Текст книги "Протестное движение в СССР (1922-1931 гг.). Монархические, националистические и контрреволюционные партии и организации в СССР: их деятельность и отношения с властью"

Необходимо выделить материалы о Галицийской военной организации как организующей силе. Проходивший по делу Попов говорил о контактах с весны 1929 г. с инженером Шейном, от которого он узнал о существовании контрреволюционной инженерной организации. Полученные от Шейна 25 000 руб. Поповым были переданы Мазуренко, и именно от него Попов узнал о том, что инженерная организация называлась «Промысловая Партия», в отечественной историографии известна как «промпартия».

30 мая 1931 г. допрашиваемый Григорий Коссак свидетельствовал следующее о Галицийской организации, насчитывавшей до 3 000 человек. «Не все низы этой организации знали о том, что она направлена против советской власти. При переходе галичан в Красную Армию, – говорил он, – несколько сот вошло в ВКП(б). Искренне вошла в компартию только рабочая часть, находившаяся под влиянием старой германской социал-демократии и октябрьской революции. Остальные – это сознательные контрреволюционеры». Верхушка шла на советскую территорию из-за карьеры и в целях борьбы с советской властью, которая для них являлась чуждой. Коссак также говорил о том, что по указаниям Петлюры и Пилсудского, галицийская армия перешла в РККА для подрывной работы, изменив советской власти в апреле 1920 г. Верхушка, в том числе и Конар, решили остаться в советской России для продолжения контрреволюционной работы и вступили в ВКП(б). Во время допроса работник контрразведывательного отдела в Днепропетровске Ушаков требовал от Григория Коссака выдачи монархической организации, говоря Коссаку, что украинцы его, Ушакова, не интересуют, а работник КРО Шемин говорил Коссаку, что украинской организации нет, что ГПУ интересует лишь военная офицерская организация и обвинял Коссака во лжи, в том, что он выдумал украинскую организацию.

Имелась связь с КПЗУ, среди которых национально настроенными были Головко и бывшие украинские сичевые стрельцы. Имелись связи с деятелями II-го Интернационала и украинской эмиграцией. От Грушевского было известно о наличии контрреволюционной организации во Всесоюзной Академии наук в Ленинграде.

Следует подчеркнуть, что ОГПУ отмечало, что события, имевшие место на Украине весной 1930 г., в частности, массовые волнения и в ряде мест – восстания, вызванные перегибами при проведении сплошной коллективизации, застали Всеукраинский центр врасплох. Возникавшие тогда крестьянские волнения были ликвидированы мерами политического и оперативного порядка, причем организация не смогла использовать обстановку и возглавить это движение. А потому впоследствии срок восстания был перенесен на 1931 г.

Многие действующие лица УНЦ отмечали, что работа по осуществлению намеченных целей ВНЦ, в том числе активизации мобилизации всех сил для восстания, шла крайне вяло. Отмечались недостатки в развертывании борьбы против пролетарских кадров в научных учреждениях, в проведении своих людей на должности в противовес пролетарским кадрам. Вместе с тем не прекращалась дискредитирующая и дезорганизующая антисоветская работа членов УНЦ по линии различных научных учреждений – в библиотеках, в Академии Наук под прикрытием библиографического общества, в ведущих институтах, в комиссии краеведения, в Ассоциации Востоковедения, в журналах, в Украинском Научном Обществе, в школьной сети, против советского культурного строительства, в ВУАН, в ходе Востоковедческого Съезда в Харькове, в Институте Сельского Хозяйства, в Одесской Комиссии Краеведения Одесского филиала Всеукраинской Научной ассоциации Востоковедения, в Тюркской комиссии, Центральной Научной Библиотеке, Публичной библиотеке, Украинской Библиотеке, Институте Народного Образования; Институте Народного Хозяйства; в организации профессора Парфаняка (галичанина), профессора Турчановича, профессора Букаревича, «Историкоэтнологическом» отделении Ассоциации и других центрах.

Достаточно любопытно, как в документах следователи рисовали психологические портреты проходивших по делу участников. Так, «М. Яворский — человек твердой воли, упрям, хитер и пронырлив. Колиух обладал сильной волей, выдающийся организатор. До конца еще не сдался, но серьезного сопротивления следствию не оказывает. Он – представительная фигура. Серьезен. Сосредоточенно и обстоятельно отвечает на вопросы. Говорит открыто и свободно. Волевой и энергичный. Производит впечатление старого кооператора-зубра. Показания правдивые. Коссак дает показания свободно и открыто, на вопросы отвечает четко и обстоятельно. Тип офицера старой (довоенной) школы. Политически развит хорошо. Впечатление – показания правдивые. Христюк – говорит свободно и открыто. Умный, проницательный, живой, энергичен, импульсивен, держится свободно. Показания четкие. Филиппович держится свободно. Ответы на вопросы, по которым дал показания, четкие и конкретные. Требуется дополнительная следственная проработка. Попов – многословен, говорит весьма охотно и пространно. Чрезвычайно старается подчеркнуть свою безусловную капитуляцию. Показания похожи на самобичевание. Типичный интеллигент старой закваски. Чрезвычайно активный и импульсивный по натуре человек. Шифурко показывает, что, будучи со школьной скамьи воспитан в фашистском духе, он был загипнотизирован национальной идеей и пошел, не задумываясь, на опасное дело. Говорит исключительно по-украински, очень молод, по социальному положению – сын жандарма. Чечель, волевой человек, держится на допросах хорошо. Болезненно относится к выдаче людей. Идейно не разоружился. Голубович на допросах держится с достоинством, «как премьер». Отвечает односложно, от разговоров на политические темы уклоняется. При допросах не виляет. Говорит прямо и конкретно. Идейно не разоружился».

Отдельным вопросом, очевидно, следует выделить тему о Грушевском, хотя это вопрос достаточно сложен, так как эта фигура, о чем уже сообщалось в литературе, принадлежала к кругам высшего масонства. Как свидетельствуют документы, академик ВУАН и В.А.Н. М. С. Грушевский, бывший председатель Центральной Рады, член ЦК УПСР, входил в Центр УНЦ. По ряду свидетельств, Грушевский формально в руководящий центр организации не входил, а стоял фактически над ним. О связях с М. Грушевским говорят в своих показаниях очень многие участники дела. Так, например, Шраг подробно рассказал о своей встрече с Грушевским весной 1930 г. и о намеченном плане восстания и интервенции. Шраг лично намечался руководителем восстания на Черниговщине. Христюк свидетельствовал о лавировании Грушевского между правой и левой частью УПСР (хотя оба течения, по существу, были политически однородны). Христюк отмечал, что Грушевский делал ставку на автокефалистов.

Конар сообщал о том, что, будучи в 1921 г. в Берлине на советской работе, он был связан со всеми националистами, в том числе и с Грушевским. По показаниям Рожанковского, который использовался Конаром для связи с периферией и закордоном, информируя о положении в СССР и о деятельности организации, в период одного из партийных или советских съездов (в 1927 или 1928 г.), когда собрались в квартире Конара Коссак и Савченко, Конар говорил о необходимости продвижения Грушевского членом президиума ВУЦИКа, что дало бы последнему большие возможности влияния на массы.

Фигуранты дела сообщали в своих показаниях, что к моменту восстания должен быть создан Ревком во главе с Грушевским. Польша должна была доставить оружие под видом товаров через Волочиск, Франция должна была доставить оружие в Одессу. Грушевский должен был получать деньги самостоятельно. Руководители периферийных ячеек отчитывались перед Грушевским и Чечелем. С прямой санкции Грушевского организация начала осуществлять подготовку к интервенции соответственно директивам, получавшимся из-за кордона, в частности, из польских правительственных кругов. Голубович свидетельствовал о своих связях с Грушевским и о тех директивах, которые он от него получал. Он вспоминал:

«Летом 1925 г. я поехал на несколько дней в Киев для ознакомления с ВБУ (Всенародная Бiблiотека Украiны) и ВУАН, в Киеве до того не бывал. Здесь я посетил редакцию Украiны, познакомился с М. Грушевским, А. Грушевским, Ф. Савченко, О. Гермайзе, М. Ткаченко и др. В беседах с ними я вынес впечатление: 1) полной близости политических воззрений этой среды к тем, которые были для мня освоены еще в 1917–1918 гг.; 2) наличия тенденции использовать возвращение М. Грушевского на Советскую Украину и участие его в строительстве ВУАН для политической работы в смысле, прежде всего, концентрации вокруг М. Грушевского и возглавляемых им учреждений (в частности, так называемой Исторической секции), враждебно относящихся к пролетарскому культурному украинскому строительству и вообще к диктатуре пролетариата украинских научных и общественных сил; 3) намерения расширить сферу своего влияния за пределы ВУАНа и Киева с охватом главных культурных центров Украины и основных научных учреждений (в первую очередь); 4) стремления восстановить старые связи в среде кооперативной, учительской, отчасти агрономической в целях влияния на село в духе данной среды. Основная директива контрреволюционной организации, руководимая вышеуказанными лицами, сообщенная мне, была – создание украинских кадров, враждебных советской власти, с охватом ведущих культурных учреждений, массовой школы, а также сельской интеллигенции».

По мнению деятелей УНЦ, к лету 1928 г. создалась вполне благоприятная ситуация для дальнейшего сплочения украинских антисоветских сил вокруг Грушевского.

В документах ОГПУ отмечается, что УНЦ являлся крупнейшей украинской контрреволюционной организацией, охватившей значительные слои украинской националистической интеллигенции, галицийские круги и низовой контрреволюционный актив. Задачей следственной разработки являлось не только выявление всех членов организации, но и выявление базы организации, тот обширный контрреволюционный элемент, на который организация опиралась и откуда черпала свои кадры. Успешная работа в этом направлении дала весьма ценный и крайне необходимый материал для дальнейшей агентурной работы по украинской контрреволюции.

Все члены центра, за исключением М. Грушевского, были арестованы.

Раскрытие центра украинской контрреволюционной организации ставило перед органами ГПУ УССР задачу возможно более быстрого и полного разгрома всей созданной им организационной сети как на селе, так и в городах. Задача нажима на украинскую контрреволюцию требовала напряжения всех усилий аппарата ОГПУ, выделения для работы квалифицированных работников, обеспечения соответствующего руководства и т. д.

ОГПУ считало, что только при этих условиях возможен успешный разгром украинского контрреволюционного подполья.

ОГПУ, подытоживая деятельность Украинского Национального центра, констатировала следующее.

1. Работу по ликвидации комитетов и ячеек украинской контрреволюционной организации считать боевой, ударной, задачей.

2. Изъять контрреволюционный актив, проходящий по прилагаемым следственным материалам, провести глубокое следствие, учитывая возможность постановки политического процесса.

3. Пересмотреть все разработки по украинской контрреволюции и учет, как по украинской контрреволюции, так и по украинским политическим партиям. Лиц, причастных к антисоветской работе и увязывающихся с организацией, арестовать и прорабатывать следственным порядком, выявляя связи на ликвидируемую организацию и ее центр.

По данным следствия на 01 июня 1931 г. в 13 районах Украины повстанческие ячейки Всеукраинского центра были вскрыты и ликвидированы. Дальнейшее следствие шло в направлении полного выявления и разгрома повстанческой периферии Всеукраинского контрреволюционного центра.

Разработчики дела также подчеркивали, что следствием установлено, что, проводя работу по подготовке вооруженного восстания, организация вступила в связь с контрреволюционной организацией во главе с Кондратьевым – (Промпартия), Чаяновым (ТКП), контрреволюционным инженерным центром, а также с военно-офицерской организацией на Украине.

Эту работу Грушевский проводил как непосредственно, так и при помощи своих политических агентов: в Париже через Севрука, в Берлине – через П. Дидушка, в Праге – через Шаповала, в Вене – через Левинского и Жука, в Галиции – через профессора К. Студинского. Идя по линии разработки наиболее видных представителей этих кругов – бывших лидеров УПСР, академика М. Грушевского, Шрага, Чечеля, Голубовича, Петренко и др., ГПУ УССР установило систематическую связь их с различными антисоветскими группами внутри Украины и с закордонными центрами украинской эмиграции (Прага, Львов, Париж и тому подобное).

В Протоколе допроса Михаила Грушевского от 28 марта 1931 г. говорилось: «Признаю свою принадлежность к контрреволюционной организации, в которую входили также мои сотрудники в прошлом Чечель, Христюк, Шраг, Голубович и др. Решительно осуждаю всякие попытки борьбы с советской властью и, понимая полную абсурдность наших устремлений в этом направлении, торжественно обещаю по мере возможностей осветить все звенья указанной организации и все те темные силы, которые разными путями подготовляют вооруженную борьбу с советской властью».

А вот что говорил на следствии Матвей Яворский: «…Арестованный ГПУ, я сегодня, не прося пощады для себя, с раскаянием прихожу к органам диктатуры пролетариата и, желая хотя бы частично искупить всю эту мою контрреволюционную деятельность, обещаю не только полностью выявить мою собственную работу, направленную против диктатуры пролетариата на Украине, но и других, выявленных и не выявленных, известных мне контрреволюционеров и двурушников, чтобы в настоящий момент заостренной классовой борьбы таким путем помочь советской власти обезопасить себя от подобных врагов, агентов ликвидированных остатков капитализма, как я и мои участники, раскрытые органами ГПУ…».

В итоге руководство ОГПУ делало вывод о том, что организация «УНЦ» усилиями органов госбезопасности разбита, но еще не добита. Не до конца ликвидированные остатки активизируются, пытаются перестроить свои ряды и возобновить работу. Боевой задачей органов ОГПУ является быстрое и четкое выполнение основных задач, поставленных предыдущими директивами ГПУ УССР по этому делу, что может обеспечить успешное завершение полного разгрома «УНЦ».

В ЦА ФСБ РФ сохранился подлинник докладной записки Председателя ГПУ УССР В. А. Балицкого по делу шпионскодиверсионно-повстанческой организации на Украине, датированный 15 ноября 1930 г. Документ готовился «по данным следствия на 5 ноября 1930 г.» в совершенно секретном формате. В нем сообщалось следующее:

«ГПУ УССР раскрыта и ликвидируется крупнейшая шпионско-диверсионно-повстанческая организация, вся деятельность которой была направлена к подрыву мощи Советского Союза и организации вооруженного восстания с целью успешного осуществления интервенции. Деятельность организации проводилась по прямым указаниям и под непосредственным руководством Польского Генерального Штаба.

Организация развернула активную деятельность на значительной части территории Украины (бывшие округа: Киевский, Черниговский, Конотопский, Нежинский, Роменский, Прилукский, Черкасский, Шепетовский, Винницкий, Каменец-Подольский, Могилевский, Харьковский, Мариупольский, Криворожский, Днепропетровский, Запорожский, Полтавский и города – Киев, Харьков, Одесса), установив связи также с рядом городов в разных частях Союза (Белоруссия, Крым, СКК, ЦЧО, Западная область, Закавказье, Средняя Азия, Ленинград и Москва).

Всего членов организации и по связям организации на Украине арестовано 3 400 человек (не считая арестов, произведенных в других местностях Союза). Одновременно с разворотом дела была проведена массовая операция по белогвардейско-украинско-польским контрреволюционным элементам. Всего по массовой операции было изъято 14 000 человек.

Арестованные состоят из бывших офицеров (преимущественно белых), «бывших» людей, петлюровцев, политбандитов и кулаков. Руководящие кадры организации, в подавляющем большинстве, бывшие белые офицеры и монархисты.

Так, например, в Киеве руководящее ядро организации состояло из полковника Добровольского, полковника Тиховского, поручика Ковалевского, подпоручика Обмача, профессора Невадовского. В Борзенском Левобережном центре – [из] штабс-капитана Олейника, поручика Белявского, поручика Золотаря, присяжного поверенного Косенко, помещицы Шкляревской и т. д.

В Харьковскую руководящую группу входили Богомолов – бывший шахтовладелец, его сын приват-доцент Богомолов Глеб, инженер Корюков Всеволод, профессор Трувельт, присяжный поверенный Пащенко и т. д. Деятельность организации разбивалась по четырем основным направлениям: 1. шпионаж, 2. диверсионная работа, 3. диверсионно-повстанческая, 4. группирование офицерских кадров.

Основные кадры, заложившие организацию, начали свою работу со шпионско-диверсионной деятельности и состояли частично из переброшенных после амнистии на нашу территорию балаховских и петлюровских офицеров, окончивших специальные диверсионные школы в Польше, а также из лиц, ранее завербованных на нашей территории в целях шпионажа. До 1927–1928 гг. деятельность этих лиц ограничивалась вербовкой, военным шпионажем и организацией диверсионных ячеек вокруг узловых железнодорожных станций и на предприятиях, причем диверсионные ячейки, снабженные оружием и взрывчатыми веществами, должны были активизироваться к началу военных действий. С 1929 г. по указаниям Польского Генерального Штаба деятельность этих шпионско-диверсионных групп начинает постепенно переключаться на диверсионно-повстанческую.

Особенно характерно, что поляки проводят эту работу с белогвардейскими и украинскими эмигрантскими центрами в соответствии с директивами французского Генерального Штаба.

В этих целях через агентуру Польгенштаба из белогвардейско-петлюровских офицерских кадров восстанавливаются связи по СССР с реэмигрантами, однополчанами по родственным связям и знакомствам, причем особенно успешно удалось развернуть работу среди военных выдвиженцев.

По установке польского Генерального Штаба о непосредственной подготовке вооруженного восстания, в связи с намеченной на ближайшее время интервенцией организация разворачивает широкую подготовку к массовой повстанческой деятельности.

Заложенные в свое время диверсионные ячейки переформировываются в крупные диверсионно-повстанческие отряды, в ряде населенных пунктов организуются подцентры, вокруг которых в тяготеющих к ним селам организуются боевые отряды.

К этому же времени польским Генеральным Штабом был разработан план военного выступления повстанческих отрядов в тесной увязке с одновременным рейдом петлюровско-балаховских конно-артиллерийских частей на нашу территорию.

Основные моменты плана сводились к следующему: силами повстанческих отрядов при помощи переменников[104]104
  Переменник – военнообязанный, периодически призываемый для прохождения военной подготовки не на службу в кадровых частях, а на периодические учебные сборы.


[Закрыть] – членов организации происходит захват оружия Батуринского лагеря (7-я территориальная дивизия), одновременно диверсионные отряды взрывают стратегические мосты (Киевский железнодорожный и цепной мосты, Мокошинский, Черниговский и Черкасский мосты), разрушают узловые железнодорожные станции (Бахмач, Кролевец, Ворожба, Гребенка, Дарница), чем вносится паника и затрудняется маневрирование частей Красной армии, уничтожаются средства связи; основные силы повстанцев концентрируются в Бахмаче и разворачивают операцию на плацдарме стратегического треугольника Бахмач-Киев – ГомельЧеркассы, причем при приближении повстанцев происходят встречные восстания во всех пунктах; в то же время в Шепетовском, Проскуровском и Минском направлениях из-за кордона перебрасываются конно-артиллерийские части из эмигрантских сил, которые двигаются для соединения с повстанцами, поднимая по дороге восстания на Правобережье Украины с помощью заложенных там повстанческих организаций; после обращения повстанцев по радио за помощью от имени восставшего народа Польша и Румыния приступают к осуществлению интервенции.

Ввиду сложности и широты операции план военного выступления, по указанию польгенштаба, должен был быть осуществлен при максимальном расширении деятельности по организации отрядов, а также ячеек в отдельных частях Красной армии, расположенных на территории основных районов деятельности организации.

Исходя из этого, было обращено серьезное внимание на расширение организации и работы в Красной армии, особенно в частях 7-й территориальной дивизии, которая формировалась в наиболее пораженных районах.

I. Шпионская деятельность

Работа по шпионажу проводилась поручиком Ковалевским 52-х лет, военным выдвиженцем, командиром запаса, отнесенным к высшему начсоставу, завербованным еще в бытность его помощником начальника ВОСО XII армии.

«…Начало моей работы с поляками относится к 1921 г. Завязкой послужило появление в Киеве бывшего заведующего передвижением войск Минского района гражданина Крессика Ивана Степановича, моего старого знакомого, который завербовал меня для работы в польской разведке. Сущность работы заключалась в периодической даче сведений о дислокации войск, предстоящих перебросках, об изменении в дислокации, сведений о транспорте, состоянии авиапарка и т. д.» […][105]105
  Отточие документа.


[Закрыть] (Показания Ковалевского).

Упоминаемый в показаниях Ковалевского Крессик – член партии, в 1921 г., будучи военным комендантом ст. Коростень, перешел в Польшу, откуда продолжал руководить шпионской работой, оставленной им на территории Украины агентурной сети.

Во время одного из своих переходов на нашу сторону он был задержан погранохраной, причем следствием было установлено, что Крессик является агентом 2-го Отдела польгенштаба и одновременно сотрудничает с савинковско-балаховскими организациями.

Приговоренный к расстрелу в 1921 г. Крессик был затребован польским правительством для персонального обмена, но, действуя по указаниям польской разведки в целях сохранения его в будущем для работы, он подал заявление в ВУЦИК с отказом от возвращения в Польшу и был ВУЦИКом помилован с заменой расстрела 10-ю годами заключения.

После провала Крессика Ковалевский продолжает шпионскую деятельность вплоть до последнего времени. Ковалевский проводит работу в Красной армии, преимущественно в технических частях (радиобатальон, железнодорожный полк, авиапарк и т. п.). В своей деятельности он ориентировался главным образом на находящихся как в армии, так и в запасе военных выдвиженцев.

«…Для получения сведений, необходимых для польской разведки, мною был завербован ряд агентов: Переяславский Дмитрий Михайлович, быв[ший] артиллерийский штабс-капитан, служивший в Красной армии и недавно бывший на переподготовке в Чернигове. Сейчас он служит в Вукоптрансе. Сведения о пехотных частях и технических войсках я получал от заведующего строевым отделом школы им. Каменева – Шатунова Павла Васильевича, бывшего капитана, моего сослуживца по Маньчжурии. Шатунов имел очень ценные сведения по всем частям Киевского гарнизона и примыкающим к Киеву войскам. По транспортным вопросам я получал сведения от Махонова Петра Михайловича, бывшего офицера и заведующего транспортной частью в Госпароходстве. Махонов работал у себя в Госпароходстве и, если мне нужны были те или иные сведения, то я обращался к нему и через лиц, которые были с ним связаны, он получал эти сведения и передавал их мне. В отношении железнодорожных войск, то сведения я получал от завербованного мной командира роты бывшего члена партии Григорука.

Кроме того, мною были завербованы также:

1. Бывший член окружного суда в Вильно Христич Константин Юрьевич, живущий в Киеве и служащий кассиром Военпродтранспорта, от которого я получал сведения о количестве обоза, людей, о запасах продфуража и др.

2. Бывший начальник транспортной части городской станции Хицевич Иван Антонович, человек крайне антисоветски настроенный и знавший как старожил многих старых офицеров.

Мне известно также о работе в польской разведке ряда лиц, в частности:

1. Стальберга – бывшего коменданта станций Гродно и Витебска, женатого на польке Соболевой и связанного через своего тестя с поляками.

2. Нищенко Николая Константиновича – бывшего капитана лейб-гвардии Преображенского полка, был помощником заведующего передвижением войск, сейчас служит в Курске. С ним я лично беседовал о его работе в пользу поляков.

3. Рогозного Ивана Григорьевича – бывшего моего помощника по Гомельской комендатуре, близко связанного с руководителями Стрекопытовского восстания, ныне работающего в Ташкенте – начальником ВОСО Средней Азии и др.» […][106]106
  Отточие документа.


[Закрыть] (Показания Ковалевского)

В процессе проверки и выявления указанных Ковалевским лиц установлено было, что в 1929 г. Крессик появился в Средней Азии на железной дороге на станции Саксаульская, связался с Рогозным, занимавшим ответственное положение Начальника ВОСО СреднеАзиатского Военного округа, причем через некоторое время Крессик скрылся неизвестно куда.

В результате произведенных арестов и предварительного следствия по связям Ковалевского целый ряд его показаний подтверждается. В частности, арестованный ПП Средней Азии Рогозный показал, что ему было известно о шпионской деятельности Крессика и что последний во время пребывания в Ташкенте пытался с ним связаться, отчего Рогозный, якобы, отказался, а также, что жена его (Рогозного) занималась шпионской деятельностью. Показаниями Переяславского и Христича устанавливается получение Ковалевским от них материалов военного характера. Показаниями Танского подтверждаются попытки Ковалевского к вербовке его во время совместного пребывания на Курсах Усовершенствования Высшего Начсостава при Военной Академии.

ПП ОГПУ по ЦЧО сообщило нам, что арестованный по показаниям Ковалевского Нищенко Николай, служащий в железнодорожной охране, показал о том, что ему известно, что его брат Константин, арестованный в Ленинграде в 1920 г., состоял в шпионской организации совместно с начальником ВОСО Языковым, впоследствии бежавшим в Польшу.

Кроме того, Нищенко Николай также показал, что, работая в Киеве, познакомился с вышеуказанным Крессиком. Надо отметить, что названные в показаниях Ковалевского и арестованные нами недавно Хицевич, Худик-Худых, Высоцкий и Вишневский состоят на учете как лица, подозреваемые в польском шпионаже.

II. Диверсионно-повстанческая деятельность

Диверсионная деятельность организации проводилась окончившими школу диверсантов в Польше бывшим поручиком Белявским, петлюровскими офицерами Репием, Сайченко и др.

Перед диверсантами 2-м Отделом Польгенштаба были поставлены следующие задачи.

«…При посылке на советскую сторону были даны указания проводить осторожную вербовку подходящих для диверсионной работы людей, главным образом по линии железной дороги, вокруг узловых станций и на предприятиях, причем каждому из нас был отведен определенный участок работы».

«…Эта работа проводилась целым рядом агентов 2-го Отдела из числа бывших офицеров петлюровской армии и армии Балаховича, направленных на нашу территорию в период 1922–1923 гг. под видом реэмигрантов и предварительно прошедших через 2-й Отдел, где получили необходимую подготовку и задания по организации диверсионных отрядов…»

(Показания Белявского)

…Во время пребывания моего во 2-м Отделе Генштаба полковник Свидзинский наметил план закладки диверсионных ячеек.

Такие ячейки надлежало заложить в бывших губерниях Черниговской, Полтавской, Волынской и Киевской. Численность каждой из этих ячеек от 10 до 15 человек, причем создавать их надо было в районе железнодорожного полотна и узловых станций. По указаниям полковника Свидзинского эти ячейки должны были держать себя скрытно, не обнаруживать себя и ничем не проявлять своего присутствия до получения директив.

В задачи этих диверсионных отрядов входило: взрывы железнодорожных мостов, порча путей, налеты на депо, продовольственные базы и другие мероприятия по дезорганизации тыла Красной армии…

(Показания Олейника)

Во исполнение этого было приступлено к насаждению диверсионных ячеек на Украине. Деятельность в этой области будет видна из показаний Белявского и Олифера, приводимых ниже:

«…Мною лично были в разное время завербованы и получили от меня задания по самостоятельной организации диверсионнных ячеек: Олифер Лука, живущий в Большой Загоровке, бывшего Конотопского округа, бывший петлюровец, участник Шеккеровского восстания; Остапенко Петр – житель гор. Борзны – бывший петлюровец; Бугай Петр, проживающий в Нежине, землемер; Парпура Александр – бывший белый офицер, проживающий в с. Батурино, где расположены лагеря 7-й территориальной дивизии; Петрушенко – рабочий железнодорожных мастерских ст. Конотоп; Корюков Александр – житель гор. Чернигова; Корюков Всеволод – инженер, проживающий в Харькове; Малахов Сергей Александрович – инженер, бывший белый, впоследствии выехавший в Москву; Юровчик Андрей – учитель в гор. Фастове. Все вышеперечисленные лица в свою очередь завербовали ряд людей и создали диверсионные ячейки. Кроме этого, мне, благодаря связи с другими агентами, находившимися со мной в диверсионной школе, известно, что ими проведена такая же работа в ряде других пунктов.

В Черкасском округе работа проводилась бывшим поручиком Шемякиным, окончившим диверсионную школу; Дузинкевичем Дмитрием – поручиком, бывшим полицейским; Веселовым – бывшим корнетом, Первушиным Иваном – поручиком, Карсионовым Михаилом – прапорщиком.

Все они служили в армии Балаховича.

В Шепетовском округе [работа проводилась] – бывшим капитаном, вернувшимся из Польши Морозовым; в Винницком округе – Конюховым Сергеем и Дорошенко; в Проскуровском округе – Василенко, бывшим капитаном; в Золотоноше – недалеко от узловой станции Гребенки – Шикуном Андреем Васильевичем, бывшим офицером петлюровской армии, окончившим школу диверсантов…» (Показания Белявского Н.)

«…Мною был завербован Бублик Павел Сергеевич, быв[ший] офицер, которым в свою очередь был создан целый ряд ячеек. Также мною были завербованы телеграфисты ст. Плиски Рыбалко и Остапенко и на ст. Бахмач железнодорожник Кривошей Иван. Все перечисленные лица были тщательно проинструктированы о характере диверсионной работы и задачах создаваемых ячеек…».

«…Мне известно, что Лянскорунский Александр, завербованный нами и ранее проживавший в Москве, был переброшен для диверсионной деятельности на непрострой…» (Показания Олифера Л.)

Из материалов следствия видно, что связь со 2-м Отделом польского Генерального Штаба поддерживалась целым рядом лиц, как из переброшенных 2-м Отделом, так и вновь завербованных на нашей территории. За границу нелегально ходили в разное время: Белявский Николай, Олифер Лука, Олейник Яков, Сайченко Константин, Репий Петр, Тодорович Григорий, Редька и другие. Кроме непосредственной связи с Польшей, указанным выше путем связь поддерживалась также через специально приезжавших из Польши курьеров 2-го Отдела, а также через Польское консульство в Киеве.

В своих показаниях Белявский о связях со 2-м Отделом говорит следующее: «…В мае 1924 г. ко мне в Борзну приехал нелегально из Польши офицер армии Балаховича – агент 2-го Отдела Польгенштаба Андрианов Анри Владимирович. Последний хорошо знал меня, так как вместе со мной был на диверсионных курсах полковника Оржеховского. Одобрив проводимую мною работу, он дал мне целый ряд инструктивных указаний и 500 рублей совзнаками на организационные расходы.

Перед отъездом Андрианов предупредил меня, что если до 1925 г. он не приедет снова, то мне необходимо будет выехать лично во 2-й Отдел для доклада, причем одновременно мне надо будет явиться к есаулу Яковлеву, находящемуся в Беловежской Пуще, – представителю Зарубежного Монархического Центра и 2-го Отдела. В последних числах августа 1925 г. я перешел нелегально границу в районе Шепетовки, откуда железной дорогой через ст. Здолбуново направился в Варшаву. Сделав доклад в Варшаве и получив необходимые указания по дальнейшей работе, я отправился по полученному от Андрианова адресу. Там я встретился с Андриановым и вместе с ним явился к Яковлеву, которого подробно информировал о своей деятельности. Яковлев сообщил мне, что диверсионные отряды имеются по всей территории Украины, Белоруссии и Дона, что их работа увязывается между собой через специально посылаемых агентов. Яковлев предложил мне выявлять бывших балаховцев[107]107
  «выявлять бывших балаховцев» – речь идет о лицах, воевавших в отрядах «Народно-добровольческой армии» С.Н. Булак-Балаховича, остатки которой после разгрома в 1920 г. укрылись на территории Польши, откуда они совершали налеты на территорию Белоруссии.


[Закрыть], вернувшихся в свое время из-за кордона и прощупывать возможность использования их. Он обещал также наладить снабжение оружием и взрывчатыми веществами.

Вернувшись домой, я продолжал свою деятельность. В конце 1926 г. или начале 1927 г., точно не помню, но вновь приехал из Польши агент 2-го Отдела по фамилии Смирнов, бывший корнет армии Балаховича, которого я также знал по курсам полковника Оржеховского. Смирнов ознакомился с проделанной работой, оставил мне 150 руб. и дал ряд указаний; в частности, он сообщил мне, что через Мозырский округ с помощью специальных людей будет налажена переправа оружия.

Летом 1927 г. я поехал в Польшу во второй раз вместе с Олифером Лукой. Перейдя границу через белорусский участок в районе Негорелое, я направился непосредственно к Яковлеву, которому сделал подробный доклад о работе. Яковлев остался очень доволен моей деятельностью. По вопросу об оружии он сообщил мне, что такое будет переправляться в двух пунктах: для Белоруссии – в районе Мозырского округа, а для Украины – в районе Шепетовки. Кто будет принимать оружие в Белоруссии, он мне не сказал, в отношении же Украины назвал известного мне бывшего капитана Мороза, служившего в армии Балаховича.

Через несколько месяцев после моего возвращения в Борзну, в конце 1927 г, ко мне снова прибыл Андрианов, давший мне целый ряд новых указаний. В 1929 г. глубокой осенью ко мне приехал из-за кордона Смирнов, который дал мне установку переключать отряды на диверсионно-повстанческие в связи с тем, что на осень 1930 г. намечается восстание. Конкретно он срока не назвал и сказал, что будут даны об этом указания особо. В связи с этим он поставил задачу – увязать деятельность моих отрядов с другими диверсионными отрядами на Украине, так как вся работа связана с выполнением общего плана. Мне было также дано им поручение установить связь с рядом известных мне лиц, находящихся в разных местностях, переброшенных в свое время из Польши для диверсионной работы, а также выявлять существующие на местах ни с кем не связанные повстанческие организации и объединять их…» (Показания Белявского Н.).

«…В 1927 г. Белявский Николай предложил мне поехать с ним в Польшу, на что я согласился. Отправились мы со ст. Дочь до Минска, в районе которой перешли границу. Недалеко от границы мы встретились с Задерко Григорием Тимофеевичем. Белявский познакомил меня с Задерко и сообщил ему, что я завербован для диверсионной работы. Задерко после этого предложил мне заполнить анкету секретного сотрудника. Я согласился и заполнил анкету. Задерко дал мне кличку «Григоренко». Побеседовав со мной подробно, он дал мне ряд указаний по дальнейшей работе.

Белявский сообщил Задерко целый ряд данных о настроениях крестьянства, интеллигенции и передал сведения о воинских частях Киевского гарнизона и авиапарка, указывая [данные] о количестве, месторасположении, вооружении, о строительстве фронтов и прочее. Кроме того, я еще несколько раз переходил границу, докладывая о своей деятельности и получая соответствующие указания…» (Показания Олифера Луки).

Диверсионные ячейки время от времени получали задания 2-го Отдела польгенштаба на производство отдельных диверсионных актов, причем следствием пока установлены следующие факты:

В 1928 г. Белявскому было дано задание о подготовке и проведении взрыва здания быв[шего] губернаторского дворца в Чернигове, где помещалось управление главного инженера строительства стратегической железной дороги Чернигов-Овруч. Взрыв был произведен 23 февраля 1929 г., причем в подготовке его участвовал сам Белявский. Взрыв произвели студенты техникума, в том числе двоюродный брат Белявского Алексей. Диверсанты проникли в дом при помощи своих знакомых, служивших там. Помогали в подготовке взрыва Вербицкий Василий Васильевич и Корюков Александр. Взрыв был произведен динамитом, ранее привезенным Белявским и Олифером из Польши. Динамит привезли в Борзну и затем дня через четыре половину его отправили в Киев, а половину в Чернигов. До взрыва был похищен ряд секретных документов.

В 1929 г. Белявским было получено задание об организации взрыва мельницы б[ывшая] Парамонова в Ростове. С этой целью он связался в Киеве с Кузнецовым Гавриилом, а через него с братом, проживающим в Ростове. Последний специально приехал в Киев, где получил динамит. Затем в декабре 1929 г. Белявский лично выехал в Ростов, связался с Кузнецовым и группой других лиц и организовал взрыв мельницы.

Кроме вышеуказанных диверсионных актов, следствием также установлено, что велась практическая подготовка к взрыву киевских мостов в момент восстания.

III. Подготовка к интервенции и диверсионно-повстанческая деятельность организации

Анализ всех следственных материалов показывает, что, начиная с 1929 г., на основе разработанного плана вооруженной интервенции против Советского Союза и по указаниям французского Генерального Штаба Польша приступила к практической подготовке интервенции.

С этой целью польский Генеральный штаб, использовав белогвардейскую и украинскую эмиграцию, решил, не ограничиваясь диверсионной деятельностью, развернуть мощную боевую контрреволюционную организацию, с помощью которой в нужный момент можно было бы поднять восстание против советской власти.

Руководители диверсионных отрядов получают задания о переключении уже существующих отрядов на диверсионно-повстанческие, а также о развертывании массовой вербовки антисоветских элементов в контрреволюционную повстанческую организацию.

К этому времени относится переход в Польшу ряда крупных организаторов диверсионных отрядов (Олейник, Белявский, Тодорович, Олифер и других).

Особенно интересными являются показания штабкапитана Олейника Я., вызванного в Польшу через специального курьера для свидания в Варшаве с полковником Беком. Развернув перед Олейником план осуществления в ближайшее время интервенции, полковник Бек поставил перед ним конкретную задачу организации широкого повстанческого движения. Олейнику был преподан детальный план военного выступления, разработанный польским Генеральным штабом и сводившийся в основном к одновременному выступлению повстанцев на территории Украины и конноартиллерийских эмигрантских сил для встречного рейда. В целях контактирования своих действий и разработки соответствующих политических установок и лозунгов 2-м Отделом польгенштаба было подготовлено свидание Олейника с представителями парижского Зарубежного монархического центра, приехавшими к тому времени в Варшаву.

На этом свидании, заслушав доклад Олейника, представители Монархического Центра проинформировали его об объединении всех сил эмиграции, находящихся под особым покровительством Франции, для активного участия в подготовке интервенции. Одобрив его сотрудничество с поляками, они дали ему целый ряд указаний по организации офицерско-монархических кадров на территории СССР и, главным образом, Украины.

Олейник также получил указания о выявлении и установлении связей с уже существующими организациями. На основе установок польского Генерального штаба была развернута широкая организационная деятельность по созданию отрядов. Особое внимание было обращено на организацию отрядов в районах бывшей Черниговской губернии, так как эти отряды должны были сыграть решающую роль в выполнении плана военного выступления. Борзенский центр организации во главе с Олейником, Белявским, Золотарем и другими объединял 102 отряда, причем руководством ими осуществлялось через нижеследующие подцентры: Чернигов, Нежин, Конотоп, Сновск, Короп, Корюковка, Ичня, Веркиевка, Прилуки и Ромны.

Отряды были организованы по войсковому принципу, причем во главе этих отрядов ставились люди, имеющие военный опыт, преимущественно из бывших офицеров. Придавая серьезное значение захвату Батуринского лагеря, организация повела работу в 7-й тердивизии путем вербовки в селах красноармейцев и переменников до лагерных сборов и через завербованных членов организации внутри частей. Одновременно с ликвидацией всех отрядов организации на Черниговщине нами были вскрыты и ликвидированы ячейки организации в 19, 20-м и 21-м полках 7-й дивизии, где было всего арестовано до 100 человек военнослужащих, из них комсостава младшего и среднего – 18 человек.

Проводя работу по организации восстания в связи с подготовкой интервенции, поляки обратили особое внимание на Киев.

С помощью имевшихся там связей по линии шпионажа с Ковалевским и его группой, с полковником Добровольским, который в 1919 г., представительствуя в Польше от армии Юденича, координировал свою работу со 2-м Отделом польского Генерального штаба и другими, поляки приступили к созданию контрреволюционной повстанческой организации в Киеве.

Основные кадры организации в Киеве состояли из офицеров царской и белой армий, бывших домовладельцев, чиновников и т. п. элементов. Возглавлялась организация полковником Тиховским, полковником Добровольским, поручиком Ковалевским, подпоручиком Обмачем и профессором Невадовским. Организацией город был разбит на районы, причем особенно широко был охвачен Подол, где работу проводил Обмач, главным образом, среди бывших офицеров и домовладельцев.

Киевский центр организации придавал серьезное значение вовлечению в возможно более широких размерах офицерских кадров.

«…Со слов Добровольского мне стало известно, что в Киеве существует военная организация, созданная по инициативе Польского Генерального Штаба. Организация эта ставила себе целью свержение советской власти путем вооруженного восстания. Добровольский и Ковалевский поручили мне заняться вербовкой в организацию бывших офицеров и людей с проверенными антисоветскими настроениями. На основе этих указаний мною был завербован ряд офицеров, в частности мои сослуживцы по передвижению войск, домовладельцы и вообще люди, антисоветские убеждения которых были мне хорошо известны.

Мне также известно, что Добровольский наладил связь с польским консульством в Киеве, причем поддерживал таковую через домовладельца Стобровского. Ковалевский мне рассказывал также о своих связях с поляками» (Показания Обмача).

«…Будучи завербован Обмачем в контрреволюционную офицерскую организацию в июне 1929 г., я, как бывший домовладелец, получил от него задание вербовать в организацию проверенных людей из числа моих знакомых – бывших домовладельцев и офицеров. Мною был завербован ряд лиц» (Показания Фролова).

Следствием установлено, что, объединенные единой задачей выполнения плана военного выступления, руководители киевской организации и борзенского центра поддерживали самую тесную связь между собой. Ковалевский, Обмач, Невадовский, Олейник, Белявский, Косенко и другие часто приезжали друг к другу по делам организации.

Киевский центр организации, насчитывавший в своем составе ряд видных офицеров, обращал серьезное внимание на группирование офицерских кадров вокруг авторитетных для них лиц с целью охвата их своим влиянием. Настроение этих групп ярко определяется показаниями полковника Минина:

«…Подавляющее большинство бывших офицеров стремится к свержению советской власти. В отношении путей осуществления переворота среди бывших офицеров преобладают две концепции – внешняя и внутренняя. Внешняя концепция сводится к тому, что свержение советской власти должно произойти в результате интервенции и содействия последней изнутри. Внутренняя концепция сводится к тому, что советская власть должна быть свергнута путем чисто внутреннего восстания […][108]108
  Отточие документа.


[Закрыть]. Однако если взять все бывшее офицерство в массе, то окажется, что большинство его считает, что в свержении советской власти интервенция сыграет решающую роль, а внутренние восстания будут актами вспомогательными […][109]109
  Отточие документа.


[Закрыть]».

Одним из практических проявлений деятельности контрреволюционной офицерской группы была систематически организованная вредительская работа, проводившаяся в целях срыва подготовки красного командного состава.

По показаниям полковников Подчекаева, Гаевского и Иванова видно, что группа направляла свою деятельность на то, чтобы военные школы, в которых преподавали члены группы, выпускали безграмотных в военном отношении командиров. Это достигалось при помощи целого ряда тщательно продуманных вредительских приемов, применявшихся в области изучения тактики, топографии и других военных дисциплин.

Путем вредительства офицеры-преподаватели стремились дать красным командирам извращенное представление о современной тактике, добиться того, чтобы выпускаемые командиры не умели читать карту, не были знакомы с практическим применением топографии и прочее.

В Харькове организация была создана Богомоловым Я. М., бывшим шахтовладельцем, бывшим городским головой г. Юзовки при белых. В организацию вошли научные и инженерно-технические работнки как самого города Харькова, так и, главным образом, Донбасса (Сталино, Крематорская, Лисичанск и Луганск). По показаниям Белявского и Олифера в Донбасс из Загоровки Конотопского округа были переброшены члены организации – диверсанты, братья Шкуро. Летом 1930 г. из Борзны в Сталино были переброшены члены организации: Марченко Иван, Юрбач и Барабаш Григорий, которые по приезде на место начали проводить организационную работу. В Днепропетровске проводил работу Требухин Матвей, бывший офицер, окончивший школу диверсантов полковника Оржеховского, поддерживавший связь с Белявским и проводивший диверсионную работу. В Павлограде такую же работу проводил Волошин Павел, бывший офицер. В Каменском на заводах Югостали выявлена группа во главе с бывшими офицерами Стрельниковым и Родионовым, проводившая диверсионно-повстанческую работу. В Мариуполе на заводе «Ильич» такую же работу выполнял Кондратенко Н. и т. д. Кроме этого, организация была связана с целым рядом городов Союза, где проводилась соответствующая работа.

В Москве работу проводил Малахов Сергей, инженер, бывший белый, вокруг которого группировался ряд лиц из инженеров и советских служащих. Арестованный ОГПУ Малахов сознался в принадлежности к организации, подтвердив план восстания и связь с Польшей. С существовавшей в Севастополе офицерской организацией поддерживалась связь через врача Морского Военного госпиталя Белвайса. Помимо контрреволюционной деятельности организация занималась шпионажем в Черноморском Флоте, в результате ликвидации выявлены довольно значительные связи организации.

Арестованный нами доктор Милославский, пытавшийся нелегально уехать за границу при помощи входившего в Севастопольскую организацию доктора Ровинского, показал, что последний говорил ему о своих связях с французским посольством в Москве и с полковником Шереметьевым в Париже.

В ЦЧО диверсионно-повстанческую работу проводил агент 2-го Отдела Тодорович. В результате ареста последнего выявлены связи его по Тамбову и Тамбовскому пороховому заводу. Одновременно материалами следствия выявлены организационные связи в Курске.

По данным следствия в Брянске существует крупная офицерская организация, которой руководит Подсосоный, служащий на железной дороге, лично известный Белявскому по совместному пребыванию в школе диверсантов в Польше.

В СКК по следственным данным существует мощная повстанческая организация на Дону и Кубани. Работу там проводят Смирнов В., Малахов Н. и Кроль, проживающие в Таганроге. Туда же выехали агроном Резников и землемер Стахорский для проведения работы.

В Ленинграде проживает Крылов, бывший полицейский, имеющий дачу в Финляндии, поддерживающий связь с белоэмигрантскими кругами. В Ленинграде, со слов Крылова, имеется крупная организация из офицеров, интеллигенции и бывших людей. Там же в организации состоит Руденко Григорий, происходящий из г. Борзны. В Тифлисе имеются связи с Федаком Александром, завербованным Белявским для диверсионной работы. По сообщению ПП Закавказья, во время работы Федака на артиллерийском складе там произошел взрыв.

Кроме того, имеется ряд показаний о наличии диверсионно-повстанческих ячеек на территории Белоруссии (Минск, Гомель, Бобруйск). Организацией принимались все меры к приобретению оружия и взрывчатых веществ как путем получения их из-за кордона, так и путем привлечения скрытого на селе оружия, скупки в городах, хищений в воинских частях и милиции.

Нами в процессе операции выявлено и изъято оружие у многих членов организации. Кроме того, учитывая, что районы формирования 7-й Территориальной дивизии были насыщены значительным числом повстанческих отрядов, на которых лежало выполнение важнейшей части плана военного выступления – захват лагерей, овладение оружием и удар в тыл Киева – нами было обращено исключительное внимание на изъятие оружия в этих центрах.

В результате решительных мероприятий нами изъято свыше 5 000 единиц огнестрельного оружия, большое количество патрон, гранаты и пироксилин. Дальнейший разворот следствия и операции продолжается».

Председатель ГПУ УССР. В. Балицкий[110]110
  Документ датирован 15 ноября 1930 г. (г. Харьков, № 131024). См. ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 9. Д. 801. Л. 1–31. Опубл.: «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране. Т. 9. М., 2012.


[Закрыть]