Текст книги "Тысяча китайских журавликов"

– А ты как думаешь?

– О чем? – Катя мотнула головой, приходя в сознание.

– О том, что запах мандаринов напоминает о Новом годе.

– Кому о Новом годе, а кому о покрытых язвами руках, – она завороженно смотрела, как я разделяю мандарин на дольки, а я думал, что если она еще раз так облизнет губы, я изнасилую ее прямо на столе.

– Кстати, ты мне еще экскурсию по квартире не устроил! – хрипло сказала она и спрыгнула с табурета. С высокого барного табурета.

Ну конечно. Мне хватило доли секунды, чтобы рвануть к ней и подхватить за талию.

– Кто же так лихо прыгает со стульев после почти двух бутылок вина? – прошептал я, прижимая девочку к себе. Все. Конец эротической пытки.

– Я же… не одна их… выхлебала… – глухо прошептала она и провела пальцами по моей шее. – Да ты весь взмок!

Господь милосердный…

Я подхватил ее на руки и, натыкаясь на стены, не разбирая дороги, понес в спальню. Мы упали на неразобранную постель, стали стаскивать друг с друга одежду, целуясь с какой-то животной страстью, смеясь и сталкиваясь руками. Катька тянет воротник моей футболки – снимай! И я отстраняюсь, стягиваю майку, отчаянно стремясь вновь вернуться к губам, прикоснуться к коже, почувствовать вкус… Долой одежду! Срываю с нее белье, секунду любуюсь ее прекрасной грудью – маленькая, но идеальной формы. Но нет сил просто смотреть, впиваюсь губами, дурею от ароматов, ощущений, прикосновений. Не могу больше. Резко вхожу в нее. Катя вскрикивает. Шепчу: «Прости…», но не могу остановиться, сбавить темп. Двигаюсь жестко, размашисто и понимаю, что еще секунда и…

– Не могу… терпеть… – Катя стонет и выгибается дугой, царапает ногтями мне спину, впивается зубами в плечо, и это действует на меня как выстрел стартового пистолета – оргазм накрывает лавиной. В глазах фейерверк, тело пронзает электрическим разрядом, мозг тонет в эндорфине…

Но все слишком быстро! Я не распробовал! Хочу еще! Еще!!!

Сейчас, только в сознание приду…

Вечность спустя открываю глаза. Катя улыбается и тянется за поцелуем, слегка качнув бедрами. Еще не остывший организм мгновенно реагирует возбуждением.

– Не д… – сглатываю, – не делай так…

– Как? – Вновь подается ко мне бедрами и пробегает пальцами по позвоночнику. Покрываюсь мурашками. – Так? – Начинает медленно двигаться, у меня темнеет в глазах. – Могу еще не делать вот так…

И она еще не делает несколько движений, и я вновь задыхаюсь в оргазме! Спустя всего пять минут после предыдущего! Меньше десятка фрикций! Невероятно. Нет-нет, я не всегда такой скорый! Это просто она. Она так действует…

Обессиленный, лежу на ней и считаю вспыхивающие в глазах звезды.

– Эй, ты здесь?

– Чстчно, – мычу и пытаюсь приподняться на локтях. – Это что вообще было?!

Катя смеется каким-то низким грудным смехом, в котором секса больше, чем во всем том, чем мы сейчас занимались.

– Я где-то читала, что после определенных действий эротического характера с человеком может случиться оргазм. Может, это оно и было?

– Может… А что же я испытывал раньше, занимаясь подобными вещами?

– Ну… Какой-нибудь приступ эпилепсии?

– Болтушка, – целую ее в губы и чувствую привкус соли собственного пота. – Пойдем в душ.

Залезаем в ванну вместе. Я надеюсь, что вода несколько остудит мой пыл, и в следующий раз все продлится дольше каких-то мгновений. Но не тут-то было: Катя долго и сосредоточенно смотрит, как по моей груди стекают струйки, образуя дорожки в скудной поросли волос. Поднимает на меня глаза, шепчет: «Ты красивый!» и, не отрывая взгляда, опускается на колени. О боже, она же сейчас… М-м-м…

Невероятная, восхитительная ночь! Я пережил – не испытал, а именно пережил – шесть оргазмов! Это при условии, что мне уже далеко за сорок! Да в лучшие годы молодости меня хватало ну на три, а однажды, после длительного воздержания, и на все четыре раза. Впору записывать в книгу личных рекордов. Ослеп от вспышек фейерверка в глазах, оглох от собственных стонов, полностью утратил чувство реальности, вспомнил все тошнотворные описания полового акта типа «они изнемогали от желания…» или «захлестнуло пламя страсти…», и понял, что, да-да-да, и такое возможно.

Угомонились ближе к пяти утра, склеившись вместе как кусочки конструктора «Лего».

Проснулся я около одиннадцати от жуткого ощущения удушья – оказалось, Катька лианой оплела меня руками и ногами, не давая нормально дышать. Аккуратно выпроставшись из ее объятий, я встал с кровати и… едва не застонал от боли – ныли все мышцы в теле, как после длительной тренировки с силовыми упражнениями. Пришлось ползти к ванной и отмокать в кипятке, после чего смог двигаться не как сбоивший робот, а более или менее плавно.

Пока готовил завтрак, услышал, как в спальне зазвонил мобильный и, судя по тому, что звонок довольно быстро прервался – Катя проснулась. Налил стакан воды – после ночного глобального обезвоживания ей наверняка сейчас хочется пить, – и вошел в спальню.

– О нет! – блаженно улыбаясь, сказала Катя кому-то на том конце трубки и сладко потянулась. – Кольцов – это последнее, о чем мне в такое замечательное утро хочется думать!

Нормально?! Значит, после всего, что было ночью, обо мне здесь и думать не хотят? Я нахмурился и демонстративно облокотился о косяк двери. Увидев меня, Катя мгновенно попрощалась и отшвырнула телефон в сторону.

– Так-так. – Я медленно подошел к кровати, девочка целомудренно натянула одеяло до подбородка, отчаянно пытаясь не улыбаться. – Значит, ты не хочешь сейчас обо мне думать? А о чем же… хочешь? – Я протянул руку, чтобы сдернуть одеяло, но замер на полпути. – Катька, ты рыжая?! Ну-ка, подвинься, – нарочито грубо отпихнул ее ноги и сел на кровать.

– У тебя какие-то фобии насчет рыжих? – Она хихикнула и забрала у меня стакан с соком, про который я успел забыть. – Забавно, что ты только сейчас это заметил.

– Нет у меня никаких фобий! Просто… Мне казалось, у тебя каштановые волосы. – Я перебирал ее локоны и даже смотрел через них на солнце. – Точно, рыжая! Как же так?

Катя резко зажмурилась.

– Быстро скажи, какого цвета у меня глаза!

– Карие. Наверно, – я смутился, но она и не думала обижаться; обняла меня за шею и улыбнулась.

– Все просто, – она повернулась к окну, – при ярком солнечном свете глаза светлеют от карих до темно-зеленого оттенка, а волосы приобретают медное сияние. А теперь – фокус! – Катя откинулась на подушку, увлекая меня за собой. Здесь была тень и волосы и глаза мгновенно потемнели.

– Мистика, —прошептал я, понимая, что завтракать мы будем в обед.

Пока Катя плескалась в душе и что-то напевала, радостно перевирая мотив, я набрал Анькин номер. Подошел Вик.

– Вик, мне срочно нужна твоя жена!

– Найди себе собственную, – сонно пробурчал он и, кажется, уже собрался сбросить звонок.

– Вик, ну, пожалуйста! Мне нужна ее консультация!

В трубке послышалось глухое ворчание, и, наконец, подошла Аня.

– Ну что там у тебя?

– Аньк, а может быть такое, что у человека глаза при темном освещении карие, а при ярком свете – зеленые?

– Прям совсем зеленые?

– Ну, нет. Такие… как бы темно-зеленые.

– Темно-зеленые с уклоном в коричневый?

– Да, точно!

– И волосы, наверно, рыжие?

– Ну… В общем-то, да.

– Нет, Игорь. Такого быть не может, чтобы глаза цвет меняли, да еще и волосы были рыжими. Она ведьма. На костер ее!

Я обалдел. Ведьма? Хм… Тогда все сходится – она меня приворожила. Привязала к себе каким-то сексуальным приворотом. Нельзя же с обычной женщиной испытать такое… Блядь, я вообще о чем думаю?! Какая ведьма?!

– Анька, блин!

В трубке громко заржали. Отхохотавшись, Аня под издевательский гогот мужа возмущенно затараторила:

– Кольцов, ты совсем уже все мозги протрахал?! Конечно, может такое быть, что глаза цвет меняют – эффект хамелеона. Это случается, когда у человека один родитель имеет карие глаза – доминантный признак, а второй родитель с зелеными глазами – это рецессивный признак. Игорь, это биология! Восьмой класс школы!

– Да ну вас.

– И кстати, если она родит тебе ребенка – ты не сможешь определить по его глазам, твой он или нет, потому что у тебя еще рецессивнее признак – синие глаза, такой цвет вообще крайне редок.

– Так что сожги ее заранее, – проорал Вик, и они отключились. Вот паразиты!

– Все нормально? – спросила Катя, входя на кухню, вытирая полотенцем черные от воды волосы.

Я кивнул. Будь она трижды ведьмой – я ее никому не отдам.

– У меня завтра день рождения.

За окном уже сгущались сумерки, а мы только закончили завтракать. Я пил кофе. О-о, по выходным у меня ритуал распития кофе: размолоть зерна в меленке – не в жуткой кофемолке, а именно ручной меленке, – раскалить медную турку, заварить молотые зерна водой определенной температуры, чуть корицы, чуть мускатного ореха и черного перца и, конечно же, никакого сахара и молока.

А Катька цедила чайную пыль от «Липтона». Она не пьет кофе! Кошмар какой.

– Помню-помню. Уже приготовила тебе подарок – шоколадку.

– Еще одну? Я еще «Паркер» не доел.

Девочка рассмеялась.

– Хочу, чтобы ты отметила его со мной, – продолжил я.

– Вдвоем?

– Нет, я собираю друзей в ресторане. Немного: две супружеские пары и двое ребят с работы.

– Нет.

– Почему?

– Потому что нет. Причину придумаю попозже.

– Стесняешься?

– И это тоже. Если это твои друзья, значит, им всем вокруг сорока пяти. Мужчины будут смотреть на меня с иронией, дамы – со снисхождением. Да ну.

– Ерунду ты говоришь, – сказал я, хотя и подумал, что в чем-то она права. – Они будут смотреть на тебя как на мою спутницу.

– Один хрен.

– Катя!

– Извини. Они будут смотреть на меня как на твою спутницу: с иронией и снисхождением.

– Не будут, поверь мне. Они уже привыкли к моим… – я прикусил губу. Вот черт… – Ну, в смысле…

– Да понятно все! – Катя отмахнулась. – Ясен пень, я не первая и не последняя в твоей жизни.

– Зато самая лучшая! – Я перегнулся через стол и поцеловал ее в горячие от чая губы. Катя охотно ответила на поцелуй, но после заявила:

– Да и знакомы мы с тобой без году неделя, а день рождения – это все-таки довольно интимный праздник.

– Мы с тобой знакомы четыре года!

– Да ладно, Игорь Владимирович! – Она лукаво ухмыльнулась. – Как будто вы мое имя прямо с первого раза запомнили!

– Я и фамилию-то разве что в прошлом семестре запомнил, – честно сообщил я. – Кстати, давай будем считать днем нашего знакомства первое сентября прошлого года, когда я нашел тебя на ступеньках у кафедры.

– Звучит романтично: он нашел ее на ступенях у кафедры… Пусть так, – она пожала плечами. – Но сам подумай, как ты меня представишь?

– «Это Катя!» – вот и все представление. Кать, там будут взрослые люди. Естественно, они понимают, что если я привел девушку, а привел я ее на свой день рождения, значит, это неспроста, значит, у меня с ней отношения.

– Это будет «очередная девушка», с которой у тебя отношения.

– Ты переоцениваешь мои позиции на любовных фронтах, и…

– А я не хочу быть «очередной» в глазах твоих друзей.

Я хотел еще что-то возразить, но махнул рукой. В конце концов она действительно очередная из списка, и через полгода-год мы натрахаемся и разойдемся. Секс сексом, но на одной постели семью не построишь. Да и не нужна мне, на хрен, семья.

– Ладно. Потом разберемся.

Я уже час лежал без сна, а Катя никак не хотела просыпаться. Ночь была не такой бурной, как предыдущая, но все же довольно утомительной. Но не спать же теперь сутки!

– У меня сегодня день рождения, – вместо «доброго утро» сообщил я, когда почувствовал, что она уже просыпается.

– Угу, с днем рождения. – Она сонно поцеловала меня в щеку и поудобнее устроилась на моей груди, намереваясь еще подремать.

– Ну! – Я дернул плечом. – Где моя шоколадка?

Что-то недовольно бурча про старых маразматиков, которым не спится по утрам, Катя сползла с постели и кряхтя поплелась за сумкой, не забывая при этом грациозно вилять бедрами.

– Вот. – Она кинула коробку с подарком мне на колени и с удовольствием забралась под одеяло – в спальне было довольно холодно.

– Что это? – Я вертел в руках подарочную упаковку, которая по размерам явно превосходила предполагаемую шоколадку.

– Очередной шоколад.

Катя возбужденно заерзала на кровати, я развернул упаковку и заглянул внутрь. Галстук.

– Нравится?

– Красивый… цвет.

Очень красивый, насыщенный синий цвет. Тонкая черная полоска. Шелк. Офигенный галстук. Я бы себе такой никогда не купил – побоялся.

– Но…

– Ты его не примешь, потому как он слишком дорогой, да?

– Да.

Она перевернула коробку вверх дном, разгребла бумажки с указаниями по уходу за галстуком и протянула чек. Я засмеялся.

– Я что, по-твоему, нормальный чек от отфотошопленного сканера не отличу?

– Кольцов, хватит доё… кхм… докапываться! – Катя скрыла за кашлем неприличное слово, уже почти сорвавшееся с языка, и залезла ко мне на колени. – Давай завяжу.

– А ты умеешь? – Я с сомнением потрогал зарождающийся узел и тут же получил по рукам.

– Двенадцатью разными способами. – Ее пальцы проворно забегали по ткани, и спустя буквально пару мгновений Катя довольно осмотрела узел и кивнула. – Готово.

Я спрыгнул с кровати и распахнул дверцу шкафа, на которой висело зеркало.

– Двенадцатью разными способами, говоришь?

Узел был идеальным. И-де-аль-ным! Я уже тридцать лет пытаюсь освоить технику завязывания галстуков, кучу литературы в свое время перечитал, а она взяла и за минуту завязала роскошный полувиндзор! Аккуратно, чтобы не повредить узел, я снял галстук и нырнул к девочке под одеяло.

– Спасибо, замечательный подарок! А бонусы к подарку никакие не прилагаются?

Бонусы прилагались.

В ресторан я решил ехать на такси, ибо намеревался выпить. Катю завез домой по дороге и клятвенно заверил, что позвоню, как доберусь после празднования до дома.

Отметили замечательно. Подарки, поздравления, шутки, пустой треп… Но… Мне катастрофически ее не хватало. Я постоянно ловил себя на мысли, что пытаюсь объяснить ей, что означает эта шутка или с чем связано то событие, о котором сейчас рассказывает вот этот мой друг, которого я знаю уже сто лет, а его жена, кстати, когда-то… Блин. Трижды выходил на улицу, чтобы позвонить ей. И трижды, едва набрав номер, скидывал звонок: ну а что я скажу? Кать, прошло всего лишь четыре часа, а я уже скучаю? Да и не скучаю я вовсе. Просто мне понравился секс с ней. Да. Именно так. И вообще, это новые отношения, а поначалу всегда так бывает – скучаешь, торопишь время до встречи…

Но, ожидая звонка от диспетчера такси после празднования, я не выдержал и таки позвонил.

– Привет.

– Привет! Ты уже дома?

– Ну-э, нет еще. Такси жду.

– Понятно. Как справил?

– Справил?.. – Народ уже разошелся, и я сидел один за столом, пока менеджер ресторана разбирался со счетом. – Кать, я в хлам пьян, устал как собака и мне завтра рано вставать… И вряд ли у меня… ну… вряд ли у нас получится… То есть мы же могли бы просто… Черт.

– Через сколько ты заедешь?

– Что? – я не поверил своим ушам.

– Ты ведь хочешь, чтобы я приехала?

– Да, очень хочу! Будь готова через… – В трубке пискнул сигнал второй линии; я посмотрел на дисплей – звонили из таксомоторной компании. – Такси уже подъехало, через пятнадцать минут мы будем у тебя.

– Отлично. Пока.

И все так легко и непринужденно, без занудных «а заче-ем?» да «завтра рано встава-ать»… Сказка!

Я слукавил – все у нас получилось. Я, правда, позорно вырубился сразу после, но – это детали.

У Кати начались каникулы. Днем, пока я принимал долги у ее менее сознательных одногруппников, а потом вкалывал на фирме, она раздолбайничала на катке в парке Горького, а вечером приезжала ко мне и сокращала мне время сна до трех-четырех часов за ночь. Утром я приезжал на работу, накачивал организм растворимой кофейной бурдой и никак не мог стянуть с лица глупую довольную улыбку сытого кота.

Меня приятно удивили и интеллектуальные способности девочки: да, в информатике, моей любимой дискретке, криптографии и прочих точных науках она откровенно «плавала», но зато отлично разбиралась в кино, сносно ориентировалась в классической музыке – во всяком случае, «Времена года» Вивальди от «Волшебной флейты» Моцарта отличала на слух, – и часами могла разговаривать об обожаемых импрессионистах. Я, который и не подозревал, что Моне и Мане – это два разных человека, старательно делал вид, что обо всем рассказываемом Катей прекрасно знаю, но иногда, упустив контроль над собой, действительно с интересом слушал лекции о технике написания полотен того или иного живописца и даже позволил уговорить себя провести одну из суббот не в постели, а в Пушкинском музее, где не был со времен взятия Трои.

Да, она умная, образованная девочка, много знает, много понимает. Но все же секс с ней был для меня важнее всех Ренуаров, ибо так сладко мне не было ни с одной женщиной. Я заметно похудел, потому что на еду не хватало времени, а еженощная физическая нагрузка была сравнима разве что с посещением спортзала; настроение зашкаливало, постоянно хотелось петь, улыбаться, а однажды, проходя мимо зеркала, я почувствовал, что свечусь изнутри.

Естественно, все эти изменения не могли укрыться от окружающих: спустя две недели с нашей первой с Катей ночи и последующих таких же бурных ночей ко мне в кабинет зашел Вик и молча уселся на диван.

– Слушаю, любезный друг мой! – сказал я, всласть потянувшись, разминая затекшие от долгого сидения за компьютером мышцы.

– Это я тебя слушаю.

– Нет, это все-таки я тебя слушаю: как там этот мальчик, которого мы перед Новым годом взяли?

– Кольцов, мальчик – отлично! А как там девочка?

Я напрягся – именно так мысленно я называл Катю: девочка. А тут Вик хитро ухмыляется.

– Какая девочка?

– Игорь, я тебя знаю уже лет восемьдесят, если не больше. Ты же светишься весь, как елка новогодняя! Ты таким бываешь как раз в начале очередного романа. Ну и?.. Это та студенточка, о которой ты рассказывал в Сочи?

Отпираться было глупо – я кивнул.

– Великий и ужасный Игорь Владимирович Кольцов снизошел-таки до интрижки со студенткой. Она рыженькая? Это про нее ты спрашивал еще в свой день рождения?

– Про нее, – я не стал переубеждать Вика, что волосы у Кати все-таки каштановые, – и это не интрижка, а отношения.

Вик гнусно захохотал.

– Конечно, секс – это сексуальные отношения. А как вы себя в институте ведете? Ты извини, что спрашиваю, но у меня-то не было романов со студентками!

– Да?! А как же…

– Ты забываешь, что я не был Анькиным преподавателем и вообще ушел из института через месяц после начала отношений. Так что – не считается.

Я угукнул и отвернулся к компьютеру. Наверно, со стороны у меня был просто нереально-загадочный вид. Так мне, во всяком случае, самому казалось.

– Хм, – нахмурился Вик, – если ты ничего не рассказываешь, значит, дело и впрямь серьезно. Сколько вы встречаетесь?

– Смотря от чего считать.

– От первого секса.

– Чуть больше двух недель.

– Ну а если считать, положим, от первого поцелуя? Я все-таки лелею надежду, что барышня она порядочная и не нырнула к тебе в постель, не помучив как следует.

– Да, по твоему определению – она порядочная. Целоваться мы начали перед Новым годом.

– Все ясно. Значит, сейчас – самое сладкое время: конфетно-букетное. Когда еще и секс в новинку, и… – Вик просветлел, будто его осенило. – Погоди-ка, так это от ее поцелуев тебе крышу-то сносило?

Я застонал.

– Я что, так же по-мудацки выгляжу, когда тебя о всяком интиме расспрашиваю?

– Абсолютно так же. Ну?!! – в его глазах полыхнул азартный блеск. – Как оно?

– Что «оно»?

– Кольцов, хватит ломаться! Я, между прочим, не…

– Охуенно.

– Бля-я-я, – восторженно протянул он. – Вот прям охуенно?

– Не, пожалуй… – Я задумчиво потер подбородок, подбирая слова. – Пиздец как охуенно. Так вернее. Я в первую ночь… – я понизил голос до шепота и заговорщицки пригнулся, – кончил – внимание! – шесть раз.

– Сколько?!

– Шесть!

– Кольцов, ну пиздишь ведь! Это физически невозможно в твоем возрасте.

– Оказывается, возможно. Правда, в шестой раз спермы уже практически не было.

– Охереть! Досуха! – Мы заржали, как подростки, но через секунду Вик серьезно нахмурился:

– Предохраняетесь?

– Она таблетки пьет.

– Ага.

– Она пьет таблетки, – с нажимом сказал я, – сам видел. Плюс у нее на мобильнике напоминалка про них стоит. И, по-моему, она больше меня боится залететь.

– Тогда ладно. А как вы все-таки в институте общаетесь?

– Да никак. Еще не было возможности общаться – каникулы же.

– Неужели она отличница и сдала твой предмет на «пять»? Или она заочно сдала? – он многозначительно подвигал языком за щекой.

– Очень смешно! – Я разозлился. – Она сдавала зачет не мне, а Младшему. И, насколько я разбираюсь в предмете, все задачи решила правильно и на дополнительные вопросы ответила верно.

Я соврал. Катя сдавала зачет мне, еще перед Новым годом, и, если честно, с задачами она вообще не справилась. В другой ситуации я бы вкатил ей очередной «неуд.» и отпустил с Богом, но… Но Вику об этом сейчас знать не нужно. Ведь тогда он разумно предположит, что она спит со мной только из-за учебы. А я сам пока не уверен, что это не так.

– Ладно, расслабься. Я не хотел никого обижать.

– Проехали.

– Только еще пара вопросов!

Я хмуро поднял на него взгляд:

– Ну?

– Ты часто ей звонишь?

– Ну, мы созваниваемся примерно…

– Не «мы», а «ты». Ты часто ей звонишь?

– Не знаю, не считал. А что?

Вик, крякнув, поднялся с дивана, подошел к столу и взял мой мобильный.

– За сегодняшний день, а сейчас… – он посмотрел на часы, – половина пятого вечера, ты ей позвонил шесть раз.

– Врешь! – Я вырвал у него из рук телефон, но Вик был прав – вот все данные о набранных номерах. – Блин.

– И, наверно, член в течение дня периодически встает при мысли о ней?

– Да… А ты откуда знаешь? Это заметно? – Я невольно скрестил под столом ноги.

Вик, улыбнувшись, покачал головой.

– Незаметно, не переживай. Но мы с Аней были правы, – он похлопал меня по плечу и пошел к двери. – Ты влюбился!

Я фыркнул и не стал отвечать. Зачем? Ему все равно не докажешь, что это не любовь, а физическое влечение. Скоро пройдет. А звоню я ей часто не потому, что скучаю или там хочу голос ее услышать. Нет. Просто… Просто звоню! Что в этом такого? Я не влюбился! А член у всех по сто раз на дню встает – это физиология, у любого мужика спросите.

Как водится, в весенне-летнем семестре занятий меньше, больше свободного времени, но и больше всяческих курсовых проектов, лабораторных работ и прочей прикладной бюрократии.

Перед первой в новом семестре лекцией у Катиного потока я очень волновался. Естественно, она не кинется мне на шею, едва я войду в аудиторию, но вдруг начнет выказывать всякие знаки внимания? Подмигивать, улыбаться украдкой. Вдруг она уже рассказала о нашей связи друзьям и захочет ее продемонстрировать?

Хрена лысого! Она даже не поздоровалась со мной! Вошла в аудиторию, сухо кивнула, швырнула сумку на парту и поднялась на галерку, где перецеловалась со всеми друзьями из своей компании раздолбаев, включая Марка Мельникова. Что за манера вообще – целоваться при встрече! Конечно же, потом она спустилась на свое место – как и в прошлом семестре, она сидела за первой партой, – и всю лекцию старательно писала конспект, глядя сквозь меня остекленевшим взглядом, но в перерыве они вновь скучковались, ржали, как лошади, и прикалывались друг над другом. Я даже расстроился, если честно. Хоть бы подмигнула или улыбнулась украдкой! Ну, я ей вечером покажу. За все отыграюсь.

Угу, отыгрался. Вечером, когда я с девяносто шестого раза до нее дозвонился, глупо хихикая, она сообщила, что «мы тут с народом еще сидим…» и ночевать она будет у подруги.

В итоге за всю неделю мы трижды созвонились – звонил я, и, как только предлагал встретиться, она довольно быстро сворачивала разговор, – и один раз увиделись – собственно, на первой лекции. А, забыл: еще было два сообщения, которые опять же отправил я. Шесть знаков внимания. Отлично. Считаю каждое проявление ее интереса ко мне. Дожил.

В пятницу последняя лекция была как раз у ее потока. Я вообще терпеть не могу вечерние пары, а тут еще с самого утра начал сам себя накручивать, мол, увижу ее и демонстративно отвернусь. Или вот отвлечется она на фигню какую-нибудь во время пары, а я гадость скажу, что-нибудь старперско-преподавательское: «Громова, я тут для кого распинаюсь?!» Или нет, лучше в перерыве пройду мимо нее и буду громко разговаривать по мобильнику – типа договариваюсь сходить в ресторан с девушкой! Блядь, вот я мудак…

– Угомонились, – я влетел в аудиторию и мысленно похвалил себя за то, что не посмотрел в сторону Кати. – Тема: «Алгоритм шифрования со структурой „квадрат“». Для структуры «квадрат» характерно представление шифруемого блока в виде…

– Можно?

От знакомого голоса внутри что-то екнуло. Катя стояла у двери, запыхавшаяся, в распахнутой куртке, и стягивала с шеи шарф. Я невольно оглянулся на первую парту – ее место пустовало. Бли-ин, а я так красиво начал лекцию, весь из себя такой строгий и недоступный. И все ради чего?

Я кивнул и отвернулся к доске, силясь вспомнить, на чем остановился.

– Так… Для структуры «квадрат» характерно представление…

В перерыве я выгнал всех из аудитории под предлогом проветривания помещения, а сам остался пялиться в темное окно, втайне надеясь, что Катя догадается зайти и поговорить. Ну, или не поговорить, а хотя бы быстро шепнуть, что приедет сегодня ко мне – пятница же! Или сообщение напишет, пока никто не видит. Или… Ну, хоть что-нибудь, черт возьми!

Но девочка поступила еще оригинальнее: она просто забила на вторую часть пары. Ушла вместе со своей гоп-компанией на перерыв, а потом, пока я отвлекся на что-то, кто-то из них забрал все вещи, и – привет. Конечно, начало семестра, кому, на хер, нужны эти лекции?!

Я дочитал материал, периодически косясь на пустое место за первой партой, стандартно спросил, есть ли вопросы, – вопросов, естественно, не было, они возникают исключительно в сессию, – и не торопясь пошел на кафедру за пальто, предвкушая тоскливый уикенд в компании бутылки вина, компьютера и пары гигабайтов порнухи, отчаянно завидуя пробегающим мимо студентам. У них-то выходные будут такими же, но вместо вина – пиво, вместо компьютера и порнухи – сокурсница или соседка по общаге.

На кафедре было темно, тихо и торжественно, как в мавзолее, и только в одном кабинете под дверью горела полоска света – Дима, наверно, засиделся, качая музыку из казенного интернета. Я толкнул дверь, намереваясь быстро забрать пальто и вновь остаться в одиночестве для погружения в горько-сладкую жалость к себе, но в кабинете Димы не было. Зато за моим столом сидела Катя и листала какой-то технический журнал.

– Наконец-то! – Она радостно взвизгнула и повисла у меня на шее.

Я молча отстранил ее руки и стал снимать с вешалки пальто, демонстративно не замечая Катины попытки заглянуть мне в глаза.

– Обиделся, – констатировала она и обняла меня за пояс, прижавшись к спине. – Я так соскучилась, если бы ты знал.

– Не надо, – я вывернулся из объятий. – Все твои успешно сдали зачет. Тебе больше не нужно притворяться.

– В каком смысле – притворяться?

– В прямом. Я же тебе только для этого нужен был.

Катя шарахнулась от меня как от прокаженного.

– Ты… ты считаешь, что я с тобой… только из-за твоего поганого зачета?!

– А что я еще должен думать?! – заорал я. – За неделю мы виделись полтора раза, и ни звонков, ни сообщений! Три недели секса, и все закончилось аккуратно в день, когда последний из твоей шайки получил зачет! Молодец, отлично отработала!

Она секунду стояла, пораженная моими словами, а потом метнулась ко мне – я невольно сжался, ожидая оплеухи, – и с силой дернула за ремень.

– Ах, так? Тогда снимай штаны, я тебе отсосу в счет следующей сессии!

Я даже опешил от такого поворота событий, но через секунду рассмеялся. Девочка моя!

– Иди ко мне.

– Пошел ты!

– Что значит «пошел»? Сессия уже через четыре месяца! А на потоке семьдесят пять человек, и за некоторых придется отрабатывать по нескольку раз. Можешь не успеть за семестр.

– Кольцов, ты урод, и я тебя ненавижу, – сказала она, однако когда я притянул ее к себе, вырываться не стала.

– Почему ты не звонила? – тихо спросил я, целуя ее в макушку и жмурясь от счастья. – Мы три недели практически не расставались, а тут – раз! И пропала. И на лекциях даже не смотришь на меня…

– Но ты же сам просил не проявлять никаких знаков внимания в институте!

– Но ты же не круглые сутки в институте.

– Понимаешь… – Она прижалась ко мне и как будто уже приготовилась сказать что-то важное, но… передумала. – В общем, были причины.

– Нет, меня такой ответ не устраивает.

– Хорошо. Я не звонила, потому что ты бы начал предлагать встретиться, я бы не смогла отказать, мы бы поехали к тебе и… ну и стали бы… стали бы…

– Что?

– Заниматься этим… – она понизила голос и смущенно покраснела. Ой, как мило! Девке двадцать второй год идет, а она стесняется фразы «заниматься сексом»!

– Каким этим?

– Стали бы заниматься сексом!

– Ах! – я по-девчачьи вскрикнул и закрыл рот ладонями. – Какой ужас! Катя, мы ни за что бы не стали заниматься такой похабщиной, что ты! Мы бы просто легли в постель, поцеловались бы, поласкали друг друга примерно вот так…

– Игорь, убери руки!

– …обоюдно бы достигли оргазма, и все. Но никакого секса не было бы и в помине!

Я теснил хихикающую Катьку к столу, на котором вознамерился воплотить все то, что минуту назад ей описал, и вдруг понял, что она, в общем-то, не сопротивляется. Я отстранился.

– А если отмести эти бредовые отмазки, что останется в сухом остатке?

– Да месячные у меня были.

– А просто сказать об этом нельзя было?!

– Ну… Я стеснялась, – она кокетливо улыбнулась и подтянула меня к себе за полы пиджака. – Так что там дальше-то? Поцеловались? Поласкали друг…

И в этот момент мы услышали, как громыхнула входная дверь кафедры. В долю секунды мы разлетелись по разным сторонам кабинета, поправляя на ходу одежду, и когда открылась дверь в кабинет и на пороге нарисовался Перумов, я уже чинно сидел перед компьютером, а Катя стояла у подоконника и делала вид, что читает журнал. Классически для такой ситуации держа его вверх ногами.

Владлен Викторович мгновенно оценил ситуацию и, ухмыльнувшись, прошел к своему столу.

– А мы тут… – я глубоко вздохнул, чтобы подавить смех. – Журнал вслух читаем.

– Ну что тут можно сказать? Полезное дело! А я, представляете, дети мои, аппарат забыл. Совсем старый стал. Ничего не вижу, ничего не слышу. – Он вынул из розетки шнур заряжавшегося мобильника, скрутил его в тугой узел и положил в ящик стола, а мобильный убрал в карман пиджака. – Ничего никому не скажу… Катя, Игорь, – сказал он с полупоклоном, подошел к двери и, уже взявшись за ручку, обернулся. – Вы, главное, дверь запирайте, а то вдруг еще кто-то что-то забудет. А вы тут… читаете…