Текст книги "Трое в Долине"

– Наш волхв говорит, что нельзя вмешиваться в природу. Тебе мало, спасатель?..

Таргитай вздрогнул и так быстро опустил голову, что лязгнули зубы. Со стороны дубов несся треск, могучие звери быстро выкапывали такие ямы, что наверху торчали только круглые задницы с хвастливо закрученными хвостиками. Иногда какой-нибудь кабан пятился, с треском выдирая за собой корень, тот лопался, из надрывов бежал прозрачный сок, но свиньи с удовольствием сгрызали мелкие корешки, а сам корень оставляли под жарким солнцем.

Поросята, мелькая полосатыми спинками, суетливо носились между деревьями, выбирали самые спелые и сочные желуди. Пинались, пихались, затевали игры.

Олег потрясенно смотрел на этот разор, губы начали шевелиться, а пальцы сплели сложную фигуру для заклятия. Мрак толкнул, а когда Олег все еще не замечал, сильно ударил по спине. Волхв оглянулся, глаза непонимающие. Мрак укоризненно качал головой.

Медленно, очень медленно глаза волхва погасли. Он сгорбился, вид виноватый, ибо полез со своими лесными понятиями в мир Высшего Понимания, Высоких Знаний, а со своими знаниями он не отличается от Таргитая, который может броситься сгонять злого петуха с бедной курочки, мол, здоровенный мерзавец вскочил и нагло топчется!

Глава 15

Мрак предполагал, что стадо, нажравшись, заночует под этими дубами, но кабаны все же неспешно и уверенно, по-хозяйски, побрели дальше. На опушке остались зловещие темные ямы. В холмах ноздреватой земли торчали куски корней, везде блестели янтарные скорлупки, изломанные и изжеванные.

Даже Таргитай уловил, как изменился воздух, наполненный неслышным стоном, запахами боли, страдания, болезни.

Олег робко приблизился к дубам:

– Прости, это выше нашего понимания…

Сильный могучий голос, в котором не было и следа от перенесенных ран, не было страдания, раздался с высоты, словно говорил не дуб, состоящий из множества дубов, а с ними общалось само небо:

– Мы знаем… мир. Мы понимаем все. Мы помним, что происходило на земле. Мы помним тех богов, чьи имена забыли даже нынешние боги… А то и не знали вовсе. Мы помним, как мир был молод и свеж…

Олег ощутил, что душу снова обуял неземной восторг, а заготовленные слова о свиньях и подрытых корнях улетели, улетучились, ибо достойны разве что Мрака или Таргитая, простых земных людей, не знающих о Высоком, он просто пал бы лицом в грязь, спроси о таком. Сверхсущество просто не обращает на это внимания, как и достойно мудреца…

Мрак угрюмо осматривался. Волхв стоит перед деревьями как редкостный дурак, даже Таргитай так не разевает пасть, а похожий огонь восторга в глазах Тарха вспыхивает только при виде жареного гуся, а волхв вообще сдвинулся, даже волосы встали дыбом, зеленые глаза совсем раззеленелись, уже светятся.

Свиньи подрыли корни у всех дубов, что стоят первыми. Наружу торчат жалкие белые пальцы, стекают капельки сока. Насытились, рыли уже просто так, из свинства. Если эти дубы не засохнут, то просто чудо… Правда, Олег говорит, что другие передают по корням добытый ими сок, но уцелели корни только с той стороны, а если кабаны пороются и там?

– Ты скажи мне, мудрый… – вмешался Мрак несколько грубовато, – а цель ваша какая?

Олег поморщился, а дуб после долгой паузы переспросил:

– Цель? Что есть цель?

– Ну, зачем живете?

Олег прошипел:

– Мрак, ты не то спрашиваешь!

– Ты спрашивай свое, – отрезал Мрак, – а я – свое.

– Надо о мудрости, о Высших Знаниях!

– Они тоже стоят на той же земле, – ответил Мрак еще злее. – Ты уж наспрашивался, дай узнать мне.

Голос дуба ответил гулко и торжественно, в нем чувствовались голоса и других деревьев, всей рощи, но это в самом деле был голос единого могучего сверхдерева:

– Мы… мы… живем.

– Эт понятно, – сказал Мрак неторопливо, – все живем. Но цель? Ваша цель?

Олег дергал его за полу волчовки. Таргитай не понимал, все ведь ясно, чего Мрак еще допытывается, но дуб все же уловил смысл вопроса:

– Мы живем… чтобы копить нашу мощь и силу… потом наступает Высшая Радость!.. и наше семя выбрызгивается из нас… и падает золотыми каплями счастья на землю…

Впервые бесстрастный голос, который Мрак сразу назвал деревянным, словно бы потеплел. Олег превратился в слух, впитывал премудрость, которая старше премудрости богов, а грубый Мрак брякнул:

– Ага, понятно… А свиньи, значит, помогают.

Олег зашипел в ярости, а дуб пояснил:

– Это и есть цель. Достижение Наивысшего Счастья.

– Цель – выбрызгивать желуди? – переспросил Мрак.

– Да. Нет выше радости, когда эти семена зарождаются, медленно наливаются жизнью, зреют, крепчают, обрастают скорлупой, обретают тот восхитительный цвет, который вы зовете золотым. Выше этого Счастья бывает только тот ослепительный миг, когда желуди наконец покидают лоно…

– Понятно, – прорычал Мрак. – Значит, это и есть ваше Высшее Счастье. Спасибо, ты меня вразумил!

Он отступил, поймал Таргитая за руку, насильно оттащил к месту, где тот оставил от барсука груду костей, а теперь взялся еще и за кабанчика.

Таргитай нерешительно противился:

– Ты чего? Олег там всякие тайны вызнает, мудрость черпает.

– Тебе только такой мудрости недостает!

– А что? Ты ж сам говоришь, что я дурной. Вот и стал бы умным!

– Не надо, – ответил Мрак. – Ты уже умнее, чем сто тысяч этих деревьев.

Он подобрал секиру, бросил в лицо Таргитаю его мешок. Дударь вытаращил глаза, но надел, посмотрел по сторонам:

– Неужто уходим?

– Олега захватим, а то начнет желуди…

– Есть?

– Хуже! Ронять.

Олег вяло противился, но Таргитай ухватил его с одной стороны, Мрак с другой, потащили, поволокли, а когда до Олега наконец дошло, что друзья неумолимы, он высвободился и пошел в сторонке, злой и насупленный, брови сдвинуты, весь еще там, в странном мире, когда не было ни людей, ни даже богов.

Мрак наконец поинтересовался с угрюмой издевкой:

– Ну и что узнал великого?

Олег двигался как во сне, лишь по выработанной привычке перескакивал валежины или подныривал под нависающими деревьями, не расшибая лба. Ответил замедленно, голос дрожал и колебался:

– Узнал?.. Узнал, каким был мир, как пришел Великий Лед, как надвигался, сокрушая все на своем пути, даже горы и скалы, как наконец остановился и стоял так… долго. А потом начал медленно отступать, оставляя после себя Великое Болото… И как потом мучительно медленно эта бесконечная хлябь высыхала, из ржаво-болотной воды высовывались первые островки грязи… как на них появлялась трава, затем кусты, а как венец всему – деревья!..

Таргитай молчал, представляя странный и удивительный мир, а Мрак спросил с той же угрюмой нетерпеливостью:

– Ну и к чему это?

– Мрак, это знание о прошлом мире…

– Ну и что? Ты мне скажи, как сейчас жить правильно? Чтобы всякие там упыри не заставляли наших женщин икру метать или яйца откладывать?

Олег смотрел на простого, даже очень простого оборотня почти что с брезгливой жалостью:

– Мрак, ты просто не способен понять… не способен прочувствовать, что есть кто-то неизмеримо выше, мудрее… и что таким существам будет принадлежать право обладать миром. И даже если нашим женщинам велено будет метать жабью икру, то кто мы, чтобы судить и осуждать деяния неизмеримо высших существ, чья мудрость нам попросту недоступна? И чьи поступки оцениваем по своей дремучей логике?

– Ага, – согласился Мрак, он явно не слушал, нос подергивался, ловил запахи, а уши подрагивали. – Так, нам в ту сторону…

Олег спросил убито:

– Куда теперь?

– Из леса, – огрызнулся Мрак. – Пока что из леса!

– К свету, – добавил Таргитай мечтательно. – К солнышку. Мрак говорит, что я уже умный.

– Я это не сказал, – возразил Мрак. – Я только сказал, что ты умнее, чем сто тысяч этих дубов.

Олег шел задумчив и темен лицом. Мрак наконец спросил тревожно:

– Стряслось что-то?

– Да нет, ничего особенного…

– Не бреши, по морде зрю.

Олег поднял на него затуманенные глаза:

– Все те, которые в той деревушке, не идут из головы. Их жизнь, постоянный страх воды, без которой, однако, тоже не могут жить… Это жуткое испытание, чтобы навсегда… или хотя бы надолго выжечь солнцем связь с землей, лесом, деревьями. А мы ведь тоже все из Леса!

Мрак спросил настороженно:

– Ну и что?

– Из головы не идет услышанное как-то… Там, в нашей деревне. Кто-то, помню, сказал: «Хватит скитаться по свету, пора пускать корни…»

Таргитай вздрогнул, с испугом посматривал на Олега. Впереди вырос и быстро приблизился огромный выворотень, Таргитай едва успел свернуть, вместе с Олегом обогнули с двух сторон, Мрак попросту перемахнул, а когда снова сошлись, Мрак рыкнул, ничуть не сбившись с дыхания:

– А я дома слышал другое: «озверел», «шерсть дыбом», «волосы поднялись на загривке»… Так что если у нас и есть родство с этими… то со зверями еще больше.

Оба услышали за спинами тяжелый вздох, мечтательный голос Таргитая:

– А меня мама называла птенчиком, укладывала в гнездышко…

– Вот видишь, – укорил Мрак умничающего волхва. – Выходит, мы в родстве со всеми. Так что бей без разбора, понял?

Таргитай взмолился:

– И долго я этого кабаненка нести буду?

Мрак посмотрел на небо, солнце все еще пробивается через листву сверху, но в оранжевых лучах появился красноватый оттенок, что сулило скорый закат.

– Привал, – решил он. – Вот и ручеек, вода чистая… На ночь рано, не радуйся, но хоть решим, куда теперь. Пока что главным было уйти от этих… подальше. Я уже вижу, какова их мудрость.

Олег поморщился от грубости оборотня, зверь и есть зверь, но чтобы не спорить, взялся за поросенка, в то время как Таргитай заученно сгребал щепки, драл бересту и возжигал огонь, занимаясь достойным бога делом.

Поросенка Олег опустил в холодную воду, распанахал от шеи, выпотрошил, вымыл. Мрак одобрительно наблюдал, как волхв чуть-чуть подержал тушку в проточной воде, осторожно соскоблил ножом, чтобы с щетиной не слезла и кожа, опалил сухой травой. Подготовленное мясо быстро и ловко очистил от лишнего жира, костей и пленок, снова обмыл в ручье.

Таргитай взялся помочь, разрезал на куски, чтобы легче жарить. Олег поморщился, взял у Мрака нож с тяжелым, как у секиры, лезвием, начал с силой бить по широким ломтям. Тяжелое лезвие сплющивало толстый край, зато по другой половине Олег лишь слегка пошлепывал, словно подбадривал перед тем, как бросить на раскаленные камни. Таргитай понял, что Олег просто выравнивает отрезанные ломти мяса, чтобы стали одинаковыми по толщине.

Знаток кореньев и ароматных трав, он и не подумал развязать мешочек, где у него хранились травы горькие и сладкие, острые и жгучие, истолченные корни. Сам по себе поросенок был настолько нежен и сочен, что все травы могли только отбить его нежнейший вкус.

Он не давал стечь жиру, кожица зарумянилась, стала коричневой, пахла одуряюще, и у Таргитая потекла слюна, когда представил, как захрустит эта корочка, как из-под нее вырвется облачко пахучего пара, а сочная жижа потечет по пальцам.

– Готово, – сказал он умоляюще. – Давай есть!

– Рано, – сказал Олег непреклонно.

– Смотри, горит уже…

– Это не горит, жир капает.

Но усомнился, проколол мясо там, где потолще. Потекла кровь, он укоризненно оглянулся на Таргитая, постучал пальцем по лбу. Таргитай, в свою очередь, обидевшись, покрутил пальцем у виска. Мол, нашел, кому верить.

Олег часто переворачивал, прокалывал, принюхивался. Аромат жареного мяса становился все мощнее, на боках начала образовываться розовая корочка, на глазах темнела, превращалась в коричневую, пузырьки вскипали и лопались, выпуская струйки одуряющего запаха. Наконец корочка стала вспучиваться, отслаиваться от мяса. Олег сказал с удовлетворением:

– Похоже, готово.

Мрак прорычал в одобрительном нетерпении:

– Какой ты волхв? Волхв – это тьфу!.. Их как собак нерезаных. А вот приготовить так поросенка кто сможет?

– Даже ты не сумеешь? – спросил Таргитай недоверчиво.

– Клянусь, – сказал Мрак искренне. – Я, бывает, задумаюсь о чем… нет, не о высоком, даже совсем наоборот, не о таком уж и… глядь, а поросенка уже нет. Один хвост торчит из пасти, ноздри щекочет.

Таргитай, не слушая, ухватил ломоть побольше, взвизгнул, перебросил на другую ладонь, оттуда обратно, коричневая корка треснула, брызнул горячий пахучий сок, Таргитай вскрикнул дурным голосом, отшатнулся, тряся обеими руками, мясо упало в золу.

– Ничего, – утешил Мрак, – солоней будет. Какой-то из тебя бог захудалый… Огня боишься, поесть любишь, муравьи тебя кусают, Сидоров петух и тот набросился. А ты даже не пнул!

– Не пнул, – виновато согласился Таргитай.

– Вот видишь! Смирного бога даже петух бьет.

Олег, который и раньше не набрасывался на еду, на этот раз, к ужасу Таргитая, вовсе не притронулся к зажаренному им же поросенку, словно уже мечтал питаться соками, как мудрые и даже очень мудрые деревья.

– Я все равно не убежден, – проговорил Олег под шумное чавканье Таргитая и хруст костей под зубами Мрака. В обычно мягком голосе волхва слышалась твердость камня. – Дубы мудрые?.. Мудрые!.. Мы просто чего-то не поняли. Может быть, высшая мудрость и состоит в том, чтобы вот так жить, существовать? А мы по своей тупости, дурости и невежеству просто не поняли. А раз не поняли, значит, наплевали и посмеялись. Дураки всегда смеются над мудрецами, потому что не понимают.

Таргитай пробовал слушать, но где-то со второго слова мысли ушли далеко, косые солнечные лучи так странно и красиво падают через зеленую листву, по земле бегают призрачные тени, а серо-коричневые стволы деревьев стоят мудро-невозмутимо, смотрят как на играющих ребятишек…

Когда от поросенка осталось несколько обглоданных костей, он вытер пальцы о траву, вытащил дуду. В мелодии начал проявляться этот постоянно меняющийся мир, это ласковое солнышко, зеленые ветви, птички в стаях, белка на ветвях, вереница муравьев, идущих на новое место поселения…

Мрак сказал неожиданно:

– Вот видишь!

– Что? – не понял Олег.

– Таргитай то же самое говорит!

Олег прислушался, но слышны были только сиплые звуки дудки, словно Таргитай выдувал через нее сопли. Пожал плечами:

– Ну, тебе есть на кого ссылаться.

– Ладно, – бросил Мрак с досадой, – убедили тебя дубы или нет… но с ними повидались, с Верховным Дубом переговорили. Мудрый он или слишком мудрый, но власть загребет себе, всем дубам. Ты как хошь, а мы с Таргитаем простые и не шибко умные, так что власть над миром всяким там дубам отдавать не согласны. Даже если они в сто раз умнее.

Олег сказал с тоской:

– В сто?.. Скажи: в сотни сотен тысяч раз, и то не скажешь тысячной доли!.. Это истинная Мудрость! Высшая!

Мрак скалил зубы, а Таргитай спросил наивно и жалобно, он не любил споров:

– Олег, но их же едят… свиньи?

Олег помолчал, долго хмурил лоб, наконец сказал неуверенно:

– Но, может быть, в этом как раз и есть Высшая Правда?..

– Какая? – спросил Таргитай жалобно.

– Ну… – чувствовалось, что ответить нечего, но Таргитай, в отличие от Мрака, пытается его понять, поддержать, и Олег выдавил: – Скажем, Низшие должны уступать Высшим.

Рядом злобно заржало, словно в лесных дебрях очутился большой могучий жеребец. Таргитай хлопал глазами, переспросил непонимающе:

– Это мы… низшие?

– В сравнении с дубами, – пояснил Олег и добавил торопливо: – Если же рядом, скажем, с муравьями или бабочками, то мы умнее! Они рядом с нами – низшие.

Мрак встал, по его непреклонному виду оба поняли, что передышке конец. Олег спросил взглядом, куда теперь, Мрак также взглядом ответил, что под лежачий камень вода не течет, а на который катится – мох не нарастает. И такой камень обязательно напорется по дороге на упырей или другую дрянь, ее везде вдосталь, как напоролись на ах какие мудрые деревья.

Его как ветром унесло вперед, Таргитай, как обычно, плелся, подобно козе на веревке, в хвосте, но потом Олег услышал, как сзади догоняют торопливые шаги дударя, радостный голос прокричал на ухо:

– Олег, а я не бью муравьев! И даже бабочек не трогаю.

Он сжал челюсти, но решил молчать, не ввязываться в объяснения дураку, сам дураком станешь, а то и обгонишь.

Впереди, между деревьями, мелькала широкая спина в волчьей шкуре. А когда исчезала, оба могли ощутить, куда унесся оборотень, по примятой траве, сдвинутой ветви куста, вскрикнувшей птахе, даже по запаху, едва заметному, но так отличающемуся от стойких, неизменяемых запахов дремучего леса.

Глава 16

Они выскочили на открытое место, где солнце, хоть и висело уж над вершинами далеких деревьев, прыгнуло им на головы и плечи с собачьим азартом, накалило, словно спешило остаток теплых осенних дней вогнать в один час…

Таргитай на бегу засматривался то на синее небо, то высматривал норки сусликов, всего раз запнулся о человеческий череп и растянулся, а так бежал рядом с Мраком, не отставал. Олег двигался сосредоточенный, все еще хмурый, на друзей смотреть избегал.

По небу проплывали кучерявые облака, меняли форму, превращались то в диковинные терема, то в страшных грифонов. Таргитай сказал мечтательно:

– А вон по небу вараны летят!

– Осень, вот и летят, – пробурчал Мрак.

Прокаленная на солнце земля гудела под сапогами. Деревья стояли редко, солнце прожгло землю так, что трава пожухла, скукожилась, а поджарые и злые муравьи шныряли с такой скоростью, словно бегали по раскаленной сковороде.

Таргитай на бегу вытер лоб, сказал мечтательно:

– Хороший бы дождик… все бы полезло из земли…

Мрак метнул сердитый взгляд:

– Типун тебе на язык, дурень! Ну вылезут… Опять со всеми драться?

Он не видел изумленного взгляда Олега. Оборотень впервые признался, что ему не хочется драться. А раньше просто искал повод. Однажды, когда шли через пустыню и подраться было не с кем, от тоски предлагал Таргитаю пряник, только бы разок дать в ухо.

«Со всеми нами что-то происходит, – подумал Олег мрачно. – Другие за жизнь не узнают того, что мы испытали и перенесли за время, как вышли из Леса».

А Таргитай, пытаясь отогнать мысли о жаре и комарах, представил себе, как идет по глубокому снегу, как холодный ветер морозит лицо. Как бежит, разбрасывая снег, задевает ветки, а с деревьев падают огромные комья, способные сшибить на лету озябшую ворону…

Он замычал от тоски. Передернул плечами. Мрак спросил подозрительно:

– Что с тобой?

– Зз-з-заю…

– Что? – переспросил Мрак ошарашенно.

– Замерз, говорю, – ответил Таргитай, зубы его лязгнули. – Вспомнил, как через Лес бежали зимой наперегонки…

Мрак сплюнул, бросил Олегу:

– Стань между мной и этим… богом. А то зашибу. Не посмотрю, что он – надежда человечества.

Олег посмотрел на Таргитая, тот тащился несчастный, повесив голову, подумал, что надежда человечества довольно жалкая. Но заменить ее пока нечем.

– Это воображение, Мрак, – объяснил он. – Чтобы заклятие сработало… или песня… надо очень точно и ярко представить…

Мрак зарычал в бешенстве, ускорил шаг. Один дурак, второй – зануда. Непонятно, что хуже: слушать дурацкие речи или же умные. Где-то они сходятся.

Земля медленно, незаметно словно бы пошла вверх. Это был еще не косогор, но гигантская плита. Одним краем в конце концов упрется в небо, так вообразил себе Таргитай и сразу же начал слагать песню о том, как люди начали ходить в эти заоблачные выси, проникать в вирий, в свой и чужие, проведывали давно померших родителей, общались с богами и мир стал лучше, справедливее, никто никого не обижал и не гонял, как гоняет их жестокий Мрак…

– А Мрак, – сказал он вслух, – скоро что-нибудь собьет вкусное… Толстого молодого гуся или хотя бы пару уток…

Мрак услышал, переспросил ядовито:

– Пару? А харя не треснет?

– Ну, Мрак… тебе что, жалко?.. Я и то как-то одной стрелой сразу шесть уток…

Мрак кивнул, не удивился, а Олег спросил недоверчиво:

– Одной стрелой? Не может быть.

– Может, – сказал Таргитай. – Я попал в утиное гнездо.

Олег подумал, сказал еще увереннее:

– Врешь. Утка кладет не больше пяти яиц.

Мрак, не слушая их, шел все медленнее. На него поглядывали с недоумением, потом Олег по своей вечной настороженности первым заметил разлитую тревогу в мире. Не пели птицы, в траве не трещали кузнечики. Деревья тихие, только изредка с какого срывается прогнивший сук.

Олегу наконец почудилось, что земля слегка вздрагивает. Или даже не вздрагивает, но ей как-то неспокойно, не спит.

Исполинский каменный пласт, по которому двигались полдня, наконец-то оборвался задорно вздыбленным гребешком, словно плиту остановили молодецким ударом в зубы. Таргитай раньше всех выбежал к краю, ахнул, но руками не замахал, не опасно, так что Мрак и Олег поднялись к нему неспешно.

Внизу в близкой долине ровными квадратами шла конница. Всадники блестели доспехами, конская сбруя разбрасывала солнечные зайчики. Следом выступали пешие, все при щитах, многие даже в железных шапках, а позади огромного войска, что заполонило долину, огромные толстые кони тащили катапульты и баллисты. Высокие колеса скрипели. Погружались в землю чуть ли не по обода, но кони шли мощно и упорно, не задерживались, как грозно и неотвратимо выступало все войско.

– Вот это сила, – проговорил наконец Мрак медленно. Его зоркие волчьи глаза успели окинуть все войско разом, теперь придирчиво осматривали каждого всадника, каждого пешего ратника, щупали толстые ремни на катапультах. – Да, ребята изготовились к бою всерьез… Похоже, это как раз то, что нам надо.

– А что нам надо? – спросил Таргитай.

– Нам надо Перо для людей, – ответил за Мрака Олег, – только я не уверен, что это подготовленное войско что-то сможет.

Мрак возразил:

– Да ты погляди! Они рождены для битв. Я вижу их лица. Они прямо полыхают ненавистью. Воеводы, что вон впереди, все в шрамах, у одного нос перебит, у другого бровь рассечена, у третьего скулу снесли напрочь… Видишь?

– Не вижу, – огрызнулся Олег. – У меня внутреннее зрение сильнее, понял?

– А что хорошего смотреть во внутренности? – искренне удивился Мрак.

Удалось спуститься по крутому косогору ниже, теперь и Олег рассмотрел, что впереди войска движется, блестя доспехами, тяжелая конница на рослых конях. Таких он не встречал в весях, где пашут землю и растят хлеб. Эти кони огромные, холеные, покрыты дорогими попонами, а всадники покачиваются в седлах непростые, очень непростые…

Мрак смерил их придирчивым взглядом. Все как на подбор широкие и тяжелые, но по осанке видно, что их руки привыкли держать мечи и боевые топоры, а вовсе не соху или борону.

Впереди показалась небольшая речушка, конница набрала разгон, брызги взметнулись, как прозрачные лебединые крылья, донесся свист, крик, конское ржание. Вслед за конницей в воду бросились пешие. А кони тем временем выбрались на тот берег. Там в три ряда тянулись аккуратные сельские домики, за ними зеленели сады, а еще дальше, до самого леса, шли широкие поля.

– Да, это настоящие воины, – сказал Мрак с угрюмым одобрением. – Эти годятся…

– Для битвы с лешими? – спросил Таргитай наивно.

– Да со всеми, – ответил Мрак. Он вытянул шею, посмотрел вниз. – Тут не спуститься, круто… А вот сбоку есть тропка. Пошли!

Не оглядываясь, он скакнул в сторону, побежал вдоль гребня, а потом разом ухнул вниз по такой крутизне, что даже бесстрашный Таргитай ахнул, засомневался, Олег начал спускаться осторожно, почти ехал на спине, хватался за все камни, деревца, даже за траву, чтобы не очутиться внизу быстрее, чем хотел.

Все же здесь была тропка, хотя вряд ли по ней кто-то бегал хоть вверх, хоть вниз, окромя шального оборотня. Олег и Таргитай спускались быстро, почти съезжали, мимо мелькали острые выступы камней, чахлые деревца. Таргитай одно время катился вовсе с березкой в руке, несчастная вздумала укрепиться в расщелине между камней, туда ветром и дождями нанесло малость земли, но ее ветки были разве что для бабочек, а Таргитай не походил ни на бабочку, ни на стрекозку, ни даже на зайчика.

Олег одной рукой ухватился за острый выступ, другой успел цапнуть Таргитая за шиворот, едва не разодрался надвое, но мышцы устояли, хотя что-то трещало и рвалось в жилах, даже стало горячо, зато Таргитай как жаба распластался рядом, глаза дикие:

– Я ж только что был наверху!

– Лезь наверх и слезь правильно, – сказал Олег зло, но когда Таргитай послушно дернулся кверху, с досадой остановил: – Ладно, там этот чертов зверь уже рычит! Пойдем, а то покусает.

– Мрак? – удивился Таргитай ему в спину. – Мрак покусает?

Второй раз Олег его поймал, когда до подножия осталось не больше сотни шагов, а в третий просто посторонился, и Таргитай с разгону выкатился на ровную землю с остатками чахлой травы, ударив сзади под колени Мрака.

Оборотень зарычал, едва удержавшись на ногах, но даже не оглянулся. Небольшая река впереди покраснела от крови и заметно вышла из берегов. В ней старались утопить всех, кого не брали в полон, а таких было большинство. С берега красную, как закат, реку подсвечивали горящие дома. Свирепый огонь срывал крыши, уносил в небо клочья соломы, с треском расщелкивал целые бревна в стенах. Ревел скот, лишь немногих поспешно гнали к воде, остальных торопливо закалывали, как закололи пастухов и немногочисленную охрану.

Всадники с гиком набросились на виноградники, проскакали вглубь, а следом набежали пешие, рубили лозу, пытались поджечь, а другие с натугой подтаскивали трупы людей и животных к колодцам, с трудом переваливали через сруб, с облегчением плевали вслед, тут же бросались дальше рубить, крушить и уничтожать.

Брали, как заметил Мрак, лишь самое ценное и легкое, остальное жгли, рубили, бросали в колодцы. Уцелевших сгоняли в кучу, детей торопливо забирали, остальных рубили на месте, разве что выхватили нескольких молодых девок.

Олег, тяжело дыша, остановился за спиной оборотня. Мрак в злобном разочаровании оскалил волчьи клыки:

– Что я за дурак…

– Мы все не шибко умные, – проговорил Олег тупо.

– Да ты что, ты волхв… Тебе можно быть дураком, лишь бы оставался мудрым. Но я ж не волхв, я хожу по земле… И поверил!

– Во что?

– Что эти могут вместе с нами двинуться на леших. Или упырей. Но эти герои вроде бы в полон сгоняют не совсем леших!.. Разве что те личины так хитро надели?

Олег проговорил с тоской:

– Какие личины!.. какие лешие!.. Они напали на таких же людей!

Таргитай кое-как поднялся, повздыхал, но явно не над своими ссадинами, его синие глаза чисто и доверчиво смотрели на страшную резню и разгром. Кулаки сжимались и разжимались. Мрак вздохнул:

– Да, это как раз люди. Что им какие-то лешие, власть над миром? Главное, чтобы у соседа корова сдохла.

Он качнулся и тяжело зашагал в сторону реки. Олег беспомощно оглянулся на Таргитая, бегом догнал.

– Не ходи. Ты сейчас злой, у тебя вон шерсть на загривке то волчья, то человечья, а то вовсе черт знает чья… Лучше я, я спокойный, могу говорить рассудительно…

Большая часть войска была на другом берегу, но ряд всадников оставались здесь, заметили, коротко переговорили между собой, трое мигом развернули коней и понеслись в сторону невров. Передний выставил перед собой короткую пику, два других подняли над головами топоры и неслись молча, нацеленно, без визга и угрожающих воплей.

Олег закричал:

– Мы не враги!.. Не надо…

Всадник на полном скаку ударил копьем. Похоже, он даже не успел понять, что за сила выбросила его из седла, а Олег, уже с его пикой в руках, развернулся к двоим с топорами. Те умело и быстро наскочили с двух сторон, на солнце блеснули отточенные лезвия. Олег что-то кричал, уговаривал, убеждал, но вынужденно отмахивался. А Мрак дождался Таргитая, сказал со злым удовлетворением:

– Так его… А то больно мудрый.

– Не слушают, – печально сказал Таргитай.

– А он нас слушает? – удивился Мрак.

Когда третий вылетел из седла и грохнулся навзничь с такой силой, что остался в пыли недвижим, Олег горестно опустил пику:

– Ну что за жизнь, когда все вот так сразу в драку?.. Как с людьми разговаривать, убеждать, доказывать?

– Разве в твоих руках не доказательство? – удивился Мрак.

– Вот это?

– Ты прав, секира лучше.

Двое отползали, за одним нога волочилась, неестественно вывернутая, кони с опустевшими седлами отбежали в сторону и стояли, тяжело поводя боками.

В большой группе всадников заметили неладное, поднялся крик. Несколько человек начали разворачивать разгоряченных коней. Те дико ржали, вставали на дыбки и молотили воздух копытами. Мрак насчитал двенадцать воинов, что понеслись в их сторону.

– Может быть, хоть эти, – сказал Олег с надеждой.

– Что? – не понял Мрак.

– Хоть эти начнут разговаривать.

– Сдурел, – удивился Мрак. – Таких, которые умеют, в армию не берут. Да и сами не больно рвутся.

Олег вздохнул и расставил ноги на ширину плеч, перехватил пику поудобнее для долгого и нелепого боя. Добрый Таргитай, жалея Олега, встал от него справа и, когда всадники налетели так же молча и страшно, первым вышиб из седла красивого и сильного, развернулся и снес второго.

Мрак вытер с лица горячее и мокрое, поморщился: дурак меры не знает, зря силы тратит, лупит так, будто скалы ломает, а не колотит головы, что по крепости уступают даже глиняным горшкам…

Когда от двенадцати остался один, невры увидели, как этот уцелевший заставил коня попятиться, что вызвало у Олега радостный вздох, а у Мрака скептическую ухмылку – хоть один понял. Все понимают, когда рога сшибут да по голове шарахнут.

Всадник помчался к основному войску, но оттуда и так уже двинулась целая масса конных, на этот раз впереди скакали два старых воина в богатых одеждах, которых Мрак счел воеводами. Обгоняя их, вперед вырвались, склонившись к конским гривам, всадники на тяжелых конях, в добротных доспехах, а впереди свирепо блестели широкие наконечники копий.

Мрак посерьезнел, отодвинул изгоев и вышел навстречу. Они видели, как напряглись и распустились мышцы на спине и плечах, а руки раздвинулись в стороны и замерли в ожидании, когда неуловимый миг отделяет жизнь от смерти в виде пронзающего тело острого железа, что рвет внутренности, ослепляет болью.

На него налетели сразу трое. Мрак колыхнулся, как тонкое деревце под ударами ветра, исчез, изгои видели только размытые движения, но два седла разом опустели, в одном возник Мрак, уже со страшно вскинутой секирой. Тут на них самих налетели, впервые к грохоту копыт примешались яростные крики, ругань, и Олег вынужденно заметался из стороны в сторону, защищаясь от ударов. От этой защиты пустели седла, он сам оказался в седле и частичкой сознания со стыдом понял, что, как всегда, подражает грубому, недалекому Мраку, ибо тот живет среди таких же грубых и простых людей и знает, что делать, а вот он, Олег…

На одном коне, белом и красивом жеребце с огненными глазами, уже вертелся Таргитай и размахивал огромной булавой. Вокруг него возникал простор, ибо певец часто попадал и по коням, те жалобно кричали и катились в дорожную пыль, как брошенные с размаху камешки.