Текст книги "Асмодей, или Второе крещение Руси"

Картина 3

Троцкий быстро продвигался в своём плане переворота, а Ленин, пребывая в подполье, да ещё и под «домашним арестом» ЦК, метался в четырёх стенах, получая самую скудную информацию из Смольного.

Конспиративная квартира Маргариты Фофановой. В комнате Ленин, вымотанный и очень беспокойный.

Ленин: Рита что-то запропастилась, что там у них? Заперли, как скворца в клетке. Вот идиотская ситуация! (Нервно ходит) Опять о парике забыл (надевает, берёт газету, читает) «Забастовка в Турине». Мировая революция надвигается, а мы всё в дурака играем. А если наплевать на все страхи и явиться в Смольный? (Подходит к окну. С опаской смотрит на улицу). От окон надо подальше… но можно и по водосточной трубе (стоит и что-то соображает). Да нет… четвёртый этаж… (Ходит, размышляет, парик мешает, снимает его) Спеленали меня, сволочи! (Хватается за голову). Н-е-е-т, только не сейчас… не сейчас… спокойнее… спокойнее…(боль уходит). Попробую ещё раз втемяшить этим недоноскам (садится за стол и пишет). Дорогие товарищи…нет, к чёрту «дорогие» (рвёт листок, пишет). «Товарищи, ждать больше нельзя». (Слышит кто-то пришел, надел парик. Встал, прислушался). Рита, вы? (Голос: «да, Константин Петрович, сейчас, разденусь». Снимает парик. Пишет дальше). «Главное, не ждать Съезда, брать власть сегодня же вечером. Крайний срок – ночью». (Входит Рита). Ну, что в Смольном?

Фофанова (подавая бумаги): Вот, решение ЦК.

Ленин: Давайте, давайте (читает и удивляется): Постойте, постойте, а где решение о восстании?

Фофанова: Троцкий сказал, чтобы вы не волновались – дело уже началось.

Ленин: А я, значит, вне дела? (Злится) Архимудро! Эти «багдадские» ослы боятся, что я порушу все их идиотские планы.

Фофанова (заинтересованно): Я слышала, Свердлов говорил Каменеву о каком-то чемодане, который остаётся на месте.

Ленин: И этот штрейкбрехер ещё там?! Какие прохвосты. Что вы там увидели? Конкретно!

Фофанова: Солдаты с матросами по коридорам… мусор и грязь. Во дворе броневики, на крыльце пушки, на окнах пулемёты.

Ленин: А в городе?

Фофанова: Тихо. В ресторанах музыка, театр в огнях, по Невскому гуляют. Но на улицах казачьи патрули, солдаты с винтовками, да рабочие с винтовками и наганами. Я забежала в наш штаб узнать, что в районе, а там в карты играют. Я на трамвай да домой.

Ленин: Какой момент ударить! (Зло): Сколько ещё меня здесь будут мурыжить? Где Коба, ему поручено меня охранять и держать связь?

Фофанова: В Смольном его нет. Говорят, он у Алилуевых, там дочка…

Ленин: Это не тот грузин. Ограбить банк, завалить пару-другую жандармов – это ему что высморкаться. А лирика не для него. (Больше себе). – Бестия, опять строит свои «комбинации». Чёрт его забери.

Фофанова: Вла… Константин Петрович, они вас берегут.

Ленин: Не берегут, Рита, а боятся. Я попрошу вас снова сходить в Смольный с письмом (передаёт. И очень резко): И скажите им, если сейчас же не пришлют броневик и не вывезут «чемодан» из этой клетки с яйцами и чаем, он сам уйдёт. (Звонок): Это за мной – из Смольного.

Фофанова: Сейчас посмотрю (уходит).

Ленин: Очухались, наконец-то! (Прислушивается. Входит Крупская) Надюша? А я думал – из Смольного.

Крупская: Володя, как мне тебя успокоить?

Ленин: Никак, Надюша, никак, надо немедленно в Смольный, вправлять мозги этим прохвостам.

Крупская: Володя, успокойся, прошу тебя. Давай подождём Риту.

Ленин: Надюша, ждать больше нельзя! О, господи… (поперхнулся).

Крупская: Володя, успокойся, я приготовлю лекарство, чай поставлю (ушла).

Ленин (с «тяжелым» горлом): Я не могу больше… власть надо брать сегодня же. (Хватается за голову. В отчаянии ходит по комнате. Входит Рахья).

Рахья: У меня ключ, Владимир Ильич, на всякий случай…

Ленин (увидел его): Эйно, вы за мной?

Рахья: Мне поручено вас охранять. Сталин куда-то пропал.

Ленин: Что у вас там делается?

Рахья: Сегодня ночью Керенский закрыл две наши газеты: сожгли весь тираж, документы изъяли, караул выставили.

Ленин (с укоризной): Вот ваше «обволакивание»!

Рахья: Да нет, Лев Давыдович послал роту латышей и всё заработало.

Ленин: Думаете, Керенский успокоится?

Рахья: А куда ему деваться: казаки от него бегут, солдаты переходят на сторону ВРК.

Ленин (оживился): Им надо помочь – написать листовку, позвать к себе.

Рахья: Лев Давыдович целый декрет написал.

Ленин: Что за декрет? (Входит Крупская с лекарством).

Крупская: Володя, вот, выпей.

Ленин: Надюша! Подожди, тут такое…

Крупская: Не упрямься (Ленин пьёт): Вот и хорошо, пойду чай посмотрю (уходит).

Рахья: Декрет, Владимир Ильич, от имени ВРК (достаёт из кармана).

Ленин: Давайте, давайте (читает). «Ночью враг народа Керенский и его правительство предприняли попытку контрреволюционного переворота. ВРК Петросовета возглавил сопротивление вылазкам заговорщиков. Мы вынуждены защищать революцию от кучки заговорщиков. Председатель ВРК Подвойский».

Рахья: Листовка пошла по городу и по полкам.

Ленин (оживился): Это прекрасно. Теперь – скакать, не стоять! Если восстание началось, промедление смерти подобно.

Рахья: Владимир Ильич, это не восстание: мы потихоньку «обволакиваем» город под себя. Лев Давыдович сегодня объявил план действий и распределил обязанности между членами ЦК, запретил им покидать Смольный.

Ленин: А мне запретили покидать эту квартиру? Категорически не согласен!

Рахья: Вас берегут, Владимир Ильич.

Ленин: Я не хрустальная ваза… это чёрт знает, что такое.

Рахья (переводит разговор): Лев Давыдович затеял интересную игру с Керенским. Он хотел после ремонта увести в море «Аврору» на испытания. Но мы её перехватили, и стоит красавица на Неве жерлами на Зимний.

Ленин: На Зимний дворец? Архимудро. Это, Эйно, будет наша ударная сила.

Рахья: У неё, Владимир Ильич, снаряды только холостые, для пробы. А вот Балтика прислала нам два корабля с полным боевым снаряжением.

Ленин (оживляется): Архивеликолепно. Это будут наши главные калибры против Зимнего.

Рахья: Они пришли Съезд охранять и никуда вмешиваться не хотят.

Ленин: Там разберёмся. Эйно, мы идём, немедленно. Ещё можно успеть сегодня гробануть эту власть.

Рахья: Владимир Ильич, Керенский уже ничего не может: выключил в Смольном телефоны, так два наших комиссара со взводом солдат их включили и сидят на телефонке. Теперь мы даже прослушиваем все разговоры.

Ленин: И вы ещё думаете? Идём, идём сейчас же!

Рахья: Владимир Ильич, дайте им закончить последний бросок.

Ленин: На Зимний дворец?

Рахья: Нет, на город. Сегодня Лев Давыдович разослал по городу небольшие отряды для захвата крупных госучреждений.

Ленин: Почему небольшие? Так это не делается, на месте надо закрепиться, удержаться, товарищ Эйно. Немедленно в Смольный, чтобы они не наделали глупостей.

Рахья (решился): Владимир Ильич, ЦК решил…

Ленин (жестко): Что решил этот… ЦК, я знаю. Держать меня под замком.

(Входит Крупская с чаем).

Крупская: Вот вам чай (расставляет чашки).

Ленин: Надюша, какой сейчас чай?

Крупская (настойчиво): Тебе надо прогреть горло, не упрямься.

Ленин: Хорошо, Надюша, хорошо (наливает себе чай).

Крупская: И Эйно не помешает.

Ленин: И Эйно нальём (наливает другую чашку).

Крупская: Вот и согреетесь. Эйно, успокойте вы его (уходит).

Ленин: Что может быть глупее этого решения? Это не ЦК, а сборище дегенератов – и плевать я хотел на их решения. Собираемся.

Рахья (осторожно): Яков Михайлович сказал в целях безопасности задержать вас на квартире.

Ленин: Так и сказал?

Рахья (растерянно): Да… по решению ЦК.

Ленин: Вот подлецы, вот прохвосты. К чёрту все сантименты. Идём.

Рахья (попытка остановить): Владимир Ильич, в городе неспокойно. Час поздний. Матросов в трамвае встретил с «Меткого» и «Верного»: странные какие-то, говорят как-то не так, с акцентом. Винтовки немецкие. Хотел заговорить с ними, так офицер сказал, чтоб не приставал.

Ленин: Что тут странного?

Рахья: А то, Владимир Ильич. Оба эти эсминца спокон века стоят в Кронштадте, откуда винтовочки-то немецкие?

Ленин: Да мало ли откуда – братишки всё могут. Вы лучше подумайте, как нам в Смольный пробраться. Броневичок за мной присылать не желают, а во дворе стоит, и не один. Рита мне говорила. Пойдём «на своих двоих».

Рахья: Владимир Ильич, у меня старые пропуска.

Ленин: Да у вас там проходной двор, Рита мне рассказала.

Рахья: Владимир Ильич, если вас узнают юнкера…

Ленин: Растерзают? А мы спрячемся: кепочка, паричок и повязочка на скулы. Давайте-ка маскироваться. (Ленин ищет, чем повязаться. Попадается парик, надевает). Так, начинаем. Власть, Эйно, надо брать быстро и решительно, сегодня же. И тогда я уже не государственный преступник, а глава правительства (входит Крупская). Вот, нашел. (К Эйно). Завязывайте, но чтоб рот был открыт. (Садится на стул. Эйно приспосабливает повязку).

Крупская (поняла): Володя, может, лучше остаться? Опасно.

Ленин: Волков бояться… Иди домой, Надюша. (Поправляет повязку) Так, прекрасно и сверху кепочку. Где кепочка?

Крупская: Сейчас принесу (ушла).

Ленин: Очки (надевает).

Рахья: Зачем очки? На улице и так темно.

Ленин: В таких делах очки всегда к месту. (Входит Крупская с кепкой, подаёт Ленину). Спасибо, Надюша (надевает). Дай-ка мне зеркальце, Надюша (Крупская берёт с комода зеркало. Ленин смотрится). Превосходно: вроде учитель грамматики. Товарищ Эйно? Ни одна собака не узнает.

Рахья (внимательно рассмотрев): Нет, не узнает.

Ленин: Тогда в путь. А у вас оружие есть?

Рахья: Револьвер.

Ленин: А у меня Вальтер. Отстреляемся. Давайте пальто.

Рахья: Сейчас (уходит)

Ленин: Надюша, не беспокойся…

Крупская: Прошу тебя, Володя. Я буду волноваться.

Ленин (целует её): Надюша, иначе нельзя, это моя шестая попытка. Эта революция будет моей. Иди домой (входит Рахья). Давайте пальто (надевает).

Крупская: Володя, вот, возьми два порошка, через три часа…

Ленин (берёт порошки и целует её): Надюша, хорошо, хорошо. Иди домой, ложись спать, а завтра проснёшься в новом государстве рабочих и крестьян. Правда, товарищ Эйно?!

Рахья: Правда, Владимир Ильич.

Крупская (умоляюще): Сядем на дорожку, Володя?

Ленин (с укором): Надюша…

Крупская: Примета есть… на удачу…

Ленин: Хорошо, хорошо, сядем (садятся).

Крупская: Помолчим.

Ленин: Тоже примета?

Крупская: Ну, прошу тебя. (Молчат): Ну, с Богом. (Встают).

Рахья: Надежда Константиновна, вы в Бога верите?

Ленин: Какой Бог, так, к слову. Пошли. Бог не выдаст – свинья не съест.

Рахья: Боитесь, Владимир Ильич?

Ленин: Страха нет – беспокойство: все под Богом ходим. Тьфу, ты. Ладно, пошли, нет минутку. Я записку оставлю (ехидно): если кто за мной броневичок пришлёт, так чтоб утёрлись (пишет и говорит). «Ушел туда, куда вы отчаянно не хотели меня пускать». Точка. Теперь всё, пошли.

Рахья (с лёгкой усмешкой) С Богом?

Ленин: С нашим Богом, товарищ Рахья. Мы дадим России второе крещение духом Маркса и человеческой любви. Оружие к бою (каждый поудобней укладывает пистолет). До свидания, Надюша. (Уходят)

Крупская: Что его там ждёт? Неужели опять не получится? Он этого не переживёт. Это действительно у него шестая попытка.

Картина 4

Это был первый путь Ленина в Смольный, и прошел он его без приключений. Только у главного подъезда скопилась изрядная масса возбуждённых людей с разными пропусками, которые менялись сегодня каждые два часа. Разгорячённая толпа отчаянно давила на охрану – и очередным напором, прорвав её, бурным потоком с гиком и воем вломилась в вестибюль, вместе со сдавленным в ней «вождём пролетарской революции».

Комната в Смольном. Штаб переворота. На стене карта города с отметками. Троцкий в широкой кофте с галстуком, какую носили тогда художники, и Свердлов с Подвойским в «коже». Уточняют обстановку в городе.

Троцкий (смотрит на карту): Мирный вариант, кажется, трещит по всем швам: нас раскусили. Хорошо, хоть казаков не натравили.

Свердлов (шутливо): Этих у нас ни солдатики, ни рабочие не жалуют: те мимо скачут, а наши уже драпают. Вчера у Зимнего, как мальчишек, разогнали два отряда: матросиков да красногвардейцев. Вояки у нас, Лев Давыдович, бздиловатые (осёкся).

Троцкий (осуждающе): Ой, Яша! Да и организация у нас не приведи Господь. Никак не могу «нарисовать» всю картину. Воевать не хочется, но, кажется, придётся. Что у нас в резерве, Коля?

Подвойский: К утру корабли с десантом придут. Там тысяч десять.

Свердлов: Ещё полторы по жестянке (осёкся), по железке едут. Тоже завтра будут.

Троцкий: Если Керенский с казаками не договорится, можно легко вздохнуть. Что с «Авророй», Коля?

Подвойский: Половина экипажа наши, капитана арестовали – сопротивляется. Уломаем.

Троцкий: Как получится, передай по их радио, это очень важно. Пиши (Троцкий диктует, Подвойский записывает): «Всем частям у входа в Петроград задерживать контрреволюционные колонны и в случае необходимости применять силу». Подпись твоя. Далее. Керенский наверняка потянет войска из пригорода. Готовь, Коля, силу. Нас, кажется, поняли на последней минуте.

Подвойский (с радостью): Лев Давыдович, мы давно готовы, «Воззвание» ВРК я уже запустил.

Свердлов: Кстати, сколько фамилий ВРК даёт на Съезд – под мандаты?

Подвойский: Сотню. Рабочие с Выборгской.

Свердлов: Инструктаж прошли?

Подвойский: Да, всё они понимают. (Неожиданно): Лев Давыдович, у всех какая-то нервная лихорадка – дать бы грамм по сто?

Свердлов: Дать можно, взять негде. На захваченных складах этого добра нет.

Троцкий: Коля, они как в Зимний ворвутся – в подвалы кинутся. Не остановишь.

Подвойский: Да знаю, Лев Давыдович. Я на «Аврору» (уходит).

Троцкий: Яша, как со Съездом?

Свердлов: Запустил ещё сотню наших, для верности – дал им мандаты от Сибири. И ещё всей нашей фракции из Городской Думы. (Играя): Всё, Лев Давыдович, просчитано как в аптеке на весах.

Троцкий: Не зря Ильич говорил, что ты гений организации. (Входят городской голова Шнайдер и гласный Городской Думы).

Шнайдер: Здравствуйте, господа.

Троцкий: Здравствуйте, господин Городской голова.

Шнайдер: Лев Давыдович, зачем такой официоз, мы пришли поговорить по душам.

Троцкий: Мы к вашим услугам, Рафаил Петрович.

Шнайдер: Лев Давыдович, ваши красногвардейцы на телеграфе и телефонной станции. Солдаты на Балтийском вокзале, моряки на Невском…

Гласный: Во дворе Смольного броневики, вооруженные рабочие с солдатами и матросами.

Шнайдер: Смольный похож на военный лагерь. С Балтики пришли два военных корабля. Снова мятеж, как пишут газеты?

Троцкий: Газеты, Рафаил Петрович, не ведают, что творят. Петросовет, как вы знаете, по поручению «Звёздной палаты», охраняет город от возможных провокаций перед Съездом.

Шнайдер (спокойно): В городе, Лев Давыдович, появилось недвусмысленное «Воззвание» от Военно-революционного комитета Петросовета.

Гласный: Предлагается свергать правительство?

Троцкий: Мы предлагаем не правительство свергать, а защитить Съезд от не в меру горячих голов, которые пытаются его сорвать. Керенский приказал арестовать Петросовет и его ВРК – вы полагаете, это не угроза Съезду? Мы вынуждены были обратится за помощью к гарнизону, который поддерживает Съезд, избранный российским народом. Это всего лишь наша превентивная мера.

Шнайдер: А вы не могли бы завтра всё это объяснить на заседании Городской Думы?

Троцкий: Завтра, после Съезда, я к вашим услугам.

Гласный: Но вы хотите поставить на Съезде вопрос о власти?

Троцкий: Для этого Съезд и собирается. При нашем двоевластии он изберёт свой новый ЦИК Советов России. Свою власть в нашем двоевластии. Это задача Съезда, это его право.

Шнайдер: Но вчера, Лев Давыдович, в День Петросовета на всех митингах вы заявляли о переходе (подчёркивая) всей власти в руки Совета?

Троцкий: Это заявляли рабочие и солдаты, недовольные властью правительства Керенского – они хотят больше власти Советам. Народ имеет на это право. А мы хотим только того, чтобы Съезд прошел без эксцессов и делегаты со всей России могли бы спокойно высказать волю народа.

Гласный: Мне кажется, что здесь всё не так просто…

Свердлов: В таких случаях крестятся, господин гласный.

Шнайдер: Хорошо, господа, хорошо! Лев Давыдович, не хотел бы я разочароваться в ваших словах, и хочу видеть вас, после Съезда, на трибуне Городской думы.

Троцкий: Я к вашим услугам, Рафаил Петрович.

Шнайдер: Разрешите откланяться.

Троцкий: Всего наилучшего (Шнайдер и гласный уходят).

Свердлов: Засуетилась Дума, почуяла.

Троцкий: Да, все уже почуяли. Если Керенский ничего не выкинет и Старик не помешает…

Свердлов: Далеко добираться – испугается.

Троцкий: Когда «пахнет властью», он звереет, как голодный лев. (Входит Фофанова).

Свердлов: Что-то случилось, Рита?

Фофанова: Владимир Ильич очень нервничает. Вот вам письмо (передает Троцкому).

Троцкий (читает): Да… да… всё понял (передаёт Свердлову): Та же песня. Рита, успокойте его, скажите – всё идёт по плану.

Свердлов: Передайте Владимиру Ильичу, пусть не волнуется и бережёт себя.

Фофанова: Он хочет, чтобы за ним прислали броневик.

Троцкий: Рита, Керенский пошел в атаку – приказал арестовать ВРК и Петросовет. Зачем ему рисковать? Тем более, что Керенский снова приказал его арестовать.

Фофанова: Ругается он, мечется… Коба три дня не появлялся.

Троцкий: Этот где-то опять «комбинирует». Ждёт, куда весы качнутся.

Свердлов (Рите): Утром на ЦК не явился. И вообще пропал куда-то. Мы вместо него послали Эйно. На улицу лучше не выходить. Патрулей полно.

Троцкий: Квартира у вас надёжная.

Фофанова: Он в Смольный хочет пешком идти.

Свердлов: Скажите, завтра к Съезду мы его на броневичке привезём.

Фофанова: Вас бы на моё место. Ладно, я пошла. До свиданья.

Троцкий: До свидания, Рита. У вас очень важное задание (Рита уходит). Сейчас его сюда… всё же кувырком пойдёт. Всех в кулак собрать не могу. Если придётся воевать, что из этого получится, не знаю…

Свердлов: Солдатики наши Керенского терпеть не могут, а за ружьишко хвататься не спешат.

Троцкий: Морячки к Съезду придут. Эти понадёжнее.

Свердлов (машет рукой): Если братва разгуляется, гаси свет и лезь в подполье (входит Дан).

Дан (с иронией): Вы прекрасно охраняете Съезд, господа заговорщики. Это что за «Воззвание» ВРК? «Боевая готовность гарнизона». Воевать собрались? А наши переговоры? Каменев обещал…

Троцкий: Фёдор Ильич, какие переговоры? Мы перехватили телефон Штаба округа: Керенский ночью приказал арестовать Петросовет и ВРК.

Дан: Лев Давыдович, с огнём играете: «Воззвание» ваше к бунту, а Съезд для вас ширма заговора, куда вы собрали непонятно кого.

Троцкий: Мы, Фёдор Ильич, приглашали все Советы, но откликнулись только желающие.

Дан (всё больше раздражается): Лев Давыдович, из девятисот больших Советов вы пригласили только триста, а о малых вообще забыли. И всего девятнадцать крестьянских, а их у нас и не сосчитать. А теперь вы тайно блокировали город, и завтра под дулами винтовок открываете Съезд.

Троцкий: Винтовки, Фёдор Ильич, у нас направлены в сторону Керенского и его нервных советников.

Дан: Лев Давыдович, оставьте вашу риторику. Я требую, чтобы вы немедленно, сейчас же остановили вашу авантюру – или я собираю ЦИК, мы раскрываем ваши махинации и объявляем Съезд незаконным.

Троцкий: Фёдор Ильич, мне нечего останавливать, я выполняю только решение вашей «Звёздной палаты».

Дан: Вы переусердствовали, Лев Давыдович. Вы оказались прекрасным ленинским неофитом: мы договорились, что вы распускаете ВРК, Каменев на переговорах это подтвердил…

Троцкий: Каменев, Фёдор Ильич, абсолютно прав, распускаем после Съезда. Сделать это сейчас – значит отдать Съезд на растерзание Керенскому, а это контрреволюционный переворот.

Дан: Вы, Лев Давыдович, величайший демагог. Вы даже превзошли своего лидера.

Троцкий: Фёдор Ильич, Керенский замахнулся на Съезд, на власть Советов в России! А у нас двоевластие. Или вы этого не понимаете?

Дан: Я понимаю, что июль вас ничему не научил. Вы хорошо прижились в ленинском болоте. Я вам больше не верю и щадить не буду. Или вы закрываете ВРК или я закрываю ваш Съезд (ушел).

Троцкий: Кажется, начинается. Съезд положено открывать ему. А там ещё Юлик Мартов…

Свердлов: Лев Давыдович, Дан опоздал: всё у нас в руках. В зале будет половина наших людей – они не позволят. А Мартова, может, попробовать… подкатиться к нему… «пощупать»…

Троцкий: Яша, Мартов в таких вопросах железный. Это я согласился к Старику в пристяжные, а Юлик в чужой упряжке не ходит. Юлик и Ильич, Яша, гениальная пара, и, если бы не дрянной характер Старика, у нас была бы партия посильнее германской.

Ленин (входя): Добрый вечер, господа хорошие!

Троцкий (опешил): Владимир Ильич?

Ленин (мстительно): Не ждали? Понимаю и сочувствую, но…(снимает повязку и кепку. Вбегает Эйно).

Эйно: Владимир Ильич, – я же просил у окна стоять.

Ленин: Дан на меня уставился, как кот на сало, и я пошел… искать Кобу.

Свердлов: Кобы в Смольном нет: опять что-то «конструирует».

Эйно: Владимир Ильич, раздевайтесь, давайте вещички (Ленин раздевается, Рахья уносит пальто, шарф и кепку в другую комнату).

Ленин (язвительно): Скажите мне, уважаемые (снимает очки, кладёт в карман пиджака), почему вы, не спросясь, решили превратить меня в чемодан без ручки?

Троцкий (оправдываясь): Керенский, Владимир Ильич, снова выписал ордер на ваш арест.

Ленин: Знаю, знаю! Однако, какие вы заботливые! О восстании вы так же позаботились? Надо немедленно начинать.

Троцкий: Владимир Ильич, мы уже начали…

Ленин (начинает раздражаться): Что вы начали? Город гуляет. В театре огни, в ресторанах музыка, на улицах народу полно – революцию так не делают.

Троцкий: У нас, Владимир Ильич, не революция, а обыкновенный переворот.

Ленин (с иронией): Я понимаю, революция вам не по зубам. Решили заняться мелочёвкой, каким – то непонятным и секретным «обволакиванием» города. Вы пропустили мимо ушей все мои указания. Вы забыли Маркса и занялись заговором. Вы не революционеры, вы типичные заговорщики-бланкисты.

Троцкий: Владимир Ильич, мы действовали по обстоятельствам. Неожиданно «выплыл» Съезд. И под его прикрытием, не привлекая внимания, и по возможности договариваясь, мы захватили почти весь город. Почти все госучреждения под нашим контролем. Вчера завершили операцию: Подвойский перерезал все пути входа в город. У нас сорок тысяч красногвардейцев и пятьдесят тысяч вооруженных рабочих. Два полка гарнизона.

Ленин: Опять анархисты?

Троцкий: Июльские друзья, Владимир Ильич. Гарнизон за Съезд, но держит стойкий нейтралитет. Это наше спасение: двести тысяч солдат на нас не пойдут.

Свердлов: По железной дороге ночью прибывают моряки, тысячи полторы. А утром пять судов с большим десантом на борту.

Ленин (заинтересованно): Большой – это сколько?

Свердлов: Сколько прорвётся. По флоту приказ: всех, кто покидает боевые позиции, топить. Смилга рассчитывает тысяч на пять.

Ленин (настаивает на своём): Смилга ваш – кисель. А где же план восстания?

Троцкий: У нас другой план: мы «обволакивали» город и готовили Съезд, который передаст нам власть.

Ленин (настаивает): Забудьте вы свой Съезд. Это тёмная карта. Власть будем брать немедленно. Для города сил хватит.

Троцкий: Сейчас баррикады, Владимир Ильич, могут всё разрушить. Гарнизону это не понравится. Поймите, Керенский растерян: отдал приказ нас арестовать, но никто не является.

Ленин: И прекрасно! Этим надо немедленно воспользоваться.

Троцкий: Мы уже воспользовались. Протащили в Штаб округа своих людей и теперь знаем их приказы, пароли на телеграфные и телефонные переговоры. Сегодня было два перехвата по Северному фронту.

Ленин (с недоверием): И что перехватили?

Троцкий: Полковников доносил в штаб фронта, что положение в Петрограде угрожающее, идёт тихий и планомерный захват города. А второй: командующий фронтом отказал Керенскому в войсках.

Ленин: Значит, боятся нечего. Да плюньте вы на этот Съезд! Завтра подойдёт подмога. Надо начинать. Единственная опасность – войска в пригороде.

Свердлов: Они блокированы. Позавчера из Петергофа и Гатчины Керенский вызвал юнкеров. Подвойский послал Пулемётный полк и перекрыл ветку на Гатчину и дорогу на Питер. Керенский в бешенстве: злобы много, а силы нет.

Ленин: Это уже на что-то похоже.

Свердлов: Фактически мы уже хозяева в городе.

Ленин (оживился): Прекрасно, теперь нужен решающий удар: брать Зимний и арестовывать правительство. Пока оно там, мы не можем объявить своё. Надо немедленно выступать!

Троцкий: Владимир Ильич, именно сейчас нужна особая осторожность. У нас в руках только фасад власти, охраняемый нашими караулами. В правительственные здания мы только что вошли. Военные школы и училища, Адмиралтейство, Штаб округа – всё это ещё не наше.

Свердлов: У Керенского ещё три полка гарнизонных казаков, но в чём-то они не договорились. Видно, гарнизон не может простить ему арест генерала Корнилова. А ещё в городе тысяч пятнадцать офицеров, Керенский вооружил их, а мы на Невском скупали у них пистолеты – они больше пьянствуют.

Ленин: Если гарнизон нейтрален, всяко получается – мы сильнее! Или вы решили ждать, когда Керенский прикажет вас арестовать?

Свердлов: Уже приказал.

Ленин: Так чего же нам ждать? У нас есть повод выступить: Керенский объявил об аресте Петросовета! Расцениваем это как покушение на народный Съезд, на российскую власть Советов.

Троцкий: Владимир Ильич, Петросовет обещал на всех митингах, что никакого восстания большевиков не будет. Мы только охраняем порядок перед Съездом.

Ленин (неожиданно мирно): Лев Давыдович, что обещал Петросовет – сейчас совершенно неважно. Поймите, Съезд будет нас слушать, если мы придём туда с властью в руках. Кто знает, куда может колебнуться толпа этих говнюков? Вождями её мы ведь никогда не были, да и едва ли будем – связь у нас всегда была примитивно-лозунговая. Нужна только сила.

Троцкий: Владимир Ильич, в переворотах всё решает столица. Мы сумели незаметно навязать Петрограду обыкновенный партийный заговор. Маркс, не помню где, писал: «трус тот, кто при известных обстоятельствах откажется от заговора». Нам осталось утром открыть Съезд и получить власть над всей Россией.

Ленин (резко): Да ваш Съезд – это Панургово стадо!

Свердлов: Проблем, Владимир Ильич, не будет: мандаты у нужных людей, кому хорошо заплатили, кому из подвалов сухим пайком.

Ленин (начинает раздражаться): Яша, пять дней назад на Северный Съезд Советов мы вообще позвали только своих, и как вы там всё просрали? Почему эти говнюки должны пойти за нами? Поймите вы главное. В революционное время мало воли большинства – надо оказаться сильнее в решающий момент. А у нас столько силы! Со Средних веков вооруженное меньшинство навязывает свою волю большинству.

Троцкий: Здесь подготовка посерьёзнее (за дверью слышится, кто-то бежит. Ленин быстро надевает парик и очки. Вбегает Миша). Не бойтесь, это мой Миша (Ленин снял очки).

Миша: Лев Давыдович, Ижора прислала семнадцать броневиков с полным боекомплектом.

Ленин (ошарашен): Семнадцать?

Миша (оправдываясь): Во дворе стоят.

Троцкий: Десять Подвойскому, остальные на месте.

Миша: Ещё отряд пришел Сестрорецкого завода, шестьсот человек и второй на подходе. Все при оружии.

Троцкий: Всех Подвойскому. Пусть держит мосты и усиливает патрули и караулы. Только без всяких штучек.

Миша: Понял, Лев Давыдович. (Ушел)

Ленин: Лев Давыдович, и вы ещё думаете? Нужно штурмовать Зимний сейчас же, не ожидая морячков. Арест правительства решит всё.

Троцкий (начинает напрягаться): Владимир Ильич, мы не знаем, сколько там защитников! Может возникнуть бойня. Мы арестуем правительство завтра по решению Съезда, ВРК исполнит это мгновенно.

Ленин: Лев Давыдович, могу ждать только до прихода моряков.

Троцкий (говорит остро): Владимир Ильич, очень прошу: не путайте нам карты. Положение наше… связь паршивая, общей картины добиться не могу…

Ленин (в том же тоне): Поэтому восстание радикальнее и быстрее. Ударить и дело с концом.

Троцкий (очень сурово): Владимир Ильич, нас никто не поддержит. Мы опирались не на ружья, а на митинговые лозунги, на Съезд. Нас обзовут предателями и узурпаторами власти.

Ленин: Я понимаю… восстание не готово, но у вас такая сила…пока будем сопли на кулак мотать… Не в ту сторону ваш план. Надо скакать, не ждать. Вот в чём гвоздь.

Свердлов (примирительно): Владимир Ильич, потерпите ночку. Может, стрелять вообще не придётся.

Ленин: Не знаю, не знаю… (Обозлился, ходит, что-то соображает): Да, да, наверное, можно и так, но это же…(опять ходит, а потом неожиданно). А телефонисток вы кормили? (Троцкий и Свердлов пытаются понять).

Свердлов (нашелся): Накормим, Владимир Ильич, обязательно накормим. У нас есть солдатские кухни, а на складах хорошие продукты.

Ленин: Это хорошо, девушек надо кормить, работа у них нервная.

Троцкий (обрадован): Вы согласны?

Ленин (после паузы): Съезд – шанс больно шаткий (с сомнением), но… можно и попробовать… да и Маркс говорил…(рассуждая) угадать случай… удобный и точный…

Троцкий: Удобнее и точнее Съезда, Владимир Ильич, сегодня ничего быть не может.

Ленин (больше про себя): Да… наверное… Да и плана у меня никакого нет… и людей нет… а партия-то есть… один только марксов «призрак коммунизма»… да и тот Европа в прошлом веке похоронила… (Ходит по комнате, начинает что-то понимать). Водить за нос противника – дело святое. (Подходит к карте на стене, внимательно смотрит. Троцкий и Свердлов настороженно за ним наблюдают). Кажется, что-то получается (зашагал по комнате, думает, потирает руки. И вдруг неожиданно): Хо – ро – шо-о-о-о! Обмануть врага и оставить его в дураках – это самое разлюбезное дело.

Троцкий (обрадовано): Владимир Ильич, мы выиграем – не сомневайтесь.

Ленин (почти соглашаясь): Конечно, можно и так. Лишь бы взять власть. (Немного подумал). Держитесь, господин Керенский, скоро мы вам двинем под самый дых! (Вдруг хватается за голову). Нет…нет… Только не сейчас… (ищет по карманам порошки, не находит. Машет рукой). Куда-то задевал. Голова трещит!

Свердлов (растерянно): Владимир Ильич, я вам устрою здесь походный отдых – отдохнёте к Съезду, ночь впереди.

Троцкий: Яша, быстро… (Свердлов уходит). Владимир Ильич, отдохнёте – ночь предстоит трудная.

Ленин (мечтая): А что, Лев Давыдович, может, завтра у нас будет своё правительство?

Троцкий: Завтра не уверен… ещё могут явиться непрошеные визитёры. Давайте постучим по дереву (стучат).

Ленин: Если б я верил в Бога, я бы сейчас пошел в церковь и поставил огромную свечку (входит Свердлов, с ним трое, несут матрацы одеяла и подушки).

Свердлов: Вот сюда, товарищи, расстелите (разложив два матраца и всё остальное, незаметно уходят).

Троцкий (что-то придумал): Яша, вот что, дайте сейчас же телеграф по всем частям гарнизона. Пишите (диктует, а Свердлов записывает): «Враги революции ночью перешли в наступление. Точка. ВРК от имени Петросовета руководит отпором натиску заговорщиков. Точка». Подпись Подвойского. Отправить немедленно. И ещё, оцепите Смольный броневиками, что стоят во дворе. На случай «визита» полковника Полковникова.