Текст книги "Русский феномен"

2.2. Власть и управление

«Русское государство обладает тем преимуществом перед другими, что оно управляется непосредственно самим Богом, иначе невозможно понять, как оно существует».

Христофор Антонович Миних (Бурхард Кристоф фон Мюнних), граф, российский генерал-фельдмаршал немецкого происхождения, первый министр Российской империи по военным, гражданским и дипломатическим делам

Вертикали, параллели, башни, кремли, белые дома и взаимодействия между ними. Таковы хештеги, характеризующие систему власти в Российской Федерации. Управление строится на механизмах комплексного взаимодействия, алгоритмах бюрократического и быстрого реагирования на различные штатные и неординарные, в частности, чрезвычайные ситуации, а также на ассиметричных ответах на различные вопросы и вызовы.

Стабильность государственной политики реализуется в четком и насыщенном графике работы президента РФ, долгосрочности ее правительственных программ, оправдывающих ожидания, вызревания ситуаций, прогнозирование, освоение ресурсов.

События августа 2008 года, по логике, должны были бы привести к возобновлению противостояния с Западом во внешней политике России. Но начались иные процессы. Дмитрий Медведев провозгласил курс на сближение с ним, в первую очередь с Соединенными Штатами Америки, модернизацию и вестернизацию российского общества, развитие и углубление либеральных реформ. Этот курс поддержал Президент США Барак Обама. Российско-грузинской вооруженный конфликт вызвал бурю возмущений на Западе, но не стал серьезным аргументом в пользу начала нового витка антироссийской кампании. В Соединенных Штатах понимали, что Россия одержала тактическую победу, но пошли на то, чтобы смягчить ситуацию и резко не повышать градус конфронтации.

В этот период начался процесс «перезагрузки» (the reset) – сближения позиций РФ и США после связанного с эпохой Путина периода охлаждения в межгосударственных отношениях. «Перезагрузка» предполагала гармонизацию региональных интересов обеих стран и проведение общих операций в случаях наличия сходных целей. На практике это выразилось в следующих действиях: выступление РФ на стороне США и НАТО в их военных операциях в Афганистане; подписание договора по сокращению стратегических вооружений СНВ-3; отказ России от поставок некоторых видов вооружений в Иран; поддержка РФ политики США и НАТО в арабском мире, в частности отказ от вето в Совете Безопасности ООН резолюции по Ливии, которая привела к военной интервенции Соединенных Штатов и Североатлантического альянса в эту страну и свержению режима Каддафи, и другие.

Кроме этих, дававших некоторые преимущества США и практически ничего РФ шагов, серьезных подвижек в российско-американских отношениях в период президентства Дмитрия Медведева не произошло. При этом, несмотря на протесты России, Соединенные Штаты продолжали развертывать систему противоракетной обороны (ПРО) в Европе, меняя свои планы только из-за процесса переговоров с теми странами в Восточной Европе, которых это напрямую затрагивало. США также разместили ряд элементов ПРО в непосредственной близости к границам РФ в Турции. При этом, по мнению Путина и военного руководства России, вся система европейской ПРО направлена на сдерживание РФ и может работать наступательно. «Перезагрузка» не замедлила и не остановила американскую инициативу по европейской ПРО.

При отсутствии у претендующего на глобальность цивилизации Моря и находящейся в редуцированном и ослабленном состоянии цивилизации Суши общего врага (третьей силы) никаких общих серьезных стратегических целей быть не может. В этих условиях и с учетом асимметрии силового, экономического и военного потенциалов поиск точек соприкосновения вел к дальнейшему одностороннему процессу десуверенизации России, как это было в эпохи президентств Михаила Горбачева и Бориса Ельцина, и свертыванию курса, обозначенного в период правления Владимира Путина. Определенные декларации, проекты курируемого Дмитрием Медведевым Института современного развития (ИНСОР), информационное обеспечение «Перезагрузки» в российских СМИ свидетельствовали именно об этом. Возможно, западные стратеги так и отнеслись к данным проявлениям политической активности, а промедления в совершении необратимых шагов в сторону Запада связали с тем, что новый президент еще не полностью освободился от влияния Путина, который привел его к власти. Однако по мере приближения к марту 2012 года все больше атлантистских аналитиков высказывали сомнения в самостоятельности и серьезности намерений Медведева и его ультралиберального окружения. Возникли предположения о том, что срок президентства Дмитрия Медведева был средством оттянуть время перед конфронтацией, которая стала бы неизбежной в случае возвращения Владимира Путина к власти в марте 2012 года. Но надежда на то, что русский президент-реформатор останется на второй срок, сдерживала Запад от более серьезного давления на Россию. Весной 2011 года во время своего визита в Москву вице-президент США Джозеф Байден, вмешиваясь во внутреннюю политику РФ, открыто призвал Путина не баллотироваться на следующий срок под угрозой организации «цветной революции».

При Президенте РФ Дмитрии Медведеве не были осуществлены необратимые действия, связанные с отказом от курса, проводимого Владимиром Путиным до 2012 года. Все шаги, сделанные Медведевым в сторону США и НАТО, носили преимущественно декларативный характер или затрагивали второстепенные аспекты большой стратегии. Потери России при этом были незначительными и несопоставимыми с теми, которые СССР понес в эпохи Горбачева и Ельцина, когда Москва по собственной воле размагнитила один из полюсов двухполюсного мира и предоставила возможность цивилизации Моря свободно занимать пространство контроля и влияния, в том числе оставшегося после ухода структур цивилизации Суши военно-стратегического присутствия.

В процессах экономической интеграции Владимир Путин намечает геополитическую и политическую цели: создание в будущем на пространстве Северной Евразии наднационального образования, построенного на общности цивилизационной принадлежности. Соединяющий относящиеся к европейской цивилизации страны и общества Европейский союз начинался с образования в 1951 году Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), чтобы постепенно стать новым надгосударственным образованием. По аналогии с ним Евразийский союз обозначен Владимиром Путиным в качестве долгосрочного ориентира, цели, горизонта исторического пути. Это нагруженный глубоким политическим и геополитическим смыслом политический концепт.

Как конкретное воплощение евразийского проекта Евразийский союз содержит в себе одновременно три уровня: планетарный, региональный и внутриполитический.

В планетарном масштабе речь идет об установлении вместо однополярного или «бесполярного» мира многополярной модели, в которой полюсом может быть только мощное интегрированное региональное образование, превышающее по своим масштабу, совокупному экономическому, военно-стратегическому и энергетическому потенциалам то, что по отдельности имеют даже самые крупные державы.

В региональном масштабе имеется в виду создание интеграционного образования, способного представлять собой полюс многополярного мира. На Западе таким интеграционным проектом может быть ЕС. Для РФ это означает интеграцию постсоветского пространства в единый стратегический блок.

На внутриполитическом уровне евразийство означает утверждение стратегического централизма, который не допускает наличия внутри страны прообразов национальной государственности в формате субъектов федерации, но и широкой программы, направленной на укрепление культурной, языковой и социальной идентичности этносов, традиционно входящих в состав России.

С весны 2011 года Владимир Путин говорит о необходимости различать понятия «нация» как политическое образование и «этносы».

Укрепляется и реализуется стратегия возврата России к своей геополитической континентальной функции в роли центральной земли – Heartland.

Начатый Путиным с осени 1999 года геополитический процесс представляет собой движение в совершенно ином направлении, нежели вектор российской геополитики второй половины 1980-х – конца 1990-х эпох Горбачева и Ельцина. Владимир Путин затормозил ведущее к ослаблению России движение и сумел обратить его вспять.

Геополитическая линия Владимира Путина в целом ориентирована в континентальном теллурократическом ключе, но содержит в себе внутренние противоречия в лице влиятельного модуля атлантистской сети агентов влияния на самых высоких этажах власти и в приближенных к ней аналитических структурах. Это проявилось в выборе президентом Путиным в марте 2008 года идеологически близкого себе Дмитрия Медведева своим преемником, имеющим политический образ либерала и западника. Такое сочетание создавало намного более обостренное и выпуклое, нежели в политической линии самого Путина, внутреннее противоречие между теллурократией и талассократией. Выдвигая своим преемником на посту главы РФ именно Медведева, Путин еще более акцентировал противоречивость ее положения на геополитической карте мира. Западничество и либерализм Медведева не вуалировались, а подчеркивались.

Понимая значение либерализма и западничества, Путин санкционировал такое отношение со штабами атлантизма и его авангардом, выдвинул своего преемника, демонстрирующего эту направленность в своих декларациях, но последовательно проводил политику, направленную на укрепление российского суверенитета. Владимир Владимирович намеренно демонстрирует определенную лояльность атлантистским проектам и готовность к проведению политической линии отличной от той, которую он действительно реализовывает.

Исключительно благодаря Путину во главе страны стал человек с номинально атлантистскими и глобалистскими либеральными подходами и взглядами. Разгадкой такого тактического хода стало заявление Дмитрия Анатольевича Медведева на съезде партии «Единая Россия» 24 сентября 2011 года о том, что он не будет выдвигаться на второй президентский срок, и предложил баллотироваться на пост главы России Владимиру Путину. С геополитической точки зрения «операция Медведев» оказалась попыткой дезинформации Запада и выигрышем времени для легального возвращения Путина на пост президента РФ. Несмотря на многочисленные декларации и символические шаги, критических уступок атлантизму в период правления Медведева сделано не было.

Внешнеполитические действия, предпринимаемые Президентом РФ Владимиром Путиным, выдержаны в евразийском державном духе. Эта геополитическая линия была развита и закреплена в серии реформ, изменивших политический и идеологический курс, по которому двигалась Россия в период президентского правления ею Михаила Горбачева и Бориса Ельцина. Основными наделенными ясным геополитическим содержанием и символическими действиями в реформах Путина были следующие:

1. Осуждение курса политики 1990-х годов на десуверенизацию РФ и фактического введения внешнего управления с соответствующим провозглашением суверенитета как высшей ценности современной России.

2. Укрепление расшатанного территориального единства Российской Федерации через ряд мер, включающих в себя жесткие военные действия против чеченских сепаратистов; укрепление позиций Москвы на Северном Кавказе в целом; введение семи федеральных округов с целью недопущения сепаратистских попыток в любой точке России; ликвидация понятия «суверенитет» в законодательных актах субъектов Федераций и национальных республик; переход к системе назначения глав субъектов Федерации взамен старой модели их выборности (эта мера была введена после трагических событий в Беслане, когда заложниками террористов стали дети средней школы).

3. Изгнание наиболее одиозных олигархов, бывших почти всевластными в 1990-е годы, за рубеж (Борис Березовский, Владимир Гусинский, Леонид Невзлин) и уголовное преследование других за совершенные преступления (Михаил Ходорковский, Платон Лебедев и т. д.); национализация ряда крупных сырьевых монополистов и принуждение остальных олигархов, признающих легитимность курса на укрепление суверенитета России, к игре по устанавливаемым государством правилам.

4. Откровенный и подчас нелицеприятный диалог с США и Западом с осуждением практики двойных стандартов, американской гегемонии и однополярного мира, вопреки чему провозглашалась ориентация на многополярность и сотрудничество со всеми силами (в частности, с континентальной Европой), заинтересованными в противодействии американской гегемонии.

5. Изменение информационной политики основных национальных СМИ, ранее транслировавших точку зрения их олигархических владельцев, а отныне призванных учитывать в своей деятельности государственные интересы.

6. Пересмотр отношения к российской истории с нигилизма, основанного на некритическом принятии западного либерально-демократического подхода, к уважению и почтению ее наиболее значимых вех и фигур (в частности, учреждение нового праздника Дня народного единства 4 ноября в честь освобождения Москвы Вторым народным ополчением от польско-литовских оккупантов).

7. Поддержка интеграционных процессов на постсоветском пространстве и активизация действий России в странах СНГ, образование или оживление интеграционных структур: Евразийского экономического содружества (ЕЭС), Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), Единого экономического пространства (ЕЭП) и т. д.

8. Нормализация партийной жизни за счет запрета олигархическим структурам заниматься политическим лоббированием своих частных и корпоративных интересов с использованием парламентских партий.

9. Выработка консолидированной государственной политики в области торговли энергоресурсами, что превратило Россию в могущественную энергетическую державу, способную влиять на экономические процессы в соседних с ней регионах Европы и Азии; схемы прокладывания газо– и нефтепроводов на запад и на восток стали зримым выражением энергетической геополитики новой России, повторяя основные силовые линии классической геополитики на новом уровне.

Всем этим реформам сопротивлялись силы, ориентировавшиеся в эпоху Михаила Горбачева и Бориса Ельцина на Запад, на цивилизацию Моря, и осознанно или неосознанно представлявшие собой агентов влияния талассократии, носителей либерально-демократического мировоззрения и глобально-капиталистических тенденций. Это сопротивление курсу Владимира Путина выразилось в оппозиции правых партий («Яблоко», «Правое дело»), появлении новой радикальной оппозиции ультралиберального и проамериканского толка, спонсируемых США и западными фондами («Несогласные»), антироссийской деятельности удаленных от власти олигархов, давлении Запада на Кремль для предотвращения дальнейшего развертывании данного направления, сопротивлении российской стратегии в СНГ со стороны прозападных сил в этих странах – «оранжевая революция» на Украине, «революция роз» в Тбилиси, антироссийская политика Молдовы и т. д.

Путин и его политика стали выражением в целом соответствующих основным вехам цивилизации Суши и константам российской истории геополитических, социальных и мировоззренческих тенденций. В отличие от системы действий Горбачева и Ельцина, находившейся в сильном противоречии с основными силовыми линиям русской геополитики, правление Путина восстанавливало традиционный для нее ход, возвращало ее на привычную континентальную, теллурократическую орбиту. Владимир Путин дал понятию Heartland новый исторический шанс, а на пути установления однополярного мира встала существенная преграда. Россия – Евразия представляет собой ядро альтернативы для цивилизации Суши.

Курс Путина в целом выдержан в теллурократических тонах. В деталях же он действует часто прагматично и отдаляясь от главной линии своей политики. Впервые такое отклонение стало очевидным после трагических событий 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Путин принял решение о поддержке США и оказании дипломатической и политической помощи в последовавшем за этим вторжении американских военных в Афганистан. Силы противостоявшего талибам Североатлантического альянса находились в тесном контакте с российскими спецслужбами, и в момент вторжения США и стран НАТО в Афганистан РФ помогла в установлении их контакта с оккупационными силами, что стало одним из факторов относительно быстрого свержения власти талибана.

Вероятно, Путин рассчитывал на то, что по представляющему существенную угрозу для России и находящихся в зоне ее влияния стран Средней Азии радикальному исламу афганских талибов американское вторжение нанесет удар. Своей поддержкой объявившего «крестовый поход» против международного терроризма Буша-младшего Путин стремился подорвать систему, поступавшей сепаратистам Чечни и Северного Кавказа со стороны Запада политической, дипломатической, информационной и экономической поддержки. Поддерживая чеченских боевиков, американцы выступали на стороне сил, нанесших чувствительный удар по их собственной стране. Поэтому сближение с США и атлантистским полюсом было прагматическим действием и не отменяло его основной ориентации Путина на теллурократию.

Получив поддержку от России, США, вслед за Афганистаном, вторглись в Ирак и оккупировали его. Это вызвало протест со стороны России, Франции и Германии. Созданная ими антиамериканская коалиция получила название «ось Париж – Берлин – Москва», и создалось впечатление, что происходит формирование направленного на сдерживание однополярной американской гегемонии европейско-евразийского многополярного блока. Эта перспектива озаботила американцев. Они предприняли усилия, направленные на развал этой коалиции. «Ось Париж – Берлин – Москва» представляла собой эскиз теллурократического альянса, воспроизводящего более ранние евразийские проекты европейских геополитиков-континенталистов: бельгийского националиста, представителя идеологии «Третьего пути», или «Третьей позиции» Жан-Франсуа Тириара с его «Евро-советской империей от Владивостока до Дублина»; французского философа, писателя, политика, основателя и теоретика движения «Новые правые» Алена де Бенуа, призывавшего к альянсу континентальной Европы с Россией.

Вторжение американцев в Ирак показывало, что США действуют исключительно в своих собственных интересах и не намерены считаться с РФ, несмотря на ее уступки в Афганистане. Вашингтон не перестал оказывать помощь чеченским и кавказским сепаратистам, а известный геостратег Збигнев Бжезинский объяснил, что к «международном терроризму» следует причислять только тех, кто борется с Соединенными Штатами, а те, кто ослабляет их конкурентов и противников, в частности фундаменталисты Северного Кавказа, должны быть исключены из этой категории и приравнены к «борцам за свободу» (freedom fighters).

После 11 сентября многие российские эксперты поддержали Путина и его решение, и они же осудили его инициативу по созданию «оси Париж – Берлин – Москва» во время американо-британского вторжения в Ирак.

Резкое изменение курса российской политики при Владимире Путине в противоположную сторону от того направления, по которому события развивались перед этим, не было, однако, закреплено в стратегической доктрине России, мировоззренческих программах, манифестах, определении национальных интересов и методов их реализации, планомерном повышении совокупного геополитического, экономического и политического могущества России. Миссия Путина состояла в нормализации ситуации, в ликвидации наиболее разрушительных и катастрофических явлений.

Так выработался особый прагматико-технологический стиль его правления. Общая линия развития современной политики РФ направлена вдоль евразийского сухопутного теллурократического вектора, и это определяет основное содержание путинских реформ. Но концептуального и теоретического оформления она не получила. Политика проводилась преимущественно технологическими и политтехнологическими методами. При этом часто провозглашалось одно, а делалось другое; властный дискурс содержал в себе намеренные или случайные противоречия; апелляции к талассократическим ценностям, либерализму и западничеству перемежались с патриотизмом, теллурократией и обращениями к самобытности русской цивилизации. Благодаря этому в целом возникала атмосфера эклектики, в которой острые углы сглаживались сбивающими с толку пиар-кампаниями.

В период правления Путина обострилась геополитическая ситуация на постсоветском пространстве. Существуют две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, с приходом к президентской власти Путина активизировались процессы интеграции ряда стран СНГ с центром в РФ одновременно на разных уровнях. На экономическом – это создание Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России, Таджикистана и Узбекистана; ЕЭП Белоруссии, Казахстана и России с приглашением в него Украины; ТС Белоруссии, Казахстана и России, а также ЕАЭС, в который в настоящее время входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. На военно-стратегическом – ОДКБ Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, России и Таджикистана.

В отношении ШОС Владимир Путин предпринял шаги, направленные на интенсификацию стратегического партнерства с Китаем в региональных вопросах, включая ряд символически значимых военных учений. Альянс с Китаем был построен на многополярной логике и ориентирован на обозначение возможного формата стратегического противостояния единоличной американской гегемонии и однополярному миру.

С другой стороны, возникла волна «цветных революций», направленных на приведение к власти в странах СНГ антироссийски и прозападно настроенных националистических политических сил, действующих на отрыв этих государств от РФ, срыв интеграции и их включение в перспективе в НАТО вслед за странами Прибалтики. Все эти революции были направлены на сближение государств, в которых они совершились, с США, Западом и технологически происходили по методологии «ненасильственного сопротивления», разработанной американскими стратегами в рамках проекта Freedom House на основе практики проведенных Центральным разведывательным управлением (ЦРУ) США диверсионных мероприятий и переворотов в Третьем мире.

Постсоветское пространство в эпоху Путина представляло собой поле противостояния воплощенной в РФ и ее союзниках цивилизации Суши и состоящей из стран Организации за демократию и экономическое развитие ГУАМ (Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы) цивилизации Моря. Heartland, с помощью интеграционных процессов, стремился расширить зону своего влияния на пространство СНГ. А США хотели через своих сателлитов ограничить распространение влияния России в постсоветской зоне, замкнуть ее только в своих границах и интегрировать в НАТО окружающие ее новые формально независимые государства.

Борьба на постсоветском пространстве евразийства и атлантизма, роль интеграционных процессов и «цветных революций» были очевидными. Но могущество атлантистских сетей влияния в РФ купировало потенциальную возможность широкого общественного осмысления сути вышеуказанных процессов. Направленные на решение интеграционных задач действия Путина замалчивались или критиковались, а царившая в Грузии или на Украине русофобия обходилась вниманием или трактовалась нейтрально.

Российские СМИ и экспертное сообщество не помогали Путину вести евразийскую кампанию на постсоветском пространстве, а даже мешали ему в этом. Это было одним из парадоксов периода президентства Путина.

Запад крайне негативно отреагировал на Мюнхенскую речь Путина, там заговорили о возобновлении холодной войны. Великая война континентов не прекращалась. После этого многие западные стратеги стали видеть в Путине четкое воплощение геополитического противника, традиционный, сложившийся на протяжении всей геополитической истории противостояния Моря и Суши образ «русского врага». Путин является континенталистом, евразийцем и державником.

«Территориальные размеры России требуют сильной власти.

Быть русским – значит не только говорить по-русски. Но значит – воспринимать Россию сердцем, видеть ее драгоценную самобытность и неповторимое своеобразие, понимать, что это своеобразие есть Дар Божий, данный русским людям, и в то же время – указание Божие, имеющее оградить Россию от посягательств других народов и требовать для этого дара – свободы и самостоятельности на земле. Быть русским – значит верить в Россию, так как верили в нее все русские великие люди, все ее гении и строители».

Иван Александрович Ильин, русский философ, писатель и публицист, сторонник Белого движения и последовательный критик коммунистической власти в России, идеолог Русского общевоинского союза (РОВС)