Текст книги "Европа судит Россию"

Что такое «новый порядок», который гитлеровская Германия намеревалась насадить на советской земле, стало ясно советским людям, оказавшимся в плену или на оккупированной территории. Оказавшийся среди пленных советский поэт Евгений Долматовский вспоминал: «В историю фашистского палачества, в черную книгу мук и страданий нашего народа вписан концлагерь на украинской земле – Уманская яма… Фабрика смерти начала работать в первых числах августа 1941 года. Пленники под открытым небом на голой земле». Долматовский привел показания на Нюрнбергском процессе командира роты охранного батальона этого лагеря, в которых он признавал: «Кухни при круглосуточной работе могли приготовить пищи примерно на 2 тысячи человек… А в лагере было более 70 тысяч… Обычное питание военнопленных было совершенно недостаточное. Дневная норма составляла один хлеб на 6 человек, который, однако, нельзя было назвать хлебом… Ежедневно в лагере умирало 60-70 человек».

В 1942 году генерал-лейтенант Китцингер докладывал Гитлеру, что только на Украине умирает 4300 пленных в день. В письме Розенберга Кейтелю от 28 февраля 1942 года, приведенном на Нюрнбергском процессе, говорилось, что большая часть советских военнопленных «умерла от голода или погибла от суровых климатических условий. Тысячи также умерли от сыпного тифа. Начальники лагерей запретили гражданскому населению передавать заключенным пищу, они предпочитают обрекать их на голодную смерть. Во многих случаях, когда военнопленные не могли больше идти от голода и истощения, их расстреливали на глазах охваченного ужасом населения, а тела их не убирали. Во многих лагерях пленным вообще не предоставляли никакого жилища, они лежали под открытым небом во время дождя и снегопада. Им даже не давали инструментов для того, чтобы вырыть ямы или пещеры». Перечисляя эти факты, Розенберг не вспоминал о том, что за два дня до нападения на СССР он заявил: «Мы не берем на себя никакого обязательства по поводу того, чтобы кормить русский народ продуктами из этих областей изобилия». Миллионы советских военнопленных и гражданских лиц были заморены голодом или убиты охранниками в Уманской яме и многих подобных лагерях.

В первые же дни после оккупации Каунаса немцы вместе с литовскими коллаборационистами стали сгонять советских военнопленных и мирных жителей в городской форт № 9. В материалах Нюрнбергского процесса говорилось: «Все, кто попадал в форт № 9, в живых не оставались. Колоннами в несколько тысяч человек гитлеровцы гнали сюда женщин, детей, подростков, мужчин и стариков на расстрел и сжигание… Гитлеровцы уничтожили в форте № 9 более 70 тысяч мирных жителей».

Еврейские погромы и облавы на сторонников советской власти стали проводиться с первых же дней оккупации трех прибалтийских республик. Вскоре Прибалтика покрылась сетью тюрем, концентрационных лагерей, а многие леса стали местами массовых расстрелов. За время оккупации на территории Эстонии было убито более 61 тысячи мирных жителей (многие были вывезены из других областей СССР и других стран Западной Европы) и 64 тысячи советских военнопленных. В Латвии было уничтожено 600 тысяч мирных жителей и советских военнопленных, в том числе более 100 тысяч граждан Латвии. В Литве было уничтожено около 700 тысяч человек, в том числе 229 тысяч советских военнопленных, около 370 тысяч жителей Литвы и около 100 тысяч людей, вывезенных из других республик СССР и других оккупированных государств Европы. Республики, общее население которых составляло 5,7 миллиона человек, стали местом уничтожения 1425 тысяч человек. Во всех прибалтийских республиках из общего числа 250 тысяч евреев уцелело лишь 10 тысяч.

Главным методом уничтожения людей в лагерях служил голод. Но голодом морили и тех, кто оставался вне тюрем и лагерей. Как и везде в оккупированной Европе, гитлеровцы посадили большую часть населения Прибалтики на голодный паек. Продукты, выдаваемые по карточками, лишь на одну треть удовлетворяли потребность людей в пище. Эстонскому рабочему, например, полагалось ежедневно 243 грамма хлеба, 19 граммов жиров, 5 граммов сахара, 100 граммов соленой рыбы. Часто сахар и жиры заменялись эрзацами.

Хозяйство Прибалтики подверглось чудовищному разграблению. Уже в 1941 году гитлеровцы забрали у эстонского крестьянства около 2/3 валового сбора ржи. В 1944 году оккупанты планировали изъять у эстонских крестьян 366 тысяч свиней, хотя все поголовье к этому времени составляло около 250 тысяч. В Германию вывозились также сельскохозяйственная техника и промышленное оборудование.

Из Прибалтики на принудительные работы в Германию было направлено 126 тысяч рабочих. Мисиунас и Таагепера писали: «Из документов германских архивов следует, что стратегическая цель нацистского руководства состояла в том, чтобы присоединить балтийский регион к рейху, изгнать две трети его населения и постепенно перемешать остаток с германскими иммигрантами… Любимый вариант 1941 года министра по восточным территориям Альфреда Розенберга сводился к тому, чтобы увеличить территории Прибалтийских республик в два раза за счет России и Белоруссии, а затем депортировать большинство прибалтов во вновь присоединенные районы… Генеральный план «Ост» Г. Гиммлера предусматривал депортацию почти 50 % эстонцев, всех латгальцев, более 50 % латышей, 85 % литовцев. Оставшаяся часть оценивались в 1942 году Антропологической комиссией рейха расово нордической (а поэтому достойной германизации)». Выселяемые эстонцы, например, должны были быть расселены на побережье Белого моря от устья Онеги до устья Северной Двины.

Но еще до реализации этих планов оккупанты объявили о превращении Эстонии, Латвии и Литвы в «генеральные округа рейхскомиссариата Остланд». Официальным языком делопроизводства во всех учреждениях стал немецкий. От служащих требовали, чтобы они говорили только по-немецки.

Несмотря на те лишения и страдания, которым были подвергнуты народы Прибалтики, местные фашисты активно сотрудничали с ними. Они были участниками карательных операций против местного населения, а также жителей Белоруссии и России. Их жертвами стали сотни тысяч человек. Стараясь попасть в число тех, кого признают «арийцами», они постоянно вели пропаганду, главным мотивом которой было выражение благодарности гитлеровской Германии за «освобождение» от советской власти.

Еще с большим размахом осуществлялся геноцид в отношении славянских народов Украины, Белоруссии и России. В официальном германском документе от 2 декабря 1941 года говорилось: «Изъятие из Украины сельскохозяйственных излишков в целях снабжения рейха… мыслимо при условии, если внутреннее потребление на Украине будет доведено до минимума. Это будет достигнуто следующими мерами: 1) уничтожение лишних едоков (евреев, населения крупных украинских городов, которые, как Киев, вообще не получают никакого продовольствия); 2) путем сокращения продовольственной нормы украинцев – жителей городов; 3) уменьшением продовольственного потребления крестьянского населения».

За три года оккупации Украины 40 процентов национального богатства республики было уничтожено, 5,3 миллиона мирных жителей Украины были убиты (один из шести), 2,3 миллиона человек были вывезены на работу в Германию.

Оккупанты планировали уничтожить и депортировать из Белоруссии 75 % ее населения. За три года оккупации они успели уничтожить в Белоруссии свыше 2 миллионов человек – примерно четвертую часть населения республики. Свыше 380 тысяч жителей угнали на каторжные работы в Германию. В сельской местности захватчики уничтожили и угнали 70 % поголовья крупного рогатого скота, сожгли 1200 тысяч построек. Многие деревни и села сжигались дотла вместе с их обитателями.

В 19 областях и автономных республиках РСФСР, полностью или частично подвергнувшихся оккупации, было уничтожено более 1,8 миллиона человек. Более 2,4 миллиона человек были угнаны в Германию. Особенно тяжелы были демографические потери в Великолукской, Калининской, Ленинградской, Псковской, Смоленской областях и Крыму, где оккупация длилась 2-3 года. Население колхозов в областях РСФСР, подвергшихся оккупации, сократилось на треть, а городское население в 2,5 раза. Определяя правила содержания советских людей, пригнанных на каторжные работы в Германию, Геринг 7 ноября 1941 года приказывал: «При применении мер поддержания порядка решающим соображением являются быстрота и строгость. Должны применяться лишь следующие разновидности наказания, без промежуточных ступеней: лишение питания и смертная казнь решением военно-полевого суда».

Сообщая эти сведения, историк Н.И. Кондакова добавляла: «Все граждане, угнанные на каторгу, носили номера и куски материи на груди с надписью «OST», продавались землевладельцам за несколько немецких марок. Члены семей разлучались, теряя друг друга, оставляя сиротами детей. От непосильного труда, постоянного голода, жестоких пыток и издевательств в гитлеровских лагерях смерти, на каторге погибли тысячи наших сограждан. А те, кто возвратились на Родину, как правило, были больны, измучены физически и психически. Таким образом, гитлеровцы, кичившиеся своей культурой, в годы Второй мировой войны фактически возродили рабовладельческие порядки, существовавшие в Европе много веков назад».

Приближаясь к Москве и Ленинграду, захватчики разрабатывали планы полного уничтожения этих величайших городов России. В беседе Гитлера с фельдмаршалом Боком фюрер, как писал свидетель этой беседы Шлабрендорф, «обсудил свой план захвата Москвы… Будут приняты меры для того, чтобы затопить Москву и ее окрестности… Там, где сегодня Москва, возникнет огромное озеро, которое навсегда скроет столицу русского народа». В ночь с 5 на 6 июля Гитлер говорил своим приближенным: «Москва, как центр доктрины, должна исчезнуть с лица земли». Для этого Гитлер собирался сначала подвергнуть Москву блокаде.

Так же собирался поступить Гитлер и с Ленинградом. Геббельс записал в своем дневнике 16 августа 1941 года, что план Гитлера «состоит в том, чтобы с помощью артиллерии и воздушного флота не допустить снабжения окруженного Петербурга… Можно предвидеть, что там среди миллионного населения возникнет хаос». Своим генералам Гитлер говорил 25 сентября 1941 года: «Наверное, многие, хватаясь за голову, пытаются ответить на вопрос: "Как может фюрер разрушать такой город, как Санкт-Петербург?" Когда я ощущаю, что наша раса в опасности, чувства у меня уступают самому холодному расчету».

Гитлеровский план в отношении Ленинграда стал реализовываться после того, как германские и финские войска окружили в начале сентября 1941 года город на Неве и установили вокруг него блокаду. К 12 сентября 1941 года в Ленинграде оставалось для пропитания его жителей зерна и муки на 35 суток, крупы и макарон на 30 суток, мяса на 33 суток, жиров на 45 суток, сахара на 60 суток. Поэтому с первых же дней блокады началось снижение норм продуктов, отпускаемых по карточкам. Первое снижение продовольственных норм ленинградцев было осуществлено 2 сентября, второе – 10 сентября, третье – 1 октября, четвертое – 13 ноября, пятое – 20 ноября. Верт отмечал: «Уже после четвертого снижения люди начали умирать от голода. Помимо нехватки продовольствия, в Ленинграде также катастрофически не хватало топлива. К концу сентября все запасы нефти и угля фактически кончились. Оставалось только рубить лес, какой еще сохранился на блокированной территории».

С первых же дней блокады были предприняты попытки обеспечить снабжение Ленинграда водным путем через Ладогу. Однако немцы постоянно бомбили баржи и другие суда, передвигавшиеся к Ленинграду и из него. Вместе с ними погибли многие женщины и дети, которых эвакуировали водным путем из города.

Аналогичным образом гитлеровцы собирались поступать и с многими другими русскими городами. 17 октября 1941 года Гитлер заявлял в своей ставке: «В русских городах мы селиться не будем. Пусть они разрушаются без нашего вмешательства. У нас нет ни малейших обязательств по отношению к этим людям. Слово «свобода» для них означает право мыться по праздникам. Наша задача одна: германизировать эту страну путем ввоза туда немцев, на коренное население надо смотреть, как на краснокожих». Получив сведения о высокой смертности среди голодающего русского населения, Гитлер говорил: «Русские не доживают до большого возраста. Смешно их вакцинировать… Никаких прививок для русских, чтобы смывать с них грязь! Зато пусть у них будет сколько угодно спирта и табака». Население оккупированной России, говорил Гитлер, надо держать «на предельно низком уровне культуры… В наших интересах, чтобы в каждой деревне была своя секта… Даже если таким образом в тех или иных деревнях возникнет культ колдовства, как у негров и индейцев, мы будем это только приветствовать, – это усилит разъединение в русском пространстве… Школы, правда, нужно им дать… Но самое большее, чему следует обучать в этих школах, – это знание правил уличного движения. Обучение географии должно быть сведено к тому, что столица рейха называется Берлин… Арифметика и т. д. не нужно вовсе».

Глава 21
СССР принимает основную тяжесть борьбы против угрозы всему человечеству

Вторжение наглых захватчиков, зверства, совершаемые ими, лишь усиливали сопротивление советских людей. С первых же дней войны в тылу у захватчиков развернулось массовое партизанское движение. Впоследствии партизанское движение превратилось в мощную организованную силу. В тылу врага сражалось 6200 партизанских формирований, насчитывавших 1,1 миллиона человек. На оккупированной территории действовали около 220 тысяч подпольщиков. Партизаны атаковали вражеские части, пускали под откос железнодорожные составы захватчиков и совершали другие диверсии. В ряде областей партизаны создавали освобожденные районы. Подвиги молодых советских партизан, таких как Зоя Космодемьянская, Лиза Чайкина, Олег Кошевой и другие члены «Молодой гвардии», стали примерами исключительного героизма для советских людей в годы войны и в последующие годы. В тылу советских войск люди работали по принципу «Все для фронта! Все для победы!» На смену ушедшим на войну рабочим к станкам становились их жены, их дети. На фронте солдаты и офицеры Красной армии мужественно отстаивали каждый участок советской земли. На отпор врагу поднялся весь народ нашей страны, как это не раз бывало в отечественной истории.

В «Послании пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви» митрополита Сергия от 22 июня 1941 года говорилось:

«Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину. Попирая всякие договоры и обещания, они внезапно обрушились на нас, и вот кровь мирных граждан уже орошает родную землю. Повторяются времена Батыя, немецких рыцарей, Карла Шведского, Наполеона. Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой. Но не первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божией помощью и на сей раз он развеет в прах фашистскую вражескую силу… Вспомним святых вождей русского народа Александра Невского, Димитрия Донского, полагавших свои души за народ и Родину… Господь дарует нам победу!»

Эти слова местоблюстителя Православной церкви перекликались с речами советских руководителей, призвавших страну к Отечественной войне против захватчиков. В своем выступлении 22 июня 1941 года, в котором В.М. Молотов сообщил стране о начале войны, он сказал: «В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за родину, за честь, за свободу». Призвав народ к дисциплине, «организованности, самоотверженности, достойной настоящего патриота», к сплочению рядов «вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя тов. Сталина», Молотов закончил свою речь словами, которые стали главным лозунгом Великой Отечественной войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

В своем обращении по радио к народу 3 июля 1941 года Сталин напоминал: «История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало. Армию Наполеона считали непобедимой, но она была разбита попеременно русскими, английскими, немецкими войсками. Немецкую армию Вильгельма в период первой империалистической войны тоже считали непобедимой армией, но она несколько раз терпела поражения от русских и англо-французских войск и, наконец, была разбита англо-французскими войсками. То же самое нужно сказать и о нынешней немецко-фашистской армии Гитлера». Обращаясь к традиции всей российской истории, советские руководители подчеркивали общенародный характер Отечественной войны.

Столкнувшись с хорошо вооруженной и блестяще организованной германской армией и допустив ряд ошибок в ведении боевых действий, Красная армия, как признавал Сталин 3 июля, «сдала фашистским войскам ряд городов и районов. Гитлеровским войскам удалось захватить Литву, Значительную часть Латвии, западную часть Белоруссии, часть Западной Украины». Но и после 3 июля отступление Красной армии продолжалось. Однако, преодолевая шок от вероломного нападения Германии и первых тяжелых поражений, Красная армия стала оказывать все более упорное сопротивление противнику. 30 июня был сформирован Государственный комитет обороны (ГКО) СССР во главе со Сталиным, который в соответствии с принятым постановлением сосредоточил в своих руках «всю полноту власти в государстве». Вскоре Сталин занял посты народного комиссара обороны, Верховного Главнокомандующего и возглавил Ставку Верховного Главнокомандования.

3 июля И.В. Сталин призывал «весь народ сплотиться вокруг партии Ленина – Сталина, вокруг Советского правительства для самоотверженной поддержки Красной Армии и Красного Флота, для разгрома врага, для победы». Он заверял слушателей в том, что «наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен скоро убедиться в этом». Он объявлял, что «в этой освободительной войне мы не будем одинокими… Мы будем иметь верных союзников в лице народов Европы и Америки» и с благодарностью отметил «историческое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу», а также декларацию «правительства США о готовности оказать помощь нашей стране». Он венчал свою речь боевыми призывами: «Все наши силы – на поддержку героической Красной Армии, нашего славного Красного Флота! Все силы народа – на разгром врага! Вперед, за нашу победу!» Сталин провозглашал свою готовность возглавить страну в час тяжелых испытаний и разгромить врага, принесшего народам СССР смерть и порабощение.

Героическая защита Брестской крепости, бои в Лиепае, Северной Эстонии, на Лужском рубеже, оборона Мурманска и Одессы, Смоленское сражение, оборона Киева и другие военные действия Красной армии, оказывавшей упорное сопротивление захватчикам, сорвали расчеты гитлеровцев на скорую победу. И все же к началу ноября 1941 года немецко-фашистским войскам удалось занять всю Прибалтику, Белоруссию, почти всю Украину, а также ряд областей РСФСР. В своем докладе на традиционном торжественном собрании по случаю 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, состоявшемся на сей раз на платформе станции метро «Площадь Маяковского», Сталин отметил, что со времени его выступления 3 июля «опасность для нашей страны… не только не ослабла, а, наоборот, еще более усилилась». Он говорил: «Немцы ведут теперь войну захватническую, несправедливую, рассчитанную на захват чужой территории и покорение чужих народов». Сталин подчеркивал, что Гитлер ставит целью истребление славянских народов и прибегает для этого к самым бесчеловечным методам. Он отмечал огромные трудности ведения войны Советским Союзом против Германии, на стороне которой выступили Италия, Румыния, Венгрия, Финляндия, в одиночку без наличия «второго фронта» на западе Европы.

Несмотря на эти неблагоприятные условия, Сталин утверждал, что «неудачи Красной Армии не только не ослабили, а наоборот, еще больше укрепили как союз рабочих и крестьян, так и дружбу народов СССР… Любое государство, имея такие потери территории, какие имеем мы теперь, не выдержало бы испытания и пришло бы в упадок. Если советский строй так легко выдержал испытание и еще больше укрепил свой тыл, то это значит, что советский строй является теперь наиболее прочным строем».

Сталин считал, что основным залогом грядущей победы над врагом являлся моральный перевес советского народа над агрессором. Сталин подчеркивал справедливые цели Великой Отечественной войны советского народа: «У нас нет и не может быть таких целей войны, как захват чужих территорий… Наша первая цель состоит в том, чтобы освободить наши территории и наши народы от немецко-фашистского ига». Другая цель, по словам Сталина, состояла в том, чтобы помочь «славянским и другим порабощенным народам Европы… в их освободительной борьбе против гитлеровской тирании и потом предоставить им вполне свободно устроиться на своей земле так, как они хотят». Сталин исходил из того, что «моральное состояние нашей армии выше, чем немецкой, ибо она защищает свою Родину от чужеземных захватчиков и верит в правоту своего дела, тогда как немецкая армия ведет захватническую войну и грабит чужую страну, не имея возможности поверить хотя бы на минуту в правоту своего гнусного дела». Сопоставляя богатства русской культуры, которыми вдохновлялись все советские люди, с аморальностью нацистов Сталин провозглашал: «И эти люди, лишённые совести и чести, люди с моралью животных имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова, Суворова и Кутузова!»

Через несколько часов после этого доклада, 7 ноября 1941 года, на Красной площади состоялся парад. Он проходил в условиях, когда немецкая авиация систематически совершала воздушные налеты на Москву, а фронт проходил в нескольких десятках километров от Красной площади. В своей речи, произнесенной с трибуны Мавзолея Ленина, Сталин вспоминал первый год Гражданской войны и указывал, что «теперь положение нашей страны куда лучше, чем 23 года назад. Наша страна во много раз богаче теперь и промышленностью, и продовольствием, и сырьем, чем 23 года назад… Мы имеем теперь замечательную армию и замечательный флот, грудью отстаивающие свободу и независимость нашей Родины… Наши людские резервы неисчерпаемы. Дух великого Ленина и его победоносное знамя вдохновляют нас теперь на Отечественную войну так же, как 23 года назад».

Сталин уверенно говорил о том, что Красная Армия, упорно сражавшаяся в те дни за населенные пункты, находившиеся в непосредственной близости от Москвы, будет скоро освобождать Европу. Обращаясь к участникам парада, он говорил: «На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Димитрия Донского, Димитрия Пожарского, Кузьмы Минина, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!»

Почти через месяц после этого выступления, 5-6 декабря, началось мощное контрнаступление Красной армии под Москвой. Впервые гитлеровские войска за все время Второй мировой войны были вынуждены отступать по всему фронту, терпя значительные потери в живой силе и технике. Маршал Советского Союза A.M. Василевский писал: «Значение этих побед состояло в том, что советские войска вырвали стратегическую инициативу из рук противника, не позволив ему достичь ни одной из стратегических целей, предусмотренных планом «Барбаросса». Под воздействием сокрушительных ударов план «Барбаросса» рухнул, а его основа – теория молниеносной войны – потерпела полный крах, заставив фашистское руководство перейти к стратегии затяжной войны. В ходе зимнего наступления советские войска разгромили до 50 дивизий врага, нанеся особенно серьезное поражение основной группировке вражеских войск – группе армий «Центр»… Победы под Москвой и зимнее наступление еще выше подняли политико-моральное состояние Красной Армии, ее командно-политического состава, ее бойцов… Эти первые и столь важные победы советских войск укрепили веру всех советских людей в непобедимость Красной Армии. Советский народ еще теснее сплотился вокруг своей родной Коммунистической партии, убедился, что под ее руководством победа над фашизмом не только возможна, но и неизбежна».

Оценивая значение событий в конце 1941 года, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал: «Разгром гитлеровских войск под Москвой имел большое международное значение. Во всех странах антигитлеровской коалиции народные массы с большим энтузиазмом встретили весть об этой выдающейся победе советского оружия. С ней прогрессивное человечество связывало свои надежды на избавление от фашистского порабощения. Неудачи немецких войск под Ленинградом, Ростовым, в районе Тихвина и битва под Москвой отрезвляюще подействовали на реакционные круги Японии и Турции, заставили их проводить более осторожную политику в отношении Советского Союза… После разгрома гитлеровцев под Москвой не только рядовые солдаты, но и многие немецкие офицеры и генералы убедились в могуществе Советского государства, убедились в том, что Советские Вооруженные Силы являются непреодолимой преградой на пути к достижению поставленных гитлеризмом целей».

Между тем зимой 1941/42 года многим людям в мире казалось, что союзники по Антикоминтерновскому пакту непобедимы. В ночь с 7 на 8 декабря японские военно-воздушные и военно-морские силы без объявления войны атаковали военно-морскую базу США Пёрл-Харбор, Гуам, Манилу и Гонконг, нанеся значительный урон американскому и английскому военно-морскому флоту. 8 декабря японские войска высадились в Малайе и к концу января 15 февраля 1942 года, после двухнедельной осады, взяли Сингапур. 10-12 декабря войска Японской империи высадились на Филиппинах и 6 мая 1942 года американо-филиппинские войска капитулировали. 21 декабря 1941 года Таиланд присоединился к Японии и объявил войну Англии и США, а 21 января 1942 года японские войска, пройдя через территорию Таиланда, вторглись в Бирму. Оттуда они намеревались атаковать Китай с запада и принудить его к капитуляции, а также вторгнуться в Британскую Индию. К 10 марта 1942 года Япония полностью овладела Индонезией и ее войска развернули боевые действия на Новой Гвинее, Соломоновых островах и архипелаге Бисмарка. Над Австралией нависла угроза японского вторжения.

11 декабря 1941 года Германия и Италия объявили войну США. В середине января 1942 года, как писал Р. Шервуд, «Германия предприняла наступление против Соединенных Штатов. Единственным оружием, пригодным для этой цели, были подводные лодки, но теперь это было исключительно эффективное оружие, а защита от него была непростительно слабой. Подводные лодки подходили на столь близкое расстояние, что с них можно было видеть зарево огней Бродвея, и топили суда в нескольких сотнях ярдах (т. е. в нескольких сотнях метрах. – Примеч. авт.) от Восточного побережья… За два месяца подводные лодки потопили в западной части Атлантики 132 парохода». Профессор Моррисон писал потом в учебнике по военно-морскому делу: «Бойня, устроенная подводными лодками вдоль нашего побережья в 1942 году, принесла стране такое бедствие, как если бы диверсанты уничтожили полдюжины наших крупнейших заводов».

Тревогу вызывало и наступление немецких и итальянских войск под командованием генерала Роммеля в Северной Африке. 21 января 1942 года немецко-фашистские войска перешли в наступление, заняли Бенгази, а вскоре выбили английские войска из Ливии. Лишь окруженный Тобрук остался в руках англичан. В мае 1942 года немецко-итальянские войска вновь перешли в наступление. Тобрук капитулировал, а англичане были отброшены к Эль-Аламейну, расположенному в 150 километрах от Александрии.

Возникала угроза прорыва немецких армий к Нилу, Суэцкому каналу, а оттуда в Палестину, Трансиорданию, Саудовскую Аравию, Сирию, Ирак и Иран. Р. Шервуд писал: «Самой ужасной и наиболее непосредственной угрозой была угроза германского прорыва на Средний Восток и японского продвижения через Индию, что дало бы возможность двум могущественным партнерам по оси соединиться и объединить свои ресурсы». Германия и Япония овладели бы огромными ресурсами Индии, Ближнего и Среднего Востока. СССР и Китай оказались бы отрезанными от США и Великобритании и были бы вынуждыми полагаться лишь на свои силы. Разгром же СССР и Китая позволил бы агрессорам развернуть наступление на остальной мир.

Поскольку Северная Африка была уже в руках итало-германских оккупантов, а значительная часть остальной Африки находилась под колониальным управлением правительства Петена – Лаваля, а также фашистских режимов Франко и Салазара, сотрудничавших с Гитлером, захват остальной Африки не мог бы занять много времени. Тем временем Австралия и Новая Зеландия могли легко быть покорены японцами.

Известно и то, что гитлеровцы давно разрабатывали планы похода в Западное полушарие, а их надводные и подводные суда постоянно находились у берегов Америки. Во многих странах Америки имелись многочисленные колонии немецких, японских и итальянских иммигрантов, среди которых активно велась пропаганда нацистской Германии, фашистской Италии и милитаристской Японии. Немало находилось и идейных сторонников фашизма среди остальной части населения американских стран. Уильям Фостер писал: «В Соединенных Штатах и Канаде, так же как и в странах Латинской Америки… угроза фашистской реакции была весьма серьезной и опасной. Все страны Западного полушария кишели фашистскими организациями – чернорубашечников, коричневорубашечников, зеленорубашечников, серебрянорубашечников, белорубашечников и т. д. Эти группировки вели самую опасную демагогическую пропаганду среди народных масс, которые еще не пришли в себя после тяжелых лет мирового экономического кризиса. В некоторых странах Латинской Америки… фашисты были настолько сильны, что организовали вооруженные восстания и установили фашистский режим. Фашистское движение, игравшее роль зловещей "пятой колонны" оси Гитлера – Муссолини – Хирохито, грозило нанести смертельный удар изнутри даже тем ограниченным демократическим свободам, которыми еще пользовались народы Америки». В своей книге «Внутри Латинской Америки» американский журналист Джон Гантер подробно перечислял различные фашистские группировки, имевшиеся в каждой стране Латинской Америки. Все они поддерживали контакты со странами Антикоминтерновского пакта и готовились к совершению фашистских переворотов в Латинской Америке.