Текст книги "Орел/Решка"

Глава 5

На следующий день Эфраим проснулся от вкусного запаха жареного бекона.

Лампа у кровати все еще была включена, но ее свечение тонуло в солнечных лучах, льющихся из окна. Когда Эфраим сел, «Властелин колец» в твердом переплете соскользнул с кровати и упал на ковер. Он поднял толстый том и попытался расправить смятые страницы, загнув их в другую сторону, но стало только хуже. Тогда он закрыл книгу, надеясь, что внушительный вес сам все исправит.

Толкина читала Джена, и Эфраим решил ее впечатлить тем, что сам прочитал роман, заинтересовать девушку, но та просто не заметила, как он таскал томик между занятиями весь последний месяц. Сейчас, когда занятия в школе закончились, пришла пора вернуть книгу в библиотеку. Спасибо фильмам и Интернету, можно было притвориться, что прочел, если выпадет шанс поговорить с Дженой.

Эфраим положил «Властелина» на стол, взял смятую футболку, понюхал подмышки и тут же скомкал – ее явно стоило постирать еще пару дней назад. Он ненавидел спать в одежде. Такое чувство, будто не спал вовсе, а день просто плавно перетек в следующий день.

Как ни странно, корзина для белья оказалась пустой. Он стирал одежду на прошлой неделе, но так и не нашел времени, чтобы вытащить ее. Открыв шкаф, он обнаружил, что все вещи аккуратно разложены по ящикам – так укладывала мама, когда на нее находило желание заняться хозяйством.

Он вытащил свежую рубашку, попытался пригладить волосы и пошел на звуки звякающей посуды.

Завтрак уже стоял на столе. Настоящий завтрак. На тарелке красовалась горка хрустящего бекона, бумажная салфетка впитывала жир. Рядом – французские тосты и стакан апельсинового сока.

– Доброе утро, соня, – мама улыбнулась ему от плиты. – Я уже собиралась тебя будить.

– Мам? – Эфраим вошел на кухню. В воздухе плавал дымок, но не от сигарет, а от чего-то жарившегося в масле. – Что ты делаешь?

– Я подумала, что тебе не помешает хорошее начало летних каникул. Не жди такого же каждое утро.

– Но… ты же не готовишь.

«Больше не готовит». Он уже привык к холодным бутербродам, овсянке из бумажных пакетов или холодному печенью «поп-тартс» из фольги, когда опаздывал. Эфраим уже не помнил, когда последний раз мама вставала раньше восьми утра, не говоря уже о том, чтобы была одетой и радостной.

– Милый, все в порядке? – спросила она.

Когда он проходил мимо плиты, мать с нежностью положила руку ему на плечо. Поцеловала сына в щеку, затем потрепала по и так взлохмаченным волосам.

– Ты вчера поздно вернулся, так ведь? – сказала она. – Я просто поставила кофе.

В углу кухонного стола стояла небольшая кофеварка. Сияющая, из яркого хрома и черного пластика.

– Когда ты ее купила?

– Ты заболел? Дай я посмотрю лоб, – она потянулась к нему, но сын отпрянул.

– Я не болен! – Эфраим схватил кружку и наполовину наполненный кофейник. Пахло лучше, чем от растворимого «Фолгерса», который предпочитала мать. А вкус оказался просто замечательным. Эфраим поставил кофе на стол и уселся. – Мама, как ты?

– Хорошая попытка. Вообще-то, я о тебе беспокоюсь. Ты сам на себя не похож.

Кто бы говорил. Мама казалась другим человеком и выглядела лучше, намного лучше, чем обычно. Золотисто-каштановые волосы расчесаны и связаны в высокий хвост, благодаря чему мама выглядела на несколько лет моложе. У нее был здоровый цвет лица, и еще она казалась стройнее.

– Что ты встала так рано? – спросил Эфраим.

Она поставила перед ним тарелку с омлетом:

– У меня есть небольшое дельце. Называется «работа». Когда-нибудь ты все об этом узнаешь.

Как будто он не подрабатывал ради нее и не вкалывал в летние каникулы, стоило перейти в старшие классы.

– Ты сегодня в утреннюю смену? – Словски иногда ставил ей двойные, чтобы возместить пропущенные часы.

– Вот теперь я действительно волнуюсь. Эф, что-то не так?

– Все в норме.

Он все еще спал? Если так, то просыпаться не хотелось. По крайней мере пока не поест бекона.

– Как прошел последний день в школе? Прости, у нас не было шанса поговорить прошлой ночью. Я заснула прямо на диване.

«Потому что опять напилась». Он пожал плечами.

– Меня наградили, – сказал он.

– Правда? За что? Дай мне посмотреть.

Эфраим пошел в свою комнату и принес маме грамоту. Сел обратно за стол, наколол немного омлета на вилку и отправил в рот.

– Отличная посещаемость, – с тихим смешком сказала мама.

– Что?

– Я горжусь тобой, – она почти сдержалась, но затем рассмеялась. Он отнял у матери грамоту.

– И должна. Я ценю свое образование.

– А дело не в той девушке, которая тебе так нравится? В Джене Ким?

Эфраим поперхнулся:

– Как ты о ней узнала?

– Ты заглядываешься на нее со второго класса. Как называлась та пьеса, в которой она играла?

Он никогда не рассказывал о своих симпатиях матери, да той никогда не было до него дела. Эфраим взял полоску бекона и засунул в рот. Та с хрустом таяла на зубах. Восхитительно.

– Что-то ты вдруг замолчал. За пенни скажешь, что думаешь? – сказала она.

Пенни… монета. Его желание! Он уронил вилку на стол и резко выпрямился.

– Ну а теперь что не так? – Нотка нетерпения прозвучала в ее голосе. Мама вытряхнула си-

гарету из пачки и взяла зажигалку. – Я стараюсь, Эф. Правда, стараюсь.

Он загадал два желания, и оба, похоже, исполнились. Это не совпадение, не галлюцинация, если Эфраим, конечно, окончательно не утратил связь с реальностью.

Это была магия. У него оказалась волшебная монетка.

Он улыбнулся.

– Мам, все отлично. Спасибо за завтрак.

Она сделала затяжку и выдохнула дым в сторону от стола.

– Ты уверен, что ничего не хочешь мне рассказать? – спросила она.

Он проглотил комок в горле.

– Я… я люблю тебя, мама.

– Это говорит твой желудок, – она встала, развязала фартук, не вынимая изо рта сигарету. Опустив рукава, она ощупала руками волосы, чтобы убедиться, что все в порядке. – Я лучше пойду. Не знаю, сколько ты сможешь съесть, но мне теперь лучше. Знаю, в последнее время я много работаю и хочу тебе это возместить.

Мама повесила фартук на спинку стула:

– Какие планы на первый день свободы?

– Хочу встретиться с Натаном, – ответил он с набитым ртом. – В библиотеке.

Она улыбнулась.

– Дай девушке передохнуть, а?

Эфраим закашлялся.

– И приберись, прежде чем уйдешь. Просто забрось все в посудомоечную машину.

– У нас и посудомоечная машина есть?

Мама покачала головой:

– Что на тебя нашло? Что бы с тобой сейчас ни происходило, надеюсь, оно пройдет быстро.

Когда она ушла, Эфраим со всех ног побежал в свою комнату, взял копилку, вывалил все ее содержимое на незаправленную кровать и принялся лихорадочно рыться в монетах. А что, если она исчезла, как и все остальное?

Мать так изменилась с прошлой ночи. Но она была такой, когда жила с отцом. А потом все стало плохо. Эфраим не мог поверить, что вернул ее.

Вот она! Он вытащил монетку из кучи мелочи. Снова и снова крутил находку в пальцах, чувствуя, как мягко гудит металл.

Эфраим не знал, каким будет его следующее желание, но понимал: нужно все тщательно спланировать. Не стоит торопиться: третье желание вполне могло стать последним. Их же вечно только по три выдают, так ведь?

Лето обещало быть интересным.

Эфраим приковал велосипед к перилам перед входом в публичную библиотеку Саммерсайда. Остановился у каменных львов, замерших по обе стороны от двери. Они были наполовину уменьшенной копией львов, стоявших у главного входа Нью-Йоркской публичной библиотеки, – немного претенциозно для такого маленького городка в Вестчестере, как Саммерсайд, но Эфраиму они всегда нравились. Еще ребенком он назвал их Бертом и Эрни. Берт – тот, что слева, и вовсе стал его любимчиком, хотя львы были зеркальным отражением друг друга.

Поднимаясь по ступенькам, Эфраим потрепал Берта по левой лапе. Прошел мимо ящика для возврата книг, миновал турникеты и направился в абонементный зал.

Когда-то он каждую субботу приходил сюда с отцом. Эфраим никогда по-настоящему не любил читать что-то, кроме комиксов, но ему нравилось проводить время с отцом, так что он с нетерпением ждал этих походов и набирал целую стопку книг, чтобы тот читал их ему перед сном.

Некоторые вещи не меняются, подумал Эфраим. Он все еще пользовался библиотекой, чтобы быть к кому-то ближе. Он вытащил «Властелина колец» из рюкзака – тот сразу стал значительно легче – и направился к стойке регистрации.

Там сидела Джена, разумеется склонившись над книгой. Короткие волосы обрамляли ее лицо с обеих сторон. Он удивился, увидев на ней обтягивающую майку; и удивился еще больше, поняв, что может заглянуть внутрь. У него закружилась голова.

– Что-то берете? – спросила девушка, все еще не отрывая взгляда от страницы.

– Ага, – сказал Эфраим. Откуда она узнала, что он на нее смотрел?

Джена поняла глаза и откинула назад волосы.

– Привет, Эфраим. Что-то берешь? – повторила она.

– О. На самом деле возвращаю.

Он положил книгу на стойку. Девушка встала и потянула ее к себе. Она нежно пробежала пальцами по обложке, затем перевернула, чтобы поднести сканер к коду на задней обложке.

– Что-нибудь возьмешь сегодня? Или ты здесь тоже ради компьютера? – спросила она.

– Тоже? – спросил Эфраим.

– Натан уже пришел. Лучше, чтобы миссис Рейнольдс снова не поймала его за скачиванием порно.

Джена опустила книгу на тележку позади стола, затем вернулась к чтению, словно Эфраим и не стоял перед ней.

А чего еще он ожидал? Она же была на работе, тут даже с приятелями не поболтаешь. А они с Дженой не дружили. Но она не выглядела особенно занятой: в такую рань, в первый день летних каникул, тут оказалось не так уж и много народа.

– Привет, – поздоровался Натан, когда Эфраим подкатил к нему стул.

– А ты вчера круто отделал Майкла. Я хотел позвонить, спросить, как тебе это удалось, – Эфраима совершенно выбила из колеи ситуация с матерью и монеткой, и побитый громила вылетел у него из головы.

– Ты о чем вообще? – Натан взглянул на Эфраима.

– Я видел его в больнице прошлой ночью. Ты его крепко приложил.

– Ты все перепутал. Этот идиот запер меня в шкафчике, – Натан потер плечо. – Он такой тупой, что в детском саду, наверное, пытался вбить кольца в квадратики.

Эфраим засмеялся.

– Это точно. Но ты, наконец, вернул ему должок. А как ты выбрался из шкафчика? – Обычно Натана высвобождал Эфраим, когда обидчик уходил.

Тот нахмурился:

– Я просидел там больше часа. В конце концов мои крики услышала мисс Келли. Ей пришлось найти уборщика, и тот с помощью запасного ключа меня вытащил. Я думал, что просижу там все лето, – лицо Натана стало пунцовым; он запал на фигуристую учительницу общественных наук с первого года в старшей школе. Хотя его прочили в гуманитарии, он выбрал исследовательский класс мисс Келли и посещал у нее дополнительные занятия так часто, как только возможно, – но все равно чуть не провалился по баллам.

– Майкла кто-то избил на парковке. Зачем ему врать и говорить, что это был ты?

Такое признание было для здоровяка совсем позорным.

– За такое я бы с удовольствием взял ответственность, – сказал Натан.

Эфраим захотел, чтобы его мать не была в больнице, и в результате она там вообще не появилась. Может, его последнее желание изменило и случай с Майклом? Он просто не знал, почему монетка могла подействовать на исход драки с Натаном, ведь та к самому желанию не имела никакого отношения.

Эфраим положил руку на карман, но помедлил, прежде чем вытащить четвертак. Стоило ли рассказывать о нем Натану? Да и как объяснить такое? Эфраим, похоже, был единственным, кто помнил, что происходило до исполнения желания, а значит, у него не было возможности доказать, что монетка волшебная.

– Что ты делал в больнице? – спросил Натан.

Не было смысла возобновлять этот разговор.

– Забудь, ничего важного. Я рад, что ты выбрался, – Натан выглядел намного лучше Майкла. – Все могло быть хуже. Он мог запереть тебя в моем шкафчике с блевотиной.

Натан как-то странно на него посмотрел.

– О нет, он же этого не сделал? – спросил Эфраим.

– Ты что, бредишь? Кто наблевал в твой шкафчик?

– Ты же все сфотографировал!

Натан наморщил нос:

– Ни о какой блевотине я не помню, чему несказанно рад.

Эфраим вздохнул. Он понятия не имел, зачем монета стерла и это событие, но не жаловался, так как вместе с ним вдобавок исчез и тот дурацкий снимок.

– Кстати, о фотках. Что ты там рассматриваешь? – спросил Эфраим, решив двигаться дальше.

Натан повернул стул, оказавшись лицом к компьютеру.

– Сейчас покажу, – сказал он и зашел в свой аккаунт на хостинге, куда каждый день загружал дюжины снимков. Конечно, у него был и собственный компьютер, но дома родители пристально следили за тем, что делает в Интернете сын. Его отец был корпоративным айтишником и по привычке установил программы-привратники на домашнюю сеть. Поэтому Натан все личные данные проверял в школе и библиотеке, где, как ни смешно, таких строгих ограничений не было.

Натан открыл папку с изображениями, кликнул по одной из них, и Эфраим увидел снимок Джены, Мэри и Шелли, сделанный вчера в школе. Они стояли спиной к камере.

Эфраим быстро глянул в сторону стойки регистрации, но Джена куда-то делась, и тележка с возвращенными книгами исчезла. Миссис Рейнольдс, яростно стуча по клавишам, согнулась над клавиатурой. Все дети знали, что она писала роман, правда, понятия не имели, о чем он. Библиотекарша никогда не говорила о своем творении, наверное, сочиняла один из тех любовных романов, которые постоянно читала.

Эфраим снова вспомнил о Джене. К его разочарованию, из их короткой встречи ничего толкового не вышло. Он планировал найти другую книгу, просто чтобы вновь подойти к ее столу, но она могла провести в хранилище все утро. Искать ее Эфраим не хотел, тогда бы она все поняла.

– Это мой шедевр, – сказал Натан. – Я назвал его «Три горячие девчонки».

– Вдохновляет, – отозвался Эфраим. – А с нормальными снимками что случилось?

– Я сделал слайд-шоу, – сообщил Натан. Он вновь кликнул мышкой, и экран моргнул. Появилось фото Джены в зале. Затем снимок, где Эфраим чуть не слетел со ступенек.

– Тебе обязательно вот это хранить?

– Не нам изменять историю. Я просто наблюдаю и запечатлеваю моменты для потомков.

– Все равно.

Прошла большая часть церемонии, затем фото девушек, которое Эфраим уже видел, потом настала пора кота Натана.

– Стой, – он схватил мышку и остановил слайд-шоу. – А где снимок их… – он понизил голос – Бюстов?

У Натана отпала челюсть:

– Снять такое – все равно, что найти Святой Грааль. А затем сфотографировать.

– Слушай, так нечестно. Ты обещал отправить мне копию.

– Приятель, я бы отправил, но у меня нет таких фотографий. Пока нет.

Эфраим пролистал все снимки, но некоторых фотографий, о которых помнил, так и не нашел – главное, исчезли те, что Натан сделал в коридоре перед тем, как Эфраим загадал первое желание.

– Значит, пока придется нам довольствоваться этим, – Натан кликнул на другую галерею и повернул кресло так, чтобы телом закрыть экран от взгляда миссис Рейнольдс. На экране появилась картинка.

Фигура не была обнаженной, хотя впечатление складывалось такое же. Сначала все, что заметил Эфраим, была грудь, туго обтянутая белой майкой, так что отчетливо виднелись темные круги сосков. Только потом он обратил внимание на лицо. Это была Джена.

– Что? – не выдержал Эфраим. – Где ты это достал?

Натан улыбнулся и увеличил другую картинку. Мэри – или Шелли – в ярком голубом бикини плескалась в приливной волне. На этот раз Эфраим узнал картинку.

– Это… ты приставил ее голову к телу модели!

– Фокусники никогда не раскрывают своих секретов. Но да, я попрактиковался в фотошопе.

– Это низко с твоей стороны. Нельзя, чтобы они это увидели, – сказал Эфраим. Он поближе посмотрел на следующий снимок, где лицо Джены красовалось на девушке, рекламирующей нижнее белье. – Но у тебя талант, друг мой.

– Чем вы, ребята, здесь заняты? – спросила Джена. Она стояла за столом с компьютером, глядя на них поверх монитора. Эфраим перевел взгляд с девушки на экран:

– Ничем.

– Мы не смотрим порно, – встрял Натан.

«Натан, аккуратнее».

– Конечно, нет, – добавил Эфраим.

– Ну ладно, – сказала Джена и двинулась дальше, толкая перед собой тележку для книг. Натан вытащил камеру, поколдовал с ней и повернул, приблизив изображение как раз тогда, когда девушка скрылась из виду.

– Опоздал, – сказал он.

Эфраим застонал.

– И когда ты собираешься пригласить ее на свидание? – спросил Натан.

– Зачем мне ее приглашать?

– Потому что она тебе нравится.

Эфраиму хватило бы смелости пригласить Джену, если бы он точно знал, что нравится ей. Но выяснить это наверняка он мог лишь спросив ее прямо.

Эфраим вытащил монетку и зажал между большим и указательным пальцем.

– А чего ты тогда не пригласишь одну из близняшек? Ту, что больше нравится на этой неделе, – спросил Эфраим.

– А я жду, когда ты сблизишься с Дженой, а она уже сведет меня с Шелли. Или Мэри.

– Похоже, ты по-настоящему влюблен, – съязвил Эфраим, играя с монеткой.

– Эй, но у меня же вдвое больше шансов, если я буду ухаживать за обеими, верно? – ухмыльнулся Натан.

– Ты никогда не был особенно силен в математике.

– В любом случае у тебя есть целое лето, чтобы набраться храбрости и поговорить с ней. Хоть, скорее всего, ты будешь десять лет чахнуть по ней и только потом решишь, что готов, – сказал Натан.

– Я не «чахну». И не боюсь поговорить с ней, просто не очень в этом хорош. Я хочу, чтобы я ей понравился, вот и все, – монетка нагрелась в руке. – О, черт. Я не это имел в виду.

– А что? – спросил Натан, листая другие коллекции фотографий и выискивая снимки девушек, максимально приближенные к порно, но не переходящие черту. Он лучше всех знал, как выжать максимум из сети с ограничениями.

Каждый раз, когда Эфраим загадывал желание, монетка становилась горячее. Если она даровала всего три шанса, он только что истратил последний, а как остановить процесс, если такое было вообще возможно, не знал. Оставалось лишь подбросить четвертак.

Когда он подкинул монетку, воздух вокруг задрожал, словно по библиотеке пронеслась волна жара. Весь съеденный завтрак перевернулся в желудке, к горлу подступили кислота с беконом, но Эфраим сглотнул, и легкая тошнота прошла. Монетка приземлилась орлом вверх.

Натан толкнул его локтем:

– Что с тобой? Ты отключился.

Пока ничего не изменилось. Та же самая картинка на экране.

– Думаю, мне лучше пойти домой, – сказал Эфраим. – Слишком много волнений для одного утра.

– Ладно, пойду с тобой.

– Ммм, не уверен, что это хорошая идея, – Эфраим редко приглашал кого-либо к себе домой, даже Натана, потому что никогда не знал, в каком состоянии найдет мать. Безопаснее было зависнуть дома у друга, как обычно. К тому же он не знал, что еще изменилось после третьего желания. – Давай лучше к тебе поедем.

– Хорошо. Отец тут принес «Бессмертного Дюка Нюкема». Он сильно расстроится, если я пройду игру раньше него, – улыбнулся Натан. – Так что придется играть весь день.

– В смысле «Дюка Нюкема навсегда»?

– Нет, сиквел. Только что вышел. – Тут Натан стиснул зубы и пробормотал сквозь сжатые губы: – Глянь, она опять.

Он недолго изучал чревовещание в четвертом классе, но с техникой у него так и не задалось.

– Ты о чем?

Натан указал левой рукой на абонемент, скрываясь за монитором.

– Она на тебя пялится.

– Миссис Рейнольдс? – спросил Эфраим.

– Гадость какая. Не миссис Рейнольдс, а Джена Ким.

Эфраим повернулся и увидел Джену – та сидела за стойкой вместо старой библиотекарши и смотрела на него, но быстро отвела взгляд, уставившись в книгу.

– Не оборачивайся! Чего это она? – спросил Натан. – До нее не доходит, что она тебе не нравится?

– С чего бы ей так думать?

– Потому что ты годами страдал по ее лучшей подруге.

– По кому?

– Что значит «по кому»? По Мэри, – Натан закатил глаза.

– По Мэри Моралес? Это ты сходишь с ума по близняшкам, – возразил Эфраим.

– Эй, я предпочитаю их лучшую половину.

Эфраим смотрел на Джену, но та больше не отрывала глаз от книги. Он вздохнул.

– Стой. Ты серьезно? – сказал Натан. – С каких пор тебе нравится Джена Ким? И почему? Ты головой ударился?

Эфраим чувствовал себя так, словно неожиданно прервал чужой разговор. Магия монеты вновь сработала, но на этот раз не к лучшему. Если Джена знала о предполагаемом интересе Эфраима к Мэри, то все еще больше запуталось.

Что пошло не так? Выпал орел… А в первые два раза решка. Эфраим сунул четвертак в карман, размышляя, сможет ли он когда-нибудь к нему привыкнуть.

– Я хочу поговорить с Дженой, – сказал он. Судя по тому, как та на него смотрела, желание все-таки могло сбыться, несмотря на побочные эффекты. Если так, лучшего момента выяснить, как она к нему относится, не будет.

– У нас же вроде были другие планы? – спросил Натан.

– Мы с тобой потом потусуемся.

– Да я не про это. Я о двойном свидании! Мы же хотели пойти на свидание с близняшками. Ты с Мэри, я с Шелли. Мы же планировали его лет с 12.

– Но мне нравится Джена, Натан, всегда нравилась.

– О, я понял. Ты собираешься приударить за обеими: и за Мэри, и за Дженой. Настроить подружек друг против друга, пусть они сами бегают за тобой. Рискованно, но ты станешь моим героем, если провернешь такое, – Натан пожал плечами. – Ну ты мой герой в любом случае, но ты понял. Это будет нечто. Ты само вдохновение, Эф.

– Ага. Только давай без излишеств. А то ты реально странный. Сейчас вернусь.

Эфраим направился к Джене, пытаясь придумать что-нибудь умное. Когда он подошел, она закрыла книгу и улыбнулась:

– Привет, Эфраим.

– Привет, Джена. Ммм. Разве здесь только что сидела не миссис Рейнольдс?

Начало разговора вышло не очень. Джена молча посмотрела на него.

– Она сегодня не вышла на работу. Растянула лодыжку прошлой ночью, слезая с лестницы.

– Могу поклясться, я только что ее видел… – пробормотал Эфраим. Та сидела за стойкой перед тем, как он загадал желание.

Неужели миссис Рейнольдс пострадала из-за монетки только для того, чтобы дать Эфраиму шанс с Дженой? Это было гораздо хуже его предполагаемой влюбленности в Мэри.

– Она в порядке?

– Завтра вернется, – ответила Джена и глубоко вздохнула. Казалось, она нервничала так же сильно, как и он сам. – Могу ли я спросить тебя кое о чем, Эфраим?

– Конечно.

– У меня сегодня небольшая вечеринка. Ничего грандиозного, просто несколько человек из школы. Чтобы отпраздновать летние каникулы и все такое.

Эфраим кивнул.

– И я подумала… вдруг ты захочешь прийти, – она постучала ручкой по лежавшей перед ней книге.

Эфраим открыл рот, но не смог издать ни звука.

Джена рассмеялась.

– Просто кивни или покачай головой.

– Ты приглашаешь меня на свою вечеринку? Сегодня?

– Знаю, все получилось в последний момент, – она посмотрела мимо него, и Эфраим, повернувшись, увидел, что на них смотрит Натан. Тот одобрительно поднял большой палец. Джена не могла этого не заметить; Эфраим напомнил себе попозже убить своего друга.

– Я хотела поговорить с тобой наедине, – сказала она. – Вечеринка маленькая, понимаешь?

Она неуверенно улыбнулась.

– Ага, – Эфраим вновь кивнул. Он понял намек. Джена не хотела, чтобы он брал с собой Натана. – Ммм, во сколько?

– В восемь, – она вручила ему сиреневый листок с адресом и номером, написанным голубыми чернилами с блестками. – Это мой телефон.

Эфраим взял его, с трудом уняв дрожь в руке.

– Ага… Я буду там. Спасибо. Я приду.

Он помахал запиской.

Скорее всего, он потратил свое последнее желание, но, может, монетка дала ему именно то, чего он хотел больше всего. Если сегодня дела пойдут так, как надеялся Эфраим, волшебство ему больше не понадобится.