Текст книги "Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 2 «Уход Льва»"

– …Ты выпил уже три! – продолжала говорить Оттия, улыбаясь, – Молодец! И воду всю выпил. Так… Конечно, я понимаю, какое «наслаждение» наступает после приёма некоторых из них! Но ничего! Надо потерпеть! Ты у меня терпеливый! Ведь, так?! Я сейчас! Я мигом! Принесу тебе воды! Свежей воды. – Оттия вылила в небольшую чашу остатки воды, поставила её на стол и взяв кувшин, выскользнула из комнаты.

Ферон, уставился на последние две чаши на столе: в одной была вода, в другой оставшееся снадобье. Ферон, долго смотрел на неё, обдумывая свою жизнь и то, что произошло с ним в последних месяцах её… Потом, потянувшись пододвинул к себе чашу со снадобьем и водой.

…Оттия, выскользнув за дверь, быстро пересекла коридор и, стараясь ступать как можно тише, было раннее утро и «весь» дом ещё спал, кроме домочадцев, кои уже были заняты своими делами по дому, вошла в помещение с бьющим в нём холодным источником, из которого набирали воду… И ей навстречу, совсем неожиданно, из помещения с источником, вышел сам лекарь Никанор.

– А, Оттия! Как я рад, что увидел тебя утром, моя Дорогая! Твой Свет красоты, должен заметить, сегодня просто слепит! Теперь, я понимаю, что так помогло моему пациенту, побороть тот «недуг», полученный им в сражении! Ты, как и твой отец, встаёшь очень рано! – Никанор говорил громко, нисколько не заботясь о сне других. – Вот иду проверять состояние нашего героя! Коего мне доверил лечить наш Протектор, твой отец, моя Дорогая! Присоединяйся! Вместе посмотрим на него!

– Здравствуй, наш спаситель Никанор. Я только что от него. – Оттия говорила вполголоса, не забыв о тех, кто ещё смотрел утренние сны. – Я пошла за «живой» водой источника. Вчерашняя им уже выпита. Он запил ею три твоих отвара. Остался только один.

Оттия улыбнулась лекарю – уважительно и необычайно приветливо.

– Да-да! Молодец! Но только я относил ему ночью три снадобья. Три! Ты ошиблась в счёте, Оттия! Добавив ко вчерашним двум, только одно новое снадобье…

– Как три?! – Оттия переменилась в лице, перебив лекаря, голос её стал громче. – Я не ошиблась, Никанор! У него четыре чаши!

– Четыре?.. – лекарь замер на мгновение, – Какие четыре! А ну-ка…

Никанор быстрым шагом двинулся к комнате Ферона.

Оттия, поставив кувшин на пол, бросилась назад, в комнату своего возлюбленного, обгоняя лекаря. Эти шаги, отдались эхом во всём доме, заставляя многих, открыть, от пробуждения, глаза…

…Ферон поднёс к губам чашу с последним снадобьем. Оно пахло пряностями, но не было прозрачным и имело бурый цвет вина. Ферон, решил для себя, что выпьет её без воды. Ферон потянулся к ней губами и… влага достигла их…

– Нет! Нет, Ферон! – в комнату «влетела» Оттия, – Не пей его!

Она увидела, что Ферон страшно морщась, ставит чашу на стол, уже дрожавшей рукой.

У Оттии подкосились ноги – слабость просто выбила из них силы. Она почувствовала, что земля уходит из-под её ног, а голова кружится. Позади неё появился Никанор. Он выглядел бледным. Он отодвинул Оттию, которая в бессилии опёрлась о стену и бросился к «больному».

Ферон не мог говорить… он не понимал, что происходит… Он глядел на поставленную им чашу на стол, а потом на Оттию, пытаясь сказать ей хоть что-то… но не мог. Он тяжело стал дышать… голова его потяжелела и… наклонилась к ложу. Глаза, странным образом, закрывались, будто кто-то напрямую управлял ими, отстранив от этого его самого. Скулы свило судорогой и… он уже не мог шевелить даже языком… В этот момент, к нему подбежал лекарь, держа ту воду, кою Оттия оставила в чаше.

– Выпей! Выпей сейчас же! Так… – Никанор вылил в рот Ферона всю оставшуюся воду.

В этот момент, Оттия оторвалась от стены, о которую опёрлась на несколько долей времени своей слабости и приложив свои руки к щекам Ферона, закричала:

– За что?! За что они так с нами?! Зачем, ты, Ферон выпил это?! – Оттия ломала себе руки, глядя на его лицо, которое застыло в одном выражении…

– …Зачем? – повторила она, уже без сил.

Ферон, стал дрожать, и она это почувствовала. Он, не мог говорить, но слышал всё… Взгляд наполнялся бессмысленностью…

– Он не ответит тебе, моя дорогая! – вдруг, спокойно, без беспокойства в голосе, произнёс старый лекарь. – Язык уже не подчиняется ему!

Оттия, испытав шок, повернулась к нему.

– Что ты сказал? – только смогла произнести она, – Зачем… Зачем… Значит, ты сам сделал это?! Но, тогда зачем, ты лечил его?..

– Как зачем? – также, спокойно переспросил Филон. – По просьбе твоего отца! По его приказу!

Эти слова буквально раздавили Оттию. Она почувствовала, что проваливается под землю, последние слова лекаря, убили её.

– Что? Папа?.. Здесь, замешан папа?! Это задумал папа… – Она опустила голову на грудь уже лежащего Ферона. – Они убили нас… Как это подло…

Оттия пыталась открыть его глаза… но, они не повиновались её пальцам… Оттия поцеловала его губы и… почувствовала горечь на своих губах.

– Ферон… Ферон… как мир несправедлив по отношению к нам!.. – Оттия снова стала целовать его губы.

Никанор, в это время, подвинул к себе ту чашу, кою поставил на стол Ферон и три другие чаши, кои были пусты. Удовлетворённо, посмотрев на пустые, он повернулся к той, которая была… почти полной. Филон взял её в руки и… поднёс к своему носу.

– Смесь Аида… – Произнёс он, с улыбкой, после того как несколько раз вдохнул её запах. – Она, эта отрава, действует без промедления! Выпивший её, закатывает глаза… и испытывает страшные мучения. А пахнет приятно… Они знали, что подмешать в неё! Стервецы!

Оттия повернула к нему голову и непонимающе посмотрела на него.

– Ты, что наслаждаешься моментом? – спросила она.

В её голосе не было сил.

Лекарь медленно, повёл глазами, как будто исследуя комнату.

– Отравитель, мог прийти через окно. – Он встал и подойдя к окну, неожиданно произнёс это. – Надо поставить, впредь, у его окна стражу!

Эти слова сразили Оттию. Она, ничего не понимая, медленно, поднимала голову, поочерёдно, смотря то на Никанора, то на Ферона.

– Так это не ты?! – Оттия находилась в тупике, но надежда, пронзила её сердце.

Старый лекарь, только теперь, посмотрел на неё.

– Я лекарь, Оттия, а не убийца. – Улыбнулся он и в этой улыбки, мир Оттии, который она посчитала уже приговорённым, был спасён.

Она испытала прямо противоположные чувства, тем, кои она испытала совсем недавно – её возбуждение и возрождение к жизни, переполняло её волшебным образом. Она задышала часто, но уже ровно.

– А что же с Фероном? – Выказала она свой основной интерес. – С ним всё хорошо?

Она смотрела на совершенно спокойное лицо лекаря, как на лицо волшебника.

– Ферон? – Он повернулся к «больному», – Он спит.

Никанор подошёл к столу и поднял одну из пустых чаш.

– Вот предмет его «отравления». Я, зная, что он имеет неспокойный характер, по совету твоего отца, приписал ему вот этот отвар. Вкус, конечно, его не очень… – Филон понюхал чашу и улыбнулся, – но, он должен был усыпить Ферона, дабы он, не проявлял чрезмерной активности в своих попытках встать, видя красоту своей опекунши! Он хотел выпить яд. Хотел… Но сил, на это уже не хватило! Снадобье стало действовать. Он взял чашу с ядом, замечу – прекрасно пахнущее, и поднёс к губам. – Филон подошёл к ложу. – Но, руки его стали трястись… он, боясь его пролить… в обеспокоенности от изменившегося своего состояния, поставил его на стол дрожащей рукой, когда ты уже вбежала в комнату, моя Дорогая! Вот так всё было! Да, ставя её на стол, он немного пролил её содержимое на пол… Вот место пролития! – Лекарь указал на небольшую лужицу на полу. – От того и чаша не полна! Я должен похвалить его, так как он выпил все три мои чаши! А это, я тебе скажу, моя дорогая, поступок. Я думал он выпьет их с моим понуканием. А он… волевой человек. Но… – Филон снова улыбнулся, – я увидел, что моя дорогая Оттия, любит его всем сердцем! Твой отец просил меня проследить за этим. И отравитель, не хотя, помог мне в этом. Я вижу, чувство твоё чистое, верное, спущенное, сошедшее с небес. С небес, а не с неба! А это большая разница! Очень большая! Ребёнок, которого ты носишь в себе, моя дорогая Оттия, имеет сильного отца! И он именно его! Он ведь тоже любит тебя? – Никанор повернулся к спящему Ферону.

Оттия сидела ни жива, ни мертва, о признаках зачатия ребёнка, кои она почувствовала совсем недавно, она ни говорила никому?!

– Как? Как, ты, узнал об этом, Никанор? – проронила она.

Лекарь улыбнулся и по-отечески приобнял Оттию.

– Есть едва заметные глазу признаки, кои мы лекари, угадываем при близком общении с пациентами. Я был при Фероне, но увидел и «другое»! А когда получил весточку от твоего отца, мне не трудно было сопоставить увиденное и прочтённое в ней. Я последователь старой мудрости Родов и знаю всё, что в ней заключено. Твоя любовь, Оттия позволила Ферону обрести истинно его ребёнка. Берегите его, ибо до рождения может произойти многое. И себя береги.

Оттия подняла на Филона взгляд.

– Отец знает? Ты дал ему знать? – Спросила она.

Филон лишь моргнул, не стерев с лица улыбку.

– Зачем? Ты, когда придёт время, скажешь ему об этом сама. Я лишь подтвержу то, о чём он меня просил – об истинности твоего чувства. Надеюсь, у Ферона оно не меньшей силы.

– Не меньшей. – Твёрдо произнесла Оттия. – Но я отцу не говорила ни о чём, про Ферона?! Он прослеживал за мной?

Филон погладил её волосы.

– Ты знаешь, что вокруг твоего отца есть те, кто должен следить за всем и вся, чтобы пресечь непоправимое. Наверное, кто-то из этих людей, увидел то, что ты так хотела скрыть. Но, среди них нет откровенных врагов Ферону и тебе нечего беспокоиться. А Гамилькар, мудрый человек и не враг своим детям. К тому же я вижу, что меж вами разговор был. И отец, уведомлённый кем-то, оповестил меня. Но, не беспокойся, Оттия – я теперь лечу не только раны телесные, но и практикуюсь лечить раны душевные. Жизнь – сложный лабиринт.

Никанор повернулся к Ферону – тот спал. Лекарь, стал серьёзен и собран. Он подошёл к окну.

– Теперь, нам надо понять кто пытался отравить нашего героя и, как злоумышленник проник в комнату. – Филон посмотрел на пол под окном. – Странно, но следов нет. Кто был вчера у Ферона?

Старый лекарь посмотрел на Оттию.

Оттия, ненадолго, задумалась.

– Было много посетителей… – Ответила она, наморщив лоб. – В Кастулон, кратковременно, прибыли его товарищи. Фергон проводил их к нему. Марциал тоже здесь был. Нет… они бы увидели, что кто-то подложил на стол чашу…

– Сколько было «товарищей»? – Спросил лекарь, выделив последнее слово.

Оттия вопросительно посмотрела на Филона.

– Ты думаешь, что это кто-то из них? – она не могла поверить в это.

Никанор покачал головой.

– Ферон отважен, одарён, удачлив. Это не может не вызывать чьей-то зависти. А раз она есть, значит есть и глубоко сокрытые, разъедаемые желчью, его противники. Они могут находиться среди самых преданных, близких друзей.

Оттия посмотрела на лекаря.

– Я думаю ты ошибаешься, Филон. Я думаю, иначе. Отравителя надо искать среди домочадцев. Гасдурбал, мой бывший «муж», – теперь Оттия выделила имя, – имеет на них прямое влияние! И это его рук дело. А домочадцы имеют прямой вход в комнату.

Никанор посмотрел на Оттию.

– Теперь, можно гадать о принадлежности отравителя к любой «партии», но, нам надо оградить число посещающих Ферона людей. Это первое. Второе. У комнаты и в саду, должна быть поставлена стража.

Оттия согласно кивнула, поглаживая голову Ферона.

– Неужели, это Гасдурбал? – произнёс лекарь, – Не верю…

– Он обманул меня, Никанор. Почему же ему не обмануть меня ещё раз? – отозвалась Оттия.

Лекарь вопросительно посмотрел на неё.

– Он пообещал, что не тронет его. Мы говорили с ним об этом. Но… видимо он изменился совсем. – Оттия выдвинула своё обвинение.

Никанор покачал головой.

– Делать какие-то окончательные выводы пока рано, Оттия. Подумай, кто заходил к Ферону в поздний вечер?

Оттия посмотрела на лекаря Никанора.

– Я ушла отсюда почти ночью. Дом уже утих.

– Значит, всё было уже спланировано. Отравитель зашёл ночью. Это исключает соратников Ферона, кои посещали его. Но… не исключает их от того, что они могли передать яд! Передать тому, кто имел хорошее осведомление о том, во сколько ты, покидаешь комнату Ферона.

– А если это Гасдурбал оставил яд? – не унималась Оттия. – А кто-то из дома выполнил его распоряжение. Это входит в схему твоего предположения.

Старый лекарь качнул головой.

– Входит. – Согласился он. Но нам сейчас, не надо решать неразрешимое пока. Время расставит все точки. К Ферону надо сузить круг доступа. К нему должны ходить: ты и я. На этом и ограничимся.

Оттия благодарно обняла старого лекаря:

– Прости меня глупую, что вначале заподозрила тебя, мой добрый и надёжный друг! Я, поддавшись женской слабости, подумала не весть что.

Лекарь Никанор полуобнял её одной рукой.

– Когда в сердце бушует любовь – разум молчит, моя дорогая Оттия!..

Глава 20

Ганнибал пришёл на зов вождя Андалузии Гетулика Сарбона. Вождь беседовал со знакомым уже Ганнибалу, сыном вождя ветонов Алёхио. Как только Ганнибал зашёл в зал, Алёхио обернулся к нему.

– Вот и свиделись снова, Ганнибал. – Улыбнулся сын вождя ветонов. – Я принёс вести и неожиданные, и обнадёживающие.

Ганнибал взглянул на вождя Андалузии и тот, согласно кивнул, подтверждая слова Алёхио, огласив принесённые вести:

– Ситуация такова. По словам Алёхио, армия Тестолапия снимается и отходит от Айбуры. Она смешается в северную сторону. Это означает только одно – враг отступил от своего принятого плана. Что его вынудило это сделать? Я догадываюсь. Твой рейд и гибель Хвана. Истребление головной колонны, на кою возлагались большие задачи, заставило союзных Тестолапию вождей почувствовать шаткость своего положения в этих холмах. Мы выполнили свою задачу. Здесь, они не пройдут. Они это поняли и ретировались. Алёхио привёл двадцать тысяч хорошо обученных и экипированных пехотинцев, в коих мы очень нуждались. Ветоны вступают в войну на стороне Союза Иберии и подписывают союз с Андалузией. Расскажи, Алёхио!

Вождь Сарбон повернулся к Алёхио.

Сын вождя ветонов, опустил голову над картой его области.

– Вот здесь, параллельно нам, двигалась неизвестная армия врага. Она шла на соединение с Тестолапием…

– Армия?! – ахнул Ганнибал. – Откуда она взялась?

Вождь Гетулик высказал своё предположение:

– Я думаю, это был тот козырь, который они приготовили нам, спрятав его под рукав. Она должна была действовать у нас в тылу, но, «что-то» пошло не так?! Я не говорил тебе, но на берегу Гваделоквирта, когда мы вели резервы южных городов, я видел отряд убийц. Тех, коих мы видели на тех скалах, когда их поразила Агнис. Почему я не сказал тебе о них? Потому что ты бы отвлёкся от выполнения возложенной на нас задачи. И есть ещё одна причина этому. За ними, я увидел и другой отряд, который шёл по их следу!..

– Теоптолем?! Он послал погоню за убийцами! – предположил Ганнибал.

– Нет. – Гетулик качнул головой в стороны. – Не он. Это были другие люди. Они были похожи на воинов Титея. Я видел их однажды. Эти имели похожее облачение… и, мне кажется… я даже узнал одного из них, по голосу…

Гетулик, на несколько мгновений, задумался, вспоминая то, что видел, но потом продолжил, говоря уже о другом.

– …так вот… Двигающаяся армия, принадлежит тому, кому я не поверил ещё в прошлое заключение мира. Это вождь Индортис. Я говорил об этом Протектору. Он должен был ударить нам в спину. Вот и произошло так, как я и предполагал – он отступился от своих слов.

– Что же их планы расстроило? – Ганнибал поглядел на Алёхио и Сарбона. – Что им помешало осуществить диверсию у нас в тылу?

Вождь Андалузии задумался.

– То, что они совсем не ждали. – Произнёс он, после раздумья. – Не ждали и не предполагали. Я думаю, появления того неизвестного отряда спутало их разум и планы. Они почувствовали ловушку для себя. Они остановились у самого Гваделоквирта и… повернули назад. Сделав крюк, они перешли реку почти у самого устья и пошли на соединение с Тестолапием.

Ганнибал посмотрел на путь, который указал Алёхио, на карте.

– Что это значит? Они объединяются в «кулак»? Хотят раздавить нас? – в задумчивости, предположил он.

– Нет. – Твёрдо ответил Гетулик. – Они объединяются, чтобы двинуться к Толето. Здесь, их армия не имеет возможности, применить своё численное превосходство. Ты это сам доказал. Они идут на соединение с царём мавров Абабой и вождём лузитан Корбуло с его союзниками. Тебе, сейчас, надо двигаться обратно, к отцу, Ганнибал. Я прикрою эти холмы своими силами. Бери болеар, священников и выдвигайся к Протектору Союза Иберии, своему отцу. Ты, сейчас, там очень нужен. Там будет битва племён и отец будет рад твоему приходу. Мы с Алёхио проследим, за тем, чтобы ни один вражеский отряд не остался здесь целым, кои они, конечно же, оставят нам заслонами. Я думаю, мы вышлем и вам подкрепление, после того как зачистим холмы.

Ганнибал оглядел обоих. По его лицу, было заметно волнение и в тоже время, читалось, что ему очень по сердцу это предложение. Но, Ганнибал, уже мог справляться со своими страстями и, поэтому, вновь обрёл спокойное выражение лица.

– Ну что же, хорошо! Я выступаю к Кастулону. Скажу честно, мне очень хочется принять участие в решающей битве. – Ответил он.

Гетулик кивнул.

– Береги себя и Агнис. И запомни: охота на вас продолжается. Как я понял Иберия кишит убийцами в чёрных плащах. В битве не вырывайся вперёд, как было здесь. И будь рядом с отцом, если это не противоречит плану сражения. Может случиться так, что не тебе, а ему нужна будет помощь. Твоя помощь, Ганнибал!

Ганнибал внимательно выслушал Вождя Андалузии.

– Хорошо, Вождь! Я запомню твои наказы и выполню их. Я знаю, вы с дядей Каром, коего теперь зовут Кариславом, испытали здесь такое, чего я даже не могу себе представить. Но вы это прошли и даже одержали победу. Я слышал об этом от самого дяди Междамира, по пути сюда. Я преклоняюсь перед вашей отвагой и был бы рад, чтобы хоть как-то походить на вас, заразившись вашим примером. Я буду рядом с отцом. Обещаю.

– Вот и хорошо. – Гетулик не скрывал своих чувств к Ганнибалу и обнял его. – А что касается моей храбрости в тех событиях, о коих тебе рассказал Междамир, то я с улыбкой вспоминаю о ней. Когда я впервые увидел то, о чём ты упомянул, увидел «то» что нас преследовало – мои ноги и руки перестали меня слушать! А вот герой Кар, так разил мечом, что даже бросившийся на него огромный монстр, был рассечён в своём брюхе и встал перед героем на колени, высыпав на землю свою требуху. Тот запах я, иногда, чувствую по ночам… во снах…

Гетулик по-дружески сжал плечи Ганнибала. Ганнибал улыбнулся и отозвался на признание вождя.

– Но это не помешало тебе, вождь, справиться с волнением и страхом и спасти самого Кара. Я благодарен тебе за это.

Гетулик не отрывал своего взгляда от глаз Ганнибала.

– Теперь, приходит твоё время, мой юный Друг! Не посрами Род и отца! Не посрами нашу дружбу! Я верю в тебя!..

Алёхио следил за обоими, не отрывая своих глаз. В его взгляде читалось непонимание того, о чём говорили собеседники.

– Постойте! Постойте! Я тоже должен выполнить одну миссию, порученную мне! – вдруг вспомнил он. – Вот…

Он достал какой-то свёрток материи и стал разворачивать его.

– Этот меч передал мне совет виттиев. Они решили подарить его непобедимому Гамилькару Барке! – Алёхио закончил разворачивать материю и извлёк из неё меч – длинной он был на ладонь больше длины руки взрослого мужчины. Меч имел небольшое сужение по гарде от основания до острия, кое светилось отражаемым светом, который попадал через отверстие шатра.

– Это оружие не простое. Оно против наговоров врага! Пусть оно служит Протектору Иберии верой правдой. – Алёхио протянул меч Ганнибалу и тот взял его в руки, отмечая про себя его лёгкость и отточенность.

– Отличное оружие! – Ганнибал оглядел его. – Очень тонкая работа! Я передам его отцу. Со всеми словами, кои услышал от тебя славный Алёхио. Отец, будет рад такому подарку. Это значит, что мира в Иберии будет больше, раз союз пополняется ещё одним славным племенем!..

На этом Ганнибал простился с вождём Андалузии и сыном вождя ветонов Алёхио. Он, выйдя их шатра Сарбона, отправился к своим отрядам, отдыхавшим после скоротечных, ожесточённых сражений на холмах. Отдав необходимые приказы, Ганнибал решил выступить в поход на следующее утро, с самого рассвета, когда Солнце разожжёт свой Горн нового Дня. Весь оставшийся день, прошёл в подготовке к походу…

Вечером, сидя у костра рядом с Агнис, он, глядя в сумрак ночи, произнёс:

– Не знаю почему, но я чувствую какую-то опасность?! Не могу понять откуда она исходит и кому грозит?! Но она совсем рядом! Я это чувствую…

Агнис, удивлённо посмотрев на него, прижалась к нему своим плечом.

– Ты о чём, Ганнибал?! Я чувствовала опасность там, где была засада, а сейчас я не чувствую ничего?!

Ганнибал повернулся к ней и обнял. Заглянув ей в глаза, он сказал:

– С тех пор, как мы встретились, мне кажется, что я знаю тебя вечность?!

Агнис положила на его грудь свою голову.

– Мне тоже, иной раз, кажется, это. Может быть, мы спим?! А настоящая жизнь там, где надо проснуться?! Там, где обрываются наши «сны» в этом мире?!

Ганнибал погладил её волосы.

– Дядя Междамир говорил мне, по дороге сюда, что заново встретиться в иной жизни могут лишь те личности, научившиеся отделять мрак от света и наоборот. Знать бы, что здесь: мрак или свет? Но, если мы уже знали друг друга, значит мы уже являемся ими!

Агнис закрыла глаза.

– Не знаю. Я выросла в охотничьей деревне. А отец, прививая мне науку охоты, был немногословен. Хотя… он знал многое… очень многое. Он знал, как появилось Мироздание. И тех, кто вторгся в него. Он говорил мне, что в Небесной Державе этой науке обучают каждого ребёнка… Ведуны и ведуньи… Я просила мне рассказать больше, и он пообещал мне, что придёт время и он это сделает… Но, – Агнис открыла глаза, – не успел…

Ганнибал, глядя на пламя костра, ответил на это вопросом:

– А родственники отца? Неужели же, они никогда не появлялись у вас?

Агнис не отвечала. Ганнибал поднял прядь волос, заглядывая её в лицо – Агнис уснула… Она умиротворённо дышала, у него на груди. Ганнибал обнял её ещё крепче и сам закрыл глаза…