Текст книги "Убить демиурга!"

Глава 16
Знакомство с Владычицей

Ресницы Видящей опустились. Очевидная реальность сменилась обрывками грез. Мало-помалу сладкая дремота перешла в глубокий целительный сон. Достаточно крепкий, чтобы громкие негодующие крики разбудили спящую отнюдь не сразу. Однако ж все одно разбудили.

– Что с ней случилось, Пепел? Отвечай! Или это сделал ты?! – Возмущенный возглас Глеану прозвучал, кажется, над самым ухом.

Ника с трудом продрала глаза. Она по-прежнему лежала на руках Пепла, вот только альсор стоял на одной из ступеней очень широкой беломраморной лестницы, плавной дугой уходящей наверх, к величественному и прекрасному зданию – дворцу Владычицы Альрахана. А к альсору, через ступеньки, скачками несся Глеану. Грациозно, кто ж спорит, но не так, как подобает аристократу. Больше всего его летящие прыжки походили на бег бросившегося к добыче хищника. Инзор, по-видимому, уже успел высказаться и теперь просто бежал рядом с братом, сцепив зубы.

– О, тебя тоже не так поняли, лоан, – раздался откуда-то сбоку ироничный голос Дарета, оценившего недоразумение по достоинству.

Громко оправдываться Эльсор не рисковал, опасаясь разбудить спящую девушку, а парочка взволнованных родственников готовилась обрушить на голову преступника бурю негодования. Пепел зашипел в досаде, и за спиной у него вновь выросли крылья, укутывая, прикрывая надежным пологом отдыхающую Нику и прикорнувшую на груди у девушки собачку.

– Тихо, альсоры, не судите сгоряча. В порядке лоана, умаялась только, – послышался увещевающий голос наемника. – Спит она.

– Уже не сплю, – попыталась возразить Ника, отводя от лица нежный шелк крыла Эльсора. Крыла, способного обрести твердость пуленепробиваемой стали и остроту меча из оной. Девушка откуда-то знала это, узнала только что или знала всегда.

– Разбудили, – неодобрительно проворчал Пепел, и крылья его истаяли хлопьями тумана. Были и, опа, нет.

– Я все равно уже выспалась, – постаралась оправдать Льда и Искру Ника, попыталась было слезть с рук Пепла, но, поскольку ее не пустили, просто изменила позу, внимательно оглядывая подбежавших мужчин. – Как вы? Эльсор говорил, были ранены?

– Здоровы, – отмахнулся Глеану, откидывая с лица ужасно запутавшиеся пряди золотых волос – неотъемлемый атрибут и признак душевных переживаний.

– Хорошо, – облегченно выдохнула Ника. Наверное, если бы альсоры серьезно пострадали в схватке с гроахами, то не стали бы носиться по ступеням, а лежали бы в лечебнице.

Глеану продолжал принюхиваться и успокаиваться не спешил. К привычно дивному аромату Ники добавились опасные металлические нотки, заставляющие альсора нервничать. Искра, первым сообразив, что девушка правды о своем самочувствии не скажет, обратился напрямую к Пеплу:

– Что с ней?

– Помотало в портале, женские дни, голодная, укачало в карете, – не стал скрывать Эльсор.

От такой откровенности Ника залилась густым румянцем и еще сильнее затрепыхалась, пытаясь оказаться на земле. Проснулась Шотар и негодующе тявкнула.

– Остолопы! Эльсор, отпусти малышку, я о ней позабочусь! – послышалось слева из-за спин мужчин восхитительное сопрано. Бесцеремонно отпихнув с дороги альсоров, к Нике шагнула статная брюнетка с сияющими сапфировыми глазами – Гилиана, сама Владычица Альрахана.

Такие роскошные платья Ника не видела даже в кино. Верхнее – глубокая предвечерняя синь, нижнее – лазоревая голубизна, пена кружев стоячего воротника, где нежилась лебяжья шея, и рукавов, в которых утопали пальчики, унизанные перстнями. И украшения: наверное, золото, алмазы и сапфиры, – идеально гармонирующие с туалетом.

О, Ана, как и описывала неоднократно на страницах своих книг Соколова, была прекрасна. И сейчас осторожно опущенная на ступеньки девушка могла любоваться героиней книг воочию, широко-широко раскрывая удивленные и восхищенные глаза.

«Так вот ты какая, Гилиана!!!» – новогодней гирляндой светилась в голове девушки мысль.

– Нравлюсь? – лукаво улыбнулась Владычица.

– Да, – вырвался у Ники мгновенный ответ.

– Пойдем. – Ана подхватила под локоток девушку неожиданно сильной рукой и повлекла за собой вверх по ступеням, мимоходом бросив опешившим от такой нахальной бесцеремонности мужчинам: – Свободны, благородные лоаны.

Дарет упрямо тронулся по пятам за уходящими дамами. Ана чуть повернула голову и изогнула бровь с выражением легкого неудовольствия на прекрасном лице. Что-то вроде: «Я сказала, вы все остаетесь, мы уходим. Что не ясно?» – читалось в ее позе.

Телепатом наемник не был, но причину недовольства Владычицы, разумеется, уловил, однако же не попятился, а подчеркнуто мирно пояснил:

– Я нанятый охранник, Владычица.

Неудовольствие в сапфировых очах Гилианы сменилось легкой насмешкой, и женщина сказала:

– Я пока возьму заботу о безопасности девочки на себя. Ступай к альсорам.

Долее настаивать ни резона, ни практической пользы не было. Дарет отвесил Владычице поклон и уступил. При всем упрямстве и целеустремленности здравым смыслом наемник обладал и понимал необходимость тактического отступления. Если уж альсоры, сыновья Владычицы, отошли, то и ему не зазорно. Вон как за девочку переживали. С чего бы такая забота, неужто все от того, что малышка Видящая?

Гилиана продолжила восхождение по лестнице, с небрежной беспечностью щебеча:

– Ника, да? Так тебя зовут?

– Так, – односложно согласилась девушка.

– Тебе нравится в Альрахане?

– Я еще мало видела. Прилегающие к дворцу кварталы с особняками красивые, и здесь все изящно и величественно одновременно, – дипломатично отозвалась Вероника, умалчивая о том, сколь неприглядной была ее встреча с мостовыми и обитателями менее зажиточной части столицы.

Три широкие лестницы пологими змейками в прихотливой синхронной гармонии стелились к овальному крыльцу-подиуму сквозь упорядоченную декоративность сада. Стриженые газоны, фигурные кусты, клумбы, скамьи, беседки, статуи, фонтаны, качели и дорожки, а если где-то и оставлены причудливые островки «дикой» растительности, то исключительно по воле и с приглядом садовников – все это было интересно, но Ника все равно больше любила обычные леса за городом, куда ездила за белыми грибами, лисичками и опятами.

– Еще успеешь оглядеться, – легко пообещала Владычица, ошибочно истолковав внимательный взгляд девушки.

– Спасибо, – скованно поблагодарила та.

– Ты меня боишься? – неожиданно притормозила и выстрелила вопросом в упор Ана.

– Нет, – рассеянно, едва отзвучал голос Владычицы, выпалила Ника. Ее все еще тянули по ступеням вверх, но смысла спешки девушка уяснить не могла. Возможно, Гилиане просто так захотелось, а она привыкла доверять своим порывам.

Но бояться Владычицу у Вероники не получалось. Нельзя же шарахаться от героини собственных книг, которую знаешь как облупленную, знаешь от имени последнего любовника до иных мельчайших мелочей. Вплоть до того, что Ана любит ночью, если проснулась, погрызть орешки норх, оттого и ворчит сама на себя по утрам, выковыривая синие кусочки из зубов, а все равно ест. И ненавидит открытые платья, потому что когда-то в далекой юности ее пыталась задушить шелковой лентой с вшитой стальной нитью наемная убийца. Не любит, но носит, когда мода обязывает, только всегда набрасывает на плечи пелерину, как призрак защиты.

Ника вздохнула и посмотрела в синие-синие глаза Владычицы, сверкающие неистощимым жизнелюбием, любопытством и, пожалуй, немножко тревогой и растерянностью. Не только Ника не знала, как себя вести с ожившей обложкой со своей книги (правда, ни одному художнику не удавалось нарисовать Ану такой настоящей). От взгляда глаза в глаза родилось понимание мотивов Владычицы.

Гилиана сама не знала, как вести себя с Видящей, потому и ринулась общаться столь решительно. Так она всегда поступала с тем, что ее ввергало в замешательство или пугало. Потому Ана и утащила Нику из общества сыновей, потому и начала разговор прямо на лестнице, как говорится, не отходя от кассы.

Девушка с Террона погладила свободной рукой вцепившиеся в ее локоть женские пальцы, улыбнулась и поначалу робко, а потом все смелее и смелее заговорила:

– Не волнуйся, Ана, я не враг и никогда твоим врагом не буду. Я сейчас, может, глупость скажу, но это честная глупость. Наверное, я фиговая писательница, но всех своих героев, о которых писала и которых, как считала, придумала самолично, люблю. Они, то есть вы, мне глубоко симпатичны. Альрахан по-своему прекрасен, но родной мир меня вполне устраивал. Я никогда не хотела жить в вашей сказке, сюда меня вынудили переселиться обстоятельства. Альсоры объяснили, что Террон выживает меня, и, если не уйду, пострадают родные. Вот как-то так. – Ника запнулась на полуслове и судорожно вздохнула. Речь взволновала ее, сердечко стучало часто-часто, а на щеках вновь выступил яркий румянец. – В общем, мне и хорошо, оттого что я могу увидеть Альрахан воочию, и плохо, оттого что не увижу больше тех, кого люблю. Странное состояние. Из-за него я, наверное, чудно себя веду, но это вовсе не потому, что я боюсь кого-то из вас. Совсем напротив, честно.

– Я тебе верю. – Ана улыбнулась девушке в ответ, а потом совершенно неожиданно для нее порывисто привлекла в объятия. – Знаешь, – шепнула Владычица на ушко писательнице, – чтобы вытянуть тебя с Террона, мои сыновья провели опасный ритуал введения в семью. Так что для меня ты почти дочка. Магия порой выкидывает занятные шутки, я ощущаю тебя родной. Пойдем, Ника, поболтаем. Я всегда хотела иметь подругу, а не получалось.

– У вождей не бывает друзей, – сочувственно процитировала девушка, следуя за Гилианой. Та уже не тащила ее, как добычу. Двое шли рука об руку. – Я не очень умею дружить, но готова попробовать.

– Как насчет того, чтобы первым делом выбрать тебе покои поближе к моим? Или к кому-то из альсоров? – Взгляд Аны сверкнул лукавством и откровенной провокацией.

– И они устроят битву на кулачках или кинутся с линейкой мерить, от кого до моих дверей ближе? – прыснула в ладошку Ника.

– Могут? – чуть-чуть удивилась Владычица, секунду-другую подумала и ответила сама себе с проказливым хихиканьем: – Могут. – И протянула: – Давно надо было им сестренку родить.

– А я братика хотела, старшего или младшего, все равно. Но сейчас чувствую себя не сестренкой, а новым мячиком, который отобрали у ребятишек, – задумчиво сообщила девушка.

– Ничего, потерпят р-р-ребятишки, – отрезала Гилиана и обернулась, как сделал бы любой, чтобы просто глянуть на тех, кто являлся предметом разговора.

Насмешка сбежала впопыхах с ее губ. Теперь Владычица смотрела на альсоров как-то иначе и видела, вероятно, тоже что-то особенное.

Довольно далеко внизу лестницы все еще стояли четверо мужчин, которым в приказном порядке запретили следовать за дамами. Глеану ожесточенно драл пятерней вконец распоясавшиеся волосы, на руках проблескивали золотые чешуйки. Инзор притоптывал ногой, а из-под сапога почему-то летели искры, хотя поджигать на камне было нечего. Пепел скрестил руки на груди, а за его спиной трепетали странные серые полотнища крыльев. Внешне беспечно вел себя лишь наемник – привалившись к перилам, он с натуральным восторженным удивлением созерцал альсоров. Как чудо, ну или как эффектный фокус. Иной раз одно от другого не отличишь, а для зрителя не суть важно, если он хочет верить.

Глава 17
Новые силы, или Откуда что взялось

Нике тоже как-то вдруг ужасно захотелось узнать, что же такое происходит. Она моргнула и пискнула от изумления. Реальность вспыхнула, как галлюцинация импрессиониста, разноцветьем переплетенных нитей разной толщины и текстуры. Странных нитей, бобиной для которых была Ана, и вблизи от нее нити эти сияли особенно ярко, наливаясь силой.

Спустя миг Веронику пронзило понимание: эти нити и были силой! Это была магия мира Альрахан, в полной мере ведомая лишь Владычице, и никому иному. Из этих нитей по ее воле искры магии вливались в амулеты, талисманы или альраханцев, которым дозволялось владеть малой толикой того, чем в избытке повелевала Гилиана. Повелевала не ради власти, но ради защиты, блага и процветания страны. Сияющие разноцветные большие и малые искры и гроздья искр блистали в саду, просверкивали вкраплениями в вещах, растениях, разлетались от Аны сияющим волшебным веером.

Такая хрупкая и маленькая по сравнению с титанической мощью магии – она была гарантом и стержнем благополучия мира. Раньше этот контраст восхищал Нику, теперь почти ужаснул. Она ведь одна, и такая тяжелая ноша, правильно ли было все валить на Владычицу? Ответа на этот вопрос у Вероники Соколовой не было, да и найдись он, разве от девочки с Террона что-то зависело?

Ника отогнала нахлынувшие сомнения и, восторженно щурясь, вгляделась в очертания дворца. Он весь был оплетен разноцветным кружевом чар, опутывающих и пронизывающих строение от фундамента до шпилей с флагами, отчего здание выглядело не белокаменным с декоративным вкраплением розового и сиреневого камня, а сверкающим всеми красками. Сверкающим лишь для Аны и каким-то чудом для Ники.

Глаза устали от яркости дворца и Владычицы. Девушка сморгнула навернувшиеся слезы и невольно отвернулась. Взгляд упал на альсоров. Ой, а от матери к ним, будто пуповины, тянулись нити, нет, скорее скрученные канатом потоки.

Ника бросила быстрый взгляд на Ану. Похоже, такого с сыновьями раньше не случалось, иначе не было бы столь удивленным, почти растерянным лицо Гилианы. Когда же она посмотрела на Веронику, глаза Владычицы и вовсе отправились на свидание с ровными темными дугами бровей.

Ника наклонила голову, пытаясь разглядеть, чего же эдакого отыскала на ней Ана. Как говаривал Жорж Милославский: «На мне узоров нету и цветы не растут». Может, женщина только сейчас заметила спящую на руках собачку? Шотар-то лишь ухом повела при встрече с Владычицей, даже тявкнуть не соизволила. Дескать, нет меня, сплю. А того, кто спит, точно не будут вытаскивать из уютного гнездышка девичьих рук, чтобы отправить на псарню. Неплохое в общем-то место, но местечко рядом с Никой привлекало хвостатую умницу гораздо больше.

Но нет, Гилиана смотрела не на собаку, а на саму Нику, вернее, на ее грудь. Противоестественных наклонностей за Владычицей, при всей любви к экспериментам, отродясь не водилось. Потому девушка все-таки сообразила: смотрят на украшение, тот самый не то кинжал, не то пламя на тонком кожаном ремешке. Тот самый, в котором Дарет заподозрил магический предмет.

Теперь уже и Вероника уставилась на побрякушку, моргнула и тихо охнула. Вещица не просто поблескивала яркой искоркой, она сияла, как пойманная звезда. Металл напоминал живой сгусток переливчатого – правда, уловить оттенок его никак не получалось – света.

– Это все магия? – восхищенно выдохнула Ника. Одно дело писать, представлять в воображении, и совсем другое увидеть воочию и ощутить сопричастность.

– Ты видишь? – выдохнула Гилиана и тут же, взяв себя в руки, исправилась, потребовав подробностей: – Что ты видишь?

– Цветные потоки и искры. Они везде, а больше всего на тебе, Ана. Очень красиво! – откровенно восхитилась девушка и, чуть нахмурившись, сказала: – Только почему-то еще самые сильные ручьи тянутся к альсорам, а они ведь не должны владеть силой до принятия титула Владыки. И еще на мне тоже, – ладонь Ники накрыла подвеску, – блестит ставший волшебным амулет. Это ты так захотела?

Единственным логическим объяснением у писательницы Соколовой было это. Вероника вообще всегда старалась скрупулезно обдумывать устройство нафантазированного мира, продумывать до тех пор, пока тот не начинал казаться ей живым. И когда наступал этот восхитительный момент, тогда все-все становилось просто, понятно и разумно. Мир обретал краски, грани и звуки, а герои самостоятельность.

Ну конечно, разумность была категорией субъективной и измеряемой лишь странной писательской волей, фантазией и желанием. Соколова никогда не лепила историй, героев и события хаотически, так сказать, от балды. Почему-то Нике было неприятно, если на страницах книги никак не хотел приживаться зверек с диковинным именем «обоснуй».

И вот сейчас, исходя из логики нафантазированного мира Альрахана, девушка не могла допустить иной возможности странного распределения магических потоков. Если все в воле Аны, то и творящееся с ее подвеской и с альсорами – тоже. Единственное, во что могла поверить Ника, оправдывая удивление Владычицы, так это в то, что желание Гилианы было подсознательным. Она могла захотеть поделиться силой с детьми и дать защиту терронке, которую привели с собой сыновья. Наверное, Ана даже немного беспокоилась, когда заинтересовавшая ее девушка не прошла порталом вместе с троими посланными за ней альсорами. Нет, речь о привязанности, возникшей на расстоянии, не шла, скорее Владычица могла пожелать сохранности живого ценного объекта, к переправке которого уже были приложены немалые усилия.

– Я? – Вот теперь призадумалась, покусывая нижнюю губку, сама Гилиана.

Она ведь тоже считала себя практически всемогущей в пределах Альрахана, как до того был ее отец, а до него ее бабушка, а до нее иные знаменитые предки. Но одновременно с этим неоспоримым фактом Ана совершенно четко понимала: она не отдавала никаких повелений магической силе. Никаких от слова «вообще»!

Девушка видела магию Альрахана, но Ника была его Видящей, вероятно, в этом и крылся секрет особого зрения. Но ни ей, ни альсорам Ана магию не посылала и сейчас медленно качала головой в знак отрицания.

– Нет? – очень искренне, притворяться так было не по силам и самой искушенной лгунье, удивилась Ника. – Тогда почему все это случилось?

Дорассуждать, дофилософствовать, подогадываться собеседницам не дали. Внизу лестницы, там, где почти тихо переругивались альсоры, раздался оглушительный грохот и разверзлась бездна. Небольшая, можно даже сказать, компактная, точно там, где «бил копытом» и искрил, как сварочный аппарат, Инзор. И сейчас сам Искра завис над провалом, в который с шумом осыпались камни, спеленатый крыльями-лентами Пепла. Братья и Дарет осторожно пятились от разрушенного участка лестницы.

Прекрасная Владычица захлопнула приоткрытый ротик, потом глубоко выдохнула, втянула в себя воздуха на максимум объема легких и процедила нечто, что Ника просто не поняла. А ведь девушка понимала альраханский, как родной.

Хоть Гилиану терронка не поняла, зато поняла, что ей только что продемонстрировали великолепный образчик сугубо местного идиоматического выражения. Для его адекватного восприятия следовало не просто переключить в голове тумблер с «русский язык» на «альраханский язык», еще до некоторой степени следовало альраханкой быть. У Ники же в черепушке не так «подсоединялись проводки», и девушка натурально зависла. Компьютеру понадобилась бы перезагрузка, а Вероника только отчаянно потрясла головой, поморгала и осторожно двинулась следом за слетающей по ступеням Владычицей. Вдруг Гилиане понадобится помощь?

Повелительница Альрахана тем временем подлетела к точке развала, и голос ее взвился над лестницей и садом:

– Что вы творите?

– Ничего, мама, – дисциплинированным хором отозвались альсоры.

Даже голос Пепла, вытягивающего Искру из провала на своем горбу, то есть крыльях, звучал совершенно невозмутимо. Дарет глубокомысленно промолчал. Если у наемника и было иное мнение, отличное от мнения большинства, он все равно не понимал, что именно творится, а потому предпочел держать язык за зубами.

– Ничего? – рыкнула Ана, затормозив аккурат у края провала, бережно подхваченная под руку галантным Глеану. Камешки, вылетевшие из-под туфелек, с мягким шуршанием сорвались вниз. Оттуда не донеслось ни звука. Владычица наклонилась, глянула в расщелину без дна и почти мирно согласилась: – Ничего.

После чего обвела взглядом сыновей и кивком головы велела следовать за собой. Оставлять их без присмотра рядом с «ничего» Владычица не собиралась. Сначала следовало понять, что и почему происходит, разобраться с тем, чем это грозит, и только потом выпускать отпрысков из-под родительского крыла. Да, взрослые, опытные, умные мужчины, для нее они все равно оставались вечными мальчишками, падкими на авантюры. Терять по недосмотру или глупости никого из троих «малышей» Гилиана не хотела.

Сыновья без возражений последовали за матерью. Ана, не глядя, махнула в сторону мини-бездны нежной ручкой, и камни сомкнулись. Провал исчез, зато ступени, покореженные странным происшествием, остались. То, что разрушено магией, магией легко и восстановить, вот только потом с еще большей легкостью все рухнет снова. Потому Гилиана не стала использовать силу для реставрации лестницы. Она осталась на откуп мастерам по камню.

Поскольку ее помощи не понадобилось, Ника не стала подбегать близко. Она дождалась, пока альсоры начнут подниматься по лестнице, повернулась и тоже потихоньку пошла наверх. Первым, опередив остальных, ее нагнал Пепел и взял под руку точно так же, как поддерживающий мать Глеану. Совершенно естественно у него это получилось, девушка только мысленно вздохнула.

Приятно, черт побери, мелочь вроде бы, а сразу себя начинаешь чувствовать не просто созданием женского пола, а леди. Глупость, конечно, несусветная, а все равно приятно. Не хватало душе девушки на Терроне романтики, но зато там были мама, сестренка и много кто еще. А здесь? Что у нее было здесь? Горячая рука Пепла на локте? И легкие шаги его братьев рядом, и задумчивый взгляд Гилианы, скользящий по всей честной компании, и Дарет, как само собой разумеющееся дополнение, даже не подумавший смыться под шумок после разрушительного шоу, и мир – никогда не виданный прежде, но вымечтанный из сердца – Альрахан. Много ли, мало – кто знает. Нет таких весов, чтобы взвесить несравнимое.

Девушка задумчиво улыбнулась и погладила шелковистую шерстку спящей собачки. Что ж, будь что будет. И кажется, будет что-то интересное. Охрана отсалютовала Владычице и ее свите и распахнула высокие двустворчатые двери из дерева с интересным оттенком голубизны и природным рисунком, похожим на волны.

«Голубой граб», – удивилась Ника, узрев то самое дерево, какое полагала личным изобретением и даже слегка гордилась маленькой выдумкой.

На фоне цвета бледной лазури сияли золотые накладки узора. Поверху – в полукружье над створками и в нижней четверти дверей вились прихотливые растительные виньетки, а по центру обеих створок красовался герб Альрахана. Змея, оплетающая стебли айроши, и горящий факел-меч, наложенный поверх.

Здорово! Девушка с трудом удержалась от желания потрогать узор. На такую массу чистого золота ей было почти наплевать, а вот работа искусника, создавшего столь величественное украшение, восхищала.

Из холла, поразившего гостью продолжением мотива голубых волн на плитах пола и обилием света, наверх вели две белые лестницы. Там голубые панели стен обрамлялись белой лепниной, и очень светлые плиты устилали синие с золотыми и голубыми мотивами ковровые дорожки. Встречавшиеся по пути следования процессии стражники салютовали, слуги отступали к стенам и замирали в поклонах живыми статуями. Ника от этого чувствовала себя не в своей тарелке. Сама никогда никому не кланялась, и неприятно было, когда кто-то опускал голову перед ней, пусть только потому, что девушка прилагалась в комплекте к альсорам и Владычице.

То, что Гилиана интересовалась мнением Ники относительно расположения комнат для поселения, оказалось чистой воды формальностью. Владычица все решила единолично. Это стало понятно, когда Ана гордо спросила, толкая дверь кончиками пальцев:

– Нравится?

Из небольшой круглой прихожей вели три схожих по узору из голубого и золотого металла белых двери. Одна была приоткрыта. А за ней находилась комната. Нет, гостиная – сразу обозначила для себя Ника. В свете, льющемся из больших окон, выгодно просматривался интерьер. Фигурный – шестигранниками, похожими на медовые соты, – паркет на полу, камин из ноздреватого желтоватого камня слева, справа шкафы с книгами и безделушками, даже на первый взгляд стоившими как годовая зарплата архивариуса каждая. Овальный низкий стол в центре, небольшие диваны, кресла вокруг довершали обстановку. Обивка мебели заставила девушку сглотнуть слюну. Цвет был не просто шоколадный, он был оттенка ее любимых горьких трюфелей.

А вот люстра выглядела неожиданно современно. Цепочки с мелкими хрусталиками и стеклянные же, искусного дутья, подражающего настоящим, с потеками воска и тоненьким фитильком, свечи. Не восковые, наверное, их зажигала магия. Пейзажи на стенах и большая картина над камином были маринами. Морской теме соответствовал и ковер, и шторы на окнах – прозрачно-голубой тюль и густой синевы ламбрекены.

Здесь стояли в тонкостенных причудливых вазах свежие букеты из лоррий – альраханских цветов с длинными стеблями, чьи бутоны одновременно походили на лилии и ирисы нежно-голубого по краям и густо-сиреневого к центру оттенка. На хрустальных блюдах лежали сласти и фрукты. Комната ждала жильца, вернее, жилицу. Было в ее оформлении скрытое изящество, заставляющее предположить, что обставлялась она для женщины или даже для девушки.

Гилиана первой, по праву Владычицы, опустилась в кресло и царственным наклоном головы дозволила присесть всем остальным, кроме Дарета. Ему непреклонно указали одними глазами на дверь, и ершистый наемник молча вышел. Иной раз спорить уместно и даже необходимо настаивать на своем, но не тогда, когда отдает приказ повелительница Альрахана. Не тогда, когда речь пойдет о тайнах, не предназначенных для ушей простого лоана. Излишне длинные носы проще всего укорачиваются вместе с головой, а заступится ли за него в случае чего девочка, взявшая его на службу, еще неизвестно. С ее собственным положением Дарет пока никак не мог разобраться. Альсоры и Владычица слишком заботились об обычной лоане, и для сметливого мужчины ценность Ники, как Видящей, этого факта не объясняла. Воин потер переносицу и прислонился к стене в коридоре, делая вид, что решил подремать на посту.

Гилиана, откинувшись в кресле, поглаживала бархатную обивку и изучала из-под полуопущенных ресниц сыновей: Инзора, только что искрившегося, как неисправная проводка, Глеану, минуту назад задиравшего рукава и почесывающего частично чешуйчатые и оттого жутко зудящие руки, и Пепла, за плечами которого до сих пор, если вглядеться пристальнее, продолжал трепетать призрак странных серых крыльев. Потом решительно объявила:

– Все очень странно! Наследие ваших отцов частью магия. Оно не должно было проявиться на Альрахане.

– Но проявилось, – констатировал очевидный факт Пепел.

– Почему? – Глеану вскинул бровь цвета темного золота.

– Вы оттянули на себя часть моих магических сил, – удивленно продолжила Владычица. – Невозможно, но это случилось.

– Ты не хотела этого, мама? – удивился Инзор.

До этого момента он считал все происходящее маленьким шоу, устроенным для удовлетворения любопытства родительницы насчет истинной внешности и потенциала детей. Впервые, что ли, Ана ставила эксперименты на сыновьях, не удосужившись даже известить их об этом, разумеется, исключительно для государственной и семейной пользы.

Владычица медленно покачала головой. А Пепел снова озвучил свершившийся факт:

– Значит, произошло нечто, передавшее часть магии Альрахана в нашу власть. Нечто непросчитываемое и несвойственное нашему миру.

– Или некто. – Ярко-золотые глаза Инзора задумчиво глянули на Нику.

Девушка вскинула голову и в полном недоумении по поводу странных инсинуаций пожала плечами.

– Я же не колдунья.

– Ты – Видящая, – поправил и объяснил одновременно Пепел.

– Совершенно бестолковая, на мой взгляд, профессия. Что бы я и где ни видела, я ничего не могу увидеть специально. И уж тем более я никак не могла дать вам магию, – помотала головой Вероника, темные пряди заплясали по плечам. Взгляд в тревоге обежал альсоров и почти виновато остановился на Владычице. Получилось как-то не слишком красиво, вообще что-то вроде воровства, пусть и метафизического.

– Тебе и не нужно было давать, ты ее нам показала, – улыбнулся Искра. – Обретенное однажды утратить невозможно. Кровь к крови. Наша запела и сама взяла силу у матери, чтобы проявить силу отцов.

– Такого никогда не случалось, – промолвила Гилиана, в задумчивости пощипывая пальчиками нижнюю губу, – но… – Трезвый ум Владычицы, переварив новость, мгновенно просчитал все плюсы и минусы ситуации, и преимуществ оказалось больше. – Пожалуй, это и к лучшему. Обладание силой поначалу – тяжкое испытание, и очень неплохо, если каждый из вас поучится обращению с ней, даже тот, кто не станет Владыкой, будет лучше понимать брата.

Три синхронных кивка были ответом матери, логичность ее суждения признали все трое. А Ника неуверенно вставила вопрос:

– А мой амулет? Откуда взялась его сила? Он же обычная безделушка… Был до сегодняшнего дня.

– Я поняла! – оживилась Гилиана и хлопнула в ладоши, довольная собственной догадкой. – Часть притянутой силы мальчики выделили тебе. Неосознанно, желая дать защиту! Пусть ты и введена в семью, но принять магию телом не можешь, поэтому самая подходящая для насыщения вещица и стала амулетом! Я вижу на нем охранное плетение.

– Понятно… – протянула Ника и неосознанно погладила подвеску. Она и раньше питала странную тягу к этой симпатичной штучке, а сейчас вообще начала испытывать нечто вроде легкого благоговения. Как-никак первая магическая вещь в собственности!

– Теперь о делах, – перешла к следующему пункту повестки дня Владычица. – Портниха и сапожник снимут мерки с тебя сегодня, они ждут вызова. Инзор, займись указом о введении Ники в семью, статуса Видящей не указывай, ритуал в храме упомяни обязательно. Пусть завтра документ огласят в Альрахане и публично занесут в реестр. Послезавтра бал Первого Цветения в сеале, на нем и представим Нику свету. Любишь танцевать? – Головка Гилианы резко, как бросок кобры, повернулась к терронке.

– Я люблю двигаться под музыку, но танцевать из классических танцев умею лишь вальс, а из ваших не знаю ни одного, – заморгала девушка.

Одно дело описывать гаэрон как смесь менуэта с элементами вальса и совсем другое – пытаться воспроизвести этот самый гаэрон по памяти и представлению, наличествующему исключительно в области воображения.

– Научишься, мальчики помогут, – беспечно улыбнулась Гилиана с уверенностью женщины, которой сия наука давалась в отрочестве с удивительной легкостью, а спустя годы стала и вовсе восприниматься как неотъемлемая часть натуры, присущей всему дамскому полу.

От стремительности речей, поступков и планов Владычицы у Вероники начала побаливать голова и накатило, нет, даже не раздражение, а что-то близкое к отчаянию. Девушка прикусила себе щеку и сдержалась, только пальцы зарылись в нежные колечки шерстки спящей Шотар. Разговаривать с альраханцами вдруг не осталось сил. Быстро сморгнув навернувшиеся слезы, так что враз заблестевшие глаза можно было истолковать как ярый энтузиазм и согласие с планами Владычицы, Ника попросила: