Текст книги "Не только силой оружия и количеством войск"

Разумеется, это крайне негативно отразилось на управлении войсками с началом боевых действий.

Для того чтобы связь была устойчивой, следовало ее устанавливать как из основного, так и из запасных районов размещения КП. «Я неоднократно просил начальника штаба округа, – вспоминал П.М. Курочкин, – определить запасные районы для размещения штаба фронта. После долгих размышлений были, наконец, намечены два таких района: один вблизи Рокишкис; другой – в лесу, в двадцати километрах северо-восточнее Даугавпилса.

В каждом из этих районов требовалось провести хотя бы минимальные работы по обеспечению связи, а для этого нужно было знать более подробно расположение штаба в каждом из намеченных районов. Я настойчиво просил начальника штаба выделить рекогносцировочную группу или, если этого сделать нельзя, разрешить мне самому наметить места расположения штаба в запасных районах. Пытался вместе с тем доказать необходимость своевременной подготовки запасных районов, показать, что существующую в этих районах общегосударственную связь нужно приспособить для нужд штаба. В конце концов начальник штаба решил направить начальника оперативного управления и меня для определения мест расположения штаба в запасных районах. Одновременно поручил нам проверить готовность инженерного оборудования и средств связи в основном районе»[92]92
  Курочкин П.М. Войска связи должны были вступить в войну раньше, чем все остальные рода войск (Публикация А.П. Жарского) // Военно-исторический журнал. 2008. № 1. С. 60.


[Закрыть]. Как видим, недооценка вопросов организации связи и даже некоторая беспечность присутствовала, если даже начальника штаба округа, который по долгу своей службы отвечает за организацию управления войсками, необходимо было убеждать в целесообразности проведения мероприятий по обеспечению устойчивого и непрерывного управления войсками.

Следует отметить, что до войны местные средства связи использовались военным ведомством как на общих с другими ведомствами основаниях, так и путем арендования проводов у НКС, которых было немного. Это ограничивалось сметными ассигнованиями мирного времени.

По арендованным проводам и линиям связи, построенным управлением связи Красной Армии, обеспечивались важнейшие связи НКО со штабами военных округов и штабов округов с войсками.

Для использования проводных средств и средств радиосвязи НКС непосредственно из тех пунктов, где располагались высшие органы военного ведомства и штабы округов, при НКО и управлении военных округов были созданы узлы связи. С началом войны эти узлы связи переходили на штаты военного времени и должны были обеспечивать: узел связи НКО – связь Генерального штаба и центральных управлений с фронтами, округами и резервами, а узлы связи военных округов – связи в зависимости от планов штабов округов. Узлы связи при штабах фронтов и армий должны были готовиться средствами частей связи соответствующих объединений в пунктах, установленных планом развертывания войск.

В мирное время узел связи НКО обеспечивал потребности центральных управлений главным образом проводными средствами. Радиосвязь для этих целей почти не использовалась. Со штабами военных округов производился только учебный радиообмен по слуховым каналам.

Узел связи штаба военного округа в своем составе имел: управление, телефонную станцию, автоматическую телефонную станцию, радиостанцию, аккумуляторно-генераторную станцию, мастерскую связи.

Своей междугородней телефонной станции НКО не имел, поэтому все дальние связи Генерального штаба и центральных управлений осуществлялись через центральную междугородную телефонную станцию НКС. Внутренняя связь между центральными управлениями НКО обеспечивалась как по каналам, принадлежавшим военному ведомству, так и по кабелям гражданской телефонной сети.

Таким образом, узел связи НКО не был защищен от ударов авиации противника. Кроме того, в получении проводных связей и в управлении своими радиосредствами он полностью зависел от работы Центрального (Московского) узла связи НКС. Почти то же самое можно сказать и об узлах связи управлений военных округов, которые также не имели необходимой защиты и планировали обеспечить свои связи в военное время через кроссы местных учреждений (предприятий) связи.

Так обстояло дело со стационарными военными узлами связи. Не лучше готовились и полевые узлы связи фронтов и армий. Подготовка полевых узлов связи для будущих фронтов возлагались на штабы соответствующих приграничных военных округов. Армейские же узлы связи готовились средствами армий прикрытия, аппарат управления которых в западных военных округах был создан незадолго до начала войны.

Заблаговременная подготовка узлов связи на командных пунктах фронтов и армий, предусмотренных планом развертывания войск с началом войны, заключалась главным образом в проведении полевых фортификационных работ и в строительстве небольших участков воздушных линий, обеспечивающих выход проводов на общую систему связи страны. При этом в большинстве случаев проводные связи полевых узлов предполагалось осуществлять также через местные учреждения (предприятия) связи НКС.

Капитальных сооружений связи в районах будущих КП фронтов и армий не производилось. В мае 1941 года начальник связи Киевского Особого военного округа генерал-майор Д.М. Добыкин поднял вопрос перед наркоматом обороны о проектировании пяти узлов связи: фронтового – в районе года Тернополь и армейских – в районе городов Самбор, Жолкев, Яворов и Родзехов. Но это мероприятие осуществлено не было. Аналогичных мероприятий не было проведено и в других военных округах.

Следовательно, имелись недостатки в подготовке к войне не только гражданских узлов связи (узлов связи НКС), но и узлов связи НКО как стационарных, так и полевых.

Стационарные узлы связи НКС обладали рядом преимуществ по сравнению с полевыми. Они действовали постоянно. В результате длительной эксплуатации местных средств связи их личный состав срабатывался с соответствующими органами НКС, изучая необходимые направления связи и на практической работе готовился к выполнению своих обязанностей во время войны. Этого нельзя сказать о полевых узлах связи фронтов и армий. Они готовились вне пунктов дислокации штабов военных округов и армейских управлений и должны были развертываться лишь с началом войны. Поэтому их личный состав был лишен тех возможностей, которыми располагали стационарные узлы связи.

В соответствии с коррективами, вносившимися в мобилизационные планы, количество средств связи, выделявшихся для армии, изменялось. Так, уже в 1941 году Генеральный штаб предусматривал использование значительно большего количества местных радиостанций, чем это намечалось в 1940 году.

По новому расчету НКС обязывался выделить 228 радиостанций, в том числе для связей Генерального штаба 9 радиостанций, для связей Западного Особого военного округа – 16 радиостанций, для Киевского Особого военного округа -18 радиостанций и так для каждого военного округа[93]93
  История военной связи Российской Армии. Том 2. СПб.: ВУС, 1999. С. 367.


[Закрыть]. Но директива Генерального штаба с новым расчетом и указанием порядка использования радиосредств НКС была разослана военным округам только 8 марта 1941 года, вследствие чего войска не могли провести необходимые мероприятия по освоению выделенных им радиостанций (радиосвязей).

Непосредственное руководство местными радио и проводными средствами, выделявшимися военному командованию с началом войны, возлагалось на полевые органы Народного комиссариата связи. Для этой цели с объявлением мобилизации Генеральным штабом намечалось создание при НКС СССР Центрального управления полевой связью (Цуполесвязи), а при штабах фронтов – управление полевой связи (уполесвязи) и при штабах армий – инспекторатов (отделов) связи. Кроме того, в приграничной зоне должны были начать действовать военно-оперативные узлы.

В составе управления связи НКС фронта имелось пять отделений: электросвязи, почтовой связи, шифровально-дислокаторское, связи ПВО и снабжения.

Инспекторат связи армии состоял из двух отделений: почтового и шифровально-дислокаторского.

Для управлений полевой связи фронтов и инспекторатов связи армий устанавливалось двойное подчинение. Выполняя указания начальников связи объединений своих объединений по обеспечению связей своего военного командования, они сохранили подчиненность и по линии НКС. Наряду с начальниками связи фронтов деятельностью управлений полевой связи руководило также Цуполесвязи, а инспектораты армий были подконтрольны уполесвязи фронтов.

Военно-оперативные узлы готовились по указаниям Генерального штаба в приграничной полосе, главным образом в районах предполагаемого развертывания наших войск, и представляли собой сеть опорных пунктов связи, базируясь на которые, военное командование могло использовать местные средства связи для управления войсками. Такими опорными пунктами являлись существовавшие узлы НКС, имевшие особое значение для армии и флота. Только на территории Западного и Киевского Особых военных округов готовились 50 военнооперативных узлов.

На ВОУ возлагалось обеспечение бесперебойной связи военного командования по телеграфно-телефонным проводам и другим средствам связи, входившим в систему ВОУ. В оперативном отношении ВОУ должны были подчиняться соответствующим начальникам связи фронтов и армий через полевые органы НКС (уполесвязи, инспектораты), а в административном отношении и по всем вопросам эксплуатации – начальникам областных управлений связи.

Положение о ВОУ было утверждено наркомом обороны 28.04.1941 года и наркомом связи 04.05.1941 года. Поэтому оно не могло быть достаточно изучено ни будущими исполнителями, ни руководящим составом войск связи, что явилось причиной многих недоразумений при последующем взаимодействии органов НКС с военным командованием. Степень мобилизационной готовности ВОУ была низкой. Так, например, из 15 военно-оперативных узлов связи Киевского Особого военного округа, проверявшихся в конце 1940 и начале 1941 года, все они не имели мобилизационных запасов линейных материалов. На многих узлах отсутствовали точные схемы проводов и схемы скрещивания цепей, часть ВОУ не была обеспечена необходимым электропитанием. Станционное оборудование большинства узлов включало лишь необходимую и притом разнотипную аппаратуру как отечественную, так и польскую[94]94
  История военной связи Российской Армии. Том 2. СПб.: ВУС, 1999. С. 368.


[Закрыть].

* * *

Таким образом, основные выводы, которые можно сделать по состоянию и возможностям системы управления войсками состоят в следующем.

Во-первых, состав и структура органов управления войсками на всех уровнях носила в себе унаследованные от прошлого черты громоздкости, малоподвижности, излишней перенасыщенности личным составом, а где-то и недостаточной укомплектованности.

Во-вторых, пункты управления на всех уровнях управления не соответствовали требованиям живучести, взаимозаменяемости и мобильности.

В-третьих, недостаточная укомплектованность частей и подразделений связи, сложная организация системы связи во всех звеньях управления, слабая подготовка командного состава в вопросах применения радиосвязи, особенно, в ходе высокоманевренных боевых действий усложняли управление войсками, а во многих случаях делали его невозможным.

Глава 3
«Разобьем врага малой кровью, могучим ударом!»

Как было отмечено выше, одним из принципов военного искусства является поддержание войск в боевой и мобилизационной готовности и только посредством управления командующим (командирам) и начальникам можно добиться высокой боевой и мобилизационной готовности подчиненных войск. Другого не дано.

Мобилизационная готовность – это состояние, определяющее степень подготовленности государства к организованному проведению мобилизации, а Вооруженных Сил к мобилизационному развертыванию в установленные мобилизационным планом сроки. В Вооруженных Силах мобилизационная готовность тесно связана с боевой готовностью, так как последняя в конечном счете определяет, какие группировки войск (сил), в какой момент и где должны быть готовы к выполнению боевых задач[95]95
  Военный энциклопедический словарь / Пред. Гл. ред. комиссии А.Э. Сердюков. – М.: Воениздат, 2007. С. 430.


[Закрыть].

Боевая готовность – это состояние войск (сил), позволяющее им организованно, в установленные сроки начать боевые действия, в ходе которых успешно выполнять поставленные задачи. Определяется боеспособностью войск (сил) и своевременной их подготовкой к предстоящим действиям[96]96
  Военный энциклопедический словарь / Пред. Гл. ред. комиссии А.Э. Сердюков. – М.: Воениздат, 2007. С. 86.


[Закрыть].

Заметим, что успешность боевых действий начального периода войны во многом зависит от состояния боевой и мобилизационной готовности приграничных округов, которое в свою очередь обусловливается наличием и качеством разработанных планов приведения войск в боевую готовность и умением всего личного состава действовать по этим планам.

В последние годы много издано военной литературы, посвященной деятельности руководства страны, Наркомата обороны, командования приграничных военных округов по поддержанию боевой и мобилизационной готовности войск. Задача автора данной книги показать сложившиеся условия накануне войны, обусловленные состоянием боевой и мобилизационной готовности приграничных военных округов, поскольку они оказали значительное влияние на эффективность управления войсками в НПВ.

В подготовке Советского государства в конце 1930-х-начале 1940-х годах к отражению назревавшей агрессии гитлеровской Германии важное место занимали вопросы планирования применения Красной Армии в войне. Разработка оперативных планов в этот период представляла собой сложный и непрерывный творческо-управленческий процесс, связанный с решением политических, дипломатических, идеологических, военных и других проблем. Планирование применения Красной Армии в войне являлось одной из главных функций Наркомата обороны и Генерального штаба. Общее руководство этим сложным процессом осуществлял И.В. Сталин.

Основные документы плана войны разрабатывались и перерабатывались под руководством начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова (до августа 1940 года), затем – генерала армии К.А. Мерецкова (до февраля 1941 года), а в последующем – генерала армии Г.К. Жукова при непосредственном участии генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина, генерал-майора А.М. Василевского и других.

Весной 1938 года под руководством Б.М. Шапошникова был разработан доклад «Об основах стратегического развертывания РККА». Документ был подписан наркомом обороны К.Е. Ворошиловым и Б.М. Шапошниковым, рассмотрен и одобрен Главным военным советом 19 ноября того же года. В основу стратегического планирования для Западного театра была положена вероятность военного столкновения с враждебной коалицией государств во главе с нацистской Германией при активном участии в ней Польши и возможном – Прибалтийских стран (кроме Литвы, которая рассматривалась как будущая жертва польской агрессии)[97]97
  Макар И.П. Из опыта планирования стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению агрессии // Военно-исторический журнал. 2006. № 6. С. 3.


[Закрыть].

События 1939–1940 годов в корне изменили расстановку сил на театре, и план 1938 года подлежал пересмотру. Однако работа над новым вариантом началась лишь весной 1940 года. Пауза между двумя разработками объяснялась тем, что в это время формировалась новая западная граница Советского Союза, а в связи с этим изменялась и общая конфигурация всего Восточноевропейского (Западного) театра военных действий, а также шла Советско-финляндская война. С середины апреля 1940 года к работе над основным документом – «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР» приступили начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин, его первый заместитель генерал-майор А.М. Василевский и заместитель начальника управления Г.К. Маландин. Работа над первым вариантом «Соображений…» была завершена к августу 1940 года. После рассмотрения плана наркомом обороны работа над планом была продолжена и завершена к середине сентября 1940 года. 18 сентября 1940 года план был представлен И.В. Сталину.

В документе отмечалось, что Советскому Союзу необходимо быть готовым к войне на два фронта: на западе – против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией. И на востоке – против Японии. По-прежнему в качестве наиболее вероятного рассматривалось развертывание главных сил немецкой армии к северу от устья реки Сан, в этом документе указывалось и на возможность сосредоточения основных сил вермахта на юге с целью захвата Украины. На основании этого фактически как равнозначные рассматривались варианты главных сил Красной Армии или к югу или к северу от Брест-Литовска. Окончательное решение по этому вопросу должно было приниматься в зависимости от той обстановки, которая сложится к началу войны. На мирное же время авторы плана считали необходимым иметь разработанными оба варианта. «Южный» вариант рассматривался как первый, «северный» – как второй.

5 октября 1940 года план был рассмотрен И.В. Сталиным и В.М. Молотовым. Будучи убежденным, что основная угроза исходит из района южнее Варшавы в направлении на Киев, И.В. Сталин дал указание усилить группировку войск Юго-Западного фронта. По поводу этой позиции Сталина Г.К. Жуков писал: «И.В. Сталин был убежден, что гитлеровцы в войне с Советским Союзом будут стремиться в первую очередь овладеть Украиной, Донецким бассейном. Чтобы лишить нашу страну важнейших экономических районов и захватить украинский хлеб, Донецкий уголь, а затем и кавказскую нефть… И.В. Сталин считал, что без этих важнейших жизненных ресурсов фашистская Германия не сможет вести длительную и большую войну»[98]98
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 1. М.: «АПН», 1990. С. 332.


[Закрыть].

Дальнейшая работа над планом стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР продолжалась уже с учетом позиции руководства страны о необходимости сосредоточения основных сил Красной Армии на Юго-Западном стратегическом направлении и с расчетом завершения его не позднее 15 декабря, с тем, чтобы к 1 мая 1941 года закончить разработку соответствующих документов в округах.

Очередной, третий по счету проект был разработан в феврале 1941 года и 11 марта одобрен наркомом обороны и вновь назначенным на должность начальника Генерального штаба генералом армии Г.К. Жуковым.

Оценивая окончательный вариант плана стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР, можно выделить некоторые как положительные стороны, так и допущенные просчеты.

В целом безошибочно был определен состав будущей враждебной Советскому Союзу коалиции в Европе. Верно указывалось и на возможные агрессивные устремления Японии на Дальнем Востоке.

При разработке документов нарком обороны и Генеральный штаб руководствовались тем, что будущая война может принять затяжной характер, в связи с чем большое значение придавалось созданию резервов Главного Командования.

Следует отметить, что английский военный теоретик Дж. Фуллер в своих трудах подчеркнул, что основная слабость русских заключается в командовании, а основная сила в резервах. Впоследствии в первом из этих тезисов немцы вполне убедились, разгромив войска приграничных округов, о реальной значимости второго они имели весьма смутное представление. Это, к слову, лишний раз подчеркивает авантюристичность плана «Барбаросса».

Признавалось также, что война может начаться внезапно. Пропагандистский лозунг: «Разобьем врага малой кровью, могучим ударом» имел мало общего с содержанием разработанного плана. В 1938–1941 годах в Генеральном штабе и его «мозговом центре» – оперативном управлении сложился коллектив профессионалов, которые проявили высокий уровень стратегического мышления на протяжении всей Второй мировой войны, – это Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, генерал, а впоследствии Маршал Советского Союза А.М. Василевский, генералы Н.Ф. Ватутин, Г.К. Маландин, С.М. Штеменко и их единомышленники. Они реально оценивали молниеносный разгром армий англо-французской коалиции в Европе и новое соотношение сил, предвидели вероятность отступления наших войск в глубь страны и в столкновении с ортодоксами, которые отождествляли пропагандистские лозунги с планами обороны, добивались принятия решений, адекватных складывающейся обстановке. «Некоторые же лица, – пишет А.М. Василевский, – из руководства наркомата (особенно Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис и Е.А. Щаденко)… считали, что агрессия будет отражена и война во всех случаях будет перенесена на территорию противника. Видимо они находились в плену неправильного представления о ходе предполагавшейся войны. Такая иллюзия, к сожалению, имела место»[99]99
  Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Воениздат, 1984. С. 87.


[Закрыть]. Поэтому, хотя и с большим опозданием, но были определены три рубежа обороны: фронтов – по советской западной границе; стратегический – по рекам Западной Двине, Днепру и Днестру (Нарва, Сольцы, Порхов, Великие Луки, Витебск, Валдай, Гомель, Конотоп) и государственный рубеж обороны – на дальних подступах к Москве (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск)[100]100
  Ржешевский О.А. Перед великим испытанием // Военно-исторический журнал. 2006. № 4. С. 3.


[Закрыть]. Но все-таки стоить заметить, что в моральнопсихологическом аспекте лозунг: «Разобьем врага малой кровью, могучим ударом!» в некоторой степени довлел над разработчиками плана стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР и над непосредственными исполнителями его – командующими войсками округов. Атмосфера была такова, что мало кто сомневался в реальности этого лозунга.

К числу наиболее существенных просчетов планирования следует отнести неверное определение сроков начала войны с Германией, а также недооценку возможности развертывания главной группировки противника на западном стратегическом направлении. В ходе переработки плана из него постепенно исчезла весьма дальновидная и обоснованная оценка западного и юго-западного стратегического направлений как равнозначных. В данном случае не было учтено мнение авторитетного военного специалиста А.А. Свечина, который еще в 1930 году утверждал: «Несомненное направление коалицией удара на юг СССР… заставляет сдвинуть к югу и военную подготовку СССР. Для нас является обязательной высшая степень готовности к защите Украины, Дона, Кубани и Закавказья… Красная Армия должна стоять лицом к югу в той же мере, как и лицом на запад»[101]101
  Макар И.П. Из опыта планирования стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и непосредственной подготовки к отражению агрессии // Военно-исторический журнал. 2006. № 6. С. 9.


[Закрыть].

Относительно НПВ в плане стратегического развертывания указывалось, что противнику для стратегического развертывания главных сил при нападении на СССР потребуется до 10–15 суток, что было немцами опровергнуто с началом войны. Приблизительно такой же срок отводился для этих целей и советским войскам. Делалось предположение, что военные действия с обеих сторон могут начаться лишь частью сил. Как вспоминал после войны Г.К. Жуков, «нарком обороны и Генштаб считали, что война… должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами»[102]102
  Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Том 1. М.: «АПН», 1990. С. 338.


[Закрыть]. И это было не только мнение высшего военного руководства, так как еще на совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант Клёнов в своем выступлении высказал возобладавшую, к сожалению, точку зрения в отношении НПВ: «…порой сталкиваешься с некоторыми выводами, по-видимому, очень поспешными. Я просмотрел недавно книгу Иссерсона „Новые формы борьбы“. Там даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто – вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства, как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность и у которой не было никакой разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного сосредоточения войск. Каждое уважающее себя государство, конечно, постарается этот начальный период использовать в своих собственных интересах для того, чтобы разведать, что делает противник, как он группируется, каковы его намерения, и помешать ему в этом»[103]103
  Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12(1). М.: «ТЕРРА», 1993. С. 153.


[Закрыть].

Не исключено, что правильных выводов из анализа военных успехов Германии высшее военное руководство не сделало. Последствия этих просчетов оказались тяжелейшими.

В планировании стратегического развертывания важное место занимала организация прикрытия государственной границы. Весь комплекс мероприятий по решению этой проблемы осуществляется на основе разработанного в мирное время «Плана обороны государственной границы 1941 года», который являлся составной частью плана стратегического развертывания Советских Вооруженных Сил. Разработка планов прикрытия в округах проводилась на основании директив наркома обороны СССР. В ходе нарастания угрозы войны с Германией, особенно в период с февраля 1941 года, в Генеральном штабе шел сложный процесс корректировки планов прикрытия. Обстановка складывалась так, что округа не успевали качественно разрабатывать документы, и даже их проекты устаревали до их утверждения.

Наиболее существенным изменениям подверглись планы прикрытия в Западном и Киевском Особых военных округах. Последние директивы на разработку окружных планов прикрытия были направлены командующим войсками приграничных военных округов 14 мая 1941 года, а сроки представления этих планов на утверждение в Генеральный штаб устанавливались на период с 25 по 30 мая 1941 года. Как показали последующие события, данные сроки оказались нереальными.

В соответствии с требованиями директив основу обороны по планам прикрытия составляли укрепленные районы и полевые укрепления, построенные вдоль новой государственной границы. При этом оборона войск должна была носить активный характер, для чего планировались армейские и фронтовые контрудары. Однако намерения военного руководства создать устойчивую оборону на базе укрепрайонов не подкреплялись реальными возможностями. Огромное по своему объему строительство этих районов находилось в начальной стадии, велось крайне медленно и в 1941 года, по докладу Б.М. Шапошникова, не могло быть завершено.

Основные выводы, которые можно сделать на основе анализа построения обороны соединений и объединений приграничных округов, состоят в следующем.

Во-первых, передний край обороны большинства дивизий проходил по государственной границе, и предполье (в современной терминологии – полоса обеспечения) здесь отсутствовало. К тому же создаваемая оборона не была рассчитана на отражение наступления главных сил противника.

Во-вторых, из-за недооценки боевых действий по госгранице наиболее сильные группировки советских войск создавались в белостокском и львовском выступах, в то время как противник планировал свои главные удары под основания этих выступов. Здесь проходили стыки между военными округами и районами прикрытия (армиями) и оборона была менее надежной.

В-третьих, дислокация соединений и частей была определена, исходя прежде всего из наличия казарменного фонда, а не из интересов оперативного развертывания войск. В результате большая часть дивизий Западного и Киевского Особых военных округов, перед тем как занять оборону, должна была совершить перегруппировку на расстояние до 60 км, зачастую вдоль фронта в непосредственной близости от границы. Какого-либо альтернативного варианта занятия обороны, например, в глубине полосы или в районе дислокации, не предусматривалось. К тому же значительное количество соединений, планируемых в составе войск прикрытия, находились в стадии формирования и имели низкую боевую готовность. Подсчет соотношений проводился без учета боеспособности войск.

В-четвертых, созданные накануне войны артиллерийские противотанковые бригады, имея штатную численность, были слабо подготовлены, чтобы вести эффективную борьбу с танками.

В-пятых, сложный порядок переподчинения ряда соединений, особенно в ЗапОВО, не обеспечивал устойчивого управления ими при внезапном нападении противника. В ряде случаев исходные районы частей и соединений для занятия обороны (в том числе аэродромы) находились в зоне видимости противника и могли поражаться огнем его артиллерии

В-шестых, планируемые контрудары армейскими и фронтовыми резервами не обеспечивались необходимыми силами и средствами для их нанесения. Механизированные корпуса, составляющие основу контрударных группировок, не были полностью укомплектованы и, следовательно, являлись лишь частично боеспособными.

В-седьмых, противовоздушную оборону планировалось осуществлять силами истребительной авиации во взаимодействии с зенитными частями и средствами ПВО общевойсковых соединений. Прикрываемая территория разделялась на районы и участки прикрытия с учетом их важности из такого расчета, чтобы каждая общевойсковая армия прикрывалась одной авиационной дивизией. Слабым местом в планировании противовоздушной обороны являлось отсутствие единого управления средствами ПВО, что резко снижало возможности борьбы с воздушным противником.

Кроме того, система ввода в действие плана прикрытия не учитывала возможность перехода противника в наступление мощными группировками на трех направлениях без двухнедельного мобилизационного этапа.

Совокупность вышеизложенных недостатков обусловила сложную боевую обстановку, которая ставила командиров Красной Армии всех степеней в заведомо невыгодные условия по управлению подчиненными войсками по сравнению с условиями, в которых действовал противник, с началом войны завоевавший не только превосходство в огневом поражении, в воздухе, но и в управлении войсками.

Как уже отмечалось, разработка планов прикрытия штабами военных округов закончилась в последние дни перед войной, и поэтому они не были в достаточной степени освоены исполнителями. Однако это не означает, что войска вступили в войну, не имея конкретных боевых задач. Армейские планы прикрытия были в основном утверждены, задачи соединениям определены. В войсках поддерживалась готовность к их выполнению.

План прикрытия предусматривалось вводить в действие при объявлении мобилизации автоматически, а в других случаях распоряжением наркома обороны СССР шифрованной телеграммой заранее определенного содержания: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 года». Ввод его в действие не был рассчитан на внезапное нападение противника.

Принятая система многоступенчатой передачи шифрованной телеграммы таила в себе опасность того, что процесс – зашифровка, передача и расшифровка – займет много времени и до войск не будут своевременно доведены важнейшие распоряжения. Не учитывалась также, что противник сможет вывести из строя целые звенья управления. К тому же система оповещения не обеспечивала поддержание связи на две-три ступени вниз. Скрытое управление войсками при их отмобилизовании и развертывании предусматривалось достичь с помощью кодов, кодированных карт и радиосигнальных таблиц. Открытые разговоры по телеграфу и, особенно, по телефону категорически запрещались.

В целях быстрого и планомерного перевода частей и соединений из состояния мирного времени в положение военного времени была разработана система приведения войск в полную боевую готовность. В планах прикрытия имелись «Указания по подъему и выводу частей по тревоге», проводилась также и практическая отработка таких выходов, хотя и с большими недоработками. Приказ на подъем частей по боевой тревоге предусматривалось передавать письменно или устно установленным сигналом.