Текст книги "Зов Атлантиды"

«Пусть Жеребкинс болтает что хочет. Если один из этих красноглазых монстров приблизится ко мне, я проверю, как действует на его потроха плазменная граната».

Все боты без исключения направили сенсоры на падающие ракеты, а те шипели и плевались, будто вспарывающие облака ацетиленовые горелки. Из пластичных тел аморфоботов выскочили гелевые перископы, и они замерли бесформенными сурикатами, наблюдая за падением ракет. Может, они и засекли перемещающийся по ледяному полю неустойчивый источник энергии, но расстановка приоритетов у них в программе присутствовала.

«Не такие уж они и умные».

Элфи бежала так быстро, как только могла, но хрупкие после недавних переломов ноги не позволяли слишком разогнаться.

Местность, хоть и равнинная, оставалась опасной. Легкий сентябрьский снежок припорошил неровности, и Элфи едва не упала, наткнувшись на старую тракторную колею. Голеностопный сустав затрещал, но выдержал. Повезло.

 
Везучая эльфийка
Сидела на подушке,
А глупенький мальчишка
Подумал, что игрушка.
 

Эта песенка учила детей сидеть смирно, если они увидели человека.

«Думай как маленькое деревце, и его-то вершки и увидят».

«Я – деревце, – подумала Элфи без особой уверенности. – Маленькое деревце…»

Пока все хорошо – боты приклеились к осветительным ракетам и не проявляли ни малейшего интереса к ее тепловой сигнатуре. Она обогнула обломки шаттла, стараясь не обращать внимания на стон шасси и на переднюю панель летного костюма, сплавившуюся с ветровым стеклом. За шаттлом находился прибор для Артемисова великого эксперимента. Огромная холодильная пушка.

«Отлично. Побольше льда».

Элфи опустилась на колени у основания того, что Артемис называл «Ледяным кубом», быстро отыскала пульт управления, к счастью оборудованный омнидатчиком, и без труда синхронизировала аппарат со своим шлемом. Теперь холодильная пушка выстрелит только по ее команде и только по ею выбранной цели. Капитан Малой включила таймер и спустя несколько секунд уже мчалась туда, откуда прибежала.

Она заметила, как долго горят осветительные ракеты, подумала, что стоит поблагодарить Жеребкинса за новые модели, но тут они с неизбежностью начали гаснуть.

Лишившись красивых огоньков на небе, аморфоботы продолжили методическое обследование местности в поисках признаков жизни. Одного отрядили на проверку блуждающего теплового пятна, пересекающего сетку поиска. Бот катился по поверхности, сканируя землю, выпускал гелевые щупальца для сбора мусора, а один раз даже по-лягушачьи высунул язык, дабы схватить низко летящую чайку. В кино музыкальное сопровождение к его перемещениям звучало бы как «тум-ти-тум-ти-тум». Обычная работа, никаких волнений. Потом его вектор движения пересек маршрут Элфи, и они едва не столкнулись. Глаза-сканеры вспыхнули, внутри сферического тела бота засверкали молнии.

«Мне нужно всего несколько секунд», – подумала Элфи и пронзила пузо врага тонким лучом.

Луч прошил бесформенное тело, но рассеялся, не добравшись до электронного нервного центра в самом сердечнике. Бот отскочил назад, словно получивший удар ногой мяч, и тут же заверещал, передавая друзьям новые данные.

Элфи не стала замедлять шаг с целью понаблюдать за их реакцией, да и зачем? Острый эльфийский слух поведал ей всю необходимую информацию. Они идут к ней. Все. Их полужидкие тела сотрясали лед, когда они, кошмарно чирикая, покатились к ней, будто барабаны-бонго.

Появившийся перед ней бот откатился в сторону, получив в верхнем секторе временную дыру от попадания луча «нейтрино». Очевидно, Жеребкинс крайне серьезно отнесся к заданию прикрыть ее, даже понимая, что оружие в его руках не способно убить этих тварей.

«Спасибо, господин консультант».

Боты наступали со всех сторон, накатывались на нее, рыгая и чирикая.

«Как мультяшные зверушки».

Впрочем, данное соображение не помешало Элфи подстрелить как можно больше этих милых существ. Она едва слышала голос Жеребкинса, призывавшего ее стрелять только в случае крайней необходимости или дословно: «Элфи, ради всего святого, прекрати кормить этих энергетических тварей. Ты что, совсем сдурела?»

Боты дрожали и сливались друг с другом, становясь все больше и агрессивнее.

– Д’арвит! – недовольно буркнула Элфи, с трудом переводя дыхание.

Шлем веселым тоном сообщил, что частота ударов ее сердца превышает двести сорок ударов в минуту, что является нормой для спрайта, но никак не для эльфа. В обычных обстоятельствах скоростная пробежка на небольшую дистанцию не составила бы труда ни для Элфи, ни для любого другого подземного жителя, сдавшего ЛеППРКОНовский экзамен по физподготовке, но этот отчаянный рывок случился сразу после серьезного исцеления. На деле ей следовало бы лежать в больнице и посасывать через соломинку омолаживающий раствор.

– Две минуты до остановки сердца, – беззаботным тоном сообщил шлем. – Если решите прекратить любую физическую деятельность, вы молодец.

Элфи позволила себе потратить наносекунду на презрение к голосу в шлеме. Капрал Фронда – очаровательное лицо полиции Нижних Уровней, копна светлых волос и галерея обтягивающих костюмов. Недавно она проследила свою родословную до эльфийского короля Фронда и теперь настаивала на том, чтобы к ней обращались «принцесса».

Жеребкинс выскочил из кратера и схватил Элфи за локоть.

– Элфи, скорей. Нам осталось жить всего несколько секунд, до того как эти твари, которых ты привела прямо к нашему укрытию, уничтожат нас, словно грызунов.

Элфи побежала так, что даже кости затрещали.

– У меня есть план.

Они скатились по склону ледника в яму, в которой лежал Артемис Фаул, по-прежнему в отключке. За ними, как шарики по миске, посыпались аморфоботы.

Жеребкинс нырнул в яму. Не слишком изящно – кентавры ныряют плохо, поэтому редко участвуют в состязаниях по водным видам спорта.

– В чем бы твой план ни заключался, он не работает, – крикнул он.

Элфи нырнула в углубление вслед за ним и попыталась закрыть Артемиса своим телом.

– Прижмись лицом ко льду, – приказала она, – и задержи дыхание.

Жеребкинс проигнорировал ее приказ – его внимание привлек «Ледяной куб» Артемиса, который начал вращаться на основании.

– Кажется, орудие Артемиса собирается выстрелить, – сообщил он, несмотря на приближающуюся ужасную смерть не в силах совладать с любопытством ученого.

Элфи схватила кентавра за гриву и грубо пригнула к земле.

– Мордой вниз, не дышать. Что не ясно?

– О, – глухо промычал Жеребкинс. – Понял.

Вероятно, где-то шло накопление тепла, поскольку боты на мгновение замерли и принялись обмениваться недоуменными звуками. Но эти звуки скоро поглотил басовитый грохот, за которым последовал приближающийся свист.

– О-о-ох, – хором произнесли аморфоботы, выдвинув гелевые перископы.

Жеребкинс закрыл один глаз и навострил одно ухо.

– Мортира, – провозгласил он, но, когда свист стал громче, предпочел затаить дыхание и закрыть как можно больше отверстий на теле.

«Будет действительно больно», – подумал он и почему-то захихикал, как четырехлетний пиксёнок.

Вся яма оказалась заваленной плотным слоем нанопластин, они забили все щели и в итоге полностью изолировали обитателей кратера, уничтожив все тепловые сигнатуры.

Аморфоботы откатились подальше от таинственного вещества, поискали преследуемые объекты, не нашли, пожали своими бесформенными плечами и покатили за кораблем-носителем, пробившим и проплавившим себе путь сквозь поверхность к подземным вулканам.

Два подземных жителя и человек лежали под толстым слоем грязи, выдувая пузыри своим дыханием.

– Сработало, – выдохнула наконец Элфи.

– Заткни пасть! – рявкнул Жеребкинс.

Элфи освободила голову от жидкой грязи.

– Что ты сказал?!

– Ничего личного, – отозвался Жеребкинс. – Мне вдруг захотелось сказать что-то грубое. Ты понимаешь, насколько трудно будет вычесать это дерьмо из моей гривы? Кобыллина меня побреет, это точно.

– Погреет?

– Побреет. Ты что, оглохла?

– Нет, просто уши забились этой дрянью.

Элфи стряхнула с себя и Артемиса нанопластины, проверив жизненные функции юноши сенсором перчатки.

«Все еще жив».

Она запрокинула ему голову, дабы обеспечить приток воздуха.

«Артемис, возвращайся. Ты нам нужен».

Аморфоботы исчезли, и об их пребывании на Ватнайёкюдле свидетельствовали только следы на снегу. Чириканье, хвала богам, прекратилось, хотя в разумных дозах, может, и отвлекло бы внимание от треска догорающего боевого шаттла.

Перчатка Элфи отклеилась от Артемиса с таким звуком, словно с мокнущей раны содрали огромный пластырь.

«Какое несчастье, – подумала эльфийка, повесив голову под тяжестью облепленного нанопластинами шлема. – Полная катастрофа».

Капитан Малой огляделась в попытке хоть как-нибудь оценить сложившуюся ситуацию. Командующий Виниайа погибла, солдаты погибли. Марсианский зонд, принадлежавший полиции Нижних Уровней, захвачен неизвестными и, судя по всему, направляется к земной коре. Этот зонд блокировал их связь с Гаванью, а здесь в скором времени неизбежно появятся люди, которых не могли не заинтересовать все эти взрывы и осветительные ракеты. А у нее даже на собственную невидимость магии не хватит.

– Давай же, Артемис, – сказала она с нотками отчаяния в голосе. – В такую переделку мы еще не попадали. Очнись, ты любишь такие неразрешимые проблемы. Прости, что пришлось выстрелить в тебя.

Элфи стянула перчатку и посмотрела на пальцы в надежде увидеть хоть искорку магии.

«Ничего. Магии нет. Наверное, оно и к лучшему. Мозг – крайне чувствительный механизм, и как раз занятия волшебной наукой, скорее всего, и послужили первопричиной возникновения у Артемиса синдрома Атлантиды. Возжелай Артемис поправиться, мог бы прибегнуть к старомодным способам, таблеткам и электрошоку».

«Первый сеанс электрошоковой терапии я ему уже обеспечила», – подумала Элфи, проглотив виноватый смешок.

Артемис зашевелился на льду и попытался открыть глаза под слоем мокрых нанопластин.

– У-у-у-уг, – простонал он. – Ды-а-ать.

– Подожди, – воскликнула Элфи, горстями убирая нанопластины с его носа и губ. – Я тебе помогу.

Собственное изобретение Артемиса таяло, стекая ручейками по лицу. И что-то изменилось в его глазах. Цвет остался прежним, но взгляд стал другим.

«Тебе кажется».

– Артемис? – позвала она, ожидая услышать привычный резкий ответ: «Конечно Артемис. А кого ты ожидала увидеть?» – но вместо этого…

– Привет, – сказал он просто.

Это вполне устроило бы Элфи, если бы не следующая фраза:

– А вы кто такая?

«О-о-о-о. Д’арвит».

Элфи сорвала с себя шлем.

– Это я – Элфи.

Артемис просиял.

– Да, конечно. Артемис постоянно о вас думает. К стыду своему, я не сразу вас узнал. Впервые в жизни вижу так близко.

– У… Артемис думает обо мне. А ты нет?

– Постоянно думаю, и, позвольте заметить, во плоти вы еще очаровательней.

Элфи ощутила, как на нее надвигаются плохие предчувствия, словно грозовые тучи на летнее солнце.

– Значит, раньше мы не встречались?

– По сути, нет, – ответил юноша. – Я, конечно, знал о вашем существовании. Видел издалека, будучи погружен в личность Артемиса. Кстати, спасибо, что освободили меня. В течение некоторого времени, после того как у Артемиса возникла одержимость числами, я вторгался в сознание «хозяина», но выстрел из вашего оружия послужил необходимым толчком. Это ведь вы стреляли?

– Да, я, – рассеянно отозвалась Элфи. – На здоровье. – Несмотря на смятение, ее осенила внезапная догадка. – Сколько пальцев я показываю?

Юноша быстро сосчитал пальцы.

– Четыре.

– И это тебя не беспокоит?

– Нисколько. Для меня число – просто число. «Четыре» является предвестником смерти в такой же степени, как любое целое число. А вот дробные числа могут оказаться причудливыми.

Юноша улыбнулся собственной шутке. Такая полная искреннего добродушия улыбка вызвала бы у Артемиса тошноту.

Втянутая в чужой психоз, Элфи не могла не спросить:

– Если ты не Артемис Фаул, то кто?

Юноша протянул ей мокрую от растаявшего снега руку.

– Меня зовут Орион. Я так рад наконец познакомиться с вами. Всегда к вашим услугам.

Элфи пожала протянутую руку, подумав, что его хорошие манеры – это, конечно, здорово, но сейчас им больше бы пригодился кто-то хитрый и беспощадный, а этот юноша не производил впечатления хитрого и тем более беспощадного.

– Мне очень приятно, гм… Орион. Правда. Мы оказались в безвыходном положении, и я буду признательна за любую помощь, какую ты сможешь предложить.

– Великолепно, – произнес юноша. – Я критически оценивал ситуацию, так сказать с заднего сиденья, и предлагаю удалиться на безопасное расстояние и расположиться биваком.

Элфи застонала.

Приспичило же Артемису отправиться в самовольную отлучку в собственной голове именно в это время.

Жеребкинс выбрался из болота нанопластин и пальцами раздвинул закрывавшую обзор завесу грязи.

– Вижу, Артемис очнулся. Отлично. Нам не помешал бы один из его «очевидно нелепых, но на самом деле гениальных» планов.

– Бивак, – сказал поселившийся в голове Артемиса юноша. – Предлагаю разбить бивак, может быть, собрать растопку для костра и листья, дабы устроить мягкое ложе для прекрасной дамы.

Растопку? Артемис Фаул произнес слово «растопка»? А кто такая «прекрасная дама»?

Ветер вдруг усилился, его порыв поднял поверхностный слой снега и погнал его по льду. Элфи почувствовала, как снежинки опустились на шею и иголочки холода пробежали вниз по позвоночнику.

«И так все плохо, – подумала она, – а обещает стать еще хуже. Дворецки, где ты? Почему тебя нет рядом?»

Глава 4
Мальчишник Флойда

Снова Канкун, Мексика, днем раньше

У Дворецки имелась веская причина отсутствовать в Исландии, которая сгодилась бы не только для суда любой инстанции, но даже для записки школьному учителю. На самом деле причин было несколько.

Первая: его хозяин и друг поручил ему выполнить спасательную операцию, обернувшуюся ловушкой. Вторая: если раньше его сестре грозила выдуманная опасность, то сейчас угроза стала вполне реальной. И третья: в данный момент его гоняли по залу театра в Мексике тысячи болельщиков реслинга, весьма походившие на зомби, правда, без гниющих конечностей.

В разделе развлечений журнала, полученного на борту самолета, Дворецки прочел, что последним писком моды в прошлом году считались вампиры, но теперь их потеснили зомби.

«И они определенно здесь, – подумал Дворецки. – И их слишком много».

Строго говоря, бродивших по залу обезумевших людей нельзя было назвать зомби. Они, несомненно, подверглись гипнозу, но в зомби не превратились. Общепринятое определение зомби – оживший труп со склонностью к поеданию человеческих мозгов.

Загипнотизированные фанаты продолжали жить и здравствовать и не проявляли ни малейшего желания не только попробовать чьи-то мозги, но даже их понюхать. Они наступали по проходам со всех сторон, отрезав все возможные пути к спасению, и вынудили Дворецки отступить к разрушенному рингу и подняться на площадку. Данный маневр вряд ли попал бы в первую сотню предпочтительных вариантов действий, но в сложившейся ситуации любое действие, обеспечивающее несколько лишних ударов сердца, было предпочтительнее, чем торчать столбом, смирившись с судьбой.

Дворецки шлепнул сестру по бедру, что не составило ни малейшего труда, поскольку он нес ее на плече.

– Эй! – недовольно воскликнула она. – За что?

– Просто проверяю твое душевное состояние.

– Я в порядке, понял? Что-то случилось с головой. Я помню Элфи и всех других подземных жителей.

«Вспомнила все», – догадался Дворецки.

Неожиданная встреча с гипнотизером из волшебного народца словно дождем оросила семена памяти в сознании сестры, и они мгновенно проросли и воскресили воспоминания. Вполне возможно, решил он, что сила цепной реакции в мозгу стерла результаты гипноза.

– Драться можешь?

Джульетта, качнув ногами, спрыгнула на пол и мгновенно приняла боевую стойку.

– Гораздо лучше тебя, старик.

Дворецки поморщился. Наличие сестры на двадцать лет младше приучает терпеливо сносить замечания, граничащие с возрастной дискриминацией.

– Внутри я не настолько стар, как снаружи, и тебе это прекрасно известно. Волшебный народец, о существовании которого ты только что вспомнила, подверг меня капитальному ремонту. Омолодил лет на пятнадцать и обеспечил защитой из кевлара на грудь. Поэтому я могу постоять за себя и за тебя при необходимости.

Не прекращая пререкаться, они машинально развернулись, оказавшись спина к спине и прикрыв друг друга. Дворецки своим ворчанием давал сестре понять, что не теряет надежды выбраться отсюда. Джульетта, огрызаясь, показывала старшему брату, что, пока они вместе, ей ничего не страшно. Эти невысказанные сообщения соответствовали действительности лишь отчасти, но, по крайней мере, немного успокаивали.

Загипнотизированные фанаты реслинга не смогли с ходу забраться на подмостки и забили телами первые ряды вокруг ринга, последовавшие за ними лезли прямо по телам. Когда кому-нибудь удавалось подняться наверх, Дворецки сбрасывал его или ее по возможности осторожно. Джульетта не отличалась добротой, и первый ее бросок завершился отчетливо прозвучавшим хрустом костей.

– Полегче, сестренка. Они ни в чем не виноваты. Просто лишились мозгов.

– Ой, прости, – отозвалась Джульетта далеким от раскаяния тоном и ударила основанием ладони в солнечное сплетение женщину, до гипноза, вероятно, являвшуюся заботливой мамашей.

Дворецки вздохнул.

– Делай вот так, – терпеливо объяснил он. – Показываю. Поднимаешь и просто заставляешь катиться по головам товарищей. – Он несколько раз выполнил прием, дабы Джульетта лучше его усвоила.

Она отбросила в толпу истекающего слюной подростка.

– Так лучше?

– Гораздо. – Дворецки показал большим пальцем на экран над головой. – Эта тварь загипнотизировала всех, кто смотрел ей в глаза и слышал голос. Они нападают на нас не по собственной воле.

Джульетта уже хотела поднять взгляд, но вовремя остановилась.

На экране по-прежнему горели красные глаза, а льющийся из динамиков мягкий завораживающий голос теплым медом обволакивал толпу и обещал каждому, что все будет хорошо, стоит лишь убить Принцессу и Медведя. Выполни это несложное дело, и все мечты сбудутся. Голос действовал и на обоих Дворецки, отчего наносить точные удары им становилось немного труднее, но без зрительного контакта контролировать их действия было невозможно.

Толпа напирала, и площадка грозила обрушиться в любую секунду.

– Надо заставить этого парня заткнуться, – попытался перекричать становившиеся все громче стоны загипнотизированной толпы Дворецки. – Сумеешь добраться до экрана?

Джульетта, прищурившись, определила на глаз высоту.

– Дотянусь до фермы, если ты меня подсадишь.

Дворецки похлопал по широкому плечу.

– Прошу на борт, сестренка.

– Секундочку, – отозвалась Джульетта и одним ударом ноги по голове разделалась с бородатым ковбоем. Потом с легкостью обезьянки забралась на Дворецки и встала ему на плечи.

– Отлично, поднимай.

Дворецкий крякнул, что любой член семьи расценил бы как «погоди минутку», и врезал по горлу одному из группы разогрева, заодно сбив с ног другого. Балансирующая на плечах сестра ему нисколько не помешала.

«Так это ж были близнецы, – дошло до него. – И одеты оба сумчатыми дьяволами. Самая странная драка из всех, в каких мне приходилось участвовать, а я даже с троллями дрался».

– Поехали, – скомандовал он Джульетте, уклонившись от удара мужчины в костюме хот-дога, и пощекотал сестре пятки.

– Можешь меня поднять? – спросила та, удерживая равновесие с легкостью олимпийской чемпионки по гимнастике, которой, возможно, и стала бы, не опаздывай она регулярно на утренние тренировки.

– Конечно могу, – рявкнул Дворецки, имевший все шансы стать олимпийским чемпионом по тяжелой атлетике, не сражайся он с гоблинами в подземной лаборатории, когда проходили последние отборочные соревнования.

Он вдохнул через нос, сосредоточился и, выпустив энергию, подобно взрыву, и издав рычание, вполне уместное в фильме про Тарзана, подкинул младшую сестру на шесть метров к металлической ферме, поддерживавшей экран и пару конических динамиков.

Проверять, сумела ли Джульетта ухватиться за балку, было некогда, ибо зомби образовали из тел наклонный пандус, и канкунские фанаты реслинга хлынули на сцену с твердым намерением предать Дворецки медленной и мучительной смерти.

Тут бы самое время привести в действие реактивный летательный аппарат, который Дворецки часто носил под курткой, но в связи с отсутствием не только аппарата, но и куртки гигант решил сделать оборону более агрессивной, дабы выиграть для себя и Джульетты еще несколько секунд.

Он шагнул навстречу толпе и немного адаптированным приемом тай-цзи повалил передние ряды нападавших на задние, предоставив загипнотизированным болельщикам покорять гору из тел. Все шло чудесно в течение примерно полминуты, пока не обрушилась половина сцены и бесчувственные тела не скатились, образовав очень удобную наклонную плоскость, по которой на площадку полезли остальные фанаты. Раненые, казалось, не чувствовали боли, мгновенно вскакивали на ноги, некоторые ходили на вывихнутых и даже сломанных ногах. Сцену захлестывало гудение, выражавшее единственную, оставшуюся в порабощенных мозгах мысль:

«Убить Бешеного Медведя».

«Безнадежно, – подумал Дворецки впервые в жизни. – Абсолютно безнадежно».

Как он ни сопротивлялся, продолжавшая наседать толпа в конце концов повалила его. Чья-то жирная спина прижалась к лицу, в щиколотку впились чьи-то зубы. На него градом посыпались удары, но, к счастью, слабые и неточные.

«Меня раздавят, – подумал Дворецки. – Не забьют, а раздавят».

От этой мысли легче ему не стало. Облегчение пришло с пониманием, что Джульетта наверху в полной безопасности.

Дворецки лежал на спине, как поверженный лилипутами Гулливер. Он ощущал запах попкорна и пива, дезодоранта и пота. Грудь сдавило, дышать удавалось с трудом. Кто-то почему-то пытался снять с его ноги ботинок, и вдруг гигант лишился возможности шевелиться. Стал узником чистого веса тел.

«Артемис один. У Джульетты хватит ума стать его телохранителем вместо меня».

Недостаток кислорода окрасил мир в черный цвет, и Дворецки смог только высунуть руку из массы тел и пошевелить пальцами, прощаясь с сестрой.

Кто-то укусил его за большой палец.

Потом он исчез под грудой тел, а тварь на экране расхохоталась.

Джульетта зацепилась двумя пальцами левой руки за нижнюю кромку фермы и так напрягла мышцы, что едва не почувствовала собственные отпечатки пальцев. Девяносто пять процентов населения Земли не способно удерживать двумя пальцами вес своего тела. Большинству смертных необходимо ухватиться обеими руками, притом провисят они не больше минуты, а изрядный процент людей способны удерживать себя на весу только при помощи лебедки и пары дрессированных тяжеловозов. Но Джульетта была Дворецки и обучалась в странствующей академии телохранителей мадам Ко, где целый семестр был посвящен изучению векторов веса тела. В случае крайней нужды Джульетта могла висеть даже на одном пальце ноги сколь угодно долго, пока какой-нибудь проказник не пощекочет ее в чувствительном месте под ребрами.

Но одно дело – просто висеть на высоте, и совсем другое – подняться. К счастью, мадам Ко посвятила несколько семинаров и этому вопросу. Нельзя сказать, что это просто, Джульетте казалось, будто мышцы закричали, когда она схватилась за кромку второй рукой и, подтянувшись, забралась на стрелу. В другой ситуации она выждала бы несколько секунд, пока не уймется сердцебиение, но краем глаза заметила, что толпа фанатов реслинга вот-вот поглотит брата, и решила не тратить время на неторопливое восстановление сил.

Джульетта вскочила на ноги и побежала по балке с легкостью гимнастки. Причем хорошей гимнастки, не из числа тех, кто падает со снаряда, набивая шишки, как то произошло с загипнотизированной девушкой-светотехником, пытавшейся помешать ей добраться до экрана.

Нефритовая Принцесса поморщилась.

– Ой. Арлина, сейчас тебе будет больно.

Арлина ничего не ответила, если не считать ответом побагровевшее лицо и отчаянные взмахи руками перед падением с фермы. Джульетта понимала, что нехорошо улыбаться, когда полет девушки был самым комичным образом прерван группкой мужчин, надвигавшихся на брата, но не могла сдержаться.

Ее улыбка погасла, когда она увидела, что Дворецки буквально погребен под массой тел. К ней приближался еще один осветитель, чуть-чуть умнее, чем его предшественница, поскольку он догадался оседлать стрелу и скрестить лодыжки. Медленно продвигаясь к Джульетте, он молотил по балке огромным разводным ключом, издавая жуткий грохот и высекая снопы искр.

Джульетта приноровилась к его ритму, поставила ногу ему на голову и перешагнула беднягу, словно камень посередине ручья. Она не стала сбрасывать мужчину с балки. Даже если он сумеет развернуться, то остановить ее все равно уже не успеет, а на память у него на лбу останется красивый синяк, о происхождении которого он, несомненно, задумается, когда придет в себя.

Экран, забранный в коробку из металлических труб, находился прямо перед ней, и красные горящие глаза на черном фоне, казалось, излучали только ненависть.

«Или этот парень явился с затянувшейся вечеринки».

– Стой, где стоишь, Джульетта Дворецки! – произнесла тварь, а Джульетте почудился голос инструктора Кристиана Варли Пенроуза из академии мадам Ко – единственного человека, помимо брата, кого она когда-либо считала ровней по физической подготовке.

«Некоторыми студентами я горжусь, – говорил Кристиан тоном диктора Би-би-си. – А ты приводишь меня в отчаяние. Что это за прием?»

А Джульетта неизменно отвечала: «Я придумала его сама, учитель».

«Придумала? Придумала? Значит, плохо думала».

Джульетта надувала губы и ворчала про себя: «Им мог бы гордиться сам Брюс Ли».

А теперь Кристиан Варли Пенроуз словно напрямую подключился к ее мозгу.

– Стой, где стоишь! – повторил голос. – А затем можешь потерять равновесие и упасть на сцену.

Джульетта почувствовала, как голос завладевает ее решимостью и начинает выкручивать ее, будто мокрое полотенце.

«Не смотри. Не слушай»

Но она смотрела и слушала, и коварной магии хватило всего секунды, чтобы запустить пару щупалец ей в мозг. Ноги замерли, словно на них надели фиксаторы, паралич начал распространяться по телу снизу вверх.

– Д’арвит! – выругалась Джульетта, не до конца понимая почему, и, призвав остатки самообладания, резко взмахнула руками и всем телом бросилась на поддерживающую экран и динамики трубчатую раму.

Экран растянулся, и на мгновение Джульетте, вернее, маленькому пузырьку ее разума, сохранившему здравый смысл, показалось, что он не порвется, но в следующий момент ее локоть, настолько острый, что, как говорил в детстве Дворецки, им можно открывать консервные банки сухого пайка, прорвал пластик и неровная дыра побежала по всей длине экрана.

Красные глаза твари закатились, Джульетта, пытаясь ухватиться за звуковые и видеокабели, услышала раздраженное фырканье, и в следующее мгновение она, проскользнув в дыру на вдруг погасшем экране, уже летела вниз на бесформенную массу тел.

За полсекунды до удара Джульетта успела свернуться в клубочек.

Ее последней мыслью перед падением в толпу было: «Надеюсь, зомби мягкие».

Надежда не оправдалась.

Как только злой колдун исчез с экрана, порабощенные им любители спорта постепенно начали приходить в себя.

Косметолог на пенсии Джери Ниэбалм из Сиэтла вдруг осознала, что каким-то образом добралась от заднего ряда до сцены без помощи ходильной рамы. Более того, у нее сохранились фантомные воспоминания о том, как она перепрыгнула через нескольких юношей в попытке догнать прелестную девушку в борцовском костюме и со вплетенным в косу камнем. Через два месяца Джери пройдет курс восстановительной терапии в салоне своей подруги Доры Дел Маар и научится вызывать эти воспоминания, чтобы наслаждаться ими на досуге.

Полупрофессиональный игрок в боулинг из Лас-Вегаса, Стью Топпин по прозвищу Сыр, очнувшись, обнаружил во рту дурно пахнущую пеленку, а на футболке поперек груди нанесенную губной помадой надпись: «убей медведя убей». Несколько потрясенный Стью отчетливо помнил только, как собирался вонзить зубы в сочный и мясистый хот-дог. Сейчас, чувствуя остаточный привкус пеленки на языке, Стью решил на время отказаться от хот-догов.

Стью, конечно, об этом не подозревал, но пеленка принадлежала юному Андре Прайсу – малютке из Портленда, вдруг продемонстрировавшему скорость и ловкость, доселе неслыханные для восьмимесячного ребенка. Почти все жертвы гипноза едва шевелились, а Андре, пробежав по головам зрителей, выполнил идеальное тройное сальто со стола комментатора и успел вонзить единственный зуб в большой палец Дворецки, прежде чем телохранитель полностью исчез под грудой тел. Через несколько месяцев Андре Прайс заговорил, к сожалению, на гномьем языке, чего не могли знать его родители. К их немалому облегчению, сын быстро овладел и английским, но свой первый странный язык так и не забыл. Кроме того, позже он выяснил, что способен поджигать хворост силой мысли, хотя получалось это у него не всегда.

Оглушительный многоголосый стон едва не сорвал крышу с театра, когда тысячи людей поняли, что оказались совсем не там, где им полагалось быть. Чудесным образом обошлось без летальных исходов, но к тому времени, когда смазали антисептиком последний порез, насчитывалось в конечном итоге триста сорок восемь переломов, более одиннадцати тысяч рваных ран, а еще восемьдесят девять человек, находившиеся в истерическом состоянии, были вынуждены принять успокаивающие средства, которые, к счастью для пациентов, стоили в Мексике гораздо дешевле, чем в США.

Хотя на дворе стояла эпоха любительского видео, то есть каждый зритель располагал по крайней мере одной камерой, не было снято ни одного кадра, подтверждающего факт сеанса массового гипноза. На самом деле полиция, просматривая файлы во всех конфискованных камерах и мобильных телефонах, обнаружила, что все приборы до единого возвращены в состояние выпуска с завода. Никаких фотографий. Со временем Канкунский феномен, как прозвали этот случай, стали упоминать наряду с Зоной 51[8]8
  Принятое в СМИ и литературе название американского военного полигона возле авиабазы Неллис, где, как считается, хранятся материальные останки катастрофы НЛО в Розуэлле в 1947 году.


[Закрыть] и миграцией йети.

Дворецки обошелся без истерических припадков, возможно, из-за недостатка в легких воздуха для воплей, но, скорее всего, потому, что ему приходилось попадать и в более опасные ситуации (однажды Дворецки в течение нескольких часов делил печную трубу в индуистском храме с тигром). Он получил с дюжину ран, но не стал дожидаться, чтобы их внесли в общий список.

Джульетта же, несмотря на падение с высоты, практически не пострадала. Едва восстановив дыхание, она принялась откатывать тела с того места, где лежал ее брат.