Текст книги "Трое из Леса. Трилогия"

– Спасибо, – гаркнул он довольным звериным голосом. – Ты волхв, каких еще поискать! Настоящего волхва сразу видно, верно?.. Хозяин, а как для себя? Если чем можем, только свистни!

– Ешьте, – донесся тихий шепот.

Таргитай и Олег от груш и яблок перешли к заморским плодам, Мрак грыз только печень, кровь брызгала, острые зубы хищно блестели. Все трое не отводили глаз от древнего старца.

Волхв лежал такой же неподвижный, как тот камень, из которого вырублено ложе. Крупные ладони как сложил на груди много лет назад, так, казалось, с тех пор не расцеплял сухих желтых пальцев.

– Люди… – прошептали его обескровленные губы. – Все еще люди… Волхв, оборотень и певец… Или это знак? Я был когда-то волхвом, оборотнем и даже певцом… Правда, песни складывал хилые, в перевертничестве был чересчур горяч – обращался то в бера, то в рысь вместо благородного волка, а то и в коршуна… Зато волхвом был первым…

Голос внезапно оборвался. Глаза все еще смотрели в низкий свод. Олег низко поклонился, Таргитай попятился, отводя взгляд, – боялся мертвяков. Мрак повел носом, спросил недоверчиво:

– Неужто помер? А Боромир рек, что мудрецы и герои не мрут, не сказав последних слов мудрости!

Он навис над старцем, бесцеремонно дунул в раскрытые глаза. Очень медленно губы старца шелохнулись.

– Да, я еще в этом мире…

– Великий волхв, – сказал Мрак. Он с неудовольствием косился на изгоев, что, подхватив мешки, уже топтались возле выхода. – Ты и сейчас еще силен! Нам бы это очень кстати…

– Нет, – шепнули бескровные губы, – я давно уже… не мудрый… не великий… Берегитесь Ящера! Ему служит Тьма, а она в каждом из нас. Не выпускайте… Я возгордился, и Тьма одолела…

– Тьма?

– Она взяла личину лучшей из женщин… Я был, помню, в гневе… Нет, была всепожирающая ярость… Обманутый, я проклял весь мир и решил умереть… Но я решил взять весь мир с собой…

– Зачем? – не поверил Мрак. Он насторожился, отодвинулся.

– Чтобы в другой раз Род сотворил получше… Я умножал свою ярость тысячу лет. Скопил столько, что уже мог сжечь все… Но за это время переступил порог, когда разум берет верх… Долго думал, потом выпустил ярость под землю… Бурлит, пытается вырваться! Где пробивается выше, трясется земля, вздымаются огнедышащие горы, живое гибнет… Если же вырвется – погибнет весь мир.

– Такое может случиться?

– Если случится, то не скоро… Не хватило мудрости не копить ярость, но хватило осторожности… запрятать глубоко…

Старец помолчал, глаза его медленно закрылись. Мрак угрюмо проговорил:

– Такой могучий волхв как бы мог нам помочь!

– Увы, – услышал он слабый голос, – я всю мощь направил на то, чтобы отомстить миру… Всю жизнь! А сколько бы мог… Идите. Не дайте одолеть себя Тьме…

Олег и Таргитай, повинуясь неодолимой силе, заспешили из пещеры. Мрак шагнул было следом, но пересилил себя, обернулся. После долгой паузы старец прошептал в последнем усилии:

– Меч… Сила киммеров – в Мече…

Свет в пещере начал меркнуть. Мрак бегом бросился к щели, протиснулся ужом. Скала кряхтела, в трещине сухо трещали, лопаясь, мелкие камешки. Таргитай и Олег стояли на обугленной земле, щурились от яркого солнца.

– Отошел, – выдохнул Мрак. Он судорожно перевел дыхание. – Здоровенный был когда-то мужик… Надеюсь, если не в вирий, то хоть не к Ящеру угодит!

– Он что-то сказал еще? – спросил Олег с надеждой.

– Сказал. Боромир верно рек, что герои не уходят из жизни, не сказав великих слов.

– Что он рек?

– Мудрые слова. Только не знаю, что с ними делать.

Глава 3

Еще день спускались с Гор, потом потянулась Степь. Олег жалел, что скалы покинули в спешке, не успел оглядеть все камешки и редкие травы, но Мрак заявил, что от Гор взяли даже больше, чем ожидали. Союзников не отыскали, верно, зато умирающий волхв сказал про таинственный Меч, в котором заключена вся мощь киммеров. А это уже победа. Пусть половинная, но других побед не бывает. Полные победы только в сказках, где дурни счастливы, лодыри побеждают, а царевны выходят замуж за страхолюдин.

Опять шли быстрым шагом, еще чаще – бежали. В недостижимо высоком небе звенели трели жаворонков, под ногами суетливо прыгали зеленые кобылки, стрекотали в траве. Порхали бабочки.

Вдруг Мрак насторожился, его руки мгновенно ухватили лук, стрела легла на тетиву. Высоко в небе слышались приближающиеся щемяще прекрасные звуки. Таргитай зачарованно поднял голову, а Мрак вскинул лук.

В яркой синеве плавно скользили огромные белые лебеди. Крылья мерно плескали по невидимым струнам, длинные шеи вытянуты. За ними плыла по воздуху узкая повозка. От нее шло сияние, словно в огне догорал кусок железа.

Олег повис на руке Мрака, не давая прицелиться. Мрак стряхнул волхва, но стрелять не стал, буркнул подозрительно:

– Странные лебеди. Орут непривычно.

Таргитай кивнул, ибо охотник попал в точку. Лебеди красивы лишь в воде, да и то пока молчат. На берег выходят безобразно, переваливаясь, как старые толстые бабы, волоча по земле мокрые зады. Байки про лебединые песни придумал тот, кто никогда их не слышал: голоса у них хуже, чем у несмазанных телег. А эти, что летят над головами, кричат совсем не лебедиными голосами, а летят красиво, хотя грузновато.

Олег вдруг вскрикнул, ткнул в небо трясущимся пальцем:

– Аполлон выглянул! Вон, смотрит на нас!

– Кто это? – спросил Мрак настороженно. Стрелу он опустил, но лук держал.

– Один из наших древних богов… От наших за что-то изгнали, так он стал главным… почти главным богом далеко-далеко на юге. Правда, на зиму всегда возвращается в наши Леса, но весной отправляется обратно.

– Не слыхал о таком, – проворчал Мрак.

– Это могучий бог, Мрак, поверь! У него четыре руки, он стреляет из лука даже лучше тебя. Наверное, лучше. Так что на всякий случай убери стрелу. Бьет, как и ты, без промаха, но стрелы не простые – огненные!

Упряжка уменьшилась, превратилась в точку, затем растворилась в синеве. Серебристые крики умолкли. Мрак уложил стрелу в колчан, спросил:

– Значит, жди наступления холодов?

– Нет, это там, на юге… Впрочем, еще лето не кончилось… Не знаю, Мрак! Ты всегда задаешь трудные вопросы. Может быть, полетел навестить родню.

– Гм, волхв должен знать. А как он очутился на юге? Аист сдуру заблудился, не туда ветром занесло?

– Не его, а его мать Лету, – объяснил Олег. Он напыжился, излагая то, что успел прочесть. – Она из нашего племени невров, а на юг бежала, перекинувшись волчицей! За что ее изгнали – в книге не сказано. Лишь добежав до Делоса, вернула себе человеческий облик – пришло время разрешиться от бремени… На свет принесла близнецов: мальчика и девочку. Их там назвали Аполлоном и Артемидой. Но хоть и родились в чужом краю, но наша кровь сказалась: девка стала богиней лесной охоты, хотя лесов там – с гулькин нос, научилась стрелять из лука. Словом, вроде дочери Велеса, а парень стал лучшим стрелком из лука. Сначала он там занимался зверьми, вроде нашего Велеса, – голос крови, сами понимаете, потом стал еще и солнечным богом. Он да сеструха – лучшие стрелки, даже боги не могут выстоять против них!

Мрак задумчиво посмотрел в ту точку неба, где растворилась повозка Аполлона.

– Из лука – понятно, у нас с детства каждый… Кто стреляет плохо, мрет с голода. Но солнечным богом… гм…

Олег сказал гордо:

– А что? Если в Лесу родились, пням молились, так больше ничего не умеем? Мы вон тоже из Леса – и ничего! Как Аполлоны. Кстати, знаешь, кто был отцом Аполлона и Артемиды?

– Ну-ну, не дергай бера за хвост!

– Невр Опис. Твой прадед, а ты, говорят, весь в него как вылитый.

Мрак присвистнул, сощурил глаза, глядя в синее небо. Долго шли молча, посматривали по сторонам, замечали каждое пыльное облачко. Вдруг Мрак сказал сердито:

– А я бы ни за какие пряники не ушел из родного Леса! Даже сделай меня хоть сейчас вторым солнечным богом!.. А ты, Олег?

Волхв пожал плечами, потеребил бородку:

– Не знаю. И в своей деревне остаться хорошо бы, но и… Мрак, мы ведь столько узнали и увидели, когда вышли из Леса! У тебя вот железная секира и стрелы с бронзовыми наконечниками, каких ты не знал в Лесу. Мы много узнали, мы ездили… почти ездили на конях. Мы разговаривали с Горыней, Святогором, самым первым волхвом…

– Лес – наша родина! – объявил Мрак с негодованием.

– Да-да, конечно… Но стать богом в чужом краю – тоже терпимо. Недаром многие невры ушли. Одни раньше Леты, другие позже. Да и сейчас тоже…

– Что сейчас? – переспросил Мрак подозрительно. – Но-но! И не думай. Лес – это Лес. Все остальное хуже. Лучше быть последним невром в Лесу, чем солнечным богом на чужбине!

Изгои промолчали, отводя взгляды. Трава сухо трещала под сапогами. Долго бежали молча, наконец Олег не стерпел, сказал осторожно, чтобы не рассердить оборотня:

– В Лесу я так и жил бы у Боромира на побегушках. Даже Боромир волхв больше по кличке! А в этих краях вдруг да в самом деле стану волхвом!

Мрак фыркнул, повернулся к Таргитаю:

– А ты, дудошник?

Таргитай бежал, ровно дыша, ответил не сразу, уклончиво:

– Мрак… Здесь совсем другой мир!.. Я ничего не понимаю. Хочу сперва все понять, а судить буду потом.

Мрак люто сверкнул глазами:

– Эх… Пользу вам подавай! Что волхв, что певец. А честь, отвага, совесть? Какая от них польза? Мне вот сразу все понятно. Переметнулся к чужим, значит – враг. Аль мы не патриоты Леса?

Таргитай и Олег не спорили, но глазами с оборотнем старались не встречаться. Тот бежал гордый, непреклонный, но косился на обоих с подозрением. Только последний дурак считает, что если заставил замолчать, то победил. Или хотя бы переспорил. Нет, они всего лишь замолчали!

Вдруг он бросил хмуро:

– У нас появились попутчики.

Таргитай повертел головой, увидел только в синеве крохотного жаворонка. Тот кувыркался, смешно трепыхал крылышками, звонко и счастливо верещал свою нехитрую, но радостную песенку.

– Эта птичка?

– Да, она и еще десяток всадников, – ответил Мрак хмуро. – Кони быстрые, мечи острые… Да и колчан у каждого полон стрел с калеными наконечниками. Ну, славяне, покажем прыть…

Далекое желтое облачко пыли медленно ползло им наперерез. Попутчики – не сопутчики, это малость лучше. Но дальше дороги пересекаются, а пешие недалеко уйдут от конных.

Они бежали молча. На беду, кустарника почти нет, голая Степь с островками озверевшего от борьбы за выживание чертополоха, сухого, ощетинившегося колючками. Чаще земля тянется сухая, твердая, где не удается зацепиться даже стелющейся лапчатке.

Мрак трижды валил изгоев, заставляя перебегать голые места на четвереньках. Таргитай быстро измучился, взмок. Мешок натирал хребет, как зверь прыгал на затылок.

– Мрак… Может, полежим здесь? Тут густо, не заметят.

– Быстрее, – поторопил Мрак. Изгои еще никогда не слышали от оборотня такого настойчивого голоса. – Шевелитесь, если ваши шкуры чего-то стоят… в чем я сомневаюсь. Киммеры растянулись в цепь, едут не по дороге, как всегда, а по Степи… Просматривают все места, где можем сховаться!

– Неужто за нами? – не поверил Таргитай. – Это же столько надо народу поднять, от делов оторвать!

– За нами, за нами, – ответил Мрак. – Ты же слышал, мы сорвали скуфью с самого Фагимасада, будь он неладен.

– Это Таргитай помешал выстрелить, – напомнил Олег.

– Да, это наш дурень постарался… Эх, про вовка помовка, а он тут… Прямо в середине цепи тот смуглолицый, которому я стрелу в плечо… Фагимасад!

– Если бы только в плечо… А то и в задницу!

– Умолкни, – прервал Мрак люто. – Дыхание сбиваешь. Побыстрее! Ползете, как два равлика. Или чересчур храбрые?

Желтое облачко рассеялось, уже сверкали блестки, прыгая по обнаженным лезвиям. Густая цепь всадников прочесывала густую траву, как частый гребень. Из-под копыт выскакивали перепела, зайцы. Мрак ругался злым хриплым голосом, его зоркие глаза уже различали даже оспины на лице Фагимасада.

– Хошь или не хошь, – сказал он наконец напряженно, – придется пробежать по открытому…

– Нас заметят!

– Если затаимся, обнаружат наверняка. Малость позже. Забыли, как потешились над Степаном? Но он для них никто, земляной червь, а вы так легко не отделаетесь!

Таргитая уже трясло, он помнил, как легко отделался Степан. Рядом привстал на руках Олег, заверил торопливо:

– Говори, Мрак. Все сделаем.

– Сейчас вскочите и, как зайцы, – вон в ту сторону. Там должен быть ярок… Бегите, чтобы не услышали! Вскочите в яр, сразу на ту сторону. Опять бегом во всю прыть, аки зайцы… Увидите деревья. Роща, но тоже лесок… Пошли!

Он с силой подтолкнул их в спины. Таргитай от могучего толчка помчался, как стрела, ноги несли сами, а впереди маячила спина волхва – Мрак сумел забросить худого волхва еще дальше. Жесткая трава, откуда ни взялась, сразу начала хлестать по ногам, пыталась даже ухватить за пояс.

Не пробежал и десятка шагов, как услышал удивленный вопль. Сразу загремели по сухой земле конские копыта. Таргитай мчался так, что ветер свистел в ушах. Вдруг возле уха свистнуло, он успел увидеть мелькнувшее белое перо. Следом загремел яростный голос Фагимасада.

Топот нарастал, над головой мелькнула слабая тень. В тот же миг горло схватило железными пальцами. Его со страшной силой бросило на землю. Он схватился за горло, нащупал волосяную петлю…

– Вставай!

Могучая рука подхватила, он ощутил сильнейший удар ниже спины и побежал, волоча веревку по земле. Мимо пронесся обезумевший конь, глаза дико вытаращены, пена на губах, а в пыли волочился, застряв ногой в ременной петле, киммер с торчащим в груди пером.

– Быстрее! – донесся свирепый голос Мрака.

Дрожа от ужаса, Таргитай несся так, что догнал быстроногого Олега. Тот мчался, как лось, напролом через заросли травы, закинув голову, ничего не видя и не слыша. Сзади гремел яростный Фагимасад, трижды взвивались волосяные арканы, но теперь Таргитай прыгал в сторону. Тяжело грохались с коней всадники, их бросало по земле с такой силой, что один, дважды перекувыркнувшись, догнал и ударил по ногам бегущего Таргитая.

Внезапно под ним не оказалось земли, он камнем полетел по крутой дуге. В воздухе перевернулся, по спине больно ударило, что-то затрещало. Он зажмурился, успев заметить, как замелькало перед глазами зеленое. Его бросало, отшвыривало, наконец он так шарахнулся о твердое, что остался лежать, жадно хватая ртом воздух.

Рядом дрогнула земля от тяжелого удара. Таргитай со стоном отполз: конские копыта молотили воздух возле его головы. Конь остался вверх брюхом, под ним расплывалась лужа крови, высунулись ноги в мягких сапогах без подошвы.

Таргитай начал подниматься, в спину остро кольнуло. Охнул, поискал глазами Олега. Волхв, весь исцарапанный, взъерошенный, выбрался из зарослей, с ходу заорал:

– Чего разлегся? Быстрее, надо на ту сторону!

– У меня спина сломана! – жалобно всхлипнул Таргитай.

– Да? А когда я был тяжело ранен, ты что мне сказал?

Сверху затрещало, через заросли, как падающая скала, проломился Мрак. Руки были в крови, лук исчез, лишь секира все еще висела за поясом. Увидев Таргитая, гаркнул люто:

– Разлегся?.. Они не ушли, только в обход пустились! Быстрее, дурак!

– У меня спина сломана…

Мрак без слов грубо перевернул, Олег посмотрел, скорбно покачал головой.

Мрак медленно вытащил из петли секиру:

– Добьем, чтобы не мучился?

– Добьем, – согласился волхв. – Зачем ему страдать? К тому же попадет в руки Фагимасада…

Таргитай слабо повернул голову, слезы брызнули из чистых невинных глаз.

– Что у меня? Спасти уже никак нельзя?

– У тебя колючка в заднице, – ответил Мрак грубо. – Но если для тебя это такая невыносимая мука…

Он стал отводить руку для удара. Таргитай вскочил и, не помня себя, оказался на той стороне оврага. Олег на ходу выдернул у друга колючку, оказавшуюся, правда, целым сучком, даже кровь побежала. Они заспешили вверх, глина осыпалась, два раза сползали почти на дно. Сухие корешки обрывались с треском.

Мрак выкарабкался первым, выдернул за шивороты изгоев, дал пинка, крикнул вслед:

– Вон темнеют деревья! Успеете добежать, авось сегодня шкуры уцелеют!

До рощи оставалась половина пути, когда сзади послышался конский топот. Всадников оставалось семеро, но неслись, пригнувшись к толстым лошажьим шеям, с еще большей яростью.

Мрак выругался, бессильно похлопал ладонью по поясу. Ножей для бросания не осталось, а тяжелая секира лишь мешает бежать во всю прыть. Но без нее все равно гибель. Вон трус и лодырь бегут со всех ног, но мешки и секиры не роняют…

– Быстрее! – орал он, уже не скрываясь. – Молитвы позже! Быстрее, дохлые…

Деревья приближались, но нарастал и грохот конских копыт. Мрак бежал легко, оглядывался, мерил взглядом расстояние между всадниками и леском. Обогнав изгоев, крикнул:

– По моим следам, придурки!

Бежать стало намного легче, ибо Мрак иногда словно взлетал на воздух, и оба знали, что там пень или огромный валун, надо прыгать с разбегу, не раздумывая.

Сзади нарастали торжествующие крики. Грохот копыт оглушал. Таргитай уже чувствовал, как страшно впивается стрела между лопаток, с треском рвет кожу, крушит железным клювом хрупкие кости позвоночника… Напрасно твердил себе, что их возьмут живыми, чтобы пытать, картинка вонзающейся стрелы налилась такими красками, что тело похолодело, ноги стали вялыми…

– Быстрее же! – стегнуло по ушам яростное. – Заснул, дурак?

С разбегу проломились в зеленые кусты. Таргитай упал, напоровшись на сухую валежину, раскровянил руку. Мрак ухватил за шиворот, швырнул дальше. Олег уже несся впереди, петляя как заяц, прыгая через буреломы, валежины, сушины, вламывался в густые кусты. Таргитай побежал следом, чувствуя только оглушающие удары сердца и шум крови в висках.

По сторонам замелькали толстые стволы. Таргитай выскочил вслед за Олегом на широкую полянку, остановился, уткнувшись в толстое дерево, обхватил его обеими руками. Дыхание вырывалось с хрипами, сердце выскакивало.

Над ними зазвенел тихий смех. С трудом поднял залитое потом лицо, в густой листве мелькнуло юное девичье, почти детское личико. Зеленые глаза смеялись, длинные светло-зеленые волосы свешивались, как пряди мха.

– Мы люди Леса, – прохрипел он пересохшим горлом. – За нами гонятся люди Степи. Хотят убить. Помоги!

Юная берегиня посерьезнела, ее лицо стало почти торжественным. Глаза потемнели, она отбросила волосы за спину, сказала строго:

– Не двигайтесь!

Крики стали ближе, между деревьями замелькали киммеры. Оставив коней, чтобы в буреломах не поломали ноги, вшестером сновали по роще, блестя обнаженными мечами.

Фагимасад шел прямо на Таргитая, тот с содроганием смотрел на широкого в плечах врага с яростным лицом, жутким свежим шрамом на левой щеке. На голове была войлочная скуфья, украшенная металлическими пластинками так густо, что самого войлока не было видно. Крылья скуфьи падали на спину и плечи, оберегая от острых лезвий. Фагимасад был в тех же дорогих доспехах, на поясе болтался узкий кинжал, украшенный дорогими камнями.

Мрак всхрапнул, как конь, шире расставил ноги и перехватил секиру поудобнее. Олег молча перехватил оборотня за руку, а Таргитай корчил страшные рожи, умоляя держаться тише. Мрак не двигался, но секиру не опускал, острые глаза прощупывали противников, оценивающе перескакивали на изгоев. Киммеров осталось шестеро…

Фагимасад покрикивал, степняки двинулись быстрее. Каждое дерево огибали с двух сторон, настороженно зыркали по сторонам. Глаза блестели – черные, раскосые.

Таргитай попятился, Фагимасад шел на него. Олег схватил за локоть, другой рукой удерживал Мрака. Оборотень присел, изготовился к последней страшной схватке. Его зубы блестели, глаза зажглись безумным красным огнем. Руки потемнели, начали быстро покрываться густой серой шерстью.

Через листву падали прямые лучи солнца, внизу сгущались тени. Эти тени вдруг задвигались, расплылись, а воздух начал дрожать, силуэты деревьев тоже дрожали, подрагивали, словно на глаза набежали слезы…

Таргитай протер кулаком глаза, но деревья расплывались, передвигались с места на место. Киммеры были почти рядом, но все шли с оторопелыми лицами. Ему показалось, что их стало больше.

– Закройте глаза! – послышался свистящий шепот Олега. – Закройте глаза… и не двигайтесь!

Таргитай тут же с великой охотой зажмурился, еще и ладонями прикрылся. Мрак скрипнул зубами, чуть опустил голову, но глаза не закрыл, люто сверкал ими из-под мохнатых бровей. Олег зажмурился, заткнув пальцами уши, и присел у ног Мрака, как хомяк под деревом.

Сквозь шум крови в ушах Таргитай слышал раздраженные голоса, в которых был и страх. Потом раздались крики, треск, топот. На миг стало холодно, пахнуло ветром от огромных крыльев. Он тоже в страхе присел, коснувшись плечом Олега.

Свирепая властная рука ухватила его за плечо. Он испуганно дернулся, вскрикнул, но сильные пальцы держали крепко. Таргитай в ужасе раскрыл глаза. Брови Мрака сшиблись на переносице.

– Все… Можешь сменить портки.

– Что?

– Только снимай осторожненько.

На другой стороне поляны Олег выглядывал, схоронившись за деревом, махал им рукой:

– Ушли! Ушли кривоногие!

– За рощу? – спросил Мрак быстро.

– Да. Садятся на коней. Фагимасад хлещет их плетью прямо по рылам!

– Коней?

– Разве у коней рыла?

– И те, с рылом, не дают сдачи?

– Да жаль, нет. Фагимасад, хоть и царевич, любого сам в порошок сотрет.

Таргитай спросил, не веря самому себе:

– Как же они… Я здесь отыскал бы иголку!

– Это не простая роща, а гай, – объяснил Олег. – Когда-то здесь был настоящий Лес. Пришли поляне, погубили деревья, пустили пал, расчищая место для пашни… Этот клочок Леса уцелел.

– Но даже гай еще не Лес!

– Конечно, но деревья здесь старые, помнят древнее родство. Значит, мы им родня, они знают.

Мрак вмешался нетерпеливо:

– Волхв, не о том лепечешь. Киммеры вернутся или нет?

– Вряд ли… но оставаться здесь не стоит. Гай отвел им глаза, но сил у него маловато. Здесь не так уж много старых деревьев, Мрак. А молодые, что родились уже не в Лесу, такой мощи не имеют. Если киммеры вернутся…

– Понятно, – прервал Мрак снова. – Так чего расселись, как вороны на дохлой корове? Бегом отсюдова!

Вверху зашелестело, на невров посыпались сосновые чешуйки. На нижней ветке сидела, болтая босыми ногами, худенькая девушка с бледным лицом и большими зелеными глазами. Теперь глаза словно бы светились изнутри. Таргитай застыл в изумлении, не в силах отвести взгляд, его нижняя челюсть отвисла. Девушка засмеялась, шаловливо бросила сосновой шишкой.

Таргитай поймал на лету, проговорил с большим чувством:

– Сохраню на память! Это будет моим оберегом в долгом и опасном пути!

Мрак кивнул Олегу, они медленно пошли между деревьями. Мрак оглянулся на Таргитая, сказал досадливо:

– Для него важнее соврать, чем поесть! А поесть любит. Олег, в мешке что-нибудь осталось?

– Корочка хлеба от ковриги мудреца.

– Ломай на двоих.

– А Таргитай?

– Таргитай и у мертвого выпросит. А уж девка ему все отдаст, себя – в первую очередь. Бабы всегда к нему липли, помнишь? Даже если у них рыбьи хвосты вместо ног. Что в нем находят, как думаешь?

– Песни, – ответил Олег, подумав.

Мрак тоже поразмыслил, согласился:

– Да, песни в нем рождаются, как головастики в болоте.

Возле крайних деревьев опасливо выглянули в жаркую Степь. Здесь стволы были непривычно голые, без толстых шкур мха. Под палящим солнцем через высокую траву удалялись всадники. Фагимасад ехал замыкающим, часто оглядывался. Внезапно он неуловимо быстрым движением выхватил лук.

Мрак отшатнулся, но стрела Фагимасада ушла прямо вверх. На миг сверкнуло блестящее жало… Затем из синевы выпал крохотный небесный певец. Стрела просадила худое тельце насквозь.

– Меткий, – сказал Мрак настороженно, – ничего не скажешь… Но птаху зашиб зазря. Не по-мужски злость на детях да птахах… Свисти Тарху! Хватит язык с бабой чесать, хоть и с берегиней. Что глаза дурням отвела – спасибо, но убегать все равно надо.

Они прокрались на другую сторону гая. Теперь между ними и степняками были деревья. Таргитай догнал их, щеки горели как маков цвет, а губы покраснели и вздулись, как переспелые вишни. Мрак осуждающе покачал головой, но смолчал.

Они бежали через Степь, часто ныряя в заросли высокой травы, однажды продрались через колючие кусты. Таргитай и Олег бежали плечо в плечо, не оглядываясь. Мрак трусил за ними следом, посматривал по сторонам и через плечо назад, вдруг выругался с какой-то непонятной тоскливой злостью. Таргитай невольно перешел с бега на шаг, оглянулся, уже предчувствуя беду.

Далеко позади в Степи полыхал жаркий огонь. Черный столб дыма поднимался до самого неба, расползаясь багрово-сизым облаком. Вокруг исполинского костра по кругу носились едва заметные всадники, без нужды метали в полыхающие деревья факелы.

– Фагимасад, – проронил Мрак со злостью. – Вернулся, гад степной… Отомстил деревьям!

Таргитай повернулся к Мраку, закричал обвиняюще:

– Ты чуял!.. Потому так торопил уйти!

– Я разве волхв? Я не чуял, я знал. Этот горбоносый не терпит отпора ни от людей, ни от деревьев. Серьезный вражина.

А Олег сказал печально:

– Я читал, что некий царь велел наказать плетями море, что не подчинилось ему…

Таргитай ощутил резкую боль в груди. Ладонь дернулась, накрыла левую сторону, там стучало, словно задыхалось в огне, его сердце.

– Берегиня! – вскрикнул он. – Она же… она погибнет!

– Уже, – бросил Мрак. Он развернул Таргитая и толкнул в спину. Тот пробежал несколько шагов, круто развернулся. Его глаза с великой тоской смотрели на полыхающую рощу.

– Мрак… – произнес он решительно, – я должен вернуться. Она могла еще не погибнуть.

Олег обнял за плечи, повел силой. Таргитай тряс головой, слезы мешали видеть. Ноги не чувствовали земли, зато видел, как в страшном жару задыхается нежная зеленоглазка, спасшая им жизни.

– Нет! – вскрикнул он яростно. – Я так не могу! Пустите!

Мрак коротко кивнул волхву:

– Ладно, если у тебя не получится…

Он выдернул секиру, зловеще взвесил на руке, повернув обухом. Олег с силой сдавил плечи Таргитая, потащил вперед. Сзади трещала трава под сапогами Мрака. Тот нес, судя по всему, секиру в руке, готовый оглушить, волочить беспамятного.

Наконец Таргитай вытер слезы, размазывая по лицу, всхлипнул в последний раз, судорожно вздохнул, как после долгого плача.

Мрак снова кивнул Олегу, тот смотрел на певца с жалостью, а оборотень сказал с издевательской благожелательностью:

– Ничо, ничо… Больше поплачет, меньше пописает… В гае он постеснялся перед берегиней, а здесь, в голой Степи… гм… ни деревца, ни забора…

– Да, – согласился Олег, подумав. – Слезы – великое решение.

Таргитай снова всхлипнул, уже от жестокости, несправедливости. Мрак жесток, бесчеловечен, он – зверь, но чтобы так говорил и Олег… Он заплакал, внезапно все поняв. Оба отвлекают его, принимают гнев на себя, только бы он не думал о горящем гае, не так страдал…

– Сами вы дураки, – сказал он сдавленно. – Человек, когда страдает… больше всего человек.