Текст книги "Дозвониться до небес"

– Арсений, пора чай пить. – Бабка быстро спрятала в карман передника кусок картонки, оторванной от коробки печенья. – Никакого от тебя проку, – слишком ядовито бросила она мне, и я поняла, что транс был, но уже закончился.

Пены на губах не оказалось, значит, врут книжки. Немного побаливало горло, словно связки повреждены от сильного напряжения. Получается – я что-то говорила, знать бы что. Я постеснялась перед Арсением спрашивать бабку, что наговорила в бессознательном состоянии. Скорее всего – ничего. Или ничего интересного. А если даже что дельное – она не признается. Немного смущала картонка, на которой бабка явно что-то успела записать. Картонка отчетливо виднелась через ткань передника. Бабка проследила мой взгляд и засунула ее поглубже. Картонка небольшая. На такой много не напишешь. Что же там? Не покажет. Волком смотрит. Не драться же с ней в самом деле? И как назло в голове какая-то нездоровая пустота, словно из меня что-то важное выудили, а потом кусок памяти стерли.

Заторможенный сеансом ум постепенно возвращался в прежнее состояние. Вместе с прояснением появилась обида на бабку. Бесполезная я для нее, ну и ладно. Сама себе я очень даже полезная. И добьюсь всего сама. Если она по молодости была как я, то шансы наши равны. Пускай она свой дар отдаст внуку, это честно. Я ей никто. Это во-первых, а во-вторых, существуют правила и законы, даже в магии они есть. И по этим правилам, у магического дара есть наследники первой очереди. А лучший друг этого наследника кто? Правильно – я. И наверняка Арсений хоть что-то, да расскажет мне, своему лучшему другу.

К удивлению Арсения, бабка после общения со мной переменилась к лучшему. Словно решила какую-то заковыристую проблему. Или нашла ответ на сложный вопрос. Я догадывалась, что так оно и было. Вон у нее лицо какое довольное.

Бабка попробовала разных булочек-пирожных, побрезговала деформированным ежиком и даже начала благодушествовать.

– Сейчас, милый, жизнь такая – образованным все дороги открыты. Вот помнишь, мальчонки ко мне захаживали? Которые наездами занимаются? Даже они каждый себе по диплому прикупили. Кто архитектор, кто доктор, остальные вроде все юристы.

Мальчонки действительно захаживали. Арсений мне сам рассказывал, что первый их визит был запланирован как безопасный отъем денежных средств у зажиточной рухляди. Арсений тогда был совсем мелкий, но запомнил, как подкатили к их забору две черные грязные иномарки. Из которых лениво выбрались разнокалиберные гаврики в спортивных костюмах и кожаных куртках. Крутя ключи на пальце, предводитель стаи гордо прошествовал на крыльцо.

История умалчивает, о чем шел базар. В результате длительных многоступенчатых переговоров совещающиеся пришли к

мирному обоюдовыгодному соглашению. Вследствие которого больше никто бабку не тревожил. Более того, вся братия записалась к ней в постоянные клиенты. Арсений иногда сталкивался на крыльце с очередным бандитом, мечущимся в ожидании назначенного времени.

Некоторые выскакивали после общения с бабкой счастливые до безумия, а с другими дело обстояло иначе. Они мрачно вываливались на улицу, не понимая, как жить дальше. И жить ли вообще.

– Ладно, не куксись. Хотите, фокус-покус покажу? – после небольшой паузы заявила нам бабка.

Конечно, мы закивали головами. Фокус-покус – это всегда интересно.

Бабка уставилась на настенные часы. Круглые, в деревянной рамке, на циферблате – корабль старинный.

Мы замерли. Секундная стрелка вприпрыжку неслась по кругу. Мы перевели дыхание, решив, что ничего интересного не происходит и не произойдет.

– Ой! – вырвалось у меня, когда стрелка судорожно задергалась на месте и притормозила.

– Батарейка садится, – робко предположил Арсений.

– Ага. Именно так. Садится. На жопу она садится – устала, бедная, – тихо веселилась бабка.

Стрелке надоело движение, и она остановилась. Совсем. Напрочь.

Мы снова вздохнули.

Часы умерли. Молчание длилось довольно долго.

– Времени больше нет, – нервно пошутила я.

– А как ты…

– Жизнь – дерьмо, но я с лопатой, – невпопад заявила бабка. – По большому счету, все, что я делаю, ерунда на постном масле.

– Дерьмо разное бывает. Если оно жидкое – лопатой не обойдешься! – встряла я.

– А что тогда не ерунда? – без особого энтузиазма поинтересовался Арсений из вежливости.

– Когда я объясню тебе, как мир устроен, то ты сам изумишься, до чего все просто. Но и для таких, как я, есть вещи полностью непостижимые.

– Например, устройство мобильника? – просто так для поддержания разговора произнес Арсений.

Тут до меня кое-что дошло, и я задала вопрос:

– А зачем вы это с часами проделали?

– Затем, что иначе его, – она кивнула в сторону Арсения, – не заинтересовать. Тебя – можно. А его – нет.

– Ну и как, ты заинтересовался?

Арсению не хотелось признаваться в поражении.

– Если бы ты мне показала этот фокус лет пять назад – другое дело. А сейчас мне хочется разобрать часы и выяснить, как ты это сделала. Борьку бы позвать. Он вмиг сообразит.

– Валяй. А заодно и меня разберите на молекулы. Может, поймете, в чем секрет, – бабка демонстративно обиделась.

– Арс, не выпендривайся. Тебя спросили, а ты фигню городишь. Так нечестно!

Он хотел, как обычно, перевести разговор на другую, более понятную тему. Но мы с бабкой уставились на него, как две голодные совы, и ждали внятного ответа.

– Ну, было бы прикольно так же делать. Ребята бы удивились.

– Здрасьте посрамши, – развеселилась я.

Бабка тихо застонала. Меня продолжал разбирать смех. Бедная бабка. Никакого уважения и преклонения перед талантом.

– У вас с ним ничего не получится. Для него магия – это только фокусы, типа кролика из цилиндра, с подробной инструкцией, как это делать.

Бабка агрессивно подергала себя за мочку уха. Здоровенного, надо сказать, но вовсе не музыкального. Вероятно, природа одарила ее такими просторными лопухами в качестве компенсации за маленький хрящеватый нос.

– А я знаю, в чем дело! Если бы вам было шестнадцать и ноги от ушей – он бы поверил!

Пока я кривлялась и несла чушь, сравнивая бабку с известными фотомоделями, Арсений вдруг подумал, что бабка некрасивая, но какая-то породистая. Попытался обнаружить свое отражение хоть на каком-то предмете, чтоб определить, есть ли в нем крупица бабкиного величия. С отражением не срослось – зеркала поблизости не было. Тогда он на ощупь обследовал свой нос, примерно такой же, как и у старухи. Потрогал уши, они оказались маленькими. Наверное, это красиво. Потом Арсений вспомнил, что у него достойные внимания глаза, выразительный рот, ну и волосы тоже вполне приличные.

– Тебе, хороший мой, учиться надо. Попомни мое слово, скоро наступят времена, когда одними деньгами сыт не будешь.

Арсений несказанно удивился. Я – тоже. Мы оба не поняли, о чем она говорит. Бабке наше недоумение было приятно.

– Если я вам скажу, что скоро мир перевернется вверх тормашками, вы тоже поверите?

– А мне по барабану, куда он перевернется. Для меня он и так уже кверху жопой, – буркнул Арсений.

– Тьфу на тебя, паразит. Тебе не нравится жить со мной? Так это беда поправимая. Хошь, в детдом сдам? Хоть завтра?

– Староват он для детдома. Он по сути уже самостоятельный, – намекнула я. – Дееспособный. Частично. Местами.

– Ага. И я знаю, какими именно, – сострила бабка.

Пока мы шутили, Арсений сидел за кухонным столом, подперев руками подбородок. Распущенные волосы почти полностью закрывали его лицо. Он думал. Предыдущая жизнь казалась ему бесцельной. Просто череда дней. Некоторые были скверными. Некоторые вспоминались с радостью. Но последних оказалось ничтожно мало. А главное – они прошли, не принеся ничего существенного для будущего. Бабка права – настала пора что-то менять в жизни. Для начала неплохо переменить собственное отношение к реальности. Он внимательно осмотрел бабку, словно видел ее впервые. Заглянул себе в душу и немного испугался потрясающей пустоты. Что делать с пустотой, Арсений пока не знал. Неприятное ощущение бессмысленности – неужели он родился просто так, ни для чего? Его начала задевать моя целеустремленность. Его начала раздражать целеустремленность бабки. У него самого не было ни цели, не устремленности. Зато у него был преимущество передо мной. И оно сидело прямо перед ним, глядя на него зорко и снисходительно.

– Я согласен учиться. Все. Решено. И не надо больше меня ни в чем убеждать.

Совет

Есть заговоры против муравьев и на удачу в ужении рыбы.

Первая пойманная мелкая рыбешка отпускается, и рыбак говорит такие слова: «Пришли отца, пришли мать, пришли бабку с дедкой, теток и дядек». Что в результате? Маленькая рыба, пока придет в себя от пережитого стресса, забывает, кого ей велели позвать. И возвращается переспросить. Так что заговор не работает.

С муравьями поступают так – ловят одного муравья и сообщают ему: «Муравей-муравей, не кусай ты меня, раздавлю я тебя, раздавлю твой род и твоего царя». Вроде бы все просто, но в процессе экспериментов было выяснено, что муравьи глухие как тетери, и им откровенно плевать, какие стишки им читают.

Глава 17
Меее

После принятия решения Арсений резко изменился. Три дня подряд ходил в школу. Изображал прилежного сироту, готового преодолеть любые тяготы суровой жизни. Учителям такая перемена нравилась безоговорочно, но они были страшно заняты и чаще удивлялись, чем радовались появлению Арсения.

– И как ты умудряешься слыть хорошим мальчиком? – удивился Вовка.

– Просто я делаю как положено. А положено у меня на всё, – слегка улыбаясь, ответил Арсений.

– Шутник, – отметил Борька, не зная, как общаться с обновленным другом.

Прислушиваясь к их разговору, я мысленно потирала руки. Так им и надо – тоже мне, друзья выискались. Это я – друг, я все про Арсения знаю, а они – нет. Мне хотелось оттереть от него всех и остаться единственным его другом. Многие назовут это чувство ревностью. Или эгоизмом. Быть может, все они правы. По мне, ради великой цели все средства хороши.

– Любая помощь. Да. Если что нужно – обращайся! Да. – Растроганный учитель информатики крепко пожал руку Арсения.

Герой, называется! Вытерпел всего три дня.

Начались весенние каникулы. За последнее время я успела многое передумать. По-моему мнению, существовало два варианта развития событий. Первый – все останется как прежде. То есть Арсений дал бабке согласие как бы авансом. Второй – он примется понемногу познавать основы магии. Ему станем скучно, и он решит не усердствовать. Первый вариант больше всего подходил для весенних каникул.

Я уже предвкушала всякие совместные развлечения, но здорово ошиблась. Арсений действительно решил стать другим и всерьез заниматься с бабкой. По-настоящему! На всю катушку. Вот весело-то – скоро лето, а Арсений не звонит и даже телефон отключил. Зараза!

Черт меня дернул подыгрывать бабке. Понравиться мне ей захотелось! Узнать побольше. Ну-ну. Теперь я могу обзавидоваться до усеру, но так ничего и не узнаю.

От злости я убила каникулы на прочтение пары толстых томов по теории магии. Написанных умнейшим дореволюционным магом, французом, который помер в начале XX века и, судя по всему, считался чуть ли не академиком в деле колдовства. До кучи он оказался доктором, оккультистом и учеником Леви. Он даже был лично знаком с нашим царем и предсказал ему судьбу. Правильно. В общем, уважаемый человек, признанный врачами, тайными сообществами и официальной наукой. Как такому не поверить?

Я не просто так читала – я вдумывалась в каждое слово. Неторопливо. Читала как учебник. Почти как Библию. Закрыла последнюю страницу и подумала, что дядьки видят магию несколько иначе, чем бабка и составители заговоров. Тут крылся какой-то важный базисный абсурд. На котором я сломалась и перестала понимать, как оно все устроено.

Заговор – это зашифрованное общение с подсознанием. И если ты въехал в суть – тебе он никогда не поможет. Потому как ты теперь знаешь, как оно работает, и веры у тебя больше нет. Вместо веры – знания. А толку от них для «пациента» – ноль. Вывод неутешительный: мне для достижения цели тоже нужна незамутненная вера. Пока я верила только в бабку. В нее трудно было не поверить, она реальнее некуда. Но мне лично эта вера помочь не могла. Вот для Арсения она была что надо.

Как же извернуться и взобраться на один уровень с бабкой? С чего она начинала? Как у нее появился первый клиент, после которого к ней пошли толпами, помогая наработать опыт?

Маг, который написал многотомные труды по колдовству, на мой взгляд, с фактами обращался слишком вольно. Вот, например, пишет: «Будем считать мое умозаключение аксиомой». Хорошенькое дело – а если он ошибся? Потом этот маг хватает свою собственную аксиому и громоздит на ней пятьсот страниц логически выверенных выводов.

А еще маги-мужики всякие обряды просто обожают. Правда! Как в театре. Три недели готовься, потом купи белой краски и покрась кабинет для занятий магией, оденься в белое и дальше по километровому списку. Весело? А то! Представьте, как вы с ведром краски, шатаясь после недельной голодовки, в простыне на голое тело, красите свою единственную комнату. Кстати, краской вонять будет долго, а вам уже пора призывать духов стихий… Да, и еще не забудьте начертить круг на полу. Правда, я не знаю, как это выполнить, – белый мел на белом полу как-то не очень бросается в глаза.

А потом вы с ужасом вспоминаете, что забыли соорудить алтарь. Но, даже если вы умнее меня, все сделали правильно и в нужном порядке, и – о чудо! – у вас все получилось – что вы будете делать с возникшими в помещении духами? А они еще те ребятки.

Ладно, если вам явится «обнаженная женщина с черными волосами, оттенок очень белый (симпатичная)». Тут возможны варианты, в зависимости от вашего пола и темперамента. А если припрется «человек очень большой, черный, которого никаким способом невозможно заставить исчезнуть (антипатичный)»? Тут, судя по всему, вы вспотеете ледяным потом, вспомнив, что забыли вызубрить вторую половину книги, в которой написано про изгнание духов.

Но это семечки по сравнению с явлением духов Сатурна. Умоляю, даже не пытайтесь пробовать с ними встретиться. Они припрутся «в теле длинном и тонком с выражением бешенства на лице, каковых у них четыре: первое – сзади головы, второе – спереди, а третье и четвертое – на каждом колене»… К сожалению, автор не уточняет, с каким именно лицом придется вести задушевный разговор.

Духи Венеры гораздо привлекательнее, хотя и тут возможны варианты – король на верблюде, верблюд без короля, казацкий можжевельник (знать бы еще, как он выглядит, зараза) и, как следовало ожидать, коза. Вот скажите мне, пожалуйста, как разговаривать с казацким можжевельником, а? Или как разобрать ответ на вопрос, если вам говорят одно и то же «мееее»?

Из всего этого батальона странных сущностей, которое могут посетить ваше выбеленное жилище, самыми приятными с виду будут духи Луны. Но это мое личное мнение. Просто мне нравится вероятность появления меленькой лани. Впрочем, автор уточняет, что вместо нее, скорее всего, вам придется общаться с тучным, отечным, плешивым флегматиком с воспаленными глазами, вдобавок с кабаньими клыками, торчащими из пасти. Ко всему прочему, первый признак появления духов Луны – ливень у самого круга. Так что вам придется заранее извиниться перед соседями снизу.

Мрак и помутнение рассудка, а не магия! У бабки как-то проще получается. Узнать бы еще – как?

В общем, начитавшись до одури, я приступила к практике. Поскольку моим предкам фокусы с перекраской жилья вряд ли бы понравились, пришлось первый серьезный эксперимент проводить мысленно. Подключив воображение. А его у меня много, просто до фигища сколько. Сама иногда удивляюсь.

Когда я все поэтапно представила, все-все правильно сделала, в воображении возникла маленькая скромная серая сова. Глаза ярко-желтые. Лапки пушистые. Сова была что надо! Естественно, я обрадовалась. Но сова померцала и трансформировалась сначала в бурую свинью отъявленно дикого вида, а потом стала шипастым драконом. Я уже было решила, что метаморфозы позади, и воодушевилась. Ничего подобного – рано радовалась. Последней ипостаси предшествовали порывы ветра. И наконец передо мной оказался бородатый мужик в короне, сидящий на некрупном драконе. Судя по виду, сидеть мужику было неудобно, и он сверкал глазами от злости. Корона мне показалась так себе, мог бы и побогаче добыть, а дракон сильно смахивал на оголодавшего варана. Я похожего в зоопарке видела. Только этот был смирный и почему-то синий с розовым брюхом.

Вспомнив прочтенные тексты, я сообразила, что это король, который дух тоже Сатурна. Вовсе не лучший вариант, но другого не предвиделось. И, если подумать, он гораздо лучше того, у которого лица на коленках.

Осталось потребовать у сердитого короля исполнения моей воли. А я напрочь забыла, что именно мне нужно. Благоволения бабки просить не хотелось. Мне подачек не нужно – пускай внука учит. Что же мне попросить? Король корчил рожи. Не то живот у него болел, не то торопился куда, кто ж его знает. Скорее всего – пытался показать, что пора мне изъявлять свою волю. Пришлось импровизировать и возжелать хорошей погоды на завтра. Тут даже у дракона глаза на лоб полезли. Наверняка такой дуры они до сих пор не видели.

И знаете, что самое смешное? Я ждала утром солнца, а получила нудный дождь. Разочаровавшись в своих силах, почти решила прекратить занятия.

Прозрение пришло случайно.

– Дура я какая! Я же в три утра ритуал закончила! А завтра наступит через день!

Какая гордая ходила я по улицам на следующее утро. Снисходительно поглядывала на веселых детишек, радующихся теплой погоде. Радуйтесь, малыши, не благодарите меня, не надо…

Это был единственный погожий день на неделе. И я скромно засчитала его себе в список побед, хотя во второй раз у меня ничего не получилось. Дядька-король с драконом, наверное, до сих пор смеются надо мной. Ну и пусть. Зато сову увидела.

Пока я баловалась колдовством, Арсений полностью погрузился в занятия. Все было бы хорошо, если бы не одно «но». От знаний, которые ему давала бабка, у Арсения временами случались провалы в памяти. Причем проваливался он в память чужую. И не всегда успевал сообразить, кто он и где находится. Поэтому, когда он снова начал ходить в школу, все пошло наперекосяк.

Урок. Мы сидим и что-то переписываем в тетрадки с доски. Тишину взрывает внезапный монолог Арсения:

– Значит, мусор, говоришь… А «мусор», между прочим, вовсе не от слова «мусор» произошло. А от аббревиатуры дореволюционной – московский уголовный сыск. То есть – МУС, твою мать!

Скромная, но строгая учительница истории замерла у доски с поднятой указкой и боялась шевельнуться от пережитого ужаса. Она не привыкла, чтобы ее перебивали во время урока. И совсем уж не ожидала хулиганства от такого милого мальчика, как Арсений.

Пока класс безмолвствовал в шоке, я конспектировала.

– Урою. Сука! – выкрикнул Арсений и резко вскочил со стула.

Борька и Вовка повисли у него на плечах, усаживая на место. Возникшую тишину нарушил робкий очень одинокий смешок. Учительница выставила указку как рапиру, словно собралась фехтовать, защищая свою жизнь.

– Вы что? – обиженно спрашивал Арсений, вырываясь.

– Он уже тут. С нами. Вы не волнуйтесь, продолжайте, – громко сказала я, уводя Арсения вон из класса.

– Какое несчастье, – послышалось нам вслед.

Просто чудо, что никому в голову не пришло вызвать машину скорой помощи.

Школьная тишина пахла пылью. Линялый паркет в коридоре сменился новым линолеумом расцветки под паркет. Перед входом в мужской туалет торчал обрубок трубы. Недавно на нем красовался умывальник. Сперли, что ли?

– Я опять что-то вытворил? – Арсений вышел из туалета с мокрым лицом и воспаленными глазами.

– Как всегда. Но в прошлый раз было веселее, – успокоила я его.

– Да уж. Так весело – обхохочешься.

В прошлый раз, то есть только вчера, Арсений спел нам пару куплетов про «Единую Россию». После которых физик чуть не забил себя насмерть классным журналом. И я даже знаю, отчего, – он пару раз проговорился, что скоро мы будем жить как при коммунистах, только хуже. Поскольку власть будет в цепких единоросских руках. И тогда нам всем мало не покажется. По всей вероятности, физик загодя опасался всякого антиединоросского мышления. И частушки Арсения показались ему опасными.

До конца урока оставалось несколько тихих минут. Скоро тишина рухнет от хорового вопля.

– Я не болен.

– Я знаю, – подтвердила я.

– Я не псих!

– Да знаю я! Что ты мне объясняешь? И так все понятно. Это пройдет.

– Бабка тоже так говорит. Но она много чего говорит, например, что возраст у меня не тот. Лет до пяти все ее мудрости я бы нормально принимал. Или после двадцати.

– А сейчас у тебя энергетика не та, – умным голосом продолжила я.

– Типа того. В общем, фигово мне. Она словно опыты надо мной проводит. И толком ничего не объясняет. Говорит, постепенно сам поймешь. А я ничего не понимаю. Только крышу сносит. Напрочь.

Историчка подошла к нам после урока и была испуганно-ласкова.

– Это у тебя после нервного срыва, – туманно разъяснила она Арсению. – Защитная реакция психики.

– У меня тоже нервный срыв, – внезапно возник Борька. – У меня мать снова беременная.

– Какой ужас! – нечаянно испугалась историчка.

– А то. Нищие плодятся как кролики. А я нищим быть не хочу и не буду. Хватит. У ребят машины, девчонки красивые, в сауну ходят.

Арсения заклинило окончательно. В чем крутизна помыва в бане, ему было невдомек.

– Машина – это хорошо. Только ведь нам права пока не положены.

– Вот подожди немного, сам увидишь, скоро и на моей улице пень гореть будет. Куплю крутую тачку, покатаемся.

Вероятно, дальше этого «покатаемся» воображение Борьки не работало, но обещание звучало весьма оптимистично и радужно.

– Тебя домой проводить? – Мое предложение было гордо отвергнуто.

Возвращаясь домой, Арсений старательно был «в себе», чтобы не влипнуть в неприятности. Он удерживал сознание в равновесии, разговаривая сам с собой.

– Это я. Меня зовут Арсений. Я иду по асфальту. Левой-правой. Сейчас мне нужно перейти дорогу на зеленый свет светофора.

У остановки он столкнулся с местным дурачком. К которому все привыкли и даже почти не обижали. Дурачок свихнулся давно. По причине необладания мобильным телефоном. Он его захотел давно – когда их почти ни у кого не было. Сошел с ума. Соорудил муляж вожделенного чуда из коробки из-под цветных карандашей. На которую приклеил бумажку с нарисованными экраном и кнопками. А торчащий черный карандаш должен был изображать антенну. Попадая в поле зрения публики, псих с таинственным видом доставал сооружение и внятно бубнил начальственным голосом: «Да», «Нет», «Забей им стрелку».

Прохожие сочувственно крутили пальцем у виска и даже пытались дать придурку поесть. Тот гордо сообщал в коробку:

– За базаром следи, отморозок! Ко мне тут братва подвалила. Потом перезвоню. – Хватал еду и жадно запихивал себе в рот обеими руками.

Арсений вдруг словно прозрел. Достал свой мобильник, вынул симку и протянул дурачку.

Я в этот момент за углом дома пряталась и все видела. Псих уставился на подарок боязливо.

– Бери. Дарю, – выпалил Арсений.

– Бееее, – внятно проблеял псих.

– Пойдем. Я тебя подключу, – осторожно предложил Арсений и махнул рукой в сторону, показывая, куда они сейчас направятся.

Не раздумывая, псих без предупреждения укусил Арсения за руку. Они взвыли оба. Пришлось вмешиваться. Подбежав, я завизжала во весь голос. Псих от удивления раскрыл пасть. Освобожденный Арсений утирал слезы, катившиеся градом.

– Вот идиот! Больно же!

– Новости, – тихо сообщил псих. – Россия напала на Норвегию. Атаковала Финляндию. Бей америкосов! Россия – вперед!

Мы сделали ноги, пока он не одумался и не пошел войной на нас. В аптеке купили йод, и я намазала укушенную руку.

– Больно?

– А ты как думаешь? – прошипел Арсений. – Вот и делай после этого добро людям.

– Дурак ты. Ему не мобилка нужна. Ему ум нужен.

– Не дам. Мне он самому пригодится.

Так я снова напросилась в гости. Якобы отмыть руки после йода. Ни фига он не отмывался. Хороший йод у нас делают.

– А бабка до сих пор мобильником не пользуется, – вспомнил Арсений, подавая мне полотенце. – Хотя я ей его купил. И подключил. И раз сто объяснил, как он работает.

– А что она с ним делает?

– Фиг ее поймет. Мне кажется, она до сих пор в нем ни бе ни ме. Но с собой таскает постоянно. Знать бы зачем.

– Так спроси.

– Говорит: «Это наше все». И что потом я ей спасибо скажу. И еще она теперь постоянно на смерть свою намекает.

Я расстроилась. Только все закрутилось почти как надо, а она – помирать! Моя мечта перенять чего-нибудь у обученного Арсения накрывалась медным тазом. На данном этапе он мог только выходить из себя, а это я и без него умею.

– А когда она помрет?

Арсений напряг память, проверил – его ли она. И начал вспоминать. Последний разговор на тему умирания был странным. Бабка ходила по дому и мычала. Вероятно, так ей было проще мыслить. Но Арсению это коровье пение изрядно поднадоело. Он даже музыку погромче включил.

– Громкость убавь! Тут человек помирать собрался. А ты шарманку свою гоняешь, – потребовала бабка. – Не мешай думать – у меня самое главное дело не закончено. Эх, так я и не додумалась, как оно устроено…

Она придирчиво рассматривала внука, явно не доверяя его умственным способностям.

– А когда «туда»? – ужасаясь своему вопросу, пробормотал Арсений.

– Щас посчитаю.

Бабка заглянула в календарь и поморщилась.

– На утку – раз, на того проклятого мальчишку – два…

– Какая утка? – окончательно растерялся Арсений.

– Не мешай. Я вычитаю.

Поняв, что говорила вслух, бабка сжалилась и решила немного прояснить свои слова:

– Положенную дату я знаю. Осталось вычесть те дни, которые я отдала.

– А утка при чем?

– При том. Я тогда на реке была. А там придурки утку камнями убивали. Она того, чуть не окочурилась. Оглушили ее. Голова в воде, и плывет кверху гузкой. Вот я и подарила ей день, чтобы оклематься успела. Если бы они над ней так не ржали, нипочем бы не подарила. Дело не в этом. Черт! Ты меня снова со счета сбил. Год – две тысячи девятый. Лето. Ближе к середине.

Услышав от Арсения новости, я сразу решила, что бабка не врет. И вместо того, чтобы соболезновать, судорожно начала выспрашивать про его новые достижения.

– Отвянь, а? Я скоро совсем один останусь, а ты со своим шкурным интересом.

– Ну, не так и скоро. Мы уже школу закончим…

– Утешила. Ты думаешь, одному легко?

– Ты у Борьки спроси, – съехидничала я. – Он уже озверел. У него даже своей кровати нет – на полу спит. А через него братишки-сестренки ползают и гадят ему прямо в рот. Можешь смело его забирать к себе. Он только обрадуется.

Арсений осмыслил мое предложение. Поначалу оно показалось ему не лишенным привлекательности, но потом он передумал.

– Я от него озверею. Он в последнее время на деньгах помешался. Постоянно пытается подзаработать. Нет. Я с ним жить не смогу. Суетливый он.

Вспомнив, о чем мы говорим, я расстроилась по-настоящему. Мне не хотелось, чтобы бабка умирала. Она была «своя». Странно это – родители Арсения были хорошие люди, но чужие. А бабка – своя. И я не представляла, как это – если ее вдруг не станет. В носу защипало, сейчас плакать начну.

– А у меня теперь получается людей «видеть», – похвастался Арсений.

– Это как?

– Пока только боковым зрением. Я зрение две недели тренировал. Ничего сложного. Нужно как можно дольше смотреть в одну точку не моргая. Пять тренировок днем. Одна ночью. Глаза устают жутко, даже сосуды в белке лопаются. Но оно того стоит. Когда первый раз понял, что мы можем видеть иначе, знаешь как обрадовался? Это что-то невообразимое!

Удивил корову батоном! Я давно с этим приемом разобралась, но зачем об этом знать Арсению? Если промолчу – узнаю, к чему привели его тренировки.

– Сначала на предметах зрение настраивал. Потом на своем отражении в зеркале.

– И кого ты там увидел? – не удержалась я от вопроса.

Знакомые тренировки – я тоже через это прошла. Таращилась в зеркало по особой методике, пока не смогла поглядеть на себя в прошлых жизнях. Врать не стану – ожидала увидеть красивых теток разных эпох, но вместо них мне достался старый индеец, кошмарный негр и красномордый жиртрест. Разброс дичайший.

– Не скажу. Никому не скажу. Даже тебе. – Арсений покраснел.

– Ага! Ты в прошлой жизни неоднократно был теткой, – уличила я его. – А сколько всего раз ты был?

Удивительное дело – он признался. Три раза, как и я.

– Колдуны были?

– А фиг их знает. Ты вот, например, можешь по древней старухе-китайке определить, ведьма она или нет?

– Не могу. Ладно, не злись, рассказывай дальше. Мне так интересно!

Сообразив, что я понимаю, о чем он говорит, Арсений стал откровеннее:

– В общем, после проверки бабка позволила мне смотреть на незнакомых людей. Они такие разные оказались. Настолько разные, что некоторые даже вовсе не люди.

– И как такое возможно? – Мой испуг был волне понятен.

– Тут все возможно. Тут тебе не там. Народу много развелось, вот на всех и не хватает, – Арсений явно цитировал слова бабки.

По моему разумению, она имела в виду душу, которая почему-то досталось не всем.

У меня тоже на этот счет были некоторые соображения. Мы обсудили проблему и пришли к выводу, что так оно и есть. Полноценной порции души на каждого явно не хватало из-за перенаселения.

– Это голимая физика! – утверждал Арсений. – Все просто! Душа ниоткуда взяться не может. А ее источник ограничен. Как ведро с водой. На каждого новорожденного берем по ложечке. А когда кто помер – возвращаем обратно.

– А перемешивать нужно?

– Непременно! Ты слушай сюда – людей становится больше, значит, на всех ведра не хватит.

– Круто ты завернул! – восхитилась я. – Образно.

Мне виделась темная тесная кухня с прогнившим полом, на котором стояло огромное эмалированное ведро. Белое. С деревянной ручкой. И эмаль обколота у самого дна. А рядом топорной работы табурет. На нем бабка, только незнакомая, с длинными седыми космами. А в руках у нее – черпак. И вот она кряхтит, скрипит табуретом, а рукой своей костлявой зачерпывает светящееся нечто. И в темноте кухни возникают прямо в воздухе светящиеся шары. Небольшие. Разные. А потом они мечутся по кухне недолго и вылетают в приоткрытую дверь. В кромешную тьму. А в окно возвращаются тусклыми, кривыми, и бабка ловит их черпаком и обратно в ведро закидывает.

– Если душа как ангел, то ее нужно мыть после употребления, – мое заявление Арсению не понравилось, да и мне тоже.

– Вывод: когда людей снова станет мало – у всех будет полноценная душа, – подумав, решил Арсений.