Текст книги "Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография"

Юлия Кувалдина
Компромисс как способ разрешения уголовно-правовых конфликтов в России. Монография

Выполнено при поддержке РГНФ, проект № 13-13-63003

Предисловие

Одним из направлений формирования правового государства в России стала реформа уголовного правосудия. Постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 г. «О концепции судебной реформы в РСФСР», Конституция 1993 г., международно-правовые акты о правах и свободах личности определили вектор реформы – устройство уголовного процесса на основе демократических начал отправления правосудия: состязательности, презумпции невиновности, осуществления правосудия только судом, охраны прав и свобод личности в уголовном процессе. Переломным моментом в судебной реформе послужило принятие 22 ноября 2001 г. УПК РФ, который в соответствии с новым духом Конституции определил назначение и сущность уголовного процесса, систему принципов, порядок досудебного и судебного уголовного производства. В новом УПК получила признание идея о том, что судебная власть есть хранительница мира, прав и свобод личности, обеспечивающая законность и справедливость. Судебная власть наделена особой функцией социального арбитража, исключительным полномочием разрешать возникающие в сфере права социальные конфликты с использованием для этого процессуальной процедуры, при наделении сторон равными правами. При этом содержанием судебной процедуры является не только применение от имени государства уголовной репрессии к лицам, нарушившим уголовный закон, но и разрешение уголовно-правового спора на основе компромисса между его участниками.

Судебная реформа подготовила почву для развития в науке идеи компромисса как способа урегулирования уголовно-правовых конфликтов и связанных с ней проблем совершенствования процессуальной формы. В основе уголовно-правового компромисса лежит диспозитивное право сторон влиять на принятие итогового решения по уголовному делу. При этом в зависимости от меры свободы распоряжаться этим правом процессуалисты используют для характеристики компромиссных моделей судопроизводства разные термины – согласие, консенсус, конвенция, сделка.

Кризисное состояние уголовной юстиции, возникшее вследствие финансового, кадрового, материально-технического дефицита, потребовало внедрения в современное уголовное судопроизводство новых форм, которые способствовали бы повышению его эффективности, обеспечению права каждого на свободный доступ к справедливому и скорому правосудию. Одним из таких способов стало закрепление в УПК РФ институтов прекращения дела в связи с примирением сторон (ст. 25) и деятельным раскаянием (ст. 28), особых порядков принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением (гл. 40) и заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1). Однако применение не всех названных процедур проходит одинаково успешно. Если особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением получил широкое применение как в мировых, так и федеральных судах, то в связи с примирением сторон уголовные дела прекращают чаще в мировых судах, реже – в федеральных, и совсем неохотно – в досудебном производстве. Крайне редко практикуется прекращение уголовных дел в связи с деятельным раскаянием (ст. 28 УПК). Все еще осторожным остается отношение практиков к институту досудебного соглашения о сотрудничестве. Практическая реализация компромиссных процессуальных форм усложняется и вследствие отсутствия единого подхода к пониманию их сущности и места в уголовном процессе, оснований, условий и пределов применения, пробельности и непоследовательности правового регулирования. И среди теоретиков нет единого мнения о соответствии компромиссных процедур цели, задачам и принципам, типу современного российского уголовного процесса, о направлениях их дальнейшего развития. С учетом сказанного, проблема развития и совершенствования компромиссных уголовно-процессуальных форм нуждается в тщательном изучении и является весьма актуальной.

Глава 1
Сущность и предпосылки развития компромиссных способов разрешения уголовно-правовых конфликтов

§ 1.1. Компромиссная процедура как особая процессуальная форма разрешения уголовно-правового конфликта

Действующий УПК РФ, наряду с обычной, предусматривает дифференцированные уголовно-процессуальные формы. В некоторых из них реакция государства на преступление вследствие достигнутого сторонами компромисса отличается от традиционной. Речь идет об институтах, предусмотренных статьями 25, 28, 28.1, а также главами 40 и 40.1[1]1
  Присутствие компромиссных начал в конструкциях, урегулированных ст. ст. 25 и 28, гл. гл. 40 и 40.1 УПК, поддерживают многие авторы. См.: Янина Я.Ю. Законность как критерий допустимости компромиссов в разрешении конфликтов уголовного судопроизводства // Право и политика. – 2007. – № 9; Апостолова Н.Н. Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве необходимо совершенствовать // Российский судья. – 2010, № 1; Аликперов Х.Д. Освобождение от уголовной ответственности. – М., 2001; Гармаев Ю.П. Компромисс как общая задача сторон защиты и обвинения в уголовном судопроизводстве // Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2003; Берова Д.М. Возмещение вреда как условие прекращения уголовного преследования (дела) в порядке, предусмотренном статьей 25 УПК. // Российский следователь.-2005. – № 6.


[Закрыть].

Конфликт и компромисс являются сложными понятиями, требующими аккумулирования знаний различных наук: психологии, социологии, криминологии, конфликтологии, уголовного права[2]2
  См. об уголовно-правовом конфликте: Гришина Н.В. Психология конфликта. – СПб., 2006; Чувашова Н.И. Социальный конфликт: структура и динамика. – Архангельск, 2002; Юридический конфликт: сферы и механизмы // Юридическая конфликтология. Ч. 2 / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. – М., 2006; Дмитриев А.В. Введение в общую теорию конфликтов./А.В.Дмитриев, В.Н. Кудрявцев, С.В. Кудрявцев. – М., 1993; Кибанов А.Я. Конфликтология: Учебник./А.Я.Кибанов, И.Е.Ворожейкин, Д.К.Захаров, В.Г.Коновалова / Под ред. А.Я. Кибанова. – М., 2006; Параскевова С.А. О функциях социального конфликта и правовых средствах его диагностики // Юрист. – 2006. – № 10.


[Закрыть]. Мы остановимся лишь на некоторых моментах, которые позволят уяснить саму суть компромисса как способа разрешения уголовно-правового конфликта.

Термин конфликт употребляется в значении столкновения, серьезного разногласия, спора[3]3
  См.: Толковый словарь русского языка/Под ред. С.И.Ожегова, Н.Ю.Шведовой (онлайн версия); Современный толковый словарь изд. «Большая Советская Энциклопедия» (онлайн версия).


[Закрыть]. Совершение преступления – виновного общественно опасного деяния, посягающего на охраняемые публичным правом общественные отношения: права и свободы личности, собственность, экономическую систему, общественный порядок, общественную безопасность, конституционный строй, государственное управление, безопасность государства, мир и безопасность человечества. Нарушение уголовно-правового запрета порождает противоречия между интересами совершившего преступление лица и интересами государства, общества, физического или юридического лица, связанными с нормальным функционированием указанных отношений[4]4
  Васильченко А.А. Взаимосвязь уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений.-М., 2006. – С.52;


[Закрыть]. Для разрешения уголовно-правового конфликта требуется восстановить, компенсировать или в иной форме защитить нарушенные преступлением блага, подвергнув субъекта, посягнувшего на эти блага, соразмерному вине порицанию[5]5
  Лазарева В.А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе. – Самара, 2000. – С. 12.


[Закрыть]. Полномочие по разрешению уголовно-правовых конфликтов традиционно принадлежит государству. Поэтому государство, независимо от того само ли оно, общество, отдельный гражданин или организация пострадали в результате совершения преступления, является участником уголовно-правового конфликта. Совершение преступления порождает, с одной стороны, право государства требовать от лица, совершившего преступление, понести ответственность за содеянное, с другой – обязанность обеспечить защиту прав и интересов потерпевшего[6]6
  Горичева В.Л. Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим как институт уголовного права: Дисс… к.ю.н. – Рязань, 2004. – С. 151.


[Закрыть]. Вместе с тем и у лица, совершившего преступление, возникает право на защиту от необоснованного ограничения его прав и свобод в процессе возложения на него мер уголовной ответственности.

Обращение к уголовно-процессуальным системам различных стран показало, что разрешение конфликтов в сфере уголовной юстиции происходит двумя способами – путем использования традиционных уголовно-процессуальных средств – уголовного преследования и наказания, или путем достижения компромисса между сторонами. Первый способ характерен для стран, уголовный процесс которых тяготеет к обвинительному типу[7]7
  Трактат о судебных доказательствах. – Киев: Типография М.П. Фрица, 1876 и др. Рядом процессуалистов разработаны новые подходы к определению типов уголовного процесса. См., напр.: Нажимов В.П. Исторические типы, формы и виды уголовного процесса. Курс советского уголовного процесса. Общая часть. – М., 1989; Шестакова С.Д. Состязательность уголовного процесса. – СПб., 2001; Семухина О.Б. Типология уголовного процесса и деятельность суда в рамках обвинительного и состязательного типов уголовного процесса: Дисс… к.ю.н. – Томск, 2002; Мещеряков Ю.В. Формы уголовного судопроизводства. – Л., 1990; Смирнов А. В. Состязательный процесс. – СПб., 2001.


[Закрыть]. В силу преобладания принципа публичности начало уголовного процесса, его движение и прекращение зависит от компетентных органов, действующих от имени государства. Органы уголовного преследования во всех случаях обнаружения признаков преступления обязаны возбудить уголовное дело, всесторонне, полно и объективно расследовать преступление, изобличить виновных, независимо от того, просит ли их об этом заинтересованная сторона. Суд также вправе по своей инициативе собирать доказательства, исследовать их и оценивать с тем, чтобы разрешить дело по существу. Суд не связан процессуальной позицией сторон. Поэтому отказ государственного обвинителя от обвинения не влечет обязанность суда прекратить уголовное дело, а признание обвиняемым вины рассматривается как рядовое доказательство, которое не освобождает органы предварительного расследования от обязанности самостоятельно, без помощи лица доказать его вину в совершении преступления, а суд от обязанности проверить и оценить по внутреннему убеждению, подтверждается ли вина этого лица доказательствами, собранными по делу.

Компромиссное разрешение уголовно-правового конфликта присуще состязательному уголовному процессу, который характеризуется широким действием диспозитивности. Диспозитивность в сфере уголовной юстиции представляет собой свободное осуществление сторонами процессуальных прав, влияющих на ход процесса[8]8
  Касаткина С.А. Публичность и диспозитивность в российском уголовном процессе: Монография./С.А. Касаткина. – Ставрополь, 2006. С. 44.


[Закрыть]. В силу диспозитивности уголовно-правовой конфликт разрешается судом при активном участии двух процессуально равноправных сторон. Предметом спора является обвинение, понимаемое как уголовный иск, то есть «утверждение о виновности конкретного лица в совершении преступления, с требованием о признании правомерности которого выступает перед судебной властью сторона обвинения»[9]9
  Смолин А.Г. Сделка о признании уголовного иска./А.Г.Смолин. – Саранск, 2005. С. 28–29.


[Закрыть]. Каждая из сторон стремится убедить суд в правильности своей позиции, опровергнуть версию другой стороны, для чего, соблюдая процедурные правила, активно представляет и исследует доказательства. Суд в этом споре выступает как беспристрастный и независимый арбитр, который на основе оценки представленных сторонами доказательств должен разрешить дело по существу, выбрав одну единственно правильную версию. При этом он руководствуется критерием отсутствия «разумных сомнений» в обоснованности этой версии. Стороны вправе достигнуть договоренности о предмете уголовного иска. Любая из них вправе отказаться от «состязания»: отказ государственного обвинителя от уголовного иска означает отказ от доказывания обвинения и обязателен для суда. Подсудимый может признать иск, что означает отказ от оспаривания обвинения и устраняет необходимость дальнейшего доказывания со стороны обвинителя. Суду лишь «остается применить закон к установленному сторонами в суде факту»[10]10
  Александров А.С. Основание и условия для особого порядка принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением./А.С. Александров // Государство и право. – 2003, № 12. – С. 43–52.


[Закрыть].

Следует согласиться с теми процессуалистами, которые указывают, что состязательный и обвинительный – это идеальные типы процесса, которые в действительности не существуют. Только смешанный тип отражает реальное построение уголовного судопроизводства. И именно он характеризует любой современный уголовный процесс, но при этом процессы одних стран отклоняются к полюсу состязательности, других – к полюсу розыска[11]11
  См., напр.: Калиновский К.Б. Основные виды уголовного судопроизводства: Учебное пособие. – СПб., 2002. – С. 20.


[Закрыть].

Российский уголовный процесс также является смешанным, публично-состязательным. Однако изменившиеся взгляды на сущность уголовного процесса отразились на действующем УПК РФ: «защитительная» функция уголовной юстиции получила приоритет над «карательной»[12]12
  Михайловская И. Права личности – новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // Российская юстиция. – 2002. – № 7. – С. 2–3.


[Закрыть], целью уголовного судопроизводства признано разрешение уголовно-правового конфликта[13]13
  Михайловская И.Б. Социальное назначение уголовной юстиции и цель уголовного процесса // Государство и право. – 2005. – № 5. – С.114; Колоколов Н.А. Российская наука в поисках оптимального формата учебника уголовного процесса // Юридический мир. – 2009. – № 6. – С. 56–61.


[Закрыть], первейшей его задачей – защита как лиц, потерпевших от преступления, так и лиц от незаконного обвинения, осуждения, ограничения их прав и свобод, средством достижения цели и решения задач – справедливая уголовная процедура, соответствующая по процессуальным и материальным затратам фактической и юридической сложности дела. Публичность, как следует из положений ст. 21 УПК, сохраняет роль принципа российского уголовного процесса[14]14
  Смирнов А.В. Уголовный процесс: учебник./А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский / Под общ. ред. А.В. Смирнова. 4-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС, 2008 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть], однако публичный интерес в современном уголовном процессе наполнен новым содержанием. Если в советский период охране в первую очередь подлежал государственный интерес, а интересы личности защищались лишь постольку, поскольку не противоречили ему[15]15
  Общественные и личные интересы в уголовном судопроизводстве / Под ред. Л.Д.Кокорева. – Воронеж, 1984. – С.9; Коврига З.Ф. О процессуальной ответственности как гарантии успешной реализации уголовной ответственности // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализации. – Воронеж, 1989. – С. 105. Хотя высказывалось мнение и в пользу приоритетной защиты интересов личности. См.: Строгович М.С. О правах личности в советском уголовном судопроизводстве./Избранные труды. Т.2./М.С. Строгович. – М., 1992. – С. 228.


[Закрыть], то в современном уголовном процессе проблема приоритета охраняемых ценностей решена в пользу прав и свобод личности. Их защита при производстве по уголовному делу признается публично-правовой обязанностью компетентных государственных органов и должностных лиц, высшим проявлением публичного, т. е. общественного интереса[16]16
  Лазарева В.А. Теория и практика судебной защиты в уголовном процессе. – С. 39–41; Шейфер С.А. Проблемы реформирования производства по делам частного обвинения в духе расширения частных начал в уголовном процессе РФ. / С.А. Шейфер, Н.Е. Петрова. //Государство и право. – 1999. – № 6. – С.51.


[Закрыть]. Новый УПК РФ укрепил состязательное построение процесса, гарантирующее отделение функций обвинения и защиты от суда, наличие сторон и их равные права в отстаивании своих позиций (ст. ст. 5, 15, 244). В судебной части процесса исключительной прерогативой разрешения дела наделен суд, который независим, беспристрастен и принимает решение, руководствуясь своим внутренним убеждением, законом и совестью (ч. 1 ст. 8, ст. 17). Его решения должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ст. 297). В досудебном производстве неравенство стороны обвинения и стороны защиты сохраняется: органы уголовного преследования обладают широкими властно-распорядительными полномочиями, принимают процессуальные решения, применяют меры процессуального принуждения. Хотя элементы состязательности в досудебном производстве, проявляющиеся в институте судебного обжалования действий и решений органов уголовного преследования, а также применении некоторых мер процессуального принуждения и следственных действий только на основании судебного решения, ограждают личность от необоснованных чрезмерных стеснений ее прав и свобод со стороны государства в ходе предварительного расследования. Упрочнение состязательности способствовало расширению в уголовном судопроизводстве сферы действия диспозитивных начал: сторонам предоставлена возможность в прямо предусмотренных законом случаях по своему усмотрению влиять на развитие уголовно-процессуальных правоотношений.

Благодаря качественному изменению взгляда на сущность уголовного процесса стало возможным усиление в отечественных процессуальных процедурах консенсуального начала[17]17
  См.: Ветрова Г.Н. Тенденции развития процессуальной формы в УПК РФ // Концептуальные основы реформы уголовного судопроизводства в России. Материалы научной конференции. 22–23 января 2002 г. М., 2002. – С. 34–39; Михайловская И. Права личности – новый приоритет Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. – С. 2.


[Закрыть]. Так, лишь волеизъявление потерпевшего по делам частного обвинения выступает поводом к началу уголовно-процессуальной деятельности; по делам о таких преступлениях потерпевший может отказаться от продолжения процесса, если в результате примирения с лицом, в отношении которого подано заявление, считает спор исчерпанным, а право восстановленным (ч. 2 ст. 20, гл. 41 УПК)[18]18
  Ковтун Н.Н. Соотношение частных и публичных начал в уголовном судопроизводстве: время выбора // Государство и право. – 1995. – № 11. – С. 69–70; Дорошков В. Судопроизводство по делам частного обвинения // Российская юстиция.-1995. – № 9. – С.23; Петрухин И. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. – 1999. – № 3. – С. 23–25.


[Закрыть]. От потерпевшего зависит и начало уголовного процесса по делам частно-публичного обвинения; его согласие является обязательным для прекращения дела по основанию, предусмотренному ст. 25, и для рассмотрения дела в особом порядке, предусмотренном гл. 40. Решение о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям, установленным ст. ст. 25, 28, 28.1 УПК, принимается с учетом волеизъявления обвиняемого, который, реализуя свое конституционное право на судебную защиту и презумпцию невиновности, а также право на реабилитацию, вправе возражать против принятия такого решения. Позиция государственного обвинителя, выразившаяся в отказе от обвинения, обязательна для суда (ч. ч. 7 и 8 ст. 246). Признание вины обвиняемым в случае, предусмотренном гл. 40, имеет значение акта распоряжения предметом процесса, определяющим последующую процедуру рассмотрения дела. В тоже время диспозитивность в компромиссных процедурах имеет свои ограничения, обусловленные публично-правовым характером уголовного преследования, обвинения и охраны прав личности в уголовном процессе. Так, дело частного обвинения в публичных интересах может быть возбуждено официальным порядком (ч. 4 ст. 20); прекращение уголовного дела (уголовного преследования) по нереабилитирующим основаниям, предусмотренным ст. ст. 25, 28, 28.1, – результат дискреционного усмотрения органов уголовного преследования или суда; признание вины не влияет на судебную процедуру, если суд усомнится в добровольности признания и (или) обоснованности обвинения (гл. 40); рассмотрение дела в особом порядке с вынесением более мягкого приговора в отношении обвиняемого, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, допускается, если суд убедится в выполнении соглашения обвиняемым и подтверждении этого прокурором (гл. 40.1); освобождение государственного обвинителя от дальнейшего доказывания обвинения в суде в случае признания вины не освобождает органы уголовного преследования от обязанности подтвердить сделанное лицом признание совокупностью иных доказательств, собранных по делу.

Таким образом, современные компромиссные модели судопроизводства – это, прежде всего, компромисс двух начал – публичного и диспозитивного, та сфера, в которой они взаимодействуют и взаимно ограничивают друг друга.

Термин «компромисс» используется в значении «соглашения путем взаимных уступок при столкновении каких-нибудь интересов, стремлений»[19]19
  Нолковый словарь русского языка / Под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой (онлайн версия).


[Закрыть]. Такому пониманию компромисса соответствует институт договора– «соглашения о взаимных обязательствах»[20]20
  Там же.


[Закрыть]. Отсюда следует, что договор: 1) предполагает наличие равноправных сторон; 2) закрепляет взаимные права и обязанности; 3) направлен на установление, изменение и прекращение правоотношений; 4) оформляется надлежащим образом. Договорный характер за компромиссными процедурами признается многими авторами, которые полагают, что в современном уголовном процессе имеются уже сложившиеся конвенциальные формы правосудия, основой которых выступает особый порядок судебного разбирательства (гл. 40 УПК)[21]21
  Маткина Д.В. Договорная (конвенциальная) форма достижения социального умиротворения сторон уголовно-правового конфликта // Вестник Оренбургского государственного университета. – 2009.-№ 3.– С. 82; Калугин А.Г. Нормы, допускающие компромисс с лицом, совершившим преступление, как комплексный межотраслевой институт права // Актуальные проблемы борьбы с преступностью в Сибирском регионе: Сб. материалов междунар. науч. конф., 16–17 фев. 2006 г.: в 2 ч. / Отв. ред. С.Д.Назаров. – Красноярск, 2006. Ч. 2. – С.11—114.


[Закрыть]. Конвенция сторон для суда – это договор, содержащий итоговое решение сторон, полученное в результате достижения необходимых соглашений внутри каждой стороны, – соглашения между подсудимым и защитником, которое приводит к заявлению ходатайства о применении особого порядка судебного разбирательства, соглашения между стороной обвинения и подсудимым об условиях применения особого порядка и соглашения сторон защиты и обвинения, влекущего вынесение конвенциального приговора, в рамках которого реализуется договоренность о согласии защиты с уголовным иском, а также сроке или размере наказания[22]22
  См., напр.: Маткина Д.В. Конвенциональная форма судебного разбирательства: история, современность и перспективы развития: Автореф. дисс… к. ю. н. – Оренбург, 2009. – С. 7.


[Закрыть]. Однако другие исследователи считают, что ни о каком соглашении между стороной защиты и стороной обвинения в особом порядке, а также в случаях прекращения дел по нереабилитирующим основаниям говорить нельзя[23]23
  См., напр.: Днепровская М.А. Особый порядок судебного разбирательства уголовных дел. – М.: Российская академия правосудия, 2010. – САЗ.


[Закрыть]. Рассмотрим, насколько понятие договора соответствует сущности современных компромиссных конструкций.

Первый из названных признаков договора выражается в том, что применение компромиссных процедур и принятие компромиссных решений основывается на согласии сторон. В процедурах, предусмотренных гл. гл. 40, 40.1 УПК, обвиняемый соглашается ограничить предмет спора в части предъявленного обвинения или сотрудничать со следствием в обмен на смягчение наказания, а участники процесса со стороны обвинения соглашаются с тем, что дело в отношении обвиняемого будет рассмотрено в особом порядке. В случае, предусмотренном ст. 25 УПК, компромисс выражается в примирении потерпевшего и обвиняемого, при согласии с которым органы предварительного расследования или суд прекращают дело; в основе компромисса, предусмотренного ст. ст. 28, 28.1 УПК, лежит деятельное раскаяние лица и согласие органов предварительного расследования или суда на освобождение этого лица от уголовной ответственности в связи с тем, что оно перестало быть общественно опасным.

Второй и третий признаки договора в уголовных процедурах, урегулированных ст. ст. 25, 28, 28.1, гл. гл. 40 и 40.1 УПК, также имеют специфическое выражение. Условия компромисса достигаются не сторонами – они установлены законом. Указанные нормы определяют и уступки, которые будут сделаны обвиняемому при выполнении им положительных посткриминальных действий, и сами эти действия. Изменение объема уступок и характера действий по соглашению сторон не допускается. Закон как бы предлагает сторонам согласиться при сложившихся обстоятельствах с разумностью тех условий, на которых он предлагает разрешить конфликт. Если согласие достигнуто, применяется компромиссный механизм, если нет – дело рассматривается в обычных процессуальных формах.

Выполнение обвиняемым обязательств, взятых в соответствии со ст. ст. 25, 28, 28.1, гл. гл. 40, 40.1 УПК, носит добровольный характер. К совершению позитивных посткриминальных поступков его побуждает собственный интерес, поскольку государство поощряет такое поведение обвиняемого в обмен на благоприятные для его судьбы последствия[24]24
  Аликперов Х.Д. Указ соч. С. 81–82; Малько А.В. Поощрение как правовое средство./А.Малько // Правоведение. -1996, № 3. – С. 26–27; Баранов В.М. Поощрительные нормы советского социалистического права./В.М. Баранов./Под ред. М.И. Байтина. – Саратов, 1978. С.22;Мелтонян Р. Уголовно-правовое поощрение./Р. Мелтонян // Человек: преступление и наказание. – 1996, № 2. – С. 38–39.


[Закрыть]. В результате достигается публичный, общественно значимый интерес. Выполнение обязательств государством в лице соответствующих органов и должностных лиц обусловлено выполнением своей части соглашения обвиняемым. Так, обязанность органов уголовного преследования прекратить дело в соответствии со ст. 28.1 УПК возникает, если до назначения судебного заседания обвиняемый возместил в полном объеме ущерб, причиненный бюджетной системе налоговым преступлением, или возместил ущерб, причиненный гражданину, организации или государству в результате совершения преступления в сфере экономической деятельности, перечислил в федеральный бюджет денежное возмещение в размере пятикратной суммы причиненного ущерба либо перечислил в федеральный бюджет доход, полученный в результате совершения преступления, и денежное возмещение в размере пятикратной суммы дохода, полученного в результате совершения преступления. В случаях, предусмотренных ст. ст. 25 и 28 УПК, следователь с согласия руководителя следственного органа, дознаватель с согласия прокурора, а также суд прекращают уголовное дело, установив факт примирения сторон или наличие деятельного раскаяния в действиях обвиняемого. Нельзя не заметить, что порядок принятия компромиссных решений, закрепленный ст. ст. 25 и 28, содержит потенциальную угрозу различных коррупционных проявлений. Органы уголовного преследования действуют в них одновременно по принципу «стимулирования» и «торможения»: стимулируя стороны к примирению, а обвиняемого к деятельному раскаянию, они могут и отказать в прекращении дела. Прокурор, являющийся стороной соглашения о досудебном сотрудничестве (ч. 5 ст. 21 УПК), в случае выполнения обвиняемым условий соглашения, обязан подтвердить это в представлении, предусмотренном ст. 317.5, и поддержать его в суде. Вместе с тем анализ содержания досудебного соглашения о сотрудничестве показывает, что каких-либо обязательств прокурора в нем не прописывается. Прокурор не может дать обвиняемому в целях его стимулирования к сотрудничеству никаких обещаний по смягчению грозящей ему уголовной ответственности, кроме тех, что предусмотрены ч. 2 ст. 62 УК РФ, поскольку не имеет процессуальных возможностей для их выполнения. Досудебное соглашение о сотрудничестве порождает обязательства и у суда, который стороной соглашения не является, – рассмотреть дело в особом порядке и назначить наказание в пределах, установленных ч. 7 ст. 317.7 УПК. Такое же обязательство у суда появляется в случае согласия обвиняемого с предъявленным обвинением.

Четвертый признак – оформление достигнутого сторонами соглашения в виде письменного документа об условиях разрешения спора – характерен лишь для процедуры, предусмотренной гл. 40.1 УПК. Письменное оформление договоренностей сторон о примирении, деятельном раскаянии, согласии с предъявленным обвинением законом не предусмотрено, но невозможно отрицать, что совершение обвиняемым положительных посткриминальных действий является следствием договоренностей со стороной обвинения. Данный вывод основан на анализе положений ст. ст. 25, 28 и 28.1, гл. гл. 40 и 40.1 УПК. Хотя выбор компромиссной процедуры поставлен в зависимость от волеизъявления обвиняемого, а в некоторых случаях и потерпевшего, действительным инициатором рассмотрения дела в компромиссных порядках выступают органы уголовного преследования, а в соответствующих случаях – суд. В частности, для того чтобы право потерпевшего и обвиняемого на выбор процессуального способа разрешения спора могло быть реализовано, его необходимо им разъяснить. Такая обязанность лежит на органах уголовного преследования, прокуроре и суде (ст. 11 УПК). На наш взгляд, верно, что законодатель отказался урегулировать порядок достижения сторонами примирения. Это исключает элемент навязывания сторонам определенного варианта разрешения дела, сохраняет за ними полную свободу выбора, воспользоваться преимуществами процедуры или нет. Однако, тот факт, что примирение сторон сопровождается переговорами в целях выработки наиболее благоприятных для потерпевшего условий примирения, не вызывает сомнения.

Практика нередко демонстрирует примеры, когда компромиссная процедура, предусмотренная гл. 40, стремится перерасти в сделку. Так, при рассмотрении дела в особом порядке государственные обвинители нередко пользуются предоставленным им ст. 246 УПК правом отказаться от части обвинения или смягчить его. Возникает вопрос, почему в суде, где доказательства не исследовались, государственный обвинитель пришел к иному выводу, чем прокурор, который изучал материалы дела при утверждении обвинительного заключения, обвинительного акта? Не беремся утверждать, что подобное стало результатом договоренностей между сторонами, однако при указанных обстоятельствах такое предположение представляется обоснованным. При изучении рассмотренного в особом порядке дела в отношении Н., обвиняемого по ст. 228 ч. 1 УК, выявлена еще более интересная ситуация. Государственный обвинитель просил назначить подсудимому наказание в виде 1 года лишения свободы, защитник просил о назначении штрафа в размере 15 тыс. руб., после чего государственный обвинитель согласился на назначение обвиняемому штрафа в размере 10 тыс. руб., а подсудимый в последнем слове заявил, что не возражает против уплаты штрафа. В результате суд приговорил подсудимого к наказанию в виде штрафа в размере 10 тыс. рублей в доход государства[25]25
  Архив Железнодорожного районного суда г. Самары. 2008 г. Уголовное дело № 200817074.


[Закрыть]. Налицо явные признаки не предусмотренной законом договоренности.

Вместе с тем, природа производств, предусмотренных ст. ст. 25, 28, 28.1, гл. 40 УПК, такова, что оформлять, как в случае, предусмотренном гл. 40.1 УПК, письменным соглашением достигнутые сторонами договоренности, не требуется, ибо здесь стороны действуют в рамках, строго установленных законом. Лишь процедура, описанная в гл. 40.1 УПК, нацелена на совершение действий в целях содействия следствию обвиняемым в будущем. Поэтому письменная форма соглашения здесь выступает гарантией соблюдения интересов личности и государства. Во всех других процедурах благоприятные для обвиняемого последствия, предусмотренные ст. ст. 25, 28,28.1, гл. 40 УПК, являются следствием уже совершенных позитивных посткриминальных действий.

Таким образом, компромиссные процессуальные решения можно рассматривать как специфический публичный договор, основанный на взаимном согласии сторон разрешить уголовно-правовой конфликт на установленных в законе условиях. При этом согласие в каждом случае имеет свою форму выражения.

С учетом изложенного, а также принимая во внимание разработанные в науке направления дифференциации уголовно-процессуальной формы[26]26
  Проблемами дифференциации уголовно-процессуальной формы в современный период занимаются многие процессуалисты. См.: Манова Н.С. Досудебное и судебное производство: сущность и проблемы дифференциации процессуальных форм / Под ред. д.ю.н., проф. В.М. Корнукова. – Саратов, 2003; Якимович Ю.К. Дифференциация уголовного процесса./Ю.К. Якимович, А.В. Ленский, Т.В. Трубникова./ Под ред. М.С. Свиридова. – Томск, 2001 и др.


[Закрыть], компромиссные конструкции одновременно представляют следующие ее направления:

1. Современные отечественные компромиссные процедуры могут быть охарактеризованы как «условно альтернативные». Аргументируем это утверждение. Понятие альтернативных форм в западной юриспруденции используется применительно к внесудебной практике разрешения уголовно-процессуальных споров. Такому пониманию, на наш взгляд, соответствует лишь «восстановительное правосудие». Однако последнее в чистом виде не характерно ни для одной из стран мира. В отечественной науке высказано мнение, что альтернативные модели разрешения уголовно-правовых споров – это не формы, параллельные классическому правосудию, а модели уголовного судопроизводства, связанные с реакцией на преступление, отличной от той, которая имеет место в случае расследования и судебного рассмотрения дела в обычном уголовно-процессуальном порядке[27]27
  Головко Л.В. Альтернативы уголовному преследованию в современном праве. – СПб: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2002. – С. 20–21, 255–266.


[Закрыть]. Традиционная реакция государства на преступление сводится к трем вариантам: а) уголовное преследование лица и признание его виновным с назначением наказания; б) уголовное преследование лица и признание его виновным с освобождением от наказания; в) отказ от уголовного преследования. Соответственно альтернативные образцы – те, в которых отсутствуют такие юридические последствия преступления, как уголовное преследование, уголовная ответственность и наказание. Конструкции, предусмотренные ст. ст. 25 и 28, 28.1 УПК, полностью вписываются в схему «условного» отказа от уголовного преследования. Процедуры, предусмотренные гл. гл. 40 и 40.1 УПК, сопровождаются и официальным уголовным преследованием, и обвинительным приговором как его наиболее закономерным результатом. Вместе с тем, эти институты содержат элементы альтернативных: несмотря на наличие необходимых материальных и процессуальных предпосылок, государство отказывается в этих случаях от применения уголовной репрессии в полном объеме. Кроме того, если учитывать этимологическое значение термина «альтернативный», т. е. «допускающий выбор между двумя или более возможностями»[28]28
  Толковый словарь русского языка / Под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой (онлайн версия).


[Закрыть], его применение к рассматриваемым процедурам также приемлемо, поскольку выбор любой из процедур инициируется и поддерживается волеизъявлением участников уголовного судопроизводства. Так, обращение с заявлением о прекращении дела в связи с примирением сторон является правом потерпевшего, согласие на прекращение дела по основаниям, предусмотренным ст. ст. 25, 28, 28.1 УПК, заявление ходатайства о согласии с предъявленным обвинением или о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве – право обвиняемого. Если указанные субъекты не воспользуются этим правом, производство по делу продолжается в общем порядке.

Таким образом, характеризуя рассматриваемые процедуры как «условно альтернативные», мы имеем в виду, что по своей правовой сущности они представляют собой отход, отклонение от «классического» порядка судопроизводства[29]29
  Такой же точки зрения в отношении всех или некоторых из рассматриваемых процедур придерживаются многие авторы. См.: Семеняко М.Е. К вопросу об актуальности процедур альтернативного разрешения споров в суде // Российский судья. – 2009. – № 7 – С. 24–26; Берова Д.М. Указ соч. С. 5–8; Дикарев И. К вопросу о дискреционных основаниях прекращения уголовного дела (уголовного преследования) // Уголовное право. – 2007. – № 1 – С. 80–83; Воскобитова Л. Доктринальный проект Модельного закона субъекта Российской Федерации «О службе примирения» // Мировой судья. – 2007. – № 1. – С. 25–30.


[Закрыть].

2. Современные компромиссные конструкции – это особые производства. В числе критериев, не позволяющих считать их обычными производствами, могут быть названы следующие:

1) рассчитаны на дела определенных категорий: прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон или деятельным раскаянием возможно по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, совершенных впервые; прекращение уголовного преследования по ст. 28.1 осуществляется по делам о налоговых преступлениях и преступлениях в сфере экономической деятельности, перечисленных в ст. 76.1 УК РФ; особый порядок, предусмотренный гл. 40 УПК, применяется по делам о преступлениях, наказание за которые не превышает 10 лет лишения свободы; особый порядок, урегулированный гл. 40.1 УПК, – по делам о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких, предварительное расследование по которым осуществляется в форме следствия;

2) предоставляют участникам процесса возможность по своему усмотрению распоряжаться процессуальными правами. Так, в случае прекращения дела по основаниям, закрепленным ст. ст. 25, 28, 28.1 УПК, обвиняемый добровольно отказывается воспользоваться предоставленными ему законом правами на реабилитацию, судебное разбирательство, если дело завершается в досудебной части процесса. Потерпевший в случае прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон отказывается по своей воле воспользоваться возможностью повторно обратиться в суд с просьбой о привлечении подсудимого к уголовной ответственности по данному обвинению. В ситуациях, предусмотренных гл. гл. 40 и 40.1 УПК, обвиняемый выражает нежелание использовать права на обжалование обвинительного приговора по мотиву несоответствия выводов суда, изложенных в нем, фактическим обстоятельствам дела, а также на исследование доказательств его вины непосредственно в судебном заседании. Отсутствие в ст. 317.7 УПК указания на необходимость выяснения мнения потерпевшего для рассмотрения дела в особом порядке, предусмотренном гл. 40.1 УПК, не лишает принадлежащего ему права на участие в судебном заседании (ч. 1 ст. 249);