Текст книги "На ощупь"

Глава 9

Меня трясет, как после самого жуткого запоя в моей жизни. Я ни черта не понимаю, но одновременно понимаю так много, что осознание истины напрочь выбивает из меня все дерьмо. То, что между нами случилось… не было невозможным, нет. Но такого единения на ментальном уровне люди добивались долгими годами практики. А у нас банальная медитация абсолютно незапланированно переросла в самый настоящий тантрический секс. Нет, я понимаю, что женщине, принимающей сознанием мужчину и желающей близости с ним намного проще синхронизироваться с партнером, но может ли это произойти без соответствующей подготовки? Поднимаюсь с колен и похожу к окну.

Мужчины, имеющие высокую точку сборки[2]2
  Точка сборки – что такое точка сборки (ТС) – описано в книгах Карлоса Кастанеды. Точка сборки – орган, воспринимающий мир. Точка сборки подобна бегунку радиоприемника, а чакры подобны конкретным частотам передающих станций. Т. е. чакры – это положение, в которое можно поставить ТС. Точка сборки – некое устройство, которое позволяет нам воспринимать внешний мир. И каждый человек может самостоятельно настраивать это восприятие.


[Закрыть], всегда пользуются повышенной популярностью у женщин. Вот и моя «высокочастотность» воспринимается женщинами более низких каст как сексуальная привлекательность. Я солгу, если скажу, что не понимал, что Таня хочет меня чисто на низшем физическом уровне. Но я недооценил ситуацию. Даже находясь с ней ментально в одной постели, я списывал это на собственные паранормальные способности. Я не допускал мысли, что это наш с ней Эгрегор[3]3
  Эгре́гор (от древне-греческого «бодрствующий») – в оккультных и новых (нетрадиционных) религиозных движениях – «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями группы (общности) людей и обретающий самостоятельное бытие; душа вещи (реликвии).


[Закрыть], который, по идее, возникает при полной синхронизации энергетических систем партнеров во время сексуальной близости на верхних чакрах[4]4
  Чакра – с древнего санскрита «чакра» переводится как «колесо». За человеческую жизнь отвечает семь основных чакр, в том числе и упомянутые в тексте Свадхистана, Муладхара, Анахата, Аджна. Они располагаются вдоль позвоночного столба. У каждой из чакр свои функции. Одни отвечают за физическое здоровье. Другие – за умственное развитие. Третьи – за душевное состояние человека. Из центра каждой чакры отходит своеобразный стебель, который соединяет ее с позвоночником. Благодаря этому чакры получают доступ к Сушумне. Это самый важный энергетический канал, проходящий вдоль всего позвоночника. Он идет снизу к голове человека и является связующим звеном между энергиями Космоса и Земли.
  Именно свечение чакр наблюдали наши герои при своем незапланированном сеансе тантрического секса. В идеале во время тантрического секса светятся чакры, а на головах расцветает цветок лотоса. Но для этого людям вместе нужно практиковать, возможно, не одну жизнь. То, что это у героев случилось практически сразу, и вызвало удивление Степана.


[Закрыть]. Это недоступно для низших каст. Выходит, что я каким-то немыслимым образом подтянул Таню до своего духовного уровня.

Подрагивающими руками растираю лицо. То, что шокировало Таню, стало не меньшим шоком и для меня самого. Я, наконец, понял, что со мной происходит в последнее время. Я полностью выпадаю из ощущения самоконтроля. Мое личное «Я», мое индивидуальное сознание исчезает, становясь частью Эгрегора. Меня больше нет, есть мы. Именно поэтому я настолько остро, как никогда в жизни, чувствую Таню.

Я прозрел, став слепым. Я познал себя… И это полностью изменило мою жизнь. В том числе и ее сексуальную составляющую. Меня перестали возбуждать те женщины, которые привлекали раньше. Мои отношения теперь строятся лишь на уровне верхних чакр – любви, разума, сознания. И все мои сексуальные механизмы запускаются лишь командой уровня Сознания. Никаких рефлексов. Я просто не могу заниматься сексом с женщиной, которая не тронула мою голову. А Таня… Таня, сама не понимая, влетела в меня на полной скорости. Наши души проникли друг в друга.

Все усложнилось настолько, насколько это вообще возможно. Я не знал, как объяснить Тане все происходящее. Я боялся за ее психику. Даже мне было нелегко уместить в голове все, что происходило, а ведь этому предшествовали долгие годы практики и медитации. Я учился, я постигал эту науку… А на мою женщину это просто обрушилось. На мою несвободную женщину. Это тоже все усложняло. То, что она столько лет была сосредоточена на другом…

– Степан…

– Да, Стелла?

– Все хорошо? Я видела, как Таня вылетела отсюда, как ошпаренная…

– Я не знаю, Золото… Я не знаю.

– На свете существует не так много вещей, которые могли бы вызвать твое недоумение.

– Это как раз тот случай.

– Хочешь поговорить?

Я задумываюсь над вопросом Стеллы. Хочу ли? Она могла бы понять. Я ей много всего рассказывал об этом, объяснял. В теории она была довольно неплохо подкована.

– Все сложно, знаешь ли. Таня моя. Только она находится далеко не на том уровне, чтобы осознать этот факт и принять его.

– Но это ведь поправимо?

– Наверное. Если она найдет в себе силы довериться мне. Похоже, я здорово все усложнил сегодня.

– Мне жаль…

– Не знаю, почему все пошло псу под хвост! Во-первых, я касался Тани до этого, во-вторых, мы довольно плотно пообедали! Я понятия не имею, как это произошло при таких условиях…

– Да, что произошло, Степа?!

– Мы слились… Мы практически полностью с нею слились!

– Эээ… полагаю, речь идет не о физическом контакте?

– Правильно полагаешь, – я вскочил на ноги и заметался по кабинету, – чакры засветились! Она испугалась… Резко все оборвала – так тоже нельзя!

– Да, вылетела она, явно не в себе… Мы столкнулись в дверях.

– Вот! Ты видела… И как мне теперь поступить? Как объяснить человеку, далекому от всего этого, что между нами произошло?

– Слушай, Степ, а не лучше ли пока просто не вдаваться в детали? Если ваша духовная связь настолько сильна, то, вполне возможно, что она сама все поймет. Постепенно… Ты ее манишь… Для женщины это немаловажно.

– Физика – это здесь, – я опускаю распрямленную ладонь к полу, – А у меня вот тут ядерный взрыв, – стучу костяшками по лысой черепушке.

– А ты начни с того, что понятно ей. Нельзя впервые поставить человека на лыжи и отправить его на зимнюю олимпиаду.

Ладошка Стеллы скользнула по моему лицу – успокаивая. Я обнял ее тонкую талию и опустил лицо в ароматные волосы. Своей жизнью, всем, чем я сейчас являюсь, я обязан этой стальной женщине. Она вытащила меня. Дала новые ориентиры. Именно благодаря ей я попал сначала в Индию, а потом в Тибет.

– Я не знаю, что мне делать, Золото. Я не знаю… Если она меня пошлет…

– Выжди пару дней. Дай ей успокоиться. А после позвони.

И я выжидал. Медитировал и выжидал… И нервничал. Потому что, как я ни старался слиться с Таней – у меня ничего не выходило. Складывалось впечатление, что она отгородилась от меня невидимой бетонной стеной. Я жил, но жил лишь вполсилы. Как наполовину парализованный инвалид. Спустя сутки я не выдержал и набрал ее номер. Она взяла трубку только с третьего раза. Длинные гудки ревели у меня в голове, и я с такой силой прижимал трубку к уху, что еще чуть-чуть, и корпус бы попросту лопнул.

– Да…

– Таня!

– Привет, Степан.

Я зажмуриваюсь и представляю ее лицо. Впитываю в себя ее настороженный голос и дрожу внутри. Я дрожу, как чертов осиновый лист…

– Привет… Скажи, мы можем увидеться?

– Зачем? – ее голос какой-то странный.

– Если я скажу, для того, чтобы окончить назначенный курс массажа, ты мне поверишь?

– Нет.

– Тогда я не буду этого говорить. – Делаю паузу, откидываюсь затылком на стену и устало растираю виски. – Я скучаю по тебе, Таня. Я ужасно по тебе скучаю.

– Правда?

Я почти уверен, что еще немного, и она заплачет. С ней что-то случилось помимо нашего секса. Что-то плохое. Я это чувствую, но все тот же барьер мешает мне увидеть ситуацию глазами Тани.

– Правда, – делаю паузу. – Приедешь ко мне? Хочешь, я что-нибудь приготовлю… Или проведу с тобой еще один сеанс массажа. Я забрал чаши домой, когда понял, что ты не придешь больше…

– Я не знаю…

– Соглашайся! Все будет так, как ты захочешь… Мы можем просто поговорить.

Она замолкает надолго, а после просит продиктовать адрес, что я и делаю, перекрикивая оглушительный грохот сердца в ушах.

Таня приезжает довольно быстро. Я даже не ожидал, поэтому, когда слышу ее голос с трубке домофона, на секунду теряюсь. Излишне шумно гремлю замками. Моя квартира на первом этаже. Секунда – и дверь открывается. Меня сбивает с ног волной дикого болезненного отчаяния. Острой ревности и соленой обиды.

– Степан…

– Да?

– Я не хочу есть, и не хочу массажа…

– А чего же ты хочешь? – сглатываю я.

– Прямо сейчас я не хочу быть одна.

Я слышу, как одна за другой расстегиваются пуговицы на её одежде, а после ткань с шорохом опускается на пол. Туда же отправляются босоножки, сначала одна – потом другая. Таня делает шаг, и её тело замирает в каком-то сантиметре от меня. Я чувствую его жар. Стелла советовала начинать с малого… и я позволяю Таню себе…

Медленно поднимаю руку. Касаюсь ее лица, ощупываю, изучаю… Лепные скулы, лучики первых морщинок у глаз, дрожащие четко очерченные губы. Раскрываю их и проникаю пальцами в рот, касаясь ее языка. Подавляющее большинство людей, читая ту же Камасутру, не могут понять, зачем «извращаться» в сексе, если аналогичного эффекта можно достичь, абсолютно не напрягаясь. В действительности, эти позиции и правда не имеют абсолютно никакого значения для тех, кто не способен ощутить магию перетекания энергии. Я прижимаю пальцем язык к верхнему небу Тани и замыкаю энергетический круг. О, да… Языку в сексе отведена очень важная функция… Таня всхлипывает. Мои влажные пальцы покидают ее рот и по шее опускаются вниз. Пожалуй, на сегодня хватит магии… Нужно себя тормозить… Нужно начинать с малого. Сжимаю пальцы на ее отвердевших сосках, взвешиваю в ладонях тяжелую сочную грудь.

– Ты – красавица, Таня.

– Откуда ты знаешь? – сипит она.

– Я все знаю… Пойдем в кровать.

Разворачиваю Таню спиной к себе, и вместе мы идем в спальню. Она дрожит. Я чувствую вибрацию ее тела.

– Боишься?

– Нет… Просто… у меня был только один мужчина…

Я понимаю. Я все понимаю… Ей нелегко решиться. Тот… человек, он слишком много для нее значил. Его слишком много в ней! Таня хочет повернуться, но я не разрешаю. Укладываю ее на живот, сам нависаю сверху. Ей нужна разрядка. И будет лучше, если в этот момент она не будет переживать о том, кто ей её дает.

Отвлекаюсь на пару секунд, чтобы снять с себя всю одежду. Возвращаюсь к ней. Отодвигаю в сторону волосы, целую выступающие позвонки, медленно спускаюсь вниз по позвоночнику. Таня извивается и тоненько хнычет, подставляясь под мои губы. Спускаюсь к пояснице и ниже – к округлым дугам ягодиц. Прихватываю зубами нежную кожу. Таня чуть сгибает ногу в колене и невольно отодвигает в сторону. Провожу двумя пальцами по ложбинке ануса и надавливаю на сжавшееся кольцо. Она испуганно отстраняется. Ладно… К этому тоже нужно прийти… К пониманию прелести всех видов секса… Прелести соединения различных чакр… К эйфории, вызванной перетеканием энергии по соответствующим энергетическим меридианам и каналам. Половые органы – Свадхистана. Анус – Муладхара. Руки – Анахата. Язык – Аджна…

Таня немного прогибается в пояснице и, опираясь на одно полусогнутое колено, со стоном выпячивает попку. Мои пальцы движутся вниз – прямо к сочной пряно пахнущей сердцевине. Делаю жадный вдох. Я хочу ее до звона в яйцах. Не просто проникнуть изнывающим, сочащимся смазкой членом, а навсегда потеряться в ней. Чтобы мы вместе жили в том Эгрегоре, который создали, поклоняясь нашему божеству. Первое касание языка подобно удару тока. Я чувствую, как меня пронзает запредельное удовольствие. Я перекатываю на языке ее напряженный клитор и растягиваю ее двумя сложенными пальцами. Таня настолько тугая, что я начинаю сомневаться, сможет ли она меня принять.

– Пожалуйста, Степа…

Дергаю ее на себя, устраивая поудобнее, приставляю головку и… Шипим в унисон. Обхватываю ее грудь, подталкиваю выше. Таня упирается в стену руками и откидывается мне на спину. Я все еще в ней. Плотно, до боли в уздечке. Осторожно толкаюсь, сжимаю пальцы на ее спелой груди, придавливаю соски, оттягиваю, заставляя ее петь для меня. Меня ведет, контроли слетают. Я вбиваюсь жестче, обхватываю рукой ее лицо – мне нужны ее эмоции. Я считываю их пальцами… Которые она безжалостно прикусывает и втягивает в жаркий плен рта. Язык к нёбу. Меня подхватывает поток кипящей магмы, мы устремляемся ввысь и падаем-падаем-падаем…

Глава 10

Я как на подушке лежала на мощной груди Степана и мелко подрагивала. Это что вообще было? Секс? Смерть? Жизнь? Это всегда так? Или только с ним? Я никогда такого не испытывала. Даже в те редкие моменты, когда Сашка вспоминал о моем удовольствии и действительно старался. Что, впрочем, случалось нечасто. Я чуть наклоняю голову и тайком втягиваю в себя аромат кожи Степана. Он пахнет ладаном и миртом. Этот запах идет ему намного больше, чем модные духи, которыми от него несло в нашу первую встречу. На мою голову ложится его тяжелая ладонь. Осторожно гладит по волосам и замирает. От его нежности мне хочется плакать.

Моя душа наполнена покоем, а тело – воздушной негой. Мне так хорошо, как, наверное, до этого никогда не было. Блаженное чувство успокоения. Забвения, словно где-то здесь, совсем рядом, находится мой собственный рай. Я хочу купаться в этом чувстве, я хочу впитывать его в себя, дышать им! Запастись им, как верблюды запасают свои горбы жиром, который питает их во время долгих переходов через Сахару, чтобы потом и я, в отсутствие счастья, могла питаться этим запасом.

Нагло веду рукой по его рельефному прессу, очерчиваю каждый продолговатый кубик, и выше, к по-настоящему огромным мышцам груди. Его рука чуть сильнее прижимает меня к себе. Словно счастье обнимает за плечи. Мы молчим. Слов нет. То, что творится в душе, настолько мощно, что я просто не представляю, как это озвучить. Что сказать Степану, чтобы он понял, как много сделал сейчас для меня. Он словно собрал меня заново из тех кусочков битого стекла, что от меня остались.

Чуть меняю положение головы и касаюсь груди Степана губами. Я думала, мне будет противно с чужим мужчиной, но то, что я испытываю сейчас, и близко не похоже на отвращение. Напротив. Я принимаю его. Мне хорошо с ним настолько, что необходимость возвращаться домой убивает. Я не хочу покидать тихую гавань его рук. Мне так в них спокойно! Моя душа была разбитой чашей, а стала цельным витражом. А я не знала даже, что эти острые уродливые осколки с зазубренными краями могут на что-то сгодиться. Я ведь не знала даже…

Касаюсь его ладони у меня в волосах, переплетаю пальцы и немного меняю положение. Целую тыльную сторону руки, веду языком по выступающей вене. Меня завораживают эти реки, отчетливым узором, проходящие по его скульптурным рукам. Мое любимое занятие – плыть по ним пальцами… или языком, и ни о чем не думать. Обхватываю губами большой палец Степана и вспоминаю, что чувствовала, когда они были во мне одновременно с его членом. Я как будто мчалась по невидимому светящемуся кругу… Мне было так хорошо. Невыносимо…

Нашу тишину нарушает урчание в моем животе.

– Хочешь, я тебе что-нибудь приготовлю? – шепчет Степан мне в висок, и от его дыхания по моему телу расходятся теплые волны.

– Мне уже, наверное, пора… – отвечаю нехотя, едва слышно, – который час?

– Еще и девяти нет…

Я сомневаюсь. Меня беспокоит Демид. После того, что случилось вчера… Не знаю, возможно, мне стоит быть дома.

– Я не знаю…

– Соглашайся, Таня… Я просто тебя покормлю. Дай нам час-полтора, не больше…

И я соглашаюсь. На подрагивающих ногах встаю с кровати и чувствую, как из меня вытекает сперма. Это шокирует. Я совершенно по-дурацки всхлипываю.

– Что? – спрашивает Степан, перехватывая мою ладонь. Меня удивляет, как точно он ориентируется в пространстве.

– Мы… не предохранялись… – растерянно замечаю я.

Степан напрягается:

– Это проблема?

Я окончательно теряюсь. Проблема ли это? Наверное – нет. У меня спираль, я – чистая, Степан, очевидно, тоже… Он ведь врач. Просто… глупости, конечно, но со мной тысячу лет такого не случалось. Секс с мужем – только в презервативе. Я не доверяла ему, не могла поручиться, что он где-нибудь что-нибудь не подцепит и не принесет домой. Спираль же я поставила скорее для надежности. Чтобы уж точно не забеременеть. Сашка называл меня кошкой, оба раза – и с первой попытки. Не стоило рисковать…

Я перевожу тему, так и не решив, что ответить:

– Мне нужно в ванную… – озвучиваю очевидное.

– По коридору налево.

Подхватываю свое платье и выхожу из комнаты. Только сейчас обращаю внимание на интерьер. До этого я была слишком взвинчена. Необычно. Абсолютно белые стены, темный деревянный пол, натяжной потолок с подсветкой, большая низкая кровать, шкаф-купе у стены напротив окна. Коридор такой же белый. Он бы мог показаться стерильным, если бы не предметы искусства, развешанные по стенам и красиво подсвеченные. Что-то индийское, или тибетское… Ванная – тоже белая, соединена с туалетом. В ней, как и во всей квартире, царит идеальный порядок. Над раковиной нет зеркала – вот и все отличие от любой другой такой комнаты. В стаканчике – одна зубная щетка. Рядом – тюбик с зубной пастой и лосьон после бритья. Мыло в дозаторе. Я моюсь и с сомнением поглядываю на единственное висящее полотенце. Нет, я абсолютно не брезгую. Как можно, после всего, что было? Просто… просто как-то странно вытираться им.

– Тань, я принес тебе чистое полотенце.

Смело открываю дверь – он все равно ничего не увидит, благодарю и, наконец, завершаю свой туалет.

В кухню иду по запаху. Пахнет кари и еще какими-то специями. На огромной сковородке с толстыми стенками Степан обжаривает овощи, добавляет в них кусочки курицы и осторожно помешивает лопаткой. Я сглатываю слюну. Мне так непривычен вид готовящего мужчины, что я просто любуюсь этой картиной. Саша не мог и яичницы себе пожарить. За готовку всегда отвечала я. Даже когда у меня был токсикоз, я была вынуждена стоять у плиты.

– Очень надеюсь, что ты всеядна… Как-то я не додумался спросить о том, что ты любишь.

– Чтобы это ни было – аромат у него просто изумительный. Тебе помочь?

Я нисколько не вру. Пахнет действительно вкусно, но из рук Степана я бы ела все, что угодно. Залипаю взглядом на его мощной спине. Он надел борцовку и свободные треники. Любой другой мужчина в подобном виде выглядел бы как бомж, но не Степан, у которого такая фигура, что, реши он заняться стриптизом, дамочки бы передрались в очереди за право первой сунуть купюры ему в трусы. У него отличная задница.

Отворачиваюсь неловко, растираю руки. Меня смущает собственная реакция на этого мужчину. Но распущенной я себя не чувствую. Смертельно больным людям для облегчения боли положены опиаты. Это не делает их наркоманами – это облегчает боль. Как и Степан облегчает мою…

– Тебе помочь? – обнимаю его за пояс, шепчу куда-то в спину, чуть ниже лопаток. Без каблуков я настоящий карлик по сравнению с ним. Я чувствую свою женственность и ранимость. Так хорошо, что мне не нужно казаться сильной…

Степан замирает под моими губами, откладывает лопаточку и накрывает мои руки своими – огромными.

– Хочешь, завари нам чай… Я расскажу, как.

– Хорошо…

– Слева на полке чаша. Чуть выше – травяной сбор.

– Вижу.

– Всыпь две столовых ложки и залей горячей водой. Кипятком нельзя, дай воде немного остыть.

В молчании мы накрываем на стол. Еду по тарелкам раскладываю я. Степан говорит, что так выйдет аккуратнее, и я не спорю. Садимся за небольшой прямоугольный стол у окна и принимаемся за свой поздний ужин.

– Расскажешь, что у тебя случилось? – спрашивает уже за чаем, и несмотря на то, что мне даже мысленно не хочется возвращаться к событиям вчерашнего вечера, я чувствую, что должна ему все рассказать. Иначе – будет неправильно. Степан дал мне так много, что я просто обязана вернуть ему хотя бы правду. Жадно втягиваю в себя воздух и медленно выдыхаю:

– Вчера нас… – хмыкаю неловко, – почтил визитом мой муж… бывший, или я даже не знаю, как его называть теперь. Формально мы до сих пор женаты…

Степан кивает головой, давая понять, что внимательно меня слушает, и я продолжаю:

– Не знаю, зачем он приходил. Сказал, за вещами… А тут Демид… Это мой младший сын. Он хороший парень, но вспыльчивый. И то, что отец ушел – понять не смог. Как и простить того. – Снова вздыхаю. Говорить тяжело, я силой выталкиваю слова наружу. – Ну, и завязались они. Слово за слово… Чуть не подрались. Сашка-то хотел ему отцовского леща отвесить, вот только не учел, что вместе с утратой авторитета потерял и право кого-то воспитывать. Демид кинулся на него в ответ. Такая безобразная сцена… Это, конечно, шоком для Сашки стало. И он с чего-то решил, что это я Дёму против него настраиваю… Можно подумать, у восемнадцатилетнего парня своих мозгов нет… Вылетел он, как ошпаренный, и думать забыл о том, что что-то хотел забрать.

Может быть, со стороны казалось, что ничего особенно страшного не произошло, но для меня вчерашний вечер стал каким-то кошмаром. Я заигралась в идеальную семью… Я так упорно поддерживала видимость счастья, чтобы мои дети не знали всей этой грязи, чтобы та их, не дай бог, не запачкала, что когда правда всплыла наружу – я абсолютно не была к ней готова. Перепалка Демида с отцом меня просто дезориентировала. Я поняла, что ничего уже не вернуть. Что мои дети выросли и давно уже все осознали. Возможно, они стали взрослыми даже раньше, чем я могла бы подумать. Что творилось в их душах в этот момент? Почему я недосмотрела? Возможно, я была им нужна больше, чем когда-либо, но я потерялась в собственном горе и ничегошеньки не заметила.

Я не стала рассказывать Степану, что после ухода Саши он мне еще звонил. Что сыпал проклятьями и угрозами, абсолютно меня не слыша. И не желая слышать. Правда была не в его интересах. Гораздо проще было поверить, что я настраиваю детей против него, чем в то, что он сам виноват в происходящем. Потом я пыталась поговорить с Демидом, но он закрылся, и все мои слова не достигали цели. Сын был таким же упертым, как его отец, и таким же скрытным, как и я сама. Я волновалась за него. И молила небо, чтобы он сгоряча не наделал глупостей.

– Ты вырастила отличных парней. Не пойму, почему тебя удивляет, что один из них без колебаний встал на твою сторону. Уверен, что и Данил не сплохует.

– Я бы не хотела, чтобы они ссорились с Сашей. Как бы то ни было, он их отец и наши с ним проблемы не должны сказываться на их взаимоотношениях.

– Они должны быть защитой и опорой матери. Точка.

Я говорила, что меня ведет рядом с этим мужчиной? Что я не могу спокойно реагировать, чтобы он ни говорил или ни делал? Отставляю чашку, веду рукой по столу, пока наши пальцы снова не переплетаются. Где-то за пределами этого дома – я несчастна и растеряна. Я сломлена и разбита… И только здесь, в этой тишине, изредка нарушаемой словами, я чувствую, что, возможно, для меня еще не все потеряно.

– Спасибо тебе, Степан Судак… Мне кажется, я бы не справилась без тебя в эти дни.

Он подносит мою руку к губам. Целует коротко, прижимает к своей щеке. Не припоминаю, чтобы мне нравились лысые, в отличие от большинства женщин я никогда не находила это сексуальным, но он… Он нравится мне нереально.

– Неправда. Ты очень сильная, Таня.

Качаю головой:

– Если бы ты знал подробности моей жизни, то не говорил бы так. Меня даже уважать не за что. От той Тани, что я была девчонкой, ничего не осталось. Меня так долго по кусочкам резали… Я сама себя резала… Что, наверное, один скелет и остался.

– Не говори так.

– Это правда. Ведь давно уже можно было все прекратить… Отрезать раз по живому… После первой… ладно, второй измены. А я этого не сделала. Он жрал меня, как раковая опухоль, а я, однажды побоявшись скальпеля, спасалась «химией» самообмана, от которой мне становилось с каждым разом все хуже. Годы шли, опухоль шла метастазами, и сейчас я уже не уверена, что она не поглотит меня совсем. Боюсь, что поздно я решилась на операцию.

– Иди ко мне…

Я вздыхаю. Отрицательно качаю головой, все время забывая, что он этого не увидит.

– Нет, Стёп. Мне, правда, пора… Извини, что испортила вечер. Не нужно тебе это все.

– Не решай за меня. Мне всё нужно, что тебя касается.

Я вскидываю влажный взгляд. Мне снова хочется плакать. Я жалею, что позволила своему прошлому проникнуть в кухню Степана. Даю себе обещание, что в следующий раз, если он, конечно, будет, я буду думать только о нем. Встаю из-за стола, складываю посуду в раковину. Почему-то уверена, что он не позволит мне ее вымыть…

Касаюсь лицом лысой макушки:

– Мне пора…