Текст книги "Последний император России. Тайна гибели"

И последний довод. Автор спросил профессионального фотографа, позволяла ли фототехника начала XX века сделать с расстояния менее четырех-пяти метров фотографию группы из одиннадцати стоящих в ряд людей? При этом освещение комнаты – одна тусклая лампочка под потолком. Ответ специалиста был категорически отрицательным. Тогда автор задал второй вопрос: а если в ряд стоит семь человек? Ответ фотографа был тем же.

А стульев было все-таки не два, а три. И вот почему. Николай II пришел в комнату с сыном на руках. Одна из причин, по которой Юровский распорядился принести стулья, – необходимость того, чтобы царь не прикрывал свою грудь сыном. Но если стульев будет два, то бывший царь может сесть на один из них с сыном на руках. А второй стул займет Александра Федоровна. Что тогда делать? Приказать царю: посадите ребенка, а сами встаньте? Можно, конечно. Но это опять-таки ненужное в данный момент принуждение. Вот если принести три стула, тогда старшие Романовы и Наследник займут стулья очень ЕСТЕСТВЕННО. И грудь царя при этом откроется для прицеливания.

Итак, выводы. Обреченные на смерть были размещены в комнате в два ряда. В первом ряду, примерно в одном-полутора метрах от восточной стены и примерно в четырех метрах от входной двери, располагались Александра Федоровна (у окна), далее три старшие дочери, далее Николай Александрович и Алексей Николаевич. Во втором ряду находились: Демидова (у северного косяка двери), далее Анастасия, затем Харитонов и Трупп. Из-за того, что в углах комнаты находились столбы арок, один из них стоял перед аркой. Доктор Боткин стоял позади кресла Алексея Николаевича, чуть впереди Труппа и ближе к северной стене. В итоге второй ряд обреченных не был прямым, в направлении от южной стены (с окном) к северной второй ряд отклонялся вперед.

Вот в таком положении находились обреченные до того, как прозвучал первый выстрел.

Сколько было палачей?

Как ни странно, но полный список тех, кто расстреливал бывшего российского императора, его семью и слуг, окончательно не установлен.

Странность для меня совершенно необъяснимая. Из истории нашей цивилизации мы знаем, что царей, императоров и королей иногда казнили. Такое случалось, но не было обыденным делом и происходило все-таки далеко не каждый день.

Уничтожение Романовых назвать казнью невозможно. Казнь совершается по приговору суда. Всегда ли и насколько эти суды были легитимными – другой вопрос. Но в случае с Романовыми никакого суда не было вовсе. Не было ни обвинительного заключения, ни грозной речи прокурора, требовавшего смертной казни. Наконец, не было приговора. Основанием для расстрела стало якобы постановление Уралсовета. Я говорю «якобы», потому что самого постановления тоже нет. Есть его предполагаемый текст, но только предполагаемый. Но и в нем речь идет о казни одного только Николая Александровича.

Нам говорили и говорят: время было такое. Советская власть боролась за свое существование, времени на соблюдение буржуазных формальностей не было. Да и сами буржуазные формальности были для революционеров анахронизмом – они руководствовались исключительно революционной целесообразностью. А она, революционная целесообразность, требовала уничтожения династии Романовых. Было необходимо лишить контрреволюцию «живого знамени», вокруг которого могли сплотиться все силы реакции.

Но новая власть нуждалась не только в решительности действий. Ей были необходимы свои герои. Те, кто во имя торжества революции готовы принести на алтарь революции любые жертвы.

А раз так, то исполнители воли революционного пролетариата, те, кто разрядил свои револьверы или пистолеты в представителей царствующего дома, должны быть известны. Все поименно!

Должны. Но не известны. Точнее, список неполный. А те имена, которые мы хорошо знаем, озвучили не представители советской власти, не сами «герои», а М. Дитерихс и Н. Соколов. У меня нет сомнений: если бы большевикам в июле 1918 года не пришлось оставить Екатеринбург, если бы Н. Соколов не провел следствие, если бы не появились книги-разоблачения (в первую очередь, М. Дитерихса и Н. Соколова), мы не знали бы сегодня об июльских событиях в Екатеринбурге НИЧЕГО! Советская власть никогда не открыла бы правду об уничтожении царской семьи, никогда не назвала бы ни одного имени участников расстрела, а сами исполнители всю жизнь молчали бы о своей роли в тех кровавых событиях и ушли из жизни, так и не сказав никому ни слова.

Никогда не вышла бы в свет и книга М. Касвинова. У советской власти не было бы никаких оснований для разоблачения «буржуазных фальсификаторов» по причине полного отсутствия «фальсификаций».

Но случилось то, что случилось. Из книг Н. Соколова и М. Дитерихса (его книга основана на материалах все того же Н. Соколова) мы узнали результаты работы следствия. И узнали часть имен. После этого стало бессмысленным и невозможным скрывать как факт уничтожения Семьи, так и названных Н. Соколовым исполнителей. Но не более того.

Твердо установлено, что в расстреле участвовали Я. Юровский, М. Медведев (Кудрин), Г. Никулин, П. Ермаков. Этим «героям» разрешили рассказывать о своем подвиге во имя революции. Много и охотно рассказывал о своей роли в расстреле Петр Ермаков. Никулин вел себя более сдержанно. Но задавали тон в прославлении собственных подвигов Я. Юровский и М. Медведев (Кудрин). Юровский часто выступал перед большевистскими активами с рассказами о том, «как это было». Появилась ставшая позднее знаменитой его «Записка», написанная то ли им самим, то ли штатным партийным историком. Не дремал и Кудрин. С фатальной неизбежностью между официальными участниками уничтожения Семьи разгорелась борьба за право именоваться цареубийцей.

Итак, четверо известны. Но мы знаем, что по плану Юровского каждую жертву предполагалось обеспечить персональным убийцей. (Хотел написать «палачом», но понял, что это неправильно. Палач – не убийца. Он исполнитель приговора. А в нашем случае приговора не было.) Жертв было одиннадцать, к расстрелу готовили одиннадцать револьверов, Юровский ни словом не обмолвился о том, что его план пришлось отменять. Значит, убийц было одиннадцать? Кто же они?

Нам говорят: остальными были латыши. Так ли это?

Правда о латышах

История с латышами от начала до конца выдумана. Убийцы настаивают, что в расстрельной команде латыши были.

Я. М. Юровский (1922 г.): «Тем временем были сделаны все приготовления: отобрано 12 человек (в том числе 6 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение. 2 из латышей отказались стрелять в девиц».

М. А. Медведев (Кудрин): «…раздали наганы латышам внутренней охраны – мы сочли разумным привлечь их к операции, чтобы не расстреливать одних членов семьи Романовых на глазах у других. Трое латышей отказались участвовать в расстреле. Начальник охраны Павел Спиридонович Медведев вернул их наганы в комендантскую комнату. В отряде осталось семь человек латышей… В комнату вошел и выстроился как раз против нее и дочерей отряд латышей: пять человек в первом ряду и двое – с винтовками – во втором».

А. А. Якимов: «В комнате, вправо от входа в нее, находился Юровский. Слева от него… стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери».

Чем еще подтверждается участие латышей в расстреле? Есть еще один.

П. С. Медведев: «Одновременно в ту же комнату вошли 11 человек: Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей».

Всё! Других подтверждений участия латышей в расстреле нет. Хотя все другие свидетели подтверждают, что расстреливало не четыре выше названных товарища. Что стрелявших было больше.

Г. П. Никулин: «…нас было исполнителей 8 человек: Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел – четыре, Ермаков Петр – пять, вот я не уверен, что Кабанов Иван – шесть. И еще двоих я не помню фамилий».

Никулин говорит про восемь человек. Он прибавил к «исполнителям» Павла Медведева и Кабанова (перепутав его имя, но мы ему это простим), а еще двоих вспомнить не смог. О латышах – ни слова.

Как же так? Неужели его память настолько прохудилась, что он не вспомнил, как в комнату вошел не один латыш, а целая группа?

Кстати, о группе. Откуда она появилась? Приехала из Совета. И дожидалась своего часа. Вот и свидетельства.

Я. М. Юровский: «… я распорядился, чтобы спустились люди».

Это распоряжение он отдал после того, как расставил Романовых в комнате. В это время на втором этаже дома кто-то был. Кто? Латыши? Но что им делать в покоях царской семьи, да еще без присмотра? Они ни при каких обстоятельствах не могли относиться к заслуживающим столь высокого доверия персонам, чтобы оставить их одних в комнатах второго этажа. Для чего? Чтобы прошмонали царские вещи? Заветную шкатулочку с царскими драгоценностями распатронили? Что это за бойцы, за которыми надо посылать. Юровский же сам пишет, что машина опоздала, что ночь коротка, а работы навалом, и тут такая неумная трата времени – зачем-то оставил исполнителей на втором этаже и теперь посылает за ними и ждет, пока эти господа-товарищи соизволят спуститься. Неумно как-то…

Конечно, на втором этаже оставались не латыши. Там ожидали доклада о том, что к расстрелу все готово, прибывшие на экзекуцию высокопоставленные товарищи. Причем такого ранга, что начать операцию без них было никак невозможно.

В ранних воспоминаниях Юровского есть еще один любопытный момент: «Одевались с ½ часа. Внизу была выбрана комната… Команда была наготове в соседней комнате».

Кудрин в своих воспоминаниях ориентируется именно на раннюю версию «Записки» Юровского.

М. А. Кудрин: «Юровский отзывает Павла Медведева и оба выходят в соседнюю комнату… поднялась со стула Александра Федоровна. В комнату вошел и выстроился как раз напротив нее и дочерей отряд латышей».

Но позднее Юровский вспомнил, что ему пришлось кого-то приглашать из комнат второго этажа. И воспоминания двух убийц разошлись в еще одной маленькой, но существенной детали.

Г. И. Сухоруков: «Тут же идут Юровский, Окулов, Медведев, Ермаков… Когда арестованные были введены в комнату, в это время группа людей, что раньше вошла в одну из комнат, направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты… Перед царем лицо к лицу стоял Юровский».

Сухоруков говорит о группе людей, при этом не называя их латышами.

А. Г. Кабанов: «После оглашения тов. Юровским Постановления Областного совета сразу затрещал мотор грузовой машины и присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные начали стрелять через проем открытой двухстворной двери».

Опять группа. Но опять нет даже намека на то, что это латыши. Более того, Кабанов называет их очень почтительно: товарищи.

Обратим внимание на то, как они стреляли. И посочувствуем Юровскому.

Он в комнате, стоит прямо перед бывшим императором, а в это время сзади, из дверного проема, начинается стрельба. Каково ему было в это время! Если бы расстрел происходил именно так, то Юровскому пришлось проявить завидную прыть, чтобы укрыться от пуль за арками. То-то он был рад, что в комнате есть эти арки. Там он и укрылся от пуль дорогих своих товарищей, костеря их при этом на чем свет стоит…

Неладно что-то у Кабанова с памятью. Еще одно доказательство того, что его не было в это время в комнате. И ничего он своими глазами не видел.

Не участвовали латыши в расстреле. Да и не могли участвовать. Уничтожение бывшего императора и его семьи – слишком серьезное и ответственное дело, чтобы перепоручить его каким-то латышам. А кроме ответственности есть еще и горячее желание доказать свою преданность революции. И войти в историю… Не могли большевики отказаться от такой славы.

Исполнителей вполне могло быть ровно одиннадцать. Только остальные семеро не были латышами. Это были большевистские руководители. Ими могли быть Ш. И. Голощекин, А. Г. Белобородов, Г. И. Сафаров, П. Л. Войков. Пойдем по порядку.

Есть заслуживающие доверия свидетельства, что в ипатьевском доме в ночь убийства находились Белобородов и Голощекин.

Ф. П. Проскуряков: «Значит, вернулись Юровский, Белобородов и этот пузатый».

Он же: «Они требование Медведева исполнили и сошли в нижние комнаты в сопровождении Юровского, Никулина, Белобородова и этого курчавого, пузатого».

И снова он: «Как только это Юровский сказал, он, Белобородов, пузатый, Никулин, Медведев и все латыши (их было, по словам Пашки, 10, а не 11) выстрелили все сначала в Государя, а потом тут же стали стрелять во всех остальных».

Белобородова Проскуряков называет по фамилии. Еще одного участника он не знал по имени и описывает как «пузатого» и «курчавого». Кто такой «курчавый», он же «пузатый»? Это Голощекин. Вот его портрет в описании М. Дитерихса: «Ему около 40 лет, роста – выше среднего, коренастый, полный, с порядочным животом, „брюхатый“, как определяют его свидетели…»

Про Голощекина известно также, что он якобы оставался на улице, чтобы послушать, будут ли слышны выстрелы. Сомнительно. Не мог он пропустить столь ответственное мероприятие.

Агафонова (сестра Якимова): «Кто именно участвовал в расстреле и сколько человек, брат не говорил, помню, что он упоминал о каких-то латышах и говорил, что не красноармейцы, а какие-то главные, приехавшие из совета. Этих главных было пять человек».

Агафонова говорит: «главные». Главными не могли быть безымянные латыши. Она уточняет: главные приехали из Совета. То есть большие начальники.

А латышей брат Агафоновой мог упоминать. Они же там были. Только стояли в дверном проеме. Зайти в комнату, встать в первый ряд, перед жертвами, они не могли. В первом ряду стояли главные исполнители воли революции.

В воспоминаниях Кудрина есть важные подробности, подтверждающие участие в расстреле высоких чинов.

М. А. Медведев (Кудрин): «„Так нас никуда не повезут?“ – спрашивает глухим голосом Боткин. Юровский хочет ему что-то ответить, но я уже спускаю курок моего „браунинга“ и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева. Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая почти в упор. На моем пятом выстреле Николай 2-й валится снопом на спину».

Очень интересный отрывок: «…раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева». Оказывается, что если исключить латышей, то справа и слева от Кудрина стоят «товарищи». Но эти «товарищи» – не Юровский и тем более не Ермаков. Потому что в следующей фразе Кудрин говорит: «Юровский и Ермаков также стреляют в грудь Николая почти в упор». Получается, что «товарищи» – это кто-то другие. О ком же это Кудрин говорит так почтительно? Столько лет прошло, а он по-прежнему благоговеет перед ними. А по его собственным словам, за вычетом латышей, Юровского и Ермакова, в расстрельной команде только он да Никулин. Других нет. Это он что, о Грише-пулеметчике говорит: «товарищи»? Конечно же, нет. Почтительное «товарищи» – это он случайно проговаривается про «ответственных товарищей», которые участвуют в расстреле. (Кстати, в приведенном выше высказывании Кабанова «товарищи» тоже присутствуют.)

Г. И. Сухоруков: «…вниз спустился с Медведевым Окулов, и еще кто-то не помню. Зашли в одну из комнат, и вскоре ушли обратно. Но вот вниз спустилась неизвестная для меня группа людей (выделено мной – Ю. Г.), человек 6–7. Окулов ввел их в ту комнату, в которой он только что был перед этим. Теперь я окончательно убедился, что готовится расстрел…»

Окуловым Сухоруков называет Никулина. Это был псевдоним Гриши-пулеметчика. Очевидно, что «неизвестная группа» – это не латыши. Возможно, что в этой группе Сухоруков не знал никого. Но их властный вид и отношение к ним Никулина безошибочно подсказали Сухорукову: это очень важные птицы. И ему не составило труда сообразить: появление таких персон в ипатьевском доме ночью может означать только одно.

А. Г. Кабанов: «…присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные начали стрелять через проем открытой двухстворной двери… чекист Михаил Медведев, с первого выстрела, застрелил насмерть Николая 2-го. В это время, я также разрядил свой „наган“ по осужденным».

Кабанов очень уважительно говорит о стрелявших. Он называет их «присутствующие при этом товарищи». Это что, он так называет своих подчиненных-латышей? Не могу поверить, что Кабанов, Медведев и прочие обращались друг к другу на «вы». Нет фактов, но нет сомнений, что их речь была наполнена матерными связками, без которых представитель черни не может и двух слов сказать. Предположить при этом, что в общении друг с другом они коренным образом менялись и были подчеркнуто вежливы, – невозможно. Но вот Кабанов называет своих соучастников «присутствующими при этом товарищами». Он не латышей имеет в виду. Это он говорит о больших чинах. Кстати, именно так, порой с почтительным кивком в их сторону, упоминали высокое партийное начальство на всякого рода торжественных мероприятиях в не столь давнее застойное время. А формула почтительно-уважительно-льстивого обращения к высоким чинам родилась уже тогда. И Кабанов применил именно ее. В этой фразе Кабанова – еще одно абсолютное и безусловное доказательство того, что в расстреле участвовали высшие большевистские чины.

Г. И. Сухоруков: «Когда арестованные были введены в комнату, в это время группа людей, что раньше вошла в одну из комнат, направилась к комнате, в которую только что ввели арестованных. Я пошел за ними, оставив свой пост. Они и я остановились в дверях комнаты… Одновременно с выстрелом Юровского раздались выстрелы группы людей, специально призванных для этого».

Вот прямое свидетельство о том, что «группа товарищей» из Совета приехала ночью в ипатьевский дом не для того, чтобы ходить вокруг дома и прислушиваться к выстрелам. Они приехали принять непосредственное участие в убийстве.

Итак, среди тех, кто стрелял, появились-таки представители президиума Уралисполкома. Пока двое. Но их было больше.

Очень вероятно участие в расстреле П. Войкова. Во-первых, он занимал в Екатеринбурге очень высокую должность: был членом исполкома Уральского облсовета и по совместительству комиссаром снабжения. Позже работал во Внешторге, был полпредом в Польше. Войков знал все обстоятельства расстрела в подробностях. И несмотря на запрет рассказывать о расстреле Семьи, не молчал. Он похвалялся своим участием в убийстве царя. Это ведь так почетно! Это так нравится женам дипломатов! Они смотрят на советского посланника со смешанным чувством восхищения и страха. И чем больше смотрят, тем больше восхищаются этим большевиком. А гордый вниманием к своей персоне Войков напускает тумана и на вопрос кокетки: «Что вы сделали с царем?» – с загадочной полуулыбкой отвечает: «Мир никогда об этом не узнает». Ах, как это романтично! И сердца жен дипломатов трепещут в сладостной истоме. Какой он славный, этот большевик. Второго такого в дипломатическом корпусе нет. Ну прямо граф Монте-Кристо!.. А Войкову уже мало быть обладателем великой тайны и участником убийства. Ему хочется большего. И вот он уже утверждает: это ему, Войкову, партия оказала высочайшее доверие – выстрелить в грудь царя. Но негодяй Юровский всё испортил.

Болтливость дорого обошлась Петру Лазаревичу. Он единственный из всех прямых и косвенных участников расстрела, кто был убит именно за участие в уничтожении царской семьи…

Голощекин, Белобородов, Войков, Юровский, Никулин, М. Медведев, Ермаков. Эти семеро, я уверен, были участниками расстрела.

Вообще-то, это как раз столько, сколько было Романовых в первом ряду. Убийц в один ряд могло разместиться и больше. Ведь им, в отличие от их жертв, можно было встать вполоборота. В такой позе даже удобнее стрелять. Но все-таки 4,4 метра (ширина комнаты) на одиннадцать человек – маловато. Да и не все большевики, настрадавшиеся от царских кровопийц, были худенькими. Но откуда-то же взялась цифра одиннадцать. И зачем?

Когда основные обстоятельства убийства стали известны, власть наверняка постаралась придать ей как можно более приличный вид. И тогда целью Юровского и иже с ним было убедить нас, что они хотели осуществить расстрел с максимально возможной гуманностью. (Кстати, о гуманности нам еще расскажет Никулин.) По замыслу создателей легенды, мы должны были поверить, что убийцы собирались выстроить всех одиннадцать человек в один ряд и поставить перед каждым персонального убийцу. Что они планировали сделать в каждое сердце только по одному-единственному выстрелу. И что если бы их план осуществился полностью, то жертвы умерли бы без мучений. И мы должны посочувствовать убийцам, что их план не удался.

Возможно, именно с этой целью Юровский и другие говорят про одиннадцать исполнителей. Правда, им почему-то противоречит Никулин, называя цифру восемь.

Восьмым мог быть Г. Сафаров. Или Б. Дидковский. Или Толмачев. Или Горин.

М. Дитерихс называет среди возможных исполнителей А. Костоусова и Хохрякова. Подтверждений тому немного. Точнее, их практически нет. Участие Костоусова ничем не подтверждено. А «в пользу» участия Хохрякова только одно обстоятельство: известно, что он позднее похвалялся перед соратниками своим «маузером», утверждая, что именно из него был убит царь.

Доказательство более чем сомнительное. Если среди участников расстрела были большие по тем временам начальники, едва ли Хохрякову удалось бы встать в один ряд с ними, чтобы прославить свое оружие.

Пора окончательно разобраться с участием в расстреле П. Медведева и А. Кабанова. Павел Медведев говорил своим подчиненным, прибежавшим на шум выстрелов, что он стрелял. Но когда попал в плен к белым, стал напрочь отрицать свое участие в расстреле. Где правда, где ложь? Было ли заявление перед подчиненными бахвальством, имевшим целью приподняться в их глазах? Показаниям Медведева на допросе доверять не приходится. Он хотел выбраться из рук белогвардейцев живым и не мог не понимать, что признать участие в расстреле – сразу подписать себе смертный приговор. Об его участии в расстреле говорят участники и свидетели.

Г. П. Никулин: «На самом деле нас было исполнителей 8 человек: Юровский, Никулин, Медведев Михаил, Медведев Павел – четыре, Ермаков Петр – пять, вот я не уверен, что Кабанов Иван – шесть. И еще двоих я не помню фамилий».

М. А. Кудрин: «По нагану берут Григорий Никулин и Павел Медведев».

И у Никулина, и у Павла Медведева есть револьверы. Зачем им еще, если предполагалось сделать всего по одному выстрелу в грудь?.. Полагаю, что Павел Медведев назван здесь рядом с Никулиным, чтобы убедить нас: Павел Медведев – участник расстрела.

Ф. П. Проскуряков: «Пашка сам мне рассказывал, что он выпустил 2–3 пули в Государя и в других лиц, кого они расстреливали. Показываю сущую правду. Ничего он мне не говорил, что он будто бы сам не стрелял, а выходил слушать выстрелы наружу: это он врет».

Но вот показания охранника А. Якимова. Он не видел расстрела и излагает события по рассказу, услышанному от охранников Клещева, Дерябина, Лесникова и Брусьянина.

А. А. Якимов: «В комнате, вправо от входа в нее, находился и Юровский; слева от него, как раз напротив двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой 1, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев».

Оставим без комментариев все, что касается латышей. Обратим внимание на то, что Павел Медведев стоял практически в прихожей. Ни о какой стрельбе из прихожей, через головы Юровского и прочих речи быть не может.

Мария Медведева (жена П. Медведева): «…начали стрелять и всех до одного убили; стрелял и мой муж: он говорил, что из сырсетских принимал участие в расстреле только один он, остальные же были „не наши“, т. е. не нашего завода, а русские или не русские – этого мне объяснено не было. Стрелявших было 12 человек; стреляли не из ружей, а из револьверов».

Показания жены Павла Медведева даны белогвардейскому следователю. Она должна была понимать, что своим рассказом ставит жизнь мужа под смертельную угрозу. И при этом нет сомнений, что она говорит правду. То есть правдиво пересказывает то, что услышала от мужа. Принять ее показания возможно лишь в том случае, если муж ей не солгал. Но уверенности, что Медведев не похвастался перед женой точно так же, как перед подчиненными, у нас нет.

Подведем итог. Об участии Павла Медведева в расстреле говорят его участники Кудрин и Никулин. Об этом же говорят, но со слов самого Павла, его жена и охранник Проскуряков. Согласно показаниям Якимова, который сам ничего не видел и знает обстоятельства расстрела со слов Клещева, Дерябина, Лесникова и Брусьянина (из них видеть само событие реально мог только Дерябин и, может быть, частично Клещев), Павел Медведев в момент расстрела стоял в дверном проеме, позади латышей, что означает невозможность вести стрельбу, не рискуя убить товарищей, закрывавших от него членов Семьи своими телами. Получается, что «за» участие Павла Медведева в расстреле два голоса (Кудрин и Никулин), «против» – тоже два (Клещев и Дерябин). Свидетельства Проскурякова и жены Медведева, сделанные со слов самого Павла, нельзя признать заслуживающими доверия. В этой ситуации автор склонен трактовать сомнения в пользу того, что Павел Медведев не был участником расстрела. Во всяком случае, на его первом этапе.

С Алексеем Кабановым все значительно проще: он в расстреле не участвовал.

А. Г. Кабанов: «…присутствующие при этом товарищи, сначала, не входя в комнату, где находились приговоренные, начали стрелять через проем открытой двухстворной двери… чекист Михаил Медведев, с первого выстрела, застрелил насмерть Николая 2-го. В это время я также разрядил свой „наган“ по осужденным».

То есть Кабанов и несколько «товарищей» открыли огонь, находясь в дверном проеме. Мы еще будем подробно рассматривать собственно расстрел. А пока заметим: в рассказе Кабанова неприкрытое желание заявить о своей причастности к великому событию: он должен был стоять на посту, на чердаке, у пулемета, чтобы отразить возможное нападение, но не утерпел, не мог пропустить такое великое событие, сбежал с поста, чтобы из дверного проема (а фактически из прихожей) пострелять по Романовым – и опять бегом на чердак, на пост. Как говорил Станиславский: не верю.

Кроме самого Кабанова и неуверенного заявления Никулина, который к тому же перепутал имя коллеги-чекиста, доказательств участия Кабанова в расстреле нет.

Итак, в расстреле участвовали Ш. Голощекин, А. Белобородов, П. Войков, Я. Юровский, М. Медведев, Г. Никулин, П. Ермаков. Возможно, на расстреле присутствовали Г. И. Сафаров, Б. В. Дидковский, Р. Г. Толмачев и В. М. Горин. Либо все, либо кто-то из них. Сухоруков говорит, что из Совета прибыло 6–7 человек. Агафонова, со слов брата, говорит о пятерых. Белобородов, Голощекин и Войков – уже трое. Сюда следует прибавить врача. Уже четверо. Значит, на расстреле мог быть кто-то из уже перечисленной четверки (Сафаров, Дидковский, Толмачев и Горин).

Любопытно, что, будучи немногословным и крайне осторожным, ближе всех к истине, рассказывая об исполнителях, оказался именно Никулин. Он сказал, что исполнителей было восемь. Очень может быть, что так оно и было. Восемь человек в ряд для стрелявших в ТОЙ комнате – это как раз то, что нужно. Исполнители стоят от стены до стены. У обреченных нет ни одного шанса в отчаянной борьбе за жизнь выиграть еще несколько секунд. Потому что спрятаться от направленных в них стволов просто некуда. А вот при варианте стрельбы из дверного проема такое было возможно. Кто-то мог забежать за арку входной двери, справа или слева от нее и скрыться с линии огня. И что тогда делать убийцам? Входить в комнату и добивать их. И оставить следы пуль в углах комнаты у западной стены. А этого НЕ БЫЛО. Впрочем, не будем торопиться и опережать события.

Таким образом, есть основания для первых выводов:

1. По предварительному плану предполагалось, что число исполнителей будет равно числу жертв. То есть планировалось привлечь к расстрелу одиннадцать человек.

2. На всякий случай Юровский предусмотрел расстрел латышами.

3. Одновременно Юровский приготовился к тому, что расстреливать Романовых приедут «товарищи». На это указывает его распоряжение собрать револьверы по числу исполнителей. Для участвующих в расстреле «латышей» собирать револьверы не потребовалось бы – все «латыши» уже были вооружены револьверами. Револьверов не было у большевистского начальства. У всех руководителей были пистолеты. Для них и собирали револьверы.

4. Выполнить первоначальный план – одиннадцать исполнителей стреляют в одиннадцать жертв – не представилось возможным, потому что размеры выбранной для расстрела комнаты не позволяли Романовым и их слугам встать в один ряд. По той же причине не могли встать в один ряд одиннадцать исполнителей.

5. В первом ряду жертв находилось шесть членов семьи Романовых (от окна к противоположной стене): Александра Федоровна, Ольга, Татьяна, Мария, Николай Александрович, Алексей (остался сидеть). Практически в одном ряду с Романовыми или несколько сзади от него и возможно, что справа от Наследника находился доктор Боткин.

6. Во втором ряду находились: Демидова (у левого косяка двери в кладовую), Анастасия (справа от Демидовой), Трупп и Харитонов (в северном углу).

7. В расстрельной команде не было «латышей». Они, как и многие другие, стояли в дверном проеме и в коридоре. Стрелять оттуда через головы «товарищей» никто из них не мог.

8. Участие в расстреле Ш. Голощекина. А. Белобородова, П. Войкова, Я. Юровского, Г. Никулина, М. Кудрина и П. Ермакова несомненно. Возможно, что среди «киллеров» были и другие большевистские чины (Сафаров, Дидковский, Толмачев и Горин).