Текст книги "Хранители Эталины. Игра в шахматы Де-Люкс"

– А почему ты им не поручил эту работу? – поинтересовался Мартис.

– Вранку и Серафиму? Нет, это нужно делать с молитвой, к тому же саженцы живые, им нужна забота и внимание, – пояснил Амалин.

Вернувшись, он первым делом спросил у Вранка, прочитал ли тот Евангелие от Марка. Получив утвердительный ответ, Амалин попросил пересказать семнадцатую главу. Майкл, скрывая улыбку, пошёл готовить ужин, а Вранк принялся рассказывать. Надо сказать, что хранители в тот вечер узнали много нового. Повествование больше походило на пересказ какого-то боевика, где кто-то кого-то догонял, кого-то предавал и смеялся. Настала очередь Серафима. Он с грехом пополам пересказал Евангелие, но заняло это всего минут пять. Майкл появился с шашлыком на шампурах, однако там явно не хватало одной порции. Еда не досталась Вранку. Тот сразу же начал возмущаться, что, мол, Серафим и он одинаково отвечали, на что Майкл поднял на него смеющиеся глаза и сказал:

– В Евангелии от Марка нет семнадцатой главы. Если ты найдешь её, то получишь свою порцию.

– Это несправедливо! – опять поднял шум Вранк. – Серафим тоже не открывал книгу, а еду получил.

– Да, но он хоть что-то рассказал, – вмешался Амалин. – Он просто припомнил, чему его учили в семье, а тебе и вспоминать-то нечего. Читай. Если выдашь нормальный пересказ, получишь свой ужин.

Вранку пришлось подчиниться, и спустя два часа он уплетал свою порцию, осознавая, что в жизни ничего вкуснее не ел.

Спустя неделю Вранк с Серафимом не только были в состоянии пересказать весь Новый Завет, но и знали наизусть несколько молитв. Однажды вечером Мартис услышал, как Амалин тихо говорил Серафиму:

– Тебе предстоит выбор между светом и тьмой, между жизнью и смертью. Завтра я отпущу вас на свободу, но я бы не хотел, чтобы ты следовал за Вранком. Тебя ждёт брат, а он тебя никогда не предаст, как бы на тебя ни сердился. – Рон молчал, а Амалин продолжал гнуть свою линию: – Пойми, не все люди уходят в монастырь, потому что любят Бога. Многие уходят, потому что им необходимо покаяться, чтобы спасти душу, и в результате не только спасают её, но и помогают другим.

Ответа не последовало, но Амалин и не настаивал. Утром их навестил Гораний и, завязав глаза Серафиму и Вранку, повёз их на материк.

– Здесь плыть от силы пять-десять минут, – заметил Мартис, когда они провели в подводной лодке семь часов.

– Ничего, – усмехнулся Амалин, – чем дольше мы плывём, тем меньше вероятность того, что они захотят искать этот остров.

На берегу Амалин ещё раз поинтересовался у Серафима, с кем тот планирует остаться – с Вранком или с родным братом. Получив тихий ответ, что с Вранком, он ничуть не удивился.

– Выбор твой. Пойдём, я тебе кое-что покажу, прежде чем мы расстанемся. Мартис, если хочешь, пойдём с нами. Майкл, присмотри за Вранком. Будь аккуратней: он, как дикий зверь, почуявший воздух свободы, сходит с ума. Сейчас отправимся. Латти, а ты не хочешь со мной прогуляться?

– Да, конечно, – поспешно отозвался телепат, словно ожидал приглашения.

Взявшись за руки, они в то же мгновенье исчезли. Впрочем, Амалин вернулся через секунду и в свою очередь протянул руки Серафиму и Мартису.

Глава 6

Амалин закрыл глаза. Мартис, хоть и был хранителем времени, так перемещаться во времени не мог. Они оказались в сумерках, Рон со страхом оглянулся, не понимая, куда исчезли остальные и почему утренний свет так резко сменился полумраком.

– Мы в прошлом, – объяснил Амалин, пристально глядя в бегающие и ничего не понимающие глаза. – Любые перемены нежелательны. Мы просто понаблюдаем. Пойдём.

Не отпуская руки Серафима, Амалин уверенно шёл в сторону горной гряды Шемас, расположенной рядом с городами хранителей воздуха. Они устроились на одной из гор, откуда был виден только маленький, но уютный домик, утопающий в зелени и цветах, стоявший на самой окраине. Молодой мужчина что-то читал в беседке, а светловолосая женщина готовила стол к чаепитию, расставляя чашки и занимаясь самоваром. Мартис перевёл взгляд на Рона: тот стоял белый, словно лист бумаги, его глаза были расширены то ли от ужаса, то ли от удивления.

– Там отец, – хрипло пробормотал он, перехватив недоумённый взгляд хранителя, и, помолчав, добавил: – Он умер три года назад. А женщина с самоваром – моя мать.

Отец Рона оказался священником. Мартис был хорошо знаком с ним и считал, что тот был замечательным человеком. Вот только почему Серафим не унаследовал его характер, хранителю было непонятно.

– Отец Герман! – Чей-то запыхавшийся мужской голос нарушил идиллию семейного вечера. – Моему отцу стало хуже. Вы сказали, что к вам можно обратиться в любое время.

– Конечно, конечно, – сразу поднялся с места священник. – Дорогая, я скоро вернусь.

– Папа, ты опять уходишь? – выбежал на порог шестилетний светловолосый мальчуган.

– Это ненадолго, золотко. Пей чай без меня, он вкусный. – Поцеловав сына на прощанье, он быстро ушёл.

– Это Тимофей, Тим, мой старший брат, – криво усмехнулся Рон и, повернувшись к Амалину, тихо спросил: – Зачем мы здесь?

– Скоро поймёшь. Ты ни меня, ни родных не слушаешь, поэтому тебе нужно самому всё увидеть. Вмешиваться нельзя, как бы вам этого ни хотелось.

Что-то в голосе Амалина подсказывало, что должно произойти нечто ужасное и непоправимое. Минут через десять раздались голоса. Тим подался вперёд, надеясь, что это возвращается отец. Но это была группа из четырёх хранителей песка, причём в весьма подвыпившем состоянии.

Не желая вдаваться в подробности, Амалин сжал время, и всё завертелось, словно в ускоренном кино. Мужчины по очереди развлекались с красивой молодой женщиной на глазах её сына, заставляя выполнять малейшие их прихоти, в противном случае угрожая расправой над мальчиком. Тим умолял отпустить мать, но ему быстро зажали рот, приставив кухонный нож к горлу. Только натешившись, они швырнули истерзанную женщину на землю и отправились домой: скоро должны были вылететь лойды. Тимофей помог матери войти в дом и запер дверь.

Амалин не стал сражаться с лойдами, а просто опять перекинул их в другое время.

Отец Герман находился в той же беседке, но теперь в его кресле сидела жена. Её живот заметно округлился, но лицо было печально. Тима рядом не было.

– Я боюсь, – наконец сказала она. – Жалею, что оставила этого ребёнка. Он не твой сын. Наверное, я не смогу его полюбить.

– Полюбишь, ты же у меня Любовь, – уверенно отозвался муж. В его голосе звучала властность и спокойствие. – Он наш сын, мы его окрестим и воспитаем согласно Божьим заповедям, вложим душу точно так же, как вкладываем её в нашего Тимофея, и с Божьей помощью всё будет хорошо. Да, вероятно, будет трудно, но мы станем молиться и всё преодолеем. Ищи во всём только хорошее. У нашего сына появится брат, о котором он так давно мечтал. Забудь о том вечере, смотри только вперёд. Тимофей имеет склонность к монашеской жизни, и Господь мне открыл, что он будет хорошим монахом, а может, наш второй мальчик вырастет, женится и подарит тебе внучку, о которой ты так мечтаешь.

Его голос завораживал и вселял уверенность. Он перекрестил свою супругу и нежно поцеловал в лоб. Она улыбнулась, а Амалин снова совершил скачок во времени. В той же беседке вместо отца Германа за столом сидел Тимофей, только он стал взрослым парнем лет двадцати пяти лет. Так же, как когда-то отец, он читал книгу, рядом с ним присела очаровательная голубоглазая девушка со светло-русыми волосами, заплетёнными в тугую косу, украшенную живыми цветами.

– Ты не передумал уходить в монастырь? – неожиданно спросила она, словно от полученного ответа зависела её жизнь, хотя, наверное, так и было на самом деле.

– Нет, Катерина, – вздохнул Тим, – не передумал, но уйти не могу, пока вы не пристроены. Я молюсь, но если Рон не изменится, он и мать в могилу загонит так же, как отца.

– Он не изменится, – отозвалась Катя, опуская глаза и пытаясь скрыть разочарование. – А мне Адриан предложение сделал. Он вечером зайдёт, чтобы поговорить с тобой и с мамой.

– А тебе он нравится? – спросил Тим, откладывая книгу в сторону.

– Нравится, – тихо ответила девушка, – но я его не люблю.

– А ты хочешь полюбить парня за месяц знакомства? Любовь не всегда сразу разгорается в человеке. Мгновенно может вспыхнуть только страсть, но она быстро гаснет, если люди не имеют между собой духовного родства. Значит, мы сегодня ждём гостя… Пойдём, я помогу прибрать в доме. Рон опять утром устроил бедлам. Тесто для пирогов поставишь?

Девушка кивнула, глаза её засияли, и вскоре они скрылись в доме.

– А ведь Катерина влюблена в Тимофея, – заметил Мартис.

Рон взглянул на него таким удивлённо-ошарашенным взглядом, что можно было подумать, будто хранитель только что доказал наисложнейшую теорему.

– Да, – подтвердил Амалин, опять ускоряя время, – но Тим скоро уйдёт в монастырь.

В таком темпе вечер наступил через пять минут. Семья Тимофея приняла гостя – статного черноволосого юношу с карими глазами. Мартис ахнул, когда увидел жениха Катерины. Адриан оказался внуком Алмаза и сыном его первенца Топаза, главных хранителей гор.

– Его родные никогда не согласятся на этот брак, – заявил хранитель.

Адриана принимали в доме, как дорогого гостя, судя по доносящимся ароматам.

– Давайте вернёмся назад, – неожиданно попросил Рон.

– Нет, Серафим, смотри, нравится тебе или нет. Ты должен взглянуть на себя со стороны, иначе никогда ничего не поймёшь.

Рон тяжело вздохнул и опустил голову. Мартис понял причину этого вздоха, когда увидел его в компании подвыпивших хранителей песка. Эта четвёрка ввалились в дом и затеяла скандал, который довольно быстро перешёл в драку. Они попытались вышвырнуть Адриана из дома, но Тимофей неожиданно встал на защиту гостя, хлыстом выгнав всех непрошенных гостей, в том числе Рона. Безрезультатно пошвыряв камни в окна, стёкла которых были способны выдерживать удары лойдов, и разразившись нецензурной бранью, обиженная компания удалилась в направлении ближайшего бара.

Амалин ускорил ход времени, и теперь Мартис наблюдал за выяснением отношений между братьями на следующий день.

– Как ты посмел меня выгнать? – бушевал Рон, наступая на Тимофея. – Задрал нос из-за того, что ты старший, так я тебе мигом его опущу.

Мартис невольно усмехнулся, настолько нелепо выглядел этот разговор. Тим был высок и широкоплеч, поэтому Рон путался у него под ногами, что-то шипя, словно разозлённая змея.

– Нет, это ты меня послушай. Я этого парня, жениха Катерины, год вымаливал. С ним она будет в надёжных руках, я договорился. Они и за матерью присмотрят.

– Так ты с ума ещё год назад сошёл? Если собрался в монастырь, так иди, скатертью дорога, но другим-то чего жизнь ломать? Мать несколько лет назад взяла в нашу семью соседскую девчонку. У неё неплохое приданое, ей родители по наследству оставили дом совсем рядом с нашим. Что ещё нужно? Я на ней женюсь. Ты меня понял? Я!

– Нет, – твёрдо заявил Тимофей, – ты не будешь женихом Катерины. Она достойна лучшей пары и будет жить с тем, кто ценит и любит её больше жизненных обстоятельств. Я дал им разрешение и передал своё благословение, благословение первенца. А тебе придётся самому искать себе невесту, но повторяю, пока ты не изменишься, ни одна девушка не свяжет свою судьбу с тобой.

– Естественно, я не обладаю такой внешностью, как у тебя, да и отец оставил только эту рассыпающуюся лачугу. Мне богатые и красивые девушки не светят, так что я женюсь на этой пигалице. Без обсуждений.

– Я никогда не буду твоей женой, Рон, – неожиданно раздался голос Кати, а вскоре показалась и сама девушка, собиравшая ягоды неподалёку.

К огромному облегчению Рона, с тяжёлым сердцем наблюдавшего за собой со стороны, Амалин сгустил время и перенёс их в день свадьбы. Впрочем, этот день для него тоже оказался непомерно тяжёлым.

– Я вас оставлю, – сообщил Амалин, – но запрещаю вмешиваться и покидать это убежище. Наденьте эти обручи, они скроют вас от телепата, который скоро появится здесь, а если вы будете обнаружены, то всех нас уничтожат. Я появлюсь к вечеру.

Не дожидаясь ответа, Амалин несколькими прыжками спустился с их наблюдательного пункта, прошёл вдоль ветвистого весеннего сада и скрылся в горной холодной реке. Мартису стало не по себе после его исчезновения: он нырнул, но так и не вынырнул. Хранитель повернулся к Рону, чтобы спросить, что он думает по этому поводу, но тому было не до Мартиса. К дому подъезжала телега, украшенная большими нежно-розовыми цветами, похожими на земные лилии.

Адриан выпрыгнул первым. Его лицо светилось от счастья. Он подхватил юную невесту, похожую на загадочную фею, и на руках внёс в украшенную виноградными гроздьями и цветами беседку, где их встречала Любовь с караваем на рушнике.

За праздничный стол молодожёнам сесть было не суждено: незваные гости появились с такой скоростью, будто смерч посетил их края. Незнакомцев было человек двадцать, в основном это были хранители песка, но пятерых из них Мартис видел впервые. Их лица скрывали большие капюшоны, но и так было понятно, что они не являются местными жителями. Эта пятёрка старательно держалась в стороне, словно происходящее её совсем не касалось. Но это было не так. Все дальнейшие события происходили только с их молчаливого согласия. Все незваные гости были хорошо вооружены, поэтому справиться с тремя безоружными людьми им не составило труда. Любовь связали и бросили в дом, а молодожёнов порознь подвели к одному из пятёрки. Тот держал в руках какую-то фотографию и пристально вглядывался в неё и в своих пленников.

– Да, это несомненно они, – наконец вынес он вердикт холодным металлическим голосом, – убить обоих немедленно.

– Подождите, подождите, вы же её мне обещали! – раздался из толпы хранителей песка пьяный голос Рона.

– Ах, да, – усмехнулся тот же металлик, – развлекайся, у тебя есть десять минут.

Адриана потащили на мост, незатейливый маленький деревянный мосточек, любовно созданный ещё отцом Германом и предназначенный больше для таинственных романтических свиданий, нежели для убийства. Один из пятёрки достал шприц и точным нацеленным движением впрыснул его содержимое в низ живота пленника. Адриан дёрнулся, но прийти в себя ему не дали и, связанного, сбросили с моста, прикрутив к ногам огромный серый валун. Раздался всплеск, вода колыхалась и бурлила, но выплыть юноша не смог. Потихоньку всё успокоилось, но пятёрка ещё долго вглядывалась в мутный речной поток. Вернувшись к дому, они увидели пыхтящего Рона, распластанного над рыдающей Катериной. Остальные хранители песка выстроились очередь, явно желая позабавиться с девушкой.

– Довольно, – пресёк забаву самый широкоплечий из пятёрки, – в дом её, зажигайте факелы.

Возникший было ропот хранителей песка он моментально остановил мощным ударом хлыста, разрушившим столб беседки. После этого связанную Катерину закинули в дом, который чем-то облили и подожгли со всех сторон. Увидев пожар, начали сбегаться люди, но огонь под пристальным оком пятёрки слишком быстро пожирал дом. Через минуту от него осталось только пепелище с тлеющими углями. Когда пожарный турболёт прибыл на место происшествия, кроме собирающихся добровольцев, не увидел никого. Хранители песка во главе со своей пятёркой исчезли так же внезапно, как и появились.

Мартис перевёл взгляд на Рона, но тот отвернулся, буравя взглядом малоприметный камень. Амалин объявился к вечеру, и от его одежды доносился слабый запах гари.

– Возвращаемся, – объявил он, устало опершись на уступ. – Серафим, я тебе показал всё, что хотел. Делать за тебя выводы я не собираюсь. Живи, как подсказывает сердце. Можешь разыскать своего биологического отца и дальше забавляться с девушками, а можешь помириться с братом.

– А ты их спас? – тихо спросил Рон, по-прежнему не поднимая глаз.

– Тебе незачем это знать, – отрезал Амалин.

– Покажи, пожалуйста, – попросил Рон, наконец-то поднимая влажные глаза. – Я никому не скажу.

– Хорошо, но будешь вести себя как шёлковый, тише воды ниже травы. Понял?

Рон поспешно кивнул. Амалин совершил мгновенный переход во времени, а потом повёл их вдоль горы и засеянных полей, защищённых силовыми полями от лойдов и хордов.

Минут через сорок их взору предстала маленькая церквушка, напротив которой стоял уютный голубой домик с белоснежным крылечком и полукруглыми окошками, сверху украшенными витражами. Дверь распахнулась, и на пороге появился Тим, явно выбитый из равновесия.

Мартису показалось, что он бежит к ним, но он ошибся. Живая зелёная изгородь по-прежнему скрывала их от голубых глаз парня. Тимофей набросился на кого-то другого и, повалив его, принялся мутузить не жалея сил.

– Ты что, сдурел? – донёсся до них пьяный голос Рона. – Что я тебе сделал?

Этот невинный вопрос ещё больше разозлил Тима, поэтому брат отлетел сразу на несколько метров. Рон немного протрезвел и, придя к выводу, что в данный момент перевес не его стороне, попробовал договориться.

– Если ты не в курсе, наш дом сгорел, и мне придётся жить с тобой в этом доме.

– Нет. – Тимофей постепенно успокаивался, глядя на стоящую неподалёку церковь. – Здесь ты жить не будешь. Ты уже совершеннолетний, и я больше не буду нянчиться с тобой. Завтра я ухожу в монастырь. Это решение бесповоротно и обжалованию не подлежит.

Рон не пытался отговорить брата. Похоже, что такой вариант устраивал его больше.

– Иди хоть сегодня, – усмехнулся он, направляясь к дому.

Тим лёгким прыжком пантеры перегородил ему путь.

– Ты меня не услышал, – жёстко проговорил он. – На участке с домом я установил силовое поле, которое отныне не подпустит ни тебя, ни хранителей песка. Теперь тебе придётся самому выбирать свой жизненный путь, и только от тебя зависит, по какой дороге идти. Подниматься ли в гору, встречая препятствия на пути, но видеть Божий свет над собой и стремиться к нему, или продолжать скатываться в яму. Для этого много ума не нужно, только оттуда мало кто выбирается. Отец тебя всему научил, выбор за тобой.

В этот момент с вершины горы, у подножии которой находились наблюдатели, раздался серебристый колокольный звон, нарушивший тишину бархатного вечера. Звонили к вечерней службе. Тим, больше не обращая внимания на брата, направился к скалистой поверхности, взлетел по ней, словно пёрышко, опираясь на только ему известные выступы и впадины. Рон усмехнулся, глядя ему вслед, и, покрутив у виска, пошёл к дому. Голубые шторы в двух смежных комнатах чуть вздрогнули, явно скрывая своих обитателей, но парень ничего не заметил, продолжая путь, пока не упёрся в невидимый силовой барьер, надёжно защищающий дом от проникновения нежеланных гостей. Рон и так пробовал войти, и этак, но все его попытки закончились неудачей. Безрезультатно обойдя дом несколько раз, он повернулся к горе и в сердцах погрозил ей кулаком. Гора не ответила, поэтому парень с поникшей головой поплёлся в сторону владений хранителей песка.

Как только он скрылся за поворотом, на крыльцо вышла Любовь. Последние несколько часов состарили её лет на пять, но всё равно не сломили эту маленькую хрупкую женщину. Она грустно взглянула на пустую дорогу и перекрестила место, где исчез из виду её младший сын, но когда перевела взгляд на гору, на вершине которой стоял монастырь, в её глазах мелькнула гордость и радость за первенца, и казалось, что она снова помолодела.

Амалин, за спиной которого всё время тяжело дышал Рон, обернулся и мягко остановил его.

– Не надо ходить за нами, Серафим.

Рон молча подчинился, а они легко спустились по пологому склону. Мартис думал, что их путь лежит к дому, но Амалин повёл его обратно к мосту, с которого столкнули Адриана. Не дойдя до него метров сто, он велел хранителю ждать его на берегу, а сам нырнул в холодную мутную воду. Ждать пришлось недолго: буквально через несколько минут он вынырнул из реки, держа на руках неподвижное тело Адриана. Его глаза были закрыты, губы покрывала запёкшаяся кровь, белоснежная рубашка превратилась в разорванную грязную тряпку, но, судя по тому, как бережно придерживал Амалин его голову, оставалась надежда, что юный жених жив. Действительно, через минуту непрямого массажа сердца он самостоятельно задышал и открыл глаза, окидывая окрестности мутным взором.

– Спасибо, – наконец выдохнул он, чуть улыбнувшись. – А ты из хранителей воды? – обратился он к Амалину. – Я тебя раньше не видел.

– Ну, можно сказать и так, – неохотно согласился Амалин, явно не ожидавший такого вопроса.

Адриан попытался подняться, но нижняя половина тела ему не подчинилась.

– Не спеши, – остановил его Амалин. – Всему своё время, всё можно вылечить.

Они с Мартисом соорудили нехитрые носилки из лиан и вернулись к голубому дому. Любовь бросилась им навстречу, и Амалин попросил поставить кипятить воду. Адриана они внесли в дом и положили в одной из комнат на кровать. Услышав его голос, из соседней комнаты показалась Катерина, пожалуй, бледнее самой смерти. Увидев мужа на постели, она прижалась к пологу его кровати и разрыдалась. Чуть позже девушка пыталась упасть на колени то перед Мартисом, то перед Амалином.

– Мы скоро уйдём, – заверил её Амалин, которому такое проявление благодарности явно было в тягость, – я только объясню, как заварить травы, и всё.

Понимая, что от Кати сейчас будет мало толку, он разложил перед Любовью три вида трав и начал объяснять, как готовить настои.

– Солунция заваривается отдельно, не более пяти минут. Это ядовитое растение, поэтому достаточно трёх листочков на литр воды. А тромбуна и улава завариваются вместе по две горсти на литр. Настаиваются полчаса, потом оба раствора процеживаются и смешиваются по полстакана. Давайте ему пить по стакану три раза в день в течение месяца, и он поправится.

Под руководством Амалина был приготовлен зеленоватый отвар, который он и протянул Адриану. Должно быть, напиток не отличался хорошими вкусовыми качествами, поскольку юноша поморщился, но залпом выпил предложенное. Пальцы на его левой ноге чуть согнулись. Адриан перевёл взгляд на оставшийся отвар.

– Нет, – усмехнулся Амалин, – имей терпение. Всё будет хорошо.

– Спасибо. Не знаю, как тебя и благодарить, – успокоившись, улыбнулся Адриан. – А ты врач?

Этот вопрос опять озадачил Амалина.

– Нет, – ответил он, – и никогда им не был. Я вообще всегда стараюсь держаться подальше от медицины, но меня мама научила хорошо разбираться в травах, а это порой бесценные знания. Простите нас, но нам пора уходить.

– Сейчас стемнеет, лойды вылетят, – заволновалась Любовь, предлагая горячий ужин и ночлег.

Амалин от всего решительно отказался. Катерина тенью выскользнула из комнаты и принесла огромный пакет, наполненный свежеиспечёнными пирожками.

– Возьмите с собой, я вас очень прошу, – тихо сказала она, но с такими нотками мольбы в голосе, что Амалин не смог ей отказать.

Через минуту они покинули маленький гостеприимный дом и вернулись к Рону.

– Пирожки… – задумчиво произнёс он. – Значит, Катя всё же жива.

– Забудь о ней, – отозвался Амалин, надкусывая рассыпчатое тесто. – Неплохие, но в нашем ресторане их бы забраковали.

– Почему? – удивился Мартис. – Ведь они очень вкусные.

– Шеф-повар не одобрил бы внешний вид. Они неодинакового размера. А я забраковал бы из-за энергетики: всё-таки нельзя готовить в плохом настроении.

Амалин в очередной раз вызвал туман, и они опять переместились во времени.

– Куда мы сейчас? – поинтересовался Мартис, следуя за ним к морю.

– Возвращаемся к началу нашего путешествия, пока Вранк не убил моего Майкла, – нахмурился Амалин, – а тебя, Серафим, я больше не задерживаю. Всё, что от меня зависело, я сделал, теперь выбор за тобой. Ты свободен.

Рон всё это время шёл, глядя в землю. Какие мысли носились у него в голове, было неизвестно, но, вероятно, не самые радужные. После слов Амалина он быстро взглянул на него, пробормотал хриплое «спасибо» и резко свернул в сторону. Через несколько мгновений он пропал из поля зрения, но Амалин даже не обернулся. Он стремительно нёсся вперёд, покусывая губы, явно не желая опаздывать.

Как только они вышли к берегу, Мартис понял причину такой спешки: на Майкла напал журбен, один из сравнительно мелких хищников, но довольно опасный. Внешне он напоминал лысую кошку, но имел шесть лап с ядовитыми подушечками, длинный раздваивающийся на конце хвост и небольшие крылья, которые не давали возможности полноценно летать, но пяти-шестиметровые расстояния это существо запросто преодолевало, нападая на выбранную жертву, затаптывая её своими мягкими, но ядовитыми лапами. На людей журбены нападали редко, как правило, только в том случае, если речь шла о защите потомства.

Амалин на ходу достал складной меч и бросился вперёд. Мартис кинулся следом, но не мог бежать с той же скоростью. Впрочем, Амалин спасал Майкла не от журбена. Его меч отбивал стальные клинки, полетевшие в спину из зарослей пихтагона. Через несколько мгновений он скрылся в густых красно-бурых зарослях, вынырнув из них с обескураженным Вранком. Тот явно не рассчитывал на это нападение, но сменил противника и самостоятельно попытался одолеть Амалина, используя какой-то хлыст и длинный нож с изогнутым клинком. Амалин не дал такой возможности и, разоружив и связав его, бросая на горячий песок. Вранк извивался, как змея, а Амалин подозвал к себе журбена лёгким посвистыванием. Этот хищник оставил Майкла в покое и устремился на зов, приподнимаясь на задние лапы и жалобно пища.

Амалин ласково погладил его по голове. Журбен не сопротивлялся, но, распушив куцый хвост, увлёк Амалина за собой в заросли. Вранк с удивлением смотрел на эту сцену. Но ещё больше он удивился, когда Амалин появился с малышом журбена на руках. Его крыло было повреждено одним из клинков Вранка, поэтому теперь он не мог летать, становясь лёгкой добычей для хордов. Амалин обработал рану и заклеил специальным пластырем. Всё это время родитель стоял рядом, не сводя глаз со своего чада. Только когда малыш смог самостоятельно прыгнуть метра на два в сторону, журбен схватил его за шкирку и вместе со своей драгоценной ношей скрылся в густых зарослях.

Майкл с окаменевшим лицом окинул взглядом все те многочисленные ножи, которые летели ему в спину несколько минут назад. Амалин ласково привлёк его к себе:

– Дай посмотрю. Тебя журбен не обжёг?

Майкл отрицательно покачал головой.

– Какая трогательная сцена! Меня сейчас стошнит, – начал кривляться Вранк, собираясь выругаться.

– Это твои проблемы, – устало заметил Амалин, ставя ногу на его грудь. – Мне надоело с тобой нянчиться. Рано или поздно все перестают материться. Некоторым это удаётся ещё при жизни. Я терпеть не могу, когда нападают со спины, но, когда нападают на моих родных и друзей, я сам становлюсь непредсказуемым. Моё последнее предупреждение: ещё одна подобная выходка, и ты лишишься зрения. Запомни мои слова, а за подлую попытку убить Майкла я тебя всё же накажу, и на этом расстанемся.

Амалин потащил связанного и непрестанно ругающегося пленника в заросли, где обитали журбены, и, сняв силовые оковы, оставил наедине с этой милой семейкой. Вранк попытался удрать, но родители раненого малыша не дали ему этого сделать, нанося лапами болезненные ожоги.

– Если бы здесь сейчас был мой отец, – крикнул Вранк в спину удалявшемуся Амалину, – знаешь, что бы он сказал?

– А о каком отце идёт речь, если не секрет? О биологическом?

– Конечно, от которого я произошёл, о моём настоящем отце, – гордо ответил Вранк.

– О, тогда я абсолютно точно знаю, что именно, – обернулся к нему Амалин. – Что очень сожалеет о твоём ужасном воспитании.

– Мой отец так не считает, – усмехнулся Вранк.

– Считает, – серьёзно взглянул на него Амалин. – Твой биологический отец – я.

– Брешешь… – Усмешка опять появилась на губах Вранка, но она почти исчезла, когда он взглянул противнику в глаза. – Этого не может быть. Мой отец – Юми, а он…

– Да, – перебил Амалин, – тоже ещё об этом не знает. Мне об этом сообщила твоя мать перед своей смертью. До этого я даже не подозревал о твоём существовании. В общем, если пересмотришь свою манеру поведения, можешь прийти, поговорим, в противном случае по-прежнему будешь получать по заслугам.

Вранк ответил отборной бранью, но Амалин потерял к нему интерес. Вместе с Майклом и Мартисом он покидал эту низменность, населённую милыми, но опасными журбенами. На берегу их ждал Латти. Амалин вопросительно взглянул на него, тот в ответ кивнул и протянул электронную коробочку размером с обычную книгу. Телепат открыл её. Внутри оказались две подписанные непрозрачные пробирки. Амалин улыбнулся, но вернул подарок:

– Отдай хранителям воды, у них будут в большей сохранности. Пришла пора прощаться. Латти, я тебя умоляю, не пытайся использовать полученные знания и навыки сейчас, будь благоразумен, погости у Аквамарина. Договорились?

Телепат кивнул и пристально взглянул на Мартиса:

– Я напишу тебе письмо, – мысленно произнёс он, – оно будет лежать в той же коробке. Когда его прочтёшь, надеюсь, ты меня поймёшь. Я не верю в вечные расставания и с нетерпением буду ждать нашей встречи.

Мартис попытался удержать Латти, но телепат уже шёл в сторону подводного причала хранителей воды.

Тем временем Амалин что-то говорил Майклу на незнакомом языке. Видимо, они тоже прощались. Майкл слушал молча, опустив голову, а потом резко обнял его, что-то горячо прошептав. Амалин ответил ласковым спокойным тоном. Майкл тяжело вздохнул и отступил на три шага. В то же мгновенье он исчез.

Амалин обернулся к Мартису:

– Пойдём, я тебя ещё немного с собой повожу, а потом нам тоже предстоит расставанье.

– А Вранк? Мы оставим его одного? Он же может погибнуть.

– Нет, – усмехнулся Амалин, – он уже давно с тем, кто его воспитал. Если хочешь удостовериться в этом, смотри.

Мартис получил маленькую подзорную трубу, которую Амалин извлёк из бездонных карманов своей куртки. Он взглянул в указанном направлении и действительно разглядел удаляющегося Вранка в сопровождении темноволосого мужчины. Их путь лежал в сторону пустыни – туда, где находились базы хранители песка.

– Нам тоже пора, – поторопил его Амалин.

Мартис вернул подзорную трубу. Через секунду берег был пуст и безжизнен, а волны прилежно смывали следы на золотистом мерцающем песке. Почувствовав, что теперь, как и прежде, они полновластные хозяева этой части Эталины, на прогулку, задрав все свои хвосты, гордо выбежали журбены, подняв переливающиеся брызги, едва соприкоснувшись с морской водой.