Текст книги "Взыскующие знания"

Первая «командировка» Борда длилась недолго, не более одного года, поскольку он заболел и вынужден был вернуться на родину. В том же 1536 году мы находим его в Шотландии «в маленьком университете, именуемом Гласко» («in lityl universite namyd Glasco»), где он не только «учился и практиковал как врач, чтобы заработать на жизнь»[100]100
  Борд не без гордости сообщал: «среди моих пациентов было два лорда».


[Закрыть], но одновременно собирал сведения о настроениях жителей северного соседа своей страны и сообщал патрону, в частности, «о дьявольском характере шотландцев, которые не любят и не одобряют англичан» (в лучших традициях шпионских ведомств Борд работал под псевдонимом «Карре»). Надо думать, что Борд не кривил душой и был искренен в своих донесениях, даже если они не совсем совпадали с мнением и политикой его патрона. Он, например, писал: «Когда я ехал через Англию, то повстречался и завел знакомство со многими сельскими жителями, англичанами, которые говорили мне, что не любят нашего доброго Короля».

Из Шотландии он перебирается в Англию и на сравнительно короткий срок поселяется в небольшом йоркширском городке, чтобы оказать медицинскую помощь сыну местного богатого мясника. Затем, получив согласие Кромвеля, в августе 1537 года отправляется в последнее, самое длительное свое путешествие. После разгона монастырей ему не надо было испрашивать у духовных властей разрешение на поездку, он был свободен, и воспользовался этой свободой в полной мере. Впоследставие он писал, что «объездил все христианские страны и побывал за их пределами» (round Christendom, and out of Christendom). Если это и преувеличение, то не столь уж значительное! К сожалению, его книга с подробными описаниями путешествий по континенту «Путевые заметки о Европе…» сохранилась лишь в небольших отрывках, но другое сочинение – «Первая книга Введения в Знание…», посвященная принцессе Марии Тюдор, дает представление об «анабасисе» нашего доктора.

Страны: Англия (Корнуолл, Уэльс), Шотландия, Ирландия, Дания, Шетландские и Фрисландские острова, Норвегия, Исландия, Франция (Булонь, Нормандия, Пикардия), Испания (Кастилья, Арагон, Бискай, Каталония), Португалия, Германия (Тироль, Саксония), Фландрия, Нидерланды (Брабант, Гендерланд), Богемия, Польша, Греция, Ломбардия, Турция, Египет, Иудея.

Города: Кале, Булонь, Орлеан, Монрелье, Компостелла, Антверпен, Кёльн, Юлих, Льеж, Венеция, Рим, Генуя, Неаполь, Константинополь, Яффа, Иерусалим[101]101
  Перечисляя страны и города, я придерживался политической географии середины XVI века.


[Закрыть].

Однако подавляющее большинство писем Кромвелю из этих стран и городов, которые могли бы стать бесценным источником для биографии нашего героя, были потеряны или уничтожены предусмотрительным адресатом.

Перед возвращением в Англию Борд в начале сороковых годов на некоторое время поселяется в Монпелье – городе, который очень любил и где находился – по его словам – «самый благородный в мире университет для врачей и хирургов». Монпелье в то время соперничал с другими медицинскими образовательными центрами Европы – в частности, с Парижем и Падуей. В 1530 году его студентом стал великий гуманист Франсуа Рабле (1494–1553), который уже через семь лет читал там же лекции на греческом языке об учении Гиппократа. Возможно, Борд встречался с Рабле, хотя он умалчивает об этом в своих письмах и книгах. Считается, что именно от этого университета в 1542 году Борд получил степень доктора медицины (годом позднее ее подтвердил Оксфордский университет).

Двумя годами ранее он узнал о казни своего патрона Томаса Кромвеля, и, потеряв работу тайного осведомителя (впрочем, неизвестно, как она оплачивалась и оплачивалась ли вообще), Борд решил заняться литературной деятельностью. В течение двух лет он написал четыре книги, причем, судя по некоторым данным, работал над ними одновременно. Этими сочинениями были: уже упомянутая выше «Первая Книга Введения в Знание», которая рассматривается историками литературы как первый путеводитель (! – Ю. П.) по Европе, написанный англичанином; «Требник[102]102
  Требник – книга богослужебных текстов.


[Закрыть] Здоровья»; «Компендий правил, или Диеты ради здоровья» и книга о вреде … ношения бороды.

Последнее сочинение было утеряно, и все что мы знаем о нем, содержится в коротком «Трактате, являющимся ответом на книгу Борда о бородах», написанном довольно скверными стишатами около 1543 года неким Барнсом. Автор попытался опровергнуть мнение Борда о необходимости запрещения ношения бород, а во Введении к книге сообщал о любопытном инциденте, свидетельствующим о том, что Борд не лицемерил, когда утверждал в своих книгах, что воде предпочитает эль и вино.

Обращаясь к ученому доктору, Барнс писал: «История, которую я хочу напомнить Вам, объясняет причину Вашей ненависти к бородам. Во время своего последнего пребывания в Монпелье Вас неизменно сопровождал Мартин, хирург. Если Вы помните, он привел Вас на обед в дом некого Ганса Смормоута, голландца, и за обедом Вы перебрали крепких напитков, иначе говоря, – напились (а в то время у Вас была длинная борода). Затем ваш приятель Мартин уложил Вас спать. Когда же Вы во сне перевернулись, то Ваш желудок вывернуло, началась рвота и ее следы сохранились на Вашей бороде до следующего утра. Проснувшись, Вы убедились, что запах от Вашей бороды далек от свежего, и, обратив внимание Вашего друга Мартина на причину такой неопрятности, сказали, что борода – позорная вещь на лице (с чем я не могу не согласиться в данном случае). С тех пор Вы решили брить бороду[103]103
  Интересно, что на рисунке, предшествующем седьмой главе «Первой Книги…», Борд изображен безбородым.


[Закрыть]. Но еще Вы заметили, что наши соотечественники, будучи в Англии, содержат бороды в значительно большей чистоте».

Впрочем, историк литературы Кэти Шрэнк считает, что причина, побудившая Борда написать тракта о вреде бороды, заключается в ином: реформаторы-протестанты «в качестве агрессивного антикатолического жеста» носили длинные волосы и бороды и тем самым (здесь Шрэнк цитирует Борда) «скрывали свое лицо, исполненное злобы».

Итак, приобретение знаний наш доктор сочетал в Монпелье с удовольствиями от «радостей жизни». Но что это были за знания?

В первой половине XVI века медицина еще не утратила своего схоластического характера. Практическая подготовка учащихся не входила в задачи университета и изучение медицины, сводилось, в основном, к теоретическим штудиям на лекциях, где профессоры занимались толкованием текстов знаменитых врачевателей древности. Непререкаемыми авторитетами для университетских профессоров были сочинения Авиценны и других арабских ученых, а также великих греков – Гиппократа и Галена.

Гиппократ (ок. 460–377 до н. э.) настаивал на тщательном наблюдении за больным, советуя обращать внимание на мельчайшие детали в его поведении, в изменении температуры его тела, частоты дыхания, внешнего вида. Он требовал, чтобы врач, прибывший в новый город, изучал климат местности, почву, воду, образ жизни людей и так далее и всячески стремился использовать естественные способности организма, предостерегая от чрезмерного увлечения лекарствами.

Живший спустя шесть столетий Клавдий Гален (ок.130–ок. 200/210) стремился сделать из медицины науку и привести в систему беспорядочные теории и умозрительные построения. Терапия Гиппократа исходила из принципа: перед врачом поставлена задача вылечить больного, и если это ему удалось, то совершенно безразлично, как он это сделал. Гален же искал причины болезни, то есть ставил целью создание каузальной медицины. Однако для создания медицины как науки у него, как и у многих его последователей, еще не было достаточной основы, – он мыслил телеологически и интересовался назначением каждого органа, а не его строением и функцией. Многочисленные труды Галена, одобренные к тому же католической церковью, были основным источником, из которого черпали свои знания многие поколения врачей. От студента-медика (а, тем более врача) требовалось знание назубок рецептов античных авторитетов, и врачи на консилиумах часто спорили по поводу правильности цитат вместо того, чтобы принести практическую пользу больному.

Характерный пример приводит в своих записках малоизвестный французский писатель Ноэль дю Фейль (1520–1591). Он рассказывает о консилиуме, в котором участвовало шесть знаменитых врачей из Сорбонны и итальянский полимат Джироламо Кардано. Один из медиков путано и многословно, ссылаясь на авторитеты великих греков, арабов и латинян, излагал историю болезни, и говорил так долго, что в середине рассказа забыл, с чего начал. Его сменил другой врач, которому помогали репликами коллеги. В течение всего этого словоизлияния Кардано молчал и оставался совершенно спокойным, лишь изредка кивая головой в знак согласия. Французы с нетерпением ждали «приговора» знаменитого врача, а итальянец, после некоторой паузы, завершил высоконаучный доклад своих коллег словами: «Ha besongna d’onno clystere» («Поставьте ему клистир») и, вставая из-за стола, пробормотал: «Ingannati tutti los pedantes, io son medico non di parole, ma d’effetto» («Все эти педанты[104]104
  В данном контексте – преподаватели.


[Закрыть] ошибаются; я – не доктор разговоров, я – доктор действий»).

В основе практической деятельности средневековых медиков лежала так называемая гуморальная теория[105]105
  От греч. υγρό – жидкость.


[Закрыть], согласно которой здоровье человека зависело от равновесия в организме четырех жидкостей – жизненных соков или «гуморов»: крови, флегмы, черной и желтой желчи. Каждая жидкость обладала двумя качественными характеристиками. Кровь, например, считалась влажной и теплой, флегма – влажной и холодной. Преобладание одной из жидкостей вело к развитию болезни, и задача врача заключалась в том, чтобы восстановить равновесие соков.[106]106
  На основе представлений о «гуморах» возникло учение о четырех темпераментах людей. Преобладание жёлтой желчи (греч. Χολή – желчь, яд) делает человека холериком (импульсивным, горячим); лимфы (греч. Φλέγµα – мокрота) – флегматиком (спокойным и медлительным); крови (лат. sanguis – кровь) – сангвиником (подвижным и весёлым); черной желчи (греч. µέλαινα χολή – чёрная желчь) – меланхоликом (грустным и боязливым).


[Закрыть]

Особую роль во врачебном деле играла медицинская астрология. Прежде чем приступить к лечению, врач-астролог составлял подробный гороскоп больного, в котором учитывались расположения звезд и планет в момент его рождения и во время важных жизненных событий, а также линии руки, цвет кожи, глаз, волос, пятна и родинки на лице и теле, особенности строения черепа. Человек рассматривался как модель Вселенной, и части его тела ставились в соответствие небесным телам, что использовалось для назначения лекарств или определения наилучшего времени их приема[107]107
  Начало революционных изменений в медицине связывают с выходом книги «О строении человеческого тела» (1543) великого анатома фламандца Андреаса Ван Везела (в латинизированной форме – Везалий, 1514–64) и последующих работ Габриеле Фаллопио (1523–1562), описавшего женские репродуктивные органы, Джироламо Фабрицио (1537–1619), открывшего венозные клапаны, Джироламо Фракастро (ок. 1478–1553), изучившего новую страшную болезнь – сифилис, и других.


[Закрыть]

В 1542 году Борд вернулся в Англию, где в том же году печатник Роберт Уайер («живущий в приходе св. Мартина за Чаринг-кросс, в доме под знаком Иоанна Евангелиста») издал «Компендий правил, или Диеты ради здоровья; написано в Монпелье Эндрю Бордом, доктором медицины, и посвящено могущественному князю, отважному Лорду Томасу, Герцогу Норфолку». Книга имела большой успех, по крайней мере, четыре раза переиздавалась до конца столетия и нимало способствовала укреплению материального положения автора. Впрочем, к этому времени Борд силою обстоятельств стал довольно состоятельным человеком: после смерти брата Ричарда он получил неплохое наследство: два дома в городе Линн (в графстве Норфолк на востоке Англии), дом в Певенси, дом в Винчестере и некоторое другое недвижимое имущество.

В качестве местожительства Борд выбрал Винчестер, где, как писал Вуд, «прослыл «превосходным врачом, остроумным человеком и превосходным поэтом (? – Ю. П.)». Продолжая сочетать врачебную практику и литературную деятельность, Борд в 1545 году выпускает прогнозную книгу «Проностикацион (Pronostycacyon)…». Еще через два года печатник Роберт Копленд («чья печатня расположена на Флит-стрит, в доме под знаком гирляндной розы») издает «Требник Здоровья» и новую книгу нашего автора «Принципы Астрономии». И, наконец, в том же году или годом позднее на прилавках лондонских книжных лавок появляется «Первая Книга Введения в Знание». Возможно, наряду с Винчестером, Борд некоторое время жил и в Певенси, где по данным историка Р. Э. Стевенса купил себе еще один дом, известный как «Дом монетного двора» (Mint House) – по легенде в нем в незапамятные времена чеканились монеты.

Итак, Борда ждала спокойная и обеспеченная старость, привычная и приятная врачебная и литературная работа. Однако в 1547 или в следующем году по наущению епископа Рочестерского и бывшего епископа Винчестерского протестанта Джона Поне (ок. 1514–1556)[108]108
  Джон Поне – протестантский теолог, выпускник Кембриджа, начал церковную карьеру в двадцать два года как рядовой священник, а через десять лет занял место капеллана Томаса Кранмера (1489–1556) – одного из отцов английской Реформации, архиепископа Кентерберийского. В ноябре 1548 года Поне женился, чем вызвал негодование ортодоксов-католиков, а в следующем году написал трактат, в котором отстаивал право священников на законный брак. Впрочем, первый матримониальный опыт Поне окончился неудачно – в июле 1551 году консисторский суд признал его брак незаконным на том основании, что жена уже была замужем за мясником из Ноттингема. Однако через три месяца Поне вновь женился, на этот раз на дочери одного из финансовых советников Кранмера. При Эдуарде VI карьера Поне развивалась успешно – он получил место епископа Рочестерского, а после падения Стивена Гардинера (см. Примечание 40) в 1551 году стал епископом Винчестера. Но через два года вместе с другими восьмьюстами приверженцами новых церковных порядков он вынужден был бежать из страны: при правлении Марии Тюдор в Англии были отменены все протестантские установления, и в лучших традициях религиозных распрей запылали костры. Поне еще один раз, в январе 1554 года, побывал на родине, присоединившись к антикатолическому восстанию под руководством Томаса Уайета-младшего. Восстание окончилось неудачей, его руководителя четвертовали, но Поне удалось убежать в Страсбург, где он и умер. В истории Англии Поне остался, главным образом, потому, что активно выступал против признания божественного происхождения королевской власти.


[Закрыть] он предстал перед судом, был осужден и отправлен в тюрьму Флит. Почти через десять лет Поне рассказал об этой истории в «Апологии, содержащей исчерпывающий ответ… богохульственной книге». Сочинение Поне было направлено против его заклятого врага, лидера контр-реформации и нового епископа Винчестера Стивена Гардинера (ок. 1497–1555) [109]109
  Стивен Гардинер – английский государственный и религиозный деятель. Сын торговца одеждой и незаконнорожденной дочери Джаспера Тюдора, Первого герцога Бедфорда, он закончил Кембриджский университет с дипломами доктора гражданского и канонического права. Будучи секретарем кардинала Томаса Уолси, выполнял, в основном, дипломатические поручения своего патрона во Франции и Италии. Затем возвысился до должности секретаря Генриха VIII, который в 1531 году назначил его епископом Винчестера. Гардинер принимал активное участие в политической и церковной жизни страны, но после смерти короля оказался в рядах оппозиции Эдуарду VI, был лишен всех своих должностей и привилегий и заключен в Тауэр, где и провел свыше пяти лет. По восшествию в июле 1553 года на английский престол ярой католички принцессы Марии Тюдор, ему были возвращено Винчестерское епископство и он был назначен лордом-канцлером королевы.


[Закрыть] и отстаивало в частности, право священников на брачную жизнь.[110]110
  Де-факто лидеры протестантского движения разных стран уже решили для себя эту проблему: Мартин Лютер (1483–1546) женился в 1525 году на бывшей монахине Катарине фон Бора (1499–1552); сочетались браком Ульрих Цвингли (1484–1531), Жан Кальвин (1509–1564) и Томас Кранмер.


[Закрыть]

Автор книги писал: «Священнослужитель (holy man), мастер Доктор Борд, врач, который трижды в неделю пил только воду (то есть постился как картезианский монах) и был проктором папистов[111]111
  Заметьте, что Поне не сомневается в принадлежности Борда католической вере.


[Закрыть], прикидывался девственником, носил власяницу, на ночь вешал саван, чулки и похоронную робу на спинку кровати и всячески умерщвлял тело, пытаясь добиться праведной жизни. Но при этом он держал в своем доме сразу трех проституток (whores), которые оказывали услуги не только ему, но и, как было доказано, обслуживали других девственных священников графства. Это облегчало последним жизнь и позволяло не столь болезненно переносить их blessed[112]112
  Blessed можно перевести как «блаженная», «счастливая», но можно и как «проклятая» (в ирон. смысле). Думается, что Поне имел в виду последнее значение этого слова.


[Закрыть] девственность. Все сказанное – истинная правда, которая стала столь повсеместно и печально известна, что дело о его поведении рассматривалось мировыми судьями, некоторые из которых еще живы… Стоя перед ними, он признался во всем … и был наказан церковью Винчестера, а проститутки были выведены на улицу и показаны всему городу. Эту, широко известную историю, паписты не смогут опровергнуть».

Рассказу Поне, якобы демонстрирующему лицемерие «папистов», безоговорочно поверили ортодоксы-протестанты. Например, священник Уильям Гэррисон (1534–1593) в своем «Описании Англии» (1577) поносил Борда как «похотливого поповского лицемера и безнравственного священнослужителя» (хотя тот формально перестал быть священником). Однако в конце следующего столетия, симпатизировавший католикам Энтони Вуд осторожно высказывал сомнение в справедливости обвинений в адрес винчестерского врача: «Он (Борд. – Ю. П.) всегда проповедовал целибат и с горячим негодованием писал о священниках и монахах, которые нарушали данную ими клятву [придерживаться целибата]; многие из нарушителей сделали это после того, как были лишены своих домов королем Генрихом (имеется в виду уничтожение монастырей в процессе церковной реформы. – Ю. П.)… Но под покровом разговоров о необходимости сохранения девственности (under colour of virginity) и строгости жизни Борд около 1547 года поселил в своем доме в Винчестере одновременно трех женщин предосудительного поведения, которые, служили не только ему, но и оказывали услуги священникам-девственникам графства. Однако насколько это верно, я не могу сказать (курсив мой. – Ю. П.)». Далее Вуд замечает, что «упомянутые три проститутки, как называл их епископ, были всего лишь пациентками, случайно вернувшихся в доме врача». Но он не приводит источник сведений об этих «пациентках», что, конечно, обесценивает его замечание.

В книгах Борда действительно можно найти порицание сторонников отмены целибата. Например, в «Первой книге…» он упоминает о «гнусном (synistrall) предложении» Лютера «в отношении того, что священники могут иметь жен» (concernynge prestes to have wyves). Но, с другой стороны, человек от мира сего, общительный весельчак, любитель дружеского застолья, крепкого эля и хорошего вина, Борд понимал, как трудно укротить земные желания, и в одной из книг жаловался на «человеческую слабость, из-за которой сложно отказаться от требований плоти». К числу «проблем пола», занимавших Борда, можно присовокупить и его рекомендации по увеличению мужской силы путем употребления в пищу артишоков (в книге «Компендий правил, или Диеты ради здоровья»), а также советы по лечению приапизма (длительной, обычно болезненной эрекции), содержащиеся в «Требнике Здоровья». Да и сам доктор в письме Томасу Кромвелю признавался, что во время пребывания в Чартерхаусе в 1517 году был обвинен в близости с женщиной («I shold be conversant with women»), но опроверг эти обвинения (хотя, впрочем, вряд ли Поне знал об этом эпизоде).

Таким образом, у Поне было достаточно письменных доказательств интереса «католического девственника» к низменным вопросам бытия. Но можно предположить, что Борд был попросту «разменной монетой» в конфессиональной борьбе двух высокопоставленных священнослужителей: его поведение и его дамы служили своеобразной «добавкой» к ушату грязи, который бывший епископ Винчестерский вылил в своей книге на епископа действующего.

Жаль, что никаких материалов судебного процесса и документальных доказательств вины Борда не сохранилось, и поэтому можно строить лишь предположения о справедливости судебного вердикта. Но факт остается фактом: Борд действительно был помешен во Флит, в тюрьме заболел и его последней рукописью стало завещание, датированное 11 апреля 1549 года. Он сделал наследником всего своего имущества некого Ричарда Мэтью, не указав в завещании, кем он ему приходится. Интересно, что в этом документе Борд называет себя врачом и даже не упоминает о своем духовном служении в прошлом. Вскоре Весельчак Эндрю умер, и был похоронен во дворе церкви св. Бриджит, находившейся в том же приходе, что и тюрьма Флит. Некоторые авторы из числа протестантов позднее утверждали, что Борд принял смертельную дозу яда, чтобы избежать позора.

Муза дальних странствий

Третьего дня мая 1542 года Эндрю Борд подписал Посвящение Марии Тюдор, предпосланное им «Первой Книге Введения в Знания, которая научит читателя немного говорить на всех языках и познакомит с нравами людей различных стран. А также расскажет обо всех типах денег, которые в настоящее время ходят в разных регионах. Изложено Эндрю Бордом, доктором медицины, отпечатано Коплендом, посвящено высокородной и милостивой леди Марии, дочери нашего суверена короля Генриха восьмого».

Книга частично написана прозой, частично довольно неуклюжими[113]113
  У англичан для таких стихов имеется специальное определение – doggerel verse.


[Закрыть], иногда сатирическими стихами, которыми начинается каждая из тридцати девяти глав. Стихи имеют целью дать иногда уважительный, иногда карикатурный портрет «типичного» (по мнению автора) жителя страны, о которой говориться в главе. Кроме стихотворного портрета главу предваряет отпечатанный с деревянной гравюры рисунок, на котором изображены одна или две человеческие фигуры все тех же «типичных» жителей.

Автор выстраивает главы по одной и той же, редко изменяемой им схеме: после стихотворного «введения» приводит сведения о стране, о ее культуре, религии и обычаях, о характере и нравах населяющих ее людей, о валюте, которая имеет в ней хождение; заканчивается глава кратким разговорником, который включал минимальное количество слов, позволявших англичанину объясниться с «аборигеном».

В первой главе говорится «о природном характере и нравах англичан, благородном королевстве Англии и о деньгах, которые в нем имеют хождение». Следующие три главы посвящены «соседям»: Уэльсу, Ирландии и Шотландии, затем автор держит путь на Север: посещает Шетландские и Фрисландские (Фризские) острова и, наконец, перебирается в Норвегию.

Но далее этот логично выстроенный маршрут прерывается седьмой главой, «в которой рассказывается о том, как автор настоящей книги жил в Шотландии и на островах, как прошел все христианские земли и те, что расположены за их пределами, и в которой говорится о нравах стран и провинций, в которых он побывал» (перед главой изображена фигура самого автора с венком на голове, стоящим на амвоне и открывающим книгу, лежащую на пюпитре) (Рис. 4–2). На самом деле, седьмая глава – это Предисловие, почему-то включенное автором в неподобающее место[114]114
  Еще один разрыв в «географии повествования» – тридцать пятая глава, посвященная использованию классических языков в современной Европе


[Закрыть]. В нем Борд сообщает о намерении подробно рассказать в последующих главах обо всем, что он увидел или услышал во время своих путешествий. Единственно существенная деталь этой «вставной» главы: Борд упоминает о путевых заметках, сделанных во время поездки по Англии, и сообщает, что они были переданы «некому Томасу Кромвелю» (one Thomas Cromwell), но были им утеряны[115]115
  Рукопись позднее была найдена и опубликована под названием «Путешествие доктора Борда» («The Peregrination of Doctor Board»,1735).


[Закрыть]: Sic Transit Gloria Mundi – еще совсем недавно Брод обращался к своему патрону как к «Достопочтенному Лорду и Лорду-хранителю Печати».

Перед первой главой, посвященной Англии, представлен рисунок полуобнаженного мужчины с повязкой на чреслах и шляпой с пером. Через правую руку у него переброшен отрезок материала, во второй руке он держит ножницы, и вся фигура как бы вопрошает: «Что же мне новенького пошить из этого?» (Рис. 4–3). Далее – о том же, но в стихах (привожу начало подстрочника):

 
Я, англичанин, стою здесь обнаженным,
Раздумывая над тем, какую бы надеть одежду:
Сегодня я выбираю эту, но мне нравится и та.
Я не могу окончательно остановиться на одной из них,
Поскольку все моды меня привлекают,
И я буду следовать им всем
Вне зависимости от полноты моего кошелька…
 

Затем довольно туманно излагается программа действий, обеспечивающая процветание истинному англичанину, которой никого не боится и который намеревается изучить многие языки и постичь многие важные истины. Вслед за этим следует настоящий гимн Англии:

«Итальянцы в Ломбардии говорят: «Anglia terra – bona terra, mala gent», что означает: «Земля в Англии – это хорошая земля, но люди ее плохи». Однако я могу утверждать, что… англичане так же хороши, как и население любой другой страны, где я побывал. Во многих отношениях они даже намного лучше, особенно в части манер и мужественности. Такой прекрасной плодородной почвы не имеет ни один регион… Земля Англии содержит много золота, серебра, олова, свинца и железа, страна обильна рыбой, мясом, дичью; в ней имеется множество товаров и, прежде всего, – шерсти и тканей. Если англичане не будут торговать своим зерном с другими странами, то в нем не будет недостатка и цена на него будет невелика. Хотя в своей стране у них нет винограда для приготовления вина, но при желании они могут купить столько вина, сколько нет ни в одной стране… Англичанине смелы, крепки, сильны, а их женщины красивы и, к тому же, обладают веселым нравом… Люди в этой стране истово молятся Богу в церквях; жаль, но случается так, что они лукавят, обманывают и предают друг друга. Ибо если бы они были искренни в отношениях между собой, им бы не пришлось опасаться жителей других стран, решивших напасть на них…

Рис. 4–2. Эндрю Борд (рисунок из «Первой книги…»)

В Англии имеется множество прекрасных городов, среди которых великолепный Лондон превосходит все остальные, и не только в этой, но и в других странах: с ним не сравнятся по красоте и размерам ни Константинополь, ни Рим, ни Флоренция, ни Париж, ни Кёльн… Нет равного во всем мире и Лондонскому мосту… В Англии находится третий по времени основания университет в Оксфорде, есть и еще один университет, который называется Кембриджским, а удобных портов и гаваней больше, чем в любом другом регионе…».

Далее автор пишет о разнообразии языков, на которых говорят жители его страны: валлийском, корнском (корнуольском), ирландском, шотландском, французском; рассказывает о «чудесных вещах»: о горячих источниках в Бате, о Стоунхендже (Борд уверен, что это – творение Мерлина[116]116
  Маг, волшебник кельтских мифов.


[Закрыть]), о деревьях, которые превращаются в камни, и так далее, и тому подобное; наконец, утверждает, что только в Англии все монеты изготавливаются из золота и серебра.

Еще одну «песнь об Англии» Борд включает в седьмую главу: «Будь я евреем, турком или сарацином или другим неверным, я бы все равно хвалил и прославлял ее (Англию. – Ю. П.), и так поступил бы на моем месте каждый, кто знал бы об иных странах столько же, сколько и об Англии». Далее следует интересное наблюдение об интернациональном «притяжении» острова. «Я проехал по всем христианским странам и побывал вне их границ, но я никогда не видел, чтобы более семи англичан жили в любом заморском городе или местечке, не считая купцов, студентов и маклеров (brokers)… А в Англии живет столь много людей самых разных наций! Пусть каждый человек, заинтересовавшись таким положением, сам решает, отчего так происходит»[117]117
  Замечание интересно тем, что впоследствии, на протяжении многих веков, Англия привечала изгнанников из разных стран (по политическим, финансовым и другим причинам).


[Закрыть].

Но грехи, в которых Борда упрекает своих компатриотов (увлечение модой, случающиеся измены) – ничто по сравнению с отрицательными чертами в характере, привычках и поведении жителей соседних стран, которых он несправедливо чернит и называет «отсталыми варварами». Некоторое исключение составляет лишь шотландцы: несмотря на то, что они лжецы и хвастуны и либо по естеству своему, либо по дьявольскому наущению не любят англичан, они «четырьмя своими качествами (смелостью, силой, внешней привлекательностью и музыкальностью. – Ю. П.) напоминают англичан в большей мере, чем все иные народы». Борд пишет о Шотландии как о бывшем вассале своей родины, «стране, короли которой в стародавние времена приходили в парламент английского короля и объявляли, что являются подданными Англии», и что «шотландский язык очень напоминает язык севера нашей страны».

Будучи в Уэльсе он замечает, что его жители отличаются неумеренной любовью к поджаренному сыру, грубостью, воровством и развратом, часто поминают дьявола в своей речи, а звук их арф подобен жужжанию пчел; они привыкли торговать тем, что будет изготовлено спустя год; обычай сожительства здесь очень распространен и даже священники увеличивают численность населения. Ирландию автор описывает как дикую страну, люди которой грубы и вспыльчивы. Мужчины и женщины здесь спят вповалку, укрываясь соломой. Другое дело «Английская окраина»[118]118
  «Английская окраина» (English Pale) – часть Ирландии, подвластная Англии.


[Закрыть]: как она хороша! Здесь столько истинно верующих и добрых людей, сколько автор никогда не встречал в других странах. Презрительное отношение к соседям Борд выказывает не только словами, но и рисунками в соответствующих главах: ирландка ищет вшей в голове мужа, а он беззастенчиво запускает руку под ее юбку; валлиец поглощен игрой на арфе в то время, когда его жена возносит молитвы Деве Марии.

Впрочем, и в Англии есть местность, которая Борду решительно не нравится. Это графство Корнуолл, которое всегда стояло особняком по отношению к остальной территории страны (Корнуоллу[119]119
  Корнуолл – графство на Юго-Западе Англии, жители которого почти до конца XVIII века говорили на корнуольском (корнском) языке, отличном от англосаксонского.


[Закрыть] посвящено Приложение к главе об Англии). Жители графства говорят на собственном и почти непонятном наречии, а корнуолльский эль это – «полнейшая гадость, выглядящая белой и плотной, как будто в ней борются поросята; потребляя этот эль, заставляешь делать над собой усилие, чтобы не сблевнуть» (для Борда качество крепких напитков – одна из важнейших характеристик страны).

Рис. 4–3. Англичанин (рисунок из «Первой книги…»)

Перебравшись на континент, Борд обращает внимание не на политические или религиозные проблемы, а на отдельные бытовые детали, характеризующие страну (этим книга и интересна).

Борду понравилась Фландрия, хотя он пришел к выводу, что фламандцы – слишком большие пьяницы, и, кроме того, – любители лягушечьих телец (frogs’ loins) и грибов-поганок. Церковные шпили и мясные бойни в Антверпене прекрасны, а обычай горожан в Юлихе ежегодно ощипывать своих гусей – забавен. Борд называет Кёльн прекрасным городом, Рейн – чудесной рекой, а рейнские вина – великолепными напитками.

Местные жители отличаются изобретательностью и благотворительностью, но жаль, что они так часто напиваются. Другие же германцы – грубы и неотесанны, они любят сыр с личинками[120]120
  Борд имеет в виду, вероятно, сыр-магготс, известный содержанием в нём живых личинок насекомых; аналогичный сыр – сasu marzu («червивый сыр»), производится на Сардинии.


[Закрыть], их девицы пьют только воду, а в горах даже летом лежит снег. Дания – нищая страна, хотя датчане целыми днями едят масло, что вредно для здоровья. Богемцы – еретики, поляки – очень беды, они употребляют в пищу мед и не знают, как использовать воск. Венгрия частично находится в руках турок, в ней полно иностранцев. Под властью Турции находиться и Греция, в ее столице Константинополе находится собор св. София – самый прекрасный собор во всем мире. В Силиции Борда донимали рои москитов, в Неаполе он обнаружил горячие источники и подивился ленности его жителей. Земли Италии плодородны, река Тибр красива, собор св. Петра в Риме заброшен, в городе царит отвратительный порок. Венеция – это сама красота, это город, где бедность спрятана за фасадом роскоши. Ломбардцев он нашел лукавыми любителями полакомиться стрекозами (adders) и лягушками, у них много злобных дворняжек, которые кусают прохожих за ноги. Ломбардцы пашут на двух волах, которых покрывают холстами, чтобы защитить от мух и слепней, Генуя – величественный город, окруженный плодородной землей. Франция – благодатная страна, имеющая, кроме Парижского, еще четыре университета, но французы плохо знают, что представляют собой англичане. Франция диктует моду всем странам и нациям. Французы и англичане, в отличие от других народов, постоянно меняют свои одежды, и это вызывает недовольство автора. В Аквитании все продается дешевле, чем где-либо в Европе. Португальцы – мореплаватели, а их девушки подстригают волосы, но оставляют ободок из них, напоминающий тот, что делают себе босоногие монахи. Испания – печальная и бедная страна – нет хорошей пищи, вино храниться в козлиных шкурах (бурдюках? – Ю. П.), под столом, за которым Вы сидите, копошатся поросята, а в постели Вам нередко могут досаждать вши. В Кастильи существует глупый обычай умолять своих умерших друзей вернуться. Паломничество в Компостелу сопровождается голодом, холодом, воровством. В Бордо находится пара величайших органов в мире, украшенных гигантскими головами, которые движут челюстями и глазами во время игры органиста. Нормандия – приятная страна и люди ее вежливы. Из Варварских стран (Barbary)[121]121
  Страны Северной Африки, откуда экспортировали «живую силу» (прежде всего, мавров).


[Закрыть] в Европу везут рабов на продажу и оставляют их умирать без погребения. Турция – обильная страна, в которой действует закон Магомета; там маринуют сваренные вкрутую яйца.

«Введение…» заканчивается короткой главой о путешествии в Святую Землю для поклонения Гробу Господню. Приведу ее почти полностью, с незначащими купюрами.

«Иудеей зовется земля иудеев; это прекрасная страна, богатая многочисленными винами, зерновыми растениями, молоком и медом, оливками, апельсинами, фигами, виноградом и другими фруктами; здесь растут огромные деревья – кипарисы, пальмы, кедры. Главный город Иудеи Иерусалим был красивейшим городом, но теперь он разрушен и ни один иудей не живет в нем, ибо их закон гласит, что если они не уверуют в Мессию, каковым является Христос, они должны быть изгнаны из своей страны. Это и произошло, а Иерусалим был разрушен Веспасианом и Титом; с тех пор иудеи живут среди христиан в различных городах и поселениях, таких как Рим, Неаполь, Венеция и других местах.

Поскольку в Иерусалиме наш Господь принял мученическую смерть, в город стекается большое число пилигримов, чтобы поклониться Гробу Господню и другим святым местам, и я расскажу тебе о том, как совершить это паломничестве… Всякий, англичанин, вознамерившийся отправиться в Иерусалим, должен быть готовым к этому на седьмой или восьмой день после Пасхи. Ему следует сначала отправиться в Лондон, чтобы в банке или у менял получить деньги, которыми ему придется расплачиваться в Венеции. После чего он должен в конном экипаже добраться до Дувра или Сэндвича, а затем морским путем – до Кале (далее Борд перечисляет города, через которые путник проезжает по пути в Венецию, и покупки, которые здесь должно сделать и которые необходимы для длительного путешествия. – Ю. П.). … Спустя два или три дня после праздника Corpus Christy[122]122
  Corpus Christi (Тело Христово) – церковный праздник в честь Евхаристии (Святого Причастия) – главнейшего христианского обряда, при котором верующие вкушают Тело и Кровь Иисуса Христа под видом хлеба и вина, и через этот акт соединяются непосредственно с самим Богом.


[Закрыть], ты должен отплыть из Венеции на корабле в порт на острове Родос и далее сделать остановки во много других красивых портах (перечисление которых заняло бы много места). Наконец, ты прибудешь в порт Яффу, находящемуся в Святой Земле. Отсюда ты должен пешком отправиться в Иерусалим… Когда доберещься до Иерусалима, тебя встретят братья-монахи, которые, я думаю, принадлежат ордену францисканцев. Они примут тебя с почтением и проводят к святой гробнице (holy sepulchre). Она расположена в церкви, построенной на горе Калвария (Caluery)[123]123
  Борд приводит латинское название Голгофы – Calvaria.


[Закрыть], где Иисус Христос принял смертные муки. Церковь имеет круглую форму, наподобие храма (temple). Гробница окружена железной оградой (так что никто не сможет унести с собой ни камешка) и напоминает маленький дом, который строители сложили из скальной породы. В гробнице может одновременно поместиться от десяти до двенадцати человек; но никто не смеет войти в нее, за исключением особо избранных (singularly beloued), которые входят туда ночью, с великим страхом и почтением».