Текст книги "Не только силой оружия и количеством войск"

К 24 июня в распоряжении командования Северо-Западного фронта было еще достаточно войск и боевой техники, чтобы умело организовать дальнейшие боевые действия. Но указание Ставки Главного Командования – контратаковать – лишало командование фронта какой бы то ни было инициативы, и оно слепо, не анализируя обстановку в войсках, выполняло эти распоряжения.

Следует отметить, что для нанесения контрударов (контратак) необходимы определенные условия. Суть этих условий заключается в следующем: во-первых, противник остановлен, либо он подставил фланг, либо его боевой порядок расстроен; во-вторых, резервы противника задержаны и, в-третьих, у обороняющегося есть силы для осуществления контрудара (контратаки); в-четвертых, должно быть превосходств в воздухе. И, конечно же, должна быть высокая управляемость войсками. Если первое требование не выполняется и противник продолжает наступать, то в этом случае произойдет встречное сражение (бой), в котором очень сложно одержать победу, особенно, когда инициатива у противника. Практически можно вырвать инициативу у противника, но опять же надо иметь над ним превосходство в управлении войсками. Целями контрудара (контратаки) всегда были – разгром вклинившегося противника и восстановление положения по переднему краю. К сожалению, на Северо-Западном фронте, да и на других фронтах тоже, контрудары (контратаки) осуществлялись не в соответствии с принципами военного искусства, поэтому, кроме огромных потерь в личном составе и технике, они никаких целей не достигали. Они лишь задерживали на короткое время продвижение противника. Кроме того, сложно надеяться на успех контрудара, когда противник, используя превосходство в воздухе, поражал пункты управления и тем самым дезорганизовывал управление нашими войсками. А без оперативного управления достичь целей контрудара (контратаки) невозможно. Все эти факторы очень связаны между собой. Неучет одних неизбежно повлечет за собой невозможность учета других факторов. И особую роль, безусловно, играет управление войсками. Ведь его главная цель заключается в эффективной реализации потенциальных возможностей войск при выполнении поставленных им задач в операциях (боевых действиях) в установленные сроки. А противник постоянно упреждал наши войска во всех компонентах. Раньше реагировал на все изменения обстановки, раньше ставил задачи, а поэтому упреждал нас в сосредоточивании своих войск на нужных ему направлениях, раньше вызывал авиацию и т. д. Поэтому противник, вне всякого сомнения, имел превосходство в управлении войсками.

Следует отметить одну характерную черту у наших командиров танковых соединений в первые дни войны – стремление принимать непосредственное участие (в составе танкового экипажа) в бою, когда этого не требовалось по условиям обстановки. Это можно увидеть на примере нашего талантливого военачальника, будущего командующего войсками фронта И.Д. Черняховского, в то время командира 28-й танковой дивизии.

«Наблюдая из командирского танка, Черняховский установил, что против дивизии действуют средние танки T-IV, с успехом примененные немцами во Франции. Комдив знал, что эти машины превосходят его танки БТ-7 и Т-26 по толщине брони и дальнобойности пушек, что T-IV вооружены 75-миллиметровыми орудиями, а наши легкие танки имеют лишь 45-миллиметровые пушки. Преимуществу врага в вооружении и технике необходимо было противопоставить умение маневрировать.

Иван Данилович (Черняховский. – Ю.Р.) с нетерпением ждал выхода танков Попова в тыл и во фланг противнику. Враг, еще не разгадавший замысла Черняховского, не обращал внимания на свои фланги. Он выдвинул на переднюю линию танки T-IV и сжег два танка из группы Онищука.

Черняховский понимал, как важно хорошо начать бой, чтобы уверенно действовать дальше. Он любил пословицу: "Доброе начало – полдела откачало". Многие годы он готовился к тому, чтобы победить врага в первом же бою, с первых же минут действовать активно, навязать врагу свою волю, осуществить такой маневр, какого он не ждет. Сейчас от его решений и действий зависел исход боя, судьбы людей, выполняющих его волю, судьба боевой техники, вверенной ему. Ивана Даниловича охватило нетерпение. "В боевые порядки! Видеть все самому!" – решил комдив, и его танк помчался вперед.

Вражеские танки открыли по машине комдива беспорядочный, но частый огонь. Несколько снарядов разорвалось совсем близко. Машину спасло мастерство механика-водителя. Ловко используя складки местности и виртуозно маневрируя, он на большой скорости уводил машину из-под прицельного огня.

В перископ из башни танка Иван Данилович увидел, как немецкий T-IV примерно с расстояния восьмисот метров подбил наш БТ-7, и тот вспыхнул, словно факел. Развернув башню, Черняховский выстрелил, но снаряд отскочил от лобовой брони немецкого танка. Ивана Даниловича охватила ярость: "Что за черт! С такой дистанции наш снаряд не берет броню".

Комдив стремительно повел машину навстречу головному танку врага. По сигналу Черняховского за его машиной устремились вперед и танки майора Онищука. Комдива от вражеской машины отделяли какие-то четыреста-пятьсот метров.

Иван Данилович напряженно ловил в окуляр прицела танк противника.

– Огонь!

Снаряд, выпущенный комдивом, ударил о борт T-IV. Бронированное чудовище, только что казавшееся неуязвимым, споткнулось.

– Горит! – в восторге крикнул механику-водителю Иван Данилович. – Горит фашист! Значит, надо бить немецкие танки с более близких дистанций, чем предполагали.

– Вижу, товарищ полковник! – отозвался механик. – Смотрите левее того места, где горит T-IV! Наша двадцать седьмая подбила еще одного.

– Онищук, Онищук, я двадцать первый! – назвал Черняховский свой позывной. – Перед тобой немецкие T-IV. Правильно используй местность, подпускай их на триста-четыреста метров и бей в борта! В борта!

– Вас понял, выполняю! – донеслось в ответ.

В наушниках послышался голос начальника оперативного отделения дивизии капитана Пашкова:

– Товарищ двадцать первый! Получена новая боевая задача, ждем вас.

Черняховскому пришлось возвращаться на командно-наблюдательный пункт.

– Докладывайте, какой приказ получили?

– Нового приказа пока нет, но вы слишком хорошо вошли в роль командира танка (выделено мной. – Ю.Р.).

Черняховский сдержал раздражение. Пашков был прав»[128]128
  Шарипов А.А. Черняховский. М.: Молодая гвардия, 1980. С. 57–59.


[Закрыть].

Безусловно, Иван Данилович сделал для себя определенные выводы о месте и задачах командира в бою и вполне закономерно стал одним из самых ярких полководцев Великой Отечественной войны.

В этом бою танковая дивизия И.Д. Черняховского не только остановила врага в районе Калтиненай, но и вклинилась в его боевые порядки более чем на 5 километров, уничтожив при этом 14 танков, 20 орудий и около полка пехоты[129]129
  Куличкин С.П. генерал Ватутин. «Ни шагу назад!». М.: Яуза, Эксмо, 2007. С. 197.


[Закрыть].

Разумеется, успешные действия даже нескольких соединений не могли изменить критического положения войск фронта. Войска Северо-Западного фронта, опасаясь фланговых ударов врага, отходили к Западной Двине, преследуемые подвижными отрядами немцев. Попытки задержаться на промежуточных рубежах не приносили успеха. Противник обходил с флангов войска фронта, заставляя их начинать новый отход.

Отступающие штабы соединений, потеряв связь со своими частями, восстановить надлежащий порядок уже не могли. Из штабов армий и корпусов в дивизии поступали противоречивые, запоздалые распоряжения и приказы, которые уже не соответствовали сложившейся на это время обстановке. Некоторые штабы, попав под удар подвижных групп врага, вообще теряли управление своими частями.

В 1947 году, на процессе над военными преступниками в Полтаве бывший командир танковой дивизии СС «Мертвая голова» Гельмут Беккер свидетельствовал: «В первый же час войны мы двинулись из Восточной Пруссии в Прибалтику, рассчитывая безостановочно идти к Ленинграду. Достигнув Двинска (Даугавпилс. – Ю.Р.), дивизия вынуждена была остановиться. В этот день (26 июня. – Ю.Р.) мы вели тяжелый бой, и поле боя осталось за нами, но мы заплатили очень дорогой ценой за победу. За всю войну во Франции дивизия не имела таких потерь. Я хотел узнать, как русские строят оборону, и со своими офицерами обошел поле боя. Мы увидели высокое искусство инженерных сооружений и особенно маскировки: подходя к самым огневым позициям, трудно было их заметить. В окопах пулеметов и на огневых позициях лежали стрелки и артиллеристы, не покинувшие солдатского поста и раздавленные нашими танками… Здесь я впервые увидел, что русские закапывают танки в землю и тогда их можно подбить только с ближней дистанции с большими для себя потерями…»[130]130
  Цит. по: Куличкин С.П. Генерал Ватутин. «Ни шагу назад!». М.: Яуза, Эксмо, 2007. С. 197.


[Закрыть].

Если бы на этот героизм наложить качественное управление войсками, вероятно, итоги даже первых боев были бы иными.

Система управления фронта была расстроена. Частое перемещение командных пунктов фронта и армий затрудняло, а в некоторых случаях делало невозможным какое бы то ни было руководство. Так, 27 июня, переместившись в Резекне, КП фронта имел связь только с 8-й и 27-й армиями и Генеральным штабом, а уже вечером КП перемещался в район Пскова. Работа связистов в эти дни заключалась в непрерывном передвижении, свертывании и развертывании узлов связи.

Командные пункты армий по сути оторвались от своих войск, ни о каком действенном управлении не могло быть и речи. Генерал-полковник Ф.И. Кузнецов обратился к Военному совету 8-й армии с такими словами: «Вы преступно оставили войска на произвол судьбы и укрываете свою шкуру. Для такой ответственной операции, как отход целой армии, нужно было составить план, отводить войска от рубежа к рубежу и крепко управлять отходом каждого соединения.

Требую немедленно это сделать. Оперативной группе штаба вернуться в Елгаву и руководить отходом… Держите радиосвязь со штабом фронта. Вы уклоняетесь от связи, видимо, с намерением, потому что ничего не знаете и не хотите знать о своих войсках»[131]131
  Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 34. М.: Воениздат, 1953. С. 79.


[Закрыть].

К большому сожалению, до войны высшее военное руководство не проводило учения, в ходе которых войска должны были отступать. Из всех видов боевых действий отступление войск под сильным давлением противника, безусловно, является самым трудным и опасным. Когда Мольтке хвалили за его руководство Франко-Прусской войной и один из поклонников его таланта сказал, что его можно поставить в один ряд с такими великими полководцами, как Наполеон, Фридрих и Тюренн, то Мольтке ответил: «Нет, ибо я никогда не руководил отступлением»[132]132
  Цит. по: Меллентин Ф. Бронированный кулак вермахта. Смоленск: «Русич», 1992. С. 354.


[Закрыть]. Поэтому, немецкие военачальники, а они почти все являлись последователями Мольтке и Шлиффена, придавали большое значение искусству отхода и занимались им не только теоретически, но и практически. В свое время, небезызвестный фельдмаршал Ф. Паулюс подчеркивал, что «мастерство отхода перед противником – это альфа и омега тактики, и оно гораздо сложнее тактики наступления». Наши военачальники поняли это уже в начале войны. «Принимая решение на отход, – вспоминал Маршал Советского Союза И.С. Конев, – я хорошо представлял себе все трудности его выполнения. Дело в том, что отход – самый сложный вид боевых действий. Требуется большая выучка войск и крепкое управление. На опыте мы постигали это искусство. Невольно в связи с этим вспоминаются слова Льва Толстого. В своих записках о Крымской войне он писал, что „необученные войска не способны отступать, они могут только бежать“. Очень метко и правильно сказано. К сожалению, надо признать, что до войны наши войска очень редко изучали этот вид действий, считая отход признаком слабости и несовместимым с нашей доктриной. Мы собирались воевать только на территории врага. И вот теперь, во время воины, за это крепко поплатились»[133]133
  Конев И.С. Записки командующего фронтом. – М.: ЗАО Издательство Центрполиграф, 2014. С. 62–63.


[Закрыть].

А на Северо-Западном фронте при отходе 11-й армии доходило и до абсурда. Штаб фронта начал получать радио доклады от командования 11-й армии, в которых говорилось о тяжелом положении и содержались просьбы о помощи. В последних телеграммах содержались гневные упреки в адрес командующего фронтом по поводу его бездействия в отношении помощи армии.

Считая, что командующий 11-й армией не может обращаться к нему в такой грубой форме, Кузнецов сделал ошибочный вывод, что штаб армии вместе с Морозовым попал в плен и работает под диктовку врага. Поступил приказ прекратить связь с 11 – й армией в тот момент, когда в ней ощущалась острая необходимость. В свою очередь, штаб 11-й армии посчитал, что командование фронта попало в окружение и само работает под диктовку врагов, на основании чего тоже прекратил с ним связь.

В донесении командующего войсками Северо-Западного фронта от 26 июня наркому обороны отмечалось: «11-я армия – штаб и Военный совет армии, по ряду данных, пленен или погиб. Немцы захватили шифродокумент[ацию]. 5, 33, 128-я стрелковые дивизии неизвестно в каком состоянии и где находятся. Много отставших и убежавших. 11-я армия не является организованным боеспособным соединением. На вильнюсском направлении необходимо развертывание новой армейской группировки немедленно»[134]134
  Цит. по: Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 20.


[Закрыть].

Вот так легко командующий фронтом списал целую армию, не приняв никаких мер по проверке на обоснованность своих выводов. И чуть ли не поставил задачу наркому обороны о немедленном развертывании новой армии на вильнюсском направлении.

Между тем «похороны» 11-й армии были преждевременными. Командующий со штабом и оставшиеся войска армии, переправившись на восточный берег р. Вилия, избежали окружения.

28 июня остатки армии вышли в район Свенцяны. В журнале боевых действий группы армий «Север» 29 июня появилась запись: «На участке 16-й армии первые бои можно считать законченными. Русская 11-я армия разбита»[135]135
  Цит. по: Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 20.


[Закрыть]. Между тем штаб 11-й армии вышел к Полоцку в полосу Западного фронта. Вечером того же дня начальник Генерального штаба. Г.К. Жуков направил командующему Северо-Западным фронтом шифротелеграмму следующего содержания: «В районе ст. Довгилишки, Колтыняны, леса западнее Свенцяны найдена 11-я армия Северо-Западного фронта, отходящая из района Каунас. Армия не имеет ни горючего, снарядов, ирод фуража. Армия не знает обстановки и что ей делать. Ставка Главного Командования приказала под вашу личную ответственность немедленно организовать вывод этой армии из района Свенцяны в район севернее Дисны…»[136]136
  Цит. по: Статюк И. Оборона Прибалтики 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 20.


[Закрыть]. К этому времени 11-я армия потеряла до 75 % боевой техники и 60 % личного состава.

30 июня командующий фронтом Ф.И. Кузнецов отдал приказ войскам, оборонявшим правый берег Западной Двины, на отход в Псковский, Островский и Себежский укрепленные районы.

Не зная действительной обстановки на фронте, Ставка требовала остановить противника на рубеже Западной Двины, не допуская отвода войск со своих позиций. Спорить со Ставкой командующий фронтом не решился.

В войска была отправлено распоряжение – прекратить отход. Командованию 8-й и 27-й армий (с командованием 11-й армии связи не было) предстояло осуществить очередной контрудар, целью которого являлась ликвидация захваченных немцами плацдармов на северном берегу Западной Двины и восстановление обороны на ее рубежах. Быстрая и неожиданная смена решений без учета времени, имевшегося для их выполнения, привела к тому, что 2 июля войска находились в движении, не готовые к каким-либо действиям. Этим воспользовался противник, и утром того же дня нанес удар в стык между 8-й и 27-й армиями.

Неуверенные действия командования Северо-Западного фронта повлекли за собой решение Ставки о смене его руководящего состава. Когда на КП Северо-Западного фронта прибыл заместитель начальника Генерального штаба генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин, то он не мог добиться вразумительного доклада о сложившейся обстановке в войсках от начальника штаба фронта генерала П.С. Кленова. Член Военного совета фронта корпусной комиссар П.А. Дибров только мучительно краснел и разводил руками. Никто в штабе не знал, где находится командующий фронтом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов[137]137
  Куличкин С.П. Генерал Ватутин. «Ни шагу назад!». М.: Яуза, Эксмо, 2007. С. 200.


[Закрыть].

30 июня 1941 года командующим Северо-Западным фронтом был назначен генерал-майор П.П. Собенников, начальником штаба – генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин. По документам смена командования произошла 4 июля 1941 года.

Объективности ради надо сравнить биографии командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф.И. Кузнецова и его визави командующего группой армий «Север» генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба.

Кузнецов Федор Исидорович родился 29 сентября 1898 года в крестьянской семье. В начале 1916 года был зачислен в школу прапорщиков. После окончания школы, получив первичное офицерское звание – прапорщик, командовал взводом, затем был назначен начальником команды пеших разведчиков.

В октябре 1917 года был назначен командиром отряда красногвардейцев. В годы Гражданской войны командир роты, батальона, помощник командира и командир стрелкового полка, участвовал в боях на Западном фронте.

19 мая 1919 года помощник командира полка Ф.И. Кузнецов под огнем противника организовал переправу полка на правый берег реки Березина. В дальнейшем, возглавив наступление 1-го батальона и разведывательного подразделения на д. Стефаново и, попав в окружение противника, Федор Исидорович не растерялся, проявил твердость и находчивость, вывел часть из окружения почти без потерь, за что был награжден орденом Красного Знамени.

31 декабря 1921 года помощник командира 72-го стрелкового полка был награжден вторично орденом Красного Знамени за выдающуюся стойкость и доблесть, проявленную в период наступательных боев на Варшаву, и последующих затем арьергардных боев.

В 1923–1926 годах – слушатель Военной академии им. М.В. Фрунзе. Как раз в то время когда Ф.И. Кузнецов проходил обучение в академии, Михаил Васильевич Фрунзе высказался об одной серьезной проблеме в подготовке командного состава. «Ряд работ Военной академии, военные игры, проводившиеся в дивизиях, корпусах и т. д., обнаруживают, что обычно общий план операции намечается правильно, частные задачи, вытекающие из плана, – тоже, а что касается организации операции, увязки ее отдельных элементов, обеспечения с точки зрения организации тыла, снабжения, связи, взаимодействия отдельных родов оружия, то здесь наблюдаются большие недочеты. Например, по докладу начальника Военной академии я знаю, что последние работы нашей академии в смысле правильности постановки общих задач и их решения не только удовлетворительны, но хороши; по крайней мере на 80 % они являются вполне удовлетворительными. А если подойдем к делу со второй указанной мною точки зрения – точки зрения осуществления замысла, то эта удовлетворительность понижается до 40 % и даже ниже. Такая же картина имеет место и во всей армии.

Что же это доказывает? Это доказывает то, что по части общей ориентировки, широты политического и военного кругозора наш комсостав может считаться достаточно подготовленным…

Если сравнить в этом отношении наш комсостав с современными армиями буржуазных стран, то я считаю, что и здесь он не только никому не уступит, а окажется выше комсостава любой буржуазной армии. Но если мы будем сравнивать и во втором отношении – в отношении технической подготовки (речь идет об организации операций и реализации принятых решения в ходе их. – Ю.Р.) нашего комсостава, в отношении умения увязки всех моментов, связанных с проведением операций, то я вынужден сказать, что наш комсостав в массе окажется ниже.

Вот тот вывод, который для меня является абсолютно несомненным, и это большой недостаток в подготовке нашего комсостава…

Поменьше общих рассуждений, побольше работы над деталями и техникой проведения операций!»[138]138
  Фрунзе М.В. Избранные произведения. Т. 2: 1921–1925 гг. / Фрунзе М.В. – М.: Воениздат, 1957. С. 352.


[Закрыть].

После окончания академии, Ф.И. Кузнецов направляется для дальнейшего прохождения службы в войска. Служебные аттестации и характеристики показывают, что Федор Исидорович умело применял полученные военные знания в практике боевой подготовки. Так, в аттестации за 1928 год по должности отмечается: «Имеет хорошие теоретические и практические знания военного дела и большой боевой опыт. Воля и характер чрезвычайно твердые. В оперативной обстановке разбирается быстро… В текущем году полк по целому ряду показателей занял 1-е место в дивизии».

Ф.И. Кузнецова привлекала военно-педагогическая деятельность, поэтому после окончания курсов усовершенствования высшего состава в 1930 году его назначают начальником учебного отдела Московской пехотной школы. Через два года он возглавил школу. В 1935–1938 годах Ф.И. Кузнецов в Военной академии им. М.В. Фрунзе начальник курса, старший руководитель кафедры общей тактики, помощник начальника академии по заочному и вечернему обучению, начальник факультета. В этот период в различных военных газетах и журналах появляются его статьи по вопросам тактики. За успешную подготовку командных кадров в феврале 1939 года Ф.И. Кузнецова награждают орденом Красной Звезды. В этом же году ему присваивают звание комкора. С июля 1938 года Кузнецов заместитель командующего войсками Белорусского Особого военного округа. С июля 1940 года начальник Академии Генерального штаба, с августа командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. В декабре 1940 года генерал-лейтенант Ф.И. Кузнецов назначается командующим войсками ПрибОВО.

В феврале 1941 года Ф.И. Кузнецову присваивают звание генерал-полковника.

Генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб родился 5 сентября 1876 года в Баварии. Он был потомственным военным. В 1895 году Лееб был зачислен в 4-й Баварский артиллерийский полк, а через два года, в 1897 году, ему было присвоено звание лейтенанта. С 1897 по 1899 год он учился в артиллерийской и инженерной школе. В 1900 году Лееб впервые участвовал в боевых действиях в составе экспедиционного корпуса, который подавлял восстание в Китае.

Вернувшись в Германию, Лееб стал посещать занятия сначала в баварской военной академии в Мюнхене, а затем в Академии Генерального штаба в Берлине. Получив звание старшего лейтенанта, он был зачислен на службу в Генеральный штаб. В 1913 году ему присвоили звание капитана и направили в 1-й Баварский корпус на должность начальника оперативного отдела штаба 11-й баварской пехотной дивизии. В составе этой дивизии Лееб и встретил Первую мировую войну. После двух лет сражений на Западном фронте 11-я пехотная дивизия была переброшена на восток, где совместно с австрийской армией приняла участие в боях за Сербию и Галицию. За проявленную храбрость Лееб получил звание майора и был удостоен баварского ордена Макса Иосифа, к которому прилагалось почетное звание «Риттер» (рыцарь).

В октябре 1919 года Лееб был назначен главой отдела военного министерства в Берлине. Лееб был оставлен в 100-тысячной армии рейхсвера, и с тех пор началась его стремительная военная карьера. Он обладал несомненным талантом к военному делу и блестящей репутацией грамотного и опытного офицера. В 1920 году он получил звание подполковника и назначение в город Штеттин в качестве начальника штаба 20-го военного округа. Через два года он был переведен в Мюнхен, став начальником штаба 7-го округа. Затем он командовал 2-м горным батальоном артиллерии, а в 1925 году получил звание полковника. 1 февраля 1929 года Лееб стал генерал-майором и был удостоен квалификационного звания начальника артиллерии 7-го класса. В следующем году он был произведен в генерал-лейтенанты и назначен командующим 7-м военным округом с центром в Мюнхене.

Лееб пользовался в военных кругах глубоким уважением и по праву считался авторитетом в области оборонительной тактики – его перу принадлежит несколько работ на эту тему.

В 1934 году Лееб получил звание генерала артиллерии и был назначен командующим 2-й армейской группой, дислоцированной в Касселе. В то время в Германии существовали лишь две группы армий, впоследствии их число увеличилось до шести. В 1938 году Лееб был назначен командующим 12-й армией, которой предстояло оккупировать Судеты.

В 1939 году Гитлер вверил Леебу командование группой армий «С», которая была развернута вдоль западной границы рейха перед «линией Мажино».

10 мая 1940 года группа армий «С» под командованием Лееба в составе 1-й и 7-й полевых армий вторглась на территорию Франции. В этой кампании войскам Лееба была отведена вспомогательная роль: они должны были производить разведывательные действия и имитировать приготовление к наступлению у «линии Мажино», чтобы отвлечь на себя как можно больше сил противника. После разгрома французских частей под Дюнкерком Леебу была передана танковая группа Гудериана. Получив мощное подкрепление, он 18 июня окружил 2-ю группу армий французов, включавшую 2, 3, 5 и 8-ю армии.

Наряду с одиннадцатью другими армейскими генералами Лееб удостоился фельдмаршальского жезла.

Для вторжения в СССР группа армий «С» была переименована в группу армий «Север». Лееб получил подкрепление в виде 18-й и 16-й полевых армий и 4-й танковой группы.

Анализ биографий двух военачальников позволяет сделать вывод о том, что по всей видимости в теоретическом плане оба военачальника были подготовлены примерно одинаково. Однако Ф.И. Кузнецов не имел такого боевого опыта в командовании крупными группировками войск как фон Лееб. И как утверждает генерал-майор И.Н. Воробьев: «От знания принципов (военного искусства. – Ю.Р.) до умелого воплощения их требований в практику – большая дистанция»[139]139
  Воробьев И.Н. Принципы боя – теоретический каркас искусства тактики // Военная мысль. 2002. № 3. С. 18.


[Закрыть]. Поэтому в этом компоненте превосходство фон Лееба было очевидным. Безусловно, это обстоятельство во многом способствовало удачному развитию наступления группой армий «Север».

Таким образом, оборонительная операция Северо-Западного фронта в Прибалтике закончилась неудачей. За первые 18 дней войны советские войска отступили на глубину 450 км. Почти вся Прибалтика оказалась оккупированной. Командованию фронта не удалось создать оборонительную группировку, способную отразить удар агрессора. В то время как руководство вермахта сосредоточило на главных направлениях сильные компактные группировки, командование Северо-Западного фронта не смогло оказать противодействие противнику за счет маневра механизированными соединениями.

Значительную роль в неудачном исходе оборонительной операции в Прибалтике сыграли слабое руководство войсками командованием фронта и его ошибки в оценке обстановки и принятии решений. Ориентация на проводные средства связи себя не оправдала. После первых же ударов авиации противника и действий его диверсионных групп из строя вышли постоянные линии связи. Тем самым командование и штабы лишились возможности оперативно осуществлять управление подчиненными. Ограниченное количество радиостанций, отсутствие необходимых навыков у командного состава в применении радиосредств не позволили организовать безотказную работу радиосвязи. Из-за запоздалой или искаженной информации решения, принимаемые командующими фронтом и армиями, часто не соответствовали складывающейся обстановке.