Текст книги "Тринадцатый апостол"

Глава 15
НЕБЕСНЫЙ ДАР

Охранник долго гремел ключами, возился с запором, наконец открыл жутко скрипучую дверь барака и крикнул:

– Семенов, е такой? На бисиду!

«На беседу – это что-то новенькое, – подумал Семенов. – Раньше все больше на допросы звали».

– Ну шо, Семенов, идешь, шо ли? Или змерз совсим?

– Иду, иду, – крикнул Семенов, с сожалением выбираясь из-под теплого матраса. Он только недавно согрелся, и выбираться на холод ему совершенно не хотелось. Однако перспектива провести еще одну ночь в этом холодном бараке-арестантской тоже отнюдь не грела.

Отряхнувшись от соломы, Семенов прокашлялся и громко провозгласил, обращаясь к лежащим вповалку за хлипкой перегородкой пленным:

– Господа шпионы, диверсанты, дезертиры и мародеры! Очень желаю вам не замерзнуть этой чертовой ночью, потому как нынче Крещение и мороз обещает быть жутким. Но в любом случае поздравляю и обещаю за вас помолиться.

Арестанты промолчали, лишь здоровенный мужик в камуфляже с вдребезги разбитой мордой – пленный капрал из прибалтийского легиона – зло проворчал:

– Смотрытттэ, майор, чтопы нам за тепя молитттса нэ пришлос.

Под радостное ржание охранника Семенов вышел на улицу.

Зябко кутаясь в тулуп, то и дело грея дыханием руки, особист старательно заполнял страницы прошнурованного дела. Когда ввели Семенова, он молча ткнул «паркером» в сторону табуретки, мол, садись, охраннику махнул, мол, свободен, на ординарца зыркнул, в смысле – чаю. Ординарец моментально испарился.

Хотя в вагончике было довольно прохладно, после арестантского «морозильника» Семенов почувствовал себя как в тропиках. По крайней мере здесь была хоть и хиленькая, но печка, к которой он постепенно и переместился вместе с табуреткой. Особист, то ли не видя этого, то ли делая вид, что не видит, быстро исписывал листы, порою даже высовывая кончик языка от усердия.

Наконец вернулся ординарец с чаем, аккуратно поставил стакан в мельхиоровом подстаканнике перед особистом и дымящуюся кружку перед Семеновым. Семенов осторожно заглянул в емкость и присвистнул: в густой пахучей жидкости плавал ломтик лимона.

– Это что? В честь именин? Или иной какой праздник? Вы, гражданин начальник, осмелюсь спросить, из православных будете?

Особист отложил свой «паркер», погрел руки о подстаканник, отхлебнул, не поднимая глаз от записей, и как-то буднично отбрехнулся:

– Да ладно тебе, майор, ерничать-то. Сам-то из которых будешь? Из апостолов? То-то! Знаем мы, как вы срока вешаете. Пять минут на рассмотрение дела? Семь? А я с тобой третий день сижу… И в морду, заметь, ни разу не ударил. Так что не выгребывайся и пей чай. Жрать, наверное, хочешь? Минут через, – он глянул на часы, – через полчаса сходим, пожрем в столовке офицерской.

– За что ж такая честь? – не сумев сдержать ехидства, поинтересовался Семенов.

Особист наконец оторвался от бумаг и посмотрел Семенову в лицо. Совсем другие глаза глянули на Семенова – не злые, колючие, как эти три прошедших страшных дня, а какие-то тусклые, усталые.

– Ввиду вновь открывшихся обстоятельств, – проговорил особист. И повторил по слогам: – Об-сто-я-тель-ств.

Он покопался в папке, пошелестел бумагами, наконец извлек фотографию.

– Узнаешь?

С фотографии улыбался красавец джигит в высокой папахе, перевязанной зеленой лентой, с автоматом наперевес.

– Как не узнать, – сказал Семенов, едва не поперхнувшись чаем. – Гурам это. Шатоев или Шатуев, может, Шатеев. Но имя – Гурам, это точно. По Третьей чеченской помню. Вечно помнить буду тварь такую… Надеюсь, черти его сейчас в аду от души прожаривают.

– Рано до ада, Семенов, рановато. Здесь твой Гурам, совсем рядом. Живой он, здоровехонек. Заместителем командира кавказского легиона стал, того самого, что станцию Зея сейчас штурмует, – большой человек. А вот теперь сам посуди, что мне было думать после этого, этого и этого…

На стол легли фотографии. Семенов их узнал сразу – сделаны с видеозаписи, причем очень качественно: вот они с Гурамом о чем-то мирно беседуют, вот за столом праздничным отдыхают, а вот они чуть ли не в обнимку стоят.

– Обо всем этом, – Семенов отодвинул от себя фотографии, – я уже давал объяснения. Три года назад. После… После гибели нашего СОБРа и двух взводов дагестанского ОМОНа.

– Правильно, давал, – сказал особист, забирая документы обратно в папку. – Но сам посуди, такие совпадения не каждый день бывают: группа Гурама Шатаева захватывает Поездок, которым командует Сергей Семенов. Причем захват подготовлен, и в Поездке явно действовала…

– «Крыса»!!! Кто «крыса»?!! – выдохнул Семенов.

– Знать бы, – вздохнул особист. – Короче, из Москвы пришли материалы по твоему делу, по Гураму этому, ну и про все обстоятельства. К тому же Буткевичу с Абрамяном спасибо скажи, такого про тебя порассказывали, про геройство твое. Абрамян даже из госпиталя с простреленной жопой сюда рвался, кричал, что за командира своего жизнь отдаст. Классный парень, только горячий излишне. Таким обычно пуля в голову попадает, а не туда, куда его ранило. Ну и агентура наша зарубежная помогла, будешь в Москве – заверни на Лубянку, приветик передай. Ха-ха-ха… Так что по совокупности считаю тебя, майор, перед Родиной и законом чистым и от лица следствия приношу извинения за необоснованные подозрения. На-ка, черкни-ка внизу страницы об ознакомлении…

В этот момент за стеной грохнула дверь, потом загрохотало, видимо, рассыпалась поленница, зазвякало опрокинутое ведро. Особист закатил глаза, простонал:

– Ой, блин, щас начнется.

А за стеной уже загремел бас:

– Что, долбодубы! Совсем обурели?!! Порядка в командирском вагончике навести не можете! В штабах засиделись, крысы тыловые?! Связь мне, немедленно связь! Убью, если связи не будет!

Тут же от мощного пинка распахнулась и дверь половины, где проводилась «беседа». На пороге выросла могучая фигура полковника Кравца.

– Ну что, особистская твоя душа, совсем майора боевого засудил?!!

Особист заерзал и суетливо начал упаковывать документы в папку.

– Молчишь, крыса канцелярская?!! Опять майора в кутузку хочешь засадить?

– Следствие считает, – неожиданно писклявым голосом заговорил особист, – что до окончания разбирательства меру содержания майора Семенова можно изменить на подписку о…

– Да пошел ты в жопу со своими подписками! – загремел Кравец. – Легионеры завтра здесь будут, война здесь завтра будет. Понимаешь ты это, война! У меня офицеров не хватает, а ты подписки какие-то хреновые…

Особист пожал плечами:

– Я тут свое дело сделал. Прошу вас распорядиться заправить наш вертолет, я должен довести результаты работы комиссии до руководства.

– Тут-то ты хрен угадал, – ехидно заулыбался Кравец. – Сам-то вертолетом управлять можешь? То-то! А летчика-вертолетчика твоего я арестовал. За что? За пререкание с начальством. С кем? Со мной! Я ему говорю, что он – долбодун, а он спорит. Пререкание налицо! На «губе» он сейчас. Как раз завтра к обеду, когда легионеры попрут, срок его ареста кончится. Тут он и пригодится. Вот так-то!

Порадовавшись произведенному впечатлению, Кравец поправил портупею и мирно предложил:

– Ну ладно, мужики, кончай базарить. Пошли на праздничный обед. Повод-то какой! Сербия к Великому Славянскому Союзу сегодня официально присоединилась. И Республика Крым. То-то! Над Донецком флаг российский подняли, бендеры в Киеве чемоданы пакуют. Эх, жалко подыхать в такое время, ну ладно, может, поживем еще, пойдем водку жрать…

У вагончика пара воинов в камуфляже деловито устанавливала на особистскую двухместную «канарейку» крупнокалиберный пулемет.

– Во, – захохотал Кравец, – видал, особист, как пилот твой вкалывает. Хватит ему начальство катать, пусть парень повоюет, он же – боевой пилот!

От сытной еды, от спирта и от тепла Семенова разморило. И только неутомимая энергия полковника Кравца не давала ему заснуть прямо тут же, за столом. Кравец то и дело подливал в кружки, хлопал Семенова по плечу и выдавал один за другим тосты, зорко следя, чтобы все офицеры, а в особенности особист, выпили до дна. Через каждые пять минут он хватался за «переговорку» и орал: «Связь, дайте связь с „двадцать-ноль-первым“. Где-то после седьмого тоста „переговорка“ неожиданно зашипела, защелкала, и Кравца „пригласили на переговоры“. В штаб он помчался, не успев даже накинуть китель.

– Что, майор, головушка-то бо-бо? На-ка, деточка, прими таблеточку!

Кравец деловито плеснул спирта в жестяные кружки и первым приложился к напитку. Решительно утерев усы и отодвинув кружку, он начал:

– Полегчало? Теперь к делу. А дела более чем хреновые: станцию Зея наши сдали, от второго десантного ничего не осталось, сто шестнадцатый танковый с боями отступил в тайгу, но там им ничего без соляры не светит, так что о танкистах забудем. По идее после Зеи вражины должны были двинуть на юг, чтобы перерезать Транссиб, однако они повернули сюда, значит… Значит, что-то они разнюхали или идут по наводке – на цель…

В этот момент дверь распахнулась и в проеме показался растрепанный связист:

– Товарищ полковник, «двадцать-ноль-первый» на связи.

Кравец схватил микрофон и заорал:

– Товарищ «двадцать-ноль-первый», это – «двадцать-ноль-семнадцатый». Да, да, я это! Слышу, слышу, да. Очень срочно, очень! Положение – «Зед». Даже хуже. Тройной «Зед». Собственными силами не справляюсь. Да, да, уже привлек все силы, но все равно – положение «Зед». Основную «пекарню» уничтожил. Да, полностью. Но остались «мини-пекарня» и семь единиц «колобков». Да, да, все семь. Шесть «колобков» готовы, один «не пропечен». Да, да, «Колобок-29» на 30 процентов не пропечен. Повторяю – на 30 процентов. Но кататься может. Да, да, может… Прошу немедленной эвакуации. Еще день? Нет, не уверен. Что?!! – Кравец замолчал и начал нервно тереть щеку, видимо, услышанное ему совершенно не понравилось. – Что? Как ликвидировать? Вместе с «ползунками»? Да вы что? Да как вы… да как ты!…

Кравец опять надолго замолчал. Потом устало сказал:

– Знаешь что, генерал… Да пошел бы ты… Знаешь куда? Еще дальше… Я тридцать лет этому отдал. Перестань, генерал, я не девочка, нечего меня пугать да крестить, но пацанов, то есть «ползунков», я тронуть не дам. Мне их матерям в глаза смотреть, а не тебе…

В трубке заревело, Семенову показалось, что он расслышал слово «трибунал». Кравец помолчал и тихо сказал:

– Отвечу, если выживу…

Невидимый собеседник по другую сторону рации, тоже, видимо, к дипломатическому языку особо не прибегал – по лицу Кравца это ясно читалось. Выслушав очередную тираду, он поднялся с табурета и как-то торжественно проговорил в микрофон:

– Товарищ «ноль-двадцать-первый», прошу вашего разрешения на боевые испытания по программе «Колобок». Со всеми единицами. Думаю, так день-два сможем продержаться. Да-да, понял, слушаюсь…

Щелкнув клавишей микрофона, Кравец отложил трубку и задумчиво стал жевать усы.

– Вот такие дела, майор, такие вот пироги. Ну ладно, пойдем, будешь принимать подразделение.

– Слышь, Семенов, знаешь анекдот про Чапая-еврея?

–???

– Ну, короче, подходит Петька к Чапаю и спрашивает: «Василий Иваныч, а почему тебя бойцы в отряде евреем звать стали?» – «Ну, видите ли, Петр…»

Отсмеявшись, Кравец посерьезнел и сообщил:

– Видите ли, майор, настоящее звание мое – генерал-полковник. Возглавляю я суперсекретный проект «Колобок». И сейчас этому проекту, которому я, как вы слышали, отдал 30 лет жизни, грозит полный «Зед» – то есть – полный звездец. Никто и никогда не мог бы подумать, что враги могут появиться здесь. Но если уж Монголия объявила нам войну… Короче, так получилось, что, кроме вас, майор, мне в данный момент довериться некому. Мне придется держать данный плацдарм до прихода основных сил. Когда они придут? Не знаю! Вы фильмы американские смотрите? Так вот, в нашем случае не стоит надеяться, что в самый последний момент затрубит труба и из-за холмов появится эскадрон легкой кавалерии, спешащий нам на помощь, или эскадрилья «вертушек». Может быть, они и появятся, но, поверьте моему горькому опыту – нам это уже мало поможет. А во избежание этого не слишком радостного для нас всех исхода вам придется… Я даю под вашу команду сотню хороших бойцов – все, что осталось от охраны объекта «К». Даю с единственным условием – любыми силами удержать объект хотя бы двое суток. А если к этому времени подмога не подоспеет… В любом случае объект не должен достаться противнику, и особо это касается… личного состава объекта.

– И это – личный состав? – Семенов прошелся вдоль стола, за которым «спецвзвод» с аппетитом уминал манную кашу. – Это что, солдаты? На самом деле?

Да, на солдат спецподразделения эти воины совсем не походили. Дюжина прыщавых, лохматых или наголо остриженных подростков от 12 до 18 лет в болтающихся, как на вешалках, армейских камуфляжах мало походила на ударную боевую часть. Но Кравец по-отечески погладил самого юного пацаненка по бритой головке и заметил, улыбаясь:

– Классные бойцы, поверьте мне, майор, впрочем, сами скоро увидите.

– А вот это и есть объект «К-2». Наша последняя надежда. Не ожидали такого? Ну, заходите.

На обочине дороги мирно пыхтел печкой-буржуйкой полуприцеп жилого типа. В таких обычно живут на северных стройках века прорабы или командиры рот желдорбата, те, что женатые. И если внешне жилой вагончик ничем от тысяч подобных не отличался, то внутри он совершенно на жилой не походил. Вместо обыденного набора: топчана на чурбачках, шкафа, стола, тумбочки и конфорки – вдоль стен вагона размещались компьютеры с целой кучей каких-то мудреных блоков и приспособлений. Перед каждым аппаратом крепилось кресло, очень похожее на зубоврачебное…

Кравец зашел первым, прошелся вдоль вагона, сел в одно из кресел, нежно погладил экран компьютера.

– Это, Семенов, и есть наш штаб. Передвижной центр управления программы «Колобок» – или «мини-пекарня». Ты кино про «Секретные материалы» смотрел? Ну там эти, два агента, мечутся, сексуально ущербные. Так вот, все, что там напридумывали, это – херня. Вот они где – «Секретные материалы»!

В это время в вагончик с веселым гомоном стали заходить отобедавшие пацаны.

– Ага, вот и мастера пришли. Ну-ка, Семенов, садись, ребята, оборудуйте новичка.

Семенов опрокинулся в кресло. На него быстро надели шлем с черным полупрозрачным забралом, на руки натянули перчатки, на ноги – что-то вроде мокасин, все тело опутали шнурами.

– Ну что, Семенов, во что поиграем? Хочешь вестерн? Нет? А деревенские страдания? Ты сам откуда родом? Из-под Рязани?!! А, косопузые… Ну, тогда лови момент…

Семенов почувствовал легкий укол в шею. Совершенно не больно, только очень захотелось спать…

Они возвращались с танцев. Семенов шел в обнимку с гитарой, облепленной сводилками «Аббы», «Бони М», и двумя «телками» на буксире. Обе дивчины были хороши, одна – практикантка с Калиновки, вторая – нормировщица со спиртзавода. Девки горланили что-то про уснувшего казака, а Сережка Семенов бренчал по струнам, пытаясь попасть в лад. Обе дивчины были более чем симпатичны, обе строили ему глазки и прижимались к нему горячими бедрами, и Серега никак не мог выбрать, какую ж из них проводить первую, а с какой задержаться и «попеть до утра» на ближайшем сеновале.

Наверное, все-таки с Надькой с завода: мягкие бока, сладкие уста, а глаза, глаза-то какие… Опять же, глядишь, спиртиком угостит…

– Эй, браток, закурить не найдется?

Из темноты вышли трое. Двое с колами, видно, забор чей-то разворотили, тот, что спереди, помахивал велосипедной цепью.

«Это наверняка калиновские не догуляли, – сообразил Семенов. – Плохо дело».

Девки дружно завизжали.

Вспышка!

Запрос: что будем делать?

Три предлагаемых варианта:

1. Отступление.

2. Переговоры.

3. Атака.

– Предлагаю вариант №2.

– Контактеры на вариант №2 не расположены. Ваши дальнейшие действия?

– Симуляция бегства, оборона и после паузы – атака!

– Объект атаки?

– Тот, что впереди.

– Соизмерять степень риска?

– Без соизмерения.

Бой был коротким. Семенов сделал вид, что испугался, и рванул в кусты, за ним тут же кинулись калиновские, но боевой строй нарушили. Развернувшись, Семенов на одном взмахе «поймал» мордатого придурка, вырвавшегося вперед. Акселерат-переросток, видимо, ничего не понимал в системе рукопашного боя, он неловко, слишком широко замахнулся, и цепь просвистела над семеновской головой.

Тут же «цепник» получил кулаком в горло. Второй – коротко бритый коротышка – пару раз махнул колом, но попался на банальную нижнюю подсечку и кувырнулся рожей прямо в крапиву. Третий, долговязый, все же достал Сергея колом, чувствительно задев плечо, но, получив удар под коленку, завыл и начал кататься по траве, держась за ушибленную ногу.

Семенов, не торопясь, примерился и от души ввалил ему носком ботинка под ребра. Отдышавшись, отошел на шаг и с разбега с большим удовольствием ввалил еще раз.

В это мгновение жуткая боль обожгла его спину. Семенов резко обернулся и…

Вспышка!

Стоп, стоп, стоп… Все! Конец игры!

Семенов трясущимися руками стянул с головы шлем.

– Что, что это было?

– Да, так, – сказал с соседнего кресла бритый пацан, сосредоточенно ковыряясь в носу. – Игрушка из простеньких. Можно сказать – проверочный тестик. Облажались вы, товарищ майор, по полной программе. Начали хорошо, а потом сосредоточили все внимание на одном противнике, оставив открытую спину другому. Вот он вас ножичком в спину и ткнул. Жестокие нравы в вашем селе царили, однако. Но «бонуса» вам по тесту не видать.

– Ни хрена себе «тестик простенький», – присвистнул Семенов, которому виденное только что показалось абсолютно реальным. – А что же тогда вы называете «сложненьким»?

Пацан вопросительно глянул на Кравца. Тот утвердительно кивнул.

– Кино про «Звездные войны» смотрели? Ну там тарелки летающие, оружие лазерное. Хотите попробовать? Тогда надевайте шлем, штурвал перед вами. Управление, наведение и кнопка «Пуск» – правой рукой, выбор оружия, мощность, защита – левой. Поехали…

Семенов заложил вираж и резко взмыл вверх. Машина слушалась штурвала идеально, все системы были в норме, лишь клавиша «Защита» тревожно подмаргивала красным цветом. Видно, последний «стингер» его все-таки немного зацепил. Ну что ж, это несмертельно, а потому пройдемся по вражине еще раз.

Где они, цели наши? Ах, вот они, целая колонна. А людишки-то сверху, как муравьишки. Бегают, суетятся, по кустам прячутся. Да Бог с вами, вы мне пока без надобности, а вот зениточку эту, системки эти ракетные и мужичков со «стингерами» надо поприжать. Чтобы, значица, не мешались и гадостью разной в тарелочку мою не пулялись. А уж потом и до танков доберемся, и до пехоты, и до остального. Сколько получается вместе-то? Дюжина получается. Ну-ка, умная машина, наведи-ка мне прицел на 12 объектов. Вот, зеленая клавиша заморгала: «Цели захвачены», умничка, дочка! Кнопкой «Enter» подтверждаю, а теперь – «Огонь».

Тарелка «плюнулась» сразу полдюжиной ракет, через полминуты в последний путь ушли еще шесть. Внизу громыхнуло, полыхнуло огнем, тут же из наушников эротичный, сексуальный, томный голос шепнул Семенову:

«Докладываю, май дарлинг, девять целей поражены. Потери противника: семь единиц техники, девятнадцать единиц живой силы. У нас потерь нет, две управляемые ракеты прошли мимо».

– Продублируйте непораженные цели, – приказал Семенов невидимой блондинке с огромной пышной грудью. – И выберите, пожалуйста, новые. В первую очередь меня интересуют головной танк, системы залпового огня, штабной бронетранспортер.

– Слушаюсь, моя любовь, – выдохнула компьютерная дива. – Осмелюсь посоветовать применить направленное бомбометание, потому что запас ракет у нас на исходе.

– Валяй!

– Простите, май дарлинг, не поняла…

– Разрешаю бомбометание.

Тарелка прошла прямо над колонной, за ней, словно хвост кометы, вырастала стена пламени.

Семенов уже собирался дернуть штурвал на себя и сделать еще один заход, как внизу что-то грохнуло. Его бросило на панель, и только благодаря ремням он удержался в кресле. Половина панели управления окрасилась в тревожный багровый цвет.

– Радость моя, – тревожно зашептала блондинка. – Боюсь, у нас проблемы. Нет, муж мой по-прежнему в командировке, но прямым попаданием управляемой ракеты нам повредили правый двигатель и силовую установку. Ощущаю явный недостаток энергии. Недостаток энергии – 39 процентов. Уровень поступления энергии падает. Недостаток энергии – 43 процента. Пытаюсь стабилизировать энергоснабжение. Не удается. Недостаток – 46. Отключаю все второстепенные энергопотребители. Предлагаю сбросить боезапас, излишки топлива и возвращаться на базу.

Семенов стер кровь с разбитого лба, глянул на показания приборов, быстро спросил:

– Сумеем сбросить боезапас и топливо на колонну противника?

Блондинка на секунду задумалась, потом выдала:

– Ответ отрицательный, риск 67 процентов!

– А хрен с ним, с риском. Давай, заходи на цель.

В наушниках щелкнуло, и вместо эротичного шептания оттуда раздался монотонный механический голос:

– Программа «Колобок» не допускает пятидесятипроцентного превышения доли риска. Беру командование на себя, возвращаемся на базу.

Панель приборов погасла.

Напрасно Семенов дергал штурвал, жал на клавиши, машина не слушалась. Тарелка заложила плавный поворот и, набрав высоту, двинулась на базу…

Семенова можно было выжимать, пот стекал с него буквально ручьями. Он провел рукой по лбу, но, к удивлению своему, резаной раны, кровь из которой постоянно заливала глаза, не обнаружил.

Тот же ехидный недоросль с соседнего кресла деловито заявил:

– И не ищите, господин майор, с вашей головой все в порядке. И раны ваши боевые, и кровь, и жертвы – все это виртуальное. А вот что касается ваших личных качеств… – Пацан проворно пробежался пальцами по клавишам. – Ого! Могу вас поздравить, рейтинг – 37, что для новичка очень даже прилично. Поздравляю! Только увлекаетесь вы сильно, господин майор, а подвиги Гастелло нынче не в моде…

Они появились ниоткуда. Может, из воздуха материализовались, может, из-под снега выросли. В любом случае Семенов готов был поклясться, что еще секунду назад их здесь не было. Четверо в белых маскхалатах, белых масках, даже автоматы у них были белые. Двое – в стойке «огонь на поражение», двое – в стойке «готов к любому контакту».

– Пароль!

Кравец, восседавший за рулем снегохода, громко крикнул:

– «Драга семь».

Стоящие впереди переглянулись. Один из них укоризненно сказал:

– Михаил Леонидович, опять вы забыли. Сегодня же двадцатое.

– Ах да, четный день… Склероз чертов, «Драга четыре»!

Бойцы в белом опустили оружие:

– Документы на проверку.

Бумаги Кравца высокий «снеговик» пролистал вполглаза, зато «военник» Семенова проглядел с первой до последней страницы. Каждую печать на свет рассматривал, даже чуть было не лизнул.

Закончив проверку, высокий вытащил из нагрудного кармана мобилу и скомандовал:

– «Третий» вызывает «первого» и «второго». К нам едет «двадцать-ноль-семнадцатый» с гостем. Повторяю: с гостем. Проверка – по обычной схеме.

Возвращая документы, он козырнул:

– Все в порядке, проезжайте. Удачно вам отдохнуть, Михаил Леонидович.

Они проехали еще два поста, таких же незаметных (хотя и усиленных покрашенными в белый цвет бронетранспортерами), и оказались на небольшой поляне.

– Все, приехали. Слышь, Семенов, у тебя закурить есть? Угости, будь добр.

Глубоко затянувшись один раз, Кравец выбросил сигарету, заглушил снегоход и прыгнул в снег, сразу же провалившись по колено. Не обращая внимания на сугробы, он побрел к краю поляны. Забравшись на пенек, достал мобилу и что-то скомандовал. Потом развернулся лицом к Семенову и прокричал:

– Смотри, Семенов, наблюдай! Больше такого нигде не увидишь…

Сначала задрожали лиственницы, просыпая с голых веток мелкий снег, потом по поляне закрутились небольшие буранчики. И наконец с каким-то жутким скрипом из-под снега стали расти огромные серебристые грибы. Один, два, три… – всего шесть. Они были огромны, они переливались и искрились каким-то неземным светом, отражая скупое зимнее солнце.

Семенов много повидал в жизни, но сейчас он застыл с открытым ртом. Над поляной, в полутора метрах от земли, висело шесть огромных тарелок. От них исходило жуткое гудение.

– Смотри, Семенов! Смотри! Вот они, «Колобки»! Вот они, родненькие…