Текст книги "Россия и современный мир №2 / 2017"

17. Lianna Brinded. The ISIS economy pulls in $80 million A MONTH in revenue for the terror group // Business Insider. 2015. URL: http://www.businessinsider.com/how-much-and-how-isis-makes-money-2015-12 (Дата обращения: 07.11.2016.)

18. Richard Spencer. How Isil make their money // Financial Times. 2015. URL: http://www.telegraph.co.uk/news/2016/03/18/how-isil-make-their-money/ (Дата обращения: 12.11.2016.)

19. Two Arab countries fall apart // The Economist. 2014. URL: http://www.economist.com/ news/middle-east-and-africa/21604230-extreme-islamist-group-seeks-create-caliphate-and-spread-jihad-across (Дата обращения: 12.11.2016.)

20. Islamic State Caliphate Shrinks by 16 Percent in 2016 // IHS Markit, 2016. URL: http:// news.ihsmarkit.com/press-release/aerospace-defense-security/islamic-state-caliphate-shrinks-16-percent-2016-ihs-markit– (Дата обращения: 15.02.2017.)

References

Bagdasarov S.A. Blizhnij Vostok: Vechnyj konflikt. Moscow: Izdatel'stvo «Je», 2016. 288 p.

Birjukov E.S. Finansovye pruzhiny mezhdunarodnogo terrorizma i ego ugroza bezopasnosti terrorizma. Kljuchevye istochniki finansirovanija terrorizma. Chast' 1 // Obozrevatel' – Observer. 2016. N 1 (312). P. 6–30.

Dolgov B.V. «Islamskoe gosudarstvo»: Prichiny vozniknovenija i perspektivy // Arabskij krizis: Ugrozy bol'shoj vojny / Pod obshhej red. A.M. Vasil'eva; otv. red. A.D. Savateev, A.R. Shish-kina. Moscow: LENAND, 2016. P. 16–29.

Tarasevich E.A. Islamskoe vozrozhdenie irakskoj partii «Baas» // Arabskij krizis: Ugrozy bol'shoj vojny / Pod obshhej red. A.M. Vasil'eva; otv. red. A.D. Savateev, A.R. Shishkina. Moscow: LENAND, 2016. P. 30–29.

Kuprijanov A. Vozvrashhenie halifa. Kak «Al'-Kaida» sluchajno vosstanovila Islamskij halifat i chto iz jetogo vyshlo // Lenta.ru. 2014. URL: https://lenta.ru/articles/2014/09/11/isis/ (Data obrashhenija: 29.09.2016.)

Majkl Vajss, Hasan Hasan. Obajanie zhestokosti i radikalizma // Rossija v global'noj politike. 2015. N 5. URL: http://globalaffairs.ru/number/Obayanie-zhestokosti-i-radikalizma-17740 (Data obrashhenija: 29.01.2017.)

Motorin D.I., Kovalenko V.D. Specifika informacionnoj bor'by zapreshhjonnyh v Rossii terroristicheskih organizacij «Al'-Kaida» i IGIL // Nauchnyj zhurnal «Obshhestvo: Politika, jekonomika, pravo». 2016. N 5. URL: http://dom-hors.ru/rus/files/arhiv_zhurnala/pep/2016/5/politics/ motorin-kovalenko.pdf (Data obrashhenija: 29.01.2017.)

Sidorchik A. Jeto – vojna. Pjat' krupnejshih teraktov v Evrope v 2015–2016 godah // Argumenty i fakty. 2016. URL: http://www.aif.ru/society/safety/eto_-_voyna_pyat_krupneyshih_teraktov_evrope_v_2015-2016_godah (Data obrashhenija: 24.08.2016.)

Stolpovskij O. Fenomen «Islamskogo gosudarstva», ili ocherednoj Frankenshtejn na mirovoj arene. Interv'ju s jekspertom po voprosam Blizhnego Vostoka Arminje Akopjanom // Internet-portala Antiterrortoday.com. 2014. URL: http://antiterrortoday.com/ru/eksklyuziv/5856-fenomen-islamskogo-gosudarstva-ili-ocherednoj-frankenshtejn-na-mirovoj-arene (Data obrashhenija: 24.08.2016.)

Fedorchenko A.V., Krylov A.V. Fenomen «Islamskogo gosudarstva» // Vestnik MGIMO. 2015. N 2 (41). URL: http://cyberleninka.ru/article/n/fenomen-islamskogo-gosudarstva (Data obrashhenija: 29.01.2017.)

Shheglovin Ju.B. Irak: O situacii v provincii Anbar // Institut Blizhnego Vostoka. 2015. URL: http://www.iimes.ru/?p=24351 (Data obrashhenija: 15.02.2017.)

7 samyh bogatyh terroristicheskih gruppirovok v mire // Vesti. Jekonomika. Efir ot 23.06.2014. URL: http://www.vestifinance.ru/articles/44210 (Data obrashhenija: 12.11.2016.)

Germanija prodolzhit voennoe obuchenie Peshmerga v 2017 godu // RIATAZA. 2017. URL: http://riataza.com/2017/01/13/germaniya-prodolzhit-voennoe-obuchenie-peshmerga-v-2017-godu/ (Data obrashhenija: 15.02.2017.)

Prem'er-ministr Kurdistana provel soveshhanie s nemeckoj delegaciej // KURDISTAN.RU. 2017. URL: http://kurdistan.ru/2017/02/03/news-28477_Premer-ministr_Kurdistana_provel_soveschanie_s_nemeckoy_delegaciey.html (Data obrashhenija: 15.02.2017.)

Global Terrorism Index 2015: Measuring and understanding the impact of terrorism // Institute for Economics and Peace, 2015. URL: http://economicsandpeace.org/wp-content/uploads/2015/11/2015-Global-Terrorism-Index-Report.pdf (Data obrashhenija: 24.08.2016.)

Christine Duhaime. Terrorist Financing and the Islamic State // Duhaime Law. 2015. P. 3. URL: http://www.duhaimelaw.com/wp-content/uploads/2015/04/White-Paper-Terrorist-Financing-Methods1.pdf (Data obrashhenija: 24.08.2016.)

Lianna Brinded. The ISIS economy pulls in $80 million A MONTH in revenue for the terror group // Business Insider. 2015. URL: http://www.businessinsider.com/how-much-and-how-isis-makes-money-2015-12 (Data obrashhenija: 07.11.2016.)

Richard Spencer. How Isil make their money // Financial Times. 2015. URL: http://www.telegraph.co.uk/news/2016/03/18/how-isil-make-their-money/ (Data obrashhenija: 12.11.2016.)

Two Arab countries fall apart // The Economist. 2014. URL: http://www.economist.com/ news/middle-east-and-africa/21604230-extreme-islamist-group-seeks-create-caliphate-and-spread-jihad-across (Data obrashhenija: 12.11.2016.)

Islamic State Caliphate Shrinks by 16 Percent in 2016 // IHS Markit, 2016. URL: http://news.ihsmarkit.com/press-release/aerospace-defense-security/islamic-state-caliphate-shrinks-16-percent-2016-ihs-markit (Data obrashhenija: 15.02.2017.)

Размышления, сообщения, комментарии

Русские подданные в Австро-Венгрии и Германии в июле–октябре 1914 г

И.К. Богомолов

Аннотация. В статье анализируется положение русских подданных, в августе 1914 г. застигнутых мировой войной на территории Германии и Австро-Венгрии. Показано противоречивое отношение к русским властей и местных жителей, основные причины перемен в положении русских к началу сентября 1914 г. Доказана значительная роль сюжета о «мытарствах» русских подданных в Центральных державах для конструирования образа врага в прессе и общественном мнении России периода Первой мировой войны.

Ключевые слова: Россия, Германия, Австро-Венгрия, Первая мировая война, русские туристы, образ врага.

Богомолов Игорь Константинович – кандидат исторических наук, научный сотрудник ИНИОН РАН.

I.K. Bogomolov. Russian Citizens in Austria-Hungary and Germany in July-October 1914

Abstract. The article analyzes the state of Russian citizens, caught by the World War in Germany and Austria-Hungary in August 1914. It studies a controversial attitude of the authorities and local citizens to Russians and the main reasons that changed their position by the early September, 1914. A significant role of the plot about the «ordeals» of Russian citizens in the Central Powers in creating the image of the enemy in press and public opinion of Russia during the First World War has been proved.

Keywords: Russia, Germany, Austria-Hungary, World War I, Russian tourists, the image of the enemy.

Bogomolov Igor Konstantinovitch – candidate of Historical sciences, Research scientist of the Institute of Scientific Information on Social Sciences of the Russian Academy of sciences (INION RAS).

Проблемы военного плена и интернирования вражеских подданных в годы Первой мировой войны привлекают большое внимание современных исследователей. Одна из главных причин – совершенно исключительные масштабы и последствия войны 1914–1918 гг. Даже если учесть дискуссионность вопроса о том, относится ли Первая мировая война к разряду «тотальных» [25], ее важнейшая роль в «тотализации» военных конфликтов новейшей эпохи не вызывает сомнений [30, c. 4]. В числе основных признаков этого процесса было вовлечение в войну самых широких слоев населения. Совершенно новыми были и пути, по которым война входила в жизнь человека. Все большее значение приобретала национальная идентификация, отводившая на второй план «подданство» как формальный признак принадлежности к империи. В 1914 г. большую популярность приобрел взгляд на разразившуюся войну как на столкновение народов, наций и даже рас, вследствие чего зона конфронтации изначально выходила за пределы фронтов и охватывала глубокий тыл воюющих государств. Борьба с «внутренним врагом», расцвет шпиономании и шовинизма привели к тому, что представитель «вражеской» нации не мог чувствовать себя в безопасности в своей родной стране. Тем не менее начало войны не заставило принять необходимых мер предосторожности тех, кто жил и работал на территории новых врагов своей «исторической» родины [31]. Так, в России не спешили закрываться немецкие магазины, газеты, журналы, общества и школы. Среди «русских немцев» поначалу бытовала уверенность, что они как русские подданные имеют полное право оставаться и спокойно жить в России [15, с. 208–209]. Схожие настроения были и у русских туристов, встретивших войну на территории Германии и Австро-Венгрии.

Судьба русских путешественников во вражеских государствах практически обойдена вниманием исследователей. Это приводит к двум крайностям при разработке темы. Одни авторы рассматривают материалы о «немецких зверствах» над русскими едва ли не как доказанные факты, не требующие критического осмысления [33]. Другие исследователи ставят под сомнение саму возможность полноценного исследования темы ввиду того, что подавляющее большинство источников по сути своей необъективны и тенденциозны. В связи с этим стоит отметить, что еще с 1914–1915 гг. источниковая база за редкими исключениями практически не меняется [36]. В 2014–2015 гг., к 100-летию войны, дело ограничилось переизданием некоторых пропагандистских книг и брошюр, в которых затронут сюжет о «мытарствах» русских за границей, но лишь частично и в соответствии со стоявшей тогда задачей демонизации врага [4]. Бóльшая же часть воспоминаний и дневниковых записей русских туристов 1914 г. по теме до сих пор не использовались.

Между тем взгляды русских путешественников на свое пребывание во вражеских странах, на политику правительств и отношение местного населения различны, а иногда – диаметрально противоположны. Разница во взглядах, при учете личности рассказчика и характера самого источника (формат и задачи издания, его политическую направленность, характер отношений с властями и т.д.), позволяет увидеть многообразную и противоречивую, но целостную картину событий. Исследование данного сюжета важно еще и потому, что именно русские туристы первыми ощутили на себе процессы «тотализации» войны, почувствовав себя «врагом» еще до начала боевых действий и шовинистических кампаний. Фактор «русских шпионов» оказал прямое воздействие на политику властей и настроения общества в Германии. В России же слухи о жестоком обращении немцев с беззащитными соотечественниками стали основанием для переоценки смысла и характера мирового конфликта.

Летний сезон 1914 г. протекал спокойно и в очередной раз подтвердил исключительную популярность в русском обществе немецких и австрийских курортов. Только Карлсбад накануне войны принимал ежегодно десятки тысяч туристов из России [19, с. 52]. В этот период в германских и австрийских городах находились на учебе, гастролях, соревнованиях и в командировках русские студенты, писатели, артисты, музыканты и спортсмены. Выставки и конференции привлекали тысячи туристов и специалистов по разным отраслям знаний. В первой половине 1914 г. только по организованным Обществом распространения технических знаний (ОРТЗ) поездкам Германию и Австро-Венгрию посетили 3148 человек, в том числе Берлин – 1019 человек, Вену – 1214 [45, с. 15]. Значительную часть русского «представительства» в Германии и Австро-Венгрии составляли рабочие, каждое лето пересекавшие границу в поисках сезонной работы. По приблизительным данным, к 1 августа 1914 г. только на территории Германии находились около 250 тыс. русских рабочих [39, с. 241], в основном занятых на полевых работах в пограничных районах Восточной Пруссии. Большое число прибывших из России трудились на различных должностях в австрийских и германских городах и курортах.

Для многих русских подданных срочный незапланированный отъезд зачастую был связан с большими трудностями. Показательна в этом отношении история с русскими шахматистами на международном турнире, начавшемся накануне войны в немецком городе Мангейме. Представители России лидировали в двух группах любителей, А. Алёхин возглавлял турнир мастеров. По словам знаменитого гроссмейстера, слухи об ухудшении международной обстановки русскую делегацию особенно не тревожили, и предупреждению русского консула в Мангейме о серьезности положения поверили немногие. Большинство же предпочло продолжить турнир и не отвлекаться на «посторонние вещи» [7]. Среди сторонников этой тактики были и немецкие гроссмейстеры. Так, легендарный шахматист Зигберт Тарраш, даже на фоне начавшейся в Германии мобилизации, настаивал на продолжении игры, ссылаясь на аналогичное решение организаторов турнира в Баден-Бадене во время франко-прусской войны 1870 г. [26, с. 43].

Значительная часть туристов отправилась за границу в последний месяц мира, нередко – в последние его недели и дни [36, c. 75]. Кратчайший путь в Париж через Берлин выбрал в эти дни и русский посол во Франции А.П. Извольский, так же поступали и многие другие чиновники и представители высшей знати [17, c. 90]. Для каждого из них «все было, в сущности, ясно: назревал международный конфликт. Но сердце упорно не хотело не только принять его, но поверить в его возможность» [14, c. 144].

Публиковавшиеся в немецких и австрийских газетах новости были зачастую крайне противоречивы, но, казалось, что очередной кризис вновь «заболтают дипломаты» [28]. Убеждения немцев и австрийцев в разорительности и бессмысленности войны слышались «со всех сторон, в вагонах, ресторанах, в разговорах между знакомыми» [4, c. 26]. Многие путешественники стали свидетелями многотысячных антивоенных манифестаций, которые только укрепляли веру, что «и на этот раз» война не примет общеевропейских масштабов [4, c. 35]. Эти надежды усиливали и «шовинистические выступления», имевшие «вид, очень далекий от чего-то серьезного, с чем действительно следовало бы считаться» [29, c. 11]. Именно так воспринял произошедшее незадолго до войны сожжение на площади в Киссингене макета Кремля генерал А.А. Брусилов. Брусиловы испытали «тяжелые впечатления от… немецкой наглости», но не собирались прерывать лечение, так как «еще не отдавали себе настоящего отчета о положении вещей» [2, c. 48]. Решение о выезде из Германии Брусилов принял только 28 июля 1914 г. вопреки заверениям князя Ф.Ф. Юсупова в том, что войны не будет [2, c. 48].

Особенно сильно разницу в настроениях прессы и основной массы населения чувствовали туристы. Судя по их воспоминаниям, обстановка на курортах не только не менялась, но наоборот, под «бодрый оптимизм немецких официозов», становилась еще более располагающей [46]. В результате многие отдыхающие до последнего не поддавались на уговоры своих осторожных соотечественников и отказывались покидать курорты, так как попросту не видели причин для «бегства» [49, c. 5]. В этом их всячески поддерживали хозяева курортов и отелей, не заинтересованные в разгар сезона потерять значительную часть клиентов. Администрация отелей гарантировала своим гостям полную безопасность и заботу о них «чуть ли не именем австрийского правительства» [3, c. 103]. Постояльцы с готовностью внимали этим словам, будучи уверены, что «Вильгельм с Николаем расцелуются, и большой войны не будет» [20, c. 128]. Это отражалось и на настроениях в России. Между тем управляющий генкосульством России в Вене Е.С. Протопопов в своем докладе в МИДе отметил, что сразу после объявления Австрией ультиматума Сербии австрийцы практически перестали запрашивать визы в Россию. Но русские туристы «с непонятной беспечностью все продолжали прибывать на территорию Австрийской империи» [27, c. 426].

Последние июльские дни 1914 г. заставили русских туристов обратить гораздо более серьезное внимание на международное положение в Европе. Быстро распространялись слухи о срочном выезде находившихся в Австро-Венгрии и Германии высших сановников, крупных банкиров и членов императорской фамилии. Даже размеренная курортная жизнь не могла оградить туристов от многочисленных манифестаций, нарастающего беспокойства на улицах и на вокзалах; невозможно было игнорировать и «воинственные» газетные заголовки. Уже 31 июля немецкие и австрийские банки начали отказывать в обмене валюты и выдаче денежных переводов из России, в то время как запасы наличных марок у многих туристов быстро таяли.

Туристов задерживали и слухи о крайне напряженной ситуации на железнодорожном транспорте, о переполненных поездах, панике и неразберихе на вокзалах. Осложнился и выбор направления выезда на родину. Наиболее безопасным считался путь через Швейцарию и Италию, однако он включал не только железнодорожные, но и морские переправы. Тех, кто все же решился на путешествие по Средиземному морю и по нейтральной территории, ждали переполненные вокзалы, пристани и гостиницы, отсутствие билетов на пароходы и поезда [45, c. 45]. Вторым вариантом был проезд по железной дороге через Берлин и Восточную Пруссию. Этот путь стоил дешевле и был гораздо быстрее и привычнее для русских путешественников: граница с Германией в отличие от границы с Австрией еще не была закрыта [43, c. 55]. Как пишет журналист И.Н. Холчев, он решил вместе с другими русскими туристами поехать в Берлин, «рассудив, что там… мы скорее найдем охрану и достанем билеты до России» [3, c. 102]. Однако это преимущество Берлина обернулось для русских еще большими трудностями. С 30 июля по 1 августа в немецкой столице скопились десятки тысяч русских подданных, фактически они парализовали работу центрального вокзала. В результате большинство из них не успели воспользоваться последними прямыми поездами в Россию и оказались в одном из важнейших центров германской мобилизации. Те, кто сумел выехать по направлению к пограничному русскому городу Александрову, в большинстве случаев задерживались в Торне и других восточно-прусских городах. Известный историк Н.И. Кареев, к примеру, считал удачей тот факт, что был задержан в Дрездене, а не в Берлине, где, «конечно, попал бы на несколько дней в тюрьму» [4, c. 12].

Отказ русских туристов покидать вражеские государства был зачастую связан с их откровенным нежеланием менять свои планы [49, c. 5]. Для многих из них это была первая поездка в Европу, редкая возможность «вырваться из ограниченного мира… своего медвежьего уголка России» [45, c. 17]. К тому же они были уверены, что немцы и австрийцы не допустят грубого обращения с теми, кто к войне никакого отношения не имеет. «Ведь есть же разум и совесть не только у людей, но и у народов. Ведь в двадцатом веке мы, наконец, живем!», – воспроизводил свои эмоции в тот момент юрист Н.П. Карабчевский [17, c. 22]. Мысль о том, что «если бы даже и война, то ведь все же мы живем в ХХ веке», разделяла в эти дни и Л. Гуревич [14, с. 145].

Однако германские и австрийские власти видели ситуацию по-другому: прежде всего они не хотели дать возможность выехать в Россию военным, в том числе отставным. Границы были закрыты и для тысяч мужчин призывного возраста – рабочих, служащих, моряков. Многие из них получили статус военнопленных и покинули Германию и Австро-Венгрию только уже после войны.

Массовый и быстрый выезд русских был возможен только при постоянном сообщении с Данией, Швейцарией и Италией, однако власти этих стран не собирались жертвовать подвижным составом. Редкие пассажирские поезда после 1 августа передвигались в основном только по территории Германии и Австро-Венгрии. Но в них попасть было почти невозможно. «В купе ехало по 15–20 человек, всю дорогу стояли даже в уборных, некоторых втаскивали в окошки, тогда как других новые волны беглецов выталкивали с занятых мест на платформу», – вспоминал застигнутый войной в германии философ Б.А. Гуревич [13, c. 123].

Сложившаяся на железных дорогах обстановка серьезно беспокоила германские и австрийские власти: во-первых, пассажирские составы затрудняли ход мобилизации, а во-вторых, существовала опасность, что за границу сумеют выехать обладатели военных тайн и ценных сведений. Нельзя сказать, что к подобному развитию событий не готовились, полиция и контрразведка располагали достаточной информацией о находившихся в Германии и Австро-Венгрии военных чинах, агентах, «враждебно настроенных» иностранных журналистах. Многие из них были арестованы практически сразу после начала войны [39, c. 240]. Но, например, военному атташе в Берлине полковнику П.А. Базарову удалось выехать из Германии вместе с русским посольством.

Особое опасение у немцев вызывали русские подданные. С одной стороны, среди них могли находиться шпионы и диверсанты, с другой – значительную часть составляли женщины и дети, а большинство мужчин в силу возраста и состояния здоровья не могли быть призваны даже в тыловые части. Противоречивость и непоследовательность действий немцев бросалась в глаза многим путешественникам [53]. Неоднократными были случаи, когда в течение дня туристы получали разрешение на выезд от одного чиновника, но через некоторое время задерживались другим [16].

Тем не менее стремление максимально засекретить мобилизационные мероприятия и не допустить утечки важной информации побуждали немцев принимать самые решительные меры. Уже 2–3 августа 1914 г. германские и австрийские власти начали препятствовать выезду всех вражеских подданных, включая женщин и детей. Формально эти задержки могли быть временными, но решение оставалось за конкретными чиновниками или полицейскими и зависело от многих субъективных факторов.

Значительное влияние на отношение к вражеским подданным оказывала усиливающаяся шпиономания. Призывая граждан к ловле шпионов, все воюющие правительства стремились резко поднять «патриотические» настроения. Ситуация в Германии и Австро-Венгрии в этом смысле имела свои особенности. Согласно популярной в предвоенной Германии теории «вражеского окружения» [52, c. 100], вероломному нападению на Центральные державы1717
  В годы Первой мировой войны Центральными державами обычно называли Германию и Австрию.


[Закрыть] предшествовала активная разведывательная деятельность противников, и в этом смысле большое количество застигнутых войной за границей русских приходилось для властей очень кстати.

Немецкая и австрийская печать активно распространяла слухи о наличии разветвленной шпионской сети, подготовленной Петербургом для срыва мобилизации в стане своих противников. Особенно сильно это сработало в Берлине, где к 1 августа 1914 г. скопилась значительная масса русских подданных, которые к тому же предпочитали действовать и передвигаться по городу группами. Места их наибольшего скопления (здания посольств и консульств, берлинский магистрат, полиция) были хорошо известны и служили «настоящей ловушкой» для полиции и городской толпы [45, c. 63]. Результатом стали многочисленные уличные инциденты, избиения, принудительная доставка «русских шпионов» в полицейские участки. Нападению на улицах Берлина подверглись чины русского посольства, отъезжавшие из Германии [27, c. 719]. Попытки укрыться в отелях также были в большинстве случаев безуспешны: среди местного населения быстро распространялись сведения о местах проживания русских. В воспоминаниях неоднократно описывалось, как их забрасывали камнями, как громили отели и пансионы, где останавливались туристы из России [17, c. 98].

Захлестнувшая Германию шпиономания быстро вышла из-под контроля властей и стала создавать больше проблем, чем пользы. Пресса стран Антанты публиковала анекдотичные истории о поиске по всей Германии машины, «набитой русским золотом», о стрельбе в городах по облакам, принятым за дирижабли, и по звездам, принятым за вражеские световые сигналы [42]. Даже если учесть, что эти истории в основном были преувеличением или пропагандистским мифом, они в определенной степени отражали настроения в немецком обществе. Убежденность в засилии вездесущих русских и английских шпионов разделяли и властные верхи, требовавшие от местных гражданских и военных чинов особой бдительности. В результате «до выяснения обстоятельств» в тюрьмы попадали не только мужчины, но и женщины, причем нередко их разделяли с мужьями и детьми [45, c. 63]. Предлогом для ареста могли послужить прогулки по городу, находка при обыске отрывков писем и просто «подозрительный вид» [17, c. 94]. Аресту подверглись самые разные люди, в обычной жизни объединенные разве что только национальной принадлежностью. «А кого только нет среди нас! Князь, граф, барон, тайный советник, камер-юнкер, члены Государственной думы…», – вспоминал С. Знаменский свое пребывание в Ростоке [45, c. 93].

Нельзя сказать при этом, что местные чиновники и военные арестовывали русских исключительно из-за своей ненависти к ним. «Я не думаю.., чтобы тут было намеренное издевательство со стороны властей, – полагал Н.И. Кареев, – ибо видел.., как им самим хотелось бы поскорее нас сплавить» [18, c. 102]. Решающее значение имело стремление «выслужиться» и боязнь прослыть в глазах начальства и населения слишком «мягким» по отношению к врагам [5]. А вот туристка А.И. Страхович, например, отмечала, что на желании русских выехать из Германии «нагревали руки» многие немецкие чиновники.

Благосклонность официальных лиц далеко не всегда объясняется только материальными мотивами. Так, утром 3 августа 1914 г. в полицию Вены за советом, «как быть нам, русским эмигрантам», обратился Л.Д. Троцкий. Там ему сообщили, что со дня на день выйдет приказ об аресте всех без исключения сербов и русских. По совету полицейских и с помощью лидера австрийских социал-демократов Виктора Адлера в тот же день Троцкий выехал в Швейцарию [50, c. 231]. В отличие от Троцкого, В.И. Ленин не избежал репрессий австрийских властей. Находившийся к началу войны в галицийской деревне Поронин, Ленин был обвинен местным старостой в шпионаже в пользу России и 8 августа арестован. Подозрительность старосты сочеталась с настроениями местных жителей, для которых Ленин в первую очередь был русским, а не борцом с царизмом. При обыске ленинской квартиры жандармский вахмистр принял статистические данные в статье по аграрному вопросу за шифрованную запись [11, c. 17].

В тюрьме городка Новый Тарг (Галиция) Ленин не только обдумывал «задачи и тактику партии большевиков» [23, c. 559], но и направил письмо директору краковской полиции с просьбой «во избежание недоразумений» подтвердить, что он является политическим эмигрантом и социал-демократом [24, c. 2]. Австрийская полиция изначально давала понять, что удерживать Ленина нет никаких оснований и его освобождение было вопросом времени [11, c. 18]. Тем не менее соратникам следовало торопиться: об аресте Ленина стало известно петербургскому градоначальству, которое обязало штаб Юго-Западного фронта в случае занятия Нового Тарга передать Ленина русской полиции [22, c. 150]. 11 августа Н.К. Крупская обратилась за помощью к В. Адлеру. Обращение не осталось без внимания, Адлер дважды ходатайствовал за Ленина перед министром внутренних дел Австро-Венгрии. Уже через десять дней после ареста Ленин был освобожден «за отсутствием оснований для возбуждения судебного преследования», уехал в Краков, а затем, без особых препятствий, – в нейтральную Швейцарию [23, c. 482]. Австрийское правительство справедливо рассудило, что на свободе «Ульянов смог бы оказать большие услуги при настоящих условиях» [21, c. 161].

Если заинтересованность Берлина и Вены в русских социал-демократах объяснима, то некоторые другие случаи освобождения из германского плена остались для современников загадкой. Проходивший в Германии курс лечения от тяжелой болезни юрист и философ Б.А. Гуревич так описывал процедуру своего осмотра специальной комиссией: «Больных… принимают сурово, недоверчиво, чахоточных считают годными к военной службе, близоруким объясняют, что они годны в офицеры. Редко кому удается получить желанную бумагу – негоден к службе, может выехать из Германии. И мы ведем бумажную войну… сочиняем изумившие бы нас самих в другое время доводы» [13, c. 129]. Шахматист Ф. Богатырчук на подобной комиссии «начал врать с таким бесстыдством, какого доселе никогда в себе не замечал», заявив об обморожении пальцев на ногах и боли в животе после игры в футбол. К своему большому удивлению, он получил разрешение на выезд, притом, что некоторые его коллеги-шахматисты, негодные к службе, вынуждены были остаться в Германии [26, c. 45]. По воспоминанию Н.П. Карабчевского, некоторым русским призывного возраста «стоило немалых денег», чтобы комиссия «нашла» у них различные болезни, при этом ни заключение комиссии, ни даже отметка в паспорте «выезд разрешается» не гарантировали выезд [17, c. 122].

Неоднозначно оценивали русские туристы и отношение к себе рядовых немцев и австрийцев. С одной стороны, в воспоминаниях и свидетельствах приводится множество примеров проявлений враждебности населения к русским. Многих туристов не только избивали на улицах, но и выселяли из отелей и пансионов, отказывали в обслуживании. Презрение к себе русские туристы испытывали со стороны официантов, лакеев, лавочников, еще неделю назад бывших вежливыми и почтительными [40]. С другой стороны, были и примеры помощи, защиты от полиции и толпы. За долгую и сложную дорогу домой русские путешественники неоднократно встречали в Германии и Австрии «проявления истинно человеческой чуткости, и трогательные, побеждающие действительность, отношения» [13, c. 116]. Однако об этих случаях приходилось упоминать «как о чем-то особенном» [49, c. 41]. В основном же речь шла не столько о враждебности, сколько о безразличии [9]. Большинство немцев не хотели участвовать в избиениях ни в чем не повинных людей, но при этом боялись обвинений в пособничестве врагу. Поэтому помощь была, как правило, скрытой и спонтанной [45, c. 90].

Вместе с тем большинство хозяев отелей и пансионатов – для кого русский туризм был доходным делом – поначалу не только не выгоняли русских гостей, но всячески уговаривали их остаться, однако волна шпиономании и ежедневные уличные манифестации все же сделали свое дело. В первые дни августа 1914 г. русские подданные повсеместно столкнулись со стремлением хозяев избавиться от них. Главным предлогом стала неспособность многих гостей оплачивать дальнейшее проживание. Тем же, кто мог платить, откровенно говорили о боязни репрессий со стороны властей и улицы [17, c. 104]. Случалось, что владельцы использовали все доступные средства, чтобы оставить русских у себя [49, c. 45].