Текст книги "Не только силой оружия и количеством войск"

«Мы не были подготовлены к бою, жили по-мирному…»

Западный Особый военный округ (командующий – генерал армии Д.Г. Павлов) с началом войны был преобразован в Западный фронт. Округ прикрывал направление от южной границы Литовской ССР до северной границы Украины, имея задачу не допустить вторжения противника на территорию округа, упорной обороной укрепленных районов по линии государственной границы прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. Для прикрытия государственной границы протяженностью 470 км округ имел в первом эшелоне три армии прикрытия – 3, 10 и 4-ю. В тылу округа формировалась 13-я армия. Командующему войсками округа была оперативно подчинена Пинская военная флотилия.

В первом эшелоне армий прикрытия располагалось 14 дивизий (12 стрелковых, одна танковая и одна кавалерийская). Они располагались в пунктах постоянной дислокации на удалении 15–40 км от государственной границы. На самой границе, в городе Бресте и Брестской крепости, были расквартированы две стрелковые дивизии и одна танковая. Их казармы были в пределах досягаемости огня немецкой полевой артиллерии, и их расположение немцам было хорошо известно. Кроме того, в городе Бресте размещался штаб 28 стрелкового корпуса. Генерал Л.М. Сандалов (в то время начальник штаба 4-й армии) в своих воспоминаниях отметил: «Осмотр крепости оставил у нас не очень отрадное впечатление. Кольцевая стена цитадели и наружный крепостной вал, опоясанный водными преградами, в случае войны создавали для размещавшихся там войск чрезвычайно опасное положение. Ведь на оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом. Остальной гарнизон должен был быстро покинуть крепость и занять подготовляемые позиции вдоль границы в полосе армии. Но пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. Чтобы вывести из крепости находившиеся там войска и учреждения, требовалось по меньшей мере три часа»[140]140
  Сандалов Л.М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961. С. 62.


[Закрыть].

По боевому и численному составу ЗапОВО можно охарактеризовать как один из сильнейших военных округов Красной Армии. По своему составу он уступал лишь Киевскому Особому военному округу.

Для связи в войсках (вопреки возросшему значению радио) ЗапОВО до начала войны в основном использовались телеграфные и телефонные линии Наркомата связи. Запас строительных материалов для постройки и восстановления постоянных линий связи на случай войны, имеющийся в распоряжении округа, мог удовлетворить лишь 10–20 % потребности фронтовой операции начального периода войны. Табельными средствами связи войска округа были обеспечены следующим образом: радиостанциями армейскими и аэродромными на 26–27 %, корпусными и дивизионными – на 7 %, полковыми – на 41 %, батальонными – на 58 %, ротными – на 70 %; аппаратами телеграфными – на 56 %, телефонными – до 50 %; кабелем телеграфным – на 20 %, телефонным – на 42 %. Этого было явно недостаточно. Штаб округа к началу войны подвижных средств связи не имел[141]141
  Семидетко В.А. Истоки поражения в Белоруссии (Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г.) // Военно-исторический журнал. 1989. № 4. С. 29–30.


[Закрыть].

В послевоенное время официальной историографией было узаконено обоснование недостаточной боеготовности войск ЗапОВО к войне. И в последующем многие авторы его придерживались. Это обоснование сводилось к тому, что войскам округа пришлось вступать в борьбу с врагом в стадии реорганизации и перевооружения, а именно: ряд авиационных полков оснащался новыми самолетами, которые осваивались личным составом; формировались механизированные корпуса, которые только что стали получать на вооружение средние танки Т-34 и тяжелые КВ; переводились на новые штаты военного времени стрелковые дивизии; в приграничной полосе возводились оборонительные укрепления, строились аэродромы и т. д.

К началу войны все эти мероприятия завершены не были.

В связи с этим напрашивается вопрос, как можно поддерживать боевую и мобилизационную готовность округа, реорганизуя и перевооружая его одновременно? Получается, командующий войсками округа Павлов на практике не реализует принцип военного искусства, который в их ряду стоит на первом месте.

Автор в начале 70-х годов прошлого столетия проходил службу в одном из мотострелковых полков Центральной группы войск (ЧССР). В 1971 году было разрешено ввозить семьи офицерского состава и сверхсрочнослужащих. Жильем, семьи военнослужащих обеспечены не были. Командующий войсками группы генерал-полковник А.М. Майоров принимает решение – 3-му мотострелковому батальону полка не заниматься боевой подготовкой (за исключением механиков водителей, минометной батареи, противотанкового взвода и взвода связи батальона), а участвовать в строительстве жилых домов. При этом хорошо подготовленных воинов распределили по другим батальонам своего полка и других полков группы. Конечно же, на смену им пришли военнослужащие с низкой воинской дисциплиной и подготовкой. Но не могли же заинтересованные командиры всех степеней хорошего стрелка или пулеметчика оставить на строительных работах. Офицерский состав батальона занимался командирской подготовкой и частично (поочередно) привлекался в качестве старших при выполнении различного рода работ по строительству домов. Другие подразделения полка к строительным работам не привлекались, занимались плановой боевой подготовкой. В течение 1,5–2 лет 3-й батальон был, по всей видимости, ограниченно боеготовым, но зато остальные батальоны полка, артиллерия, рота связи, разведывательная рота, инженерно-саперная и др. были в боеготовом состоянии, и в целом полк был способен выполнять любые поставленные задачи. Это было решение проблемы в тех условиях, без особого снижения степени боевой готовности, так как другого выхода не было. Решались и проблемы иного рода. Например, перевооружение зенитно-ракетных полков соединений, перевооружение мотострелковых полков с БТР-60ПБ на БМП-1, развертывание в мотострелковых полках артиллерийских дивизионов, вооруженных 122-мм САУ и т. д. И всегда командиры всех степеней находили верное решение. Может быть и жертвовали чем-то, но малым, не очень существенным, что никоим образом не подрывало боевую готовность соединения, части, подразделения.

Многие части и соединения ЗапОВО были слабо укомплектованы боевой техникой и вооружением. Значительное количество стрелковых дивизий содержалось по штатам мирного времени, имея от 6 тыс. до 8 тыс. человек, в то время как немецкие пехотные дивизии насчитывали от 14 тыс. до 16 тыс. человек. Округ испытывал настоящий кадровый голод. В связи с одновременным формированием большого количества танковых и моторизованных соединений не хватало личного состава, особенно средних и младших командиров. Укомплектованность мехкорпусов офицерами-танкистами составляла 45–55 %, а сержантами и того меньше – 19–36 %[142]142
  Статюк И. Оборона Белоруссии 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 9.


[Закрыть]. Большой недокомплект командных кадров наблюдался и в стрелковых дивизиях. Ощущалась острая нехватка автотранспорта и средств механической тяги.

Для немецкого командования данное направление являлось главным в операции «Барбаросса», и поэтому группа армий «Центр» была сильнейшей на всем восточном фронте. Здесь было сосредоточено 40,2 % всех дивизий, развернутых от Баренцова до Черного моря (в том числе 42,8 % моторизованных и 52,9 % танковых)[143]143
  Семидетко В.А. Оборонительная операция войск Западного фронта в Белоруссии в 1941 году // Военная мысль. 2005. № 7. С. 62.


[Закрыть]. Однако общего подавляющего превосходства группы армий «Центр» над войсками Западного фронта не было (табл. 3.2).

Таблица 3.2

Соотношение сил и средств сторон к началу стратегической оборонительной операции в Белоруссии[144]144
  Статюк И. Оборона Белоруссии 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 37.


[Закрыть]

мбр – 2[145]145
  При подсчете количественный состав двух бригад приравнен к одной расчетной дивизии.


[Закрыть]

Анализ данных табл. 3.2 показывает, что по количеству личного состава противник превосходил советские войска в среднем в 2,5 раза, по танкам и самолетам превосходство было на нашей стороне.

Однако войска округа уступали противнику по параметрам, которые и в наше время в количественном отношении представить невозможно. Это, прежде всего, способность органов управления умело руководить войсками в условиях маневренных действий. Как оказалось, это было самым слабым местом войск приграничных округов.

Командующий войсками округа генерал Павлов не реагировал на тревожные сообщения, поступавшие почти ежедневно от пограничников и командиров частей, находившихся в пограничной полосе. Командование 4-й армией, например, доносило, что немецкие войска с возрастающей интенсивностью сосредоточиваются на западном берегу Буга, роют траншеи, строят наблюдательные вышки, на открытых участках устанавливают маскировочные щиты; германские самолеты почти ежедневно нарушают границу, ведут воздушную разведку.

Не насторожила командующего ЗапОВО и усиливающаяся деятельность диверсионных групп врага, различных лазутчиков.

В эти же дни разведывательные органы сообщили, что немцы в восточных районах Польши спешно расширяют аэродромную сеть, строят и ремонтируют полевые аэродромы, возводят железнодорожные ветки к важным военным объектам, приводят в порядок шоссейные и грунтовые дороги, которые идут к нашей границе. Польские лечебные учреждения переоборудуются в германские военные госпитали с заменой медицинского персонала, из многих населенных пунктов приграничной зоны выселяются местные жители. Какие же еще признаки подготовки агрессии нужны были командующему войсками округа?

Все эти тревожные факты не получили должной оценки, не взволновали командующего округом. Полки и дивизии армий прикрытия, как и прежде, располагались в районе постоянного расквартирования. Боевые средства не были приведены в повышенную готовность. Многие офицеры и генералы находились в отпусках. Летчикам-истребителям и зенитным средствам не разрешалось открывать огонь и сбивать немецкие самолеты. По сути воздушное пространство было открыто для вражеской разведки. Меры светомаскировки не соблюдались. Сообщения о сосредоточении германских войск у нашей границы расценивались как провокационные, паникерские слухи, за что военнослужащие привлекались к ответственности.

Когда Павлова арестовали, во время судебного процесса судья спрашивал его, почему он не докладывал Сталину о развертывании германских войск у наших границ. Он ответил: «Я докладывал ему то, что он от меня хотел услышать»[146]146
  Гареев М.А. Итоги деятельности Академии военных наук за 2016 год и задачи академии на 2017 год // Вестник Академии военных наук. 2017. № 2. С. 20.


[Закрыть].

Обратимся к воспоминаниям Главного маршала артиллерии Н.Н. Воронова: «За несколько дней до начала войны я случайно встретился в Москве с командующим войсками Белорусского военного особого округа Д.Г. Павловым, которого хорошо знал по совместной работе в наркомате обороны и по боям в Испании.

– Как у вас дела? – спросил я его.

– Войска округа топают на различных тактических батальонных и полковых учениях, – ответил Павлов. – Все у нас нормально. Вот воспользовался спокойной обстановкой, приехал в Москву по разным мелочам.

В таком благодушном настроении находился командующий одним из важнейших приграничных военных округов[147]147
  Воронов Н.Н. На службе военной. М.: Воениздат, 1963. С. 173–174.


[Закрыть].

Создается впечатление, что командующий войсками округа Павлов абсолютно не обладал даром предвидения, который так необходим военачальнику такого ранга.

Обратимся к мнению такого военного авторитета как К.К. Рокоссовский. Константин Константинович прекрасно знал Павлова, который в 1930 году в Забайкалье был в подчинении у Рокоссовского: командовал полком в его дивизии. Константин Константинович в своих рукописях сделал вывод, что Павлов – «пара Кирпоносу, если даже не слабее его»[148]148
  Корольченко А.Ф. Маршал Рокоссовский. Ростов н/Д: «Феникс», 1999. С. 43.


[Закрыть].

В книге военного историка Ю.Н. Лубченкова «100 великих полководцев Второй мировой» приведены биографии генерала армии Д.Г. Павлова и его «оппонента» генерал-фельдмаршала немецкой армии Теодора фон Бока. Вполне понятно, почему в этой книге изложена биография фон Бока. Вызывает удивление, по каким критериям был оценен «военачальник» Павлов, и почему его биография оказалась в книге с таким громким названием? Сразу же возникают и вопросы. Почему тогда в этой книге нет биографий Кирпоноса, Кузнецова, Тюленева и др.? Очевидно, потому что они не были расстреляны. Тем не менее, есть необходимость ознакомиться с биографией Павлова.

Дмитрий Григорьевич Павлов, родился 4 ноября 1897 года в деревне Вонюх Костромской губернии в крестьянской семье.

В Первой мировой войне Дмитрий Павлов участвовал рядовым. В Красную Армию вступил добровольцем в 1919 году, участвовал в боях на Южном, Юго-Западном и Туркестанском фронтах. Прошел путь от взводного до помощника командира полка. В 1922 году окончил Омскую высшую кавалерийскую школу, в 1928 году – Академию им. М.В. Фрунзе и в 1931 году – академические курсы Военно-технической академии. В 1934–1936 годах командовал механизированной бригадой. Его бригада была отмечена, а сам Павлов был награжден орденом Ленина на тех же маневрах, где такую же награду и тоже в должности комбрига получил Г.К. Жуков. Уборевич аттестовал Павлова на командира корпуса перед отъездом в Испанию. Три современные войны прошел Павлов до нападения Германии: Испания, Финляндия, Халхин-Гол. Звание Героя Советского Союза Павлов получил на три года раньше Жукова. В Испании он был не просто «командир танковой бригады», а советник при республиканской армии по применению танковых и механизированных войск, он принимал участие в разработке крупных операций.

В 1937 году, после возвращения из Испании, Павлову присвоено звание комкора. Стал начальником Автобронетанкового управления РККА и членом Главного Военного совета (в числе одиннадцати!), где был и Сталин. Павлов приложил много сил и знаний при создании лучшего танка Второй мировой войны -

Т-34. На совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года Павлов делал один из основных докладов и был соперником Жукова по стратегической игре. Павлов был одним из теоретиков и практиков применения танковых и механизированных войск в современной войне. По всей видимости, не было у нас более опытного военачальника в вопросах применения механизированных войск. Очевидно, в связи с этим и был назначен генерал армии Павлов в июне 1940 года командующим войсками Белорусского Особого военного округа. Павлов был награжден тремя орденами Ленина и двумя орденами Красного Знамени.

Так как все познается в сравнении, целесообразно привести краткие данные и о командующем немецкой группы армий «Центр» генерал-фельдмаршале фон Боке.

Теодор фон Бок был сыном видного прусского генерала. Он родился в небольшом городе Кюстрин 5 декабря 1880 года. В роду фон Боков все отпрыски мужского рода испокон веков служили прусским государям, поэтому дальнейшая его карьера была определена заранее. Он провел большую часть юности в военных школах в Гросс-Лихтерфельде и Потсдаме и в 1899 году был зачислен в армию в звании младшего лейтенанта и был направлен в элитный 5-й Потсдамский гвардейский полк. Дослужившись до адъютанта полка, лейтенант Теодор фон Бок поступил в Академию Генерального штаба. Когда началась Первая мировая война, молодой офицер был назначен начальником оперативного отдела в ставке кронпринца Руперта Баварского. Прослужив при штабе кронпринца два года, Бок выразил желание непосредственно принять участие в боевых действиях и получил под свою команду батальон 4-го прусского гвардейского полка, воевавшего на Западном фронте. В жесточайшем противостоянии на реке Сомма Бок проявил чудеса мужества, не дрогнув даже перед танками неприятеля, которые впервые были применены именно в этом сражении. Фон Бок получил орден «За заслуги», в наградном листе на который было записано, что данный орден вручен ему за «невероятную храбрость».

В 1918 году Бок получил назначение в 200-ю пехотную дивизию резерва. Войну он закончил в должности офицера Генерального штаба этой дивизии.

В 1926 году Бок получил звание полковника на должности помощника генерала фон Секта (возглавлял рейхсвер. – Ю.Р.), а через два года он стал генерал-майором и получил назначение в 1-ю кавалерийскую дивизию, став ее командиром. Еще через два года Бок был назначен командиром пехотной дивизии в Восточной Пруссии, а в 1931 году он в звании генерал-лейтенанта стал командующим 12-м военным округом в Штеттине и занимал этот пост до 1935 года. В 1935 году Бок получил звание генерала от инфантерии. С этого времени и до 1938 года он командовал 3-й группой армий в Дрездене.

1 марта 1938 года он получил следующее воинское звание и недолго командовал немецкими оккупационными войсками в Австрии, которые именовались 8-й армией. В этом же году Бок был назначен командующим группой войск, которая 1 октября 1938 года вошла в Судетскую область.

Перед вторжение в Польшу группа Бока была переименована в группу армий «Север», состоявшую из 4-й армии генерала Клюге (5 пехотных, 2 моторизованных и 1 танковая дивизии) и 3-й армии генерала Кюхлера (7 пехотных, 2 пехотные и 1 кавалерийская бригады и танковая дивизия Кемпфа). Бок имел под своим командованием 630000 солдат. Польская кампания прошла в соответствии с планом, а в начале октября Бок получил назначение на Западный фронт.

Во время первого этапа французской кампании войскам Бока отводилась второстепенная роль. Имея в своем подчинении 6-ю и 18-ю армии, он должен был как можно стремительнее вторгнуться в Голландию и Бельгию и убедить французов, что это и есть направление главного удара. С этой задачей Бок справился без всякого труда. Его войска заняли Голландию и Бельгию и разбили французские войска у Дюнкерка. Во время второго этапа кампании он командовал 4, 6 и 9-й армиями и танковыми группами Клейста и Гота, заняв всю западную Францию. 19 июля 1940 года Бок был произведен в генерал-фельдмаршалы.

Осенью 1940 года он получил пост главнокомандующего силами на Востоке и был переведен в Познань. В апреле 1941 года ставка фон Бока была преобразована в штаб группы армий «Центр».

Как видим, простое сопоставление анкетных данных двух военачальников свидетельствует о значительном «превосходстве биографии» командующего группой армий «Центр» над биографией генерала армии Павлова. Анализируя боевой опыт управления войсками одного и другого, без преувеличения можно утверждать, что командующему группой армий «Центр», имевшему в своем послужном списке опыт командования группировкой войск в военное время численностью более чем полумиллиона солдат, противостоял командующий Западным фронтом с боевым опытом командования танковой бригадой. С началом войны фон Бок своими решительными действиями практически не предоставил Павлову никаких шансов выполнить поставленные задачи перед ЗапОВО в начальном периоде войны.

Безусловно, многое зависит и от начальника штаба округа (фронта). Как уже упоминалось, начальник штаба как первый заместитель командующего имел право от его имени отдавать приказы и распоряжения подчиненным войскам и органам управления. Однако следует отметить, что и с начальником штаба ЗапОВО не повезло. Генерал Л.М. Сандалов, возглавлявший в начале войны штаб 4-й армии, впоследствии обвинял руководство страны в утверждении «более чем неудачного состава командования войсками Западного Особого военного округа». По мнению Леонида Михайловича, многие военачальники не соответствовали своим должностям. Исключение Л.М. Сандалов делал лишь для начальника штаба округа В.Е. Климовских, который являлся «одним из лучших в Красной Армии штабных командиров». Но, по мнению Л.М. Сандалова, и «Владимиру Ефимовичу были присущи существенные недостатки: слабоволие и безынициативность. Самостоятельных решений в сложной обстановке этот начальник, как правило, не принимал»[149]149
  Цит. по: Лазарев С.Е. Советская военная элита 1930-х годов: «Красные» полководцы, какими они были. Проблемы взаимоотношений. Трагедия «чисток» / Предисл. В.С. Мильбаха. – М.: ЛЕНАНД, 2016. С. 180–181.


[Закрыть]. К слову сказать, сложно понять, как сочетаются характеристики: «один из лучших в Красной Армии штабных командиров» и «слабоволие и безынициативность…

… На взгляд автора, одно другое исключает. Такие качества как слабоволие, безынициативность, нерешительность не позволят командиру любого уровня, даже имей он хоть «семь пядей во лбу», реализовать в полной мере свои потенциальные возможности. Это означает, что такой командир просто не выполнит свои должностные обязанности. Что в действительности и произошло.

На декабрьском совещании высшего командного состава Красной Армии (1941 года) Павлов докладывал: «По своим возможностям – по вооружению, живой силе, ударной мощи – танковый корпус превышает огневую мощь двух… немецких танковых дивизий и соответствует пяти стрелковым (пехотным) немецким дивизиям. А раз так, то мы вправе и обязаны возлагать на танковый корпус задачи по уничтожению 1–2 танковых дивизий или 4–5 пехотных дивизий. Я почему говорю 4–5 с такой уверенностью? Только потому, что танковый корпус в своем размахе никогда не будет драться одновременно с этими пятью развернувшимися и направившими против него огневые средства дивизиями. По-видимому, он эти 5 дивизий будет уничтожать рядом ударов одну за другой, причем делать это вместе с авиацией, которая будет вместе с ним взаимодействовать до порядка двух, а может быть и больше авиационных дивизий»[150]150
  Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года Русский архив: Великая Отечественная. Т. 12(1). М.: «ТЕРРА», 1993. С. 257.


[Закрыть]. Действительно, все так и произошло, только с точностью до наоборот. Наши механизированные и танковые корпуса немцы уничтожали поочередно в условиях завоеванного превосходства в воздухе, в огневом поражении и, разумеется, в управлении войсками.

Перед началом войны Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у командования ЗапОВО достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов был излишне самоуверен в своих силах. Да и в Записке по плану действий войск прикрытия на территории Западного Особого Военного Округа он писал: «Особое внимание уделяется противотанковой обороне. В случае прорыва фронта обороны крупными мотомехчастями противника борьба с ними и их уничтожение будет осуществляться непосредственно командованием округа, для чего часть противотанковых артиллерийских бригад, авиации и механизированных корпусов остается в распоряжении командования округа. Задачей армии в этом случае будет – закрыть прорыв на фронте и не допустить вхождения в него мотопехоты и полевых войск противника…

Авиации во взаимодействии с наземными войсками уничтожить наступающего противника и не допустить прорыва его крупных мотомехсил через фронт обороны округа.

Мощными, систематическими ударами по крупным железнодорожным мостам и узлам Кенигсберг, Мариенбург, Лодзь, Варшава и т. д., по группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение войск противника»[151]151
  Шерстнев В.Д. Командармы. Смоленск: «Русич», 2006. С. 13–14.


[Закрыть].

Но началась война, и оказалось, что «не по Сеньке шапка». Планы, даже если бы они были глубокими и основательными, очень сложно полностью воплотить в жизнь в условиях слабого управления войсками. Западный фронт на глазах стал разваливаться после первых ударов вермахта. Как прав был прусский полководец Мольтке, который когда-то писал: «План операции… не может простираться дальше первого столкновения с главной массой неприятеля. Только профан может думать, что весь поход ведется по предначертанному во всех мелочах плану без отступлений и что этот первоначальный план может быть выдержан до конца»[152]152
  Молыпке Г. Военные поучения. М.: Воениздат, 1938. С. 46.


[Закрыть].

В ночь на 22 июня 1941 года немецкие диверсанты сумели выполнить свою главную задачу – во многих гарнизонах приграничной зоны парализовать управление войсками. Они вывели из строя проводные линии связи, что поставило в очень трудное положение органы управления военных округов, армий, соединений и частей. Вот как охарактеризовал обстановку первого дня войны генерал Л.И. Сандалов, бывший в то время начальником штаба 4-й армии, прикрывавшей брестское операционное направление, где немецкая группа армий «Центр» наносила главный удар. «Когда на нас обрушились первые снаряды немцев, моя попытка связаться с командирами дивизий и отдать им распоряжение о подъеме по боевой тревоге была затруднена тем, что не работала телефонная связь, пришлось посылать посыльных»[153]153
  Сандалов Л.И. Трудные рубежи. М.: Наука, 1956. С. 17.


[Закрыть].

Атаке диверсантов подверглись не только общевойсковые штабы, но и пункты управления авиации, артиллерии, органов тыла. Командующий ВВС Западного Особого военного округа докладывал: «В результате действий германских диверсантов и польских белогвардейцев с 20 по 21 июня 1941 года вся проводная связь штаба ВВС Западного Особого военного округа со своими полками была прервана, и каждый аэродром был предоставлен сам себе»[154]154
  Как начиналась война. Бойцы вспоминают минувшие дни. Киев, 1954. С. 16.


[Закрыть].

Командующий войсками фронта сразу утратил и уже не мог взять в свои руки нити управления войсками. Система управления войсками округа накануне войны не полностью отвечала предъявляемым к ней требованиям. Командующий, военные советы округа и армий слабо представляли характер возможных действий при внезапном нападении врага. Командующие и штабы не имели твердых навыков в подготовке современных операций, организации и поддержания взаимодействия родов войск. Очень слабо была подготовлена и ненадежно замаскирована система пунктов управления и связи.

Положение о временных оперативных узлах связи было утверждено наркомом 28 апреля 1941 года, поэтому оно не могло быть досконально изучено ни будущими исполнителями, ни руководящим составом войск связи.

В штабах округа, армий, на вспомогательных пунктах управления не оказалось радиостанций (хотя по плану Генерального штаба для ЗапОВО было выделено 16 радиостанций), не было и шифров.

Массированным налетам авиации в первый же день войны 22 июня подверглись 26 советских аэродромов, на которых базировались наши боеспособные авиационные полки. Нанеся большой урон нашей авиации, противник захватил господство в воздухе. В условиях превосходства противника в воздухе значительно усложняется управление войсками, так как противник уничтожает с воздуха пункты управления как первоочередные объекты поражения. За первый день боев ВВС Западного фронта потеряли 738 самолетов, из них 528 самолетов на земле, что составило около 40 % самолетного парка Западного фронта или 63,7 % от всех потерь авиации на советско-германском фронте за 22 июня. Узнав об этом, командующий ВВС Западного фронта, Герой Советского Союза, кавалер двух орденов Ленина и ордена Красного Знамени генерал-майор Иван Иванович Копец застрелился[155]155
  Статюк И. Оборона Белоруссии 1941. М.: «Экспринт», 2005. С. 16.


[Закрыть].

Вот о чем свидетельствуют несколько позднее ветераны войны.

Генерал-лейтенант С.Ф. Долгушин (в июне 1941 года летчик-пилот 180-го штурмового авиаполка): «Двадцать первого июня в шесть часов вечера, закончив полеты, получили приказ: снять с самолетов пушки, пулеметы, ящики с боеприпасами и хранить все это на складе. Все тогда недоумевали, пытались узнать, в чем дело, но нам разъяснили: это приказ командующего войсками округа, а приказы в армии не обсуждаются…»[156]156
  Грибов Ю. В небе над столицей // Красная звезда. 18 декабря 2001 года.


[Закрыть].

В истребительных полках в районе Ломжи 21-го июня также «был отдан приказ о снятии бензобаков якобы для просушки. И все самолеты на трех аэродромах, по 36–44 единицы на каждом, на земле будут уже 22 июня сожжены»[157]157
  Шерстнев В.Д. Командармы. Смоленск: «Русич», 2006. С. 17.


[Закрыть].

А. Каминский: «Самолеты наши стояли по десять штук в квадрате. А всего их было сто. Каждый из германских штурманов выбирал себе по квадрату и один за другим выводил их из строя. Так ни один из наших и не поднялся…»[158]158
  Шерстнев В.Д. Командармы. Смоленск: «Русич», 2006. С. 17.


[Закрыть].

О немецком артиллерийском налете, явившемся началом войны, в армейском (4-я армия. – Ю.Р.) журнале боевых действий записано следующее:

«В 04.00 22.06, когда еще только близился рассвет, во всей нашей приграничной полосе неожиданно, как гром среди ясного неба, загремела канонада. Внезапный артиллерийский огонь фашистов обрушился по соединениям и частям, расположенным поблизости от границы, по пунктам, где ночевали работавшие в пограничной полосе стрелковые и саперные батальоны, по подразделениям, сосредоточенным на Брестском полигоне для приведения учения, а также по заставам пограничников. Наиболее интенсивный артиллерийский огонь был сосредоточен по военным городкам в Бресте, и особенно по Брестской крепости»[159]159
  Сандалов Л.М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961. С. 92–93.


[Закрыть].

Брестская крепость была буквально засыпана снарядами и минами. Это подтверждается и захваченными документами 45-й пехотной дивизии немцев, на которую возлагалась задача овладеть крепостью и которая была там разбита. Из документов видно, что огонь по крепости был открыт всей дивизионной и корпусной артиллерией. Кроме того, для участия в артиллерийском ударе привлекались из группы Гудериана девять легких и три тяжелых батареи, батарея большой мощности и три дивизиона мортир.

Об этом же в кратком боевом отчете о действиях 6-й стрелковой дивизии (дислоцировалась в крепости. – Ю.Р.) в первые часы фашистского нападения сообщается:

«В 4 часа утра 22.06 был открыт ураганный огонь по казармам и по выходам из казарм в центральной части крепости, а также по мостам и входным воротам крепости и домам начсостава. Этот налет вызвал замешательство среди красноармейского состава, в то время как комсостав, подвергшийся нападению в своих квартирах, был частично уничтожен. Уцелевшая же часть комсостава не могла проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня… В результате красноармейцы и младший комсостав, лишенные руководства и управления, одетые и раздетые, группами и поодиночке самостоятельно выходили из крепости, преодолевая под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем обводный канал, реку Мухавец и вал крепости. Потери учесть было невозможно, так как личный состав 6-й дивизии смешался с личным составом 42-й дивизии. На условное место сбора многие не могли попасть, так как немцы вели по нему сосредоточенный артиллерийский огонь… Некоторым командирам все же удалось пробраться к своим частям и подразделениям в крепость, однако вывести подразделения они не смогли и сами остались в крепости. В результате личный состав частей 6-й и 42-й дивизий, а также других частей остался в крепости в качестве ее гарнизона не потому, что ему были поставлены задачи по обороне крепости, а потому что из нее невозможно было выйти. Материальная часть артиллерии гарнизона крепости находилась в открытых артиллерийских парках, и поэтому большая часть орудий была уничтожена. Почти все лошади артиллерийского полка 6-й дивизии и артиллерийских и минометных подразделений стрелковых полков 6-й и 42-й дивизий находились во дворе крепости, у коновязей, и почти целиком были уничтожены. Машины автобатальонов обеих дивизий и автомашины других частей стояли в объединенных открытых автопарках и сгорели при налете немецкой авиации…»[160]160
  Сандалов Л.М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961. С. 100.


[Закрыть].

А вот другой документ: донесение заместителя командира по политической части той же 6-й стрелковой дивизии полкового комиссара М.Н. Бутина.

«В районы сосредоточения по тревоге из-за беспрерывного артиллерийского обстрела, внезапно начатого врагом в 04.00 22.6.41 г., части дивизии компактно выведены быть не могли. Солдаты и офицеры прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов. Первые бои осуществлялись под руководством командиров полков товарищей Дородных (84 сп), Матвеева (333 сп), Ковтуненко (125 сп). Материальную часть артиллерии стрелковых полков вывести не удалось, так как все было уничтожено на месте. 131-й артиллерийский полк вывел 8 орудий 2-го дивизиона… Неприкосновенные запасы, находившиеся в складах, почти целиком остались в крепости…» [161]161
  Сандалов Л.М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961. С. 100.


[Закрыть].