Текст книги "Сборник. Космическая Одиссея семьи Саркатта"

Глава 10

Десерт оказался невероятно вкусным. Никогда бы не подумала, что ненавистное с детства фруктовое желе можно приготовить так, что пальчики оближешь. Пирожные, мармелад и пастилу хотелось есть без остановки.

Арра рассказывала мне про ягоды, из которых сделали желе, и про то, что семья Саркатта давным-давно владела огромными ягодными плантациями.

Но потом какой-то очередной потомок решил сменить вкусный бизнес на порочный – продал сады и закупил сеть ночных клубов. Как ни странно, со вступлением мельранцев в Галактический союз идея себя оправдала.

Далеко не все гуманоиды могли есть те же продукты, что мельранцы и люди. Зато абсолютно среди всех разумных рас водились прожигатели жизни, которые из ночных клубов просто не вылезали.

Тралвис неожиданно тоже изъявил желание общаться со мной. Подливал чай, вставлял реплики о том, насколько разные заведения держат Саркатта на разных планетах.

Рей посматривал на него внимательно, но без раздражения.

Врастгард молча жевал, уткнувшись взглядом в тарелку.

Жена его почему-то то и дело смущенно мне улыбалась и даже вставила пару слов нашу беседу с Аррой и Тралвисом.

Казалось, ей неловко за случившееся.

К концу обеда семейство разделилось на два лагеря. Одни осторожно нащупывали почву, пытаясь общаться со мной, другие категорично держались прежнего курса.

Когда Рей наконец-то встал, давая понять, что всем можно расходиться, я вздохнула с облегчением.

Арра улыбнулся – смущенно и грустно. Тралвис встал и подошел поближе.

– Я хотела бы пригласить тебя в город, на экскурсию. И показать наши владения. У нас много нетронутой природы, – предложила Арра.

– А я бы отвез! – вызвался Тралвис и даже просиял улыбкой.

– У нас с Лисой завтра срочные дела, – ответил за меня Рей. – А послезавтра посмотрим.

И не успела я слова сказать, повел прочь из гостиной.

Очутившись в моей комнате, Рей прикрыл двери, и тихо произнес:

– Никто из них пока не знает про Мелинду. И давай не будем ничего говорить, пока… она не придет в себя.

Я присела на кровать и вгляделась в лицо Рея – сосредоточенное, напряженное, как и вся его фигура.

– Не уверен, что они одобрят твое решение? – спросила с изрядной долей вызова. Неужели он боится шокировать родственников участием в судьбе Мелинды? Неужели я ошиблась в Рее снова? Опять приняла высокомерного сноба за нормального мужчину?

Рей рубанул рукой по воздуху и шумно выдохнул:

– А ты всегда ищешь плохое или только со мной? – спросил и поймал мой взгляд.

Я даже поежилась. А ведь он прав! Я привыкла смотреть на все сквозь черные очки. Почему? Скорее всего, потому, что давно ничего хорошего со мной не случалось. И окружающие проявляли заботу и понимание только чтобы потом предать или что-то заполучить.

Рей улыбнулся, немного расслабился.

– Я хочу представить Мелинду, когда она будет вне опасности. Боюсь каверзы со стороны родственников. И даже не столько с их стороны, – Рей осекся, а я внезапно поймала его мысль на лету. Сердце тревожно сжалось, холод прошелся вдоль позвоночника.

– Но ведь Мелинда тебе никто? И Галлиас ее бросил? С чего бы вашим… хм… доброжелателям на нее охотиться?

Я с замиранием сердца ждала его ответа, как давно ничего не ждала в этой жизни.

Рей помедлил, тяжело опустился в кресло и вздохнул.

– Эти… хм… семьи… Очень влиятельны. Когда-то мы правили на Мельране вместе. Потом Саркатты завоевали всю планету. Но… вражда наша длится веками.

Рей замолчал, уставился в окно, словно решал – стоит ли рассказывать дальше. Мускулы на его шее натянулись лентами, вздулись вены.

Напряженная тишина сгущалась, давила.

Не выдержав паузы, я пересела поближе к креслу Рея и спросила:

– Неужели они до сих пор мстят? Какая-то прям кровная месть получается! Глупо ведь!

– Да не-ет! – презрительно фыркнул Рей и звонко хлопнул рукой по колену. – Какая там кровная месть?! Уж точно не от этих мерзавцев. Просто хотят больше денег и власти. Забрать у нас рыбные планеты для развлечений, вытеснить из некоторых Галактических курортов.

Он как-то весь напрягся, пригнулся, словно хищник для прыжка, выпятил челюсть. Синий взгляд остановился на моем лице и вдруг потеплел.

– Не переживай. Завтра мы навестим Мелинду, выясним – что и как. А когда ей станет легче, объявлю семье. А теперь, – Рей встал, немного помедлил и неохотно протянул. – А теперь отдыхай. Перелет был непростым. Я тебя измотал. Встреча с нашим семейством… хм… любого доведет до ручки… Так ведь вы, земляне, говорите? – он вскинул бровь, я кивнула, невольно расплываясь в улыбке.

– Если что-то понадобится – моя комната в противоположном конце коридора. Чтобы вызвать Захрама жми туда, – Рей указал на белую кнопку, невдалеке от двери.

Захочешь покопаться в галанете, – он присел на кровать, близко-близко. Немного помедлил, шумно дыша, но затем наклонился и коснулся рукой темно-зеленого прямоугольника на стене, почти у самого изголовья. На фоне светло-голубых обоев из тонкого пластика, стилизованного под какой-то полупрозрачный драгоценный камень, она выглядела странновато. Но я подумала, что это какой-то особый, аристократично-мельранский дизайн.

Панель отъехала наверх, из стены выстрелило трехмерное изображение экрана, а следом – и клавиатуры.

– Когда совсем загрузится, кнопки будут ощутимые, почти как настоящие. Заказал для тебя, – подмигнул Рей и торопливо вышел вон.

* * *

Компьютер загрузился почти мгновенно, и я ахнула. Уже шесть вечера? Ничего себе обед! Не удивительно, что родня Рея так нервничала. Наверное, оголодала.

Я опрокинулась на мягкий матрас и захохотала. Кажется, началась истерика. Я каталась по кровати и смеялась как сумасшедшая. Но напряжение, что сводило плечи и до боли натянуло мышцы спины резко сошло на нет. Я расслабилась, раскинула руки в стороны и уставилась в белоснежный потолок, с россыпью голубых лампочек. И лишь теперь пришло удивление. За окном все еще было светло как днем! Лишь легкие, сероватые сумерки подернули солнечный день. Я приняла их за испортившуюся погоду. А занимался вечер!

Жара спала, из-за бирюзовых портьер пробивался легкий ветерок, неожиданно свежий, пахнущий разломанными огурцами.

Стрекот жуков усилился, а пернатые, напротив, затихли. Лишь изредка раздавался птичий крик, похожий на восторженный детский визг.

Вот теперь повеяло вечером.

На нижней плашке экрана компьютера замигал зеленый значок межгалактической программы связи. Одной из тысяч. Тихая, звонкая мелодия сопровождала приход сообщения.

Я кликнула туда виртуальной мышкой. Она и правда ощущалась почти как настоящая. Потрясающе! Я даже не слышала о таких технологиях. Гладкость пластмассы, тяжесть, все было при ней.

Устроившись по-турецки на кровати, я развернула сообщение от Рейгарда.

– Обычно у нас принято представлять родственников заранее, а невесту уже на месте. Но я решил не пугать тебя сразу. Вдруг сбежишь. Поэтому вот досье на нашу семью. Держи. Изучай. Ужасайся. Про меня тут тоже есть.

Почти два часа я листала и читала про новых будущих родственников.

Все выглядело не настолько страшным, как могло показаться. Но и ничего вдохновляющего не выяснилось тоже.

Чего-то подобного я и ожидала.

Гаэтанна Ульрани – девушка с пухлой верхней губой и почти черными волосами приходилась матери Рея, Лилитанне старшей сестрой, только от другого отца. Отец Гаэтанны – Вивьенсар Ульрани погиб в каких-то Черных боях, и мать вышла замуж снова. Вышла почти сразу же, словно только и ждала, когда благоверный почиет. Ходили упорные слухи, будто бы смерть Вивьенсара подстроена, будто бы супруга даже заплатила организаторам боев за то, чтобы против него выставили какого-нибудь зверского мордоворота. И те расстарались – подсунули борца, не проигравшего ни одного поединка – худородного аристократа, по прозвищу Динозавр. Он с одного удара валил трехрога – буйвола с тремя рогами. Но расследование, учиненное безутешной матерью Вивьенсара, никаких следов преступления не обнаружило.

На бой жертва согласилась добровольно. Об этом свидетельствовали видеозаписи, да и договор между организаторами боев и участниками не оставлял надежды на справедливость. Там говорилось, что в случае увечья или гибели одного из поединщиков, организаторы никакой ответственности не несут. Конечно, отказ грозил позорным званием труса, но ничем больше карался. Так что никто никого ни к чему не принуждал. Проходил бой честно. Одна лишь деталь вызвала сомнение следователей – вроде бы последняя атака Динозавра случилась, когда Вивьенсар был уже без сознания. Именно этот удар и привел к гибели жертвы. Но доказать наверняка, что атака не пришлась на момент, когда Вивьенсар только терял сознание, судмедэксперты оказались не в силах. Дело замяли, а семья продолжила жить, как ни в чем ни бывало.

Один из светловолосых мужчин, очень похожий на Рея, как ни странно, вообще не происходил из клана Саркатта. Мальдиф Дальминго женился на Гаэтанне три года назад, по большой и страстной любви. Но теперь супруги жили как кошка с собакой и за столом сидели поодаль друг от друга.

При мне они не перемолвились и парой фраз, не пересеклись даже взглядами. Что произошло между Мальдифом и Гаэтанной, не знал никто. Судачили про измену кого-то из супругов, про секс втроем, без согласия одного из них, про то, что муж избивал жену. Но ни одна из сплетен не подтвердилась. Пока, во всяком случае.

Светловолосая женщина с россыпью родинок на мочках ушей и на лбу тоже, с очень тонким, удлиненным носом была сестрой Врастгарда – Эймердиной Ульрани. Никаких страшных слухов про нее не ходило. Скорее уж потешные.

В свои пятьсот лет Эймердина считалась старой девой, отчаянно искала мужа и однажды почти «захомутала» весьма знатного аристократа. После какой-то вечеринки он проснулся рядом с Эймердиной, голый ниже пояса. Казалось бы, компромат на лицо, дело в шляпе. Но одна из горничных засняла, как Эймердина раздевала мужчину и укладывала в свою постель в бессознательном состоянии. Засняла так, для хохмы, чтобы в кругу прислуги похохотать над причудами знати, поглумиться над их лицемерным снобизмом. Запись долго бродила от одного лакея к другому, от одной горничной к другой, пока кому-то не пришло в голову посмотреть ее прямо посреди рабочего дня. Хозяин изъял видео, и уже назначенная свадьба Эймердины сорвалась. А будущий супруг во всеуслышание объявил, что она последняя женщина, на которой стоит жениться. С тех пор бедняга почти не выходила в свет.

Гаэль Ульрани Саркатта, последний светловолосый мельранец, с ямочкой на подбородке и немного раскосыми зелеными глазами приходился Рею кузеном. А последний темноволосый – самый старший, с немного приплюснутым, хотя и аккуратным носом, был его отцом – Коррисом Орлитта. Коррис и его дети – Натэллис, Тралвис и Аррависа поселились в замке недавно. На Мельрану они перебрались с Райи – небольшой, но очень теплой и зеленой планеты из той же солнечной системы. Наверное, поэтому они почти не встревали в семейные разборки и выказывали мне хоть и небольшую, но симпатию.

Родители Рея и Галлиаса вроде бы считались почти образцовой парой. В свете вели себя благопристойно, служили примером другим.

Но в молодости Врастгард слыл тем еще повесой. Прожигал жизнь, кутил, соблазнял и бросал женщин направо и налево. Однажды проиграл на Черных боях почти треть отцовского состояния. Именно после этого Глава семейства передал титул Вальгарсу и фамильные земли с богатствами тоже. Врастгард был в ярости. Несколько раз пытался оспорить решение отца, объявить его сумасшедшим. Но ничего не вышло.

Отец Врастгарда и Вальгарса погиб в аварии, разбился по пути на рыбалку, в какие-то далекие горные озера. Рей почти открыто объявил отца виновником трагедии. Но следствие никаких улик не нарыло. Машина оказалась неисправной, но ни малейших следов того, что ее повредили намеренно, не обнаружилось.

Многими годами позже, перед смертью Вальгарс передал Рею титул, земли и все богатства семьи Саркатта.

На Мельране различали фамилию и титул.

Фамилию носили все члены семейства и легко могли также взять себе любые их родственники, даже самые дальние. Титул же имели лишь избранные, и они же распоряжались всем: землями клана, его деньгами и связями.

Остальным полагался небольшой ежегодный доход и не более.

Конечно же, Врастгард решил, что снова остался ни с чем – с материнским наследством.

С не очень знатным титулом семьи Ульрани, ее фамильным особняком и небольшими угодьями, рядом с дворцами и рощами Саркатта.

К досье прилагались семейные архивы фотографий. Я невольно пролистнула до снимков Рея и некоторое время не без удовольствия их разглядывала.

Сейчас я вдруг отчетливо увидела то, чего не заметила или не захотела заметить на фотографиях с фан-сайтов, еще на Земле.

По сравнению с родственниками Рей одевался намного скромнее, и выглядел скорее деловитым, серьезным, чем самодовольным. Почти также смотрела с фотографий Арра, а еще Тралвис и, как ни странно, Лилитанна.

На семейных снимках Рей держался немного в стороне, словно все время считал себя не таким, как остальные. Зато с дядей… с дядей они были, похоже, не разлей вода. Они обнимались, смеялись, наставляли друг другу рожки пальцами, ловили рыбу, охотились, гуляли вместе по лесу.

Представляю, каково было Рею потерять близкого человека… мне ли не знать…

Я вдруг вспомнила взгляд мельранца, там, в гостиной, когда положила ладонь на его каменное плечо. Взгляд существа, которое безумно нуждается в человеческом тепле, но никогда о нем не попросит. И не из гордости, как казалось раньше, скорее потому, что не хочет навязываться.

Я совсем иначе посмотрела на Рея.

Вспомнила как кулак его замер под моей ладошкой. Как он обнял меня в гостиной, как прижал и как не хотел отпускать… И… еще… как согласился отдать кровь Мелинде раньше, чем мне это даже в голову пришло.

Закончив с досье, я еще немного полистала новостные порталы и вдруг, совершенно случайно, напоролась на нашу с Реем фотографию, в телепорту Земли.

Несколько ушлых желтых сайтов копировали одну и ту же заметку.

«Завидный жених, трехсотлетний мельранец Рейгард Саркатта обнимался в телепорту Земли с неизвестной девушкой. По нашим непроверенным данным его спутницей стала Елисса Варламова, она же Елисса Эйгерт. Девушка-индиго поменяла фамилию около ста лет назад, вместе со сменой паспорта. На вопросы – куда полетела сладкая парочка, и кто сопровождал ее на борту огромного транспортника, заказанного специально для Рейгарда Саркатта, сотрудники телепорта ответить отказались. Предполагаем, что мельранский аристократ повез любовницу на какой-нибудь фешенебельный галактический курорт. А это уже серьезно. Особенно учитывая, что прежде Рейгарда никогда не видели с женщинами в обнимку. Даже на родной планете. Не говоря уже о Земле, где он старательно избегал всяческих близких контактов с противоположным полом. Следите за новостями».

Мне резко захотелось метнуть в автора заметки чем-нибудь очень тяжелым. Любовница! Да кто ты такая или такой, чтобы рассуждать о наших отношениях?

А сотрудники телепорта проявили удивительную деликатность! Надо же! Наверное, Саркатта хорошо заплатил за то, чтобы слухи не распространялись. Почему? Стыдился, что предложил мне стать невестой?

Черт! Снова я поймала себя на том, что ищу в Рее недостатки, пытаюсь очернить его в собственных глазах.

Боже! Как же так трудно поверить в чье-то бескорыстие, заботу!

Вот уж не ожидала, что неприятности, беды и предательство близких настолько сломают меня, лишат веры в других.

Так и вспоминался пустой металлический зал телепорта, куда приехала загодя, провожать родных. Принесла целый пакет йогуртов, чтобы перекусили на дорожку – тех самых, которые они любили. Четыре термоса горячего чая глухо бились о пластиковые кружки в огромном белом пакете, украшенном букетом ромашек.

Родственники обманули, дали не тот номер рейса, не то время отлета. Я поняла это сразу, но все равно ждала, из последних сил верила. Глупая надежда билась в груди. А вдруг? Вдруг вот прямо сейчас подскочит сзади и обнимет за ноги малыш Даминго. Захохочет, закричит: «Тетя Лисааа!» И попросится на руки.

И серая обыденность снова взорвется фейерверком красок.

Я прождала с пяти утра до самого вечера. Не ела, не пила, лишь бродила по безлюдному залу телепорта и всхлипывала, давясь рыданиями.

И только эхо – какое-то глухое, безжизненное отвечало мне моими же всхлипываниями.

Помню, как на ватных ногах вошла в обшарпанное, старенькое общежитие, где еще долго обитала, зарабатывая на жизнь заново. Внутри, у самой двери лежал аккуратно сложенный вчетверо белый лист бумаги. Я развернула его трясущимися руками, жадно вчитываясь в слова, написанные размашистым почерком пра-пра-пра… какой-то там родственницы: «Прости, Лиса. Мы вряд ли сможем вернуть тебе деньги. Поэтому так и поступили. Не суди строго. У нас дети. И очень хочется начать жить заново. Наша жизнь намного короче твоей. А ты свою еще успеешь наладить».

Помню, как резко подогнулись колени, как сползла на пол, и слезы обожгли глаза, потекли по щекам за шиворот. Я одна… совсем одна… потому что… долго живу?

Что ж… Нарыв вскрылся. Главное чтобы он очистился, и я очистилась тоже.

Вынырнув из воспоминаний, я обнаружила, что время близится к девяти вечера, а в окна светит уже не солнце, а фонари.

Они напоминали кристаллы какого-то голубоватого минерала, разложенные в ажурные металлические розетки.

Ночь на Мельране была густо-синей, наполненной звуками природы, и лишенной звуков цивилизации. Не жужжали, садясь во дворе поздние авто, не свистели заунывные сигнализации. Не ругались за стенами соседи, не топали по потолку дети, не гудела в трубах вода. Не бухали в ближайших дворах фейерверки.

Вместо всего этого за окнами тихо-тихо стрекотали насекомые, шумели кронами деревья. Та самая птица, чей крик походил за восторженный детский визг нет-нет, да и подавала голос.

Ветер усилился, и терпкий запах ночных цветов наполнил комнату до отказа.

Стоило встать с кровати, комнату залил яркий свет, пришлось даже немного проморгаться, чтобы привыкнуть.

Я закрыла окно и наконец-то решилась на ревизию гардеробной.

Здесь свет включился тоже. По сравнению со шкафами и полками на всех стенах из розового мельранского дерева, мой собственный платяной шкаф выглядел маленьким и дешевым. Хотя я заказывала его в дорогом мебельном магазине, одном из лучших в Галактике.

Долго копаться не пришлось. Уже в четвертом ящике обнаружились пижамы – теплые и тонкие, ночные сорочки и даже чепцы.

Я выбрала светло-синюю фланелевую пижаму с желтыми звездами и лунами.

Переоделась, и нырнула под одеяло. На то, чтобы чистить зубы и умываться сил уже не осталось. Завтра, все завтра. Завтра будет новый день.

Свет выключился, и комната погрузилась в полумрак. Только виртуальный компьютер подмигивал голубым глазом монитора. Я так и не поняла, как его убрать в стену. Ну и ладно! Пусть себе висит! Хоть буду знать – во сколько проснулась.

С этими мыслями я прикрыла глаза и отключилась.