Текст книги "Исландские королевские саги о Восточной Европе"

О предательстве ярла Хакона

Источники:

Theodoricus (с. VII)

ÓTOdd А (к. 19)

ÓTOdd S (к. 13)

ÓTHkr (к. 46)

ÓTM (к. 93)

Коварство правителя Норвегии ярла Хакона (975–994) заключается в том, что он хочет заманить Олава Трюггвасона в Норвегию ложным известием о своей собственной смерти и, вероятно, затем убить его. У А. Бугге вероятность такого замысла и его целесообразность вызвали серьезные сомнения (Bugge 1910. S. 16). П. А Мунк обратил внимание на то, что, согласно Одду, Торир был послан на восток в Гарды, хотя до этого никакого упоминания в саге о возвращении Олава на Русь нет (Munch 1853. S. 87). Отметив то же место в саге, С. Ларсен высказал удивление по тому поводу, что, будучи посланным в Гарды, Олав плывет со своими спутниками первоначально в Энгланд и лишь оттуда, узнав, что Олав отправился в Гардарики, плывет вслед за ним (Larsen 1932. S. 34–35). Ясно, что Одд сам до конца не разобрался в описываемой им ситуации. Снорри Стурлусон в «Круге земном» исправляет Одда: согласно скальдам, Олав вернулся с запада, и Снорри заменяет Гардарики на Ирланд, со всеми вытекающими отсюда изменениями (см.: Storm 1873. S. 141). Кстати, и Теодорик Монах, рассказывая о коварном замысле ярла Хакона, сообщает, что ярлу стало известно, что «в Англии находился Олав, сын Трюггви…» (Theodoricus, с. VII).

Вероятно, сага Одда имеется в виду, когда в «Саге о крещении» (вторая половина XIII в.) говорится: «Конунг Олав отправился из Ирланд а и на восток в Хольмгард, а из Хольмгарда – в Норег, как написано в саге о нем…» (Kristni. s. 16).

{i} Т. М. Андерссон полагает, что этот фрагмент, как и еще ряд мест, напоминает историю Магнуса Доброго, – Магнус тоже был возвращен на родину из Руси, чтобы затем занять норвежский трон (Andersson 2003. Р. 141). Впрочем, стоит подчеркнуть, что за Магнусом едут лендрманны Трёндалёга, недовольные датским правлением и к тому же раскаивающиеся в том, что предали его отца – Олава Харальдссона (см. гл. 7), а люди, отправленные к Олаву Трюггвасону, разыскивают его в связи с предательским замыслом правителя Норвегии ярла Хакона.

{ii} в Нордлёнд (ÓTOdd А) – «в северных землях» – то же, что в северной части мира. См. комм. 32 к «Саге об Инглингах» (Глава 1).

(iii} Пещеры Тъяльви – М. Риндал отмечает (1977. S. 158), что раскрывает этот топоним только Теодорик Монах, помещающий эти пещеры рядом с мысом Агданес.

{iv} В «Круге земном» упомянут псевдоним Олава АН (см. о нем {i} в комм, к мотиву 12), а в «Большой саге» – сокращение от имени Oláfr – ОН (ср. выше: комм, к мотиву 12).

{v} Али называл себя сардским по рождению (ÓTHkr); Оли называл себя сардским по рождению (ОТМ). Объяснение того, почему Олав, назвавшись псевдонимом Оли / Али, также выдавал себя за выходца из Древней Руси, дал еще Снорри, за которым это дословно повторил составитель «Большой саги». Согласно Снорри, для противника О лава, ярла Хакона, такой «маскарад» не стал загадкой: «ярл знал, что у Трюггви Олавссона был сын, который уехал на восток в Гардарики и воспитывался там у конунга Вальдимара, и звали его Олав». Боюсь, что современный «уровень прочтения, в соответствии с которым за этнической самоидентификацией Оли скрывается недоступное для ярла Хакона указание на факт обращения (Олава. – Т. Д.) в Византии, а псевдокупеческое прозвище Олава как бы дополнительно свидетельствует о его проповеднической деятельности на Руси» (Успенский 2002. С. 317), неоправданно усложнен.

Висивальд, конунг из Аустрвега

Источники:

ÓTOdd А (к. 32)

ÓTHkr (к. 43)

ÓHLeg (к. 5)

ÓHperg2 (к. 16)

ÓHFlat (II. 4–5)

Мотив о Висивальде, конунге из Аустрвега / Аустрвегов, сожженном Сигрид Гордой одновременно с Харальдом Гренландцем (убитым, согласно исландским анналам, в 994/995 г.), встречается не только в «Саге об Олаве Трюггвасоне» у монаха Одда и по «Кругу земному». Аналогичное известие находим в «Легендарной саге об Олаве Святом» (см. Главу 6, § 6.3) и в «Отдельной саге об Олаве Святом» по Holm perg 2 4° (§ 6.5.2) и по «Книге с Плоского острова» (§ 6.6). Пытаясь выяснить, какая из ранних королевских саг может считаться первой «полноформатной» («in the generally accepted sense of a long narrative») сагой – «Сага об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда либо «Древнейшая / Легендарная сага об Олаве Святом», – Т. М. Андерссон анализирует в качестве одного из основных свидетельств эпизод расправы Сигрид Гордой над своими незадачливыми женихами и отдает пальму первенства саге монаха Одда: по его мнению, автор «Древнейшей саги» имел в своем распоряжении исландский перевод саги монаха Одда (Andersson 2004а).

Имя Вис(с)ивальд / Вис(с)авальд восходит к русскому Всеволод (Bjami Aðalbjarnarson 1941. Bis. 288, not 1). Исследователи не пришли к общему мнению относительно того, какой русский князь скрывается под этим именем. А. Е. Пресняков принимает версию, предложенную Ф. А. Брауном в докладе на заседании Археологического общества, что в Виссивальде, погибшем на скандинавском севере в 995 г., следует видеть сидевшего во Владимире Волынском Всеволода: возможно, «что и он ушел за море в Варягы вследствие разрыва с отцом» (Пресняков 1909. С. 31). Впрочем, в более поздней работе (Braun 1924. S. 160–161) Браун оговаривается, что отождествление Висивальд а с Всеволодом Владимировичем противоречит хронологии саг, поскольку, согласно летописи, этот последний мог родиться ок. 980 г., а в 995, в соответствии с устанавливаемой для саг хронологией, он, приехав в качестве жениха, уже сожжен заносчивой шведской королевой.

Если верны подсчеты Н. М. Карамзина, то ситуация со сватовством Всеволода к Сигрид еще более осложняется. Карамзин пишет: «Далин считает сего князя Всеволодом, сыном Владимира, изгнанным из России войною междоусобною, и без всякого хронологического соображения пишет, что жестокая Сигрида не хотела ни в чем уступить славной Ольге, которая управляла тогда Россиею. Ежели Сигрида в 981 вышла замуж, как он говорит, то по смерти Владимировой – то есть, когда Всеволод мог приехать в Швецию – сей красавице было по крайней мере лет 50» (Карамзин 1842. Примеч. 32 к т. II, гл. II).

Е. А. Рыдзевская, принимая эти хронологические оговорки, соглашается, что «очень возможно, что это и не сын Владимира, а какой-то одноименный с ним русский князь, оставшийся неизвестным в летописи». По мнению исследовательницы, здесь важно то, что этот неидентифицируемый русский князь представляет некий «русский элемент в рассказе саги» и тем самым «устанавливает связь между этим рассказом и сходным летописным преданием об Ольге в смысле возможного занесения этого последнего в Швецию» (Рыдзевская 1978. С. 198–199). На известное сходство между этим мотивом в саге и летописным преданием о древлянских послах, сватах князя Мала, указывал и А. И. Лященко (Лященко 1926а. С. 21). Я бы не стала настаивать на занесении русского предания в Швецию. Скорее, здесь следует видеть (отмечаемую самой Рыдзевской) общность сказаний и легенд, возникшую вследствие общего стадиального развития славян и скандинавов эпохи викингов.

{i} А конунг [Эйрик Победоносный] потом взял в жены дочь ярла Хакона. – Т. М. Андерссон (Andersson 2003. Р. 143) подчеркивает, что об этом браке говорится также во вводной части «Саги об Ингваре Путешественнике», которая, с большой вероятностью, принадлежит перу того же монаха Одда (см.: Hofmann 1981; Hofmann 1984; ср. сомнения в авторстве Одда: Глазырина 2002. С. 41).

(ii} Харальд Гренландец – сын Гудрёда, сына Бьёрна Купца, сына Харальда Прекрасноволосого, прозванный Гренландцем, поскольку воспитывался у лендрманна Хрои Белого в Гренланде (см.: КЗ. С. 94), отец Олава Святого.

{iii} О топониме Аустрвег (Austrvegr) см. Этногеографический справочник. Здесь топоним используется применительно к Швеции, а не к восточным (по отношению к Скандинавии) землям за Балтийским морем.

{iv} Число претендентов на руку королевы Сигрид в «Пряди о Харальде Гренландце» значительно больше, чем во всех остальных версиях этой истории.

{v} В «Пряди о Харальде Гренландце» Висивальд назван «конунгом Гардов» (Gardakonungr).

Олав после битвы при Свёльде зимует в Альдейгьюборге

Источник:

ÓTOdd U (к. 78)

Мотив посещения Олавом Альдейгьюборга после битвы при Свёльде присутствует только в редакции U саги монаха Одда. Две другие редакции саги (ÓTOdd А, к. 78; ÓTOdd S, к. 65) также повествуют о жизни Олава Трюггвасона после битвы при Свёльде, но поездка на Русь и в Ладогу им неизвестна. Вероятно, детали этого рассказа о странствиях Олава принадлежат создателю редакции U.

Описанные здесь события – что совершенно очевидно – не относятся к числу исторических фактов. Перед нами «вариант довольно распространенной средневековой легенды о герое, который не умер и не погиб в роковом для него бою, а скрылся или спасся; его с тех пор видели, и он рано или поздно вернется» (Рыдзевская 1945. С. 57). Однако, хотя описываемые в легендах события «относятся к области фантазии, сам по себе рассказ – реальное событие, он возник в определенный исторический момент и является продуктом определенной социальной и политической, культурно– или духовно-исторической обстановки, другими словами, его следует рассматривать как исторический факт, а возможно даже и как исторически действенный фактор» (Мюллер 1974. С. 48). Впрочем, реальностью дошедшего до нас текста как явления своего времени не исчерпывается его значение: в любом, даже самом фантастическом материале, может быть выявлена косвенная информация, оказывающаяся неосознанным отражением существующих в обществе фоновых знаний или представлений.

Слухи о том, что Олав не погиб, а спасся, начали циркулировать сразу после битвы при Свёльде (1000 г.) и нашли отражение в «Поминальной драпе об Олаве Трюггвасоне» Халльфреда Трудного Скальда, датируемой 1001 годом (Skj AI. 159), хотя скальд и высказал свое недоверие к этим слухам (см. ниже). В конце XII в., раньше чем возникла сага монаха Одда, этого сюжета коснулись Теодорик, утверждавший, что «некоторые говорят, будто король спасся тогда на лодке и объехал чужеземные страны (exteras regiones) ради спасения своей души» (Theodoricus, с. XIV), и автор «Обзора саг о норвежских конунгах», заканчивающий рассказ о битве при Свёльде ссылкой на существующее мнение, что Олав не погиб, а ушел в монастырь á Jórsalalandi «в Палестине» (Agrip, к. 20). Рассказ о жизни Олава после битвы при Свёльде начинается в редакциях А и S саги монаха Одда с признания того факта, что некоторые люди считают эту историю сомнительной, «но я тем не менее уверен, – пишет Одд, – что это правда, что он остался в живых после битвы и посвятил себя Богу» (ÓTOdd. Bis. 242). Автор редакции U в качестве гаранта достоверности своего рассказа упоминает «скальда Соти» (см. ниже). Снорри Стурлусон, в отличие от Одда, проявляет обычную для себя осторожность в формулировках: «Как бы там ни было, конунг Олав сын Трюггви так и не вернулся к власти в Норвегии», – а также ссылается на мнение Халльфреда Трудного Скальда, приводя тут же строфу из его «Поминальной драпы»: «Дуб побоищ добрый / Твердил, будто родич / Трюггви смог от смерти / Уйти, всевластитель. / Только я не внемлю / Той молве, что Олав / Жив еще и тщетной / Не тешусь надеждой» (КЗ. С. 166).

Маршрут Олава, описанный в редакции U исландского перевода саги монаха Одда – пеший переход от Рейна в Рим, а далее в Ладогу и Иерусалим, – представляется по меньшей мере странным. Е. А. Рыдзевская, однако, считает упоминание Ладоги чертой исторической действительности. По ее мнению, «тот, кто это сделал, во всяком случае, отдавал себе отчет в значении Ладоги на великом водном пути, который вел на юг. Что это вставлено в рассказ о паломничестве Олафа в Палестину, легко объясняется тем, что скандинавы долго ездили туда через Русь и Византию, днепровско-черноморским путем, добираясь до Днепра по Волхову и Ловати или по Западной Двине. Летняя поездка на Русь с остановкой в Ладоге сильно отзывается историчностью, подлинной обстановкой поездок эпохи викингов» (Рыдзевская 1945. С. 58).

Анализ отразившейся в сагах и географических сочинениях скандинавской картины мира (Джаксон 2007а. С. 337–353) демонстрирует, что для XII века в ней на равных правах присутствуют три основных маршрута из Скандинавии в Рим, Константинополь и Иерусалим – «Западный» морской путь, различные варианты сухопутного центральноевропейского маршрута и «Восточный» путь по рекам Восточной Европы, – в то время как для XI века зафиксирован только последний из них (речной), а для XIII века, напротив, только континентальный (сухопутный).

Нередко, в рассказах о более раннем времени, но при отсутствии более ранних свидетельств, авторы XII и XIII веков сами конструируют маршрут, скорее всего, руководствуясь господствующими в обществе представлениями.

Яркую параллель скандинавскому материалу мы находим во включенном в «Повесть временных лет» «Хождении апостола Андрея». Его «кольцевой» маршрут от Синопа до Синопа Л. Мюллер весьма удачно объясняет «географическими представлениями о двух путях в Рим». Он подчеркивает, что в Киевской Руси знали, «что имелось два пути, по которым из Киева можно было водным путем добраться до Рима: вниз по Днепру через Черное море и Константинополь и вверх по Днепру до Волхова с преодолением небольшого участка пути волоком и далее по Балтийскому морю. При описании этих двух путей в Рим летописец и вставляет в свое повествование Сказание об Андрее, как бы в подтверждение того, что некогда кто-то воспользовался этим длинным северным путем». Еще один важный момент, отмечаемый исследователем, тот, что «представления о расстояниях были довольно смутные». Киевлянину, решившему «отправить» Андрея в Рим и «знавшему о двух путях в Рим, но имевшему туманное представление об истинных расстояниях, могло показаться возможным, что апостол изберет северный путь, который так подробно был описан летописцем (имевшим, очевидно, также смутное представление о расстояниях)» (Мюллер 1974. С. 59–60). Так же обстоит дело и с «Сагой об Олаве Трюггвасоне» монаха Одда: пытаясь объяснить присутствие Ладоги в передвижениях конунга после битвы при Свёльде, мы можем утверждать, что имеем дело с отразившейся здесь скандинавской картиной мира XII века, в которой, при недостаточном знакомстве с реальными расстояниями, были зафиксированы представления о наличии многочисленных и разнообразных путей в Рим, Константинополь и Святую Землю. Один из этих путей, – речной – был, вне всякого сомнения, связан с Ладогой.

{i} Скальд Соти. – Только в редакции U упоминается скальд Соти (ÓTOdd. Bis. 256, 259). С. Ларсен предположил, что немногим раньше 1050 г. скальд Соти сочинил сагу об Олаве (Larsen 1932. S. 22). Он считает, что, упоминая «скальда Соти», Одд называет истинного автора саги. У него не вызывает сомнения, что «скальд Соти» – это псевдоним, а под еще одним псевдонимом – «священник Руфус» (ÓTOdd. Bis. 144) – скрывается автор еще одного жизнеописания Олава Трюггвасона, и именно к их двум сагам, полагает Ларсен, восходит сага Одда (Larsen 1932. 38–39). См. об этой гипотезе: Bjami Aðalbjarnarson 1937. S. 84, n. 1. Бьярни Адальбьярнарсон подчеркнул, что ни один источник не упоминает в Исландии священника по имени Руфус и что, скорее всего, его появление – результат ошибки перевода: вероятно, за этим именем стоит латинское слово ruphus – «красный, рыжий» (Ibidem. S. 68). Л. Лённрот тоже склонен считать, что у Одда было больше авторитетов, чем только Халльфред (а он назван во всех трех списках), и не важно, носил ли он имя Соти (Lönnroth 1963. S. 82). Кстати, как отметил издатель саги Финнур Йоунссон (Finnur Jónsson 1932а. S. XIX), такой скальд неизвестен. Дж. Книрк не без основания, на мой взгляд, назвал трактовку саги Ларсеном причудливой и эксцентричной (Knirk 1981. Р. 173, note 4).

(ii} после этой битвы… – Имеется в виду битва при Свёльде. В источниках единодушия относительно локализации топонима Svgldr нет. Если Адам Бременский (Adam. Lib. II. Cap. XL), «История Норвегии» (HN. XVII.39) и «Обзор» (Agrip, k. 20) помещают этот остров в проливе Эресунн, то Одд Сноррасон (ÓTOdd А, к. 65; ÓTOdd S, к. 55), «Красивая кожа» (Fask, к. 24) и Снорри (ÓTHkr, к. 99) – у вендских берегов, недалеко от Рюгена. Более того, в «Саге о Кнютлингах» это вообще не остров, а река (Knytl, к. 122), чему подтверждением может служить также виса Скули Торстейнссона (Skj AL 306). По мнению Бьярни Адальбьярнарсона, река была «превращена» в остров исландцами, не знакомыми с реальной топографией (Bjami Aðalbjarnarson 1941. Bis. cxxxv; подробнее см.: McDougall 1998. Р. 74–75; Andersson 2003. Р. 147).

(iii} Астрид – сестра королевы Гейры, жена ярла Сигвальди. «Астрид, жена ярла, была в большой дружбе с конунгом Олавом, по причине их прежнего свойствй, когда Олав конунг был женат на Гейре, ее сестре» (КЗ. С. 158).

{iv} Веллёнд (Vellgnd). – Т. М. Андерссон определяет этот загадочный топоним как «Валланд (Франция)?» (Andersson 2003. Р. 149: «Vellond [= Valland (France)?]»). Олавур Хальдорссон (ÍF. 2006. XXV. Bis. 365–374) отождествляет его с топонимом Вилыпиналанд (Villcinaland) «Саги о Тидреке Бернском», обозначающим славянские земли между Ростоком и Стральзундом (Paff 1959. Р. 216–221).

{v} Сигвальди – ярл Йомсборга, муж Астрид. В период подготовки Олава Трюггвасона к решающей битве и во время битвы при Свёльде ярл вел двойную игру (см.: КЗ. С. 158–165; см. о предательстве ярла Сигвальди в саге Одда: ÓTOdd А, к. 65). В. Бэтке полагал, что образ ярла Сигвальди выстроен монахом Оддом по образу Иуды (Baetke 1973b), но есть вероятность, что раньше Одда это сделал скальд Стевнир, чью вису Одд приводит в своей саге (Andersson 2003. Р. 147). Л. Лённрот сравнил Сигвальди с центральным персонажем французской эпической поэмы «Песнь о Роланде» Ганелоном, предавшим своего пасынка (Lönnroth 1975b. Р. 43).

{vi} и говорил, что он норвежский купец. – Ср. мотив 12, где Олав Трюггвасон называет себя гардским купцом и скрывается под именм Али/Оли.

{vii} на восток. – Наречие austr «на восток» не является, что вполне очевидно, обозначением реального направления движения из Рима на Русь, в Ладогу. Оно может быть частью ставшего стереотипным еще в скальдических стихах сочетания austr i Gar да / austr í Görðum («на восток в Гарды» / «на востоке в Гардах»). Вероятнее, однако, что движение на Русь здесь изображено в характерных для древнескандинавской письменности принципах «дальней ориентации», не соответствующей показаниям компаса, а рассматривающей все земли и географические объекты к востоку от Норвегии как лежащие в восточной части мира и описывающей перемещения между ними как движение на восток (см.: Джаксон 19946; ср.: комм. 32 и 34 к «Саге об Инглингах» в Главе 1; комм. 37 к § 7.2 в Главе 7; комм. 5 к мотиву 1 в Главе 11; комм. 11 в Прилож. XIV).

{viii} Гарды (Garðar) – древнескандинавское обозначение Древней Руси. См. Этногеографический справочник.

{ix} Альдейгьюборг (Aldeigjuborg) – древнескандинавское обозначение (Старой) Ладоги. См. Этногеографический справочник.

{x} о конунге Олаве, которого по праву можно назвать апостолом норманнов. – Ф. Б. Успенский высказал предположение, что формула «апостол норманнов» «в саге Одда первоначально включала и русских», а Олав мог быть так назван «в том числе и благодаря успеху своего миссионерского предприятия при дворе князя Владимира» (Успенский 1999. С. 161). Последнее утверждение допустимо только в рамках текста «Саги об Олаве Трюггвасоне» (см. мотив 11 в настоящей Главе); за рамками этого текста оно, по меньшей мере, некорректно, ибо Русь, как известно, не принимала христианства по инициативе норвежского конунга (подробнее см.: Джаксон 2000в).

Т. М. Андерссон переводит Norðmenn как «норвежцы» (Andersson 2003. Р. 149), что у меня вызывает известные сомнения. Если обратиться к скандинавской латиноязычной традиции, и в частности к труду Теодорика Монаха, послужившему Одду одним из источников, можно обнаружить, что там этноним Northmanni – «норманны» употребляется в контексте, свидетельствующем о заимствовании из континентальной латиноязычной литературы: «Хуго, доброй памяти каноник Сен-Виктора в Париже, муж всесторонне образованный, так упоминает наш народ в своей хронике: Норманны (Northmanni), – говорит, – выйдя из Нижней Скифии (под ней он несомненно понимал Верхнюю, которую мы называем Швецией), приплыв на кораблях в Галлию и войдя по реке Сене, огнем и мечом все разорили. И Сигеберт, монах из Жамблу, в хронике своей так пишет: Норманны (Northmanni), – говорит, – свирепейший северный народ, приплыв в Галлию на боевых кораблях, вошли в реку Луару и дошли до Тура, опустошая все [на своем пути]. Таким образом, о наилучший из мужей, из этих [сообщений] очевидно, что и до времен Харальда (Прекрасноволосого. – Т. Д.) были в этой стране (т. е. в Норвегии. – Т. Д.) мужи, сильные в воинских делах…» (Theodoricus, prologus – перевод А. В. Подосинова). Приведенный текст с очевидностью указывает на то, что Northmanni Теодорика – это собирательное обозначение скандинавов, по крайней мере, норвежцев и шведов. Кстати сказать, применительно к датчанам и шведам Nordmanni выступают у Эйнхарда (перв. пол. IX в.), труд которого, в свою очередь, послужил Теодорику в качестве одного из основных источников (Einhard. XII, 3; XIV, 1). Ср. у Адама Бременского (около 1070 г.): «Эйнхард пишет: «Северный берег и все острова его (Балтийского моря. – Т. Д.) населяют даны и свеоны, которых у нас называют нортманнами»» (Adam. Eib. II. Cap. XIX).