Текст книги "Женщина в клетке, или Так продолжаться не может"

ГЛАВА 8

Жан встал, слегка размял затекшие ноги и подошел к окну для того, чтобы посмотреть на массивную решетку, находящуюся с внешней стороны окна, усмехнулся и покачал головой.

– Да уж, решетка что надо. Даже если бы у нас и был инструмент, мне бы было тяжело ее распилить. Да и входная дверь закрыта с обратной стороны. Получается, что у нас нет никаких шансов.

– Как это нет?! – не согласилась я с Жаном. – А если я или ты захотим в туалет? Я сейчас постучу в дверь и меня выведут в туалет. Заодно разведаю обстановку. Важно понять, где мы находимся и кто в доме.

– Тебя проведут по коридору, и ты ничего не увидишь. Я уже ходил.

– И что?

– Я же тебе говорю, что ничего особенного я не увидел.

– Может быть, я увижу.

– Ты хочешь сказать, что ты более зрячая, чем я?

– Я хочу сказать, что я действительно хочу в туалет.

Я подошла к двери и принялась громко по ней стучать. Через несколько минут за дверью послышались шаги и до меня донесся хриплый мужской голос:

– Что надо?

– Я в туалет хочу.

Дверь открылась, и я увидела перед собой крайне нетрезвого мужчину, который пошатывался и держал в руках пистолет.

– Время – первый час ночи. У вас что, часов нет?! – Голос пьяного типа был раздраженным и не предвещал ничего хорошего.

– Я понимаю, что уже поздно, – сказала я с наигранной вежливостью. – Но вы тоже нас поймите. Мы не виноваты, что попали в такие условия.

– Ложитесь спать! – Мужчина указал пистолетом на старенькую кровать, стоящую у стены с выцветшими и обшарпанными обоями.

– Мы сейчас ляжем. Но перед сном я хотела бы умыться, почистить зубы и сходить в туалет.

– У тебя есть зубная щетка?

– Нет, – покачала я головой.

– Это твои проблемы. Тебе было велено собрать все необходимое.

– Ну, а в туалет-то хоть можно сходить?

– Можно, но учтите оба, я до утра больше дверь не открою. Я тоже живой человек и спать хочу. У меня день был слишком тяжелый. Ведро вам поставлю, и ходите в него, как хотите. Я тут швейцаром не нанимался.

– Ну, а сейчас-то можно сходить?

– Пошли.

– Спасибо.

Мужчина что было сил захлопнул дверь и повернул в ней ключ.

Он был настолько пьян, что с трудом стоял на ногах и сильно шатался. Толкнув меня впереди себя, он что-то забормотал себе под нос и ткнул в мою спину дуло своего пистолета. Я пошла по длинному, тусклому коридору, смотря по сторонам и пытаясь хоть что-нибудь увидеть или услышать.

– Ты что головой вертишь, как будто она у тебя на шарнирах? – выругался мужчина и произнес кое-что из отборного мата.

Не став злить пьяного противника еще больше, я зашла в туалет и, убедившись в том, что в нем нет даже маленького окна, чуть было не закричала от безысходности и от того, что пропала последняя надежда выбраться из этого злосчастного дома.

– Эй, ты там спать, что ли, собралась? – Видимо, мужчине было довольно трудно стоять на ногах и он хотел от меня отделаться как можно быстрее.

Подойдя к умывальнику, я набрала полные ладони воды и умыла лицо. Затем посмотрела на свое отражение в старенькое зеркало и подумала о том, что все, на что мне сейчас остается надеяться, так это на какую-нибудь случайность. Что-то должно произойти, сложиться так, что это не будет совпадать с расчетами компании Влада, и мне удастся от них избавиться. Да и не только мне, но и Жану, конечно. Быть может, мне завтра же стоит сказать Владу о том, что я знаю, где находится тайник, что я смогу сама лично его показать, но для этого меня должны привезти ко мне на квартиру. И нужно это сделать как-нибудь так, когда у дома будет гулять побольше людей, а на лавочках будет сидеть побольше бабушек. Когда меня будут вести от дома к машине, у меня есть возможность закричать, обратить на себя внимание, а быть может, и броситься в бегство. А Жан? Господи, как же Жан? Я ведь даже не знаю адреса, по которому его нужно искать. Когда тебе на глаза надевают черную повязку, очень тяжело ориентироваться на местности.

Не выдержав, я открыла кран посильнее и сунула под холодный напор свою голову. Затем тут же ее подняла и посмотрела в грязное зеркало, висящее прямо над краном. Увидев разбитую губу, я еще раз промокнула ее водой и поразилась тому, что я не чувствую никакой боли. Я тут же подумала о Жане. О его некогда красивом лице, которое напоминало какое-то месиво. Его губы были искусно сплющены от ударов, и весь его внешний вид говорил о том, что ему очень больно, просто у него еще есть силы для того, чтобы терпеть. Я представляю, что чувствует человек в таком состоянии, когда ему говорят о любви. Он ненавидит. Он ненавидит того, кто ему это говорит. Потрогав разбитую губу, я ощутила тупую боль и мысленно обратилась к своей любимой бабушке для того, чтобы она защитила меня от тех обстоятельств, в которые я попала, и дала мне возможность чудесного спасения. Я не знаю, есть ли жизнь после смерти, но я верила в то, что моя бабушка все видит, все слышит и обязательно мне поможет. Она накажет моих обидчиков за избитого любимого человека, за мое чувство беспомощности, злости и унижения. Мне было больно от того, что у меня появилась возможность пройти по дому, но я так и не смогла узнать обстановку, узнать, есть ли кто еще в доме и есть ли возможность бегства. Я не знала, что случится со мной завтра, послезавтра, через неделю, да и проживу ли я вообще эту неделю. Останусь ли я в живых. Я могла только предполагать, что теперь будет со мной, с Жаном и с нашей дальнейшей жизнью…

– Эй, ты, уснула, что ли?! Я сейчас дверь вышибу! – послышался разъяренный мужской голос за дверью. – Считаю до трех. Раз… Два…

– Подождите. Все в порядке.

Открыв дверь, я окинула мужчину усталым взглядом и еле слышно произнесла:

– Не стоит так нервничать и кричать. Я очень плохо себя чувствую. Мне нужно принять холодный душ.

Мужчина посмотрел на мои мокрые волосы и рассмеялся.

– А может, тебе еще ванну с пенкой набрать и спинку потереть? Может, у меня лучше получится, чем у француза?

– Я говорю вполне серьезно.

– Да и я не шучу.

– Мне действительно плохо. Я просто сейчас умру. У меня нехватка свежего воздуха. Меня нужно вывести на улицу.

– Что?

– Я говорю, что меня нужно вывести на улицу. Я задыхаюсь. Тут очень душно.

– Ну, пойдем, подышим.

Мужчина толкнул меня вперед себя и повел к выходу. Тишина в доме говорила о том, что, кроме этого чересчур пьяного типа, дом был пуст. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить, но у меня не было никаких доказательств. Я до последнего верила в то, что меня выведут на крыльцо и у меня будет хоть какая-то возможность рассмотреть местность, но вместо этого мужчина толкнул меня в ближайшую комнату и открыл окно с массивной решеткой.

– Садись на подоконник и дыши, – скомандовал он.

Из этого окна был точно такой же вид, как и из окна комнаты, в которой держали меня с Жаном. Лес. Высокий каменный забор, и больше ничего. За этим забором ничего не было видно. Подсознательно я ощущала, что дом находится где-то в деревне, а быть может, даже и на отшибе в лесу, но мне хотелось знать, есть ли рядом с домом соседние дома и хотя бы приблизительно в каком направлении мы находимся.

– Ты что не дышишь-то? – Мужчина подошел к журнальному столику и, не выпуская пистолета из рук, налил себе полную рюмку джина. – Выпить хочешь?

– Нет.

– А я бы на твоем месте выпил для храбрости. Глядишь, выпьешь и меня перестанешь бояться.

Посмотрев на бутылку джина, я вдруг подумала о том, что бокал джина с тоником действительно поможет мне снять нервное напряжение, и в знак согласия кивнула головой.

– Ну что, согласна, что ли?

– Наливай, но только разбавь его тоником.

– Вот это другой разговор. – Мужчина расплылся в улыбке и даже не подумал скрыть свою радость. Это натолкнуло меня на мысль, что он в доме один и именно поэтому ему так необходим собутыльник, с которым он бы мог посидеть, выпить и поговорить на различные темы. – А ты говорила, что тебе воздух нужен. Да не воздух тебе нужен, а рюмку шлепнуть. Тогда и чувствовать будешь себя полегче. Зачем тебе тоник-то? Так приложись!

– Я так не могу. Мне нужна не рюмка, а бокал с тоником.

– Как знаешь. Я хотел, чтобы тебя больше вставило.

Указав на лежащие на столике наручники, мужчина почесал нос:

– Сейчас с собой возьму.

– Зачем? – испуганно спросила я.

– Пристегну твоего француза к батарее.

– Зачем? – вновь повторила я свой вопрос, потому что в моей голове не было ничего другого.

– Чтобы не сбежал никуда.

– Да куда там сбежишь? На окне решетка, на двери засов. Человек и так весь избит. Кровью истекает. Его не приковать нужно, а оказать медицинскую помощь.

– Я сам знаю, что ему нужно. Или наручники, или на цепь. Уж больно глаза у него хитрые. Если сбежит, то с ним мороки не оберешься, – грубо заметил пьяный мужчина и ткнул пистолет в лежащую рядом с наручниками цепь.

– Послушай, как тебя зовут? – обратилась я к малоприятному типу без лишних фамильярностей, прямо на «ты».

– Леня.

– Леня, будь благоразумным. Нельзя еле живого и избитого человека на цепь сажать. Не по-людски это. Пусть хоть на кровати лежит. Он же от боли стонет.

– Ни хрена с ним не будет, – стоял на своем Леня. – Он же не французская барышня, а мужик. Пусть не наш мужик, а импортный. Но все же мужик. В меня когда две пули всадили, я несколько часов по полю полз и сам на дорогу выполз. И ничего, выжил. И даже когда мне одну пулю без всякого наркоза мой братан доставал, я вытерпел. Ни обезболивающего тебе, ни наркоза. Только спирта дали выпить. Вот тебе и весь наркоз. Ежели он мужик, так пусть терпит. Ведь он же из-за любви пострадал. Из-за нашей женщины. Пусть знает, что с нашими женщинами лучше в отношения не вступать, а то потом проблем не оберешься. Пусть со своими француженками занимается французской любовью. А наших баб мять не надо. Мы наших баб сами помнем. Ладно, давай лучше выпьем.

– За что? – Я посмотрела на свой бокал и хотела было сказать «За освобождение», но не решилась и произнесла банальное «За удачу».

И все же мой тост приглянулся чересчур пьяному Леониду, и он понимающе закивал головой.

– Да, точно. Удача в нашем деле просто необходима.

Выпив бокал джина с тоником до самого дна, я ощутила приятное жжение и вновь посмотрела в окно, делая вид, что усиленно дышу свежим воздухом.

– А тебя Томой зовут?

– Тома.

– Не повезло тебе, Тома.

– Почему?

– В крайне неприятную ситуацию ты попала.

– И как мне из нее выйти? – Я задала вопрос как можно более осторожным голосом, чтобы не разбудить в пьяном мужчине дикого зверя.

– Бабки отдать, – совершенно спокойно ответил он.

– Какие бабки?

– Драгоценности.

– Ах, драгоценности…

– Конечно, тебе нужно отдать драгоценности, а француз пусть выплатит требуемые с него баксы – и вы свободны, как голуби в полете. Он в крупной компании работает, занимает хороший пост. Так что он не пособие по безработице имеет, а получает вполне приличные деньги. Человеческая жизнь дороже. Зато останется жив, а эти деньги со временем отобьет.

– А где гарантии?

– Какие гарантии?

– Гарантии того, что он останется жив.

– Да сейчас государство не дает никаких гарантий, а ты хочешь, чтобы гарантии давали казанские бандиты.

– Теперь хотя бы понятно, у кого мы в гостях. У казанских бандитов.

Мужчина сразу понял, что сказал лишнее, и сразу стал переубеждать меня в обратном.

– Да это я так просто сказал. Никакие мы не бандиты, а очень даже простые и хорошие ребята. Бандиты те, кто грабит, убивает, чинит беспредел и мешает жить мирным людям.

– А вы, значит, мирным людям жить не мешаете?

– Нет. Если только эти люди живут по понятиям и никаких законов не нарушают.

– А я и Жан какой закон нарушили? Можно поинтересоваться?

– Да что тебе говорить?! Ты и сама все знаешь.

– А вот и не знаю.

– Твоя бабка деда Влада нагрела. Говорят, эта старуха гипнозом обладала. Вот она под гипнозом эту баночку-то и утащила.

– И ты считаешь, что я должна отвечать за ее поступки? Ты считаешь, что это нормально?

– Вполне. А больше за ее грехи ответить-то некому. Когда наши старики умирают, их наследством пользуются дети и внуки. Поэтому наследство с них спрашивать надо. Тем более что это наследство приобретено самым что ни на есть хамским способом. Бабка твоя не колдунья, а мошенница была.

– А Жан в чем провинился, что вы с ним так поступаете?

– Я уже тебе, по-моему, внятно сказал. Он наших теток топчет и никому не отстегивает. Иным языком, налоги в казну не платит. Вот сейчас он нормально в казну отвалит – и пусть хоть каждый день с тобой кувыркается. Мы с него не выкуп за похищение требуем, а хотим только одного: чтобы он уплатил налоги. Как говорят у нас в народе, уплати налоги и спи спокойно. – Мужчина засмеялся крайне противным и пьяным смехом, а я почувствовала себя так, как будто только что мне дали капитальную пощечину.

– Какие налоги?! Ты о чем говоришь?!

– О том, что он работает на нашей территории, а платить никому не хочет.

– На какой территории?! Еще скажи, что я проститутка, а ты моя «крыша»! Ты хоть сам думаешь, о чем говоришь?! Я свободный, ни от кого не зависящий человек, и я могу любить кого хочу и сколько хочу. Мы любим друг друга, и наши отношения никого не касаются, кроме нас двоих. Ты понимаешь, что двое могут друг друга любить? Чувствовал ли ты когда-нибудь это, про это я даже не спрашиваю. Я только спрашиваю: слышал ли ты про это? Я понимаю, что в твоем лексиконе не может быть слово «любовь», так хотя бы скажи мне о том, слышал ли ты его когда-нибудь или нет!

Мужчина раздул ноздри и посмотрел на меня раздраженным взглядом.

– Ты мне тут по ушам не чеши и сказки про любовь не рассказывай. Знаю я такую любовь, когда наши бабы с иностранцами крутят и капусту нормально стригут. Он женат, и у него есть семья.

– И что?

– Как это что?!

– У нас есть закон, запрещающий любить женатого человека? Я же сказала, что мои отношения с Жаном касаются только меня и его. Я не хочу тебе ничего доказывать, потому что ты все равно ничего не поймешь. Лучше налей мне еще джина с тоником.

– Запросто. А сказки свои про любовь ты лучше заканчивай рассказывать. Мне их в детстве перечитали.

Взяв в руки бокал джина с тоником, я выпила без всякого тоста и возбужденно произнесла:

– Леня, а ты хорошо зарабатываешь?

– В смысле? – не понял меня мужчина и, последовав моему примеру, опрокинул добротную порцию джина без тоника.

– В смысле того, что мы могли бы договориться. – Я сверкнула в его сторону хитрыми глазами и выдавила из себя улыбку, которая тут же отозвалась во мне острой болью, потому что у меня была сильно разбита губа и слегка подсохшая рана не могла не среагировать на мою мимику.

ГЛАВА 9

Все время, пока я стояла у окна, я испытывала глубокие сомнения по поводу своих дальнейших действий, но наступил момент, когда до моего сознания дошло, что сейчас я на правильном пути и у меня не остается ничего другого, как начать действовать. Мужчина был сильно пьян, и я надеялась, что его сознание задурманено и он вряд ли сможет объективно оценить данную обстановку.

– Ты о чем? – не сразу понял меня мой противник.

– О драгоценностях, – на свой страх и риск произнесла я.

– О каких драгоценностях? – никак не мог понять он.

– О тех, которые моя бабушка унесла у чужого дедушки, – в который раз состорожничала я.

– Что ты хочешь сказать?

– То, что мы можем поделить эти драгоценности между собой.

– Не понимаю: к чему ты клонишь?!

– К тому, что отдавать их Владу вовсе не обязательно. Он заберет их себе, и ни тебе, ни мне ничего не достанется. Уж если поступать, то по справедливости.

Мужчина словно только понял, что именно я имею в виду, и, несмотря на тусклое освещение, было видно, что он побледнел.

– Ты хочешь кинуть Влада побоку?

– Я просто делаю тебе деловое предложение. Я не знаю, сколько ты имеешь от той деятельности, которой сейчас занимаешься, но все ж склоняюсь к мнению, что больших денег у тебя нет. Я же предлагаю тебе большие и реальные деньги. Целая банка дорогостоящих бриллиантов! Пятая часть из них моя, а все четыре части твои. Ты только вдумайся, какие это деньжищи. Ты сможешь лечь на дно и лежать там до конца своей жизни.

– А ты знаешь, что такое «лечь на дно»?

– Догадываюсь. Ты сможешь купить себе новый паспорт, новое гражданство, новую страну и даже новую жизнь. Тебе не надо будет ишачить на Влада и выполнять его поручения. Ты будешь жить той жизнью, о которой многие мечтают, но эти мечты для них несбыточны. У тебя будет нормальная, богатая жизнь, и тебе не надо будет думать о завтрашнем дне. Да и не только тебе, но и твоим детям и внукам и даже правнукам.

– Ты думаешь, что говоришь?! – Неожиданно мужчина наставил на меня пистолет, но тут же передумал и опустил его обратно. – Ты меня крысой хочешь выставить?!

– Я говорю тебе нормальные, реальные вещи. Думаю, что никогда и никто в жизни не сделает тебе такого предложения. Жизнь дает тебе шанс круто ее изменить. Ты никогда больше не получишь подобного предложения.

– Да ты в своем уме?! Ты хочешь, чтобы я своих пацанов предал?!

– Я хочу, чтобы ты подумал о себе. Это же не сложно, взять и подумать о себе. Всю жизнь ты думал о других, а теперь первый раз в жизни решил позаботиться о своей судьбе. Если ты не сделаешь это сейчас, то судьба о тебе вряд ли сама позаботится. Пока другие будут есть ананасы и запивать их шампанским, ты будешь до конца жизни сидеть в этом ветхом, обшарпанном доме, пить в одиночку и стеречь попавших сюда пленников.

Я специально сказала «пить в одиночку», потому что рассчитывала на обратный эффект. Либо в дупель пьяный Леня возразит и скажет, что он в этом доме не один и где-то недалеко находится кто-нибудь из его друзей-товарищей, и тогда я пойму, что мои шансы на бегство невелики, либо он пропустит мое замечание мимо ушей, и тогда я пойму, что если фортуна мне улыбнется, то я обязательно буду у цели. По правде говоря, в моей голове крутилась одна и та же мысль. Если человек не загоняет меня в комнату, из которой я даже не должна выходить, и с удовольствием со мной беседует и пьет, значит, у него нет собутыльника и он устал от того, что ему просто не с кем поговорить и выпить.

– Послушай, ты тут поосторожнее со словами, если не хочешь меня окончательно разозлить и вывести из себя. Откуда тебе знать, часто я тут кого охраняю или нет?! Я сюда охранником не нанимался. Понятно?! Если не знаешь, чем я занимаюсь, то лучше не говори. Ты мне предлагаешь моих пацанов предать?!

– Нет.

– Ты только что мне это предложила! – Мужчина дернулся и злобно оскалился.

– Я тебе не предлагала кого-то предать. Я обратилась к тебе с деловым предложением.

– Влад завтра и так найдет сокровища. И без твоей помощи.

– Он их не найдет, – с дрожью в голосе произнесла я и тут же добавила: – Я имею в виду, без моей помощи.

– Почему?

– Потому, что они не у меня дома. Они в другом месте.

Мои слова не могли не произвести впечатление на Леонида. Он на минуту оцепенел, а потом в его глазах появилось безумие.

– Я сейчас к твоей голове пистолет приставлю и последний раз спрошу, где драгоценности. Ты мне все и расскажешь.

– Не расскажу. Лучше сразу убей, – сказала я на одном дыхании и стала жадно ловить свежий воздух.

– И убью.

– И убей.

– За мной дело не станет.

– Убей, только ни ты и ни Влад никогда не найдете то, что ищете.

Мужчина почесал затылок и, не предлагая мне выпить, тут же налил себе порцию джина и, ни слова не говоря, осушил ее.

– Так что ты там мне предлагала? Ты вроде говорила, что хочешь со мной поделиться? Отдать мне большую часть?

– Хочу. Я предлагаю тебе большую часть в обмен на мою свободу и на свободу француза тоже. Я предлагаю тебе новую жизнь. Если хочешь, то можешь взять в нее и меня.

– Куда?

– В новую жизнь.

– В качестве кого?

– В качестве своей спутницы. Мы можем вместе купить паспорта, поменять фамилии, сбежать за границу, купить большой дом и безбедно зажить новой жизнью.

– А как же твой француз? – Я заметила, что мужчина занервничал и у него на лице довольно сильно задергалось веко правого глаза.

– А француз поедет домой. У него там семья.

– Ты меня на понт, что ли, берешь?

– Нет. Я просто подумала о том, что нам вдвоем будет легче начать новую жизнь. Вдвоем всегда легче. Особенно начинать.

– А как же мы провезем драгоценности за границу? – Услышав этот вопрос, я почувствовала себя значительно легче, потому что с самого начала разговора верила в то, что мужчина обязательно заинтересуется моим предложением.

– Драгоценности провезти не проблема.

– Ты так считаешь? У тебя есть концы?

– У меня нет концов. Просто у меня есть мнение, что если у человека есть деньги, то для него не может быть проблемой что-то провезти. Люди наркотики провозят, а тут драгоценности.

– Рисковая ты дама. – Леня впервые посмотрел на меня оценивающим и придирчивым взглядом, точно таким же взглядом люди на рынке обсматривают товар для того, чтобы его купить.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Извини, но шампанского у меня нет.

– Извиняю. Ты же не знал, что между нами состоится такой разговор.

– Значит, ты предлагаешь мне новую роскошную жизнь вместе с тобой в придачу?

– Предлагаю.

– Но ведь ты меня совсем не знаешь?

– Думаю, что у меня еще будет время.

– Ты же своего француза любишь.

– Это не будет нам мешать.

– Странная ты.

– Быть может, я когда-нибудь смогу полюбить тебя. Жизнь такая непредсказуемая штука. Не все отношения начинаются с большой любви. Иногда она приходит даже после того, как люди были друг другу несимпатичны и неприятны. Ты же меня тоже не любишь. Да и я особо не настаиваю, чтобы ты брал с собой меня. Я всего лишь предложила тебе один из вариантов. Ты согласен?

– А куда надо ехать за этой проклятой банкой?

– Ты не ответил на вопрос. Ты согласен?

– Да, – с трудом проговорил пьяный мужчина. – Поехали за банкой. Надо забрать ее прямо сейчас. Куда ехать-то?

– Район железнодорожного вокзала. – Я, не задумываясь, назвала именно то место, где ночью должен обитать народ.

– Куда??? – Видимо, мой ответ сразу не устроил еле стоящего на ногах мужчину.

– Я же сказала. Железнодорожный вокзал.

– А что она там делает?

– Кто – она?

– Банка.

– Меня ждет. Я ее там спрятала.

– Ты что, меня на дешевый понт решила взять? Кто банки с драгоценностями прячет на железнодорожном вокзале?!

– Я.

– Почему?

– Потому, что там ее не найдут.

– Где, на вокзале?! Ты что дурака из меня лепишь?! Хочешь меня подставить?! Якобы нашла самое безопасное место. Сбежать хочешь и панику устроить? Почему я должен тебе доверять?! Думаешь, лоха нашла, которому можно втереть то, что банки прячут на вокзале?!

– У меня тоже нет гарантий тебе доверять, но я же тебе поверила. Я поверила тому, что ты хочешь начать новую жизнь, и даже если в ней не найдется места для меня, то ты по-честному отдашь мне пятую часть этой банки.

Вместо того, чтобы прислушаться к моим словам, мужчина взял пистолет и процедил сквозь зубы:

– Ладно, топай к своему французу. Он тебя уже, наверно, заждался.

– Значит, ты отказываешься от моего предложения?

– Я же не лох, чтобы тебя на вокзал везти. Ты там сбежишь, а мне Влад завтра голову отвернет.

– Как я могу сбежать? Тут же будет француз.

– Да вас, баб, разве разберешь?! Может, он тебе и даром не нужен. Может, ты завтра китайца себе найдешь.

– Зря ты так, а ведь банка все-таки на вокзале.

– Ага, а почему не в аэропорту?

– Потому, что на вокзале надежнее. Мне всегда нравилось пользоваться камерами хранения. Платишь себе денежки за хранение багажа, и никому нет дела до этого багажа. Правда, я совсем недавно багаж сдала. Думала, пусть немного побудет там, а затем перепрячу в другое место.

Мои последние слова заинтересовали мужчину, и он прищурил глаза.

– Ты это серьезно?

– Вполне. Отпусти меня на свободу и отдай мне пятую часть драгоценностей. А француз пусть летит домой. Ему и так много досталось. Человек ни за что пострадал.

Не дав мне договорить, пьяный мужчина схватил меня за волосы, намотал их на руку и приставил свой пистолет к моему затылку.

– Послушай, ты меня подставить хочешь?! Ты врешь, да?! Врешь?!

Я застыла в оцепенении и закрыла глаза. Когда лицо мужчины оказалось рядом с моим, я раскрыла свои губы для поцелуя и жадно впилась ими в губы мужчины.

– Да ты чего?

От неожиданности Леня тут же уронил пистолет и свободной рукой принялся мять мою грудь.

– Ты что творишь? Да ты сумасшедшая… – задыхаясь прохрипел он и отчаянно разорвал мою блузку, оголив грудь.

– Дурачок, я тебе жизнь предлагаю. Хорошую жизнь, где будем только я и ты, а также много денег.

– Я не думал, что ты серьезно. Я думал, ты хочешь сбежать.

– Я в самом деле хочу сбежать, но только далеко, за границу. С такими-то деньжищами по-другому нельзя. Только мне было бежать не с кем! Понимаешь, вообще не с кем! Я ждала мужчину, с которым бы мне хотелось сделать этот решительный шаг. Ты мне сразу приглянулся. С тобой хоть в другую страну. Хоть на другой континент! С таким, как ты, ничего не страшно! А денег нам вполне хватит! И нам и нашим будущим детям!

– А ты шальная баба. Ох и шальная. Не зря за твоей бабкой мужики толпами ходили. А ну-ка, покажи, как ты умеешь любить! Покажи!

Вне себя от нахлынувшей на нас страсти, мы повалились на пол и слились в умопомрачительных поцелуях.

– Покажи, как ты умеешь любить, – словно в забытьи говорил обезумевший, пьяный мужчина и как-то неумело расстегивал свои штаны.

– На, смотри!

Нащупав свободной рукой валявшийся на полу пистолет, я моментально подняла его с пола и выстрелила в спину мужчины. Затем выстрелила еще раз и закричала от того, что смогла это сделать и у меня все получилось. Мужчина вскрикнул, конвульсивно замахал руками, и те несколько секунд, что он еще оставался живым, он пытался схватить меня за шею. Я хотела выстрелить еще раз, но этого не понадобилось. В этот же момент он обмяк и упал без движений. Сбросив мужчину с себя, я мгновенно вскочила и, не вынимая пистолета из рук, посмотрела на лежащее на полу бездыханное тело.

– Тебе никогда не узнать, как я умею любить. Зато тебе довелось узнать, как я могу ненавидеть.

Выйдя из комнаты, я пошла по полутемному коридору для того, чтобы найти ту комнату, в которой был Жан. Подойдя к нужной двери, я резко ее дернула и поняла, что она закрыта.

– А ключи где? – тихо спросила я саму себя и хотела было покричать Жана чтобы сказать ему, что скоро мы будем в полнейшей безопасности, но тут же испугалась того, что в доме кто-то есть, и не стала этого делать.

Хотя если бы в доме кто-то и был, то уже давно среагировал бы на выстрелы. Тихо постучав по двери, я нагнулась к замочной скважине и проговорила вполголоса:

– Жан, ты там живой? Потерпи еще немного. Все хорошо. Сейчас я тебя освобожу.

Вернувшись в комнату, где лежало тело, я села на корточки и, собрав в комок остатки самообладания, принялась рыться в карманах для того, чтобы найти ключ от комнаты, где был заперт Жан. Я чувствовала, как в нервном тике постоянно дергалась моя щека, и с ужасом думала о том, что только что я убила человека. Своими руками и без посторонней помощи. Вот так, нежданно-негаданно, я стала убийцей. Не раздумывая ни минуты, отправила человека на тот свет. Но я должна держаться и не спрашивать себя о том, правильно ли я поступила и какое наказание мне придется нести за мой поступок. Все остальное будет потом. Размышление, слезы, многократное прокручивание и воспроизведение в голове кровавой картинки. А сейчас мне нужен ключ для того, чтобы я смогла спасти Жана и остаться самой в живых. Это оказалось совсем несложно. Ключ лежал в первом кармане, в который мне довелось залезть.

Встав с пола, я с ужасом посмотрела на лежащий рядом со мной труп и, закрыв рот ладонью, чтобы не закричать, бросилась к той комнате, в которой был закрыт Жан. Сунув ключ в замочную скважину, я быстро открыла дверь и вскрикнула. В комнате никого не было. Только капельки крови рядом со стулом, на котором еще совсем недавно сидел Жан.

– Жан! – прокричала я что было сил, совершенно не думая о том, есть кто в доме или нет. – Жан, ты где?!

Бросившись к окну, я убедилась, что оно наглухо закрыто, а решетка не тронута. Подойдя к двери, я увидела, что ключ, вставленный в замочную скважину, на прежнем месте, и еще раз убедилась в том, что я открыла дверь именно этим ключом и до того, как я ее открыла, она была прочно заперта.

– О боже… Жан!!! – закричала я еще громче и как сумасшедшая стала бегать из комнаты в комнату. Но, увы, дом был пуст, а зловещая тишина, стоящая в доме, говорила о том, что в нем никого не было…