Электронная библиотека » Юлия Монакова » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Артистка"


  • Текст добавлен: 28 апреля 2016, 21:00


Автор книги: Юлия Монакова


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +
 
– Да, подлый муравей, пойду и попляшу,
И больше ни о чём тебя не попрошу…
 

Михальченко смотрел на неё во все глаза, но она сама ничего вокруг уже не замечала. Рядом был только он – её воображаемый обидчик.

 
– …Зима сковала пруд, а вот и снег пошёл…
На стёклах ледяных играет мёртвый глянец.
Смотри, как я пляшу, вонючий ты козёл,
Смотри, уродина, на мой последний танец!
 

– выкрикнула она со злостью.

Вика реально вжилась в образ и чувствовала в себе самую настоящую ненависть по отношению к жлобу-муравью, который, злорадно усмехаясь, оставил её подыхать на улице. Она знала, что точно так же и в жизни: нередко представители простых, «земных» профессий, которые твёрдо стоят на ногах и не беспокоятся о том, будет ли у них завтра кусок хлеба, презирают людей творческих и посматривают на них свысока.

Она с очень большим чувством и гневно горящими глазами дочитала басню до конца:

 
– …Когда-нибудь в раю, где пляшет в вышине
Весёлый рой теней, – ТЫ подползёшь ко мне,
Худой, мозолистый, угрюмый, большеротый, —
И, с завистью следя воздушный мой прыжок,
Попросишь: «Стрекоза, пусти меня в кружок!» —
А я тебе скажу: «Пойди-ка поработай!»
 

На несколько мгновений повисла тишина, а затем Михальченко заговорил с ней очень участливым тоном. Вике вообще почему-то казалось, что он постоянно её жалеет, хотя не понимала, с какой стати. Она ничего о себе не рассказывала, и жалеть её народному артисту России было не за что.

– Ну, а из прозы что ты нам приготовила?

– Шукшина, – ответила Вика, и Алексей Яковлевич расцвёл:

– О, один из моих любимых писателей!

– Я не знала, – испугалась Вика. – Честно, не знала.

– А отчего ты оправдываешься?

– Ну, не хотелось бы, чтобы вы думали, будто я специально выбрала вашего любимого автора из желания угодить… – ляпнула она, не задумываясь. Члены комиссии захохотали.

– Ну ладно, – отсмеявшись, произнёс Мастер, – ты мне скажи вот что… Есть ли у тебя своя актёрская мечта? В смысле, кого бы ты хотела сыграть в будущем?

На этот вопрос Вика ответила без заминки:

– Я очень люблю Чехова. И моя мечта… это не мечта уже даже, а самая настоящая навязчивая идея – сыграть хотя бы по одной роли в каждой его пьесе.

Михальченко так светло и радостно ей улыбнулся, что Вика интуитивно поняла: она ему понравилась, она успешно прошла этот тур!

Так оно и вышло. Её радушно пригласили на следующий этап – фотопробы и сцендвижение.

Не обошлось, конечно, без драм. Едва ли группу абитуриентов можно было назвать сочувствующими единомышленниками. В основной массе ребята казались милыми и добрыми, расположенными друг к другу, – но это только до тех пор, пока они шли нога в ногу. Едва кто-то опережал кого-то хотя бы на полшага, на один балл – отношение стремительно менялось. Когда речь шла о своих успехах, своих оценках, каждый начинал расчищать себе дорогу локтями. Разумеется, все вылетевшие дружно ненавидели прошедших, а сами прошедшие испытывали к вылетевшим смешанное чувство жалости и неловкости, словно начинающий вор по отношению к своей первой ограбленной жертве.

Алла рыдала взахлёб – второй тур она провалила. Фунтик неуклюже старался её утешить; остальным было всё равно – подобным бурным сценам во ВГИКе никто не удивлялся. Фунтик натурально страдал, видя, как переживает Алла, и буквально из кожи вон лез, чтобы её развеселить. Плача, девушка резко отбросила его руку, которой он успокаивающе поглаживал её по плечу, и злобно закричала:

– Да отвали ты от меня, деревня!.. Достал! Понаехали тут, ещё и лапают… Чеши вон к своей колхознице с чебуреками! – кивнула она в сторону Вики. – Что, радуется, небось, что прошла? Наверное, сделала глазки Михальченко, вот старый дурак и повёлся… Все вы такие, провинциалки хабалистые – готовы через трупы шагать к достижению цели… Ни совести, ни чести!

Это было настолько не по адресу, настолько несправедливо, что Вика даже не обиделась за себя. Однако ей очень жаль было Фунтика, которому, конечно, влетело просто за компанию – он ведь сам провалился на испытаниях, и причин для зависти у Аллы не было. Фунтик пришёл в шок от этих слов, поскольку до сегодняшнего дня всё складывалось просто прекрасно. Они замечательно провели время у Аллы дома, причём она даже позволила себя поцеловать. Сейчас же его не просто предали – а прилюдно ударили, и Фунтик переживал настоящую личную драму.

– Заткнись, – холодно осадила зарвавшуюся Аллу Вика, – бред несёшь.

С этими словами она подхватила оцепеневшего Фунтика под руку и решительно повела к выходу, несмотря на то что он то и дело затравленно оборачивался на продолжающую истерично рыдать Аллу.

Вика долго-долго тащила друга за собой куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой противной актрисули – и завела его аж на ВДНХ, где, усевшись на бортик фонтана Дружбы Народов, набрала в ковшики ладоней холодной воды и плеснула Фунтику в лицо. Тогда он, наконец, опомнился.

– Ты что, с ума сошла? – возмутился он. – Ты что делаешь?

– Остудила тебя немножко, – вздохнула Вика. – Фунтик, поверь мне, эта дрянь не стоит твоих переживаний. Ну неужели ты сам не видишь, что она пустой, недобрый человек? Ты же умный парень, я не верю, что ты настолько ослеп в своей любви…

– Да я понимаю, но… Вичка, поверь, когда я был у неё в гостях, она казалась совсем другой! – Взгляд Фунтика затуманился романтическим воспоминанием.

– На самом деле, я даже рада, что прозрение наступило довольно быстро, – сурово заметила Вика. – По крайней мере, дальше тебе было бы ещё больнее…

Фунтик уткнулся лицом в ладони и на некоторое время замолчал. Вика тихо сидела рядом, давая ему возможность прийти в себя. Наконец он поднял голову и взглянул на неё ясным, таким знакомым – своим – взглядом.

– А ты молодчина, Вичка, – сказал Фунтик и кулаком легонько ткнул её в бок. – Горжусь тобой. Так красиво проходишь тур за туром! Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

– Ты не сглазишь, милый, – улыбнулась Вика. – Я верю. Но… – Взгляд её помрачнел. – Сам-то теперь что намерен делать? Вернёшься в Таганрог?

– Спешить мне некуда. – Фунтик пожал плечами. В Москве он поселился у своего старого друга, и вопрос о деньгах не стоял перед ним так остро, как перед Викой, которая отдавала за комнату практически всю свою зарплату. – Я никуда не уеду, пока не буду уверен, что ты благополучно поступила. – Он скрестил пальцы на удачу. – Буду приходить с тобой на каждый экзамен. А потом… чёрт его знает, может, и задержусь в столице. Мне нравится этот город, попробую найти работу, а на следующий год снова попытаюсь поступить.

– Ты обязательно поступишь, я это точно знаю. – Она ободряюще похлопала его по плечу.

Он улыбнулся ей в ответ:

– Ты тоже!

И Вика осознала, что на данный момент, пожалуй, никого роднее Фунтика у неё в этом мире просто и не было…


Затем состоялись фотопробы и сценическое движение. Сцендвижения Вика заранее боялась до дрожи в коленках, поскольку физкультура никогда не была её сильным звеном. Ещё в школе на уроках она вечно жалась к стенке – худенький заморыш, такой и мяч-то кинуть страшно, как бы не зашибить ненароком.

Когда педагог по сцендвижению поинтересовался, сможет ли она сесть на поперечный шпагат, у Вики почему-то не хватило духу признаться, что она никогда не садилась полностью – всегда оставалось сантиметров тридцать до пола. Но сейчас она так сильно нервничала, что уселась в одну секунду. Правда, когда она села, то в тот же миг поняла, что не сможет встать из этого положения. Растерянно и неловко раскорячившись на полу, Вика с испугом думала, не порвалась ли у неё ширинка на джинсах.

Очевидно, все эти эмоции были написаны у неё на лице, потому что Михальченко, переглянувшись с другой преподавательницей, попросил педагога по сцендвижению:

– Вы помогите Вике встать, пожалуйста. По всей видимости, девочка переволновалась.

Затем пришёл черёд упражнений с ненавистным мячом. В Викиных руках этот самый мяч летал вовсе не туда, куда ему следовало; она бестолково носилась за ним по аудитории и даже поймать почти ни разу не смогла. Краем глаза следя за комиссией, она заметила, что Мастер сдержанно хихикает в кулак. Сидевшая рядом с ним пожилая преподавательница ВГИКа, искусствовед Паола Викторовна Зайцева, тактично и негромко шепнула ему на ухо:

– Ну ничего, можно ещё научить…

Вика не слышала этих слов, но шёпот не укрылся от её пристального внимания. Сердце упало. «Провалилась! – подумала она. – Точно провалилась!» Она пришла в самое настоящее отчаяние, и у неё уже плохо получалось делать вид, что всё в порядке.

– Что с тобой, Вика? – спросил Михальченко, заметив, как она переменилась в лице.

– Вы… простите меня, – выдавила она, ненавидя себя за слабость и за то, что на глаза уже готовы были навернуться слёзы. – Наверное, мне вообще не следовало приходить. Я… совершенно неспортивная.

– Подойди сюда, – позвал он её.

Вика несмело приблизилась к столу, за которым восседали члены комиссии. Михальченко взглянул на неё снизу вверх и внятно, впечатывая в её сознание каждое слово, произнёс:

– Всё хорошо. Всё хорошо, Вика. Главное, чтобы вот здесь было. – Он похлопал себя ладонью по груди напротив сердца. – А у тебя есть. Приходи теперь сдавать экзамены – русский и литературу.

– Спасибо… – только и нашла в себе силы выдавить она и на подгибающихся ногах двинулась к выходу из аудитории. Когда она оказалась за дверью, то уже не стала сдерживаться и заплакала.

– Ну что? Не прошла? Отсеяли? – окружили её со всех сторон абитуриенты. – Сильно сложно? Что заставляли делать? Что сказали?

– Отойдите все, – сурово произнёс верный Фунтик, раздвигая толпу и на правах друга выводя Вику из круга. – Оставьте человека в покое, видите – не до вопросов ей сейчас…

Он обнял её за плечи и отвёл подальше от любопытно-сочувствующих взоров.

– Ну, подумаешь – не поступила, – утешительно бубнил он на ходу. – Не конец света ещё. Сама же знаешь, это как лотерея, кому-то повезёт, а кому-то нет…

Вика улыбнулась ему сквозь блёстки на ресницах.

– Фунтик, я прошла!

– Не понял, – вытаращился он на неё.

– Меня пригласили на экзамены! Русский – письменно и литература – устно! – Вика уже счастливо хохотала, забыв о слезах, которые всё ещё катились по её щекам.

– С ума я сойду с тобой, Белкина, – покачал головой Фунтик, – то ревёшь, то ржёшь как лошадь… А чего плакала-то тогда?

– Перенервничала, – Вика покраснела и в последний раз всхлипнула.


К сожалению, это оказался не последний её повод сильно волноваться. Как назло, экзамен по литературе назначили на тот день, когда Вике крайне необходимо было явиться на работу.

Получался самый настоящий тупик: если она не выйдет на работу, ей не заплатят в конце месяца, а денег у неё нет даже на плацкарт до Самары. Она и так уже задолжала Фунтику, но это были деньги на еду. Зарплату же она намеревалась потратить именно на обратный билет. Однако, если она поедет сейчас на работу, то пролетит с экзаменом…

Позвонив начальнице ранним утром, Вика слёзно вымолила у неё разрешение приехать на пару часов попозже. Однако её наивное намерение зайти в аудиторию на экзамен в первых рядах разбилось о суровую реальность: никто не хотел уступать ей свою очередь. Она стояла у входа и безуспешно умоляла каждого из абитуриентов, тусовавшегося рядом с ней:

– Ребята, миленькие, пожалуйста, пропустите меня вперёд, мне очень нужно успеть на работу, пожалуйста, мне надо зайти прямо СЕЙЧАС!!!

– Всем надо, – рассудительно отвечали ей, пряча глаза. И не пропускали.

Минул час, пошёл второй, а Вика все ещё не могла зайти в аудиторию… Начальница уже несколько раз позвонила ей на мобильный, и Вика чувствовала, что сейчас просто взорвётся от нервного перенапряжения. Сначала она не отвечала на звонки (сбрасывать их всё же не хватило смелости), но затем начальница принялась названивать без перерыва. Вика поняла, что дальше так продолжаться не может. Она судорожно стиснула телефон в ладошке и выскочила с ним на улицу – не хотелось разговаривать при посторонних.

– Да что ты себе позволяешь… – начало было шефиня, но Вика перебила её короткой и ясной фразой:

– Я уволилась. Извините. До свидания.

После чего она отключила телефон вовсе и убрала его в карман. Ну, теперь уж будь что будет! Назад пути нет…

– Браво, – услышала она вдруг насмешливый голос и, едва не подпрыгнув от неожиданности, повернулась на звук. К ней обращался парень в мотоциклетном шлеме, стоящий возле навороченного байка. Похоже, он недавно подъехал и теперь, припарковав своего железного коня, собирался войти в здание ВГИКа.

– Круто вы общаетесь с начальством, – продолжал парень, не отрывая взгляда от смутившейся Вики. – Я так понимаю, на карту поставлено всё? Или пан, или пропал?

– Это, простите, не ваше дело, – буркнула она, опомнившись. – И вообще некрасиво подслушивать чужие разговоры.

Парень поднял руки вверх:

– Покорнейше прошу простить, милая девушка. Я не специально. Только что приехал – а тут вы из дверей вылетаете и сразу за телефон… Я, правда, не нарочно.

Он стащил с головы шлем и попытался пригладить разметавшуюся каштановую шевелюру. Вике его лицо показалось знакомым – и эти весёлые, как у доброго пса, карие глаза, и большой улыбчивый рот…

– Вы актёр? – спросила она с любопытством.

– Есть немножко… – уклончиво отозвался тот. – А что, похож?

– Да просто ощущение, что я вас раньше где-то видела…

Впрочем, уже договаривая фразу, Вика поняла, что потеряла интерес к этому разговору. Голова была занята совершенно другим. Пожав плечами, она собиралась немедленно вернуться на экзамен, но её внимание привлёк припарковавшийся у обочины автомобиль. Из него степенно выбрался Алексей Михальченко и зашагал к дверям института. Завидев парня, он приостановился, широко раскинул руки и воскликнул:

– Даня! Какими судьбами?

– Здрасьте, Алексей Яковлевич! – Мотоциклист двинулся ему навстречу, и они крепко обнялись. – Да вот, выдалась свободная неделька, решил вас навестить…

И в этот момент до Вики дошло, кто это такой, – Данила Стрельников! Молодой артист был не то что восходящей, а уже взошедшей и ярко сияющей звездой отечественного кинематографа. В прошлом году на экраны вышел фильм о Великой Отечественной войне, получивший множество престижных наград, где Стрельников исполнил роль юного интеллигентного парнишки, вчерашнего студента, который из своей консерватории попал прямиком на передовую. Вика не сразу узнала его, потому что в кино он выглядел несколько иначе – был острижен практически под ноль. Смотрели фильм вместе с бабушкой. Та не особо жаловала картины о войне – слишком тяжелы были воспоминания послевоенного детства, но здесь не устояла, пустила слезу, жалея погибшего главного героя… Вике понравился фильм, понравилась игра Стрельникова, но заискивать перед молодым симпатичным актёром она не собиралась.

Тут и Михальченко её заметил.

– А, Вика, здравствуй. Ну, как экзамен? – ласково спросил он.

– Здравствуйте, – отозвалась она. – Пока никак, я ещё не заходила…

– Что ж, желаю удачи, «ни пуха ни пера» говорить не люблю, просто – с Богом! – тепло улыбнулся Алексей Яковлевич. – Давай уж, не подкачай… Обидно будет, сдав все профильные предметы, вылететь потом на второстепенных.

Он повернулся к Стрельникову и пояснил:

– Моя абитуриентка. Ну что ж, пойдём, Данька, пообщаемся с тобой по душам… Я сегодня здесь ненадолго.

Данила приоткрыл дверь и с интересом обернулся на Вику перед тем, как зайти внутрь:

– Вы идёте?

– Я… попозже, – ответила она. – Нужно ещё пару звонков сделать.

Она рассердилась на себя за то, что будто бы оправдывается перед ним. Стрельников же, как назло, состроил преувеличенно сочувствующие глаза и закивал.

– Да-да, понимаю… Очень важных и очень категоричных звонков – в вашем репертуаре. Рубите сплеча, только щепки летят!

«Клоун!» – подумала она, впрочем, довольно беззлобно. Когда Михальченко и Стрельников скрылись за дверью, она ещё несколько минут постояла без дела, пытаясь собраться с мыслями, а затем, глубоко вздохнув, тоже вошла внутрь.


…Вика почему-то совсем не удивилась, когда, благополучно сдав экзамен, вышла на улицу и обнаружила там Данилу. Он стоял возле скульптурной композиции, посвящённой знаменитым ВГИКовцам – Тарковскому, Шпаликову и Шукшину. Самое странное, что её сердце даже радостно ёкнуло, когда она увидела знакомую фигуру. Данила явно поджидал именно Вику, поскольку при её появлении сразу же подобрался и приосанился. Однако улыбка у него на губах слегка завяла, когда он заметил рядом с девушкой Фунтика.

– Ну, что скажете? – насмешливо спросила Вика.

Данила выдохнул с облегчением и рассмеялся:

– Я не был уверен, что стоит афишировать наше случайное знакомство, дабы не вызвать ревности у вашего кавалера, – и он галантно кивнул в сторону её спутника.

Вика улыбнулась:

– Всё в порядке, Фунтик – не мой парень, так что проблем не будет. Познакомьтесь, кстати, – небрежно кивнула она им обоим. Парни пожали руки друг другу и представились. Фунтик, разумеется, сразу же узнал знаменитого молодого актёра, но виду не подал, чтобы не докучать ему.

– Ну, как экзамен, сдали? – поинтересовался Стрельников у обоих.

Вика сдержанно пожала плечами:

– Всё отлично. Правда, радоваться рано, завтра ещё коллоквиум – итоговое собеседование, и окончательные результаты скажут только после него…

– Коллоквиум – простая формальность, – успокоил её Данила. – Обычная беседа, где оценивается общий культурный уровень каждого поступающего, только и всего.

Он вопросительно перевёл взгляд на Фунтика. Тот замахал руками:

– А я ничего не сдавал, я так… группа поддержки.

– Ммм… – Данила замялся, явно размышляя, стоит ли говорить то, что собирался изначально.

– В чём дело? – поинтересовалась Вика.

– Вообще-то Михальченко пригласил нас с вами сегодня на обед… – виновато выговорил он.

Вика вытаращила глаза.

– И меня тоже? С какой стати?

– Ну, если честно, это была моя идея, – смущённо признался Данила. – Алексей Яковлевич позвал меня в гости и сказал, что я могу привести с собой девушку. А поскольку девушки у меня в настоящий момент нет, я почему-то подумал, что…

– Ты что, совсем дурак? – незаметно для самой себя переходя на «ты», возмутилась Вика и почувствовала, что щёки её заливает румянец жгучего стыда. – С какого перепуга ты вообще приплёл меня?! Что он теперь обо мне подумает?

– Да ничего не подумает, брось, – тоже переходя на «ты», принялся защищаться Данила. – Нормальная ситуация, если разобраться… Михальченко всегда с удовольствием принимает гостей, у него очень хлебосольная жена, и вообще довольно уютно…

– Ты не понимаешь, – продолжала злиться Вика. – Я – абитуриентка, пытаюсь поступить к нему на курс… Как это будет выглядеть? Неэтично, некорректно, навязчиво, если хочешь знать! Это поставит его в неловкое положение, да и меня тоже. Господи, – в отчаянии она схватилась за голову, – он, чего доброго, ещё подумает, что теперь будет мне чем-то обязан!

– Ах, вот ты о чём, – Данила понимающе усмехнулся. – Не думай плохо об Алексее Яковлевиче. Если бы ты ему не нравилась – он ни за что не поддался бы на мои уговоры. К тебе он относится с симпатией, и, к тому же… Поступишь ты, или не поступишь – в любом случае это не будет иметь никакого отношения к сегодняшнему обеду. Клянусь! Михальченко не такой. Да, у него в принципе могут быть любимчики на курсе, и он это не особо скрывает, но никогда ещё личные симпатии не влияли на оценки и успеваемость его студентов.

– Всё равно не пойду, – пробормотала Вика тихонько. – Неловко как-то…

– Да ты что, Вичка! – вмешался в разговор доселе молчавший Фунтик. – Сходи, чего терять-то? А тут хоть пожрёшь по-человечески впервые за два месяца.

Вика смутилась чуть ли не до слёз.

– А вот товарищ дело говорит, – хмыкнул Данила и с уважением взглянул на Фунтика. – Ну, правда, Вика. Давай поедем поедим? – скаламбурил он.

Вика искоса взглянула на Фунтика:

– А ты не обидишься?

– Ещё чего! – махнул тот рукой. – Я всё равно сейчас домой собирался.

– Ну, вот и договорились. – С этими словами Данила, улыбаясь, протянул Вике запасной шлем. – Нас ждут к двум часам. Надо поторопиться.

Она растерялась.

– Ой, это мы что же… на мотоцикле поедем?

– А в чём проблема? Ты боишься? – насторожился Стрельников.

– Не знаю. Никогда не ездила. Боюсь ли я – станет ясно прямо в пути, – вздохнула она.


По дороге, вжавшись со страху в спину Данилы и обхватив его судорожно напряжёнными руками, Вика, чтобы отвлечься, торопливо вспоминала всё, что ей известно про личную жизнь Мастера. В памяти отложилось немногое: кажется, он женат вторым браком (после предыдущего, почти тридцатилетнего, супружеского стажа – первая жена скончалась), и у него есть дочь-школьница.

Семья Михальченко обитала в просторной квартире в центре. Это была настоящая старая Москва, столь любимая Викой по книгам и советским фильмам. В уютном дворике шелестели высокие густые тополя, а на лавочках возле ухоженных палисадников сидели милые интеллигентные старушки…

Супругу Мастера звали Ксенией. Она оказалась симпатичной ухоженной блондинкой лет сорока пяти. Встретила их радушно: Данилу – как давнего друга семьи, а Вику – как его спутницу.

– Данечка, как же ты давно тут не был! – воскликнула она, расцеловывая Стрельникова в обе щеки. – Совсем нас забыл…

– Да я-то не забыл, – оправдывался он, – просто закрутился с делами…

В прихожую навстречу гостям вышел и сам Михальченко. Первое, что он спросил, было:

– Вика, ну что, экзамен-то сдала?

Она заверила его, что всё в полном порядке, но ей – чего уж там – было ужасно приятно, что он так переживает за её успех.

– А где Анютка? Где эта маленькая бестия? – поинтересовался между тем Данила.

Ксения развела руками:

– Увы, её сейчас нет. Каникулы же, чего торчать в пыльном загазованном городе… Мы её на Чёрное море в детский лагерь отправили.

– Не в наши края, случайно? – полюбопытствовал Данила.

– Поближе немного… – ответил Михальченко. – В Сочи.

– А ты откуда родом? – вполголоса спросила Стрельникова Вика.

– Из Ялты. Это в южной части Крыма. Не бывала там?

– Я, вообще-то, в курсе, где находится Ялта, – обиженно фыркнула Вика, а затем, немного смущаясь, призналась: – Но вот на море я никогда не была.

Данила воззрился на неё в искреннем изумлении:

– Ни единого разочка? Да как же ты жила все эти годы?

– Вот так и жила, – огрызнулась Вика.

Он понял, что допустил бестактность, и покаянно прижал руку к сердцу:

– Извини, если ненароком обидел… Я не хотел. А на море ты обязательно должна побывать. Да хотя бы у меня в гостях, я приглашаю! – Он подмигнул.

Добродушная полная домработница Дуня в столовой уже накрывала на стол, а из кухни доносились божественные ароматы. Вика незаметно сглотнула голодную слюну – прав, ох, как прав был миляга Фунтик, когда предлагал ей поехать в гости хотя бы только ради того, чтобы нормально поесть. Все недели, проведённые в столице, Вика питалась впроголодь и всухомятку: то быстрорастворимой лапшой, то чипсами, то бутербродами с маслом. Желудок уже начинал подавать признаки недовольства – болеть в самый неподходящий момент. Вике оставалось лишь трусливо уповать на то, что у неё пока не язва, а хотя бы гастрит.

– Прошу к столу, – пригласили хозяева дома. – Если желаете помыть руки, то вам туда… Данила, проводи гостью в ванную, ты же знаешь где.

Сначала домработница принесла ароматный бульон в пузатой фарфоровой супнице. К бульону подавались также маленькие румяные пирожки. Вика страшно боялась капнуть на льняную белую скатерть, но между тем за обе щеки уплетала бульон с кусочками курицы, чувствуя в животе настоящий праздник. Она и забыла, когда в последний раз ела горячий суп, да ещё такой вкусный… Затем настал черёд телячьих отбивных и жареной картошки с нежными лисичками. Запивали еду чудесным крымским вином – его привёз Данила.

Вике было неудобно признаться, что она уже сыта по горло, – так обедать она не привыкла. Ей стало тяжеловато уже после того, как она прикончила бульон и доела пирожок. Отведав пару ломтиков картошки, она отчётливо осознала, что может вот-вот лопнуть. Однако первой вставать из-за стола было невежливо, и она отчаянно делала вид, что ест, гоняя пищу вилкой по тарелке.

Через силу прожевав ещё один кусочек жареного картофеля, Вика с тоской взглянула на отбивную и поняла, что сейчас умрёт. К счастью, Данила уловил мученическое выражение её лица. Подмигнув, он показал взглядом, что готов прийти на помощь и съесть её отбивную сам. Это было настолько по-детски и в то же время так трогательно, что она немедленно воспользовалась спасительным предложением. Делая какие-то отвлекающие пассы левой рукой, правой Данила ловко подцепил вилкой мясо с Викиной тарелки – и в считанные доли секунды перебросил его себе. Хорошо, что чета Михальченко сидела на противоположной стороне стола, заставленного всевозможной посудой (супницей, салатником, графином), и потому манипуляций Стрельникова не заметила. Или же они просто не обратили на это внимания, будучи хорошо воспитанными…

Затем Дуня подала чай – к сожалению, с пирожными, но есть их было уже необязательно. Вика тайком ослабила ремень на джинсах и откинулась на спинку стула, чувствуя себя не то что сытой – а, как говорила она сама в детстве, «наетой-обожратой».

– Кстати, Вика, – доверительно спросил Михальченко за чаепитием, – а ты сама, вообще, изначально куда поступить планировала?

Она решила ответить честно.

– Всегда хотела в Щуку. Откровенно говоря, про ВГИК даже как-то не думала, потому что всё-таки мне театр роднее, а тут институт кинематографии…

Александр Яковлевич покачал головой:

– Ну, зря ты так… зря… Сходи на спектакли наших студентов, посмотри, тебя пропустят в учебный театр.

– Обязательно схожу, – пообещала Вика.

– А сколько тебе лет, напомни?

– Почти двадцать один.

– А чего раньше не приезжала, сразу после школы?

– Да дура была… – с искренним вздохом признала она, и все по-доброму рассмеялись.

Затем Данила и Вика простились с гостеприимным семейством, поблагодарили за прекрасный обед и вышли во двор.

– Ну, и куда вас доставить, мадемуазель? – галантно осведомился Данила. – Хочешь домой или, может, покатаемся немного по Москве?

И Вика неожиданно согласилась.

Мотоцикл помчался по залитым июльским солнцем столичным улицам. Вика расхрабрилась и перестала вжиматься в спину своего отважного байкера. Наоборот, она с интересом смотрела по сторонам, чувствуя, как Москва наполняет её собою всю, до донышка. Сердце захлёбывалось от восторга, и Вике хотелось вопить во все горло, как она любит этот город и как хочет здесь жить…

Данила привёз её на Воробьёвы горы. Припарковав мотоцикл, он сходил за мороженым. Они с Викой уселись прямо на перила смотровой площадки и принялись с удовольствием кусать фруктовый лёд, оживлённо болтая при этом.

– Вообще, мне стыдно, конечно, что я Михальченко такое заявила про театр и кино, – призналась Вика. – Я ведь действительно понятия не имею, какие спектакли и на каком уровне ставятся в учебном театре ВГИКа.

– Да, это ты не подумавши ляпнула, – признал Данила, довольно щурясь на солнце. – Там такая мощная техника! Все студенты Михальченко – они, как бы тебе сказать… Вот смотришь на них и понимаешь, что в каждого он вложил СВОЮ частичку, но самое здоровское, что в каждом эта частичка живёт по-своему… Я, к примеру, даже не могу себе представить, у какого ещё мастера, кроме него, мог бы учиться.

– А ты давно институт окончил? – спросила Вика.

– Четыре года назад. Позапрошлый выпуск Алексея Яковлевича…

Больше ни о чём серьёзном они не говорили. Катались на мотоцикле всю ночь напролёт и, перекрикивая друг друга, вопили на всю Москву стихи Аничковой о малоизвестной актрисе. Вика пришла в неистовый восторг, узнав, что Данила тоже обожает эти стишки.

– Малоизвестная актриса не станет замуж выходить!.. – орала Вика навстречу ветру. Её лёгкие длинные волосы цвета янтаря выбивались из-под шлема и летели словно сами по себе, вились по воздуху.

– Дождётся «да» от Джонни Деппа, – моментально подхватывал Данила, – сойдёт Укупник, если «нет»!

И тут же, перебивая друг друга, торопливо выдавали очередное стихотворение:

 
– Малоизвестная актриса
Играет зайчика семь лет,
Когда появятся морщины —
Дадут старуху Изергиль!..
 

Вика была счастлива. Данила нравился ей всё больше. Сердце замирало от предвкушения счастливого, такого манящего будущего – даст Бог, поступит во ВГИК, а потом… потом…

Уже на рассвете Стрельников отвёз Вику домой. «Поцелует или нет?» – тайком гадала она, отчаянно труся.

Он не стал её целовать. Просто нежно погладил по щеке, убирая рассыпавшиеся по лицу волосы. Вике захотелось зажмуриться, как котёнку.

– Значит, завтра, говоришь, у вас итоговое собеседование? – спросил он.

– Да… точнее, уже сегодня, – спохватилась Вика. – В десять утра начало.

– Можно, я приеду за тебя поболеть?

Она едва заметно улыбнулась и дёрнула плечом, хотя на самом деле ей хотелось запрыгать от счастья и радостно завизжать на весь двор.

– Приезжай.

– Ну, тогда до встречи, малыш. – Данила подмигнул и завёл свой мотоцикл. От того, что он назвал её «малыш», Вика была готова пуститься в пляс.

Пытаясь усмирить бушующие эмоции, она тихонечко поднялась по лестнице, открыла дверь своим ключом и бесшумно вползла к себе в комнатушку. Неизвестно, заметила ли Ариадна Васильевна её появление, – во всяком случае, в квартире не раздалось ни звука. Не раздеваясь, Вика упала на узкую тахту, чтобы вздремнуть хотя бы несколько часов. Она думала, что от всех волнений пережитого дня ей не удастся сомкнуть глаза даже на миг, однако уже через несколько минут спала безмятежным младенческим сном.


…Конечно же, она проспала. Подняла голову с подушки, лениво отыскивая взглядом настенные часы, – и подскочила как подорванная: они показывали половину десятого. Это была катастрофа! Коллоквиум в десять, а до ВГИКа ещё нужно доехать, плюс умыться-переодеться… В конце концов Вика плюнула на свой внешний вид и, ополоснув лицо и быстренько почистив зубы, рванула в институт в чём была.

Ей повезло – опоздала она всего на десять минут, да и то ещё ничего толком не начиналось – абитуриентов только-только пригласили зайти в аудиторию. Однако даже на бегу Вика успела заметить, что мотоцикла Данилы не было возле входа. «Наверное, тоже проспал…» – подумала она, изо всех сил уговаривая себя не испытывать такого горького разочарования.

Из всего потока абитуриентов на итоговом собеседовании осталось пятьдесят человек. Сейчас каждый из них исподтишка изучал друг друга, оценивая свои шансы. Вике было не до этого – в душном помещении её начало неудержимо клонить в сон. Михальченко, откашлявшись, взял слово:

– Очень непростая, я бы даже сказал, мучительная задача стоит сейчас перед комиссией. На бюджет из вас пройдёт пятнадцать человек, на внебюджет – десять. Итого мы должны отсеять ровно половину. А вы, ребята… – он обвёл всех внимательным взглядом, – действительно остались самые способные, самые талантливые… Невероятно жаль кого-то выбрасывать, но сделать это придётся. Поэтому скажу честно: мы сейчас закроемся, разложим перед собой фотографии всех пятидесяти человек и будем совещаться и спорить до хрипоты. Долго. Будем вызывать вас по очереди, беседовать. Готовьтесь…


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации