Текст книги "И слов свечение"

«В моей деревне наступила осень…»

 
В моей деревне наступила осень,
А с нею под руку пришли и холода.
В окне стена зеленых сосен,
Из крана капает вода.
 
 
Дом, где живу, приличный с виду,
Коричневым забором окружен,
По средам убираться ходит Лида,
И видом Лиды я не поражен,
 
 
Хотя уборщица она от Бога —
Весь дом сияет чистотой —
Пол начинает мыть с порога,
Посуду моет теплою водой.
 

«Четверг поверг меня в унынье…»

 
Четверг поверг меня в унынье.
Все утро просидел за письменным столом.
Казалось, он зарос травой, полынью,
Несчастье брезжило, как утро за углом.
 
 
Я помню наш прощальный ужин
И визави твое прозрачное лицо
Я по губам прочел «ты мне не нужен»,
А за окном в снегу Садовое кольцо.
 
 
Глаза от холода закутаны в ресницы,
Вино в бокале, чуть подернутое льдом,
Не слышно слов, молчанья вереницы.
Тот ужин мне казался страшным сном.
 

«По пятницам сбываются желанья…»

 
По пятницам сбываются желанья
Во всяком случае, не бойтесь загадать,
Услышать в пятницу есть шанс любви признанье,
С цыганкой можно в пятницу на картах погадать.
 
 
Легко по пятницам с проблемами проститься,
Синицу в небе можно в пятницу поймать,
По пятницам не грех в куски напиться,
При этом дров по пятницам немного наломать.
 
 
Неплохо в пятницу и по буфету погулять,
Капризным быть без всяких объяснений,
Кого-то к чей-то матери по пятницам послать,
Не попросив у них ни денег, ни прощенья.
 
 
По пятницам не грех и помолиться
За близких и далеких, за себя,
И в этот день вам можно не побриться
Лечь рано, спать и думать про тебя.
 

«Суббота, шесть утра, привычная дремота…»

 
Суббота, шесть утра, привычная дремота,
Вся жизнь моя похожа на вокзал,
Толпа, мешки, мозаика и рвота,
А вдалеке огромный потный зал.
 
 
Мне кажется, я в нем давно живу,
Как в страшном сне я пробуждаюсь
И понимаю вдруг, что он во сне – не наяву,
Чтоб быть уверенным, я пальцами себя касаюсь.
 
 
За окнами еще совсем темно,
За ними в холоде крещенская суббота,
Мне, как ни странно, все равно,
Купаться в проруби – смешно, одна зевота.
 
 
Пожалуй, я еще немного подремлю
И, засыпая, буду думать о спасении,
Покрепче веки я, наверное, сомкну,
Чтобы проснуться завтра в воскресенье.
 

«Мой день любимый – воскресенье…»

 
Мой день любимый – воскресенье:
Сплошная, чуть хмельная лень
И запах – где-то варится варенье,
И в голову не лезет хрень.
 
 
Как это часто происходит в будни.
Всегда в них только суета,
Как будто бы аврал на судне,
Исчезли шлюпки с правого борта —
 
 
Куда? Зачем? Никто не понимает.
Кому они нужны?
Ведь только Бог, наверно, знает,
А с Богом отношения сложны.
 
 
Поэтому люблю я воскресенье,
С ним ощущаю я покой.
Скорей всего, я не хочу движенья,
Поэтому воскресный день – любимый мой.
 

Слова

 
Слова как люди, выстроены в ряд,
Они равняются по смыслу и свободно
Произносить их вслух подряд
Ни нам, ни Богу не угодно.
 
 
Слова всего лишь навсего слова,
Они как тени наших бренных мыслей,
Порой от смысла их кружится голова,
Порой они как в тишине повисли.
 
 
Они звучат по-разному на слух
И вызывают чувство восхищенья,
Порою – грусти, нестерпимых мук —
Слова любви, прощанья и прощенья.
 

«Чем ближе новый год…»

 
Чем ближе новый год,
тем больше я в смятении,
все мысли застывают в лед,
я безнадежно жду прощенья,
 
 
не знаю, как его просить,
как умолять, встав на колени,
как я могу грехи забыть,
что следуют за мной как тени,
 
 
как память мне припорошить
предновогодним чистым снегом,
как боль мою мне заглушить
терпеньем или быстрым бегом,
 
 
мне остается с болью жить,
как прожил с ней годами
зачем прощения просить,
раз не прощают сами,
 
 
просить, как нищий подаянья,
вопросы быть или не быть
давно вне моего сознанья,
осталась только страха нить,
 
 
и тянется без окончанья она —
как линия.
Я этот год хочу забыть,
как бесконечности отчаянье.
 

«Толпа из чувств, во мне живущих…»

 
Толпа из чувств, во мне живущих,
она настолько велика,
я только наблюдаю их, снующих,
с дистанции, чуть даже с высока.
 
 
Они порой мешают спать,
бродя по комнате тяжелыми шагами,
устав, прилягут на кровать,
толкая, не стесняясь, вас ногами.
 
 
Они б хотели с вами поболтать,
им не хватает дружеской беседы,
и в принципе на вас им наплевать,
до фонаря им ваши беды.
 
 
Они хотят свести меня с ума
и требуют немедленных решений —
я знаю, что их тоже тьма,
устанешь ты просить прощенья
 
 
у всех. Я знаю, в чем моя вина,
не надо в памяти мне рыться,
она всегда была одна.
Я не хочу с судьбой мириться
 

«Я продолжаю путаться в дороге…»

 
Я продолжаю путаться в дороге,
Где даже перекрестка не найти.
В отчаянье я думаю о Боге,
Чтоб ненароком не с ума сойти.
 
 
Кругом знакомые мне с детства тупики,
Глубокие и мелкие овраги,
Поля в снегу как в россыпи муки
И тишина, в ней прячутся враги.
 
 
Но повернуть назад мне не хватает сил,
Уж больно утомительна дорога,
Пытался вспомнить, что давно забыл,
Я продолжал брести, забыв про Бога.
 
 
Казалось, что дороге нет конца,
И к сожаленью, я не ошибался.
И мне не встретилось ни дома, ни крыльца,
Во сне я до утра на ней остался.
 
 
Скорей всего, что в никуда она вела,
Как будто шла она по замкнутому кругу,
Спасибо, что во сне она была,
Во сне я верил в правду с перепугу.
 

«Скучать приятно всё равно…»

 
Скучать приятно всё равно,
Ты даже сам не замечаешь,
Что в комнате давно темно,
Тебе не спится, ты скучаешь.
 
 
Ты вспоминаешь время то,
Когда по улицам бродили,
Молчали вместе вы про то,
О чем, боясь, не говорили
 
 
И в том молчании было то,
Что не дает теперь покоя,
Об этом должен знать никто,
А только лишь вы двое.
 
 
Заставьте память отгадать,
О чем тогда молчали
Пожалуй, лучше и не знать,
Что вы уже тогда скучали.
 
 
И только нарушал молчанье
Стук каблуков по мостовой,
Как эхо, в нем звучало расставанье,
Я про себя шептал, постой!
 
 
Темно, не спится, света не включаю
И, завернувшись в одеяло с головой,
Я с грустью понимаю, что скучаю
И шепотом молю тебя, постой!
 
 
А за окном я слышу звук лопаты,
Скребущей снег с замерзшей мостовой
И в нем, как эхо, сами виноваты!
А еще тише шепот твой, постой!
 

«Поговори со мной ещё немного…»

 
Поговори со мной ещё немного,
Не хочется совсем сегодня спать,
Хочу послушать голоса грудного,
Хочу побольше про тебя узнать.
 
 
Про то, как ты проводишь время,
Кружа по городу, запутавшись в делах,
Неся внутри заботливое бремя,
Звоня мне в перерывах впопыхах.
 
 
Поговори со мной ещё немного,
Я буду слушать тихое дыханье,
Сквозь просьбы, слезы, жалобы на Бога,
Сквозь тихий шепот твой, признанья.
 
 
Поговори со мной ещё немного,
Твой голос от меня уводит грусть,
И мне не надо голоса другого,
Со мной в кровать он ляжет пусть.
 

«Я часто мёрзну в январе…»

 
Я часто мёрзну в январе,
В нем снега намело немало,
И снег лежал на Николиной горе,
Как будто все с нее упало.
 
 
Он шел и в Жуковке опять
Вчера и всю неделю,
Мне ночью не хотелось спать,
Я до утра ворочался в постели.
 
 
Наверно, думал я, что на рассвете
Ко мне случайно путница зайдет,
Путь не в малиновом берете,
В платке и в валенках – она меня поймет,
 
 
И снег с валенок стрясет,
Камин растопит, не спеша
Заварит чай и мне нальет,
В стакане ложкой вороша.
 
 
Возможно, спросит, как дела?
Я ей отвечу, ничего,
Ты, между прочим, где была?
Она ответит, у него.
 
 
А я спрошу, зачем пришла?
Она ответит, так зашла,
А я скажу, чего ты ждешь?
Она в ответ, ты чай прольешь…
 
 
Не клеился наш дальше диалог,
Тем более, она же не пришла!
Я дальше представлять ее не мог.
Наверно, сука, к Федору зашла!
 

«Опять в бессоннице ночной…»

 
Опять в бессоннице ночной
пытаюсь вспомнить годы,
которые прошли всего с одной
нелепой жаждою – свободы,
 
 
она казалась мне всегда
какой-то привлекательной и милой,
и это чувство я запомню навсегда,
меня тянуло к ней с неимоверной силой,
 
 
сейчас я, сильно постарев, остыл,
все чаще думаю о плене,
мне на свободу больше нету сил,
я отдыха прошу у лени,
 
 
ведь так приятно быть в плену,
не думать даже о побеге,
не чувствовать свою вину,
дремать спокойно в сладкой неге,
 
 
тюремщик утром двери распахнет,
вас приглашая на свободу,
не верьте, знайте: он Вам врет,
ее там не было и сроду,
 
 
никто не знает, где она живет,
и есть ли смысл за нею гнаться,
захочет – вас сама найдет,
вам лучше бы пока в плену остаться,
 
 
там время медленно течет,
гораздо медленней, чем в жизни,
надейтесь на Всевышнего почет,
в плену, на Вашей тризне.
 

«Успокоенье наступило незаметно…»

 
Успокоенье наступило незаметно,
И безразличие стынет у ворот,
Смиренье где-то брезжит неприметно,
И нетерпенье вроде бы не жжет.
 
 
Всё кажется как будто далеко
И силуэты все полуразмыты
И боль, и страх зарыты глубоко,
А может просто с временем забыты.
 
 
Похоже, к счастью, наступил покой,
Ничто во мне совсем не шевелится,
Я с грустью сознаю, что мной проигран бой,
Победы больше мне не будут сниться.
 
 
Но, слава Богу, что еще живой,
Со временем затянутся и раны,
Я говорю себе: «Теперь глаза закрой,
Поспи, дружище, и забудь про планы»
 

«Проходят дни, похожие на годы…»

 
Проходят дни, похожие на годы,
так медленно, что невозможно ждать,
и даже не меняется погода,
и по утрам не хочется вставать.
 
 
Лежать, закрыв глаза, не понимая,
как предстоящий прожить день,
в полусознании вяло обнимая
знакомую предутреннюю лень.
 
 
Она сама как будто бы в ознобе
мне шепчет что-то смыслу вопреки,
мне холодно, как будто я лежу в сугробе,
и мысли, и желанья далеки.
 
 
Какая-то беспомощная вялость,
они, наверно, с ленью близнецы
я к ним скорей испытываю жалость,
сводя с концами несводимые концы.
 
 
Занятье это не из легких, понимаю,
но безысходность движет нас вперед,
что, смыслу здравому нисколько не внимая,
я продолжаю биться головой об лёд.
 

«Возможно ли любить, безмерно презирая…»

 
Возможно ли любить, безмерно презирая
ничтожество – предмет твоей любви,
минуты, годы грусти вспоминая,
ночей бессонных, слезы нелюбви?
 
 
Невнятен смысл той странной связи
в чем тайна страсти? почему?
вам мало в жизни пошлой грязи? —
мы задаем вопрос Ему.
 
 
Она преследует тебя, не уставая,
ты слышишь за спиной ее шаги,
надеешься, на Бога уповая,
бормочешь про себя – себе не лги!
 
 
Презрение засыпает, уставая,
обиды с мщеньем мирятся в груди,
от ужаса и боли застывая,
ты повторяешь про себя – уйди!
 
 
Ты знаешь, что она не слышит,
размахивая плетью на ходу,
она в экстазе в Вашу спину дышит
и шепотом упрямо – не уйду!
 
 
Ты будешь мучиться годами,
гореть тебе на медленном огне,
и не погаснет моей мести пламя,
оно всегда горит во мне,
 
 
любовь и ненависть – как сёстры,
как близнецы – не различишь,
вдвоем они проходят вёрсты,
ты же ночами с ними спишь!
 
 
Как изнурительна дорога,
неведомо куда она ведёт,
отчаянных она доводит до острога,
а слабых к гробу подведёт.
 

«Мне кажется, прошла уж вечность…»

 
Мне кажется, прошла уж вечность,
как кисти не держал в руке.
Я чувствую лениво бесконечность,
как муха, что увязла в молоке.
 
 
И нету сил, чтоб выбраться оттуда,
вокруг меня стеклянная стена
стакана. Чертова посуда,
в которой не увидишь даже дна.
 
 
Вдали вверху любимый потолок,
мне не возможно до него добраться.
Хотел бы полететь, но если б смог,
мне надо с силами собраться.
 
 
Вокруг меня сплошное молоко,
оно как океан без горизонта,
я чувствую насколько глубоко
испуг. Я дезертир, сбежавший с фронта.
 
 
Я слышу канонаду вдалеке
«за родину»– знакомые мне звуки,
а я тону в чуть теплом молоке,
безвольно поднимая свои руки,
 
 
сдаваясь, я пощады не прошу,
мне ваши не нужны прощенья,
зубами только губы закушу
и буду ждать, закрыв глаза, забвенье.
 
 
Оно уже совсем не за горами,
мне только нужно время скоротать,
дров наколоть, проститься с вами
и пару строк на память написать.
 

«Надежды с возрастом бесследно исчезают…»

 
Надежды с возрастом бесследно исчезают
и остается только лишь терпению предел,
тебя, как простынею, грустью накрывает
и появляется лишь больше лишних дел.
 
 
Вы знаете, что их не переделать,
поэтому не стоит начинать,
гораздо лучше паузу Вам сделать
и положить себя в знакомую кровать.
 
 
Там медленно перелистать страницы
знакомых авторов, ушедших на покой
и представлять героев лишних лица.
И, полистав лениво, их закрой,
 
 
закрой глаза и пусть тебе приснится
морской пейзаж, пусть заурчит прибой,
в нем исчезают только стёртые страницы
что между небом, горизонтом и тобой.
 
 
И в этом сне нет места для надежды,
нет места для потерянной любви,
с которой Вы знакомы были прежде…
 

«Приятное созвучье в Щипачихе…»

 
Приятное созвучье в Щипачихе —
Между щипать и шёпотом во сне,
Совсем ничем похоже на Барвиху,
Какой-то лаской отзывается во мне.
 
 
Река видна, как призрак, сквозь деревья,
Настил из досок в серебре
И церковь, купола у изголовья,
В окне, возможно, в мае или сентябре.
 
 
Зимою купола в снегу,
Деревья, будто на гравюре,
И небо на соседнем берегу
В неясном утреннем ажуре.
 
 
Я часто на крыльце курю,
Смотрю на берег за рекою
И сам с собою говорю
О неземном в снегу покое.
 

«Смотрю в окно, почти не вижу неба…»

 
Смотрю в окно, почти не вижу неба,
Деревья, как зеленая вуаль.
Жую неторопливо ломоть хлеба
И размышляю, как увидеть даль.
 
 
Но все мои несбыточны желанья —
Я обречен рассматривать вблизи,
Мне просто не хватает расстояния,
Как от дождя дороге, тонущей в грязи.
 
 
Хочу узнать, что кроется вдали,
Ну где-то там за горизонтом,
Где Сальвадор бывал Дали
И пил коньяк, накрывшись зонтом.
 
 
И что меня там ждет, за горизонтом,
Скорей всего промокшая земля
Или морская гладь, иль пляж под зонтом?
И снится мне, что прожил жизнь не зря.
 

«Я в лени чувствую покой…»

 
Я в лени чувствую покой
И пустоту отдохновенья,
Когда я сам себе не свой
В камине созерцаю тленье.
 
 
Огонь почти погас,
Зола в камине дремлет,
Уже который час
Я слышу, шёпот внемлет.
 
 
Не разбираю слов,
Их смысл совсем невнятен,
Как вереница снов,
Поленьев шорох мне приятен.
 
 
Я вспоминаю церковь, Щипачиху
И свет пасхальный от свечей,
И на душе как будто тихо,
Лишь только капает елей,
 
 
А запах ладана качает
В окне пасхальную звезду,
И только Бог, наверно, знает,
Когда я сам к нему приду.
 

«Читаю „Тёмные аллеи“»…

 
Читаю «Тёмные аллеи».
Мне вспоминаются дожди
И стекла мокрые в капели,
И избы темные в пыли.
 
 
Размытые дождем дороги
И тарантас, промокший, с лошадьми,
Изба, в грязи ее пороги,
Любовь, забытая людьми.
 
 
Она, когда проходят годы,
Напоминает юности грехи —
Вина… Но утекают воды,
И встречи с ней, как шепоты, тихи.
 
 
Те встречи будто расставанье,
Когда нам не хватает слов
И ни прощенья, ни раскаянья,
А только тиканье часов.
 
 
В конце опять размытая дорога
И в памяти забытые грехи.
И дождь напоминает строго:
Забудь и не пиши стихи.
 

«Деревня Жуковка – одни заборы…»

 
Деревня Жуковка – одни заборы,
За ними – тайна бытия,
Нам незнакомых душ и разговоров,
Случайно здесь живу и я,
 
 
Не зная, что одна душа
Живет случайно и скучает
И, слезы по ночам суша,
О счастье ничего не знает.
 
 
Однажды я хотел бы ее встретить,
Чтобы понять причину ее слез,
Мне хочется в душе ее заметить
Бушующее море тайных грёз,
 
 
Грёз, что сбываются однажды,
Когда не спим ночами напролёт
Обычно счастья не бывает дважды
Но к ней, наверное, придёт.
 
 
Что за забором я живу, она не знает.
 

«Хороший стих похож на бормотанье…»

 
Хороший стих похож на бормотанье,
Слова рождаются, из них
Родится шёпот и дыханье,
А из него плетется стих.
 
 
Я бормочу свои слова,
Теряя по дороге смысл,
В траве запуталась трава,
Венок на зеркале повис.
 
 
Я бормочу, будто во сне,
Пытаюсь вспомнить сновиденья,
Они запутались во мне,
Их столько, словно наважденье.
 
 
Я бормочу, как в бессознании,
И фразы ветер шевелит,
В них слышу шепот наказанья,
И все вокруг, похоже, спит.
 

«Беспечность – редкий посетитель…»

 
Беспечность – редкий посетитель
моих в заботах серых дней,
и вдохновенье – мой мучитель —
толчется у моих дверей,
 
 
сказать по правде, я давно не жду
приходов и уходов, появленья,
пожалуй, только будучи в бреду,
я чаще верю в миг исчезновенья,
 
 
так короток, что оторопь берет,
не оставляя за собою следа
исчезновенье молчаливо и не врет,
за исключеньем состоянья бреда,
 
 
оно является бессонными ночами,
когда все в городе ложатся спать,
негромко бряцая ключами,
ложится рядом на мою кровать.
 

«Когда подумаю, становится смешно…»

 
Когда подумаю, становится смешно,
Как жизнь играет часто с нами
В игру, где проигравшему дано
Платить крупье не фишками – слезами.
 
 
Но невозможно встать из-за стола,
Желанье выиграть Вас держит, как магнитом,
Вы под гипнозом наведенного ствола,
И нет в Вас даже страха быть убитым.
 
 
Скорей всего Вы в жизни фаталист,
Рассудка здравого лишенный,
Возможно Вы наивный оптимист,
А может просто Вы умалишенный.
 
 
И тем не менее, Вам хочется играть
И с жизнью, и с обманутой надеждой,
Зачем себе так хочется солгать?
Зачем? уже не раз Вы лгали прежде.
 

«Когда ночами я не сплю…»

 
Когда ночами я не сплю,
Я без конца выстраиваю замки,
Фасады, стены, потолки я тороплю,
Чтобы готовы были спозаранку.
 
 
Я торопливо покрываю мрамор глянцем,
Я люстры поднимаю к потолку,
И крышу я выкладываю сланцем,
Размешиваю мел и гипс толку.
 
 
И забываю, что я строю на экране,
В 3D рисую я свой странный замок,
Я нахожусь в бессоннице, нирване,
В ней все возможно, нет в ней рамок.
 
 
К утру увижу я свое творенье,
Оно предстанет в полной красоте,
Я с нетерпеньем жду его свершенья,
Оно появится в великой простоте.
 

«Земля им пухом не была…»

 
Земля им пухом не была,
И мне, я думаю, не будет,
Куда бы нас судьба не завела,
Как говорится, время нас рассудит.
 
 
Поверьте, время занято другим,
Судить ему не наступило время,
И наша смерть, как исповедь чужим,
Зачем ему нести такое бремя.
 
 
Оно несправедливо так давно,
Не будем мы в истории копаться,
Ему веками было все равно,
С кем водку пить, с кем на дуэли драться.
 
 
Оно нередко у бездарности в плену,
Ему порой до сути не добраться,
Оно со страхом смотрит на луну,
А с фонарями лезет целоваться
 
 
У времени и с памятью проблемы:
Прожив так долго, помнит только бред,
Сомнительные мифы, теоремы,
Забыв про тех, кто открывает свет.
 

«Мне некому и не о чем писать…»

 
Мне некому и не о чем писать,
Все дни я провожу в заботе.
Как научиться мне себе не лгать
И удовольствие найти в работе?
 
 
Все дни полны никчемной пустотой,
А ночью нескончаемыми снами,
Все их сюжеты связаны с тоской
О прошлом, о разлуке с Вами.
 
 
Они проходят страшной чередой,
Их память стерла, перепутала с годами,
Как водка перемешана с водой,
И как, когда и где случилось с нами.
 
 
Во сне не так важны детали
И хронология событий в суете,
Во сне я вижу: Вы совсем устали
От пробуждений в холоде и темноте.
 
 
Устали от отсутствий перемены,
И от бессмысленности слов,
От страха ожидаемой измены,
А больше от несбыточности снов.
 

«Сегодня я писал морской пейзаж…»

 
Сегодня я писал морской пейзаж
Не на холсте, а на фанере.
Поверхность, бедная, шептала тихо: «Мажь»,
Я мазал, ей поверя.
 
 
Легко и смело, не боясь,
Я ползал кистью по фанере,
И становилась морем грязь.
Своим глазам не веря,
 
 
Я видел воздуха вуаль,
Ища границу горизонта.
Скользя глазами, видел даль
И волн белесый контур.
 

«Бессонными ночами напролёт…»

 
Бессонными ночами напролёт
Я размышляю о свечении
Поверхности, похожией на лед.
О живописном наваждении,
 
 
Когда внутри поверхности холста
Вдруг происходит чудо появления
Случайностей, наверно, неспроста,
Как будто бы Всевышнего веленье.
 
 
Как важно и не пропустить,
Заметив их явление,
И тут же вашу кисть остановить
И погрузиться в наслаждение.
 
 
Не прикасайтесь к совершенству,
Соревноваться с ним Вам не к лицу,
Поклон нерукотворному главенству,
Воздайте просто должное Творцу.