Текст книги "Амстердам. Город любви, каналов и велосипедов"

В 1967 г. мэр Амстердама ушёл в отставку, и прово, посчитав поставленные цели достигнутыми, приняли решение о расформировании своего движения.

Один из лидеров движения прово, Роэль ван Дуйн, ещё какое-то время продолжал активную политическую деятельность: в 1970-х гг. им была создана новая группировка, предлагавшая теперь уже не белые, а зелёные планы. К примеру, ван Дуйн ратовал за понижение уровня дорог и призывал автомобилистов размещать на своих машинах растения в ящиках: так пешеходы могли бы видеть только движущуюся зелень.

Своих новых соратников ван Дуйн назвал кабутерами, или гномами, и в 1970 г. им досталось 5 из 45 мест в городском совете Амстердама. Правда, очень скоро среди даже этих пяти депутатов возникли разногласия во время слушаний о принятии закона о легализации марихуаны.

Пожалуй, самой значительной причиной недовольств в 1970-х гг., за 10 лет переросших в гражданский конфликт, можно считать проблему жилья. Маленький размер города всегда был кошмаром для местных архитекторов. В 1960-х гг. население выросло до неимоверных размеров – 870 000, и правительство решило создать настоящий «город будущего», началом которого предложили сделать район Бэйлмэр (Bijlmer) к юго-востоку от центра. Широкие улицы должны были окантовывать высокие яркие дома, утопающие в зелени. Бытовые удобства в каждом доме виделись апогеем развития строительных технологий того времени, однако столь оптимистично проект выглядел только на бумаге.

С появлением первых домов в 1970 г. стало очевидно, что тишина и зелень кварталов и просторные квартиры – не такая уж привлекательная перспектива для амстердамцев. Гаражи превратились в рассадник преступности и наркомании, «бытовые удобства», на которые возлагались большие надежды, оказались предметом постоянных ссор и раздоров.

По замыслу властей в Бэйлмэр должны были переехать те, чьи районы подлежали плановой реконструкции, однако реальность снова оказалась далека от ожиданий: сюда потянулись жители сёл (которым квартира в центре города была не по карману), а также иммигранты – особенно беженцы из Суринама, только-только получившего независимость и страдавшего от внутренних распрей и слабой экономики. В результате район стал лидером по числу бедных и безработных в Амстердаме, и для большинства людей Бэйлмэр превратился в запретную зону – настоящее гетто.

Многие дома в Бэйлмэре – или, как их нередко называли, «блоки пчелиных сот», ведь в каждом доме было около 400 квартир! – продолжали пустовать и через десять лет после постройки, а спустя четверть века был снесён один из первых возведённых здесь домов. Утопическая мечта о сверхсовременных кварталах будущего разбилась вдребезги, когда 4 октября 1992 г. на здешний жилой комплекс упал грузовой самолёт «Боинг-747». Точное число жертв до сих пор остаётся неизвестным: оказалось, что безликие дома служили отличным укрытием для нелегальных мигрантов, опознать которых не смогли даже ближайшие соседи.

«Район будущего» Бэйлмэр

После авиакатастрофы стало очевидно: Бэйлмэру требуются срочные перемены. Некоторые многоэтажные дома отремонтировали или снесли, заменив их хоть и не столь дешёвыми, но гораздо более привлекательными невысокими строениями в надежде привлечь сюда средний класс. Бэйлмэр превратился в игровую площадку архитекторов. Шаг оказался успешным: несмотря на то что и сегодня здесь проживает более 150 национальностей, уровень преступности за последние годы снизился почти на 60 % (с 20 000 до 8000); средний уровень доходов местных жителей постоянно растёт. Большое количество иммигрантов из Западной и Северной Африки, ныне старающихся жить в мире и согласии с голландцами, предполагает огромное кулинарное разнообразие, что, конечно же, притягивает гурманов, хотя, безусловно, жильё в этой местности до сих пор вряд ли можно назвать домом мечты.

Почему же столь масштабный и, казалось бы, выигрышный проект полностью провалился? Главной причиной называют нежелание планировщиков учитывать пристрастия амстердамцев: никто не обратил внимания на тот факт, что большинство голландцев – в том числе и столичные жители – предпочитают малоэтажные строения. «Жить в муравейнике», среди сотен и тысяч соседей, – это, скорее, ментальность перенаселённых стран, а потому интерес к подобному району среди иммигрантов был вполне объясним и ожидаем. По какой-то причине голландцы не прислушались ни к Швеции, ни к Великобритании, где уже имелся печальный опыт сооружения многоэтажных зданий. Как написал в июне 1965 г. один из нидерландских архитекторов, городские власти вознамерились превратить Амстердам в «город 2000 года, прибегая к философии 1930 года и технологиям 1965 года».

В середине 70-х гг. городская администрация предложила также план модернизации центра столицы, но это вызвало сопротивление общественности, после чего было принято решение просто отремонтировать улицы.

XXI век начался для Нидерландов с шокирующих событий: два политических убийства за четыре года. Первым стало устранение Пима Фортёйна, перед выборами 2002 г. заявившего о намерении остановить приток мусульман в Голландию и набравшего 36 % голосов на выборах в городской совет Роттердама. За неделю до общенациональных выборов Фортёйн был застрелен Волкертом ван дер Графом, на суде представившим себя защитником нидерландских мусульман.

В 2004 г. Фортёйн был признан величайшим нидерландцем всех времён, оставив позади таких всемирно известных соотечественников, как Рембрандт и Ван Гог. Однако это были лишь результаты телевизионного голосования: когда позднее были также подведены итоги интернет-голосования, выяснилось, что Фортёйна немного перегнал основатель независимых Нидерландов Вильгельм I Оранский, но уже объявленные результаты так и не были отменены.

Убийство Фортёйна стало первым политическим убийством в Голландии за 100 лет, но новое преступление не заставило себя долго ждать: в 2004 г. в Амстердаме был застрелен друг Пима, кинорежиссёр и публицист Тео ван Гог, в одном из своих короткометражных фильмов осудивший насилие над женщинами в исламском мире. Именно за это, судя по оставленной убийцей записке, ван Гог и поплатился жизнью.

После этого громкого убийства бургомистр Амстердама Йоб Кохен (род. 1947 г.) предпринял попытки наладить взаимоотношения между голландцами и иммигрантами. Его политика вызвала неоднозначную реакцию: кто-то хвалил его за осторожность в этом вопросе, кто-то, напротив, ругал за недостаточно жёсткие меры. Последние, кстати, прозвали его мистером Пиквиком (по сорту голландского чая), считая, что он чересчур много времени проводит с представителями мусульманских общин за чашкой мятного чая в мечетях вместо того, чтобы предпринимать конкретные действия. Так или иначе, но в 2005 г. журнал Time включил его в список 37 «европейских героев» за то, что он не позволил эмоциям взять верх и привести к восстанию, как это произошло, скажем, во Франции. Более того, в 2006 г. он претендовал на звание лучшего в мире мэра, однако оказался в списке «лишь» вторым.

Чтобы хоть как-то объединить и сдружить людей разных национальностей, в столице в 2006 г. ввели День Амстердама. Этот праздник сразу вызвал много вопросов: заключался он в организации масштабного концерта на площади Дам, обошедшегося администрации в 250 000 евро, но не привлёкшего ни туристов, ни местных жителей. Гораздо большей популярностью пользовался другой неполитический фестиваль – «Кваку Зомерфестивал» (Kwakoe Zomerfestival), с 1975 г. ежегодно проводящийся в Амстердаме. Когда-то его организовали иммигранты из Суринама, однако со временем это мероприятие стало столь популярным, что превратилось в мультикультурное. Тем не менее власти всё же решили проводить День Амстердама в течение нескольких лет, однако, скорее всего, форма его проведения будет иной.

Вильгельм I Оранский – основатель независимых Нидерландов

Правительство прекрасно понимало, что культурной составляющей для улучшения отношений между мигрантами и местными жителями недостаточно – необходимо было менять миграционную политику. В 2006 г. был принят закон об обязательном знании голландского языка и культуры для соискателей вида на жительство. Закон, конечно же, вызвал много споров: основная масса населения его поддерживала, однако было не совсем понятно, каким образом новые правила должны были применяться. Дело в том, что на граждан ЕС данное правило не распространялось; жители США и Японии также могли беспрепятственно получать вид на жительство без знания языка благодаря предварительным договорённостям с правительством Нидерландов. Это означало, что закон распространялся исключительно на мигрантов из «опасных», малоразвитых и непопулярных стран, в том числе Марокко и Турции, исторически крупнейших «поставщиков» иммигрантов в Голландию.

Сегодня Амстердам – это пёстрая смесь великолепной архитектуры, ярких базаров, необычных музеев и ресторанов с кухней на любой вкус. Это четвёртый по посещаемости город Европы после Лондона, Парижа и Рима. При этом городская администрация ни на минуту не забывает о торговом прошлом столицы, делая всё возможное, чтобы превратить её в деловые ворота Европы. «Когда-нибудь туристы перестанут фотографировать Квартал красных фонарей и устремятся к Восточным докам – будущему бизнес-центру Амстердама», – заявляют власти.

Архитектура Амстердама

Не секрет, что одной из наиболее притягательных черт Амстердама, придающих городу неповторимый колорит, является многообразие фронтонов домов: ступенчатые и клювовидные, колоколообразные и с горловиной… Только на берегах четырёх главных каналов – Сингела, Херенграхта, Кейзерсграхта и Принсенграхта – таких зданий насчитывается около 3000.

Лучше всего осматривать архитектурные шедевры летом, во второй половине дня, когда клонящееся к горизонту солнце выявляет невероятные оттенки цветов зданий. Кстати, архитектуру Амстердама нередко называют «благородной и хорошо воспитанной», ведь её шарм кроется скорее в тщательно проработанных деталях, нежели в помпезности. Амстердам не знал роскошных дворцов, поскольку до недавнего времени в Нидерландах не было королевского двора, но в том-то и прелесть этого города: частные особняки успешных торговцев ничуть не уступали замкам аристократов.

Земля, на которой построен Амстердам, не слишком хорошо подходила для строительства: попытки возвести что-то монументальное на болотистой почве зачастую оканчивались ничем. Город расположился на толстом слое глины и торфа, то и дело сменяющих друг друга. Когда амстердамцы говорят о «первом и втором слоях», они подразумевают толщи песка, лежащего под землёй на 14 и 20 м соответственно. Почти все дома в столице упираются в один из этих пластов; выбор же зависит от времени и веса постройки.

Иногда здания возводили и на относительно мелком уровне: наилучшим образом, конечно, он подходил для сооружения лёгких деревянных домишек, однако зачастую его использовали и для более массивных сооружений, особенно после разрушительных пожаров, не оставлявших от зданий ничего, кроме фундамента. Подобные вариации встречаются в основном в районе Иордан.

Первые амстердамцы строили дома на насыпях, создавая опору из плотно положенного торфа. Позже начали рыть ямы, которые наполняли вертикально стоявшими стволами ольхи, служившими фундаментом: на них и устанавливали дома. Несмотря на все предпринимаемые меры, новые здания продолжали тонуть, словно стояли они на зыбучих песках.

К XVII в. стволы деревьев заменили длинными подземными сваями, что придавало конструкции больше стабильности, но лишь около 1700 г. сваи стали опускать до первого «твёрдого» слоя песка. С тех пор метод строительства практически не менялся, хотя сегодня почти все опоры достигают второго, а то и третьего пласта.

В сравнении с другими столицами Амстердам не такой уж зелёный город, однако мало кто задумывается, что под ногами пешеходов – настоящий лес! Это время от времени доставляет жителям проблемы: сваи начинают гнить, и, если их своевременно не заменить, дом может обрушиться. Есть и другая неприятность, которой подвержены в первую очередь дома, стоящие на углах улиц. По каждому зданию давление в целом распределяется равномерно, однако угловые дома, ощущая нажим с двух разных сторон и не имея подходящей опоры, «выталкиваются» из грунта и всё больше наклоняются к земле. Такие постройки подпирают балками, однако это лишь временная мера, и нередко приходится удалять весь фронтон. При этом страдают дома-соседи, сталкивающиеся с той же бедой.

Другой неприятностью может стать гниение одного из сооружений и последующее его уничтожение. Это грозит обрушением и рядом стоящим зданиям, особенно если одна из стен была общей. Нередко администрация города предпочитает возвести точную копию пострадавшего дома, применяя новые технологии, вместо длительной и дорогостоящей реставрации. Доживающие свой век дома можно увидеть, к примеру, на Принсенграхте, 254, 350, 453, 870–880 и на Кейзерсграхте, 539–543.

Средневековые укрепления

Помимо стройных и идеально выдержанных в архитектурном плане особняков в столице можно увидеть и иной тип зданий: это немногочисленные следы далёкого средневекового прошлого, свидетельствующие о том, что Амстердам, как и многие древние города, был вынужден заботиться о защите своих горожан.

Первые оборонительные сооружения появились вокруг Амстердама вскоре после признания его городом. Окружавшие поселение рвы подкреплялись земляными валами – бургвалами, которые по мере расширения нынешней столицы отодвигались всё дальше от центра. Необходимость в возведении настоящей крепостной стены осознали лишь в 1420 г., когда Амстердам оказался втянутым в войну и открыт для врага.

Монтелбансторен

Укрепления представляли собой кирпичную стену на каменном фундаменте, с воротами, через которые осуществлялся въезд в город, и сторожевыми башнями. Проект был весьма затратным, и власти шли на различные ухищрения, дабы получить дополнительные средства на строительство. Около 1500 г. ряд денежных и телесных наказаний за провинности заменили обязательством поставки камня. Так, например, сохранилась запись о некоей вдове Труде, за спор и оскорбление сборщика налогов вынужденной выбирать между тремя наказаниями: паломничеством в Рейссель, штрафом в 90 монет и предоставлением 6000 камней для городской стены. Надзирателям за разгрузкой рыбы в гавани Клаесу и Флорису было предписано поставить 5000 камней после того, как их уличили в получении взятки от нескольких рыбацких жён. Женщины платили за возможность начать торговать раньше, чем это было дозволено. Ян ван ден Бург, продававший лосось по завышенным ценам, должен был заплатить три фламандских фунта в течение трёх дней «с целью обнесения города стеной».

Принимать готовую крепостную стену прибыл сам австрийский император Максимилиан I, ехавший по улицам под звон колоколов и радостные приветствия горожан. Монашкам было предписано стоять у окон и аплодировать монарху, который остановился у двух монастырей, где даровал их обитательницам вино и деньги на молитвы о хорошей судьбе его империи.

Стену снесли уже через 100 лет, и к ней потянулись бездомные, увидевшие в этом шаге прекрасную возможность организовать себе жильё под полуразрушенными сводами. К сожалению, мало что осталось от средневековых сооружений, но любознательные туристы могут отправиться на улицу Гелдерсекаде: остатки стены, обносившей гавань, заметны в домах № 18–50. Кроме того, сохранились некоторые башни и ворота, создающие сегодня неповторимый колорит столицы: Схрейерсторен, Синт Антониспорт (ныне «Вааг»), Синт Олофспорт (Sint Olofspoort), Монтелбансторен (Montelbaanstoren), Утрехтсепорт (ныне «Де Дулен» – De Doelen), Регулирспорт (ныне Мунтторен), Хейлигевегспорт (ныне Хейлигевег) и Харлеммерпорт (Haarlemmerpoort). Все эти сооружения до сих пор выглядят внушительными, особенно если учесть, что почти все постройки города низкие, а ландшафт вокруг столицы составляют равнины.

Построенная в 1512 г. башня Монтелбансторен создавалась для обороны Амстердама и его верфи с восточной стороны. В 1606 г. Хендрик де Кейзер украсил полуразвалившуюся башню ренессансным деревянным шпилем, приглушавшим звон колоколов, на который жаловались местные жители. Правда, башня оказалась слишком тяжёлой и начала крениться. Не желая лицезреть вторую Пизанскую башню, обитатели близлежащих кварталов обвязали её канатами, «оттащили» назад и укрепили основу.

У Монтелбансторен обычно собирались матросы перед тем, как их на маленьких лодках доставляли по реке Эй к огромным судам Ост-Индской компании, стоявшим несколько севернее, в более глубоких водах.

С 1878 по 2006 г. в башне было расположено Управление водного хозяйства Амстердама, где, среди прочего, осуществлялся контроль воды и измерялся её уровень.

Рембрандт оставил много эскизов Монтелбансторен. Интересно, что художник рисовал её без шпиля, в полуразрушенном виде, хотя башня получила свой нынешний вид в год рождения мастера. Монтелбансторен и поныне является одним из любимейших мотивов художников и фотографов со всего мира.

Харлеммерпорт был началом пути в Харлем. Нынешняя арка, оставшаяся от прежних ворот, перестраивалась несколько раз; окончательный вариант в неоклассическом стиле появился в 1840 г., к коронации Вильгельма II, что и дало официальное, но малоизвестное название – Виллемспорт.

Мёйдерпорт (Muiderpoort) – сторожевая башня и ещё один старый въезд в город, появившийся, правда, только в 1770 г. после того, как прежние ворота, созданные столетием ранее, рухнули из-за проблем с фундаментом. Башня украшена колокольной башней, венчающей небольшой купол. Именно через эти ворота в 1811 г. в Амстердам въехал Наполеон в карете, запряжённой восемью белыми лошадьми.

О других башнях читайте подробнее в соответствующих разделах.

1200–1600 гг.

Самый старый дом Амстердама, обнаруженный археологами, был найден на четырёхметровой глубине и относился к 1225 г. Судя по находившимся вокруг предметам, это было жилище и мастерская кузнеца. Два поколения представителей этой профессии трудились здесь: кузница исчезла около 1275 г.

Первые три столетия истории Амстердама почти все дома были деревянными. Древнейшие постройки скорее напоминали хижины: это были лишь дубовые стены да крыши из соломы или тростника. Будучи относительно лёгкими, они не так сильно уходили под землю и не требовали постоянных ремонтов. В то же время частые пожары (особенно в XV в.) вынудили власти требовать облачать, по крайней мере, внешние стены в кирпич, хотя завершение фасада могли по-прежнему оставлять деревянным. Чтобы не сильно выделяться, первые кирпичные фронтоны были как две капли воды похожи на своих остроконечных деревянных предшественников.

Власти, конечно, делали всё возможное, дабы склонить амстердамцев к использованию кирпича, однако особых усилий и не требовалось: горожане с большой охотой стали осваивать новый строительный материал. Несмотря на то что в XVII в. украшения делались в основном из песчаника, в XVIII в. в моде были оштукатуренные фасады, а в XX в. незаменимым материалом стал цемент, Амстердам до сих пор является «кирпичным городом», во многом благодаря архитекторам амстердамской школы, достигшим особого мастерства в его использовании.

Весь амстердамский кирпич родом из Нидерландов: красный – из Лейдена, жёлтый – из Утрехта, серый – из Гауды.

За исключением разве что Дургердама и Эдама деревянные дома исчезли в Голландии, но в Амстердаме сохранилось два здания, которые, несмотря на частично кирпичную кладку, всё ещё относятся к деревянным. Старейшее из них, Хаутенхёйс (Houtenhuis), находится по адресу: Begijnhof, 34 и датируется 1475 г., другое – построенный около 1550 г. «Обезьяний дом» (In ’t Aepjen) на Зедейк, 1, служивший вначале отелем и получивший столь странное прозвище благодаря бедным морякам, нередко оставлявшим обезьянок в качестве оплаты.

Несмотря на то что официально в Амстердаме имеется лишь два деревянных дома, многие уверены: каменные стены могут скрывать деревянный остов, поскольку в XVII–XVIII вв. в городе часто строили «современный» фасад на средневековой основе. Так, при сносе старых домов для строительства гостиницы «Scandic Crown Hotel Victoria» напротив Центрального вокзала был обнаружен деревянный «скелет» купеческого дома, построенного в XIV в. (возможно, это был самый старый сохранившийся дом в Амстердаме). Строительство отеля нельзя было отложить, и остатки здания были перемещены в хранилище.

Приблизительно в XV в. начинают возникать дома, одинаковые по размеру и построенные из кирпича или песчаника. Чтобы уменьшить вес строений, их снабжали большими окнами.

В 1570–1600 гг. появились причудливо изрезанные фронтоны, которых, к сожалению, в сегодняшнем Амстердаме сохранилось всего два (частично потому, что здесь подобных домов было очень мало): на улице Синт Анненстрат, 12 (St. Annenstraat) и на Сингел, 423.