Текст книги "Спроси у реки"

Глава 44

Жарких подошел к построенному в пятидесятые годы, судя по архитектуре, двухэтажному дому из темно-красного кирпича.

– Уважаемая, седьмая квартира во втором подъезде? – спросил старший лейтенант сидевшую во дворе на лавочке старушку, возле ног которой возлежал на земле неимоверно лохматый рыжий кот. Глаза у него были закрыты. На приближение незнакомца он никак не отреагировал. Было понятно, что на текущий момент котяра своей жизнью очень доволен. Набегавшийся с утра по делам старший лейтенант искренне ему позавидовал.

Старушка подняла голову и с любопытством посмотрела на полицейского.

– Седьмая? Во втором, милок. А тебе кто нужен-то?

– У меня тут знакомые живут, – улыбнувшись, ответил Жарких. – Спасибо!

Он быстро зашагал к дальнему от него подъезду.

– Так, кто тебе нужен? – снова раздался слабый старушечий голос.

– Спасибо, спасибо, бабушка! – не оборачиваясь, бросил на ходу Жарких и нырнул в прохладный подъезд.

На лестничной площадке первого этажа стоял сильный запах женского дезодоранта. Наверное, какая-нибудь проживающая здесь представительница прекрасного пола недавно отправилась на работу или в магазин.

Жарких поморщился. Парфюмерным ароматам он предпочел бы запах обжаренной молодой картошки или свежего борща с болгарским перцем.

На филенчатой двери слева краской была выведена цифра пять. На другой двери номер квартиры указан не был.

Жарких взбежал по деревянной лестнице со стертыми ступенями на верхний этаж и огляделся. Седьмая квартира, как он и ожидал, располагалась от лестницы слева. В нее вела солидная металлическая дверь.

Жарких нажал на кнопку звонка и сделал шаг назад, чтобы его можно было легко рассмотреть в дверной глазок.

Раздалось щелканье отпираемого замка, и дверь приоткрылась. В проеме показалось симпатичное женское лицо.

– Вам кого?

Жарких приложил руку к фуражке.

– Старший лейтенант Жарких. Валерий Андреевич Бочкарев здесь проживает?

– Да. А что вы хотели?

– Он сейчас дома?

– Что вы хотели?

– Я из уголовного розыска. Мне нужно с ним поговорить.

– О чем?

– Это очень личное, – улыбнулся Жарких. – Позовите его, пожалуйста.

Ничего не сказав, женщина захлопнула дверь.

Старший лейтенант вздохнул и заложил руки за спину. Ждать ему пришлось недолго. Дверь снова открылась, и на пороге появился черноусый мускулистый мужичок в майке и трусах.

– Чего надо, старшой?

Это был трижды судимый гражданин Бочкарев В. А., по кличке Валерик. Из-за маленького роста так прозвали его еще в ранней юности, до первой ходки на зону. Даже 172-сантиметровый Жарких был выше него почти на полголовы. А вот шириной плеч Валерик ему, кандидату в мастера спорта по гимнастике, не уступал.

– Здравствуйте, Валерий Андреевич! Старший лейтенант Жарких. Прошу прощения, что побеспокоил вас и вашу семью. Мы разыскиваем одного человека, и нам сообщили, что вы можете знать, где он находится.

Валерик засунул кончик пальца в ухо, почесал его, не спуская глаз с Жарких, потом спросил небрежно:

– Кого ищете?

– Гражданина Стасова. Поможете?

– Зачем он вам?

– Он проходит свидетелем по одному делу.

– Какому?

– К сожалению, не могу сказать.

– Я не знаю, где нужный вам гражданин сейчас находится. В добрый путь, старшой.

Валерик взялся за ручку, намереваясь закрыть дверь.

– Валерий Андреевич, зачем вам сейчас много-много мелких неприятностей. Вы только открыли свой бизнес, его надо развивать, поднимать, расширять. Вам мало приятных забот?

– Чего ты меня пугаешь?

Бочкарев задал вопрос без угрожающих интонаций. Разговор можно было продолжить в духе сотрудничества. Жарких улыбнулся.

– Что вы! Все знают, что вас испугать нельзя. Но вы же разумный человек. И майор Посохин добрым словом вас вспоминал.

– Чего сразу не сказал, от кого пришел? – Бочкарев несколько раз прощупал старшего лейтенанта взглядом, словно решая, а не врет ли ему «мент поганый». – Стас сейчас в Ростове. Загулял. На днях должен вернуться.

– Точно?

– У него бабла осталось полкопейки. Тем более он не один, а с телкой.

– А он сюда вернется, в Бирючинск? Не домой сначала отправится?

– Сказал сюда – значит, сюда.

– Номер его телефона не подскажите? К сожалению, на него никаких средств связи не зарегистрировано.

– Не подскажу. Ждите – скоро приедет. Передавай привет майору. Все. Теперь вали.

Бочкарев поправил ногой резиновый коврик и закрыл дверь.

– Премного благодарен!

Жарких дурашливо поклонился. Его веселый тон вовсе не означал, что он вовсе не обратил внимания на то, сколь прохладный прием оказал ему Валерик.

– Не унижай просящего полисмена, ибо неисповедимы пути Господни, – спустившись по лестнице на первый этаж, произнес он вслух и посмотрел на часы.

Глава 45

Посохин сидел на скамейке в скверике возле здания ГИБДД и читал футбольный еженедельник. Майор любил футбол, но любил как игру в высшей степени мужественную и умную, поэтому регулярно смотрел по телевизору только матчи английской премьер – лиги, а о положении дел в российском футболе предпочитал узнавать из прессы.

– Привет, двоечник! – весело прозвучало рядом. Или игриво?

Майор посмотрел вверх.

– Натуська, я тебя уже почти полчаса жду, а я человек занятой.

Наталья склонила голову набок и заглянула Посохину в глаза.

– Павлик, кто-нибудь тебе говорил, что ты говнюк?

– Я это на допросах каждый день слышу.

– От таких же милых дамочек, как я?

– Наташка, ты же знаешь, что шутки по поводу женщин у меня не всегда приличные. Не провоцируй.

– Не буду, – Наталья, все еще продолжая стоять, виновато улыбнулась.

Посохин взглянул на ее белые брюки, потом посмотрел на скамейку, которую даже он не назвал бы чистой.

– Садись, – сказал майор, расстилая развернутый посередине еженедельник. – Не бойся. Типографская краска качественная. Пальцы не пачкает.

Поблагодарив, Наталья осторожно села. Спину она держала прямо, словно рядовой проситель на приеме у прокурора.

– Докладываю, командир. Никто не слышал, чтобы Квасова у кого-то брала деньги. Сама ссужала, но проценты были, как ни странно, божеские. Меньше, чем в любом банке. Не на много, но меньше. За деньгами к ней обращались постоянно. Суммы от пяти тысяч до пятисот. Больше давала очень редко. Иногда она отказывала, но никогда не объясняла почему. Это означало, что человек в чем-то виноват перед ней и должен был сам понять, почему ему дали от ворот поворот. Если он догадывался, то надо было прийти покаяться, и он получал нужную сумму. Добрым словом ее никто не вспоминал, но никто откровенно по поводу ее смерти и не злорадствовал. Я так поняла, народ уже в курсе, что полиция ищет убийцу Квасовой, и осторожничает. Никто не хочет попасть под подозрение. Правда, говорят, вы какого-то фермера арестовали?

– Это к делу не относится. Есть в вашем сообществе те, кто мог бы нас заинтересовать?

– То есть у кого финансовые проблемы и кто наряду с этим способен на убийство?

– Формулируешь этически не совсем верно, но можно сказать и так.

– Пожалуй, среди наших таких двое: Шишаков Андрей и Баранов Димка. Они уже были у следователя. Парни они агрессивные, торговля у них идет слабо. Оба в долгах. Но Шишаков с гастритом лежал в больнице, а Баранов был на свадьбе у сестры в Москве, когда Квасову убили.

– У Квасовой они деньги занимали, но суммы не такие, чтобы был смысл руки марать. А Квасова всегда брала с должников расписки в получении ими денег?

– Девчонки сказали, что всегда. Даже если у нее до завтра тысячу занимали.

– А еще можешь кого-нибудь назвать, кроме этих двоих?

– Больше никто не смог бы так с Квасовой обойтись. Или по физическим кондициям, или по складу характера.

– А если нанять?

– Нет, Павлик, вряд ли. Вот Квасова, пожалуй, могла бы так поступить.

– Ладно, будем прощупывать другие, на мой взгляд более перспективные направления. Хотя не исключаю, что придется вернуться и к вашим торговым Барановым.

– Многие заметили, что в последний месяц она стала какой-то дерганой. Она и так с покупателями нередко ругалась, а тут совсем озверела. До мата дело стало доходить. Раньше за ней такого не наблюдалось. Девчонки предполагали, что виной тому Николай. Он чуть ли не каждый день стал к бутылке прикладываться. Да и у дочки семейная жизнь не сложилась. Раиса, говорят, по этому поводу сильно переживала. Юльку она обожала. Недели три назад Раиса на какого-то покупателя даже с кулаками набросилась, когда тот под горячую руку про дочку ей что-то нехорошее сказал.

– И чем дело у них закончилось?

– Ничем. Просто разошлись.

– Как он выглядел?

– Павлик, я не спросила. Сама я не видела. Извини, я подумала, что это неважно.

– Ладно. Не спросила и не спросила.

– Это мне Татьяна Горобцова рассказала. Я у нее узнаю сегодня.

– Не надо. Я сам с ней встречусь. Квасова никому не говорила, что ей угрожают?

– Нет. Да она и не из трусливых была. К тому же все знали, что у нее брат бандит. Она, скорее всего, ему пожаловалась бы.

– Ее брата уже больше года как нет в живых. Я же тебе говорил.

– Я забыла. Нет, она не жаловалась. Но что-то у нее было не в порядке – это точно! У Ленки Швабриной она спрашивала, не знает ли та, сколько стоит написать и зарегистрировать завещание. Может у нее со здоровьем что случилось?

– Когда это было? Ну, разговор со Швабриной. Или тоже не спросила?

– Павлик, не надо считать меня полной дурой. Это было в воскресенье на ярмарке в Новолиганьске. Двадцать девятого мая.

– Молодец. Судя по твоему выражению лица, ты еще что-то хочешь мне сказать?

– Хочу. И судя по твоему выражению лица, ты опасаешься, что это может касаться нас с тобой.

– У меня такого и в мыслях не было, – соврал Посохин. – Ну, так что ты еще хотела сказать?

– У Квасовой были налажены контакты кое с кем из нашей администрации. Поговаривают о взятке в двести-двести пятьдесят тысяч. Рублей, разумеется. У нас все-таки не областной центр.

– За что?

– Квасова вроде приобрела в обход закона земельный участок, находившийся в муниципальной собственности. Знаешь сквер недалеко от Центрального пляжа?

– Конечно.

– Вот ей кусок этого сквера и отдали по символической цене и без торгов. Под пивную. Документы скоро будут готовы.

– Народ считает, что это могло стать причиной убийства?

– Некоторые из наших в этом уверены.

– Ты в курсе, кто еще, кроме Квасовой, претендовал на эту землю?

Наталья замялась.

– В общем…

– В чем дело? Не молчи.

– Этот участок Манукян собирался приобрести.

– Карен?

– Да.

Глава 46

Стасов, несмотря на высокий рост, повадками походил на мартышку. Он то размахивал длинными передними конечностями и суетливо менял позы, то вдруг замирал и лишь таращил на Посохина круглые карие глаза.

– Итак, с гражданкой Квасовой до встречи с ней на пляже вы знакомы не были и ранее никогда ее не видели. Допустим. – Посохин слегка кивнул. – А как вы объясните то, что на следующий день после вашего знакомства с Раисой Николаевной, муж Квасовой заявил о ее пропаже?

– Майор, что ты привязался, в натуре! Я эту… милую женщину и пальцем не тронул!!!

– Гражданин Стасов, не надо так шуметь. Я не глухой. Ваш пафос понятен, но и вы нас поймите. Вы были последним, с кем общалась гражданка Квасова.

– Почему последним-то?

– Когда Карманов и Табанин ушли с пляжа, вы, по их утверждению, остались с Квасовой вдвоем. Признаете этот факт?

– Ну и что! Да, остался.

– Вы пытались ее склонить к половому акту?

– Чего?!

Стасов замер.

– Карманов и Табанин показали, что вы заигрывали с гражданкой Квасовой, явно желая вступить с ней в сексуальные отношения.

– А они че, не желали?!

– Вы остались наедине с Квасовой, а не Карманов с Табаниным.

– Остался, и че?

– После этого Квасову больше никто не видел.

– Я тоже ее после этого не видел.

– Стасов, хватит дурака валять. Рассказывайте!

– Начальник, ты конкретно спрашивай, что тебе надо! Постатейно.

– Пожалуйста. Гражданин Стасов, расскажите мне подробно, что произошло между вами и гражданкой Квасовой на так называемом старом пляже города Бирючинска 30 мая 2011 года после того, как граждане Табанин и Карманов его покинули.

– Без проблем, майор! – Стасов подался вперед. – Закурить не дашь?

Посохин покачал головой.

– Ладно, слушай сюда. – Стасов потер ладонью плохо выбритый подбородок. – Как только эти два пердухана с речки свалили, стал я к этой… гражданке клеиться. А она, как целка, ломаться начала, хотя до этого об меня мочалкой не по-детски терлась. Я, конечно, тут же сделал поправку на ее настрой и прочитал стишок с выражением про любовь до гроба. Я это умею. Потом куртень на песочке расстелил, чтобы все пафосно прошло, приобнял ее за талию как принцессу Диану, а когда стал поясок развязывать, эта коза вообще в полный отказ пошла! Оттолкнула меня и еще хотела по рыльнику кулаком заехать. Сам понимаешь, начальник, за такое я мог ее отпердолить во все дырки, но я не какой-нибудь фраер. Мне без любви не в кайф! Я пацан правильный. Ну, сказал ей, что она не права. Зачем было пургу гнать на счет перепихона? Не знаю, чем бы у нас там дело кончилось, может, я и вломил бы ей в торец, но тут Сашка Хомяк подвалил на своем корыте. С ним две телки из чистеньких были. Он их по Лигани на моторе возил. Я с ними и свалил оттуда. Он меня на нефтебазе высадил. Я взял пузырь водяры и к Ольке Гореловой на хату завалился. Мы с ней потом всю ночь кувыркались, а утром рванули в Ростов погулять. Там зависли почти на неделю у Машки, ее троюродной сеструхи. А когда вернулись, ваши меня и повязали.

– Хомяк – это кто?

– Самохин Александр. Отчество не знаю.

– Девчонок имена помнишь?

– Что с ним были? Одна Галя, а вторая… Света.

– Возраст?

– Чей?

Стасов уставился на Посохина мутными круглыми глазками.

– Девчонок, что были с Хомяком.

– А! Лет по двадцать.

– Как они выглядели?

– Симпотные. Галка – шатенка. Духовка у нее вот такая! – Стасов развел руки на ширину плеч, показывая размер таза случайной знакомой. – Волосы длинные, распущенные. Светка темненькая, с челочкой. Ноги длинные. Сиськи только у нее почти как у пацанки. Но торчком! Будто две Фудзиямы, в натуре.

Стас хихикнул.

– Во что они были одеты?

– Кто? А, телки! Галка в шорты и футболку… Че было тиснуто на майке, я не помню. В английском я не силен, да и буфера у нее такие, что не особо прочтешь – все расползается. Майка черная. А Светка была в белом сарафане. С цветочками. Трусы и лифчик просвечивали. Пару раз я ей вдул бы. Телка суперсекси!

– Велосипед вы с собой забрали?

– Чего? Какой велосипед?

– Стасов, у вас есть велосипед?

– Какой велосипед? Че ты гонишь?!

– Гражданин, повторяю вопрос: был ли у вас с собой на пляже велосипед?

– Ничего у меня не было! Какой еще велосипед?!

– Успокойтесь. Давайте дальше. В Ростов вы на чем поехали?

– На лисапете! – Стасов ухмыльнулся. – На такси, конечно. Олька три штуки водиле кинула. Ну, и я кое-что добавил. Проехались с ветерком.

– Таксиста знаете?

– В морду знаю, а как зовут… По моему, Игорек. На педрилу похож. У него татуировка на всю левую руку. Чисто понтовая такая.

– Марка машины?

– «Семерка» свежая. Темно-синяя.

– Время, когда поехали?

– Часов восемь было. Утра.

– Посидишь у нас, пока проверим.

– Начальник, за что?!

– Для профилактики.

– Майор, если я тебе еще кое-что скажу, отпустишь?

– Говори.

– Отпустишь?

– Сначала я вас выслушаю, а потом уже посмотрим.

– Лады, начальник! Говорю, как там оказался. Табаня мне шепнул, что одна профура ищет опытного человека для дела и сулит большие бабки. Он и устроил нам эту свиданку в понедельник. В общем, эта толстозадая хотела, чтобы я одного козла завалил.

– Речь шла о заказном убийстве?

– Ну, у вас это так называется.

– Имя козла Квасова называла?

– Нет. Мы насчет цены не столковались. Я, конечно, на мокруху не собирался подвязываться. Так, хотел ее просто на бабки раскрутить, а потом слинять. Заяву на меня она все равно не стала бы писать. Дело выходило чистое.

– Сколько она предложила?

– Триста кусков. Я сказал, что хочу пятьсот. Она торговаться начала. Я предложил ей перепихнуться, чтобы покрыть часть суммы, если у нее на заказ денег не хватает. После этого она и врезала мне по хлеборезке, лярва!

– Что дальше было?

– Хомяк потом подвалил. Я ей сказал, что мое слово она слышала. Если буду нужен, пусть ищет меня через Табанина. И мы уплыли. А она там осталась, на песочке.

– Какой у вас размер обуви?

– Чего? А, размер. Сорок шестой! – Стасов поднял левую ногу и с гордостью на нее посмотрел.

Посохин не смог скрыть разочарования.

– Да уж…

– Ну что, начальник, я пошел? Телефон верни.

– Не торопитесь, гражданин Стасов.

– Какие на меня предъявы, майор?

– Правдивость ваших слов еще нужно подтвердить.

Стасов длинно и замысловато выругался.

– Только без истерики. Все по-честному. За обстоятельный рассказ вам лично от меня полагается скидка. Итак, посидите в коридоре пару часов или желаете здесь на пару дней задержаться? Право выбора дается не каждому.

– А че? Получить в подарок два дня воли не так уж и плохо. Напомни-ка мне свою фамилию, майор.

Глава 47

Обогнув очередь, Жарких подошел к окошку регистратуры и, слегка оттеснив плечом потную тетку в крепдешиновом платье, заглянул внутрь. Пожилая медсестра торопливо листала пожелтевшие страницы чьей-то толстой, как роман, медицинской карты.

– Мамаша, один вопрос.

– Куда лезешь, бугай! Ты тут не один! – возмутился кто-то из стоявших в очереди людей.

– Не бугай, а старший лейтенант полиции, – огрызнулся Жарких и, глядя через плечо, миролюбиво пояснил: – Мне только спросить, уважаемые граждане.

– Ага, тут таких лейтенантов до хрена ходит! Мы уже почти час здесь торчим и вперед ни на миллиметр не продвинулись!

– Тихо! Не выражаться в общественном месте. Говорю, мне только один вопрос задать. – Жарких снова просунул голову в окошко. – Мамаша, где можно Самохина Александра найти?

– Завхоза нашего? – спросила пожилая медсестра.

– Да, – кивнул старший лейтенант.

– Налево по коридору, потом налево за угол и до конца прямо. Там увидите табличку.

– По коридору налево от меня или от вас налево?

– От тебя.

– Спасибо! Видите, вы зря переживали, – сказал Жарких, поворачиваясь к очереди лицом. – Мне, правда, надо было только спросить. Еще раз извините – служба!

Старший лейтенант прошел по пахнущему лекарствами коридору, свернул за угол и через три десятка шагов остановился перед выкрашенной белой краской дверью, на которой была прикреплена пластиковая табличка с надписью «завхоз».

Стучаться Жарких не стал. Он взялся за болтающуюся на двух не до конца закрученных шурупах огромную никелированную ручку и открыл дверь.

У зарешеченного окна за столом сидел смазливый мордастый парень в белом халате и что-то писал. На его левой руке золотом сиял огромный хронометр.

Жарких глянул по сторонам. Вся небольшая комната была заставлена стеллажами. На них громоздились оцинкованные и пластмассовые ведра, банки с краской, картонные коробки, а на нижних полках – даже деревянные ящики с гвоздями и шурупами.

– Привет славным работникам здравоохранения!

– Сюда нельзя, – не поднимая головы, строго сказал парень.

– Вы Самохин?

Парень посмотрел на Жарких.

– Что надо?

– Старший лейтенант Жарких, уголовный розыск. Вы Самохин?

– Я, а что?

– Жениться на тебе хочу, – с серьезным лицом пошутил Жарких, доставая удостоверение из нагрудного кармана. – Ты как, согласен?

Самохин непонимающе уставился на старшего лейтенанта.

Жарких подошел к нему и показал раскрытое удостоверение, потом взял стоявший возле стеллажа табурет, и сел перед Самохиным положив руки на стол.

– Вы в позапрошлый понедельник забирали с пляжа гражданина Стасова? Число назвать для полной ясности?

Самохин сделал глотательное движение.

– Забирал.

– Во сколько это было?

Парень задумался.

– В половине десятого.

– Точно?

Самохин снова задумался.

– Может, чуть позже.

– Насколько позже?

– Минут на пять или десять.

– На пляже вы еще кого-нибудь видели, кроме Стасова?

– Баба… Женщина там еще была.

– Как она выглядела? Опишите.

– Полная такая, в коротком халате. Классная грудь. Что еще? Высокая. Под сто восемьдесят, наверное.

Жарких достал из кармана фотографию, где Квасова была снята вместе с дочерью и внучкой, и показал его завхозу.

– Эта?

– Да, которая постарше. Только на фотографии у нее волосы по-другому уложены.

Старший лейтенант, спрятав снимок, кивнул:

– Возможно. Как вы оценили бы ее душевное состояние?

– Не знаю…

– Она была пьяна?

– Вроде нет.

– Какое у нее было выражение лица? Не бойтесь ошибиться.

– Мне показалось, она была чем-то недовольна.

– Ругани между ней и Стасовым вы не слышали?

– Как я мог что-то услышать при работающем моторе?

– А вы его не глушили?

– Нет.

– А в каком состоянии был Стасов?

– Вы про алкоголь?

– И про него.

– Спиртным от него пахло. Еще когда он выпьет, то шутить начинает.

– Он шутил?

– Да. Частушки напевал.

– Какие частушки?

– Обычные частушки. Русский народный рэп. Если вас интересует, попробую вспомнить.

– Давайте.

Чуть помолчав, Самохин без выражения запел вполголоса:

 
Заиграю на гармошке —
Раздвигают девки ножки,
А дотронусь до усов —
Пляшут девки без трусов.
 

– Можете не продолжать. Вы в лодке были один?

– Нет.

– С кем вы были?

– С девушками.

– Фамилии, адреса.

– Светлана Лавлинская и Галя Мешкова.

Завхоз теперь отвечал на вопросы без долгих раздумий, будто зная, о чем его спросит полицейский через секунду. Жарких не сомневался, что этот сообразительный молодой человек уже изрядно погрел руки на больничном бюджете. И наверняка еще ни разу не попался даже на мелочевке.

– Живут где?

– Света на улице Гагарина, а Галя возле моста, на Якорной.

– Поехали.

– Куда?

– К Гале и Свете.

– Я же на работе!

– А у меня выходной. Поехали. Объясняю свои действия: пока я до твоих телок буду добираться, ты их можешь по телефону предупредить.

– О чем?!

– Обо всем.

– Пожалуйста, если это так необходимо…

Вздохнув, Самохин сложил в стопку лежавшие перед ним бумаги и сунул их в верхний ящик стола. Поднявшись с кресла, он снял неимоверной белизны халат и повесил его на угол стеллажа. Под халатом у завхоза оказались трикотажная небесного цвета рубашка от «Бенеттон» и узкие белые брюки. Ни дать ни взять бизнесмен на отдыхе.

– Пойдемте.

– Приятно иметь дело с разумными людьми! Все прямо на лету схватывают, – заметил Жарких. – Вы, наверное, гольфом увлекаетесь?

– С чего вы взяли?

– Ваш наряд навел меня на такие мысли.

– Что за ерунда!

Самовлюбленность завхоза была так явственна, что не могла не вызывать улыбку у любого здравомыслящего человека. Старший лейтенант входил в их число, но он был еще и слегка желчен, поэтому на его лице появилась улыбка с изрядной долей презрения.

В холле Самохин с начальственным видом подошел к регистрационному окошку и, игнорируя возмущенные возгласы из очереди, сообщил медсестре:

– Николаевна, я уехал по делам. Буду через час.

– Я все поняла, Александр Вениаминович!

Когда они вышли на улицу, завхоз, взглянув на свои великолепные часы, спросил старшего лейтенанта:

– За час уложимся?

– Должны.

– К кому сначала поедем?

– А к кому больше хочется? Шучу. Сначала навестим госпожу Лавлинскую. Она работает?

– Работает, в салоне красоты на Кооперативной.

– Едем на Кооперативную. Она что, парикмахерша?

– Администратор.

– У, даже так!

Через несколько минут Жарких остановил машину у обшитого розовым сайдингом павильона.

– Ни разу тут не был, – сказал старший лейтенант, открывая стеклянную дверь и пропуская вперед Самохина. – Они тут зимой не мерзнут?

– Не думаю.

В холле за стойкой никого не было.

– Эй, барышни-крестьянки! – крикнул Жарких. – Вы где?!

Тотчас в холл вошла симпатичная темноволосая девушка в очень коротком белом платье с золотой цепочкой на шее.

– Добрый день! Что вы хотели? – спросила она заученно.

Увидев Самохина, девушка улыбнулась.

– Привет! Ты ко мне?

– У вас что, охраны нет? – обводя глазами помещение, сухо спросил Жарких, хотя девушка ему очень понравилась. Ему не понравилось, как она улыбнулась молодому завхозу.

– У нас тревожная кнопка и видеокамеры.

Вне всяких сомнений, девушка была столь откровенна, только потому, что Жарких зашел в салон вместе с Самохиным.

– А, – сказал старший лейтенант и достал удостоверение. – Уголовный розыск. Госпожа Лавлинская?

– Да, – ответила девушка, приподняв ухоженные брови.

– Позвольте задать вам несколько вопросов.

Жарких поймал себя на том, что он копирует интонации Посохина и улыбнулся.

– Садитесь, пожалуйста! – старший лейтенант указал Лавлинской на диванчик для посетителей. – И вы, господин Самохин. Только не рядом, а на другой край. Светлана, в понедельник тридцатого мая вы катались на лодке со своим здесь присутствующим знакомым?

Девушка посмотрела на Самохина. Тот даже не повернул голову в ее сторону.

– Я не помню, – сказала она нерешительно.

– Не смотрите на Самохина. Вспоминайте.

– Наверное, каталась.

– Время не назовете?

– Не помню я.

– С вами еще подруга была. Галина, если осведомители мои ничего не перепутали.

– А, в позапрошлый понедельник! – сцепив украшенные золотыми кольцами пальцы, заулыбалась девушка. – Да, мы катались в тот день на лодке с Галкой. Саша нас пригласил.

– Возле старого пляжа Самохин останавливался?

– Останавливался. На обратном пути. Мы до острова прокатились и сразу назад.

– Во сколько вы там останавливались?

– Часов в девять.

– Вечера?

– Да. Слегка темнеть начало уже. Может, начало десятого было.

– Половину уже было, – вмешался в разговор Самохин.

– Александр, не надо рот открывать, когда вас не просят. – Жарких смерил Самохина суровым взглядом. Что греха таить, ему было приятно слегка унизить завхоза в глазах его симпатичной подруги. – Светлана, вспомните, вы кого-нибудь видели на пляже в тот вечер?

– – Да. Там тетка сисястая была и еще один придурок поддатый. Мы его потом с собой забрали.

– Придурка опишите.

– Длинный носатый. В черной рубашке. Наверное, бывший уголовник.

– Почему вы так решили?

– Он разговаривал так, как будто с приветом, и у него наколка на всю грудь была.

– Какая?

– Церковь.

– Господин Самохин его как-нибудь называл?

– Да, сейчас вспомню… Стас! Противный дядька.

– А женщина? Она тоже с вами поехала?

– Нет! Она на пляже осталась.

– Живая?

– Конечно, живая! Какая еще?

Жарких вытащил из кармана фотографию.

– Она на снимке есть?

– Вот эта женщина на пляже была! – решительно ткнула длинным алым ноготком администратор салона в изображение Раисы Квасовой.