Автор книги: Юрий Ленчевский
Жанр: Документальная литература, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Юрий Ленчевский
СМЕРШ в тылу врага. Зафронтовая работа военной контрразведки
© Ленчевский Ю.С., 2016
© ООО «Издательство «Яуза», 2016
© ООО «Издательство «Эксмо», 2016
Предисловие
О деятельности Военной контрразведки «СМЕРШ» в Великой Отечественной войне уже написано много книг, сотни статей. У автора предлагаемой читателю книги их уже шесть, много публикаций в периодической печати. Поставлены кинофильмы. И все же, все же…
Долгое время было умолчание, когда речь шла об органах государственной безопасности. Ветеран контрразведки «СМЕРШ» полковник Борис Сыромятников отметил, что масштабность умолчания, когда речь идет об органах государственной безопасности, можно проследить по содержанию однотомника, вышедшего в том же году, «Великая Отечественная война Советского Союза» 1941–1945 (сокращенная история). – М.: Воениздат, 1965. 618 с.
На 30 страницах этого издания (с. 98–107, 183–192, 277–298) перечислены все государственные структуры, службы, профессиональные группы от ЦК ВКП(б) до сандружинниц и выпускников школ ФЗО, ремесленных и ж.-д. училищ, только нет там ни органов государственной безопасности, ни фронтовых контрразведчиков, ни органов внешней разведки.
Вот полный перечень победителей: партия, ее Центральный Комитет, армейские коммунисты, беспримерный героизм и стойкость советских войск.
Не оказалось в этом перечне и пограничников и работников советской милиции, видимо, потому, что они входили тогда в систему НКВД.
Их действия связаны лишь с 22 июня 1941 года, когда они приняли на себя первый удар фашистской армии, проявив необычныю стойкость и героизм, чему посвящены три абзаца на с. 59–60, а ведь действия пограничных частей и отрядов покрыли себя неувядаемой славой на всем протяжении Отечественной войны.
Многие операции отечественных спецслужб раскрыты. Но еще очень много за семью печатями. Однако о подвигах «СМЕРШ» за линией фронта рассказано хотя и не мало, но явно недостаточно.
О подвигах зафронтовых разведчиков заговорили открыто только через много лет после окончания Великой Отечественной войны. Полковник КГБ Александр Сердюк написал книгу об Александре Козлове, успешно работавшем в немецкой разведшколе, подчинявшейся абверкоманде-15 (с июля 1943 года стала именоваться абверкомандой-103) при группе армий «Центр» (радиопозывной «Сатурн»). Школа готовила разведчиков и радистов. В этой разведшколе, находившейся сначала в Катыни, а затем в начале августа 1943 года в Борисове, Козлов «дорос» до начальника учебной части школы. Он весьма успешно внедрился в разведшколу немцев и передавал нашему командованию подробные данные о личном составе школы: ее служащих и учащихся, намеченных к заброске в тыл Красной Армии.
Тогда же был создан фильм, в основу, которого положена деятельность Козлова. «Путь в Сатурн», «Сатурн почти не виден», «Конец Сатурна». Драматург Афанасий Салынский написал пьесу «Камешки на ладони», ее поставил Центральный театр Советской Армии. Козлов, оказавшись во вражеском плену, был помещен в лагерь военнопленных в городе Вязьме. Через несколько дней офицер абвера предложил ему стать агентом немецкой разведки с предварительным обучением в немецкой школе. Козлов согласился, решив для себя, что в случае заброски в наш тыл непременно явится в органы НКВД с повинной. После обучения в школе абвера и после приземления Козлов добровольно явился в отдел контрразведки стрелковой дивизии. Его доставили в Москву в ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР. Там ему предложили вернуться на немецкую сторону со специальным заданием. Козлов согласился без колебаний. Началась игра «СМЕРШ» с гитлеровской спецслужбой.
Козлов был заброшен на нашу территорию немецким агентом и таких было немало. Но были и такие, кого советские контрразведчики посылали в тыл с нашей стороны.
В предлагаемой книге рассказывается о действовавших по заданию «СМЕРШ» пограничника Мокия Каращенко, его поединке с абверкомандой-104, Семене Калабине, литературном герое и курсанте школы абвера, о том, как полтора года он водил гитлеровцев за нос, о выполнении задания контрразведки Мелентием Малышевым в немецкой разведывательной школе, о работе зафронтовой группы сотрудников «СМЕРШ» «Штурм» в тылу противника. Рассказывается о пребывании в школе абвера Николая Андреева, Степане Гуменюке, подвергнутого жестоким испытаниям абверовцами. О героических делах зафронтового разведчика «Северова», о том, как он переиграл гитлеровскую спецслужбу «Цеппелин», других героических делах «СМЕРШ» за линией фронта.
В последнее время все более возрастают попытки фальсификации отечественной истории, очернение России. И здесь недоброжелатели России стараются в черном свете показать чекистов, пнуть и «СМЕРШ».
Автор рассказывает правду о «СМЕРШ» о его зафронтовой борьбе, призывает читателей к бдительности. И сегодня актуальны слова:
«Об одном прошу тех, кто переживает это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых. Терпеливо собирайте свидетельства о тех, кто пал за себя и за вас. Придет день, когда настоящее станет прошлым, когда будут говорить о великом времени и безыменных героях, творивших историю. Помните – не было безыменных героев. Были люди, у каждого свое имя, свой облик, свои чаяния и надежды, и муки самого незаметного из них были не меньше, чем муки того, чье имя войдет в историю. Пусть же павшие в бою будут близки нам, как друзья, как родные, как вы сами…».
Это говорил чешский патриот Юлиус Фучик, учившийся мужеству у советских людей. Из темной камеры гестаповского застенка в Панкраце говорил эти слова перед смертью. Говорил о себе, о всех бойцах революции, честных великого времени, а значит, и о разведчиках «СМЕРШ», рискующих жизнью за линией фронта.
Рассказ о «СМЕРШ» – это и рассказ о правде на войне. Там были подвиги, а случалось, и предательство, но это наша история и ее нужно знать.
О «СМЕРШ» обстоятельно рассказывается в книгах автора: «Они из СМЕРШа» (издательство «Граница», 2008 год), «СМЕРШ без грифа «Секретно» (издательство «Яуза», «Эксмо», 2009 год), «Пришло время рассказать» (издательство «Патриот», 2011 год). «Поединок» (издательство «Граница», 2011 год), «Сталинский СМЕРШ» («Яуза», «Эксмо», 2013 год), «Как СМЕРШ спас Сталина. Покушения на вождя» («Яуза-Пресс», 2015 год).
Автор удостоен ряда литературных премий: премии ФСБ «Золотое перо границы», трех премий международного конкурса. Предлагаемая автором книга представляет интерес для серьёзного вдумчивого читателя, отвечает на многие вопросы и приподнимает завесу тайны над тем, что долго было под грифом «Секретно».
* * *
Глава первая. Шансов остаться живым было мало
О поединке пограничника Мокия Каращенко с абверкомандой-104
В Петербурге есть дома, само существование которых неотделимо от образа города. Для горожан не нужно расшифровывать многие адреса – будь то Мойка, 12, или Литейный, 4, получивший неформальное название «Большой дом». И пусть в путеводителях, прошлых лет он с какой-то застенчивостью был зашифрован как «административное здание», все понимали, что на самом деле имеется в виду. Значит, речь идет об ОГПУ – КГБ – ФСБ, символом которых является «Большой дом», непременно несущий в себе оттенок некой зловещей таинственности.
Петербургский миф как своего рода культурологическое понятие понимается по-разному. Но при всей своей метафизичности у него есть и вполне материальные основания. Это петербургские дома, многие из которых выполняют особую социокультурную функцию. Виной тому их история, политический контекст, в котором им пришлось «жить», сопутствующие этому колоритные мифы и легенды.
«Большой дом» (БД) – одно из таких зданий…
В этом здании находилось Управление контрразведки «СМЕРШ» Ленинградского фронта, которое возглавлял генерал-майор (с 1944 года генерал-лейтенант) Александр Семенович Быстров. В этом здании он находился с мая 1942 года так что, как говорится, обжил его. В управлении контр-разведки царило оживление.
Усиление шпионско-подрывной деятельности абвера против Ораниенбаумского плацдарма потребовало ответных действий от чекистов Приморской оперативной группы (ПОГ). Примерно через месяц после моего прибытия на плацдарм полковник Д.Г. Гончаров собрал начальников отделов контрразведки дивизий и бригад ПОГ. На совещании речь шла о контрразведывательной работе на плацдарме.
– Получены данные об активации шпионской деятельности абвера на нашем участке фронта, – сказал полковник Гончаров. – Об этом свидетельствуют и показания агента фашистской разведки Щетникова.
Полковник рассказал участникам совещания, как был разоблачен вражеский агент, какие он дал показания.
28 июля 1943 года пост боевого охранения 50-й отдельной морской стрелковой бригады задержал неизвестного, пытавшегося пробраться через линию фронта в расположение наших войск. Он был одет в форму бойца Красной Армии, вооружен автоматом ППШ. Задержанного доставили в Отдел контрразведки Приморской оперативной группы. Чекисты внимательно рассмотрели обнаруженные у него документы. Все они были выписаны на имя писаря штаба 71-й отдельной морской стрелковой бригады ефрейтора Щетникова. Документов было много – красноармейская книжка, продовольственный аттестат, требования на проезд по железной дороге Ораниенбаум – Калище, командировочные предписания. В потайном кармане у задержанного оказались незаполненные бланки этих же документов.
Щетников оказался агентом немецкого центра «МАРС». Так именовалась абверкоманда-104, был направлен на Ораниенбаумский плацдарм с разведывательным заданием. В «СМЕРШ» считали, что вслед за Щетниковым пожалуют новые гости.
Полковник Дмитрий Георгиевич Гончаров, возглавлявший коллектив чекистов ПОГ, сообщил генерал-майору А.С. Быстрову о предварительных показаниях Щетникова и вытекающих из них выводах. Было указание Гончарову доставить в Управление «СМЕРШ» немецкого агента, принять меры по улучшению контрразведывательной работы на плацдарме. В «Большом доме» с нетерпением ждали встречи с вражеским агентом. А через девять дней после задержания Щетникова, поздним вечером 6 августа 1943 года капитан К.Я. Вругин доложил майору В. А. Бойкиня, начальнику контрразведки 48-й отдельной морской бригады ПОГ, что в отдел контрразведки с переднего края препроводили неизвестного в форме капитана Красной Армии. Когда его задержали, он обратился с просьбой к командиру роты доставить его в Особый отдел. Имевшийся у него пистолет ТТ изъят.
Виктор Семенович Абакумов
Василий Андреевич Бойкиня (стал подполковником) вспоминал:
«Через несколько минут передо мной сидел прибывший со стороны противника «капитан». У него был крайне удрученный, расстроенный вид. По моему требованию он положил на стол удостоверение, выписанное на имя командира саперной роты 71-й отдельной морской стрелковой бригады капитана Давыдова, два командировочных предписания – на право проверки инженерных укреплений переднего края и для получения инженерного имущества в другой части.
– По документам вы значитесь Давыдовым. Это ваша настоящая фамилия?
– Нет. На самом деле я Каращенко Мокий Демьянович, старший лейтенант, пограничник. А документы на имя капитана Давыдова фиктивные. Они выданы мне в абвергруппе-112. Я – агент и добровольно явился к вам с повинной.
Группа чекистов Управления контрразведки Ленинградского фронта. Сидят (слева направо): Г.Ф. Трубин, А.А. Овсянников, А.А. Богданов; стоят: П.Е. Наливайко, Я.Б. Короткий, А.В. Железняков, В.П. Набоков, И.М. Чистяков, В.Ф. Блохин (фото 1945 г.)
О задержанном я тотчас же доложил исполняющему обязанности начальника Отдела контрразведки «СМЕРШ» ПОГ майору А.А. Богданову. Майор прислал за ним машину.
В соответствии с указанием начальника Управления контрразведки «СМЕРШ» фронта поздним вечером 7 августа Каращенко был отправлен на катере из Ораниенбаума в Ленинград».
Осенью 1943 года штаб Ленинградского фронта приступил к детальной разработке плана решающей наступательной операции, получившей кодовое наименование «Не-ва-2», по разгрому вражеской группировки, блокировавшей Ленинград с юга. Подготовка войск к операции, должна была проводиться в строжайшей тайне. В связи с этим Военный совет поставил перед контрразведчиками фронта задачу так организовать свою работу, чтобы ни один шпион не смог сообщить врагу данные о подготовке операции, особенно о времени ее проведения и направления главного удара.
Чекисты Приморской оперативной группы начали с плана мероприятий, охватывающих все стороны контрразведывательной работы на плацдарме. После его согласования с командованием и политотделом Приморской оперативной группы, с находившимся на плацдарме контрразведчиками КБФ и пограничниками, охранявшими войсковой тыл, мы начали претворять его в жизнь.
Два вражеских агента в руках чекистов. Удача, не каждый день ловят агентов. Следовало детально разобраться в том, что это за люди.
Выяснилось, что старший лейтенант Каращенко служил помощником начальника штаба 2-й комендатуры 12-го пограничного отряда в Вентспилсе Латвийской ССР. В первый день фашистского нашествия находившихся в расположении комендатуры женщин и детей пограничники отправили на грузовой машине в сторону Риги, а сами, войдя в состав 114-го стрелкового полка, участвовали в боях с фашистами. В сражении под Ригой Каращенко был тяжело ранен в руку и в обе ноги. 9 июля его захватила в лесу вооруженная банда латвийских буржуазных националистов – айзсаргов. На допросе в жандармском управлении в г. Риге Каращенко, скрыв свою службу в пограничных войсках, назвался старшим лейтенантом Никулиным, начальником военно-хозяйственного довольствия 308-го строительного батальона.
После излечения в лазарете Каращенко попал в лагерь строгого режима Саласпилс, который узники называли «долиной смерти». В нем гитлеровцы истребили около пятидесяти тысяч советских военнопленных. Голод, издевательства, побои – через все прошел Мокий Демьянович. А когда узнал, что фашистская разведка вербует в лагере агентов и направляет их в шпионские школы, решил, что это путь избавления от верной гибели, а возможно, и возвращения на Родину. Однако стать на этот путь Каращенко решился не сразу, а после долгих и мучительных раздумий, понимая, что за измену Отчизне он может быть сурово наказан.
С мая по июль 1943 года Каращенко обучался в разведывательных школах шпионского центра «Марс» в латвийских городах Валге и Стренчи. За этот период он собрал сведения об официальных сотрудниках школ и агентах, подготовленных к заброске в расположение войск Ленинградского и Волховского фронтов с заданиями шпионского характера.
Сразу же после окончания учебы абверовцы отправили Каращенко в Псков на конспиративную квартиру «Марса» по Крестовскому шоссе. Отсюда они доставили его в район поселка Сиверского, в абвергруппу-112, которая являлась переправочным пунктом «Марса».
Находясь в абвергруппе, Каращенко продолжал собирать сведения о подрывной деятельности фашистской разведки против Ленинградского и Волховского фронтов. Ему удалось выведать, что абверкоманду-104 в первую очередь интересуют сведения о советских войсках, расположенных в районах Ораниенбаума и Новгорода.
– В конце июля абверовцы пытались переправить на Ораниенбаумский плацдарм двух агентов, – сообщил Каращенко. – Одного из них, Щетникова, задержали советские бойцы, а его напарник вернулся, не дойдя до переднего края. Его обвинили в трусости и отправили в абверкоманду в Псков.
Далее Каращенко рассказал, что ему стало известно о намерении абверовцев направить в район Новгорода двух агентов с заданием по сбору шпионских сведений о войсках Волховского фронта. Планируется переправить агентов, вооруженных пистолетами и гранатами, в советский тыл через озеро Ильмень на резиновой лодке. Начальник абвергруппы-112 капитан Фиш вручил Каращенко фиктивные документы, разъяснил задание, тщательно проинструктировал его. После этого переправил агента через линию фронта на Приморский плацдарм.
На вопрос о полученном задании Каращенко ответил:
– Мне поручено в течение восьми-девяти дней разведать, не прибыли ли на плацдарм новые войсковые соединения. Если появились, то выяснить их номера, где и когда они комплектовались, фамилии командиров, места сосредоточения.
Эти сведения Каращенко должен был собирать путем личного наблюдения и в разговорах с советскими офицерами.
С болью вспоминал Каращенко о пребывании в Саласпилсе.
Саласпилс, железнодорожная станция и поселок близ Риги. В октябре 1941 года немецкие захватчики создали в Саласпилсе лагерь смерти. Первые узники граждане Австрии, Чехословакии, Польши и других оккупированных нацистами стран, а также немецкие антифашисты. С мая 1942 года в Саласпилс доставляли заключенных из Рижской цент-ральной тюрьмы, советских военнопленных из других лагерей, мирных жителей, заподозренных в связях с партизанами. Нацисты уничтожили в Саласпилсе свыше 100 тысяч человек. В октябре 1944 года, стремясь скрыть злодеяния, оккупанты уничтожили лагерь. В 1961–67 годы на территории бывшего лагеря создан мемориальный ансамбль «Памяти жертв фашистского террора».
Подполковник В.А. Бойкиня (фото 1979 г.)
Это был ад, о котором Каращенко не мог забыть до конца дней своих. Тени товарищей, погибших в этом лагере смерти, напоминали всегда об этом. Ужасы гитлеровской каторги незабываемы. Разве можно забыть мученическую смерть сотен тысяч ни в чем не повинных людей, изощренные зверства гитлеровских изуверов. Охранники заставляли заключенных бегать до изнеможения. Их морили голодом. Этот способ был важным орудием, служащим для того, чтобы держать узников в руках, уничтожать в них человеческое достоинство и приводить их к смерти.
Измученные голодом люди уже не способны были сопротивляться, превращались в безвольную тупую массу, неспособную объединить своих усилий.
С точки зрения проявления симптомов, процесс голодания можно разделить на два периода. Первый был характерен худобой, ослаблением мышц и непрерывным уменьшением энергии движения. Тогда ещё не проявлялось глубокое повреждение организма. Исключая тот факт, что больные двигались очень медленно и были слабыми, никаких других признаков голодной болезни почти не было. Что касается психики больных, то здесь тоже не было особых перемен, кроме повышенной нервозности и возбудимости.
Границу перехода первого периода во второй трудно было определить. У одних это шло постепенно, у других – быстро. Можно приблизительно утверждать, что второй период начинался тогда, когда больной терял 1/3 своего нормального веса. Наравне с прогрессирующей худобой и ослаблением начинало изменяться выражение лица. Взгляд мутнел, лицо становилось равнодушным, бессмысленным и грустным. Глаза утрачивали блеск, глазное яблоко западало. Кожа становилась серо-синей, делалась тоньше, выглядела как пергамент, твердела и лущилась. Такая кожа легко заражалась, особенно чесоткой. Волосы становились жесткими, ломались, теряли блеск. Голова как бы вытягивалась, делались видны скуловые кости и глазные впадины. Больной дышал медленно, говорил тихо, с большим трудом.
Больные делались тупыми, становились равнодушными ко всему, что делалось вокруг них. Они избегали какой-либо связи с окружающей их средой. Если они ещё могли двигаться, то делали это очень медленно, не сгибая ног в коленях. Они всегда дрожали от холода, потому что температура их тел была низкой, часто ниже 36о С.
У людей наступала апатия. Они знали о своей безысходности, что наступит время, когда их выведут на казнь. Одни пытались утешить себя тем, что его судьба постигнет всех в лагере и что раньше или позже ждёт всех заключенных то же самое. Находились и такие, кто пытался молиться. «Единственным утешением может быть молитва», – услышал Каращенко от одного заключенного. На что другой ответил резко – «Что теперь каяться, когда смерть около жопы!»
«Шансов остаться в живых у меня, мало их нет…» – решил Каращенко.
Каращенко чувствовал, что его постепенно оставляют силы. Стиснув зубы, он переставлял одеревеневшие ноги, словно они были чем-то чужим, не принадлежавшим ему.
В лагере появились «вербовщики», немецкая разведка вербует агентов и направляет их в разведывательно-диверсионные школы.
– Согласиться… – мучительно размышлял Каращенко. Но это же измена Родине, присяге… Но другого пути избавления от верной гибели нет, а это путь возвращения на Родину, к своим.
Однако стать на этот путь Каращенко решился лишь после долгих и мучительных раздумий, понимая, что по существующим законам за совершение измены Родине он может быть сурово наказан. «Явлюсь с повинной, и к тому же не с пустыми руками», – твердо решил Мокий Демьянович и постарался привлечь к себе внимание вербовщиков.
Каращенко стал курсантом школы абвера. Два с половиной месяца, с мая по июль 1943 года, Каращенко обучался в разведывательных школах абвера в Валге и Стренчи (Латвия). За это время он собрал обстоятельные данные о руководящем и преподавательском составе школ, а главное – об агентах, подготовленных к заброске в расположение советских войск со шпионскими заданиями.
По окончании учебы абверовцы доставили Каращенко в Псков, на конспиративную квартиру по Крестовскому шоссе (эта квартира находилась в ведении 104-й абверкоманды – основного органа немецкой военной разведки, приданного группе армий «Север»).
Каращенко понял, что выиграл борьбу со смертью.
Ак-104 действовала с подчиненными абвергруппами при группе армий «Норд». Позывной – «Марс».
Полковник В.Г. Новохатько (фото 1955 г.)
Последовательно возглавляли: майор Радтке, подполковник Гемприх (он же Петергоф), подполковник Шиммель Ганс, капитан Бер.
Ак-104 в первые месяцы войны следовала маршрутом Кенигсберг – Каунас – Резекне и в сентябре 1941 г. прибыла в Псков.
Команда вела активную разведработу против частей Ленинградского, Волховского, Калининского, Северо-Западного, 1, 2 и 3-го Прибалтийских фронтов.
Команда производила заброску агентуры, подготовленной в разведшколах в городах Мишене, Брайтенфурте, Варшаве, Борисове, Летсе, Валге, Стренчи, Мыза Кумна, Вяцати и Балдоне. На месте агентура вербовалась в лагерях военнопленных у городов Кенигсберг, Сувалки, Каунас и Рига. Вербовкой занимались официальные сотрудники команды: обер-лейтенант фон Клейст, полковник Якобсен, подполковник Гемприх, капитан Мартинкус и специальная агентура из военнопленных в Рижском лагере – капитан В.А. Плетнев и другие.
Сотрудники Особого отдела 70-й стрелковой дивизии. Слева направо: П.Н. Шведов, А.Т. Романов, Т.А. Наливайченко
На первом этапе своей деятельности агентура готовилась при команде – агенты получали инструктаж и перебрасывались на советскую сторону. До переброски агенты останавливались на конспиративных квартирах в Пскове, после чего следовали на переправочные разведпункты в г. Изборск и деревни Возуны и Каменка.
Углубленная индивидуальная подготовка агентов производилась для их последующей работы в глубоком советском тылу в районах Вологды, Рыбинска, Череповца и др. Перед заброской агенты сводились в резидентуры по 2–3 разведчика и радист. Переброска происходила самолетами с Псковского, Смоленского и Рижского аэродромов и в исключительных случаях – пешим порядком. Для возвращения агентам давали устные пароли – «Петергоф», «Флорида» и др.
Для проверки благонадежности членов разведгрупп практиковалась ложная выброска. После высадки группы разведчиков преследовали поисковые немецкие группы, одетые в форму войск НКВД. Разведгруппа под командованием Сорокина вступала в бой с «замаскированными» немцами и уничтожила многих своих «преследователей». Руководителя группы впоследствии отправили в лагерь военнопленных, затем расстреляли.
Ак-104 подчинялись абвергруппы 111, 112, 118 и разведшколы в м. Валге и Стренчи.
С лета 1942 года в органе работал советский контрразведчик Мелетий Малышев, внедрившийся в школу под видом перебежчика. Помимо освещения дел внутри команды Малышев смог добыть ценнейшую оперативную информацию о разведшколе в м. Валга.
Аг-112 действовала при 18-й немецкой армии. Ее последовательно возглавляли: обер-лейтенант фон Клейст, лейтенант Рудин Борис, капитаны Херцберг, Гопп, Шотт, обер-лейтенант Ройс и лейтенант Шмидт.
Группа действовала против войск Ленинградского, Влховского и 3-го Прибалтийского фронтов.
Группа получала агентуру из разведшкол в м. Валге, Стренчи, часть агентов готовилась силами самой группы. Эти агенты вербовались в лагерях военнопленных в Гатчине, Волосове, Рождествено, Новгороде и из местных жителей.
В октябре 1941 г. группа дислоцировалась в пос. Сиверский Гатчинского района Ленинградской области и была известна как «Сиверский пересыльный пункт». В феврале 1943 г. группа переехала в пос. Лампово, затем в пос. Локня, в середине июня 1943 г. вернулась в Сиверский. В январе 1944 г. группа находилась в г. Пскове, в феврале – на территории Эстонии, затем в Латвии и в сентябре 1944 г. под наименованием «Группа Келлера» располагалась близ г. Тауроген.
Весной 1945 г. группа сдалась американским войскам.
Из Пскова Каращенко отправили в район станции Сиверская, на переправочный пункт абвера (фактически здесь располагалась 112-я абвергруппа, находившаяся в подчинении абверкоманды-104), в распоряжение капитана Фиша.
На переправочном пункте Каращенко продолжал собирать сведения о деятельности немецко-фашистской разведки.
Каращенко хотел вернуться к своим не с пустыми руками. Находясь у немцев, старался заметить, запомнить всего побольше.
– В Сиверской мне удалось узнать, – рассказывал он, – что вражескую разведку группы «Север» в настоящее время в первую очередь интересуют сведения о войсках Ленинградского и Волховского фронтов, расположенных в районах Ораниенбаума и Новгорода.
«СМЕРШ» предстояло выяснить всю подноготную о Каращенко, кого он знает, кто его знает. Ведь в абвере были мастера выстраивать изощренные, хитроумные схемы. Не подстава ли Каращенко?
В конце июля 1943 года абверовцы направили на Ораниенбаумский плацдарм двух агентов. Одного из них, Щетникова, при попытке перейти линию фронта задержали советские бойцы, а его напарник вернулся обратно. Его обвинили в трусости и откомандировали в Псков, в абверкоманду.
Щетникова разоблачили быстро. Он выдавал себя за писаря штаба морской бригады.
Навели справки в штабе бригады. Писаря по фамилии Щетников, разумеется, не оказалось. Чекисты убедились, что все обнаруженные у неизвестного документы являются фиктивными. Продолжая изучать их, контрразведчики обратили внимание на четыре командировочных предписания для ефрейтора Щетникова. Одним из них предусматривался выезд его на передний край обороны для уточнения данных о личном составе подразделений. По другому он должен был ехать в штаб 50-й морской бригады для получения личных дел комсостава. Третье предписание было выписано для следования в другую воинскую часть на инструктаж по противохимической подготовке.
Наиболее интересным был четвертый документ. Он гласил: «Ефрейтору Щетникову предписывается доставить под конвоем в Особый отдел Приморской оперативной группы рядового Букина, пытавшегося перейти на сторону противника». Из этого документа вытекали два важных обстоятельства. Первое – у Щетникова, очевидно, был напарник. При проверке это подтвердилось. Было установлено, что бойцы боевого охранения, заметив приближавшегося к ним неизвестного с оружием, увидели и его напарника. Он осторожно передвигался вслед за направляющим. Затем начал отставать и наконец повернул обратно. Чтобы не спугнуть лазутчика, двигавшегося впереди, наши бойцы, находившиеся в секрете, огонь по его напарнику не открывали.
Второе обстоятельство оказалось не менее важным.
Вспоминал полковник Гончаров:
– В ходе изучения текста командировочного предписания Щетникова мы обратили внимание на слова: «Доставить Букина в Особый отдел. Ведь уже три месяца, как после реорганизации наши органы называются отделами контрразведки «СМЕРШ». Выходит, фашистская разведка до сих пор этого не знает. Иначе они не поставили бы своего агента на грань провала. Несомненно, это грубый просчет абвера. Но загадки, и подчас довольно трудные, он все еще продолжает нам загадывать. Как только был задержан Щетников, перед нами встал нелегкий вопрос: с какой целью он пробился на плацдарм?
На первом допросе Щетников пытался утверждать, что он оказался на Ораниенбаумском плацдарме, стремясь после бегства из фашистского плена попасть к своим. При этом отрицал, что при переходе нейтральной полосы с ним был напарник. Однако под тяжестью неопровержимых улик признал, что данные показания не соответствуют действительности, что на самом деле он – агент шпионского центра «Марс».
Щетников рассказал, что он, красноармеец, в сентябре 1941 года во время ожесточенных боев под Петергофом попал в плен. Не веря в победу советских войск, дал согласие вербовщику абвера на выполнение заданий фашистской разведки. Окончил разведывательную школу «Марса» в Валге, после чего находился в распоряжении этого шпионского центра. В июле 1943 года вместе с напарником был доставлен в поселок Сиверский в абвергруппу-112. Вскоре прибывший из Пскова капитан абверкоманды-104 переправил их на нейтральную полосу для проникновения на Ораниенбаумский плацдарм. При подходе к позициям советских войск напарник от него отстал. Видимо, вернулся на немецкую сторону.
На вопрос, какое задание они получили в абвере, Щетников ответил:
– Установить войсковые соединения, прибывшие на плацдарм за последнее время, и места их сосредоточения. Собрать сведения о состоянии железной и шоссейной дорог на плацдарме, о перевозках по ним войск и воинских грузов.
Эти данные агенты должны были собирать путем личного наблюдения и в разговорах с советскими военнослужащими, передвигаясь по территории плацдарма в соответствии с выданными им командировочными предписаниями. Отвечая на вопрос о дальнейших замыслах абвера против советских войск, Щетников сообщил:
– Когда нас с напарником отправляли из Пскова в поселок Сиверский, в абверкоманде-сто четыре находилось около сорока агентов, подготовленных к заброске в распоряжение и из коммуникации войск Ленинградского и Волховского фронтов.
Разоблачив абверовского агента Щетникова, полковник Гончаров из его показаний сделал следующие выводы:
– До последнего времени, – сказал он, – фашистская военная разведка забрасывала к нам на плацдарм агентов с самыми разнообразными заданиями. Главным был сбор сведений о численности и вооружении действующих воинских частей, о местах дислокации штабов, складов и баз, о средствах противовоздушной обороны. Некоторым агентам поручалось провоцировать отдельных бойцов на переход к противнику. Задание, полученное агентом абвера Щетниковым, – первое в своем роде.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?