Текст книги "Трое из Леса. Трилогия"

Он чувствовал, что исполинские образы, сотканные Странником из слов и звуков струн, останутся с ним надолго. Очень надолго.

Глава 11

Ночью теснились странные, никогда не виданные образы, окликали, звали. Сердце стучало, словно при бешеном беге, пот покрывал лицо, хотя ночь упала холодная, а роса на травинках превращалась в иней.

Сквозь сон прорвались тяжелые удары. Таргитай с трудом вернулся в этот мир, увидел сопящего рядом Олега. Мрак сидел возле костра, рубил крупные поленья и швырял в огонь. Костер трещал весело, в котле кипела вода, поднимался пар, пахло вареным мясом и травами.

Таргитай сел, потер кулаками глаза. Видения поблекли, но еще двигались их призрачные формы, он чувствовал ветер от невидимых крыл, и, как далекое удаляющееся эхо, слышался женский смех.

– Лучше пасть в славном бою, – проговорил Таргитай сонным голосом. Он понял, что повторяет услышанное во сне. – Лучше холодная вода из родника странствий, чем дорогое вино в темнице довольства… Олег, что такое вино?

Олег задвигался, не открывая глаз, подгреб колени к подбородку, засопел громче. Мрак бросил хмуро:

– Много знакомого в песнях Странника, но смысл не поймал… Иначе бы не терзало всю ночь. Олега и сейчас корчит!

Таргитай перестал тереть глаза, распахнул во всю ширь. Мрак удивленно покачал головой: у Таргитая глаза такие же синие-синие, как у Странника, даже ярче.

– Мрак… Как же велик мир! Узнали, что Лес – не весь мир, есть поляне, киммеры… Но где-то есть громадные дома из огромных камней, зовутся дворцами, есть скопища дворцов – это крепости, кремли… А что за люди там? Что за жизнь?..

Мрак бросил поленья в огонь, подул на похлебку, отхлебнул, обжигаясь. Таргитай напряженно ждал ответа, но Мрак молча бросал в кипящую воду пахучие травы. За спиной Таргитая Олег ответил сиплым голосом:

– Враки все… Кощуны! Понимать надо. Вымысел, дабы подвигать на свершения.

– Какие?

– Разные, – ответил Олег. Он сел, начал отчаянно чесаться. – Кто хоть раз обойдет вокруг хаты, уже умнее того, кто сидит на печи. Это, пожалуй, про тебя… Словом, иносказание. Не понял? Эх, дурак… Ты вон всякий раз рвешь душу пополам в песне, всегда любишь раз и навеки… а потом скачешь в постель к другой девке. Так и его песни.

Таргитай хотел оскорбиться, но песни Странника еще звучали в голове. Он прошептал:

– А сейчас мы… снова на печь? Возвращаемся в тихий безопасный Лес?

– Не такой уж тихий.

– А Странник спрашивал: для чего еще рождаются герои, как не для битв и славной гибели?

Олег зачесался яростнее, кожа летела клочьями из-под крепких ногтей. Под старой шкурой уже проступила новая – загорелая, обветренная, блестящая. Мрак снял котелок с огня.

– Эй, герои, или как вас там! Идите жрать.

Хлебали молча, погруженные в свои думы. Таргитай украдкой посматривал на друзей. Даже для Мрака не прошла встреча со Странником легко: на лбу суровые складки, хмыкает своим мыслям, хмурится.

– Великанами Севера назвал, – вспомнил Олег. – Полубогами, прямой ветвью богов и героев!

Мрак выловил мясо, не утерпел, разрезал на мелкие кусочки – удивительный нож из железа! Сам режет, только не поленись чиркнуть.

Таргитай вяло взял ломтик:

– Я все понимаю, хоть и дурак… Здесь идет не наша война. Бьется Поле со Степью, а мы – Лес, наше дело сторона. Но здесь погибла моя невеста, погибли друзья. Странник сказал, месть – святое дело. Любви следуют даже звери и птицы, а месть знает только человек. Странник сказал, что стыдно прожить жизнь, так и не узнав, на что способен душой и мускулами! Но так прожил мой отец, дед Тарас, прадед Всеслав, пращур Гоймир… Неужто так проживу и я?

Мрак хмуро посоветовал:

– Жри, остыло.

Таргитай в недоумении посмотрел на мясо в руке: впервые в жизни забыл о еде! Олег жевал вяло, смотрел в сторону. Таргитай сказал отчаянным голосом:

– Он говорил про смысл жизни!.. Мы о нем думали? У человека должна быть цель. Мы ушли из деревни, спасая шкуры, но это не может быть целью жизни!

Мрак удивленно поднял брови:

– А чем ты занимался всю жизнь?

– Мрак… Это еще не вся жизнь, мы ее начинаем заново. Но снова будем удирать, спасая шкуры? Прятаться?.. Да лучше пойдем через Степь на восток, проникнем в Экзампей, убьем кагана, который послал сюда дикие орды!

Мрак кивнул с удовлетворением. Теперь бы еще песню о героических деяниях! Встреча со Странником даром не прошла.

Олег облизал ложку и сунул за голенище. Глаза его были беспокойные.

– Мрак, не смейся, – сказал он. – Тарх, конечно, дурак. Кто спорит? Но дурак лишь потому, что его душа говорит тогда, когда обязана говорить голова. А наши души, признайся, уже ворвались в Экзампей, разнесли там все по камушкам, а кагана размазали по стенам его дворца. А все благодарные племена поют и кидают нам цветы… Верно?

– Гм, Боромир тебя кое-чему научил.

– Пустяки. Это так просто, что любой дурак увидит. Даже Таргитай, если поднатужится. Я сердцем тоже с Таргитаем, но головой – против. Мрак, мы не думаем над законами пращуров, исполняем слепо, но сами пращуры обозвали бы нас дураками. В законах противоречие, меня за то и выгнали, что докапывался. Одни законы велят защищать сирых, бедных, увечных, вдов, просто слабых, а другие велят слабых изгонять из племени, дабы породу не портить! Мне кажется, первый закон главнее, а второй придумали в тяжкие годы неведомого теперь нам голода, когда нужно было спасти племя… Боги тоже ошибаются, а законы, придуманные зимой, не всегда годятся летом. Но временный закон стал постоянным, слабых детей топили, хотя добычи уже вдоволь, и вот так образовались мы, невры, могучий народ, что не знает хворей, не ведает болезней… Даже я, никчемнейший из невров, легко одолел двух степняков, настоящих воинов! А такие, как ты, Мрак, – настоящие полубоги. Но эта исполинская сила пропадает в темных лесах!

Волхв горячился, его бледные щеки покрылись горячечным румянцем. Таргитай слушал его раскрыв рот.

– Погоди, – прервал Мрак. – Слов много, а сути нет. Что предлагаешь?

– Мрак, в существовании киммеров таится загадка. Царство, основанное на грабеже, не может существовать по воле богов. Боги либо спят без задних ног, либо посылают нам испытание. Мрак, у тебя чутье! Народ не охотится, как мы, не пашет землю и не растит хлеб, как поляне, не живет ловлей рыбы, как дряговичи… Это недосмотр богов!

Мрак засмеялся, запрокидывая голову. Его зубы блеснули, как угроза небу.

– Берешься исправлять?

Олег ответил очень серьезно:

– Боги ничего не делают сами. Только руками людей. А мы не люди?

Внезапно подул ветер. С востока неслись тяжелые тучи. Края грозно загибались, словно тучи выставили крутые лбы. В темных недрах пока еще слабо поблескивали молнии. Олег беспокойно огляделся, но степь была голая, а кустарник мелковат, заяц не схоронится под такими ветками.

Мрак сказал с отвращением:

– Перестань ежиться! С каганом собрался воевать, а дождя боишься. Хоть Род сотворил нас из земли, но не размокаем же!

Гроза налетела внезапно. Вдали в Степи встала исполинская серая стена от земли до небес, перегородив мир, эта стена быстро двинулась к неврам. Ковыль почти лег в страхе, а сверху обрушилась ледяная вода.

Мрак сидел на куче хвороста. Ливень бил в землю с такой силой, что фонтанчики грязи подскакивали и шлепались ему на грудь, плечи, неистовые струи тут же все смывали. Угли зашипели, поднялся пар, черные головешки раскатило ветром.

– Затаптывать не надо, – проговорил Мрак. – Таргитай, крылатый конь, вернись на землю. Когда герои кощун шли побивать Змея, им помогали толпы волхвов, посильнее нашего Олега. В баклажках плескалась живая и мертвая вода, на случай промашки… Без нее наши головы не прирастут. Герои шли не зазря! У одного Змей бабу унес, у другого царский трон отобрал, для третьего приманкой сокровища Змея.

Олег не утерпел, вскочил. Под ним растекалась лужа, Мрак нахально и намекающе ухмылялся. Таргитай тоже ерзал, втягивал голову в плечи: ледяная вода сбегала по волосам.

– Мы не герои, – ответил он сердито. – Мы изгои. Теперь у нас нет своего племени! Значит, все люди – наше племя. А во всем племени мы должны помогать слабым, а лютого – по башке! Разве не так?

Над головой с треском раскалывалась небесная твердь, вода хлестала через все щели. Молнии вспыхивали ослепляющие. Ветвистые столбы белого огня на короткие мгновения соединяли небо с землей.

Мрак присмотрелся, внезапно гаркнул:

– На землю!

Он сам повалился ничком, раскинув руки. Таргитай не понял, но лег рядом, стараясь забросить на хворост хотя бы ноги. Другая половина тела сразу же оказалась в воде. Крупные капли били в землю с прежней мощью, грязь брызгала выше головы. Донесся искаженный шумом дождя голос Олега:

– Не поднимайтесь! Боги не любят, когда кто-то из людей стоит гордо, не выказывает почтения…

Мрак пробурчал негромко, но Таргитай лежал вплотную, услышал:

– Боги с дури бесятся… В Лесу по деревьям лупят, по высоким – в особенности. В Степи видел в прошлую грозу, как молнией дикого коня убило. Конь чем виноват? Звери свободны от греха.

Рядом грохнуло страшно, зашипело. Оглушенный Таргитай увидел перед собой столб пара, ударила волна опаляющего жара. Он откатился, ослепленный и оглушенный. Пахло горелым мясом. Тяжелые струи лупили по затылку, спине, но вода, в которой очутился, была почти горячей.

Снова полыхнуло, потом страшный треск, рев и грохот начали удаляться. Таргитай пугливо приподнял голову. В трех шагах еще поднимался пар, в земле чернела оплавленная дыра, из нее несло гарью. В глубине мелькнуло красное, словно там прятались раскаленные угли. Вдруг стена падающей воды истончилась, сквозь нее уже виднелась Степь, дрожащая трава, что припала к мокрой земле, стойкие кусты с их растопыренными ветвями.

Мрак уже сидел, задумчиво глядя вслед удаляющейся туче. Волчья шерсть прилипла, и оборотень с его крупными, блестящими под дождем плечами казался гладко обкатанным водой валуном.

– Не попало, – проговорил он удовлетворенно. – Знай, лося бьют осенью, а дурней – всегда. Но не поцелили! Значит, и боги промахиваются. Невр, бывает, попадает в небо, а боги, выходит, попали… ха-ха!.. в землю. Сам видел, как огненная стрела в землю ушла.

Дождь быстро редел, потом оборвался внезапно, и стена дождя пошла дальше, очищая Степь от пыли, комаров, прибивая к земле слепней. Олег оторвал щеку от земли, приподнял голову. Он был в грязи, мертвых стеблях травы, корешках. Мрак ухмыльнулся:

– Вон Тарх чистый, как медведь под дождем, а ты… А еще волхв! Помойся в ручье… Правда, туда сейчас нанесло грязи. Тарх, а ты в самом деле готов потягаться со всем киммерийским каганатом?

– Готов, – сердито ответил Таргитай. Он пугливо косился на лужу, что возникла на месте черной оплавленной дыры в земле. Видать, стрела ударила с такой силой, что пробила вглубь на несколько саженей, даже оперения не видно. Но в самом ли деле кто-то из богов, сидя на небесах, целился в него, Таргитая?

– Волхв тоже готов, – засмеялся Мрак. – Дурачье вы! С каганом воевать! Степняков больше, чем муравьев. Но муравьи не только кусают, но и работают, а степняки только убивают и грабят. Когда они скачут, земля стонет под копытами их коней, как говорил Степан… Эх, Ящер их забери со всем каганатом!

От ручья вернулся мокрый, как упырь, Олег. С него бежало в три ручья, за ним растекалась широкая лужа. Ухмылка Мрака стала шире. Олег спросил с надрывом:

– Что с нами творится?

Таргитай всполошился:

– Что с тобой?

– Да не со мной, – вымолвил Олег с мукой. Он досадливо отстранил руки дурака. – С нами всеми!.. Ведь видим же, что киммеры несокрушимы! Что не нам им сломать рога. Но все равно лезем, лезем на рожон!

Мрак смотрел на него внимательно:

– Еще не лезем. Можем отказаться.

– Не можем, – простонал Олег. – Не можем, в этом наша беда. Не потому ли пращуры поглубже в Лес забрались? Перед человеком всегда стоит роковой выбор: сила или совесть. Но человек в своем выборе не волен! Не волен… За него всегда решает какая-то странная сила… Мы, невры, не можем выбрать силу, в этом наше вековое проклятье!

Он сел прямо в грязь, сжал ладонями голову, закачался, как от жгучей боли. Лицо волхва дергалось, словно предвидел страшное.

Мрак разулся, вылил воду из сапог. Таргитай упал на спину, подрыгал ногами, и вода выбежала из голенищ. Мрак покачал головой, но смолчал. Лодырь, конечно, но уже не совсем дурак – брякнулся все же на хворост, чтобы не вывозиться в грязи.

Олег еще сидел, глядя перед собой остановившимися глазами, когда по ушам хлестнул сердитый оклик:

– И долго будешь раскисать, как под дождем лопух?

Мрак был уже с мешком за спиной, в петле на поясе блестела секира. Таргитай застегивал пояс, из-за плеч выглядывал лук и колчан со стрелами. Олег подхватился, быстро собрал свои вещи, оружие.

– Идем на киммеров?

– Сам сказал, – буркнул Мрак, – что мы не вольны в выборе. Что-то в нас самих решает за нас. Пусть зло намного сильнее, но мы пойдем супротив. Мы не вольны!

Небо быстро очищалось, навстречу шагающим неврам брызнуло яркое солнце. Темная полоска далекого Леса осталась позади. Там, на опушке, отрезая дорогу к спасению, их ждут в засаде всадники Фагимасада.

Но им придется ждать долго.

Часть II

Глава 1

Когда изгои начали волочить ноги, почти не отрывая от земли, поднимая тучи ядовитой пыли, что откуда только и взялась после утреннего ливня, Мрак шагнул в сторону и растворился в дремучих дебрях седого ковыля, чахлых кустов и высоких стеблей озверелого чертополоха.

Изгои не протопали без него и десяти шагов, когда Мрак догнал, снова пошел впереди. Сбоку на поясе теперь болтались две жирные перепелки. Он скалил зубы, глаза блестели.

– Все еще дохловатые?.. Хворост хоть соберите!

– Уже нет, – облизнулся Таргитай. – Это Олег дохловатый.

– Да, за едой ему тебя не догнать.

Небо на западе было покрыто кровавой корой заката. Солнце пряталось за облаками, готовилось опустить раскаленное тело в ледяной Мировой Океан. Таргитай и Олег без сил лежали возле костра, даже не отбивались от гудящих, как жуки, слепней. Мрак быстро смазал перепелок мокрой глиной, закатил в костер, присыпал горящими углями.

Пока Мрак точил секиру – он очень любил точить оружие, – глина подсохла, потрескалась. Таргитай начал беспокойно двигаться, шумно глотать слюну. Одуряющий запах жаренного в своем соку мяса достиг ноздрей волхва, он сел, спросил:

– Мы идем на восток?

– Разуй глаза, – ответил Мрак раздраженно. – С голыми кулаками против кагана? Никакие боги не станут помогать болванам. Да и не сумеют, думаю. Боги тоже не все могут.

– А куда мы?

– Искать союзников.

– Кого? Полян?

– Полян воробьи заклюют, – с отвращением бросил Мрак. – Покрепче надо.

– Кого же?

Мрак бросил едко:

– Ты волхв? Ищи. У тебя книжка умная. А мы с Таргитаем пока поужинаем. Верно, Тарх?

Таргитай уже выкатывал прутиком бугристый ком из огня. Глина чудесным образом покраснела, превратилась в кирпич, из которого в веси полян сложены печи. Мрак ударил ребром ладони, обожженная глина сухо треснула, развалилась, унося прилипшие перья. Взвилось облачко нежнейшего пара, а перепелка осталась лежать, задрав ножки, – беспомощно-голая, пахнущая, розовая…

– Вроде бы готово, – сообщил Мрак озабоченно. Он выкатил второй ком, разбил. – А вы готовы?

– Давно, – вскрикнул Таргитай.

Мрак, обжигаясь, подхватил перепелку за лапу, перебросил с ладони на ладонь, наконец с хрустом вонзил зубы в сочную мякоть, зарычал:

– Хорошо… Ладно, Олег, почитаешь после ужина. А ты, Тарх, поиграешь на своей палке с дырками. Или тебе лучше на пустой желудок?

– Нет-нет, – поспешно заверил Таргитай. – На голодный лучше сочиняется, а петь надо на сытый!

Все трое быстро ели горячее пахучее мясо. Олег посыпал золой, мясо обретало солоноватый вкус. Таргитай тоже любил досаливать, но сейчас не хотел пачкать нежное мясо. Мрак ел как положено мужчине: без соли, хлеба, острых травок.

Потом Таргитай тихонько играл на дуде, а Олег усердно листал книгу. Темнело быстро, он придвигался к костру, стараясь разобрать стершиеся значки. Мрак посматривал с презрением: вырождаются невры! Он, например, может рассмотреть коготки муравья, что ползет в десяти шагах…

– Если верить книге, – сказал Олег наконец, – то во-о-он там… за синеющей горой живет могучий великан. Там же, если верить книге, ездит на могучем коне сверхмогучий богатырь Святогор. Сыра земля не держит, потому не покидает Святых гор… Тут все написано древним языком, быстро не прочтешь…

– Читай, читай. Этого пока мало.

Олег придвинулся к костру ближе. Мрак подбросил хворосту, и волхв отпрыгнул, закрывая книгу локтями. Таргитай тихо и печально играл на дуде, пытаясь вспомнить и воспроизвести мелодию, что заронил в душу Странник.

Мрак медленно помешивал угли прутиком, глаза его были в тени.

– Горные великаны… – сказал он с сомнением, – союзники… А им не все равно: мы или степняки?.. Вчера черные муравьи дрались с красными… Кинулись мы помогать тем или другим? Полистай еще. Если книга мудрая, там есть что-нибудь лучше.

Таргитай тихонечко играл, лежа на спине, пел чистым серебряным голосом. Олег шелестел страницами, потом опустил на колени, заслушался. Мрак вздохнул, каменные черты лица расслабились, смягчились. Багровый свет в глазах погас, лицо посветлело, словно внутри горел незримый огонь.

Когда Таргитай наконец отложил свирель, друзья помолчали, Олег сказал удивленно:

– Быстро складываешь! Песни у тебя уже другие, Тарх. Лучше. Мрак, я не нашел близко помощи. В Горах живут горные великаны, но там и лютые звери. В Степи властвуют степняки, но там живут и мирные поляне. В небе жирные гуси-лебеди, но и совы, коршуны, кожаны…

– С твоей книгой все понятно, – прервал Мрак. – В небесах только дурак ищет помощи, а полян уже насмотрелись. Завтра с утра в Горы! Хуже не будет. А теперь спите. Что-то чересчур бодрые. Опять есть хотите?

Пятый день бежали, скрадываясь, по ковылям, но Горы лишь чуть приподнялись на краю овида. После ливня, когда боги не попали огненной стрелой в Таргитая, видать, решили сжечь на медленном огне, а Мрак им помогал. На небе ни облачка, небо белое от зноя – Таргитай еще раз полностью сменил кожу на плечах и спине, даже на груди висели светлые лоскуты, а нос облупился, блестел.

Бледные плети рук и ног Олега потемнели, стали толще. Самый худой, все же выпрямился, бежал легко, а мешок за плечами сидел плотно, уже не прыгал, сбивая в кровь спину.

Таргитай никогда не думал, что придется столько бегать, носить тяжести, рубить для костра крепкие, как железо, кусты, спать на твердой земле под открытым небом. На пятую ночь их дважды хлестал дождь, а на шестую проснулись от потоков ледяной воды, падающей с неба. Таргитай оказался в глубокой луже, спросонья нахлебался мутной воды с мусором вперемешку, заорал, вскочил в панике, а проснулся чутьпозже.

Они часто вспоминали рассказы Зарины о диких страшных Горах, горных великанах, злобных гномах, огромных норах, в которых живут Горыни и Горынычи… но когда Горы приблизились, люди невольно задержали дыхание.

Горы немыслимой высоты, просто чудовищной! А самое высокое, что невры знали доселе, – это вековая сосна на околице Большой Поляны. А Горы вставали дикие и страшные, блистающие, как боги. На вершинах, на которые больно смотреть, блистали снега. Облака ходят ниже вершин, хотя еще сегодня невры были уверены, что облака трутся горбатыми спинами по небесному своду.

Уже приходилось запрокидывать голову, наконец однажды земля под ногами начала круто подниматься. Старая гора, разжиревшая и оплывшая под своей тяжестью, подумал, подыскивая сравнения для своей новой песни, Таргитай, больше похожая на холм, сплошь заросшая густой щетиной леса, зато за ней горы помоложе и круче характером. Семя в их каменные стены не вопьется, не всякая птаха решится свить гнездо!

Они шли день за днем, и Горы уже теснились, налезали одна на другую, страшно блестели многоверстными разломами красного камня. Однажды две стены сблизились, изгои шли по узкому ущелью. Под ногами вроде все та же степь, та же трава, только много выглядывает округлых камней, словно гигантские вишневые косточки, которые обсосали и выплюнули великаны. По бокам стены из камня – шапка свалилась бы, если бы кто ее носил. Идешь как в длинном колодце, верх так высоко, что острые края цепляют и рвут проплывающие облака.

Таргитай ожил: в ущелье сумрачно, как в родном Лесу, каменные стены вверху будто целуются, палящего неба остается щелочка. Олег тоже не трясет головой, как конь, отгоняющий оводов, капли пота не летят во все стороны. Только Мрак спешит, все такой же могучий, как тур, грозный, лук и колчан приросли к спине, большая секира в петле не мешает двигаться.

На привалах Мрак отлучался за добычей, изгои разводили огонь, натаскивали хвороста, сушин, наполняли заново фляги чистой водой – Олег вычитал в книге, как в Горах находить воду. К возвращению Мрака огонь полыхал, на треноге висел котелок с кипящей водой, а изгои раскладывали на отмытых гладких камнях дикие целебные травы, плоские перья чеснока, трубчатые стебли, съедобные корешки.

Мрак приносил странных птиц с жилистым мясом и длинными загнутыми клювами, однажды подстрелил дикую козу. Съедали все, от добычи оставались лишь разгрызенные кости и перья или шерсть да копыта.

Изгоев мучил постоянный голод, но, несмотря на тяжелые переходы, карабканье по скалам, оба быстро обрастали мышцами. Таргитай сбросил лишний жирок, нагулянный еще на печи, тело стало сухим и упругим. Глаза смотрели прямо, кожа на лице натянулась, а детски припухлые губы стали тверже. Олег обрастал мясом, быстро догоняя Таргитая.

Карабкались, обычно обвязавшись вокруг поясов веревкой. Мрак прыгал с камня на камень, как горный козел, поторапливал изгоев, уводил в горы все выше и выше. Таргитай и Олег спешили изо всех сил, не обращали внимания на обвалы, лавины, оползни, что начинались от их неверных скачков. Усталые, не обратили внимания, по крайней мере, не перетрусили, когда за соседней горой со страшным грохотом и сухим треском вспыхнуло жаркое пламя, словно там разверзлась земля, открывая дорогу в пекло, а вдоль каменных стен метнулся огонь. Дрогнула земля, донесся глухой грохот, рев.

Невры переглянулись, Таргитай спросил измученным голосом:

– Что это?.. Олег, что написано в книге?

Олег пощупал мешок, проверяя, не утерял ли. За него ответил Мрак:

– Змей Горыныч лопнул. Ну, со злости… Аль не серчают никогда? Или два молодых Змея дерутся из-за созревшей Змеихи… Помнишь, как дрались Брусило с Тетерей из-за Ждановой дочки?

Олег присел на корточки, держась за дрожащую землю, пугливо смотрел на красное, словно залитое кровью, небо:

– Трудновато здесь. Змеи, Яжи, Смоки… Все огнем дышит, а Горынычи еще и летают. Тут большая секира Мрака не поможет! Даже из железа.

Мрак опустил ладонь на рукоять секиры, которой гордился, ответил уязвленно:

– Да, здесь лучше помогла бы магия. Таргитай, ты случаем не волхв?.. Гм, я тоже… Нам бы сюда волхва, хоть завалящего!

Днем верхушки скал накаляло солнце, а ночью невры просыпались от холода. На камнях выступал узорный иней, невры утром жадно его слизывали, страдая от жажды. Костры жгли всю ночь напролет, если находили хворост.

Мрак поторапливал, покрикивал по-прежнему. Изгои казались себе такими же неуклюжими мешками, но Мрак замечал, как плечи раздаются, пояса затягиваются. Даже у волхва грудь начала вздуваться, хотя не замечает, пробует привычно горбиться. Считают себя такими же слабыми, ведь от него отстают, но Мрак помнил, что раньше он, щадя их, едва перебирал ногами, а сейчас бежит, прыгает, но оба почти не отстают, хотя языки на плечах…

– Ой, смотрите, – ворвался в его мысли голос Олега.

Тон был такой странный, что Мрак сперва выдернул из ременной петли секиру, лишь потом повернулся.

Одна из гор медленно двигалась в их сторону. Мрак тряхнул головой, взглянул снова. На этот раз увидел одну гору на другой. С третьего взгляда понял наконец, что по вершинам исполинских гор осторожно ступает чудовищно огромный конь, а на нем высится огромный, как скала, всадник. Странно и страшно блестят доспехи, шлем, нарукавники.

– Надо перехватить! – вскрикнул Мрак. – Он пройдет мимо…

Задыхаясь от бешеного бега, они мчались по скалам, прыгали, расшибались о камни, перескакивали глубочайшие расщелины. Мрак подхватывал обоих, тащил, пинал, перебрасывал через провалы, заставлял лезть через гребни скал.

Наконец добежали, рухнули, хватая воздух, как рыбы на суше. Во все стороны тянулась каменная плита, из щелей выбивалась сухая трава и корявые кусты. На краю плато, над самым обрывом, росло с полдюжины огромных деревьев. Облака скользили над верхушками, иногда цеплялись, оставляя клочья белого тумана.

Конь Святогора брел медленно, опустив голову. Когда поравнялся с двумя лиственницами, достигавшими разве что груди, с хрустом сорвал с одной верхушку, другую выдернул с корнем. Так и двигался дальше, равнодушно двигая огромными, как валуны, зубами, а на землю падали щепки с руку человека размером.

Святогор сидел неподвижный, застывший. Голова и плечи иногда скрывались в облаках, на широких плечах лежал снег. С мясистого обвислого лица сумрачно смотрели полузакрытые веками выпуклые глаза. Огромный железный шелом размером с шатер блестел, спускаясь по самые насупленные брови, на которых тоже зацепился и не таял снег. Выгнутая стрела, пронзая козырь шлема, укрывала расплюснутый нос от ударов. Длинные вислые усы и длинная седая борода ниспадали на бронзовые пластины, наложенные поверх кольчуги. Богатырь был в кожаных портках, боевых рукавицах и тяжелых сапогах с огромными шпорами. На левом локте у него болтался щит с озеро величиной, а исполинский прямой меч с резной рукоятью колыхался у бедра. Из-за плеча выглядывал колчан со стрелами – будь они поменьше, сошли бы за копья.

Мрак заставил себя встать на ноги, он впервые чувствовал свое полнейшее бессилие, замахал руками:

– Святогор!.. Святогор!!! Святогор, услышь нас!

Всадник не шевельнулся. Лицо его было неподвижно, шелом надвинут на брови, а глаза полузакрыты.

– Святогор! – надрывался Мрак.

Таргитай и Олег приподнялись на дрожащих руках, закричали сорванными голосами:

– Святогор!

Святогор не шевелился, но внезапно остановился богатырский конь. Потянувшись через головы невров, он с сочным хрустом сорвал верхушку сосны. Огромная, как пещера, пасть поглотила ветви, раздался ровный треск перемалываемого дерева. Святогор медленно-медленно открыл глаза. Он уже закрыл было их снова, но что-то удержало, он всмотрелся в каменистое неровное плато. Слышно было, как скрежетнул его доспех. Святогор впервые шелохнулся. Огромная голова чуть наклонилась. Глаза были удивительно чистые, как у ребенка, серые, цвета хмурого неба.

Грянул, как гром, могучий оглушающий голос:

– Люди?.. Здесь?

Мрак невольно присел на корточки, а изгоев свалило громовым голосом, как подрубленные деревья.

– Люди! – закричал Мрак во весь голос. – Святогор!.. Мы забрались в Горы, чтобы увидеть именно тебя!

Святогор долго смотрел молча, потом голос прогремел уже тише, словно из удаляющейся тучи:

– Когда-то я не был дивом… Мельчает людье. Был народ – горы сдвигали, но придет время – всемером соломину не поднимут… Аль уже не поднимаете?

Мрак заорал, приставив ладони ко рту ковшиком:

– Святогор! Нам нужна твоя сила велета! Чужие пришли, зничтожают твой народ!

Святогор сидел молча, жутко хрустели ветви в огромной пасти коня. Конь сорвал верхушки еще двух деревьев, словно траву, на людей пахнуло влажным дыханием, когда чудовищные зубы начали крушить и перетирать стволы.

– Сколько веков минуло, – проронил Святогор гулким голосом. – Или тысячи лет? Горы все такие же… Только по вам, измельчавшим, можно угадать, что много воды утекло…

Мрак закричал во весь голос:

– Святогор! На твоих людей надвинулся чужой народ! Скоро не останется и тех, кто всемером соломину…

Святогор хранил молчание, слышен был лишь странный непрерывный хруст. Огромный конь, пользуясь остановкой, выдрал с корнем последнее дерево, жевал, устало прикрыв глаза.

– Прихлопнуть бы как мух, – пророкотали наконец над головами невров раскаты грома. – Ведь не держит мать сыра земля… Аль не ведаете? Из Леса вышли, что ли?.. Эх, все оставшиеся годы отдал бы, чтобы денек хоть промчаться по чистому полю, помериться силой с супротивником…

Его тяжелый вздох услышали, казалось, даже на Авзацких горах и острове Буяне. Мрак уронил голову, ощутив себя чуть ли не впервые в жизни виноватым. Таргитая отпустил страх, он смотрел на исполина с жалостью. Как тяжело, должно быть, если не с кем словом перемолвиться!

Голова и грудь Святогора скрылись в наплывающих облаках. Из белого тумана прогрохотали слова, полные муки:

– Нет на земле мне дела… Леса корчевал, но деревья для меня – трава… Горы ворочал, но кому надобно? Эх, найти бы тягу земную… Я бы в землю кольцо вогнал, привязал бы к нему цепь железную, притянул бы небо к земле, смешал бы с землей, как было в моей молодости!.. Истратил бы малость своей непомерной силушки. Да и вы увидели бы другой мир… Настоящий! Еще молодой.

Конь тихо всхрапнул. Мрака отшвырнуло, он перевернулся через голову, успел ухватиться за край трещины. Огромные, как тысячелетние деревья, ноги коня шелохнулись. Камни подпрыгнули, сорвались в пропасть, внизу загремели лавины, набирая силу, грохоча, сметая все на пути. На втором шаге треснула под копытом каменная плита. Выбрызнула вода, вынесла грязь, камешки, затем тихо побежала ровная и чистая как слеза струйка.

Святогор тяжело повернулся, его чистые страдальческие глаза нашли Мрака.

– Поговорите с Горынычем. Помоложе меня на тысчонку лет, помельче… Да и драчливее по молодости. Его земля еще держит.

– Горыныч? Это Змей? – закричал Мрак.

Святогор вслушался, приложив огромную ладонь к уху. Его мясистое лицо недовольно искривилось:

– Все, кто живет в Горах, – Горынычи. Можете звать его Горыней.

– А где он?

– Здесь, в Горах… Видите трехглавую гору, словно из древней Славии?.. С правого бока – пещера. Если не на охоте… не за дровами…

Конь медленно уносил богатыря, бухая копытами с кузницу размером. Земля вздрагивала, каменная гора трещала, разбегались трещины.

Мрак заорал вдогонку, срывая голос:

– Какая гора?.. Какая Славия?

– Эх, короткоживущие… – прогрохотало снова из наплывающих облаков. Теперь тучи шли ниже, Святогора скрыло в белом до пояса. – Не помните, не знаете… Древняя Славия… Огромная страна среди окиян-моря, в середке трехглавая гора, моряки примечали издали… Затопило всего десять тысяч лет тому, а уже, как вижу, не помнят… В одну ночь затопило. Уцелели лишь те, кто, как я, в тот день отлучился в другие страны…