Текст книги "Дневники горного егеря. Дивизия «Эдельвейс» в Польской и Французской кампаниях 1939—1940 гг."

Дневники горного егеря. Дивизия «Эдельвейс» в Польской и Французской кампаниях 1939–1940 гг
Данилушкин Юрий Владимирович

[email protected]

От автора перевода

Вторая мировая война – главная трагедия XX века. Пока мы храним память о страшных событиях тех лет, о том, как начиналась величайшая бойня в истории человечества, есть шанс, что удастся избежать ее повторения в еще больших масштабах. Это особенно актуально сегодня, когда в соседнем государстве вновь поднимает голову нацизм, обильно сдабриваясь заокеанскими долларами и пропагандой.

Вашему вниманию предлагаются дневники офицера из 98-го горнострелкового полка 1-й горнострелковой дивизии. В них подробно освещены события 1939–1940 гг., – захват немецкими войсками Польши и Франции. Особенность книги – дневники никогда не издавались ни в России, ни за рубежом и не предназначались для печати. Они были написаны задолго до окончания Второй мировой войны, когда до краха гитлеровской военной машины было еще далеко. Дневники переведены абсолютно без купюр – пусть читатель поймет, какие мысли были у одного из тех, кто перешел границы Советского Союза 22 июня 1941 г. Рассказ проиллюстрирован фотографиями, большая часть которых лично снята автором, и схемами боев. Все это дополнено оригинальными наградными документами Мартина Нойнера на Железный Крест II и I классов и Пехотный Штурмовой знак, а также двумя боевыми донесениями и текстом приказа генерала горных войск Людвига Кюблера. Читатель получит возможность увидеть те события глазами их непосредственного участника – офицера элитной дивизии Вермахта. Надеемся, что книга будет интересна не только специалистам, но и всем любителям военной истории.

ВНИМАНИЕ!

Все приведенные ниже изображения и текст не несут политической или иной нагрузки, не преследуют цели пропаганды каких-либо идей и могут быть использованы ТОЛЬКО для исторического изучения. Авторы перевода не разделяют и осуждают идеи нацизма и национал-социализма.

Все права защищены. Любое использование материала данной книги полностью или частично без разрешения правообладателя запрещается.

____________________

АВТОР ПЕРЕВОДА ВЫРАЖАЕТ

ОГРОМНУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ ЗА ПОМОЩЬ

В ПОДГОТОВКЕ ИЗДАНИЯ

Konrad Riehl (Германия) – за перевод рукописного текста в печатный.

Валентину Воронову (Россия) – за помощь в переводе на русский язык.

Владимиру Шилову (Россия) – за помощь в издании книги.

Денису Васильеву (Россия) (коллектив Tall Brothers) – за помощь в реализации проекта и поддержку.

Вместо предисловия

(немного об авторе дневника)

Мартин Нойнер был родом из Партенкирхена (прим.: после 1935 г. – Гармиш-Партенкирхен), Бавария. Как каждый немецкий юноша тех лет, перед поступлением на военную службу он прошел шестимесячную трудовую повинность в рядах Имперской службы труда (прим.: Reichsarbeitsdienst, RAD).

Фото Мартина Нойнера во время службы в RAD

Пройдя специальную подготовку на лейтенанта горнострелковых войск, с 1 сентября 1938 г. Нойнер был зачислен в состав 98-го горнострелкового полка 1-й горнострелковой дивизии.

Горные стрелки были легкой пехотой, подготовленной для ведения боевых действий в горах, на пересеченной местности, а также в высокогорье. Такой тип ландшафта предполагал невозможность использования тяжелого вооружения: крупнокалиберной артиллерии, танков, бронеавтомобилей и САУ. Горнострелковые дивизии в большинстве случаев располагали лишь специальными горными орудиями, которые было возможно перевозить в разобранном виде на вьючных животных. К физическому состоянию горных стрелков предъявлялись повышенные требования, порою довольно жесткие. Дело ведь в том, что горным стрелкам приходилось не только носить на себе все свои вещи (которые пехотинцы сдавали в обоз) и оружие, но и при этом еще передвигаться по пересеченной местности, преодолевать горные массивы и фактически заниматься альпинизмом. Горные стрелки отличались высоким боевым духом и ревностно блюли честь мундира и своего подразделения. Солдаты боготворили своих командиров.

Первые отряды горных стрелков были сформированы в 1915 г., в разгар Первой мировой войны, на территории Баварии. В них принимали лишь опытных солдат, уроженцев земель Бавария и Вюртемберг. После Первой мировой войны в рядах Рейхсвера оставалось небольшое количество горных стрелков, которые в 1935 г. стали костяком вновь сформированной горнострелковой бригады. Ею командовал полковник Людвиг Кюблер (*см п. 1 в биографическом указателе). В состав бригады вошли 99-й и 100-й горнострелковые полки, сформированные 15 октября 1935 г. 6 октября 1936 г. был сформирован и вошел в ее состав 79-й горный артиллерийский полк. 12 октября 1938 г. был сформирован 98-й горнострелковый полк из I батальона 99-го полка и II батальона 100-го полка. 9 апреля 1938 г. горнострелковая бригада была переформирована в 1-ю горнострелковую дивизию. Дивизия относилась к VII Военному округу. Она комплектовалась коренными жителями горных районов Южной Германии, Баварии и Австрии. Ее солдаты были обучены всем видам боевых действий в горах: скрытно передвигаться, преодолевая все формы горного рельефа, выбирать позицию для наблюдения, для огневых точек, для засады и нападения, для обороны. Экипировка и спецснаряжение соответствовали наилучшим образцам своего времени. Все вооружение, боекомплект, провиант были приспособлены для вьючной транспортировки.

Все виды стрелкового вооружения были предельно облегчены, при сохранении стандартных калибров. Прицелы оружия были рассчитаны с учетом угла возвышения вплоть до ведения огня вертикально вверх или вертикально вниз. Офицерский состав был обеспечен картами местности всего театра военных действий, и многие из офицерского состава имели личный опыт боевых действий. Дивизия имела хорошо налаженную радиосвязь. В любую минуту командование обладало информацией о местонахождении, характере боевой обстановки каждого взвода отдельной артиллерийской или минометной батареи. Одним из младших офицеров дивизии был лейтенант Мартин Нойнер, на момент начала повествования служивший в 12-й роте 3-го батальона 98-го горнострелкового полка.

Лейтенант Мартин Нойнер, фото 1940 г.

I Часть

Мой боевой дневник с 25 августа по 1 ноября 1939 г.

Лейтенант Мартин Нойнер

Эдельвейс – эмблема 1-й горнострелковой дивизии

Командир 1-й горнострелковой дивизии генерал-майор Людвиг Кюблер

* * *

Летней ночью 25 августа 1939 г. в офицерском казино Миттенвальда давали бал. Сначала это была обычная, беззаботная вечеринка офицеров в обществе дам. Молодые господа офицеры проводили время в компании приглашенных на бал воспитанниц из пансионатов Блау-Вайса, Соннехоффа и даже Роттах-Эгерна.

Миттенвальд, горный массив Карвендель (2385 м)

Миттенвальд, горный массив Карвендель (2385 м)

Начавшийся в пять часов вечера праздник полным ходом стал набирать обороты. В большом зале играла музыка и было много танцующих пар. Мы не сомневались, что бал пройдет с большим успехом. Однако внезапно по рядам присутствовавших прошло волнение, офицеры переглядывались, и их глаза начинали светиться. Новость о получении приказа держалась в строгом секрете, однако дамы, казалось, стали понемногу догадываться о том, что происходит. Генералы, старшие офицеры и их адъютанты были вынуждены покинуть вечер, чтобы немедленно приступить к выполнению приказа, который заключался в подготовке полка к выступлению. Тем не менее праздник не прекращался, и мы, молодые офицеры, пользуясь случаем, танцевали до упаду. Каждому приходилось заботиться о пяти-шести дамах, так как многие старшие офицеры незаметно покинули торжество. Бал продолжался до десяти часов вечера.

* * *

Я находился в казарме с оберлейтенантами Фрицем Нусером и Вилли Брауном, моими лучшими приятелями в батальоне, и отдавал служебные распоряжения по подготовке к боевому походу.

Наша казарма III. Geb. Jäg. Rgt. 98

Наша казарма III. Geb. Jäg. Rgt. 98

Всю ночь пришлось посвятить работе, о сне некогда было и думать. В четыре утра я упал смертельно уставшим на кровать и поспал два часа. К этому времени все было готово к выступлению, приказ на марш мог последовать в любое время, и мы все находились в радостном ожидании его. Командир моей роты, гауптманн Залмингер (*см п. 8 в биографическом указателе), отдавал последние распоряжения. Я командовал третьим взводом двенадцатой роты девяносто восьмого горнострелкового полка. Во главе батальона стоял подполковник Кайзер, полком же командовал подполковник Шернер (*см п. 2 в биографическом указателе), кавалер ордена Pour le merite за Первую мировую войну. С 26 августа 1939 г. в Германии начался призыв резервистов. Польское правительство объявило о мобилизации. Германия была готова к этому и предпринимала ответные шаги. Погрузку полка назначили на 29 августа 1939 г. В казино офицерами выдвигалось немало различных предположений и строились самые смелые планы. Все они задавали себе вопрос: будет ли война, или все решится на дипломатическом уровне? Но политическая обстановка накалялась день ото дня, и нам оставалось только набраться терпения и ждать.

* * *

С 27 августа статьи в газетах и сообщения по радио становились все более тревожными. В охотничьем зале казино с уютно горящим камином воодушевленные последними событиями офицеры не находили себе места, пытаясь понять: будет ли иметь место мирное вступление в Польшу, так же как это было в Австрии и Чехословакии? Мы продолжали заниматься личными делами и организовывать дружеские встречи. Но солдат никогда не может быть уверен в том, что дело не дойдет до первого выстрела! Я купил себе прекрасный фотоаппарат – «Кодак Ретину», чтобы делать фото на память. Нам уже выдали жалование! Но отправление полка все время откладывалось. Офицеры и командиры опасались, что приказ на погрузку поступит слишком поздно или его не будет вовсе. В связи с этим настроения были удручающими. Так прошли 28 и 29 августа. Я воспользовался случаем, чтобы увидеться с моей дорогой матерью. Среди населения также ходили военные настроения: солдаты прощались со своими женами. В августе был ратифицирован «Пакт о ненападении» между Германией и СССР. Германия также вела переговоры с Польшей, но как Франция и Англия посмотрят на это? Большой вопрос… Британия оказывала давление на Польшу, давала ей гарантии и сводила все переговоры и попытки мирного урегулирования к краху. В результате все немецкие предложения были отклонены польским правительством.

* * *

Ранним утром 1 сентября 1939 г. в пять часов сорок пять минут немецкие солдаты пересекли польскую границу. Уже появились первые успехи: немецкая военная авиация добилась превосходства в воздухе. Краков, Лемберг и Катовице подверглись первым авианалетам. Дату нашего выступления утвердили окончательно. Погрузка полка будет осуществляться с 1 по 3 сентября. Цель, естественно, пока неизвестна, но мы надеялись, что не прибудем на войну, слишком поздно! Празднично одетые жители принимали оживленное участие в проводах егерей. Многочисленные подарки свидетельствовали о популярности этого рода войск среди населения. Перед двенадцатой ротой гауптманн Залмингер выступил со словами напутствия, напомнив о воинском долге и высоких целях, закончив словами: «Да здравствует победа!» В последний раз по горным склонам пронеслось эхо воинского приветствия. С песней наша рота двинулась к вокзалу. 2 сентября в полночь состоялся отъезд егерей на войну.

Между тем немецкие войска, успешно сражаясь на востоке, достигли запланированных рубежей. В это время Англия предъявила ультиматум Германии. С 3 сентября в ходе двухдневной поездки по железной дороге по маршруту: Мюнхен – Зальцбург – Вена – Братислава – Жилина двенадцатая и тринадцатая роты достигли станции Батизовце. Мы пребывали в прекрасном настроении. Моим соседом в этой незабываемой поездке был лейтенант Цимер. Спать приходилось в брезентовых гамаках. Питание было нерегулярным, только на остановках поезда. Перед словацкой границей мы встретили другой состав, перевозящий ополченцев и колонны снабжения. Его экипаж также оживленно обсуждал цели поездки и пункт конечного назначения.

Предстоит ли егерям направиться в Бескиды или на Высокие Татры? Никто не знает...

Егерь-снабженец

* * *

3 сентября 1939 г. подошло к концу. В этот день войну Германии объявила сначала Англия, а потом и Франция выдвинула ультиматум – так началась война на Западе (прим.: «Странная война» («Сидячая война») (фр. Drôle de guerre, англ. Phony War, нем. Sitzkrieg) – в этих названиях подчеркнут характер боевых действий между враждующими сторонами – почти полное их отсутствие, за исключением боевых действий на море.

Вид на Братиславу с железнодорожного моста через Дунай

Враждующие стороны вели только бои локального значения на франко-немецкой границе, в основном находясь под защитой оборонительных линий Мажино и Зигфрида.).

Сообщалось о великолепных успехах Вермахта: Польский коридор (прим.: термин для обозначения польской территории, которая отделяла германский эксклав Восточная Пруссия от основной территории Германии, в том числе и ближайшей к ней провинции Померания) отрезан, наши летчики успешно выполняют всю свою работу в глубоком польском тылу. 4 сентября мы приближаемся к немецко-словацкой границе, около Братиславы. До Польши уже недалеко!

Замок в пригороде Братиславы

* * *

Локомотив сопел, следуя до Жилины великолепной долиной, склоны которой были покрыты фруктовыми садами. Население тепло встречало солдат, предлагая в изобилии сигареты, шоколад и первым делом грозди винограда. Словаки – приветливый и гостеприимный народ. 5 сентября 1939 г. мы прибыли на железнодорожную станцию, красивое и чистое местечко у подножия Высоких Татр. Глядя на горы, круто вздымающиеся вверх, мы вспоминали о доме, и наши сердца начинали биться чаще. С другой стороны, нас успокаивал тот факт, что мы, горные стрелки, оказались в привычной для себя местности.

Оберлейтенант Артман, командир тринадцатой роты, устроился поудобнее и спит

Утренний туалет

Утренний туалет

Гостеприимные словаки

Гауптманн Залмингер с оберлейтенантом Артманом беседуют со словацким железнодорожным персоналом

* * *

Пеший переход начался: первая цель – Попрад – старая деревня с почти чисто немецким населением. После долгой поездки по железной дороге мы с радостью двигались пешком.

Окруженная Высокими Татрами деревня Попрад

* * *

До границы осталось всего несколько километров пути. Нами велось постоянное наблюдение за воздушным пространством, но ни один польский самолет не появлялся в небе. По городу мы прошли с песней, и всюду наше появление вызывало воодушевление у населения. Здесь мы встретили первых словацких солдат в форме цвета хаки и, получше рассмотрев доброжелательных словаков, продолжили движение вперед. На улице стояла невыносимо жаркая погода. Из-за пыли, поднятой обгоняющими нас моторизированными соединениями, можно было рассмотреть лишь только головную машину, а все солдаты, как один белые от пыли, выглядели довольно забавно. Не сделав привала после марша, мы еще несколько часов шли под раскаленным солнцем, но мысль о приближении границы придавала новые силы. Вскоре мы прошли городок Кежмарок.

Словацкий деревенский дом

* * *

После 45-километрового марша была достигнута первая цель нашего пути – поселок Герлеков. Мой взвод разместился в нескольких амбарах на сеновалах. Мы уснули в предвкушении скорой встречи с противником. Из немногочисленных сообщений стало известно, что успехи Вермахта растут с каждым днем. 6 сентября произошло наше первое столкновение с противником – был сбит польский самолет-разведчик, но мы все еще находились на территории Словакии и даже с наступлением ночи продолжали движение вперед. Утром 7 сентября, в четыре часа тридцать минут я упал с мула, ударившись предплечьем, но, к счастью, все обошлось без серьезной травмы. Следующий день был еще жарче предыдущего.

Мой взвод на марше

Отдых в деревне

Словацкие дети

* * *

В шесть часов вечера моя рота пересекла польскую границу. Впереди были видны первые следы войны – изрешеченное выстрелами здание таможни. Преодолев 55 километров пути, поздно ночью мы достигли подходящего для ночлега села Оже́нна. Выставив караульных, мы устроились на ночлег, встретив первую ночь на территории противника. В отдалении были слышны одиночные выстрелы из орудий.

Польская граница

Поляки заранее заминировали и перегородили дорогу лесными завалами, поэтому саперам предстояла тяжелая работа. В небе летал легкий самолет, а противник до сих пор не появлялся в нашем поле зрения. На обочине дороги лежали 2 убитых польских солдата, которые слишком поздно начали отступление. Это были первые жертвы войны.

Убитые поляки

* * *

По приказу командира батальона я оставил свой взвод егерей и получил под командование мотоциклетный взвод. Все мотоциклы комплектовались водителем и стрелком, который ехал в коляске (на роль стрелка из каждой роты было выделено по унтер-офицеру).

Мой взвод стрелков-мотоциклистов

Главными задачами взвода были разведка и обеспечение связи с подразделениями. Кроме того, мы должны были разведывать и подготавливать места для дислокации батальона. Это было соединение, эффективное и полезное во всех отношениях, учитывая особенности местности, в которой велись боевые действия.

* * *

На рассвете 8 сентября 1939 г. мы двинулись в направлении Жмигруда. Мой мотоциклетный взвод входил в состав «группы Винтергерст» (прим.: моторизированная передовая группа под командованием полковника Карла Винтергерста (см. п. 7 в биографическом указателе). Была сформирована 8 сентября 1939 г. В ее состав входили две группы: группа Геигера (командира саперов XVIII Армейского корпуса) и группа Ланга (командира 44-го противотанкового абтайлунга, см. п. 12 в биографическом указателе). Каждая из групп состояла из моторизированного для этой цели батальона горных стрелков численностью около 1300 человек, моторизированных тяжелой артиллерии, саперов и зенитных расчетов. После выполнения поставленной задачи группа Винтергерст была расформирована 11–12 сентября 1939 г.). Тесные улицы и разрушенные мосты требовали большого умения от водителей при вождении мотоцикла. Мы ехали по засеянным полям и пересекали мелководные речушки, но ни природные, ни искусственные преграды, не могли задержать продвижение вперед. В Жмигруде я получил от командира полка особый приказ. Наши передовые моторизированные патрули встретили упорное сопротивление врага у Дукли. Разведывательная группа, усиленная самоходной артиллерией, вела тяжелые бои в районе Дукли до вечера 8 сентября 1939 г. Поляки оказали здесь свое первое ожесточенное сопротивление. Чтобы облегчить выполнение задачи этой боевой группе, шестая рота и мой взвод мотоциклистов выдвинулись на линию Жмигруд – Ровне. Встреча с противником ожидалась в любой момент. Мой взвод должен был проводить разведку в радиусе пятнадцати километров от места дислокации и обеспечивать связь с батальоном и полком. Наступившие сумерки затрудняли мое задание. Кроме того, было приказано не удаляться слишком далеко от шестой роты. Рота под командованием гауптманна Зюттиха, пройдя уже 25-километровый марш в полном боевом снаряжении, не замедляла темп движения, несмотря на то, что пулеметы, тяжелые и легкие минометы вместе с минами егеря несли на себе. Только благодаря полной самоотдаче, с использованием всех внутренних резервов, можно было выполнить поставленные задачи. В полной темноте около девяти часов вечера мы достигли высоты перед Ровне. До сих пор на нашем пути не встретилось ни одного гражданского человека, ни тем более военного. Этот покой был обманчив, и каждого из нас не покидало чувство близкой схватки с врагом. Мотоциклист, посланный с разведкой до окраины деревни, был обстрелян, однако вернулся назад целым и невредимым.

Гауптманн Зюттих отдавал роте необходимые приказы перед предстоящим боем. Оберегерь Кесельбергер, мой хороший приятель по лыжному спорту, со своей группой шел впереди роты. Я дал ему совет, чтобы он ни в коем случае не шел в атаку прямиком по дороге, а использовал кустарник и сады, слева и справа от нее. Правильность моего совета подтвердилась спустя 10 минут. Я со своим взводом стрелков-мотоциклистов прикрывал их с правого фланга, а также обеспечивал поддержку наступавшему на удалении десяти километров батальону. На высоте, в захваченном доме, был оборудован командный пункт нашего взвода. Со всех сторон мы выставили дозорных.

Точно в десять часов вечера шестая рота прорвала оборону противника. После первоначального успеха рота попала под сильный огонь, который противник вел из всех видов оружия, а темнота еще больше осложняла ситуацию. Никто не думал, что это место было так сильно укреплено. Во время стремительного наступления рота достигла околицы деревни. На высоте пули свистели вокруг дома, где располагался мой командный пункт. Через десять минут я отдал своему взводу приказ: прийти на помощь шестой роте. Прибывший оттуда связной сообщил, что все офицеры шестой роты выбыли из строя, и они остались без командования. Я передал руководство своим взводом опытному фельдфебелю и решил принять на себя командование шестой ротой. Едва я туда добрался, как из штаба полка прибыл оберлейтенант Майр, который приказал мне отправляться к командиру полка и доложить о создавшемся положении, а он сам принял командование ротой. Я выехал в полк на командный пункт первой же машиной с ранеными. Сюда же на мотоцикле доставили подстреленного в левое бедро гауптманна Зюттиха, а лейтенант Люттер стал первым офицером полка, погибшим в бою. Таким образом, короткая, но ожесточенная ночная атака принесла полку первых убитых в Польской кампании. В полдвенадцатого ночи батальон выдвинулся к высоте и атаковал ее. Двенадцатая рота под командованием гауптманна Залмингера получила приказ: атаковать Ровне и захватить высоту на востоке от нее. Между тем оберлейтенант Майр, новый командир шестой роты, оттеснив поляков, продвинулся до церкви. Противник внезапно исчез, как сквозь землю провалился. Шестая рота перегруппировалась и отошла назад к ручью. Тем временем гауптманн Залмингер завершил подготовку двенадцатой роты к атаке, расположив ее по обе стороны деревни. Как только это было закончено, в центре поселка, на окраине и на высотах поднялась стрельба. Возникшая неразбериха скоро прекратилась, противник теперь вел огонь из укрытий, во всех направлениях. От своих солдат я узнал новость, что оберлейтенант Майр погиб в уличном бою. Двенадцатая рота яростно штурмовала деревню и 9 сентября 1939 г. в два часа ночи захватила высоту на западе Ровне. Утром того же самого дня полк продолжил дальнейшее движение по дороге. Согласно приказу командира полка, я должен был обеспечивать двенадцатой роте продовольственное снабжение и связь со штабом. С тремя мотоциклами мы поднялись на высоту и впервые установили связь с ротой. С большой радостью они приняли доставленные нами кофе и хлеб. Мой мотоцикл опрокинулся на крутом склоне, и мне пришлось вернуться обратно в расположение батальона.

Оберлейтенант Энгельберт Майр был похоронен на лугу, перед деревней Ровне, на месте ожесточенных боев с противником, в присутствии командира и других офицеров полка. Он был моим земляком и одноклассником из Партенкирхена. Гибель единственного сына стала для его родителей невосполнимой утратой. На фото видны высоты, оборонявшиеся противником, которые двенадцатая рота взяла во время атаки

* * *

Противник отступал, но наши разведгруппы вскоре обнаружили его. К полудню 9 сентября 1939 г. мы достигли передовых рубежей обороны противника у города Рыманув. Здесь произошло боестолкновение второй роты первого батальона с противником, которое победоносно завершилось. В бою у саперов погиб гауптманн фон Альфен, уроженец Миттенвальда. Верхом на лошади в сопровождении бойца я отправился в расположение двенадцатой роты, находящейся на правом фланге. Я поехал напрямик, ориентируясь по стрелке компаса. Продолжая двигаться верхом, после продолжительных поисков, я обнаружил роту. Каждый из нас нес на спине по двадцать пять литров кофе и провиант. Егеря в роте обрадовались доставленной нами провизии. На обратном пути нас чуть не подстрелили свои, приняв по ошибке за польский конный патруль. Дальнейший путь пролегал через город Рыманув, где на рыночной площади были окружены и взяты под стражу евреи из этого городка, так как они занимались саботажем и партизанской деятельностью. Случалось, к примеру, что целые дорожные контрольно-пропускные посты бесследно исчезали. С этим было трудно бороться, и только самые жесткие меры могли помочь в наведении порядка.

* * *

В ночь с 9 на 10 сентября мы прибыли в деревню Беско (район Санок) и тут же выставили часовых. Хорошо развитое в этих местах сельское хозяйство позволило расширить рацион бойцов такими блюдами, как курица и мясо, жареные на вертеле.

Повсюду преобладали типичные для Галиции дома, условия жизни в которых были ужасающими. В мазанках с незастекленными окнами и зачастую без дверей жили семьи численностью часто более десяти человек в двух комнатах: одна комната – кухня, другая – спальня. В домах было полно клопов и других паразитов, что при такой грязи вполне естественно. Как бы мне ни хотелось ночевать в хижине, но предпочел спать под открытым небом, закутавшись в брезент. Лучше замерзнуть, чем быть съеденным заживо паразитами. У нас почти не было воды. Часто ее едва хватало только для наших верных и храбрых мулов. Эти животные прекрасно показали себя на изнурительных маршах продолжительностью до шестидесяти километров и более. Дороги в Галиции были хуже, чем грунтовые дороги в Германии, но, к счастью, стояла прекрасная погода, которая способствовала нашему продвижению вперед. Пыль лежала глубиной в один фут, и колонны выглядели, как снеговики. Возвращаясь с какого-либо задания, я редко узнавал моих бойцов, которые шли, глотая пыль, зато не тонули в грязи.

* * *

10 сентября 1939 г. снова начались столкновения с преследуемым противником. Со своим взводом стрелков-мотоциклистов я ворвался в город Санок, где завязался непродолжительный уличный бой. Сопротивление врага было быстро подавлено при поддержке артиллерии и противотанковых орудий. Санок был маленьким городком, населенным преимущественно только евреями. Они повсюду сновали с длинными бородами и в капотах, так выглядели даже молодые парни. Наши пешие группы сформировали из евреев отделения для переноски боеприпасов и снаряжения. К моей самой большой неожиданности один из евреев заговорил со мной по-баварски. Загадка была быстро решена – оказалось, что среди них было много выходцев из Германии, бежавших оттуда в 1933 г. Все евреи пытались нам что-нибудь продать, и как можно дороже, но нашим солдатам хватило ума не делать покупок! В полдень мы достигли городка Загуж на реке Сан. Наши передовые отряды вышли к реке, отбросив противника и вынудив его отступить. На мотоциклах с помощью саперов в мелком месте я пересек русло реки. Саперы, стоя по пояс в воде, переправили нас на плотах на другой берег, продолжая быстрыми темпами строить понтонный мост.

Понтонный мост через реку Cан.

Видны дома населенного пункта Загуж

Русло реки Cан. На заднем плане – взорванный мост

Поляки, пойманные у реки Cан.

На переднем плане – два стрелка-мотоциклиста

* * *

Мы прошли мимо деревни и горящих останков разрушенного самолетами вокзала. Наши штурмовые группы оставили после себя обгоревшие остовы грузовых вагонов и возвышающиеся в небо дымоходы с остатками стен. К вечеру мы достигли Ольшаницы, ее было видно издалека, полыхающую в зареве пожара, и перед нашими глазами предстала на редкость красивая картина войны. Дальше путь лежал между горящими домами. То, что пощадила война, мы использовали для ночлега. Егеря, прошедшие за день почти сорок километров, разместились в роскошном старинном поместье. Противник отступал все быстрее и быстрее на восток, повозки с лошадьми с брошенным военным снаряжением выстроились вдоль улиц.

Горящая Ольшаница

Немецкий самолет-разведчик

Деревня после штурма

Арьергард роты

Польские окопы в городке Санок

* * *

Утром 11 сентября по распоряжению командира полка были расстреляны два схваченных нашими часовыми партизана. Наш батальон по приказу командира дивизии должен был с севера ударить в тыл врага, сражавшегося с сотым горнострелковым полком. Нашей задачей было взятие города Добромиля. Взвод стрелков-мотоциклистов получил команду: обеспечить разведку и связь, действуя в авангарде батальона. Мне предстояло потрудиться, так как рельеф местности на нашем пути был очень сложным, дорога проходила сквозь цепь крутых гор. После полудня произошло столкновение с противником у деревни Ропенка. Со своим взводом мне удалось захватить господствующую высоту и обеспечить безопасное продвижение роты. Вместе мы решительно отбросили врага с занимаемых позиций. Далее нам предстояло отрезать путь к отступлению противнику, преследуемому сотым горнострелковым полком, для этого мы заранее взяли под контроль очень важную дорогу и продолжали ее удерживать в своих руках. При захвате деревни Ропенка я поймал трех партизан, а оберегерь из тринадцатой роты попал под обстрел, но ранений не получил.

Около города Добромиль состоялся скоротечный бой с противником, и город достался нам практически нетронутым. Гражданское население не покинуло город, и нам следовало быть крайне осторожными. В один из грузовиков, перевозивших егерей, была брошена из окна дома граната, к счастью, ее сразу заметили и смогли вовремя от нее избавиться. Поляки были способны на все, так как их переполняли ненависть и жажда мести. Ночь с 11 на 12 сентября мы провели в захваченном городе Добромиль.

* * *

На рассвете 12 сентября я выступил со своим взводом мотоциклистов в авангарде группы преследования. В деревне Домбруфке произошло столкновение с незначительными польскими силами. На пролегавшем рядом железнодорожном полотне я со своим взводом во время боя захватил товарный поезд из двадцати вагонов. Мы обнаружили в нескольких вагонах порядка сорока раненых. Поезд был почти полностью загружен винтовками, одеждой и обмундированием, медикаментами и орудиями. Все польское гражданское население занималось грабежами, как только им предоставлялась такая возможность. Мы отгоняли их предупредительными выстрелами, но они упорно ждали, когда мы уйдем, нам же необходимо было двигаться вперед, город Самбор был уже близок. Другие подразделения полка заняли его без боя.

Мои стрелки-мотоциклисты вскоре после взятия Добромиля