Текст книги "Драма лихих 90-х. Книга 2. 90-е годы"

Между «сделками» на работе читаю книгу Игоря Волгина «Родиться в России – жизнь Достоевского в документах». Ну, а наша «Терра» в «Терре» буксует, хотят купить за гроши, Витя лезет на стенку, радио распевают: «Хочу все сразу, хочу все сразу! Сразу, сразу – и сейчас!..» В «Век» отвез интервью с Даховым, которому дал броский заголовок «Потребительская кооперация в эпоху упадка Римской империи» (Дахов упал от заголовка в обморок). С Костянского переулка на Солянку, к Асаулову (баллада о продаже спирта). Домой вернулся без ног…

29-го помчался в Домжур на пресс-конференцию. Участвовали Янов, Явлинский, Ольшанский из «России», Аметистов, член конституционного суда. Больше других мне понравился Явлинский – лукавый, умный, неординарный. Он в пух и прах разбил нынешний политический и экономический курс и его тут же обвинили в релятивизме и детерминизме, на что он ответил: «Жизнь – это смесь релятивизма и детерминизма». Стотысячное определение жизни. Шекспировское жизнь – это театр. «Жизнь есть сон, снящийся Богу» (Борхес). «Жизнь идет по кругу все ближе к горлу» (Лец) и т. д.

Лидия Николаевна пригласила Ще к себе в гости, и это были три часа сплошной эксцентрики: «Мужчины – все идиоты, и Янов первый…», собственная дочь – «проститутка», о себе, что она – «гневливая». И обо мне: «Юрий Николаевич – очень интеллигентный человек, но таким быть нельзя. Должность, на которой он будет, требует хваткости и нахрапистости». И высказала предположение, что Янов введет меня в высокую политику…

Реплика вдогонку спустя почти 19 лет: слава Богу, что в «высокую политику» не попал. Это точно не мое (10 февраля 2011).

7 июня

«Панорама» отказалась от календаря «От Рюрика до Ельцина»: боятся книга не пойдет, а убытки им не нужны. Книгу самого Виктора Астафьева рассыпали в наборе по той же причине: из-за боязни, что будет плохо продаваться. В «Веке» ведут утомительные переговоры. Збарский предложил «Персонажи века», надо будет сделать первый вариант.

Цены продолжают расти. Ще была свидетельница, как покупательница возмущалась белым батоном, который стоит ныне 12 рублей, а не так давно стоил 25 копеек. Она кричала на продавца: «Изверг!» А он добродушно так ей ответил: «Жопа!»

Жванецкий: «Никто не знает, что с нами будет. Это и есть самое интересное». По делам ездил в «Мегаполиис-экспресс», удивила надпись на двери кабинета замглавного Льва Кулакова: «Новое поколение выбирает пепси, а не Бердяева». Костюков предложил сделать полосу хроники диссидентства. Интересно. Надо попробовать… Буквально вырвал деньги за пресс-секретарство и на радостях купил сборничек песен Петра Лещенко – Татьяна, Марусечка, Марфуша, которая хочет замуж и т. д.

 
Все, что пелось, все, что млелось,
Все давным-давно истлело,
Только ты, моя гитара,
Прежним звоном хороша.
 

Песенка-фокстрот, слова и музыка Покрасса. Но можно слова и переиначить: «Только ты, моя машинка, прежним стуком хороша!..»

6-го присутствовал на встрече-диалоге Янова с генералом армии Лобовым (короткое время возглавлял Генштаб). Лобов весь в замшелых стереотипах: кругом враги, родине угрожают и т. д. А тем временем на телеэкране возникают то Василий Белов, то Юрий Власов… Ки пят политические страсти. Хотят свалить Ельцина. Стреляют в Дубоссарах и Нагорном Карабахе. Льется кровь. Тошнит от теленовостей. А яновская Лидия Николаевна все приговаривает: файн… «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо».

10 июня

Работа меня достала и, посоветовавшись с Ще, решил подать заявление об уходе и перейти на вольные хлеба, имея в виду «Науку и жизнь», Янова и все прочее. Фомин весь в удивлении:

– Куда уходишь?

– В неправительственный совет взаимодействия.

– А мне нельзя ли туда перейти?

– Посмотрим.

– Должность, оклад, – что предложили?

– Уточняется… Возможны выезды за рубеж, – нес я вдохновенно, как Остап Бендер о проекте Нью-Васюков. Фомин сразу заскучал, потускнел, увял, – его обходят, какой ужас… Хотел с ним на прощанье поругаться, отлить все обиды в крепких выражениях, но раздумал. И вместо пушечного удара по центру ворот нанес тихенький удар щечкой в самый уголок. Удар-реванш…

Итак, прощание с государственной службой. Вольный полет. Свободный художник. Полный импровиз. Немного, конечно, страшно, но и увлекательно, что будет, как получится…

Прощай, работа-ложь (выражение из «Независимой газеты»). «НГ» отмечает, что современное российское общество разделилось на тех, кто пытается жить, и тех, кто ждет, когда все это кончится… Нет, будем жить. Будем печататься. Предлагать. Биться. Иного не дано.

7-го принимали у себя гостей: Александра Львовича и Лидию Николаевну. Пришлось сооружать обед. Говорили об Америке, России, о шохинском фонде, об их приезде в октябре, о моих перспективах и т. д. И все хорошо, но при этом нас подвергли активной никотиновой атаке. Они ушли, а у меня пропал голос.

8-го встречался с яновским переводчиком, получил посреднические деньги и попросил как сувенир один американский доллар (первый доллар в моей жизни). Янов передал мне свои последующие диалоги для литературной обработки и засобирался обратно в Штаты.

17 июня

В Швеции открылся чемпионат Европы по футболу, а у нас, в Останкино, свой чемпионат с митингами и пикетами, и призывами идти на штурм. Перекошенные лица люмпенов, красные флаги, крики «Долой телевидение!», «Давай русское ТВ!». Власть не реагирует. Ельцин в Америке, в Москве заседает русский собор с Распутиным и генералом КГБ Стерлиговым. Новое ГКЧП?.. А я продолжаю долбить календарь Российской истории и параллельно делаю другие материалы, среди них явно для меня чужого издания, как «Щит и меч». Глядя на меня, Ще установила диагноз: «Ты оглушаешь себя работой…» Но лучше работать, чем митинговать…

16-го ездил на Каляевскую в издательство «Физкультура и спорт». Разговор с генеральным директором Валерием Львовичем (сплошные Львовичи) Штейнбахом, предложил Российский календарь. «Сколько вы хотите?» – спросил Штейнбах. Я замялся и назвал сумму: 3 тысячи за лист. Он: «Нормально». И сказал, что будут просчитывать, принесет ли им книга прибыль… Как раз у Аксенова в интервью вычитал: «Американские издатели относятся к своему делу со звериной серьезностью. Их волнует лишь одно: сколько экземпляров им удастся продать…».

22 июня

Я – свободный человек, но покоя нет. В Москве подняли голову «красно-коричневые», открыто призывают к свержению «оккупационного правительства» Ельцина. Самого Ельцина называют на еврейский манер Беней Эльцином. Раскаленная кухня политических страстей. «Добро должно быть с кулаками» – как кто-то сказал. Демократия должна себя защищать. А власть колеблется…

26 июня

Поездки-походы – в «Московские новости», в «Литературную газету», пристраиваю яновские диалоги, а заодно пытаюсь «впендюрить» (выражение Витеньки) что-то свое. В «Веке» узнал, что Збарский перебрался в «Огонек», его идея о «Персонах века», соответственно, рухнула. В «ЛГ» ходил от Соломонова к Кривицкому, от него к Радзишевскому и далее. В «Науку» отдал август, там ситуация аховая: ни гонорара, ни з/п сотрудникам. Сидят и едят в редакции консервы… Еще побывал по яновским делам в институте Азии и Африки, в журнале «Магистериум», они издают какой-то альбом об СССР, как о погибшей цивилизации (на американские деньги). Слово за слово, и редактор Аркадий Ковельман предложил мне на основе яновских диалогов сделать на один лист (24 стр.) обзор оппозиционных сил в России. Я согласился…

26-го еще событие: приватизировали квартиру. В книжном купил «Исторические портреты» Ключевского (8.15) – это стоимость 200 грамм огурцов. И это сразило меня наповал. Женя Криницкий в отчаянье кричал: «Я не вижу для себя никаких перспектив… абсолютный тупик… темнота… придется подыхать в нищете…». И это говорит квалифицированный латиноамериканист. Его знания ныне никому не нужны. А мне вот удается крутиться…

1 июля

С сегодняшнего дня де-юре (а де-факто раньше) я – безработный пенсионер. В воскресенье 28-го ходили в пушкинский музей на выставку «Неизвестный Шагал». Как пенсионеру – рубль вход (а так – 3). Заглянули в зал импрессионистов: Ренуар, Коро, Гоген… Пир для глаза.

Ремарка спустя годы. Тогда мне в голову не могла придти мысль писать о знаменитых художниках. А вот заматерев на пенсии, написал две книги по живописи: «Улыбка Джоконды» и «За кулисами шедевров» и много разных очерков-эссе о художниках: Шагал, Ренуар, Врубель, Тышлер, Филонов и т. д. (11 февраля 2011).

Сидим с Ще дома. Делаю календарь, читаю газеты, книги (последнее приобретение: «Русская старина» и Дневник Суворина). На работу не ходим и подчас трудно понять, что это: то ли отпуск, то ли опять нерабочий день, суббота.

Ковельман «передал» меня Инге Розовской (первой жене Марка Розовского), и я ходил к ней в журнал «Знание – сила». Она показала план «Магистериума», среди авторов: Бжезинский, Рейган, Айтматов, Янов, Адамович, Примаков, Петрушевская и др. И я туда попал: «Коллективный портрет оппозиции в российском интерьере» (Шиманов, Скурлатов, Косолапов, Зюганов и т. д.). Пока печатаю… Показал Розовской «Науку и жизнь», она в восторге: «Вот бы нам!..» Но они, как и «Наука», идут на дно… И вообще, кое-кто предрекает гражданскую войну в стране. Обнищавшие массы – это легковоспламеняющаяся горючая смесь. О, господи, будь что будет! Я – фаталист…

5 июля

Не квартира, а Смольный времен октябрьского переворота. Сплошные звонки: «Щит и меч», «Наука и жизнь», «ЛГ», «Век», издательства… Так и хочется повторить Володю Вишневского: «Ну, ладно, хватит, мне пора в объятия…».

Вчера допечатал оппозицию – 26 машинописных страниц. Не хухры-мухры. В итоге 17 оппозиционеров: там и Жириновский, и Ампилов, и Дмитрий Васильев (руководитель «Памяти», скорбящих мужиков, как я определил), Макашов, Шафаревич, Кургинян, Нина Андреева и прочие красавцы.

Любопытно, как меня оценивают соседи. Нижняя Валя: «Твой-то работящий…» (наверное, определяет по стуку машинки с верхнего этажа). Ира Калинина заявила Ще: «Ну, твой как пчелка работает…».

С Ще перестали слушать «Маяк», перешли на «Эхо Москвы»: там в волю резвятся мальчики: «Учидзе, учидзе и учидзе, – как сказал Иосиф Виссарионович Ленин…», «Там, где кончается наше СССР и начинается заграничное ВДНХ…», «Мы живем в ССО – в Советских Социалистических Останках…» и т. д. Когда я работал на радио, тогда за любую ошибку выгоняли с работы без промедления. А тут ребята лепят, что хотят, купаются во вседозволенности, – завидуешь им. Мне в «Науке и жизни» строгая Елена Васильевна не позволяет расковаться полностью, немного, но цензурирует…

 
Да, я бедовая девчонка
И от меня ты не уйдешь.
На мне короткая юбчонка,
А на груди сияет брошь, —
 

как поется в одном модном шлягере.

За окном мрачно, +16, предгрозье, в атмосфере разлито электричество и ломит голову.

11 июля

Да, накушался. Устал. Все болит. Но пока живу. Идет, как кто-то сказал, ненормальная нормальная жизнь. Заходил в «Знание», там вместо 500 человек, осталось 100. Календарь-93, кажется, выйдет. Из моих юбилейных очерков осталось только 8 (Маркса и Маяковского выбросили). Продолжаю шустрить: издательства «Столица» «Россия», газеты «Криминальная хроника», «Частная жизнь». В «Частной» говорил с замглавного редактора Натальей Татариновой, с прожженной, прокуренной и порочной (как и ее издание). Я ей предложил материал о Блоке. Она посмотрела и сказала, что не хватает желтизны, нужны пикантные факты из личной жизни поэта. Переделал, добавил, отвез. Говорит: «Это очень интеллигентно. Надо круче и жестче». Н-да… Идут сплошные срывы: слетела моя набранная колонка в «Веке», не пошли календарные подборки в «Столице» и «России», даже мой меч не пробил чужой щит в «Щите и мече». Сплошные отлупы, как сказал бы дед Щукарь. Отвергнутый «Панорамой», Российский календарь заявлен сразу в три издательства: ФИС, «Столицу» и в «Россию».

В промежутках беготни читаю. Натолкнулся на упоминание о том, что отец Чехова вел дневник. В отличие от меня, он не писал о хождениях по издательствам и редакциям, в основном о природе, о дожде, о навозе, о том, что «пиона расцвела».

Да, читать приходится много. И не только, а еще все рассортировывать, что оставить, что выбросить, что разложить по досье. Кропотливая работа, но что делать – это ведь кормит.

19 июля

Обменялись письмами с Яновым. Он: «…И трех недель не прошло после нашего отъезда, как мы в очередной раз почувствовали себя отрезанными от России наглухо. Никто не звонит, не пишет, не приезжает. Из местных газет решительно ничего понять невозможно… Вы – наша опора в Москве. Крепитесь…».

Прямо по Остапу Бендеру: крепитесь – Америка вам поможет. В ответном письме я изложил Янову последние события: «Вас не было всего месяц, а кажется, что произошло столько событий, что в другие времена хватило бы на многие годы. Истеричны люди, газеты, телевидение. Как заметил писатель Гордин: «Аполикапсис – вообще увлекательный сюжет». Вот так мы и живем…».

Встречался с Черняком. Приехал из Цюриха, где Шиловский снимал фрагменты фильма по витиному сценарию, и Витя упоенно рассказывал о Швейцарии: «Ну, запредельно!..» Пили «Наполеон» из маленьких серебряных стопочек, говорили о судьбе нашей рукописи «Терра детектива», и у Черняка идея (вроде какой-то банкир дает деньги) организовать собственное издательство «Детективленд» и издавать свои книги. Витя мечтает, я слабо верю… В «Частную жизнь», помимо Блока, закинул еще Дастина Хоффмана, но опять нет уверенности, что материалы будут напечатаны. Рыбная ловля без улова… По моим заданиям разъезжает Ще, и я ее называю теперь так: пресс-секретарь пресс-секретаря. Ездит с удовольствием, а потом с удовольствием возвращается домой, «от скверны общественного пространства» (как выразился М. Эпштейн).

25 июля

В «Независимой газете» вычитал о парижском издательстве «Робер Лаффон» и тут же вышел на его представителя в Москве – Сергея Костина. Я ему предложил «Терру детектива» и еще кое-что, он заинтересовался. Встреча проходила в его машине на Песчаной площади, – уже само по себе детектив. Костин сказал, что будет изучать мои предложения и консультироваться с Парижем. Еще один бриллиантовый дым?..

По телефону общался с Матвеем Гонопольским: предложил ему читать «Терру» в его программе по Эхо «Наши пошли!..» Он заинтересовался и сказал, что заносит меня в свой гроссбух, где список интересных людей и идей. Не знаю, что из всего этого получится, но интерес «Робер Лаффона» и лучшего телерепортера страны Матвея – это кое-что значит и, как говорил Борис Давидовский, «маненечко приятно».

Ще по моему заданию встречалась с одной дамой, и та ей сказала: «Как вам это удается? Сохранить чертиков в глазах? Вы, наверное, очень обеспеченная женщина?..». Ще очень хохотала по этому поводу. До обеспеченности ой как далеко, а вот есть цель и энергия для ее достижения, отсюда и чертики.

В биографическом словаре Брокгауза и Ефрона натолкнулся на фамилию Беза (именно Безой меня звали в школе). Теодорус Беза – женевский реформатор (1519–1605). Происходил из бургунского дворянского рода. Жил в Париже, потом переехал в Женеву, после смерти Кальвина был председателем женевской консистории. И там же в словаре – Безеке, немецкий орнитолог; Безелер – немецкий политический деятель (XIX век), еще один Безелер – немецкий юрист. Степан Безу – один из выдающихся французских математиков (1790–1783).

Возможно, фамилия Безелянские идет от французов? Просто позднее была искажена?..

Анисиму Гиммерверту на 60 лет написал строки:

 
Шестьдесят – не возраст, дорогой!
Можно даже так сказать: начало.
Главное, при трудностях не ной.
Главное, чтоб ДЕЛО увлекало!
 

1 августа

Ще – 52, но выглядит значительно моложе. А мне… ужасно сказать сколько. Одно спасает: стареем вместе. В страшном замоте от Российского календаря пытался сочинять стихи:

 
Вчера, сегодня, как и встарь,
Люблю тебя, мой секретарь.
Ценю твой ум и красоту,
В движеньях строгих лепоту.
Мой пресс, мой милый секретарь,
Ты царственен, как государь.
Я поклоняюсь и люблю
И этот стих тебе пошлю.
Хоть до Парижа тыща лье,
Но нас домчит туда досье.
Судьба растопит свой к нам лед
И, наконец, нам повезет!
 

На день рождения Ще: стихи, три бело-кремовый розы, американская зубочистка, шоколадка «Марс», купленная в красивом коммерческом магазине и астраханский арбуз. И главное: первая публикация в «Вечернем клубе» – в газете для интеллигенции – «Сдувая пыль с календаря» (даты с 31 июля по 6 августа) с фотографией мужа.

Все, конечно, хорошо, но я сразу веду много дел, и это аукается слабостью и головной болью. Ще меня ругает: «Ты загнал себя… мне не нужны посмертные издания… молю Бога, чтобы издательство отказалось от Российского календаря…» Я слушал, кивал и соглашался, а потом снова садился за работу: такая моя планида – вкалывать. Смешно вспоминать, как в каком пятом классе учительница жаловалась маме: «Такой способный мальчик, но очень ленивый».

27-го, в понедельник, рванул на Пушкинскую, 22, в редакцию «Вечернего клуба». Зам Табашников отвел меня к первому заму главного – к Михайлову Николаю Николаевичу. Я показал ему вариант календаря, сделанного для «Века». Михайлов: «Интересно! берем! давайте сразу сфотографируем вас!.».. И вот 1-го уже вышла газета с фото, без всяких проволочек и согласований. Пришел – и напечатали. Если бы так было всегда… В «Вечернем клубе» встретил Наташу Зимянину, она там, в других местах с партийной звучной фамилией печатать отказываются

28-го активно печатал в страшную духоту и грохот на улице. В дополнение с шумом летают вертолеты и садятся на Ходынском поле. А еще верхняя соседка Света все время кричит на весь двор: «Маша, не трогай!» и «Вася, не ходи!» И ее крик пронзает двор, как иглой. И в этом грохоте-крике надо печатать, надо соображать. Не случайно в какой-то день хотел помыться, чтобы придти в себя, и вместо ванны с чистыми трусами и с полотенцем отправился на балкон, – хорошо что во время остановился. Ну, просто чумовой!..

Ездил в ФИС. Календарь берут, надо привести половину рукописи и подпишут договор. Параллельно ездил на улицу Демьяна Бедного в издательство «Космополис» – они издают календари, там работает целая бригада плюс компьютеры, а я один – не составитель, а скорее толкователь и преобразователь календарных дат, толмач и комментатор. И мои тексты не сухие, а почти художественные…

Итак, сегодня вышел мой календарный отрывок в «Вечернем клубе» на третьей полосе рядом с Юрием Нагибиным и материалом об Аграновским – хорошая компания. Все хорошо, но в этом же номере печальная весть: умер Юрий Карабчиевский. Очень жалко. Вот так в жизни и бывает: к радости подмешивается печаль…

9 августа

Сегодня можно дышать, а так «всю дорогу» под 30 градусов, жара, пекло, духотище и вот в такую погоду надо сидеть и изнывать за машинкой. Трава вся выжжена, листочки на деревьях сморщенные и коричневатые, а дождя все нет и нет. Мы с Ще жаждем дождя и осени, как благо. Но что будет осенью? «Осеннее наступление трудящихся»? Новые социальные потрясения? Переворот? Опять нагнетаются страхи. Цены все выше и выше. Как жить дальше?.. Молодая картошка по 25 ре за кг. Продают в основном азербайджанцы, русских крестьян практически нет, вытеснили с рынков. Мафия…

По «Эхо Москвы» неожиданно услышал Толю Агамирова, который, когда я работал на Радио на Пятницкой, все время приходил к нам, в бразильский отдел, и травил байки. И вот теперь он – музыкальный комментатор: «И опять Брамс! Есть у меня такое пристрастие…». И всякие вольности: «Струнники у нас на ура, духовики – это венская школа… Громадный состав медных труб – и ничего – тебя не убивает…».

Приезжал в «Вечерний клуб», сказали, что мой материал на летучке получил высокую оценку, все говорили, что пришел такой замечательный автор, удача для газеты… 8-го вышла вторая публикация. Тираж «Вечернего клуба» – 100 тыс. экз. В общественном совете газеты: Окуджава, Юрий Никулин, Борщаговский, Нагибин, Эдуард Успенский, Леонид Филатов…

14-го везу Российский календарь в ФИС. Жду француза. Денег. Жду и жду…

15 августа

Приезжал ко мне домой Костин, «француз». Внимательно изучал предложенные мной 16 тем для книг и отобрал 5 тем:

1. Условное название «славянский шарм» – о русских писателях и русских женщинах.

2. Энциклопедический краткий словарь «Россия»: события, персоналии, слова, понятия и т. д.

3. Путеводитель по Москве, связанный с пребыванием здесь французов.

4. «Москва, которая не вошла в официальные справочники»: Лубянка, Дом на набережной и т. д.

5. Шефы тайной полиции. Российские Фуше. Дзержинский, Менжинский, Ягода, Ежов, Берия и т. д.

Костин сказал, что доводит мои предложения до издателя «Робер Лаффона», они выбирают, далее договор, гонорар (от 2 до 5 тыс. долларов), ну, и прочие приятности: презентация в Париже. Тут Ще заявила: «Я хочу в Париж!..» Не знаю, не знаю, как все получится.

А 10 августа – прощальный обед у Наташи Давидовской. Обратно возвращались с двумя подаренными стульями. Везли в метро. Теперь вот сижу на борькином стуле. Жестковат, но ничего, мой разваливается совсем…

В «Частной жизни» Блок так и не вышел, но, может быть, к лучшему? В «Науку» отвез ноябрь. В «Московских ведомостях» вышел мой материал «Три дня путча в Российском календаре». Вроде бы надо радоваться, но огорчился: набрали не так, очень вбитый текст, мало воздуха… В шохинском фонде наконец-то выбил деньги.

Вечером 12-го на Белорусский вокзал, к поезду Москва-Кёльн. Трогательное и щепательное прощание с Давидовскими. Разговоры, шутки, слезы. Поезд тронулся, и Женя кричит: «Я люблю вас всех!» Наташа: «Я позвоню!» Едут в Дортмунд. Вид на жительство, а далее гражданство Германии. Наташа – молодец: увозит и спасает детей. А что делать нам? Пока мысль об эмиграции мы отвергаем.

14-го отвез половину Рюрика-Ельцина в ФИС, вторую часть (300 стр.) нужно сдать до 14 октября. Печатаю еще материалы для «Вечернего клуба», «Московских новостей», «Науки и жизни». Изя: «Это – фантастика! Я так не могу!..» А я могу: у меня нет другого выхода.

31 августа

В дичайшем замоте: «Наука и жизнь», «Вечерний клуб», «Московские ведомости», «Криминальная хроника», «Щит и меч». И надо все отпечатать, а потом отвезти. И долблю Российский календарь. Винокуров читает и сказал мне: «Не могу оторваться» – да, такого нецензурированного календаря и заполнением белых пятен еще не было. В «Клубе» говорил с Зимяниной. Она: «Я хотя и образованная, но многого не знаю, читаю вас – так интересно… как вы все это делаете?». И тут же рассказала о своих знакомых: люди толковые, способные, талантливые, а сегодня все невостребованные. Трагедия.

27-го ездил на Пятницкую на Радио. Спустя 13 лет после ухода. Просили участвовать в программе «Москва и москвичи». Платят мало, но имидж… Было приятно встретиться со старыми коллегами. Многие читают меня в разных изданиях, восхищаются. Леонард (нынешний «Банан») отметил, что я радикально изменился: блеск в глазах, быстрые движения, сразу видно, что человек на коне. Да, я на коне, а они продолжают вариться в этом пропагандистском радиокотле и без всяких проблесков свободы. Покинул радио, вышел на Соколе, какой-то самодеятельный оркестр играет старую мелодию «Веселья час и час разлуки…». И вдруг я ощутил миг счастья. Я свободен, я востребован, у меня перспективы… Конечно, миг, но этот миг меня порадовал. Прекрасно. Бесседэр, – так, кажется, на иврите.

6 сентября

«Француз» забрал мои заявки и урча укатил в Париж… Вышли две моих рецензии «Тот старый Лещенко» на телепрограмму Анисима в «Вечернем клубе» и на фильм Черняка-Шиловского «Деньги КПСС зашелестят на экране». Записывал свои первые программы на радио. Все спокойно, быстро, без ошибок. Оператор удивилась, на что я ей сказал: «Я ведь радийный человек». Когда-то в студии возил своих авторов, в том числе Льва Яшина, а теперь вот записываюсь сам. Времена меняются… А потом пошли звонки от тех, кто услышал меня по радио, почти все отметили: «Голос молодой, напористый…»

4 сентября – подписал договор в ФИСе на книгу «От Рюрика до Ельцина» и с Каляевской на Арбат, на улицу Маяковского, к знаменитой певице Алле Баяновой (она захотела, чтобы я взял у нее интервью). Потом она сказала Анисиму: «Приятный господин». Я ей сказал, что в разное время брал интервью у Жарова, Маркова, Френдлих, Волчек, на что она мне в ответ: «Я их не знаю… это ваши советские артисты…» Зато что-то мельком рассказала о Бунине и Куприне. Но знает Пугачеву: «Ах, это все юбочки, штанишки, носочки…» Сколько самой Баяновой? 78? «У меня мало времени», – сказала она.

13 сентября

Пишу дневник без всякого энтузиазма – много работы. Даже письма стучу на машинке – Янову в Нью-Йорк, Наташе – в Дортмунд. Бедный «Консул» – он совсем раздолблен и придется покупать новую машинку. Печатаю много и без всякого огня, как, наверное, говорит на сцене Ромео, в тысячный раз играя спектакль, слова любви опостылевшей Джульетте.

Ще рассказала, как на днях она стояла в очереди в магазине. Разговор шел о продуктах и ценах. Ще высказала вслух:

– Конфуций говорил, что человеку нужно всего три горсточки риса.

– И вы ему верите?! – возмутилась стоящая рядом женщина. – Небось, сам в три утробы жрет!

– Ну, Милочка!.. – только и выдохнула в ответ Ще.

От повседневных забот и тревог втравились в сериал «Богатые тоже плачут» – Вероника Кастро в роли Марианны. Муть жуткая, но почему-то засасывает.

Читатели хвалят «Вечерний клуб»: удачное сочетание серьезней информации и развлекательных материалов. После общения с «Вечерним клубом» на душе становится теплее и т. д.

Купил книгу «Быт и бытие Марины Цветаевой» – репринт с парижского издания. Загорелся идеей сделать хронику «Жизнь и смерть Марины Цветаевой». А еще бы хорошо повести рубрику «Календарь женской судьбы», скажем, в «Москвичке» и Литературный календарь в ЛГ.

Ремарка. Мечты сбываются? И в Литературке в какое-то время удалось повести литкалендарь, а женские судьбы в календарной форме отражены в книгах «В садах любви» (2002) и «Все о женщинах» (2007). Так что мечтать не вредно, даже нужно: иногда мечты сбываются… (14 февраля 2011).

20 сентября

Пролистал книгу Александра Орлова «Тайная история сталинских преступлений». Слабая. На эту тему я мог бы сделать книгу поярче. Уже поднаторел. И готов к книгам…

В «Вечернем клубе» дали шапку: «Ура, настало бабье лето, спасибо женщинам за это!». А ниже: «Как уже сообщил наш историограф Юрий Безелянский, бабье лето – с 14 по 21 сентября». Хохмачи…

Увы, накрылся журнал «Элита», куда я отнес несколько материалов: неожиданно умер главный редактор и издатель Юрий Голубев. Общался с «Москвичкой» – хочу туда всунуться… Звонил Половик, спрашивал, нет ли где злачного местечка, где можно не работать, а получать много?.. Мечтательный и ленивый хохол, но парень хороший, сколько соли съели мы с ним в СПК.

18-го с трудом въехал в 25 октября («От Рюрика до Ельцина») и споткнулся об октябрьский камень. Заломило левую часть головы. Пришлось пить папазол. Вот такого напряга Гриша и не хочет, и избегает… Костин отклонил заголовок «Поэт и муза», просил придумать новый. Стал придумывать: «Крылатый амур в снегах России», «Моя душа – твоя душа», «Солнце любви», «Странствования двух сердец» и т. д.

19-го, в субботу, пахал на асауловский новый журнал «Паспорт в новый мир». Взял интервью по телефону у президента Союза предпринимателей Павла Бунича, сделал небольшие материалы «Иностранцы в России», «Певица Алла Баянова» и «Симфония петербургских мостов» (снова почти энциклопедический разлет!).

Сегодня Витю Черняка поздравлял с 47-летием:

 
Пусть не угаснет вера,
Смотри вперед смелей —
Я верю: выйдет «Терра»
И будет все о’кей!
И будет все в алмазах
(так хочется, что жуть).
Но только все не сразу, —
Таков к успеху путь.
 

Одно, другое, третье… Идет замот-помолот. Отдыхать некогда. Читать некогда. Ничего некогда. А когда жить?!..

27 сентября

Александр Жаров писал в конце 20-х:

 
Жизнь… Ну, как это ясно и просто:
Встанешь на ноги – и в поход.
 

Увы, далеко не просто и совсем не ясно. Ныне жизнь – это рынок, рыночные, коммерческие отношения, что продать, где купить. 21-го с утра поехал на Радио, записал программы на три дня, затем на Солянку, к Асаулову, «Новый паспорт…» – журнал красочный, кооперативному журналу, бедному СПК, такое и не снилось… Приехал, передохнул и за машинку: 6,5 стр. для «Вечернего клуба», 2,5 стр. – для «Щита и меча» (подборка событий и происшествий на несчастливое 13-е число). На следующий день – «Москвичка» и «Московские ведомости». В «Вечернем клубе» попал в таинственный список лучших персон и премия – тысяча рублей одной бумажкой, – очень кстати. Цены постоянно растут: яйца – 46 ре, пачка масла 200 г – 55, докторская колбаса – 275 и т. д. Был в «Науке». Сидят и безмятежно пьют чай, а журнал гибнет. Даже авторского экземпляра не дают, пришлось купить вышедший № 7 за 25 рублей.

Что еще? Надоело быть передаточным звеном у Янова: замучили всякие звонки. Тут вот звонил Сева Абдулов, друг Высоцкого. Все это отвлекает от своих дел. Напечатал хронику Цветаевой. А Витя настаивает: хватит, мол, гнать мелочовку, надо завалить мамонта, то есть заняться книгой. Нашелся какой-то спонсор «кавказской национальности». Обещает вложить в «Терру детективу».

5 октября

Телефон раскален. Пристраивая яновские статьи, звонил Пумпянскому в «Новое время», Дедкову в бывший «Коммунист», Скарчевскому в «Столицу». А тут позвонил Эмиль и заныл, вспоминая «золотое время», как сидели за столом, ничего не делали, получали по 150 рублей, а сейчас полная безнадежность… У кого как! Я в свои 60 лет только начал жить по-настоящему: писать, печататься, крутиться, нащупывать и искать новые варианты.

Тону в бумагах и начал наводить порядок в своем кабинете, безжалостно выбрасывая лишнее, первым делом выкинул комплект «советских экранов». Порядок наведен, но на сколько его хватит?.. Ще встретила свою бывшую подчиненную Таню, она спросила:

– А где вы работаете?

– Нигде, – отвечала Ше.

– Понятно, вы же теперь обеспечены: у вас муж выступает по радио, я его слушала, и в газетах читала…

Народ свято верит, если по радио и в газетах, значит, уже миллионщик. Эх, если бы это было так!.. Пока миллионер по километражу передвижений. К примеру, день 1-го октября: Пятницкая, запись своей программы («Какой ты благородно-интеллигентный!» – сказал Левченко, оглядывая и ощупывая мой замшевый пиджак). Затем издательство «Россия, журнал «Октябрь» (яновские дела), «Криминальная хроника» на Цветном бульваре (уже мои дела) и еще за деньгами в шохинский фонд. И никакой машины – общественный транспорт!..