Текст книги "День рождения Марины"

– У меня салонов много, за всеми и не уследишь, – снова занервничала Эстелла. – Это в каком было?

В этот момент телефон Вероники зазвонил, и она без единого слова вылетела из гостиной, забыв о своих распрях с парикмахершей. За дверью послышался её взволнованный голос: – Алло. – На Цветном, – рассеянно отозвалась Лена, провожая Веронику взглядом, полным любопытства.

– Леночка, вы меня поймите, – с жаром заговорила Эстелла, прижимая руку к груди. – Я мечусь среди своих филиалов, как ненормальная. Сегодня – на Цветном, завтра – на Плющихе, послезавтра – на Кутузовском. Только всё равно без меня там творят, что хотят. Приношу свои извинения, если что-то омрачило ваше пребывание у нас в салоне. Кстати, у нас очень скоро презентация новой коллекции ароматов от признанного мастера Стефана Оливьери, он сам к нам прилетит из Парижа. Будет фуршет, подарки. Не согласитесь ли вы выступить на этом вечере?

– Я? – польщённо воскликнула Лена, моментально переключаясь. – Да с удовольствием! Я ведь, знаете ли, ещё и пою! Может, французский шансон? Я много песен Мирей Матье и Патрисии Каас знаю.

– Что вам будет угодно! – великодушно предложила Эстелла. – Мариночка, ты придёшь? Это случится 25-го, в четверг.

– Разумеется. Если, конечно, не нагрянет непредвиденная ревизия.

Вернувшаяся в гостиную Вероника, порозовевшая от скрытого ликования, как ни в чём не бывало взяла свой бокал с вином и, отпивая глоток, подняла его в воздух: – Марина, с днём рождения! Виновница торжества с улыбкой кивнула ей в ответ. – Налоговые, ревизии… Ужас! – с искусственным оживлением воскликнула Лена. – Милые мои, какие же вы умнички, что таким сложным и серьёзным делом заняты, несмотря на то, что вы – хрупкие женщины! Вот я, например, никогда бы не смогла поднять собственный бизнес. Это же ад кромешный, по моему разумению. Мы же слабый пол как-никак и должны заниматься лишь тем, что по-настоящему нам приятно. Мариночка, за тебя, что ли? Дорогая! За твою потрясающую, неженскую бизнес-хватку! Все снова чокнулись бокалами. – А если у женщины мозги как раз на бизнес настроены, а не на плетение макраме, как у некоторых? В этом случае что, нужно тоже отмахиваться от своих наклонностей и идти в актрисы? – съязвила Вероника, красноречиво покосившись в сторону Лены.

– Ну, вы-то, Вероника, как представитель профессии творческой разве не согласны со мной?

– Девочки, – решительно встряла Марина, полная решимости на допустить нового скандала на своём празднике, – каждый должен заниматься тем делом, которое ему выбрал Бог. Вопрос, как понять его волю и распознать в себе того, кем являешься.

– Лично я очень нескоро поняла, что мне и впрямь нужно писать романы, – призналась изрядно захмелевшая Вероника. – Честно. Усидчивостью я никогда не отличалась. Сама мысль о том, что я должна добровольно запереть себя в четырёх стенах, исключив общение с внешним миром, и писать, писать, писать, буквально приводила меня в ужас. Чем я только не занималась: и в отделе кадров на одном предприятии работала, и недвижимость продавала… Успешно, кстати сказать. Именно благодаря последнему мне удалось довольно быстро купить большой дом ещё задолго до того, как муж принёс домой «свой первый миллион».

– И как же вы всё-таки решились стать писателем? – заинтересовалась Тоня.

– Здесь, конечно, во многом заслуга моего мужа… В самом начале наших отношений он откопал у меня в дальнем углу шкафа секретную коробку. В ней хранились все мои рассказы и стихи, которые я сочиняла ещё в студенческую пору, учась на филфаке. Тогда ещё компьютерами мало кто пользовался, не то что сейчас… Всё писали на бумаге. Вот, он один раз достал коробку, начитался моих художественных экзерсисов и сказал, уверенно так: «Ника, а почему бы тебе не начать публиковаться?» Я сразу стала отнекиваться, мол, не для меня такая профессия, не могу я. Сложно всё это очень… Он тогда отстал, но потом изредка к этой теме возвращался.

– На мозги тебе капал, другими словами, – хмыкнула Лена. – Мариш, а здесь курить можно?

Она оглянулась вокруг в поисках пепельницы и, не найдя ничего похожего, закурить так и не решилась.

– Ну, можно и так сказать, – невозмутимо откликнулась Вероника. – А я, глупая, всё искала своё дело, страдала. То мне не нравилось, это было не по душе… А домохозяйка из меня тоже никакая, я пробовала…

– Да… Поиски себя – мучительный процесс, – понимающе вздохнула Тоня. – Кстати, Мариночка, я принесла тебе картину, которую обещала дорисовать к твоему дню рождения. Давайте все вместе посмотрим, что скажешь? А может, ты хочешь наедине с собой её распаковать?

– Тааак! Какие могут быть от нас секреты, не понимаю? – немедленно вмешалась Лена. – Ну-ка, давайте заценим, что тут нарисовано! Интересно, как вы, Тоня, видите нашу дорогую Мариночку? А может, у неё кочан капусты вместо головы или руки не из того места растут – в прямом смысле? Тоня неуверенно переспросила: – Марина, так я покажу твоим гостям? – А давай! Здесь все свои! – весело разрешила Марина, доливая шампанское в свой бокал. Она достигла той счастливой стадии опьянения, когда стеснение исчезает почти полностью.

Тоня привычным движением подняла с пола прислонённую к стене картину, сорвала плотный целлофановый слой и поставила её на диван, торцевой стороной на мягкие подушки. Взгляды присутствующих устремились к картине, на которой была изображена полностью обнажённая Марина. Как же она была прекрасна в своём красочном воплощении! В её каштановые курчавые волосы оказались вплетены воздушные полевые цветы, а лицо мягко мерцало и переливалось в свете невидимого глазу солнца. В её тонких ласковых руках трепетала радужная птичка, которая, должно быть, совсем недавно выпорхнула из распахнутой золотой клетки, поваленной набок где-то на заднем плане композиции. Все сокровенные подробности женского естества транслировались миру подробно и открыто благодаря гибкой анатомической раскрепощённости, в которой пребывала нарисованная Марина.

Все дружно ахнули. Первой «отмерла» и заехидничала Лена:

– А мне вот очень интересно: как проходил процесс позирования, а, Марина? Ты в такой позе перед Тоней сидела?

– В той самой, – беззастенчиво соврала Марина, еле сдерживая смех.

Ей стало необычайно весело – ну и лица у всех! Словно они никогда не были в Лувре и не видели все эти бесконечные богемные полотна с обнажённо-раскрепощёнными натурщицами… – Да нет… На самом деле я рисовала одетую Марину, а потом уже сама додумала и создала законченный образ. Эта картина – больше фантазия, чем реальность, – стушевалась Тоня.

– Фантазия у вас, Тоня, развита великолепно, – деликатно похвалила её Эстелла.

– Марина, а у тебя на руке есть такая татуировка? – вдруг спросила внимательная Вероника и указала на картину. И правда, на слегка развёрнутом к зрителю белоснежно-мраморном Маринином плече был начертан крошечный графический символ чёрной луны, опутанной сизыми ночными облаками.

– Нет, – отстранённо пробормотала Марина, впившись взглядом в непонятный значок, – терпеть не могу татуировки. – Ну и зачем вы нашей имениннице наколки пририсовали, словно она – уголовник? – с насмешливым укором обратилась Лена к Тоне.

– Это сумрачная луна, – немного порозовев, пояснила художница, – она даёт человеку возможность сделать сознательный выбор между добром и злом. Поначалу она искушает его, запутывает, делает чёрствым, толкает на страшные и необдуманные поступки, но, если человек всё же предпочёл радость, созидание и свет, он перейдёт на новый уровень, приобретёт стойкий иммунитет ко всему греховному, порочному, разрушающему.

– Вот это подоплёка! – издевательски хохотнула Лена. – А ничего посложнее вы не могли выдумать, госпожа художница? Сумрачная луна, добро и зло, бла-бла-бла… Вот так подарочек на день рождения!

Марина, Вероника и Эстелла молчали, зачарованно изучая совершенно новым взглядом Тонино полотно. Марине, изображённой на нём, эксцентричная затея со странными символами показалась неудачной и даже зловещей, однако от всей этой противоречивой и сложной композиции веяло необъяснимой и мощной магией, и непременно хотелось протянуть руку, чтобы ощутить её силу.

– Марина – особенная женщина, – справившись со смущением, искренне воскликнула Тоня, – стойкая и слабая, порочная и чистая, темпераментная и рассудительная, искренняя и скрытная одновременно. Она так вдохновляет меня!

– А, вы что, того? На женщинах специализируетесь в плане секса? – не особенно вдаваясь в суть сказанного, ехидно предположила Лена.

Тоня едва слышно ахнула. Её веснушчатое лицо с милыми ямочками на круглых щеках залилось ярко-алым румянцем. – Ну что вы! У меня муж, двое детей, – тихо, но довольно твёрдо возразила она, наконец.

– Так одно другому разве мешает? – живо отреагировала её собеседница. – Детей в школу отвела – и вперёд, к ласковой подружке под бочок, пока муж на работе! Многие великие художницы были лесбиянками, так зачем же отказывать себе в удовольствии?

– Лен, что ты пристала к человеку? Не видишь: не понимает Тоня твоих шуточек, – с раздражением вмешалась в их диалог Вероника, которая расценила поведение Лены как верх хамства.

– А я разве что-то кошмарное сказала? – с самым невинным видом воскликнула Лена, комично округляя глаза. – У всех свои тараканы. Да и модно такое сейчас.

– Модно что? – пошла в наступление Вероника. – Быть бестактной и лепить полную чушь людям в глаза как ни в чём ни бывало? Или сейчас модно не думать, что ты говоришь или делаешь?

– У нас сегодня с дочерью на эту тему уже был разговор. Похоже, действительно модно, – вдруг задумчиво проговорила Марина.

– Нет, ну ты слышала? Чего она на меня наезжает из-за херни какой-то? – обиженно заскулила Лена.

– Фу, что за примитивный сленг? – с издёвкой в голосе воскликнула Вероника. – Разве актрисы, возвышенные музы, могут так примитивно изъясняться? Позор!

– Девочки, я рада, что наша с Тоней невинная шалость в виде этой картины вызвала такую оживлённую полемику! – вмешалась Марина, желая разнять спорщиц. – Пожалуй, повешу её у себя в гостиной на самом видном месте! Кстати, Тоня приняла участие в оформлении моего интерьера. Смотрите, сколько изящных вещей вокруг, сколько цветовых акцентов, и всё это – её рук дело.

Из вежливости гостьи одновременно начали оглядываться по сторонам, словно впервые заметили нарядное убранство дома. Про странную картину, естественно, все тут же благополучно забыли.

– Кстати, Мариш, ты обещала нам свой замок показать, – деликатно заметила Вероника, которой надоели бесконечные препирательства с Леной.

– С удовольствием! – с готовностью воскликнула Марина. – И я бы посмотрела, – поддержала их Эстелла, ставя свой фужер с шампанским на каминную полку из мрамора нежного розоватого оттенка. – Какая красота! Я так мечтаю о собственном камине!

– Ну а я, пожалуй, не пойду, – заявила Лена и закинула ноги на диван. – Я Маринин дом вижу почти каждый день, мы ведь соседи. Я неподалёку обитаю.

Она бросила новый оценивающий взгляд на Тонину картину, презрительно хмыкнула, а потом, приподняв на вытянутых руках, сняла её с дивана и снова поставила на пол у стены.

– Да, я тоже здесь уже видела всё, как вы понимаете. К тому же мне надо позвонить домой, – поспешно сказала Тоня, во все глаза наблюдавшая за действиями актрисы, и, подхватив сумочку, вылетела из комнаты.

– Ну вот, придётся пить в гордом одиночестве, – как ни в чём не бывало вздохнула Лена и щёлкнула пультом от телевизора. В этот момент раздался звук входящего сообщения на телефоне Вероники.

– Вероника, кто тебя там засыпает любовными посланиями? Муж, что ли? – полюбопытствовала Лена.

– Разве можно совершенно незнакомому человеку задавать такие личные вопросы? – раздражённо буркнула Вероника, и, не дожидаясь реакции, впилась глазами в экран телефона.

Её лицо мгновенно преобразилось, просияв, и она начала писать ответ, позабыв обо всех.

– Ох, посмотрите, у нас тут типичная woman in love, – с издёвкой изрекла Лена.

– Нет, ну ты нормальная вообще? – закипела Вероника, оторвавшись от телефона, и выражение радости на её лице мгновенно сменилось досадой. – Ты выпила много, или с рождения такая бестактная? Какое твоё дело?

– Для возвышенной барышни, которая строчит любовные романы, ты слишком резка, не находишь? – уязвлённо заметила актриса.

Вероника открыла рот, чтобы заткнуть собеседницу короткой ёмкой фразой, но Марина оборвала её на полуслове: – Вероника, Эстелла, пойдёмте. Буду показывать вам дом.

И все три женщины направились в прихожую, чтобы оттуда начать осмотр.

8

В этот момент снаружи послышались шаги, раздался негромкий стук в дверь, и на пороге показалась роскошно одетая интересная дама лет тридцати.

– Тук-тук, здесь почему-то открыто… Хозяева! – позвала она.

– Света, как я рада тебя видеть! Девочки, познакомьтесь, это моя подруга Света, – радостно поспешила к ней Марина.

Она ласково и крепко приобняла свою гостью, словно страшно по ней тосковала всё это время.

Конечно, назвать Свету подругой было большим преувеличением, ведь встречались они до этого от силы раза три. Впрочем, во время одной такой встречи они даже смогли поведать друг другу свои непростые жизненные истории, случайно оказавшись за общим столом на скучном закрытом приёме в «Савое».

В отличие от Вероники, которая смотрела на светские рауты как на часть своей работы (причём довольно неприятную и отнимающую много времени), и от Марины, которая искала на подобных мероприятиях заказчиков и потенциальных партнёров, Света была профессиональной тусовщицей.

Нет, она не посещала разного рода малобюджетные показы молодых перспективных дизайнеров, проходившие за пределами Третьего кольца на территории всех этих многочисленных обшарпанных заводов и фабрик, перепрофилированных однажды в модные концепт-пространства (что, впрочем, лоска им не добавило). Не удостаивала она своим изысканным вниманием и регулярные выставки малоизвестных художников, на которых и прессы-то не бывало – так, забежит какой-нибудь светский фотограф подхалтурить – поснимать разодетых гостей за пару тысяч рублей, заплаченных самим же виновником торжества. Да и на затрапезные презентации очередного (никому, разумеется, не нужного) салона красоты, где гостям, бестолково толпящимся между парикмахерских моек и кресел для педикюра, щедро разливали вино в пластиковые стаканчики и предлагали невкусные канапе третьей свежести, Свету было не дозваться.

Её лучезарное появление на мероприятии могло означать лишь одно: сей раут – событие высочайшего ранга, проходящее в самом элитарном и закрытом для зевак месте и по грандиозному поводу. А значит, все приглашённые – либо звёзды шоу-бизнеса первой величины, либо самые влиятельные политики и бизнесмены, либо успешные и титулованные спортсмены. А чаще всего – и те, и другие, и третьи сразу.

Она всегда была одета с иголочки, с идеальной прической и макияжем – хоть сейчас фотографируй на обложку дорогого «глянца». Её артистические длинные пальцы были щедро унизаны бриллиантовыми перстнями, а на плечах даже в жару красовалась небрежно накинутая горжетка из какого-нибудь редкого и ценного меха.

– Светуля, привет! Как давно мы не виделись! Ты как? – с деланым оживлением воскликнула Лена, выскакивая из гостиной навстречу новой гостье. Дамы были немного знакомы, сталкиваясь иногда на значимых театральных премьерах, и даже расцеловывались в щёчки при встрече.

Вообще Света скептически относилась к театральным актрисам, считая их профессию весьма несерьёзной и в каком-то смысле даже неприличной. Однако, зная, что Ленин самобытный талант был весьма благосклонно отмечен жюри авторитетных театральных премий, сделала для неё исключение.

– Да всё хорошо вроде, – царственно пожала она плечами, распрямившись после ритуальных лобзаний. Другие дамы по очереди представились: – Вероника. – Эстелла. – Слушай, да ты буквально цветёшь, как девочка выглядишь… Кто твой косметолог? – снова переключила на себя внимание Лена.

– Дорогая, телефон своего доктора я тебе, конечно же, дам, – немного высокомерно пообещала Света, – только не в нём дело. Ты понервничай с моё… Сразу похудеешь и постройнеешь, будешь тонкая и звонкая, как лань. Очень, знаешь, омолаживает.

Света легко скинула на кресло в прихожей своё роскошное манто из соболя, бросила на себя оценивающий взгляд, поравнявшись с зеркалом, и тут же поправила выбившийся из причёски завитый локон.

– Дорогая, ты ко мне с очередного приёма? – с улыбкой предположила Марина. – Давай, проходи. Налью тебе чего-нибудь. Что ты будешь?

Поглощённая заботами о новой гостье, она забыла о том, что вела Эстеллу и Веронику смотреть дом.

– Шампанское, наверное, – подумав, отозвалась Света, по-хозяйски решительно направляясь в сторону распахнутых двухстворчатых дверей, ведущих в гостиную. – Да, была на презентации ювелирной коллекции в особняке Виноградовых. Даже Киркоров присутствовал… И этот, как его… Ну, актёр американский, забыла имя…

Она энергично защёлкала пальцами, силясь вспомнить трудную фамилию.

– Оскароносный хоть? – уточнила Лена, бросаясь за ней следом.

Марина отправилась на кухню, где по-прежнему хлопотала домработница.

– Когда на стол-то накрывать, а? – нетерпеливо спросила Татьяна Петровна, которая давно порывалась задать этот вопрос, но всё никак не решалась выйти в гостиную «с эдакой-то» рожей!

– Думаю, можно уже. Только салат из свеклы с козьим сыром попридержите, а то он мягкий станет, некрасивый… Там паэлья не остыла?

– Да нет, конечно! Разве такая сковородища громадная, которая сразу четыре конфорки занимает, остынет? Да её, чтобы остудить, небось, на улицу надо выставлять, на мороз. Или в холодильник какой особенный, чтобы такая бандура туда целиком упихалась. Тоже мне, придумали…

Ворча, Татьяна Петровна начала суетиться на кухне. Марина молча откупорила новую бутылку вина, затем легко управилась с бутылкой шампанского и взяла с кухонной полки новый фужер для Светы. Как раз в этот момент у неё в кармане громко зазвонил мобильный, и, от неожиданности вздрогнув, она выронила фужер на пол. Битый хрусталь со звоном разлетелся по всей кухне.

– Батюшки, да сколько же можно стекло-то колотить, а? – удручённо всплеснула руками домработница. – Что за день-то у нас сегодня такой?

И, не дождавшись Марининой реакции, побрела за тряпкой.

– Алло. Да, Оль. Ага. Правильно ты повернула, молодец. Нет, не надо туда, тебе – по главной дороге. Три километра – и упрёшься в мой шлагбаум. Нет, лучше в навигаторе снова забей название посёлка, он тебя выведет, – упавшим голосом объясняла Марина в трубку. На шум в кухню пришли Лена и Света. – Опять у нас шоу с битьём стеклотары? – почему-то дико обрадовалась Лена.

– Нет, не туда, – не отвлекалась от своего занятия Марина, – там лежачий полицейский, дальше второй будет, потом шлагбаум, но ты мимо него проезжаешь. И всё время – по главной дороге. Давай там дальше по навигатору.

– Мне мой бывший несколько месяцев подряд такие шоу устраивал, пока мы не расстались! Я теперь звук бьющегося стекла слышать не могу, – понизив голос, сообщила Света Лене. – Кстати, а что это там за живописная дама на крыльце стоит, в жутких сапожищах и искусственных соболях?

– А это, должно быть, наша Тоня. Художница, сатанистка и целомудренная дева, – хихикнула Лена. – Я её тут заподозрила в лесбиянстве, а она чуть не расплакалась и побежала мужу звонить.

– Какие мы нежные! – презрительно усмехнулась Света. – А чего здесь стесняться? В тусовке это норма.

– А она вот не в тусовке, – дурашливо развела руками Лена.

Тем временем на кухню вернулась домработница и начала с обречённым видом собирать осколки разбитого фужера. – Ох! Кто это вас так? – удивилась Света, с праздным любопытством рассматривая покалеченное лицо Татьяны Петровны. – Муж что ли?

– Нет у меня мужа, помер, – хмуро отрезала та, не отрываясь от своего занятия.

Лена сделала жест рукой, чтобы Света прекратила расспросы, и та, пожав плечами, замолчала.

– Оль, ну да, ещё несколько полицейских проезжаешь, и будет поворот налево, а потом мой шлагбаум, – теряя терпение, втолковывала Марина невидимой собеседнице. – Ты можешь сама там разобраться, у меня полный дом гостей! К тому же я фужер разбила. Что? Да, ещё один лежачий полицейский!!! Ты в навигатор ввела точный адрес? Нет? А почему?

– Это кто же там такой тупой едет? – шепнула Света Лене.

– Оль, да, пропуск на твою машину я уже заказала. Просто скажи, что ты на улицу Липовая Аллея, дом 30, и тебя пропустят. Я же тебе всё в сообщении написала! Нет! Не надо туда поворачивать, езжай прямо по главной дороге, я же тебе сказала уже, – с тихой яростью в голосе отвечала Марина.

Эстелла и Вероника, непреднамеренно забытые хозяйкой дома в прихожей, запоздало пытались завязать вежливую светскую беседу. Обеим было неловко: Веронике – за свою недавнюю резкость, совсем не уместную в данных обстоятельствах, а Эстелле…

Эстелле – за то, что некогда она действительно испортила Веронике шикарные волосы. Зачем она это сделала? Ответ был прост: всю свою жизнь она была помешана на идеальном блонде и искренне полагала, что чистый, ровный белый цвет невероятно украсит женщину любого типа внешности и даже национальности. Она с лёгкостью обесцвечивала даже жгуче-чёрные шевелюры кучерявых армянок, в волосах которых присутствовал самый стойкий и упрямый пигмент. Тот самый пигмент, который, казалось бы, невозможно было вытравить никакими известными методами, и лишь она, Эстелла, знала секрет.

Постепенно в Москве про неё заговорили. К ней за идеально чистым блондом толпой повалили не только столичные дамы, но и клиентки изо всех уголков России и ближнего зарубежья. Правда, они, как правило, не задумывались: а что будет происходить с их новым цветом волос дальше? Ведь корни отрастают, и даже самый идеальный блонд быстро и вульгарно желтеет, если постоянно не освежать его.

Набрав себе клиентуру, Эстелла ушла из парикмахерской, где трудилась долгое время, и открыла свой первый элитный салон красоты. Многие считали её уникальным в своей области специалистом и поэтому ходили краситься только к ней. Причём по несколько раз в месяц! Только так, по словам Эстеллы, можно было поддерживать идеальную чистоту цвета. То, что теперь шевелюра без салонной укладки походила на растрёпанную паклю, похоже, никого не волновало.

Когда Вероника впервые пришла к Эстелле, она сразу же задала вопрос: а не ухудшится ли состояние волос после такой кардинальной смены имиджа? Тогда парикмахерша, на тот момент уже владелица целой сети салонов имени себя, поймавшая порядочную звезду, ответила своей коронной фразой: «Дорогая, думай только о чистом цвете».

Фраза, по идее, должна была сразу насторожить, но из авторитетных уст признанного мастера она звучала както успокаивающе. Мол: всё будет хорошо, я добрая волшебница, а не злая колдунья. И Вероника ей доверилась, как и многие другие неглупые, казалось бы, дамы. И, как остальные, через пару месяцев лишилась доброй половины своих густых волос. Однако, в отличие от многих, лишь она могла по-настоящему страшно отомстить Эстелле.

И вот как это было. В один прекрасный день парикмахерше позвонила подруга и рассказала, что узнала её в персонаже чрезвычайно модного романа, который с недавнего времени читала и обсуждала вся Москва. Затем позвонила ещё одна подруга, потом третья, и тогда Эстелла заволновалась, бросившись разыскивать в интернете пресловутый роман. Взглянув на обложку, она обомлела: автором книги была Вероника – та самая писательница, которой она в прошлом году беспощадно сожгла волосы в погоне за эффектными фотографиями для рекламы своего салона.

Героиню, прототипом которой являлась наша Эстелла, звали (ни за что не догадаетесь!) Стелла. Вероника наделила её далеко не лучшими качествами характера – она заносчива, лжива, корыстна и бездарна. К тому же в конце романа читатель с изумлением узнаёт, что эта самая Стелла – жестокая, неизлечимая маньячка, травящая своих подруг крысиным ядом и умело маскирующая свои патологические склонности безмятежной белозубой улыбкой. Здесь Вероника почти в точности описывала её, Эстеллину, манеру держать себя с людьми. В общем, не признать нашу милую парикмахершу в кошмарной Стелле было практически невозможно.

На карьере Эстеллы вся эта история с романом отразилась самым неприятным образом. Одну за другой она потеряла нескольких своих постоянных и крайне денежных клиенток. Те были дамами утончёнными и начитанными, и поразительная, почти дословная схожесть их любимого стилиста с маньячкой из популярного триллера Вероники их неприятно поразила. Слухи и сплетни, которыми мгновенно обросла эта история с романом, довершили своё дело, и салоны Эстеллы опустели. Мастера маникюра и педикюра, а также стилисты и визажисты, коих в штате Эстеллы было несметное множество, заскучали и, завидев случайного клиента, тут же яростно набрасывались на несчастного с самыми разнообразными предложениями. Ему горячо рекомендовали купить шампуни, кондиционеры, тоники для лица и прочие «страшно необходимые» в хозяйстве вещи. Испуганный клиент (чаще клиентка) поддавался на уговоры, но в салон больше не возвращался. Именно тот неприятный опыт и упоминала Лена, чем невероятно смутила Эстеллу.

Вот почему теперь, встретив Веронику, Эстелла искренне не хотела разозлить её вновь – а вдруг та снова про неё напишет что-нибудь эдакое, неприятное…

– Дорогая, а почему вы ко мне в салон больше не приходите? – вкрадчиво поинтересовалась Эстелла. – Если вы желаете быть шатенкой, я с удовольствием подберу вам новый стильный образ, без вреда для ваших прекрасных волос. И стрижку освежим. Всё бесплатно, разумеется.

– А то вы не знаете! – возмущённо воскликнула Вероника, воинственно прищурив свои выразительные чёрные глазищи, густо подведённые синим карандашом. – Скажите спасибо, что я в социальных сетях никакой пост про тот случай не опубликовала, а то все мои подписчики, коих, сами знаете, немало, узнали бы, как вы к своим посетителям относитесь. Это послужило бы вам плохой рекламой, Эстелла, уверяю вас!

Парикмахерша открыла было рот, чтобы напомнить Веронике о злосчастном романе, который похлеще любых социальных сетей прошёлся по её репутации, но вовремя спохватилась и промолчала.

– К тому же в прошлый раз вы вместо себя прислали какую-то тупую девочку, которая мне волосы сожгла окончательно. Завершила, так сказать, начатое вами славное дело, – не унималась писательница. – Если вы дорожите своими клиентами, так уж будьте любезны сами их обслуживать, чтобы не было подобных ситуаций.

– Мне не с кем было оставить детей в тот вечер, Вероника! – Эстелла картинно прижала руки к груди. – Такое бывает. Не могу вспомнить, кто же с вами работал, оставив столь негативное впечатление о моём салоне. Обещаю, я уточню имя мастера и сделаю ему строгий выговор!

– На вашем месте я бы выговором не ограничивалась. Таких горе-профессионалов увольнять надо, знаете ли…

Договорить Веронике не дали, потому что снаружи на крыльце послышались шаги, и входная дверь распахнулась.

9

– Добрый вечер! А Марина где? – в облаке морозного пара на пороге дома появилась, добродушно улыбаясь, невысокая кругленькая блондинка в норковой шубке-клёш и маленькой женственной шляпке, похожей на ту, в которой недавно была замечена пожилая британская королева на одном из благотворительных вечеров.

– Здравствуйте! – искренне обрадовалась ей Эстелла, которая была буквально чудом спасена от новых нападок Вероники. – Она на кухне. У них там, кажется, маленькое ЧП произошло.

В этот же момент у Вероники зазвонил мобильник. Она огляделась по сторонам в поисках безлюдного места для беседы и вприпрыжку побежала вверх по лестнице. Эстелла облегчённо выдохнула.

Устроившись на подоконнике второго этажа, Вероника заговорила тёплым голосом, наполненным невыразимой нежностью: – Привет. Как ты?.. Тем временем Оля разулась, сняла и аккуратно повесила на крючок в прихожей свою уютную шубку и, оглядываясь, вошла в гостиную. Там, сидя на диване и попивая шампанское, давно уже оживлённо болтали Лена и Света.

– Ой, моя любимая всё же доехала до нас! – радушно воскликнула Марина, показываясь из кухни, где помогала Татьяне Петровне оформлять блюда с закусками. – Света, это Оля, мы с ней дружим уже лет двадцать, если не больше. А вот сюда, в мой новый дом, она впервые попала. Как тебе, а, дорогая?

Женщины тепло обнялись. Лена, которая была давно знакома с Олей, тоже по-свойски потянулась к ней с поцелуями. – Невероятно, Мариш! – искренне заявила Оля, оглядываясь вокруг с явным восхищением. – Я бы весь твой золотой дворец посмотрела, если ты не возражаешь.

– Да тут желающих уже много набралось на дом взглянуть, – усмехнулась Лена, протягивая Оле свой сувенирный календарь безо всяких комментариев. – Целая экскурсионная группа. Только, может, сперва жахнешь чего-нибудь для настроения?

– Нет, что ты! – поспешно отказалась Оля, озадаченно рассматривая Ленин сувенир. – Я же за рулём! И так еле нашла вас. Вон, Мариночку потревожила, оторвала её от гостей. Не доверяю я этому навигатору. Человек, он всегда лучше знает, куда двигаться. Так что мне соку или морса, можно, Мариш?

– Ох уж эти непьющие, аж противно, в конце концов! – недовольно закатив глаза, воскликнула Лена. – Вон, одна тут тоже за рулём, писательница… Сидит тут, злющая, хоть и пропустила пару глоточков. Собачится со мной всё время. То ли секса у неё давно не было, то ли она всегда не в духе, то ли ей смс-ки кто-то пишет плохие… А сейчас и вовсе куда-то запропастилась. Да и вторая, художница, – тоже трезвенница и тоже делась непонятно куда. Наверное, поскакала своему выводку звонить. У неё там сколько детей, Марин?

– У меня двое детей, – ледяным тоном отчеканила Тоня, показавшись на пороге гостиной. – И да, я им звонила, потому что у младшего сына сейчас ангина. Нужно было проверить, прополоскал ли он горло и выпил ли таблетки, которые врач ему прописал. Сегодня и впрямь не самый подходящий для меня день, чтобы веселиться в компании, поэтому я так сдержана. Однако Марина понимает, насколько трепетно я к ней отношусь. И не приехать к ней на день рождения попросту не могла. Впрочем, дорогая, теперь мне действительно пора.

– Тонечка, конечно, мы все тебя понимаем, – искренне воскликнула Марина, чувствуя ужасную досаду на Лену. – Когда дети болеют – это всегда неприятно. Ну, пойдём, мы тебя проводим.

Конечно, все, кроме вновь прибывшей Оли, догадывались, что занедужившие Тонины отпрыски здесь не при чём, но исправить ничего было уже нельзя.

Тоня первой вышла из гостиной. За ней потянулись и остальные. В прихожей они натолкнулись на нерешительно мнущуюся на месте Эстеллу, которая как раз в тот момент напряжённо изобретала предлог, под которым можно было поскорее ретироваться, пока сверху не спустилась Вероника.