Текст книги "Введение в культурологию"

Введение в культурологию
Ю. Н. Тундыков

© Ю. Н. Тундыков, 2016

Иллюстратор обложки Даниил Тундыков

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Курс культурологии стал преподаваться экспериментально в вузах России с конца 80-х годов прошлого века, но только с переходом на новые учебные планы (по программе многоуровневой подготовки специалистов с высшим образованием) он был утвержден в качестве обязательной всеобщей дисциплины. Решение это было своевременное и давно назревшее. С одной стороны, введение нового курса отвечало требованию устранения допущенной в годы существования СССР чрезмерной идеологизации преподавания социально-гуманитарных наук и, соответственно, перенесения центра тяжести в преподавании этих наук, как принято сейчас говорить, на общечеловеческие ценности. А, с другой стороны, культурология была призвана обобщить и интегрировать элементы культурологического знания, содержащиеся в курсах других общенаучных и специальных дисциплин, а также расширить и углубить это знание, что отвечало охвативший весь цивилизованный мир тенденции к гуманизации и гуманитаризации образования вообще. В связи с последним отметим, что в советское время в вузах страны была широко распространена и всячески поощрялась практика чтения факультативных курсов – этики, эстетики, атеизма (религиоведения). На каждый из них отводилось вполне достаточное, и даже избыточное количество учебных часов. Случалось, для того, чтобы эффективно использовать эти часы, преподаватели поднимали на лекциях узкоспециальные вопросы, малоинтересные для студентов негуманитарных (к примеру, технических) специальностей. Но главный недостаток факультативов был в другом – в отсутствии по ним сколько-нибудь строгой отчетности, превращавший эти курсы в занятия «необязаловки» для слушателей и в «неблагодарный» труд для преподавателей. Утверждение культурологии в качестве нормативной дисциплины (предполагающий, по определению, выход и в этическую, и эстетическую, и религиоведческую проблематику) снимало недостатки в преподавании факультативов, что с удовлетворением было воспринято и педагогами, и обучающимися.

Вместе с тем при разработке планов и программ по культурологии преподаватели столкнулись с существенными трудностями, проистекающими из широты и неоднозначности понятия «культура». При решении этой задачи каждый культуролог делал акцент на том содержании рассматриваемого понятия, которое было ближе ему по профилю специализации или просто по субъективному предпочтению. Показательным в этом отношении является следующий факт (о нем в свое время сообщила «Литературная газета»). На всероссийском конкурсе учебников и учебных пособий по гуманитарным предметам, проведенном когда-то фондом Сороса, не было представлено ни одного сколько-нибудь серьезного общего труда по культурологии. Под этой номинацией проходили, в основном, работы частного характера, посвященные отдельным культурологическим (сказать точнее, культуроведческим) темам. К тому же нередко они соответствовали статусу учебников и учебных пособий формально, представляя собой фактически монографические исследования со всеми их атрибутами (специальной терминологией, усложненным языком, множеством ссылок, обильным цитированием и т.п.).

Конечно, с тех пор библиография учебной литературы по культурологии существенно обогатилась. Вместе с тем потребность в добротных учебниках и учебных пособиях по ней далеко еще не удовлетворена. Авторы культурологических трудов не всегда в должной мере учитывают специфику этой дисциплины. Культурологию следует квалифицировать не столько как отдельную науку (по аналогии, скажем, с историей, психологией, философией, социологией, искусствоведением и т.п.), сколько как особый аспект выявления содержания названных (и некоторых других) дисциплин, выделяемый главным образом, с учебно-педагогическими (а не научно-исследовательскими) целями. С учетом данного обстоятельства представляется излишним специально задерживаться на вопросе о том, что такое культурология как наука. Гораздо экономичнее и логичнее сразу начинать с вопроса о том, что такое культура как предмет культурологии. По этой же причине нет особой необходимости выделять отдельную тему «История культурологической мысли». Ведь раскрывать ее, фактически означает излагать историко-философский взгляд на культуру, более уместный в курсе философии, нежели культурологии (к тому же следует иметь в виду, что понятие культуры приобрело категориальный статус уже в Новое время, и потому малопродуктивно выяснять вопрос о том, что думали о культуре древние или средневековые мыслители).

При работе над настоящим пособием автор исходил также из убежденности в том, что после решения задачи общего определения культуры необходимо раскрыть основные (наиболее «чистые») сферы ее проявления. К таковым он относит искусство (включая художественную литературу), мораль, религию, философию и, с оговорками, науку. Но поскольку философия изучается в вузе в качестве особого предмета, а наука вообще есть та сфера деятельности, где студент раскрывает себя как субъект познания (не говоря уже о том, что познание – одна из ключевых тем философии), автор счел излишним выделение этих двух вопросов в качества относительно самостоятельных (довольствовавшись обозначением места философии и науки в системе культуры и общей характеристикой ступеней их исторической эволюции).

Культурология предусматривает достаточно подробное освещение истории культуры, но эта тема должна быть внутренне связана с общей теорией культуры, составлять с ней смысловое единство. В свете данного требования целесообразнее излагать историю культуры не в традиционном, чисто историческом ключе (при котором отражению, в принципе, подлежат любые явления культуры), а под углом зрения так называемого «прогрессирующего своеобразия», т.е. фиксации внимания преимущественно на признанных новациях в культуре различных эпох, стран и народов («что нового и кто первый»). Под этим же углом зрения, а также с позиции общего определения культуры в культурологии, рассчитанной на студента технического вуза, должны затрагиваться проблемы исторического «восхождения» техники и рассматриваться современное противоречие между наукой и техникой, с одной стороны, и собственно культурой – с другой.

Достаточно объемное место в пособии заняли тема мифа (мифологии) и тема Священного писания (Библии) – в силу того исключительного значения, которое приобрели оба эти явления культуры (они же ее памятники) в духовной истории народов Европы и мира. Выделение названных тем в качестве относительно самостоятельных, а также обращение к вопросу об исторической эволюции отношений между людьми (в рамках темы истории мировой культуры) принципиально отличает настоящее пособие от аналогичных по характеру работ других авторов.

В пособии использованы различные источники, в том числе первоисточники (например, «Библия», или «Книга назидания» арабского просветителя XII в. Усамы ибн Мункыза), различные энциклопедии и словари (к примеру, «Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х томах», – М., 1994; или «Большой энциклопедический словарь». – М., 1994), а также аналитически-критическая и комментирующая литература. Особую помощь автору оказали труды Авдиева В. И., Антоновой К. А., Алексеева В. П., Баженовой А. И., Беляковой Г. С., Белявского В. А., Блаватского В. Д., Бокщанина А. Т., Бонгард-Левина Г. М., Куна Н. А., Брагиной Л. М., Виргинского В. С., Гальперина М. П., Гольдентрихта С. С., Гече Г., Гуревича А. Я., Евсюкова В. В., Зубова В. П., Ильина Г.Ф, Крывелева А. И., Кузищина В. И., Лихачева Д. С., Лосева А. Ф., Любимова Л. Д., Литаврина Г. Г., Мартынова В. Ф., Машкина Н. А., Мелетенского Е. М., Недошивина Г., Николина В. В., Палиевского П. В., Першица А. И., Пикуса Н. Н., Поляковской М. А., Рыбакова Б. А., Семенова В. Ф., Сергеева В. С., Спиркина А. Г., Титаренко А. И., Токарева С. А., Топорова В. Н., Чегодаева А. Д., Уколовой В. И., Федяева Д. М., Штаерман Е. М., Чекаловой А. А.

Автор выражает благодарность работникам кафедры философии и культурологии УрГУПС, принявшим участие в обсуждении плана пособия.

Тема I.
Что такое культура?

1. Общее определение культуры

В обыденном словоупотреблении понятие «культура» ассоциируется обычно с такими ее организационными и предметными воплощениями, как театр, кино, эстрада, музеи, библиотеки, дома культуры, произведения искусства (включая кинофильмы, которые демонстрируются в кинотеатрах, пьесы, которые ставятся в театрах, книги, которые хранятся в библиотеках, картины, скульптуры, которые выставляются в музеях и т.п.). Но всех объектов культуры не «перебрать» ввиду их бесконечной множественности, в поисках же общего определения культуры исследователь неизбежно приходит к выводу о многозначности самого ее понятия (на что уже обращалось внимание выше). Один дотошный культуролог подсчитал, что в литературе встречается несколько десятков определений культуры, каждое из которых чем-то разнится от других и ухватывает в культуре что-то действительно свойственное ей. Этот же исследователь констатировал, что при определении культуры приходится сталкиваться с удивительным явлением: интуитивно объем понятия улавливается специалистами достаточно полно, а вот устраивающая всех формулировка не дается. Кого, спрашивается, «винить», специалистов или культуру? Думается, что культуру: уж очень многолика.

И все-таки представляется возможным выделить четыре значения понятия «культура», три из которых следует признать основными, а одно – исторически исходным, связанным с этимологией (происхождением) самого слова «культура», поэтому будем его квалифицировать как первое.

«Культура» восходит к латинскому «cultura», обозначавшему возделывание, обработку почвы, что надо признать символичным: культура изначально связана с сельскохозяйственным трудом, с землей-матушкой, с хлебом насущным. Остаточный смысл этого значения сохраняется до сих пор и обнаруживает себя в словах и выражениях типа «сельскохозяйственная культура», «агрокультура», «культурный слой почвы», «культиватор» и т. п.

Точности ради отметим, что уже в латинское (древнеримское) время понятие культуры приобрело и другие значения: «развитие», «образование», «воспитание», «почитание». От этого общего истока идет расширяющееся многообразие словоупотребления, которое уже в Новое время достигло крайних пределов: под культурой стало пониматься все созданное человеком, и в этом смысле она стала противопоставляться натуре – природе (всему естественному, в отличие от всего искусственного). В таком значении понятие «культура» употребляется и поныне, причем, главным образом, не в обыденно-житейских, а научных контекстах. Скажем, в учебниках по философии можно прочитать, что люди становятся людьми через обучение, воспитание, общение с себе подобными, а также через вещи, которые их окружают и которые созданы предшествующими поколениями, одним словом, через «вторую природу» – культуру в широком смысле слова.

В рамках такого (второго) значения рассматриваемого понятия различают материальную и духовную культуру. Примеры: материальная культура – это лопата, станок, топор, автомобиль; духовная культура – музыка, поэтический стих, художественное полотно. При характеристике той и другой обычно указывается, что материальная культура создается в сфере материального производства и удовлетворяет материальные потребности, а духовная культура создается, соответственно, в сфере духовного производства и удовлетворяет духовные потребности. Подтверждая этот вывод, оговоримся, однако, что названные различия далеко не безусловны. Во-первых, можно найти объекты культуры, о которых сразу не скажешь, куда их отнести (архитектура, скульптура, даже компьютер). А, во-вторых (и это главное), та и другая культуры не мыслятся друг без друга: и топор, и станок, и автомобиль, прежде чем воплотиться в металле со всеми атрибутами, существовали в замысле человека-творца, т.е. духовно, а музыка, стих, картина требуют материальных средств объективации, которые тоже относятся в широком смысле к культуре (для музыки, к примеру, это ноты, инструменты, ретрансляторы, окультуренный голос). Одним словом, различаясь функционально, оба названных проявления культуры с сущностной стороны едины, хотя в силу некоторых других особенностей (о них – ниже) на первый план все-таки выходит духовная культура.

Напоминаем, что пока рассматривается второе значение понятия «культура». Недостаточность его проявляется в чрезмерной широте: если культура – это все то, что противостоит природе как созданное человеком, то чем тогда само общество отличается от культуры (ведь оно тоже надприродное явление), и можно ли отнести к культуре, к примеру, гильотину, автомат Калашникова или атомную бомбу? Вполне очевидно, что рассматриваемое значение понятия «культура», не утрачивая своей правомерности, нуждается вместе с тем в сужении и «заострении» (выявлении более специального содержания). То и другое можно осуществить с помощью вспомогательного понятия «ценность»: культура есть совокупность материальных и духовных ценностей, созданных человеком, а также процесс их созидания, распределения и потребления (использования).

Но вывод этот нуждается в комментариях, связанных с выявлением смысла слова «ценность». В обыденном словоупотреблении ценность отождествляется либо с денежной ценой, либо просто с полезностью. Философско-культурологическое (теоретическое) понимание ценности не совпадает с житейским, оно много сложнее и глубже житейского и, чтобы облегчить задачу его уяснения, прибегнем к серии примеров. Допустим, что в ваших руках чайная ложечка, но не простая дюралевая, отштампованная серийно, а серебряная и, по всем признакам, изготовленная штучно. Ясно, что эта ложечка вам дорога не своим функциональным, а, в известном смысле, нефункциональным назначением. Говоря конкретнее, она ценна материалом (серебром) и красотой отделки. К этому может добавиться: память о человеке, которому она когда-то принадлежала и от которого досталась вам по наследству или в подарок.

Второй пример не столь рядовой, но по сути аналогичный первому. Возьмем музыкальный инструмент – скрипку. Ее функциональное назначение – издавать известного рода и качества звуки, из которых, собственно, под рукой скрипача «слагается» музыка. Скрипки могут быть относительно дешевые и относительно дорогие. Сообразно с ценой возрастают, как правило, и функциональные возможности инструмента (хорошие скрипки – дорогие). Но в мире насчитывается какое-то количество скрипок работы выдающегося скрипичного мастера XVII в. Страдивари. Играют на них нечасто, они представляют собой скорее музейный экспонат, чем рабочий инструмент. Следовательно, реальная функциональность их минимальная. А цена? Эти скрипки бесценны (в смысле сверхценны), они давно стали идеалом того, каким должен быть музыкальный инструмент вообще.

Третий пример из области моделирования одежды и демонстрации мод. Для чего, спрашивается, эти показы регулярно транслируются по телевидению, зачем публика ходит на них, платя за просмотр деньги; ведь люди понимают, что выставляемые на подиум модели абсолютному большинству «простых смертных» не по карману, а главное – во многих случаях они не предназначены для реальной носки, даже выходной. Вопрос мы поставили риторический, ибо кто сейчас не знает, что выставочные показы мод имеют ценность не утилитарно-практическую, а опять-таки символическую (эстетическую, художественную, артистическую и т.п.). Модель выражает направление или поворот в стилях и модах, дает эталон, на который ориентируются как на идеал (с оговоркой, что в моде идеалы преходящи), попутно достигается художественный эффект, который может значить даже больше, чем собственно рекламный.

При всем этом, однако, во всех трех примерах прямое практическое назначение вещей не исчезает полностью: можно мешать сахар в стакане серебряной ложечкой, можно играть на скрипке Страдивари (выдающиеся скрипачи играют) и сверхмодную одежду все-таки носят (хотя бы женщины на подиуме).

Возвращаясь к определению ценности в философско-культурологическом смысле (приведенные примеры по существу уже раскрыли этот смысл), сделаем следующий вывод: ценность – это вещь, действие, поступок или чисто духовный объект, например, моральная норма, которые помимо чисто практического, утилитарного назначения несут назначение более высокое, символическое. Это назначение выходит за рамки наличной ситуации. Оно связано с утверждением человека и человеческого вообще, с проявлением в людях творческого, эстетического, нравственного начала, их стремлением к истине, добру и красоте. Это назначение выходит за рамки жизни отдельных людей и связывается с историческим бытием человека и человечества, с их восхождением по пути прогресса. Словом, ценность – это двоякий объект (материальный или духовный): с одной стороны, это объект-функция (приземленный, прозаический), а с другой, объект-символ, который почитают, за который борются, на который молятся (если речь идет о религиозных «объектах»). При этом непосредственно ценность определяется, как уже указывалось, не первым, а вторым «ликом» объекта. Поскольку же этот «лик» – идеальный (связанный с творческим воображением, абстрактным мышлением человека), поскольку культурность, опирающаяся на ценность, и понимается преимущественно как духовная культурность, или просто духовная культура.

Дополняя сказанное, обратим внимание на то, что в некоторых случаях культурный смысл объекта может начисто вытеснять функциональный. Больше того, последнего может не быть вообще, например, дарение цветов – это чисто символический акт, знак проявления любви, признательности, уважения к человеку. В жизни бывают случаи, когда какие-либо вещи, предметы, сооружения и т. п. создаются всецело как объекты культуры, без расчета на функциональное использование, но впоследствии, в силу стечения обстоятельств, они начинают нести функциональную нагрузку. Так произошло, в частности, с Эйфелевой башней в Париже. Созданная как символ научно-технических достижений конца XIX в., уже в ХХ веке она стала использоваться в качестве радио—теле транслятора. Еще один пример – литературный (и комичный) – употребление твеновским персонажем Томом Кенте королевской печати для раскалывания орехов (М. Твен «Принц и нищий»).

Между объектом как ценностью, и объектом как функцией, могут возникнуть противоречия, причем не только в силу сложившихся обстоятельств, а, так сказать, изначально, по замыслу творцов. Под эту характеристику как раз и подпадают примеры с гильотиной, автоматом Калашникова и атомной бомбой. Критерий ценности, отсекая от культуры функциональное назначение этих изобретений, оставляет, однако, за ней выраженную в них творчески-техническую и научно-исследовательскую мысль.

Заключая разъяснение третьего понятия «культура» (как совокупности материальных и духовных ценностей), подчеркнем, что такое понимание феномена культуры отграничивает культуру не только от натуры (природы), но и от общества (ибо культура тут предстает как аспект, сторона общества), следовательно, логически правомерно ставить вопрос о взаимоотношении общества и культуры (что актуально во все времена).

Но и этот подход к культуре обнаруживает свою недостаточность. Дело в том, что в рамках такого подхода культура всецело предстает как нечто внешнее человеку, к чему он определяет свое отношение. Между тем человек в известном смысле изначально культурен, ведь его родовые характеристики – разумность, обладание речью, способность к труду, социальность – это есть культурные характеристики. Вместе с тем они «открывают» себя в разных людях в неодинаковой степени. Из констатации данного факта выводим четвертое значение понятие «культура» – как меры человеческого в человеке. Обращаем внимание на глубокую смысловую емкость данного определения: все люди обладают сознанием (в этом смысле все они культурны), но на фоне других выделяются натуры с неординарным и особенно глубоким мышлением; все люди в той или иной степени музыкальны (могут что-то сыграть или воспроизвести мелодию), но на миллионы просто играющих и поющих приходится «только один Бетховен» (выражение литературного персонажа); все люди так или иначе соблюдают моральные нормы (исключения подтверждают правило), но на фоне рядовых граждан выделяются личности, которых называют совестью общества, и т. д.

Все же и четвертое понятие «культура» (вкупе с первыми тремя) не исчерпывает его содержания. С целью передачи других смысловых оттенков этого понятия воспроизведем определение культуры, данное в «Современном словаре иностранных слов» (рассмотренные значения присутствуют в этом определении). Итак, культура это:

1. Исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженных в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях; различают материальную и духовную культуру; в более узком смысле термин «культура» относят к сфере духовной жизни людей;

2. Уровень, степень развития, достигнутые в какой-либо отрасли знания или деятельности (культура труда, политическая культура, правовая культура, культура речи и т.д.);

3. Характеристика определенных исторических эпох (например, культура древнего мира), народов или наций (например, русская культура);

4. Степень общественного, умственного и нравственного развития, присущая кому-либо;

5. Возделывание, обработка почв, сельскохозяйственных угодий;

6. Разведение, выращивание какого-либо растения…

Можно ли перечислением всех смысловых значений термина «культура» считать решенной задачу выявления содержания этого термина? Думаем, что торопиться с утвердительным ответом не стоит. Как все-таки быть с общим определением культуры, которое охватывало бы все ее смыслы?

Предлагаем вариант такого общего определения, с которым соглашаются многие специалисты: культура есть способ и мера освоения людьми своего бытия. А теперь прокомментируем это.

Люди живут в определенных условиях, не одинаковых у разных людей и у одних и тех же – в разное время. Эти условия именуются общественным бытием. Бытие в значительной мере «предписывает», как людям жить, и отражается на их духовности (вспомним формулу «Бытие определяет сознание»). Но человек не подчиняется пассивно условиям жизни (иначе он не был бы человеком), а приспосабливает их к себе, преобразует в соответствии со своими потребностями и интересами. Способ, каким это делается, и мера, в какой это удается делать, мы и называем культурой. Заметим, что первый признак придает любой культуре уникальность и самоценность (способ освоения бытия у разных людей и народов разный), а вторая характеристика определяет сопоставимость и равноправие культур (оцениваются не возможности, а их реализация). В связи с последним подчеркнем, что нет плохих и хороших культур, все культуры по-своему хороши. К такому выводу человечество пришло относительно недавно. Еще в XIX в. европейцы с нескрываемым высокомерием смотрели на «бескультурных» дикарей, к примеру, эскимосов, которые не знали культа чистоты тела и не мылись в бане. Но если разобраться, то критика била мимо цели. О каком культе чистоты тела, о какой культуре бань и саун можно было вести речь в тогдашних заполярных условиях: снег, мороз, льды, отсутствие леса для топлива. Кстати, кожа, покрытая грязной жировой пленкой, лучше сопротивляется охлаждению, чем кожа чистая (аналогичный пример из южного полушария: индейцы одного племени на Амазонке покрывают тело раствором особой глины и тем спасаются от кровососущих насекомых). Зато те же эскимосы и другие северные народы создали культуру оригинального жилья – иглу, яранги, чума, культуру лодки-каяка и лодки-байдарки, культуру вышивки по меху, резки по моржовой кости и многое другое, что является несомненно культурой – самобытной и достаточно высокой.

Или взять такой пример. Уже в раннем Средневековье по всей Европе были крупные города, а в них – величественные здания и храмы. В степях Монголии ни городов, ни каменных храмов не было. Но, спрашивается, о каких городах можно говорить при скотоводческом кочевом хозяйстве (условия для хозяйства другого типа отсутствовали). О каких каменных постройках можно вести речь в полупустынной степи с резко континентальным климатом. К чему они там, и как их содержать зимой, если даже приготовление горячей пищи, при нехватке топлива, превращается подчас в трудноразрешимую задачу. Зато те же монголы и другие степные кочевые народы создали культуру войлочной юрты, научились приготовлять чудесный напиток кумыс и сооружать повозки с большими колесами для продвижения по целине. Кочевые племена Евразии изобрели (приблизительно в III – IV вв. н.э.) стремя, сделавшее переворот в отношениях «человек – лошадь» (конница в строгом смысле стала возможной лишь с появлением стремени).

Подобные примеры можно продолжить, но предвидим возражение: те же эскимосы сегодня моются в саунах, а монголы возводят города с каменными постройками. И все это (как и многое другое) пришло к ним извне, от других народов. Все правильно, но эти «другие» народы жили в других, более благоприятных условиях, которые они, в свою очередь, по-своему и с высокой мерой освоили.