Текст книги "Дети радуги"

И Алексей медленно двинулся вперед, прямо в сторону восходящего солнца, будто там, где оно отрывалось от горизонта, было спасение. Через пару десятков шагов глазам Сапожникова открылась небольшая лощина. Легкий туман курился над ней. «Это от мороза, – решил он. – Не могут же в таких местах выбиваться из-под земли термальные воды».

И, постояв еще несколько минут, Алексей шагнул вперед. Вскоре его полусогнутая фигура исчезла в тумане, перестала отбрасывать тень…

Глава 5

Опора под ногами внезапно исчезла, и Алексей, непроизвольно зажмурившись, ухнул куда-то вниз. Первой мыслью было то, что он снова провалился в занесённую яму или даже – теперь уже точно! – в берлогу, и, чтобы снег не набился за воротник, Алексей втянул голову в плечи. Но падение всё не заканчивалось: его било, крутило, мотало, швыряло из стороны в сторону, как шарик в погремушке, как галстук в стиральной машине – хорошо, хоть ватник смягчал удары.

Спуск завершился впечатляюще болезненным приземлением на спину, выбившим весь воздух из лёгких. Силясь вдохнуть, Алексей открыл глаза – и увидел непривычно синее небо с редкими кудряшками облаков, и блистающий шар солнца в зените. Закашлявшись, он сел – движение отозвалось тупой болью в теле – и улыбнулся, а затем и расхохотался в голос, вновь повалившись на землю с раскинутыми руками. Впрочем, хохот изголодавшегося человека оказался каким-то сиплым, почти беззвучным.

Это было то, во что его разум отказывался верить до конца. Именно сюда, скорее всего, и вели все следы пропавшей экспедиции – он вынужден был признать это. А он своею же рукою написал продолжение, следующую главу – но не как у Саймака, или, скажем, у Булычёва, которыми Алексей увлекался в студенческие годы, – а взаправду, с декорациями, сотканными из самой реальности, и с собой самим в качестве главного героя. Он ступил в след вековой давности – и оказался затянутым в немыслимый и невероятный водоворот – как фигурально, так, в общем-то, и буквально. Профессор Серебряков оставил для него самый точный в мире путеводитель.

Алексей встал, побелевшими, все еще непослушными пальцами расстегнул пуговицы телогрейки, высунул руки из рукавов и с трудом, приносившим наслаждение, сбросил тяжёлое одеяние. Было очень тепло, а по таёжным меркам – даже жарко, лицо с мороза горело, упругий ветер пах чем-то плотным, полузабытым. Не сразу Алексей сообразил, что это – запах моря.

Он поднял голову, осмотрелся. Вокруг простиралась волнистая серо-зеленая линия холмов, поросших вереском. За ними шумело не видное отсюда море, а над морем белыми пушинками реяли несколько чаек. К звукам прибоя примешивался непонятный монотонный гул, не услышанный Алексеем сначала.

Он находился в ложбине между двумя холмами, по песчаниковой осыпи одного из которых и скатился. Выше, метрах в десяти, на жёлто-коричневом фоне склона виднелось тёмное пятно слетевшей шапки, рукавиц же и вовсе след простыл. «Бог с ними», – решил Алексей: в таком климате они ему явно не понадобятся, да и ватник – излишняя обуза.

Вполне очевидно, что он очутился на Земле – но отнюдь не в Сибири, а где-нибудь в Европе или даже в Америке. Алексей постарался припомнить всё читанное им из научной и не очень фантастики, чтобы понять, что же делать далее, но ничего толкового на ум не приходило. Если честно – неизвестность пугала, но страх пока оставался абстрактной величиной. Ещё раз бросив взгляд на осыпь, Алексей стал карабкаться на другой холм, более низкий и пологий. Хорошо было бы, конечно, вернуться и проверить теорию обратного перехода, как и подобает настоящему исследователю – но что-то не хотелось. Назад, к ополоумевшему Зебре, в вымерзшую тайгу, где голодно и холодно – смертельно, и никакой надежды на спасение? Ну, уж нет!

И почти сразу же Алексей заколебался: а правильно ли он поступил, бросив Конкина, по сути, на верную смерть? Какой-никакой – Фёдор всё же человек, и законов взаимопомощи ещё никто не отменял. Глубоко вздохнув, он продолжил путь наверх. С другой стороны, Зебра, мягко говоря, будет не рад его видеть. И в такую чепуху с какими-то перемещениями вряд ли поверит. Хотя – дневник профессора лежит перед ним, записка написана разборчивым почерком. Захочет попробовать – бог в помощь. Однако, может, все-таки стоит попытаться, хотя бы для очистки совести: вернуться и забрать Зебру с собой, как бы тот ни сопротивлялся. Высадить его здесь – и арриведерчи. В конце концов, полчаса или час одиночества для Фёдора не окажутся фатальными, а за это время и план действий придумается, и любопытство можно будет удовлетворить.

К вершине холма он подползал осторожно, памятуя о монстрах, пришельцах и злобных киборгах, коими изобилует обычно литература в ярких обложках. Страхи почти фантастические – но ничуть не менее возможные, чем внезапный прыжок к-чёрту-на-кулички.

«А ведь ни один член экспедиции назад так и не вернулся», – промелькнуло вдруг в голове. То ли тут так невероятно распрекрасно, что покинуть это место, как страну лотоса, невозможно. То ли, что более вероятно – люди пали жертвами роковых обстоятельств. Существовал, впрочем, и третий вариант: вернуться нельзя «по техническим причинам», поскольку сквозь дыру в пространстве можно пройти лишь в одну сторону. О таком не хотелось и думать, и Алексей заставил себя прекратить на время рассуждения, сосредоточившись на проблемах понасущнее.

Гул между тем всё усиливался. По сантиметру Алексей подползал к вершине холма, опасаясь этого звука, похожего на гудение разорённого гнезда шершней. Гул мог быть признаком опасности. Осторожно приподняв голову, Алексей увидел аквамариновую полоску моря – и стремительно приближающийся тёмный силуэт. В следующий миг над ним на бреющем полёте с рёвом пронёсся самолёт – так низко, что на крыльях можно было различить каждую заклёпку. В спину ударила тугая струя ветра, Алексей вжался лицом в землю, подавляя панический инстинкт бегства.

Самолёт был винтовой – такие же он видел в фильмах про войну. Острый, хищный нос, широко расставленные крылья, дула пушек, торчащие из них – истребитель выглядел несовременно, но очень устрашающе. Ожидать, пока он вернётся, Алексей не захотел и, вскочив на ноги, перевалил через вершину холма.

Внизу, примерно, в километре отсюда, расстилался приморский поселок, вытянутый вдоль побережья небольшой пологой дугой: беленькие домики, узкие путаные улочки между ними, пятна и полосы выгоревшей летней зелени. На поселок неслась целая стая металлических птиц, растекаясь вправо и влево от него двумя рукавами, а на воде виднелись приземистые серые корабли в окружении катеров, оставляющих на морской глади пенные следы. Панорама захватывала: ничего подобного Алексей не видел никогда. Поражённый, он остановился, прикрывшись ладонью от солнца, тут же забыв обо всём, и смотрел, разинув рот, на разворачивавшееся светопреставление.

Ему казалось, что еще мгновение – и среди домиков начнут вспухать клубы разрывов, и в ответ по самолётам станут бить замаскированные зенитки, разукрашивая небесную синь ватными облачками. Вода вскипит столбами, с кораблей ответят – и диковинные чёрные тополя вырастут вдруг на кривых улицах. В уши ударит грохот, и свет померкнет для этого клочка земли, расположенного неизвестно в какой стране и в какой части планеты. Алексей растерялся. Он совершенно не знал, что теперь делать, куда бежать или куда прятаться. Может быть, лучшим вариантом было как раз вернуться на то место, куда его выбросило из коридора времени? Может быть, лучшим было – отыскать этот коридор и спрятаться в нем?

И он пополз назад. Сначала по гребню холма, на который только что взобрался, потом – вниз. Где-то там должна лежать сброшенная телогрейка. Он боялся встать во весь рост, чтобы его случайно не заметили с берега. Там уже маячили десятки фигур с автоматами наперевес, которые, разворачиваясь в плотную цепь, собирались, должно быть, прочесывать плацдарм. Кто они, что это за десант, и чья это война – он пока не знал. И справедливо решил спрятаться от греха подальше.

Он полз назад, в лощину, зажатую пологими холмами. И вдруг ему вспомнилось: «…Отступать не было никакой возможности, вся колонна словно превратилась в метательный снаряд; сила, собранная для того, чтобы раздавить англичан, раздавила самих французов. Преодолеть неумолимый овраг можно было, лишь набив его доверху; всадники и кони, смешавшись, скатывались вниз, давя друг друга, образуя в этой пропасти сплошное месиво тел, и только когда овраг наполнился живыми людьми, то, ступая по ним, перешли уцелевшие. Почти треть бригады Дюбуа погибла в этой пропасти. Это было началом проигрыша сражения».

«Нет, – подумал он еще, – все это слишком похоже на дурной сон. Должно что-то случиться, что-то произойти – и я проснусь». И тут он увидел невдалеке от себя бегущую девочку. На вид ей было не больше тринадцати лет. С темными распущенными волосами, с легким платьем, прилипавшим на бегу к ее тонкому, загорелому телу – она казалась одной из фей, населявших приморские края в средневековых сказках. Она летела стремительно, казалось, ее ноги вовсе не касаются земли. И Алексей на миг остановился, чтобы полюбоваться видением. Но тут же заметил, как, догоняя девочку, со стороны берега бегут несколько матросов из десанта. Недоброе предчувствие шевельнулось в нем. Несложно было догадаться, чем обычно кончаются подобные сцены.

И тогда Алексей поднялся в полный рост и тоже, что было сил, побежал – но не к маячившей где-то внизу телогрейке, а наперерез фее, которую невозможно было оставить в беде. Он настиг ее через пару десятков шагов, схватил за руку и потащил вниз – к подножию холма.

– Скорей! – крикнул он. – Нужно найти это место!

Она взглянула на него и подчинилась его усилиям безропотно, будто в то же мгновение осознала, что к ней действительно пришло спасение. И уже через минуту они скрылись в зарослях вереска и можжевельника, густо окаймлявших пологие холмы. Теперь оба они лежали в траве, все еще держась за руки, и каждый старался умерить дыхание, сделать его неслышным для преследователей.

Так прошло несколько минут. Ничего не менялось в мире. Издалека доносился мерный шум прибоя, ветерок шевелил листву кустов. Ни топота человеческих ног вокруг, ни голосов не было слышно. Алексей поднял голову, повернулся в сторону девочки.

– Алёнка… – одними губами прошептал он, ошеломлённый.

– Monsieur? – сказала она, вопросительно глядя на него.

– Что? – переспросил Алексей.

Нет, это просто наваждение, сказал он себе. От усталости и шока показаться может что угодно. Алёнки ведь больше нет, и он хорошо это знает…

– Parlez-vous russe? – вдруг тихо спросила она. – Вы говорите по-русски?

– Oui, – ответил он. – Да.

– D’ou venez-vous? – задала девочка еще один вопрос.

– Ты…спрашиваешь, откуда я родом? – уточнил Алексей.

– Да, – ответила она по-русски.

– Из России.

Глаза девочки округлились. Теперь она смотрела на Алексея не только с благодарностью за спасение, но и с нескрываемым удивлением, которое вытесняло все остальные эмоции. Они по-прежнему лежали в траве, повернув головы друг к другу, и ему вдруг вспомнилось, как точно также, только на песке, любили лежать они с дочерью. Последний раз это было три года назад в Одессе, в Аркадии…

– Странно, – вдруг произнесла девочка мечтательно. – Вы всего лишь второй русский, которого я знаю.

– Мы что, во Франции? – не обращая внимания на реплику девочки, спросил Алексей.

– Да, – ответила она.

– А где именно?

– На севере, в Нормандии.

– Значит, за холмами – Ла-Манш?

– Точнее, залив Сены.

– Круто! – вырвалось у Алексея.

– Что такое «круто»?

– Это все равно, что «ничего себе».

– Да, я поняла, – сказала девочка и немного помолчала. – Выходит, вы удивлены?

– Не могу этого отрицать, – ответил Алексей. Он еще сам не мог прийти в себя от перемены, случившейся с ним только что, а тут еще эта девочка со своими расспросами-догадками. И для того, чтобы сменить тему, спросил: – Как тебя зовут?

– Софи, – представилась девочка с той долей кокетства, которую может позволить себе французская девочка, лежащая в траве рядом с взрослым мужчиной. – А вас?

– Алексей. Алексей Николаевич.

– Можно Алекс, – не спрашивая, утвердила Софи.

– Можно.

Они еще немного полежали, прислушиваясь. Никаких посторонних шумов со стороны моря не было. Будто не летали только что над головами самолеты, не подходили к самому мелководью плосконосые катера, не бежали по песчаной отмели морские десантники. Тогда оба, не сговариваясь, приподнялись и сели, вытягивая шеи и выглядывая поверх кустарников.

– Что это было? – спросил Алексей, кивая в сторону моря.

– Англичане проводят очередные учения, – со знанием дела ответила Софи.

– Как же это возможно? Куда смотрит французское правительство?

– А что нам делать? – спросила девочка с досадой в голосе, будто сама являлась членом этого правительства. – Несколько лет назад они захватили Шербур и весь полуостров Котантен. Теперь там английская военно-морская база.

– Ничего себе! – воскликнул Алексей.

– Ты хотел сказать «круто!»? – спросила она, бесцеремонно переходя на «ты».

– Пожалуй. Выходит, Англия и Франция находятся в состоянии войны?

– Не совсем. Войны нет, но я слышала по радио, что к ней готовится вся Европа.

– Так-так, постой! – сказал Алексей, переводя дух. – А какой сейчас год?

Софи посмотрела на него с подозрением. Потом ответила с некоторой долей разочарования в голосе.

– К вашему сведению, сейчас тысяча девятьсот тридцать пятый год.

– Да! – воскликнул Алексей в очередной раз. – Вот это попал так попал!

Софи по-прежнему пристально смотрела на него, но теперь уже с бóльшей долей подозрения, чем раньше.

– Ты странно выглядишь, – сказала она. – И еще…как это по-русски…болезненно.

– Да, ты права, – ответил Алексей. – Я не ел уже трое суток.

– Хм, где же ты был все это время?

– Если я расскажу, ты все равно не поверишь.

В глазах Софи мелькнула укоризна.

– Ты считаешь меня ребенком?

– Нет. Просто есть вещи, которые…

– Хорошо, – перебила его девочка. Было видно, что она уже приняла какое-то решение, и теперь не отступит от него ни на шаг. – Сейчас мы пойдем в поселок. Я обещаю покормить тебя.

– Ты живешь в том поселке, который я видел с холма?

– Да, я приехала погостить у бабушки. Но ты не дослушал. Я хотела сказать, что когда ты покушаешь, – тогда расскажешь мне свою историю.

– Хорошо, – согласился Алексей. – А это не опасно – идти в поселок сейчас, когда еще так светло? Может быть, стóит дождаться сумерек?

– Но ты ведь голоден. Мы пойдем низиной – это дольше, зато безопаснее. Нас не увидят с берега.

– А если десантники разбрелись по всей округе?

Девочка пожала плечами.

– Вот видишь, – сказал Алексей, – ты в себе не уверена. Да и мне совсем не хочется еще раз подвергать тебя опасности.

– Нет, я решила, и мы пойдем! – сказала Софи.

И Алексей понял, что должен подчиниться.

Они встали в полный рост. Софи грациозно отряхнула с платья налипшие травинки. Еще раз посмотрела на своего спасителя – с головы до ног. Покачала головой.

– Алекс, только ты обещай мне, что сдержишь слово.

– Какое?

– Ты только что обещал рассказать мне свою историю.

– Да, расскажу, – ответил Алексей и почувствовал, как поплыла, закружилась его голова.

– Господи, ты совсем не можешь идти! – воскликнула девочка.

– Главное – это знать, куда, – ответил он. – А силы найдутся.

* * *

– Сюда, – Софи толкнула дощатую калитку на перекошенных петлях.

Сзади слышались далёкие голоса. Десантники, выполнив оперативно-тактическую задачу, возвращались на побережье, просачиваясь через поселок Виллервиль. Улицы были пустынны, только во дворах кое-где лаяли собаки. Местные жители, за несколько лет привыкшие к подобным маневрам, уже не боялись их, но и справедливо предпочитали в такие часы отсиживаться по домам.

Продравшись сквозь гирлянды развешанного белья, Софи свернула за угол, увлекая Алексея за собой. Тут девочка прижала его к грубо оштукатуренной стене.

– Тише, они совсем неподалеку, – шепнула она. С необычайной ясностью Алексей увидел на её таком близком виске голубую пульсирующую жилку, и девочка вновь показалась ему двойником Алёнки. Он судорожно сглотнул.

За калиткой протопали сапоги, раздалось несколько слов на английском и свободный, раскатистый смех. В памяти всплыло мерзкое слово «зондеркоманда». Нет, стоп. Это из другой жизни. Впрочем, все, что теперь ни вспомнится, – из другой жизни.

Скрипнув зубами, Алексей уткнулся лбом в шершавую стену. Плохо, очень плохо. И безнадёжно. И что самое страшное – он бессилен против всего этого. Что происходит в этом мире? Кто есть кто – как разобраться? Может, вообще не стóило приходить сюда, поддавшись призрачной надежде на спасение? Кому он нужен здесь – этой девочке, этому миру, самому себе?

Топот удалялся. Девочка опять потащила его – через небольшой дворик, мимо сарайчика, возле которого сиротливо лежал велосипед с вывернутым на сто восемьдесят градусов передним колесом. Через десяток шагов они подошли к порогу.

– Здесь три ступеньки, осторожнее, – вполголоса сказала девочка, пропуская его вперёд.

Алексей почему-то пригнулся, будто собирался не подниматься к входной двери, а спускаться в какой-нибудь грот. Девочка держалась за его локоть, не отпуская от себя. Они поднялись на порог, и Софи, отпустив руку Алексея, толкнула перед собой дверь.

– Ну, наконец-то! – воскликнула бабушка, когда увидела внучку. Это была женщина лет шестидесяти, слегка суховатая, но сохранившая к своим годам стройную фигуру. Ее светлые, довольно коротко остриженные волосы, придавали еще большей моложавости и без того молодому лицу. Чуть широковатые скулы и резко очерченный подбородок делали это лицо достаточно строгим, но мягкие и умные карие глаза добавляли ему теплоты. – Я уже не знала, что думать!

«Как она похожа на знаменитую актрису Ани Жирардо!» – мелькнуло в голове Алексея. Он остался в полутемной прихожей, и хозяйка дома еще не заметила его.

– Бабушка, я не одна, – вместо оправданий или извинений сообщила Софи. – Со мной мужчина, который нуждается в помощи. Он – русский.

– Ты с ума сошла! – воскликнула женщина, переводя взгляд в сторону прихожей. Алексей шагнул к свету, склонил голову. – Да это какой-нибудь проходимец! Я сейчас же вытолкаю его из дома! Какой еще русский? Шляются тут, кто ни попадя, морочат голову детям. Нельзя же быть такой наивной, девочка моя!

– Бабушка, это Алекс, он понимает и говорит по-французски, – перебивая хозяйку, сообщила Софи. – Не ругай его, он не ел целых три дня.

– Что? – переспросила бабушка, шагнув к Алексею. – Мсье, если вы действительно понимаете по-французски, то пройдите сюда. А если вы не ели три дня, то постарайтесь теперь убедить и меня в том, что это правда.

– Это правда, – тихо ответил Алексей, чувствуя, что силы вот-вот покинут его.

– И вы действительно русский?

– Да, это тоже правда.

Бабушка Софи как-то по-особенному взглянула на вечернего гостя, обошла вокруг него – как вокруг какого-нибудь музейного экспоната.

– Странно, – сказала она. – Странно и удивительно. – Потом добавила после паузы: – Удивительно настолько, что в это хочется поверить…

Алексей смотрел на женщину с надеждой и мольбой в глазах.

– Как вас зовут? – спросила она.

– Алексей Сапожников. Софи решила называть меня Алексом – это больше по-французски.

– Хорошо. Меня зовут Амели Дюран. Я, как вы поняли, бабушка Софи и мать ее матери.

– Я очень рад знакомству, – выдавил из себя Алексей.

– Бабушка, – вставила в разговор Софи, – я обещала Алексу покормить его.

– Раз обещала – корми, – ответила мадам Дюран. Потом добавила: – Вас никто не видел?

– Английские солдаты прошли стороной, и никого из соседей мы тоже не встретили, – сообщила девочка.

– Это хорошо, – сказала бабушка. – В наше время появление любого нового человека в прибрежном районе может вызвать массу разговоров и нездорового любопытства.

Софи тем временем уже шмыгнула на кухню и бренчала там посудой.

– Присядьте, – сказала мадам Дюран, указывая Алексею на стул.

Тот послушно сел, устало опустив руки на колени.

– Вы давно не мылись, – продолжила она. – У меня есть ванная комната. Может быть, сперва помоетесь?

– С вашего позволения, – ответил Алексей, – я бы хотел сначала что-нибудь перекусить. Но если вам неприятно мое общество, оставьте меня одного, и мы побеседуем потом – когда я приведу себя в порядок. Поверьте, я действительно очень слаб, и каких-нибудь два часа назад находился на грани безумия от голода и холода.

– Холода? – переспросила мадам Дюран.

– Да, я не оговорился.

– Странно, – сказала женщина и снова пристально посмотрела на гостя. – Такое впечатление, что где-то все время стоят морозы.

Алексей взглянул на нее и промолчал. Вошла Софи. В руках она несла тарелку с горочкой пирожков. Поставив ее на стол, она метнулась на кухню и тут же вернулась с чашкой дымящегося чая.

– Вот, – сказала девочка, глядя на Алексея. – После длительного голодания много есть опасно, я когда-то читала в газете. Так что пара пирожков с яблоками и чай – это как раз то, что нужно. И не больше.

Алексей с благодарностью взглянул на юную хозяйку.

– Где можно помыть руки? – спросил он, вставая.

* * *

– Мне давно не было так хорошо! – воскликнул Алексей. – Сразу появились силы, а с ними – желание жить дальше. Не даром говорят, что вода – это жизнь!

Они сидели за столом – в гостиной небольшого домика мадам Дюран.

– Если я скажу вам, сколько времени полноценно не мылся, вы не поверите.

– Почему же? – спросила хозяйка.

– Потому что вы просто не можете себе представить, какими бывают условия для проживания людей.

– Алекс, ты имеешь в виду Россию? – спросила Софи.

– Да.

– Но по радио говорят и в газетах пишут, что у вас там сейчас бурным темпом идет строительство городов и заводов. Настоящая промышленная революция! – сказала мадам Дюран. – Я знаю, что многие инженеры из разных стран стремятся на работу в Россию – это теперь престижно и выгодно. И невозможно представить, что там нет условий для того, чтобы элементарно соблюдать гигиену.

– Мне трудно это объяснить, – задумчиво ответил Алексей.

– Ваш лидер, Закладин, выступая недавно в Лиге Наций, сообщал мировому сообществу, что через пятнадцать лет каждый житель России будет иметь отдельную квартиру со всеми удобствами.

– Закладин? – вырвалось у Алексея. Он, историк, вдруг принялся лихорадочно перебирать в памяти всех деятелей, кто был известен ему из учебников по истории КПСС. Бухарин, Троцкий, Каменев, Сталин, Киров, Орджоникидзе…кто там еще отличался в двадцатых-тридцатых годах? Кржижановский, Бонч-Бруевич…Но – Закладин?

– Да, – подтвердила мадам Дюран. – Первый помощник Ленина, сменивший его на посту, когда тот вышел на пенсию.

В душе Алексея в эти минуты что-то екало и переворачивалось. Сколько же еще сюрпризов таит в себе этот новый мир?

– У меня складывается такое впечатление, – осторожно сказала мадам Дюран, всматриваясь в лицо Алексея, – что вы либо что-то не договариваете, либо, напротив, сами находитесь в каком-то заблуждении. Я не права?

– Отчасти вы правы, – согласился Алексей. – Но если я расскажу вам свою историю, то у вас едва ли достанет смелости поверить мне.

– Вот как! Почему же?

– Она слишком неправдоподобна.

– Возможно, – согласилась женщина. – Однако у меня как раз могут отыскаться причины поверить вам, но я предпочитаю пока о них умолчать.

– Что ж, вы дарите мне надежду, – сказал Алексей и почему-то посмотрел на Софи.

– Мсье Сапожников, – обратилась к нему хозяйка, – прежде чем вы поведаете нам о себе, я бы хотела задать вам всего один вопрос.

– Да, пожалуйста.

– Вам знакомо такое имя – Николай Серебряков?

Алексей вздрогнул. Знакомо ли ему имя профессора Серебрякова, руководителя этнографической экспедиции?

– Да, мадам, – сдерживая волнение, ответил он. – Я так и думал, что его звали Николай. А по отчеству, возможно, Константинович. Благодаря дневнику, написанному профессором и прочитанному мной, я и оказался в вашем мире.

Повисла пауза. Женщина пристально смотрела на необычного гостя. Софи, не решаясь перебивать бабушку и чувствуя, что присутствует при каком-то мистическом повороте событий, сгорала от любопытства и ерзала на стуле.

– В таком случае, – сказала, наконец, мадам Дюран, – считайте, что вам несказанно повезло. Четырнадцать лет назад профессор Серебряков сидел на том самом стуле, на котором теперь сидите вы. Но поверить ему тогда мне было гораздо труднее…

* * *

– Блин! Я совсем забыл, как это делается! – сетовал Алексей по-русски сдавленным голосом. – Мне никак не удается держать равновесие.

– К сожалению, я ничем не могу тебе помочь, – так же сдавленно отвечала Софи.

Они ехали по ночной проселочной дороге на двух велосипедах. Луны еще не было. Алексей даже боялся теперь ее появления – не помощница она была в таких делах, это он знал наверняка. До Онфлера – небольшого приморского городка, расположенного в устье Сены как раз напротив портового Гавра – было всего-то километров десять. В сущности, какие-то пустяки, если учесть, что скорость велосипеда, по крайней мере, раза в четыре выше скорости пешехода. А им нужно было спешить – к ночному поезду на Париж, отходившему из Онфлера без четверти полночь. Да и велосипеды нужно было оставить в надежном месте. А там – тоже какой-нибудь разговор бы случился, то да се, какое-то потерянное время. Словом, отпустив их в дорогу около половины десятого, мадам Дюран рассчитывала, что путешественники успеют осуществить намеченные планы.

– В Онфлере, на Большой Морской улице вы отыщете церковь Святой Анны, – напутствовала она Алексея. – Там спросите помощника кюре по имени Иоанн Курбе. Расскажете свою историю. – Алексей вскинул брови. – Не удивляйтесь. Вы ведь читали дневник Серебрякова, и должны помнить, что предпоследним из вашего мира ушел священник.

– Так это…

– Да-да, именно, – подтвердила мадам Дюран. – Это добрейший и светлейший человек. Николай всегда считал его своим другом.

– В таком случае, ничто, вероятно, не помешает мне тоже считать его другом, – ответил Алексей.

– К сожалению, мы не виделись почти три года, – сказала мадам Дюран. – Не думаю, что Иоанн сильно изменился. Когда вы скажете, от кого прибыли, он с охотой поможет вам.

– Благодарю вас, – ответил Алексей, который за несколько часов общения успел оценить гостеприимство и доброту французской женщины.

По большому счету, ему вовсе не хотелось куда-то уезжать из Виллервиля. Но приближение военного конфликта, назревавшего в этом регионе уже несколько лет, делало присутствие в поселке мужчины неизвестного происхождения, да еще и без документов, весьма опасным. В любой момент сюда могли передислоцироваться части регулярной французской армии, которые бы установили на побережье комендантский час – и русский «путешественник «Алексей Сапожников мог бы попасть под подозрение, как возможный английский шпион.

…Если бы Алексею пару лет назад сказали, что ему придется однажды летним вечером совершить велопрогулку по северному морскому побережью Франции… Он бы даже не стал спорить и удивляться, он бы просто рассмеялся в лицо выдумщику. Какая могла быть еще Франция на зарплату школьного учителя! Но теперь…

Теперь он крутил педали, с трудом удерживая равновесие, и упорно старался смотреть вперед, а не вниз, под колеса. И все равно то и дело валился – то вправо, то влево, торопливо выставляя ногу. Софи не смеялась – она останавливалась и делала паузы, ожидая, пока Алексей снова не поймает равновесие.

Иногда он поднимал лицо к небу. Там, в густой синеве, празднично поблескивали звезды. В городе, когда отовсюду мешают яркие огни витрин и фонарей, – разве можно увидеть звезды? То, что открывается городскому наблюдателю – это бледное подобие настоящего звездного неба. Только в поле, где ни один, даже случайный, фонарь не вклинивает в ночной мрак свои «люксы» и «люмены» – можно сполна насладиться восхитительной глубиной Вселенной.

И теперь, на этой проселочной дороге между Виллервилем и Онфлером, Алексею снова – как когда-то в деревенском стройотряде – открылась эта красота. И он – растерялся, он не поверил собственным глазам, он не мог узнать ни одного созвездия. Только Большая Медведица – вроде это она… – как-то причудливо встала на задние лапы в этом загадочном небе. Эх, когда-то ведь увлекался астрономией! Удивлял знакомых редкими названиями звезд. Вот они – Мерак, Дубге, Ахернар, Алиот, Мицар… Раньше хоть Аленке показывал, а теперь…

Он повернул голову направо. Неподалеку мелькали голубые искры девичьего платья. Софи ехала рядом, стараясь не отставать и не обгонять своего спутника. Монотонно шуршал песок под колесами велосипеда. Чуть поскрипывали педали от нажима упругих девичьих ног.

– Ты устал, Алекс? – вдруг спросила она, будто чувствуя на себе его взгляд. – Мы могли бы немного отдохнуть. Хочешь? До Онфлера осталось всего пару километров.

– Нет, – ответил он. – Я держусь. Нельзя терять ни минуты.

Она не стала уговаривать его, настаивать на своем. Она и сама знала, что им во что бы то ни стало нужно этим вечером уехать в Париж – только там человек из другого мира мог раствориться среди людей, мог остаться незамеченным.

* * *

– Добрый вечер, – поздоровался Алексей.

Маленькое смотровое окошко тяжелой кованой двери только что открылось, и оттуда на ночного гостя смотрели чьи-то встревоженные глаза.

– Могу я видеть помощника кюре Иоанна Курбе?

– А кто вы ему, и по какому делу? – совместил два вопроса в один сторож при церкви.

– Я его друг, и прибыл по важному делу, – сказал Алексей первое, что пришло в голову.

Через несколько секунд раздался скрежет ключа в замке, и тяжелая дверь повернулась на петлях. Полусогнутая фигура в темном балахоне провела Алексея и Софи к одной из боковых дверей церкви Святой Анны. Велосипеды они катили рядом с собой.

– Постучите три раза, – напутствовала фигура. – Хотя, должен вам сказать, что мсье Курбе не любит поздних гостей.

– А что, они часто случаются? – не удержался Алексей.

– Практически никогда, – скрипнула фигура. – Просто я так думаю.

Алексей сдержанно улыбнулся. Сопровождавший их сторож затаился в стороне.

В свете одинокого фонаря, маячившего на улице за забором, лицо Софи показалось Алексею особенно одухотворенным. Еще бы – девочка впервые в жизни участвовала в каком-то приключении, и это придавало чертам подростка недетской строгости и дополнительного шарма. Постучав три раза в светлую, покрашенную в небесно-голубой цвет дверь, Алексей отступил на шаг. Софи пряталась у него за спиной, выглядывая из-за плеча.

– Кого там еще принесло? – раздалось внутри.