Текст книги "Россия и современный мир №2 / 2017"

К концу своего первого месяца война становилась обыденностью, победы уже не вызывали у немцев и австрийцев первоначальных восторгов, постепенно менялось и отношение местных жителей [45, c. 100]. На первый план выходили экономические проблемы, вследствие чего шпиономания и вообще интерес к русским пошли на убыль. В немалой степени этому способствовали власти, которые в сентябре 1914 г. значительно ослабили контроль над вражескими подданными [36, c. 75]. Н.И. Кареев признавал: «Правительственное удостоверение, что мы не лазутчики и не отравители, сделало свое дело, и мимо нас люди проходили равнодушно, когда мы несколько забывались и говорили на родном языке» [18, c. 93].

В результате оставшиеся в Германии и Австро-Венгрии русские подданные возвращались к жизни, в общих чертах похожей на довоенную. Прежде всего они получили возможность поселиться где им угодно и свободно перемещаться по улицам. Правила пребывания вражеских подданных по-разному трактовались в разных городах и местностях. Если в Ростоке обязательным условием была только ежедневная отметка в комендатуре в 8 часов вечера, то, например, в Гамбурге русские не имели права собираться на улице группами, говорить в публичных местах на русском языке и уезжать из города без особого на то разрешения. Исключение составляли только поездки во Франкфурт для посещения местного испанского консульства. Малейшее отклонение от этих правил грозило тюремным заключением [17, c. 75].

Однако вместе с облегчением режима немецкие и австрийские власти практически полностью сняли с себя попечение о вражеских подданных (за исключением военнопленных). Магистраты отказывали в предоставлении пособий, мотивируя это большим количеством нуждающихся среди местных жителей [45, c. 62]. Чтобы заработать, женщины устраивались горничными и нянями, некоторые уходили в больницы и приюты для бедных [17, c. 63].

В ответ на свалившиеся беды русские стали объединяться для взаимной помощи и поддержки. Так, в Ростоке группа из нескольких сотен русских создала совет старост, распределявший «хлебный фонд» для поддержки малоимущих, общую кассу, куда стали поступать денежные переводы из России. Задержанные в Ростоке организовали небольшую библиотеку, шахматный кружок и курсы по изучению английского языка, выпустили даже один номер рукописного журнала под названием «Пленник» [45, c. 96]. Бедность и нужда заставляли «отбрасывать всякие предрассудки», учиться стирать, шить, самостоятельно вести хозяйство. «Непривычные к физическому труду, мы страшно уставали от этого и тратили времени гораздо больше, чем надо… Заправской прачке, вероятно, противно было бы смотреть на мою работу», – вспоминала свою жизнь в германской столице А.И. Страхович [49, c. 65].

Защиту интересов России и ее подданных в Германии и Австро-Венгрии взяла на себя нейтральная Испания. Испанские посольства в Берлине и Вене, а также консульства в других городах вели сбор информации о русских подданных, ходатайствовали об их освобождении из заключения, о переводе им денег и выезде на Родину [37, c. 68]. В решении этих трудных задач испанские дипломаты в Центральных державах изначально столкнулись с огромными организационными трудностями, нехваткой людей и средств. В первые дни войны посольство Испании посещали сотни русских подданных, для многих из них это было буквально последнее пристанище.

Во многом благодаря активной деятельности испанских дипломатов уже в начале августа 1914 г. в Петербурге были получены по телеграфу первые списки находящихся во вражеских государствах русских подданных. МИД публиковал эти материалы, всего было четыре списка, датированные периодом с 26 июля по 30 сентября 1914 г. (по старому стилю). Первый список оказался самым внушительным по объему: только в отделе «Германия» перечислено более 2500 человек. Помимо имени и фамилии (нередко – только фамилии) указывалось место нахождения человека и запрашиваемая им сумма. Последующие списки уменьшались по мере выезда русских подданных на Родину. Так, в четвертом списке в отделе «Германия» числится только 355 человек, при этом больше половины отмечены как выехавшие, часть мужчин отмечена как «военнопленные», некоторые помечены как раненые и умершие. Списки увеличивались только в отделе «Дания» вследствие организованного массового выезда из Германии через эту нейтральную страну. Не уменьшались и списки находившихся в Бельгии и Швейцарии; туда многие русские сумели выбраться самостоятельно, однако на дальнейший путь не хватало средств, которые и запрашивались с указанием адреса и счета. В последних двух списках помещалось уже больше информации, например «здоров, Париж, вступил в иностранный полк» [48, c. 32], «здоровье лучше в настоящее время, благодарит за деньги» [48, c. 2].

Помощь оказывалась и из России. Ю.Я. Соловьев, до августа 1914 г. служивший советником русского посольства в Мадриде, после начала войны был переведен в Петербург. В МИДе ему было поручено возглавить справочный стол для оповещения близких и родственников оставшихся в Германии и Австро-Венгрии русских [27, c. 361]. Соловьев вынужден был отказаться от личных встреч и завел систему коллективных приемов, так как большинству «приходилось говорить почти одно и то же, к сожалению, малоутешительное» [47, c. 257]. Но со временем Соловьеву удалось наладить дело, и каждый задержанный во вражеских странах русский подданный мог теперь ежемесячно получать до 300 руб., в исключительных случаях пересылалось 500 руб. В первый же день открытия этих операций родные и близкие перечислили справочному столу около 45 тыс. руб. [47, c. 258].

Тем временем в самой Германии русские делали попытки самоорганизации и взаимодействия с дипломатами и властями. На второй день войны Н.И. Кареев и группа русских туристов в Дрездене попросили о помощи местного испанского консула, однако тот сослался на отсутствие распоряжений из посольства и признался, что он «как немец» оказывать помощь русским не собирается [18, c. 91]. Обратившись в испанское посольство в Берлине, Кареев получил в ответ «официозное письмо», согласно которому вся судьба русских подданных находится исключительно в руках немцев [18, c. 94]. Тогда Кареев обратился к своему коллеге, немецкому историку профессору Теодору Шиману, известному своими антирусскими высказываниями [52, c. 80]. Тем не менее Шиман с готовностью откликнулся на просьбу и сообщил о ситуации в имперскую канцелярию [18, c. 97]. 9 августа 1914 г. Кареев выехал в Берлин для участия в совещании по поводу судьбы русских подданных в Германии. На совещании в здании «Дойче банка» присутствовали около 30 человек, среди которых были, в частности, издатель И.А. Ефрон, князь Д.И. Бебутов, инженер Ф.Е. Енакиев, член Думы А.И. Чхенкели. Помимо именитых русских в специально образованную комиссию вошли немецкие ученые – Т. Шиман, доктор права Бернгард Кан, историки Гуго Симон и Эдвард Фукс. Они значительно облегчили работу с магистратами, комендатурами и отдельными чиновниками. На первом заседании комиссии было решено создать два комитета: для сбора денег и для их распределения между русскими подданными в виде пособий.

Во многом благодаря работе комиссии уже к середине августа 1914 г. вопрос о массовом выезде русских из Германии был принципиально решен Берлином. Для обсуждения организационных вопросов на расширенном совещании от комиссии были представлены Кареев, Енакиев, Кан, Симон и Фукс. Они составили свои списки отъезжающих и порядок распределения мест и билетов, согласно которому каждый поезд состоял из вагонов трех классов, на 400 мест в I и II классах, и на 800 – в III классе. Каждый пассажир I класса должен был оплатить проезд двух пассажиров III класса, а каждый пассажир II класса – по одному пассажиру III класса. Так предполагалось увезти наибольшее количество людей в одном поезде. Однако уже на начальном этапе в распределение вмешалась берлинская комендатура. Были значительно изменены и списки отъезжающих, многих перевели на более поздние сроки отправления. Так, по замыслу Кареева, с первым поездом должны были уехать 130 учительниц – экскурсанток ОРТЗ, однако в составленном комендатурой списке их осталось только 55, причем билет действовал не до Петербурга, как планировалось, а только до шведского города Евле. Жалобы и протесты русских членов комиссии не принимались: их попросту не пускали в комендатуру [18, c. 100].

Несмотря на все организационные трудности и препятствия 23 августа первый «русский» поезд отправился из Берлина. С собой запрещалось провозить фотоаппараты, любые бумаги и письма. Позднее специальные составы с русскими стали уходить и из других городов Германии. К середине осени 1914 г. большая часть русских подданных – женщин, детей и мужчин, не подлежавших призыву, – выехала с территории Германии и Австро-Венгрии [27, c. 488].

Однако каким бы ни был путь на Родину, он в большинстве случаев сопровождался сильнейшим стрессом, психологическими и физическими травмами. Важно отметить, что на представления русских о «мытарствах» и «мучениях» большое влияние оказывали имущественное положение и социальный статус. Привыкшие к совершенно другому отношению, состоятельные и именитые русские подданные зачастую преувеличивали враждебность к себе со стороны немцев и недооценивали морально-психологический эффект от начала войны. Для этой части русских туристов, и вообще для женщин и стариков «немецкими зверствами» были не только физическое воздействие (избиения, насилие, закидывание камнями и т.п.), но и разнообразные формы «издевательств» и морального унижения [6]. С особым недовольством в русской прессе сообщалось, к примеру, о задержке поезда вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны, или об «умышленном курении» немецких солдат в купе великого князя Константина Константиновича [8].

Воспоминания рядовых туристов зачастую либо не были записаны, либо оставались на страницах дневников. В лучшем случае их свидетельства были опубликованы позднее, в конце 1914 – начале 1915 г., в различных сборниках и малотиражных изданиях.

Попытки документально подтвердить факты жестокого обращения с русскими туристами начались только с середины 1915 г. Эта задача была возложена на созданную 4 мая 1915 г. «Комиссию для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками» – Чрезвычайную следственную комиссию (ЧСК). Формально ЧСК должна была получать сведения о военных преступлениях от армейского командования, бывших военнопленных, а также от отдельных лиц, находившихся в Германии и Австро-Венгрии после начала войны. Однако на практике командование из соображений секретности не спешило делиться с Комиссией сведениями [1, c. 41]. Не проявили большой активности и сами путешественники: в фонде ЧСК обнаружены всего два дела – о пребывании в германском плену русского консула в Кёнигсберге З.М. Поляновского и члена Думы А. Алёхина [44]. Обращение ЧСК за свидетельствами именно к ним объясняется тем, что Поляновский и Алёхин были выпущены значительно позднее основной части русских подданных (в октябре 1915 и начале 1916 гг. соответственно).

Возвращение основной части русских подданных из Германии и Австро-Венгрии происходило на фоне роста германофобии в русской прессе и в обществе в целом. Постепенно менялись акценты в интерпретации истоков и причин начала войны: от кайзера и его окружения вина за развязывание конфликта перекладывалась на весь немецкий народ. Ведущую роль в этом играли националистические издания («Новое время», «Свет», «Голос Руси», «Московские ведомости» и др.) [38]. В этом смысле сюжет о жестоком обращении с русскими туристами в Германии пришелся очень кстати и попал на благодатную почву. На примерах отношения немцев к русским туристам доказывалось, что война изначально выходила за рамки армий и фронтов, «спустилась» на бытовой уровень и вообще была не обычным конфликтом между правителями, а «решающей битвой славянства и германизма» [12].

Соответствующей была и репрезентация сюжета о русских в Германии: всеобщее «озверение» немцев и практическое отсутствие фактов доброжелательного отношения или помощи [34]. Опубликованные в националистической прессе воспоминания туристов нередко подвергались правке и сокращению, предпочтение отдавалось тем рассказам и отдельным местам из них, которые «содержат негатив по отношению к Германии» [51, c. 181]. В таком же виде свидетельства русских туристов попадали на страницы пропагандистских книг и брошюр о «немецких зверствах». Характерна структура большинства из этих изданий: в начале повествования обязательно упоминались «мытарства» русских в Германии и Австро-Венгрии и только затем следовали военные преступления армий. Благодаря этому складывалась прямая сюжетная и логическая связь: «немец», еще недавно участвовавший в издевательствах и насилиях над русскими туристами, отправляется на фронт, где совершает аналогичные преступления. Именно поэтому «зверства» преподносились как «немецкие», и совершали их «немцы», под которыми подразумевались и военные, и гражданское население.

Однако не вся русская печать участвовала в этой «демонизации» немецкого народа. Ведущие либеральные издания («Русское слово», «Речь», «Русские ведомости», «День» и др.) изначально считали войну порождением германского милитаризма [35]. Нападки на немцев исключительно за их национальную принадлежность эти газеты считали необоснованными и несправедливыми. Нараставшей антинемецкой истерии они противостояли в том числе с помощью публикации тех воспоминаний, где нередко встречались примеры доброжелательного отношения немцев к русским туристам [10]. Несогласие с огульным обвинением немцев и австрийцев в преступлениях их правительств высказывалось и в обществе. Так, М.М. Пришвин 13 августа 1914 г. оставил следующую запись в дневнике: «Приехал [Лев] Шестов (из Германии. – И. Б.) и подтвердил все мои соображения и предчувствия.., что никаких особенных зверств нет, просто тяжелое путешествие в военное время» [41, c. 84].

Германофобия стремительно охватывала русское общество. К началу сентября 1914 г. в прессе разгорелись серьезные дискуссии, в которых сторону «националистической» интерпретации характера войны занимало все большее число либеральных журналистов. Один из них, В.Г. Тардов (Т. Ардов) на страницах газеты «Утро России» признавал: «Мы воюем… не с правительством… не с “измами”, присущими германскому “рейху”, а с народом, который породил все эти феномены» [32]. В этой перемене настроений, в росте германофобии и последовавшей затем борьбе с «немецким засильем» важнейшую роль сыграла судьба десятков тысяч русских подданных, застигнутых Мировой войной в тылу вражеских государств.

Библиография

1. Асташов А.Б. Нарушение законов и обычаев на Русском фронте Первой мировой (по материалам российской Чрезвычайной следственной комиссии) // Новая и новейшая история. 1914. № 2. С. 35–46.

2. Брусилов А.А. Мои воспоминания. М.: Вече, 2013. 286 с.

3. Быховский В.В. Немецкие зверства (рассказы потерпевших и очевидцев). М.: С.Ф. Гришин, 1914. 104 с.

4. В немецком плену. М.: ГПИБ, 2015. 221 с.

5. В Ростоке // Русские ведомости. 1914. 5 сентября.

6. В стране дикарей // Новое время. 1914. 14 августа.

7. Вечернее время. 1914. 13 октября.

8. Вечерняя хроника // Новое время. 1914. 8 августа.

9. Возвращение на родину // Русские ведомости. 1914. 6 августа.

10. Впечатления о Германии накануне объявления войны // Русские ведомости. 1914. 6 августа.

11. Ганецкий Я.С. О Ленине: Отрывки из воспоминаний. М.: Партиздат, 1933. 79 с.

12. Германская культура // Новое время. 1915. 9 апреля.

13. Гуревич Б.А. В плену // Русская мысль. 1915. Кн. 2.

14. Гуревич Л. Возвращение домой // Русская мысль. 1914. Кн. 10.

15. Дённингхаус В. Революция, реформа и война. Немцы Поволжья в период заката Российской империи. М.: РОССПЭН, 2015. 327 с.

16. Зверства немцев // Новое время. 1914. 12 августа.

17. Карабчевский Н.П. Мирные пленники. В курортном плену у немцев. Пг.: Тип. Т-ва Екатерингоф. печ. дела, 1915. 132 с.

18. Кареев Н.И. В недавнем плену у немцев // Русские записки. 1914. № 1. С. 89–103.

19. Крючков И.В. Карлсбад: Взлет и падение имперского курорта // Туризм и культурное наследие: Межвуз. сб. науч. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2008. Вып. 5. С. 45–53.

20. Кудрявцев Ф. Повесть о моей жизни. СПб.: Звезда, 2014. 316 с.

21. Ленин в жизни: Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков. М.: ОЛМА-Пресс, 2004. 637 с.

22. Ленин в Италии, Чехословакии, Польше: Памятные места. М.: Изд-во полит. литературы, 1986. 171 с.

23. Ленин В.И. Полное собрание сочинений: В 55 т. Т. 26. М.: Изд-во полит. литературы, 1969. 707 с.

24. Ленин В.И. Полное собрание сочинений: В 55 т. Т. 49. М.: Изд-во полит. литературы, 1964. 591 с.

25. Магадеев И.Э. Первая мировая как тотальная война // Новая и новейшая история. 2014. № 4. С. 3–16.

26. Мангейм-1914 // Шахматы в СССР. 1991. № 11.

27. Министерство иностранных дел России в годы Первой мировой войны: Сборник документов / Министерство иностранных дел Российской Федерации. Тула: Аквариус, 2014. 960 с.

28. Мобилизованная Европа // Современное слово. 1914. 19 июля.

29. Могиленский Е.А. Дневник заложника: 7 месяцев плена в Карлсбаде. Пг.: Тип. «Двигатель», 1915. 226 с.

30. Нагорная О.С. Российские военнопленные Первой мировой войны в Германии / Дис… д-ра ист. наук. Челябинск, 2011.

31. Накануне // Современное слово. 1914. 18 июля.

32. Наше мщение // Утро России. 1914. 27 августа.

33. «Немецкая армия… может конкурировать с воинами каннибалов» // Военно-исторический журнал. 1998. № 3. С. 21–31.

34. Озверевшие немцы // Новое время. 1914. 11 августа.

35. Охота на немцев // Русские ведомости. 1914. 12 октября.

36. Паликова Т.В. М.В. Танский о пребывании русских в Германии в начале Первой мировой войны // Вестник Бурятского университета. 2014. № 7. С. 74–78.

37. Петрова А.А. Посредническая и гуманитарная деятельность Испании в годы Первой мировой войны в восприятии российской общественности (по материалам газеты «Новое время» за 1914–1917 гг.) // Общество. Среда. Развитие. 2015. № 3. С. 68–73.

38. Письма к ближним // Новое время. 1914. 27 сентября.

39. Плохотнюк Т.А. Российско-германские трансграничные перемещения населения (1871–1925 гг.): Историко-компаративный анализ. Дис… доктора ист. наук. Ставрополь, 2004.

40. Претерпевшие в Германии ученицы гимназии // Новое время. 1914. 13 октября.

41. Пришвин М.М. Дневники. 1914–1917. СПб.: Росток, 2007. 604 с.

42. Прокламация штутгартского полицмейстера // Новое время. 1914. 11 сентября.

43. Резанов А.С. Немецкие зверства. Пг.: М.А. Суворин, 1914. 220 с.

44. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 13159. Оп. 4. Д. 222, 860.

45. Русские учителя за границей. Возвращение домой. М., 1915.

46. С последним поездом // Речь. 1914. 29 июля.

47. Соловьев Ю.Я. Воспоминания дипломата. М.: Соцэкгиз, 1959. 415 с.

48. Список русских подданных, застигнутых войной за границей. Вып. 4 (с 13 по 30 сентября 1914 года). Пг.: Тип. В.Ф. Киршбаума, 1914. 44 с.

49. Страхович А.И. В Берлине во время войны. Пг.: Жен. тип., 1914. 88 с.

50. Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М.: Панорама, 1991. 624 с.

51. Филимонов В.А. Н.И. Кареев и Первая мировая война: Взгляд очевидца и рефлексия историка // Образ войн и революций в исторической памяти: Материалы Междунар. науч. конф., Пятигорск, 24–25 апреля 2009 г. Пятигорск: ПГЛУ, 2009. С. 178–186.

52. Цимбаев К.Н. Великая Германия. Формирование немецкой национальной идеи накануне Первой мировой войны. М.: РГГУ, 2015. 258 с.

53. Черная книга о жестокости немецкой. Пг.: Тип. «Грамотность», 1915. 96 с.

54. Якубовский М.И. 190 дней в Чертовой башне. Впечатления и переживания пленного русского чиновника в Вене. Пг.: Библиотека Великой войны, 1915. 80 с.

References

Astashov A.B. Narushenie zakonov i obychaev na Russkom fronte Pervoj mirovoj (po materialam rossijskoj Chrezvychajnoj sledstvennoj komissii) // Novaja i novejshaja istorija. 1914. N 2. P. 35–46.

Brusilov A.A. Moi vospominanija. M., 2013. 286 p.

Byhovskij V.V. Nemeckie zverstva (rasskazy poterpevshih i ochevidcev). M.: S.F. Grishin, 1914. 104 p.

Chernaja kniga o zhestokosti nemeckoj. Petrograd: Tip. «Gramotnost'», 1915. 96 p.

Cimbaev K.N. Velikaja Germanija. Formirovanie nemeckoj nacional'noj idei nakanune Pervoj mirovoj vojny. Moscow: RGGU, 2015. 258 p.

Djonninghaus V. Revoljucija, reforma i vojna. Nemcy Povolzh'ja v period zakata Rossijskoj imperii. Moscow: ROSSPJeN, 2015. 327 p.

Filimonov V.A. N.I. Kareev i Pervaja mirovaja vojna: Vzgljad ochevidca i refleksija istorika // Obraz vojn i revoljucij v istoricheskoj pamjati: Materialy Mezhdunar. nauch. konf., Pjatigorsk, 24–25 aprelja 2009 g. Pjatigorsk: PGLU, 2009. P. 178–186.

Ganeckij Ja.S. O Lenine: Otryvki iz vospominanij. Moscow: Partizdat, 1933. 79 p.

Germanskaja kul'tura // Novoe vremja. 1915. 9 aprelja.

Gurevich B.A. V plenu // Russkaja mysl'. 1915. Kn. 2.

Gurevich L. Vozvrashhenie domoj // Russkaja mysl'. 1914. Kn. 10.

Jakubovskij M.I. 190 dnej v Chertovoj bashne. Vpechatlenija i perezhivanija plennogo russkogo chinovnika v Vene. Petrograd: Biblioteka Velikoj vojny, 1915. 80 p.

Karabchevskij N.P. Mirnye plenniki. V kurortnom plenu u nemcev. Pg: Tip. T-va Ekateringof. pech. dela, 1915. 132 p.

Kareev N.I. V nedavnem plenu u nemcev // Russkie zapiski. 1914. N 1. P. 89–103.

Krjuchkov I.V. Karlsbad: Vzlet i padenie imperskogo kurorta // Turizm i kul'turnoe nasledie: Mezhvuz. sb. nauch. tr. Saratov: Izd-vo Sarat. un-ta, 2008. Vyp. 5. P. 45–53.

Kudrjavcev F. Povest' o moej zhizni. Saint-Petersburg, 2014. 316 p.

Lenin v Italii, Chehoslovakii, Pol'she: Pamjatnye mesta. Moscow, 1986. 171 p.

Lenin v zhizni: Sistematizirovannyj svod vospominanij sovremennikov, dokumentov jepohi, versij istorikov. Moscow: OLMA-Press, 2004. 637 p.

Lenin V.I. Polnoe sobranie sochinenij: V 55 t. T. 26. Moscow: Izd-vo polit. literatury, 1969. 707 p.

Lenin V.I. Polnoe sobranie sochinenij: V 55 t. T. 49. Moscow: Izd-vo polit. literatury, 1964. 591 p.

Magadeev I.Je. Pervaja mirovaja kak total'naja vojna // Novaja i novejshaja istorija. 2014. N 4. P. 3–16.

Mangejm-1914 // Shahmaty v SSSR. 1991. N 11.

Ministerstvo inostrannyh del Rossii v gody Pervoj mirovoj vojny: Sbornik dokumentov / Ministerstvo inostrannyh del Rossijskoj Federacii. Tula: Akvarius, 2014. 960 p.

Mobilizovannaja Evropa // Sovremennoe slovo. 1914. 19 ijulja.

Mogilenskij E.A. Dnevnik zalozhnika: 7 mesjacev plena v Karlsbade. Petrograd: Tip. «Dvigatel'», 1915. 226 p.

Nagornaja O.S. Rossijskie voennoplennye Pervoj mirovoj vojny v Germanii / Dis… d-ra ist. nauk. Cheljabinsk, 2011.

Nakanune // Sovremennoe slovo. 1914. 18 ijulja.

Nashe mshhenie // Utro Rossii. 1914. 27 avgusta.

«Nemeckaja armija… mozhet konkurirovat' s voinami kannibalov» // Voenno-istoricheskij zhurnal. 1998. N 3. P. 21–31.

Ohota na nemcev // Russkie vedomosti. 1914. 12 oktjabrja.

Ozverevshie nemcy // Novoe vremja. 1914. 11 avgusta.

Palikova T.V. M.V. Tanskij o prebyvanii russkih v Germanii v nachale Pervoj mirovoj vojny // Vestnik Burjatskogo universiteta. 2014. N 7. P. 74–78.

Petrova A.A. Posrednicheskaja i gumanitarnaja dejatel'nost' Ispanii v gody Pervoj mirovoj vojny v vosprijatii rossijskoj obshhestvennosti (po materialam gazety «Novoe vremja» za 1914–1917 gg.) // Obshhestvo. Sreda. Razvitie. 2015. N 3. P. 68–73.

Pis'ma k blizhnim // Novoe vremja. 1914. 27 sentjabrja.

Plohotnjuk T.A. Rossijsko-germanskie transgranichnye peremeshhenija naselenija (1871–1925 gg.): Istoriko-komparativnyj analiz. Dis… doktora ist. nauk. Stavropol', 2004.

Preterpevshie v Germanii uchenicy gimnazii // Novoe vremja. 1914. 13 oktjabrja.

Prishvin M.M. Dnevniki. 1914–1917. Saint-Petersburg: Rostok, 2007. 604 p.

Proklamacija shtutgartskogo policmejstera // Novoe vremja. 1914. 11 sentjabrja.

Rezanov A.S. Nemeckie zverstva. Petrograd: M.A. Suvorin, 1914. 220 p.

Rossijskij gosudarstvennyj voenno-istoricheskij arhiv (RGVIA). F. 13159. Op. 4. D. 222, 860.

Russkie uchitelja za granicej. Vozvrashhenie domoj. Moscow, 1915.

S poslednim poezdom // Rech'. 1914. 29 ijulja.

Solov'ev Ju.Ja. Vospominanija diplomata. Moscow, 1959. 415 p.

Spisok russkih poddannyh, zastignutyh vojnoj za granicej. Vyp. 4 (s 13 po 30 sentjabrja 1914 goda). Petrograd: Tip. V.F. Kirshbauma, 1914. 44 p.

Strahovich A.I. V Berline vo vremja vojny. Petrograd: Zhen. tip., 1914. 88 p.

Trockij L.D. Moja zhizn'. Opyt avtobiografii. Moscow, 1991. 624 p.

V nemeckom plenu. Moscow: GPIB, 2015. 221 p.

V Rostoke // Russkie vedomosti. 1914. 5 sentjabrja.

V strane dikarej // Novoe vremja. 1914. 14 avgusta.

Vechernee vremja. 1914. 13 oktjabrja.

Vechernjaja hronika // Novoe vremja. 1914. 8 avgusta.

Vozvrashhenie na rodinu // Russkie vedomosti. 1914. 6 avgusta.

Vpechatlenija o Germanii nakanune ob#javlenija vojny // Russkie vedomosti. 1914. 6 avgusta.

Zverstva nemcev // Novoe vremja. 1914. 12 avgusta.