Текст книги "Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию"

Комиссариат иностранных дел также, несомненно, опознает полученное им из Кабула сообщение от 8 ноября 1922 г. следующего содержания: «Ваши инструкции относительно осторожности в нашей разведывательной и пропагандистской работе с точностью выполняются. Особое внимание обращается сейчас на район момандов, к северу от Пешавара, но в этом отношении мы не можем много сделать из-за недостаточности фондов».

Равным образом Комиссариат иностранных дел, вероятно, не забыл сообщения от 16 марта 1923 г. от Карахана, заместителя комиссара иностранных дел, г. Раскольникову, в котором он говорит: «Привезите с собой конкретное предложение относительно формы сотрудничества для оказания помощи племенам. От разрешения этого вопроса зависит вопрос о доставке оружия. Пожалуйста, сообщите нам Ваши соображения относительно формы сотрудничества, необходимой для обеспечения местного надзора над распределением оружия».

Эти сообщения проливают свет на недавние события в индийской пограничной области»{13}. После приведения такой весомой доказательной базы Керзон потребовал от Кремля прекращения антибританских акций среди пуштунских племен и отзыва Раскольникова с поста полпреда в Кабуле.

Для спасения своей репутации в странах Востока СССР отверг это требование. Аманулла-хан также выступил в защиту советского дипломата и даже присвоил ему титул сардара. В итоге Ф. Раскольников остался в Кабуле, несмотря на все британские требования и угрозы, до февраля 1924 г. Таким образом, выждав некоторое время, НКИД, чтобы сохранить лицо, был все же вынужден убрать своего неудачливого представителя в Афганистане. Советская политика в этой стране стала еще более осторожной, а интриги среди пуштунских племен «независимой» полосы Британской Индии были сведены к минимуму. Англия доказала Москве, что способна эффективно пресекать любые попытки подорвать ее господство в Индии. Не будет преувеличением сказать, что британская сторона одержала победу в тайной войне, которая несколько лет шла в «афганском коридоре».

Глава 14
«Новая наступательная политика»

Все демарши британской дипломатии против политики СССР в Афганистане преследовали цель изолировать зону пуштунских племен от внешнего мира, чтобы горцы «независимой» полосы не могли получить вооружения и денег для борьбы против английских войск. Сотни тысяч пуштунских воинов, вооруженных современным оружием, были для колониальных властей Индии и навязчивым кошмаром, и реальной опасностью одновременно.

Для стабилизации ситуации на индо-афганской границе Англии пришлось принять срочные меры для стабилизации ситуации в полосе «независимых» пуштунских племен. Англо-советский договор 1921 г. в значительной степени ослабил «красную опасность» для Индии. Сразу после этого, не теряя времени, Англия приложила все силы для решения пуштунской проблемы с Афганистаном.

Для этого Великобритания заключила 22 ноября 1921 г. новый договор с Амануллой. В результате трудных переговоров, продолжавшихся в Кабуле 11 месяцев, Англии удалось заставить Афганистан согласиться с тем, что границей между Афганистаном и Индией останется «линия Дюранда». Однако афганцам удалось добиться от британской стороны определенных обязательств по сокращению военных карательных операций против приграничных племен. Фактически это означало, что Великобритания обещала не завоевывать территорию полосы «независимых» пуштунских племен. В статье № 11 англо-афганского договора говорилось: «Каждая из высоких договаривающихся сторон обязуется проявлять уважение и доброжелательное отношение к племенам, проживающим по обе стороны границы, и оповещать друг друга о каких-либо в будущем серьезных военных действиях с целью наведения порядка среди этих племен»{1}.

Дополнительной страховкой для Афганистана от английских посягательств на зону пуштунских племен являлось письмо главы английской делегации на этих переговорах сэра Генри Доббса к министру иностранных дел Афганистана Махмуду Тарзи от 22 ноября 1922 г. Британский дипломат в нем довел до сведения афганского правительства тот факт, что «английское правительство питает самые добрые чувства в отношении этих племен и впредь намерено относиться к ним с большим великодушием при условии, что они воздержатся от грабежа британских подданных»{2}.

Договор, который, несмотря на все оговорки, вновь отдавал племена «независимой» полосы под власть ненавистных «инглизи», был негативно воспринят многими влиятельными афганскими политическими и религиозными лидерами. Сам Аманулла-хан считал подписание этого договора вынужденной мерой, хотя Великобритания в нем и признала Афганистан независимым государством. Перед отъездом Г. Доббса в Индию эмир прямо заявил английскому дипломату: «Нет сомнения, что наши отношения являются не дружественными, а скорее отношениями знакомых или соседей. Вы никогда не должны думать, что Афганистан будет вашим другом, пока вы унижаете остальной мусульманский мир, или жители Афганистана будут спокойно смотреть на то, как вы попираете священные исламские ценности. Да и в Индии вы должны подумать над своими акциями»{3}. Разумеется, последняя фраза Амануллы прежде всего относилась к будущей политике Англии в зоне пуштунских племен.

Самым трудным для Амануллы было обоснование правильности сделанного им шага перед самими патанами Британской Индии. С этой целью эмир обратился к ним с воззванием, в котором призвал их воздержаться в течение 3-х лет от конфронтации с англичанами. В этом документе говорилось: «Я самым ясным и недвусмысленным образом дал понять противной стороне, что народы, населяющие пограничную полосу, являются моими кровными родственниками; их нельзя никакими способами оторвать от меня; и до тех пор, пока они не будут удовлетворены поведением противной стороны, мир немыслим. В течение следующих трех лет наш враг должен дать доказательство, хочет ли он серьезно и искренно жить в мире со мной. Если враг будет верен своим словам и будет честно выполнять предъявленные мною ему требования, мир будет длительным. В противном же случае мы снова созовем конференцию для решения вопроса о наших дальнейших действиях. Поэтому я Вас прошу установить мирные отношения с врагом в течение этих трех лет [...]»{4}.

Стиль воззвания Амануллы-хана к горцам «независимой» полосы СЗПП свидетельствует о том, что эмир не верил данным Великобританией обязательствам проводить мирную политику в районах вдоль «линии Дюранда» и предупреждал восточных пуштунов о возможном новом всеобщем восстании против англичан. Как показали последующие события, Аманулла был прав: Британия грубо нарушила взятые на себя обязательства в отношении приграничных племен. Формально, не разрывая договора 1921 г., то же самое сделал Афганистан.

Историк Л. Адамек, рассматривая причины англо-афганского противостояния в «независимой» полосе Британской Индии, в одной из своих работ точно указал причину этой вражды: «Британия хотела проникнуть в этот район, а афганский правитель хотел сохранить его как буферное государство...»{5}

Для подавления антибританской борьбы восточных пуштунов английское правительство решило пойти на военную оккупацию Хайбара и Вазиристана. Поэтому в 1921 г. новым главой СЗПП был назначен Джон Мэффи, который предложил свой план стабилизации положения в районе северо-западной границы Индии. Новый главный комиссар СЗПП считал необходимым срочно предпринять ряд мер для укрепления британских позиций в полосе «независимых» племен и охраны административной границы от рейдов горцев. Д. Мэффи, по мнению английского военного историка Эллиота, «питал иллюзию, что армия сможет быстро оккупировать Вазиристан»{6}.

Д. Мэффи предложил британскому правительству создать крупные военные форты в Размаке и Ване для контроля над масудами. В Ване и Размаке должны были размещаться основные силы колониальных войск, которые в любой момент могли бы оказать помощь гарнизонам более мелких укреплений, построенных в важнейших стратегических пунктах Вазиристана. Для быстрой переброски английских войск предлагалось построить кольцевую дорогу с сетью радиальных дорог{7}.

Так как рейды лашкаров восточных пуштунов в глубь административных округов не прекращались, Д. Мэффи с целью лучшей охраны административной границы между полосой «независимых» племен и этими округами разработал обширный план, предусматривающий осуществление целого ряда мер.

1. Расположить вдоль этой границы крупные мобильные силы британской армии для отражения набегов патанов.

2. Расширить сеть дорог для большей маневренности войск.

3. Увеличить численность полиции, которая должна была действовать в тесном взаимодействии с войсками.

4. Брать в заложники представителей восставших племен и держать их в индийских тюрьмах, пока приграничные племена не примут все условия англичан.

5. Осуществлять контроль над племенами через «их интересы в Индии». Самыми важными «интересами» горных пуштунских племен являлись пастбища для их скота и закупки продовольствия. У племенной знати к тому же в административных округах имелись крупные земельные владения, которые за неповиновение можно было бы конфисковать.

6. Особо важная роль в охране административной границы и «линии Дюранда» отводилась боевой авиации, которая могла наносить бомбовые удары по самым недоступным точкам «независимой» полосы или разбомбить и расстрелять с воздуха уходящий после набега в горы лашкар патанов{8}.

Все эти меры не вносили ничего принципиально нового в традиционную систему охраны административной границы СЗПП. Д. Мэффи предлагал лишь более широко использовать современное вооружение (самолеты, броневики и автотранспорт) и в еще больших масштабах возродить старую, испытанную тактику блокады мятежных племен, чтобы голодом заставить их подчиняться британским властям.

Реализация предложенного Д. Мэффи плана неизбежно вызвала бы новые крупные восстания пограничных племен и новую эскалацию боевых действий на северо-западной границе Британской Индии. Расходы на строительство новых укреплений, дорог и карательные операции, по предварительным подсчетам, составили бы астрономическую сумму в десятки миллионов фунтов стерлингов. Возведение новых укреплений и дорог близ индо-афганской границы неизбежно привело бы к ухудшению отношений с Афганистаном и потребовало бы новых военных расходов от английского правительства.

Однако обстановка на административной границе между полосой «независимых» племен и административными округами заставляла англичан спешить с укреплением своих позиций в зоне пуштунских племен. Британский генерал Фуллер писал о ситуации в СЗПП в 1922 г.: «Племена северо-западной границы произвели в течение 4 лет после мировой войны 1315 налетов, во время которых было убито 518 гражданских чиновников...»{9} Английские военные с тревогой отмечали рост вооружения и военного искусства пуштунов. Так, другой английский генерал Мак– Мэнн в своей статье «Северо-западная граница Индии» дал высокую оценку боевому мастерству патанов. Он особо подчеркивал тот факт, что вооруженные современными винтовками горцы осуществляли рейды, которые «превращались в форменное вторжение, проводившееся с тактическим искусством людьми, получившими выучку в рядах нашей армии»{10}.

Для всесторонней оценки новой оборонительной системы северо-западной границы Британской Индии был создан специальный комитет под руководством статс-секретаря по иностранным делам правительства Индии Дениса Брея. Работа этого комитета сопровождалась бурной кампанией в прессе, призывавшей принять меры для наведения порядка в СЗПП.

Англо-индийские газеты развернули в 1922 г. оживленную дискуссию о будущей политике в полосе «независимых» пуштунских племен. Точку зрения сторонников военной оккупации наиболее открыто выражала влиятельная газета «Инглишмэн». Из номера в номер в ней публиковались призывы к установлению военного контроля над полосой «независимых» племен. Наиболее яркая статья на эту тему была напечатана 19 апреля 1922 г. В ней, в частности, говорилось: «Идея никому не принадлежащей земли – этого буфера между Индией и Афганистаном в случае войны оказывается ребячеством, так как непокорные племена всегда присоединялись и будут присоединятся к Афганистану»{11}. Исходя из этого неизвестный автор статьи делал вывод: «Существует только один способ держать в руках племена (пуштунов. – Ю.Т.), а именно быть у них в тылу».

В начале 1922 г. комитет Д. Брея утвердил предложенный Д. Мэффи план. С небывалой скоростью он был одобрен вице-королем и английским правительством. Согласно новой оборонительной системе индо-афганской границы колониальные войска предполагалось разместить в полосе «независимых» племен. В фортах Хайбарского прохода размещались гарнизоны регулярной британской армии. Для быстрой переброски войск через проход было запланировано построить железную дорогу до границы с Афганистаном.

В Вазиристане для подчинения местных племен было решено разместить самую крупную группировку британских войск в Размаке, Ване и Миран-Шахе. Все предложения Д. Мэффи, касающиеся строительства дорог в этом районе, были одобрены. Хотя в рекомендациях комитета Д. Брея подчеркивался оборонительный характер предпринимаемых английским правительством мер в зоне пуштунских племен. Фактически реализация этого плана была продолжением старой «наступательной политики» Великобритании в полосе «независимых» пуштунских племен. В связи с этим очередная попытка английского правительства захватить земли патанов получила название «новой наступательной политики».

Строительство крупного военного лагеря в Размаке и размещение там 10 тыс. британских войск снова вызвало восстание масудов. В январе—марте 1923 г. в Южном Вазиристане вспыхнули ожесточенные бои. Английское командование было готово к такому развитию событий, и сопротивление масудов было быстро подавлено. Главную роль при этом сыграла авиация, которая подвергла варварским бомбардировкам пуштунские населенные пункты близ Макина. Английское правительство и впредь надеялось с помощью новейшего вооружения, в первую очередь боевой авиации, подавлять сопротивление пуштунов. А страх из-за возможности повторения всеобщего восстания пуштунских племен заставлял англичан действовать более энергично, чем раньше.

Под прикрытием 72 боевых самолетов в Вазиристане началось строительство окружной стратегической дороги Банну – Миран-Шах – Размак – Джандола. Одновременно вдоль дороги на господствующих высотах строились укрепленные пикеты. К концу 1923 г. все работы были завершены{12}. В это же время закончилось строительство укреплений в Размаке, Ване и Миран-Шахе.

Военный лагерь в Размаке был возведен на высокогорном плато, неприступность которого позволила англичанам не строить каменных стен для защиты от нападений масудов. Главный лагерь, где находилось 10 тыс. солдат и офицеров, был окружен стеной из колючей проволоки, вдоль которой располагались пулеметные точки. Вся артиллерия и транспортные средства находились внутри этих укреплений. На расстоянии 7 километров от Главного лагеря были построены небольшие каменные форты с гарнизонами до роты в каждом{13}. Вана была укреплена еще более тщательно: она была окружена двойным рядом каменных стен, по всей длине которых находились пулеметные вышки. Для усиления гарнизона Ваны там была размещена крупнокалиберная артиллерия. И в Размаке, и в Ване дислоцировались также части бронетанковых войск. Поддержку обоих фортов с воздуха обеспечивали авиачасти, базирующиеся на аэродромах в Миран-Шахе и в Танке{14}.

Вместо распущенных после третьей англо-афганской войны старых формирований племенной милиции англичане создали в каждом агентстве из пуштунов подразделения вспомогательных войск (скаутов). Их задачей, как пишет американский историк Д. Спейн, было «укреплять политический контроль Великобритании над зоной племен и поддерживать минимальный порядок для предотвращения рейдов в глубь административных округов»{15}. Общая численность скаутов составляла 7285 человек. Большая часть из них была сосредоточена в Вазиристане. Так, в Северном Вазиристане англичане сформировали отряды «Скаутов долины Точи» (1846 человек), а в Южном Вазиристане были созданы формирования «Южновазиристанских скаутов» (2006 человек){16}.

Скауты находились под командованием британских офицеров и были вооружены винтовками. Чтобы избежать повторения событий весны 1919 г., когда в частях племенной милиции началось массовое дезертирство, англичане изменили систему набора в отряды скаутов. Теперь в зоне пуштунских племен вербовалась незначительная часть рядового состава этих формирований. Категорически было запрещено принимать на службу афридиев и масудов.

Для охраны северной части административной границы от набегов патанов британские власти еще до Первой мировой войны создали особую пограничную полицию численностью 2,4 тыс. человек. В последней войне с Афганистаном ее личный состав доказал свою верность англичанам, проявив при этом высокие боевые качества. В связи с этим численность этой полиции была увеличена до 4547 человек{17}. Рядовой состав пограничной полиции был вооружен только стрелковым оружием. Но он проходил специальную подготовку, очень похожую на тренировочный курс нынешних пограничников. Задача этих элитных подразделений: отбивать рейды горцев, охранять дороги и производить аресты в полосе «независимых» племен. Специально для частей этой полиции вдоль административной границы было построено несколько фортов.

Британские власти Индии осознали, что без поддержки населения ни одна армия в мире не сможет надежно защитить столь специфический район, как индо-афганская граница. Лояльность пуштунов зоны племен англичане постарались обеспечить с помощью системы хассадаров – замаскированной формы подкупа племен. Чем неспокойнее был район, тем более горцев принимало к себе на службу английское правительство. Так, в Вазиристане в рядах хассадаров насчитывалось 3,5 тыс. пуштунов, а в относительно спокойном Кохате только 1400{18}. Рядовой хассадар получал за свою службу гораздо больше, чем прекрасно подготовленный боец пограничной полиции. Главной задачей хассадаров было не пропускать участников набегов через территорию своего племени и охранять дороги, которым, кроме них, никто не угрожал. Нанимая племена на службу, Великобритания тем самым просто откупалась от них.

Все рейды горных племен сопровождались грабежом местного населения. Грабеж для них был не средством обогащения, а способом выжить в суровых условиях. Конечно, населению Правобережья Инда от этого было не легче. Веками оно считало горных патанов своими врагами. Эту вражду англичане попытались использовать в своих интересах. Для отражения набегов горцев в населенных пунктах на административной границе британские власти создали отряды самообороны. Для их вооружения населению было роздано около 10 тыс. винтовок{19}.

В дополнение к этим отрядам колониальные власти предоставили крупным ханам в административных округах деньги и оружие для формирования наемных отрядов, призванных не только охранять владения ханов, но и оказывать содействие британским войскам против рейдов горцев. Хотя формально главой этих отрядов считались ханы, фактически ими руководили английские офицеры, выполнявшие при ханах роль военных советников{20}.

«Новая наступательная политика», разумеется, привела к резкому ухудшению англо-афганских отношений. Сразу же после начала строительства британского лагеря в Размаке и последовавшим за этим восстанием масудов афганское правительство 31 января 1923 г. выразило протест против действий Великобритании в Вазиристане. Ссылаясь на статью 11 англо-афганского договора 1921 г., Кабул потребовал прекратить бомбардировки вазиристанских населенных пунктов{21}.

Одновременно с этим дипломатическим демаршем Аманулла-хан лично выехал в Джелалабад, где созвал джиргу вождей приграничных племен, включая маликов из полосы «независимых» племен Британской Индии. На ней афганский эмир вручил вождям крупную сумму денег и намекнул на возможность будущей совместной акции против англичан{22}.

Отрядам восточных пуштунов Аманулла разрешил использовать афганскую территорию для борьбы против британских войск. В Джелалабаде был даже сформирован полк афганской армии из афридиев{23}. Для противодействия Великобритании в Вазиристане эмир также создал там свои отряды хассадаров. Военный министр Афганистана Надир-хан, в свою очередь, всеми возможными способами оказывал помощь патанам Британской Индии. Он считал, что полоса «независимых» пуштунских племен является надежной защитой для Афганистана от новой английской агрессии{24}. Британский посланник в Кабуле Френсис Хэмфрис был уверен, что «афганское правительство денонсирует договор (1921 г. – Ю.Т.) в кратчайшее время»{25}. Великобритания и Афганистан были на грани новой войны.

Речи Амануллы-хана в Джелалабаде о возможности джихада против Англии до предела накалили обстановку в зоне племен. Количество рейдов пуштунов в глубь британской территории вновь возросло. В глазах всего мира Великобритания была виновата в новом кровопролитии на северо-западной границе Индии, а не Афганистан. Политическая обстановка в Англии и Индии не позволяла британскому правительству начать новые карательные операции против приграничных пуштунских племен только под лозунгом обеспечения безопасности населения Правобережья Инда. Выход из этой ситуации был найден колониальными властями благодаря инциденту с похищением 17-летней английской девушки Молли Эллис.

Похищение девушек и молодых женщин было типичным явлением для СЗПП. Но случай с Молли Эллис был представлен британским правительством как национальная трагедия{26}. По всем законам театра англичане талантливо разыграли политический спектакль, который позволил им оправдать в глазах общественности боевые действия против пуштунов.

Похищение этой девушки произошло при следующих обстоятельствах: 6 февраля 1923 г. в Кохате афридиями из английского кантомента было украдено 47 винтовок. Британские власти довольно быстро установили, что оружие спрятано в горном селении, принадлежавшем Аджаб-хану. Так как он сам со своими воинами находился в очередном набеге, английская пограничная полиция быстро без боя захватила эту деревню. Во время поисков винтовок полицейские подвергли обыску не только все строения, но даже жен Аджаб-хана, чем нанесли ему, как мусульманину, страшное оскорбление. Мстя за свою поруганную честь, он в апреле 1923 г. похитил М. Эллис из того же военного городка в Кохате. Родители девушки во время похищения были убиты. Саму же Молли целой и невредимой доставили в одно из горных селений в Тирахе{27}.

Семья Эллис имела обширные связи в колониальной администрации. Сам Д. Мэффи был в хороших отношениях с ее отцом. Поэтому английские власти приняли все меры для освобождения девушки. Ее без особого труда можно было выкупить, но Д. Мэффи решил не упускать удобного повода для акции устрашения афридиев.

Под угрозой прекращения выплаты английских субсидий они вернули Молли Эллис, но англичане все же сровняли деревню Аджаба с землей, а поля вокруг нее засыпали солью и перепахали. Далее Д. Мэффи потребовал выдачи Аджаб-хана британским властям. После отказа афридиев выполнить это требование английская авиация превратила в руины три горных селения в Тирахе{28}. Тогда афридии прибегли к старой хитрости приграничных пуштунских племен и помогли Аджаб-хану бежать в Афганистан. После этого 12 мая 1923 г. джирга афридиев дала согласие на его выдачу англичанам.

В ноябре того же года Аджаб-хан вернулся из Афганистана и в одном из рейдов убил 2-х британских офицеров. После этого он и его лашкар сразу же ушли в Афганистан, где сдались губернатору Джелалабада. Английский посол в Кабуле пригрозил Аманулле разрывом дипломатических отношений, если Аджаб-хан не будет выдан Великобритании. Чтобы вынудить эмира выполнить это требование, вице-король Индии задержал в Бомбее вооружение, закупленное афганским правительством. Но Аманулла-хан проявил выдержку и отказался выдать Аджаба.

В прежние времена англо-афганский конфликт из-за попыток Великобритании установить свой контроль над приграничными племенами мог бы привести к очередному военному конфликту в Центральной Азии. Но на разрыв с Афганистаном, и тем более новую войну с ним, Англия не пошла по ряду причин, из которых главными были две.

1. Влияние «советского оратора» на ход дальнейших событий. В январе 1924 г. помощь Афганистану в случае английской агрессии всеми своими силами предложила... Бухарская Народная Советская Республика (БНСР){29}. Автономная часть СССР была готова якобы по своей инициативе вступить в войну с Великобританией! Для всего мира было ясно, что за спиной этого марионеточного «государства» стоит Советский Союз, который, формально не объявляя Англии войны, мог через бухарцев оказать Аманулле крупномасштабную помощь вооружением и советниками. Кроме этого, через территорию СССР Афганистан уже получил вооружение, срочно закупленное эмиром в Европе. Таким образом, на легкую войну политикам и военным в Лондоне рассчитывать не приходилось.

СССР поддержал Афганистан и по дипломатическим каналам: советский представитель в Англии Х. Раковский предложил британскому правительству советское посредничество при урегулировании англо-афганского конфликта. Разумеется, оно было отвергнуто{30}. Англичане не могли позволить русским, а уж тем более большевикам (!), стать арбитрами в пограничных проблемах между Британской империей и Афганистаном.

2. Существование риска нового крупного восстания приграничных пуштунских племен. Даже Д. Мэффи первым выступил против денонсации англо-афганского договора, так как считал, что это «приведет к восстанию племен и даст Афганистану преимущество для ведения своей пропаганды среди них»{31}.

Таким образом, британское правительство решило не доводить дело до разрыва с Афганистаном, чтобы избежать интернационализации конфликта и ускоренными темпами завершить строительство военных баз в «независимой» полосе.

В итоге в Тирахе английская авиация уничтожала мирные селения афридиев, а в Вазиристане продолжалось строительство дорог и укреплений. Британские власти в Индии не жалели ни средств, ни жизней английских солдат и офицеров, чтобы блокировать своими укреплениями все горные перевалы, ведущие из Афганистана в Индию. Английская разведка еще более ускорила темп строительных работ в Вазиристане, передав в Лондон ложные сведения, что в 1925 г. СССР собирается напасть на Индию{32}.

Чтобы окончательно сломить сопротивление масудов и вазиров, британское командование отдало приказ о бомбардировке самых отдаленных населенных пунктов Вазиристана, жители которых продолжали сражаться с английскими войсками. С марта до конца апреля 1925 г. 72 английских самолета в течение 57 дней и ночей бомбили мятежные селения{33}. Целью британской авиации было не только разрушение мятежных деревень, но и уничтожение стад овец и коз. Англичане, обрекая пуштунов на голод, хотели заставить их сложить оружие и смириться с военной оккупацией Вазиристана. Угроза голодной смерти заставила горцев прекратить сопротивление: в Вазиристане наступило временное затишье.

Рейды пуштунов в глубь административных округов не прекратились, но их число резко сократилось. Если в 1921 г. горцы произвели 129 нападений на английские форты и деревни административных округов, то в 1925 г. подобных акций ими было предпринято только 25{34}. Колониальные власти Британской Индии могли заявить о первых успехах «новой наступательной политики».

Для окончательного «замирения» племен «независимой» полосы английское правительство решило часть из них переселить на плодородные земли Правобережья Инда. Англичане в 1925—1930 гг. значительно расширили сеть оросительных каналов в административных округах СЗПП. Благодаря этому более 60% всех земель в провинции было орошено{35}. На эти земли колониальные власти стали переселять горцев.

В Симле правильно рассчитали: любой пуштун, имея возможность прокормить семью мирным трудом, не станет рисковать своей жизнью, занимаясь грабежом в административных округах. Но, проводя свою переселенческую политику, англичане допустили две серьезные ошибки.

1. Они недооценили силу кровнородственных связей, определяющих каждый поступок пуштунов. Переселенцы в административных округах оставались составной частью любого горного племени. В случае притеснения своих братьев, проживающих на равнинах, на их защиту выступало все племя. И наоборот, когда восставали пуштуны полосы племен, любая карательная операция против них могла привести к антиправительственным выступлениям их сородичей в тылу британских войск. Фактически к началу 30-х гг. англичане своей переселенческой политикой значительно ослабили охрану административной границы с полосой «независимых» пуштунских племен.

2. Распределяя новые орошенные земли, англичане большую часть их передали ханам племен. Этим они укрепили союз с верхушкой племенной знати. Но обделенные при раздаче земель так называемые малые ханы (ханы родов и кланов) стали грозными противниками крупных ханов. Рядовые пуштуны, которые превратились в арендаторов ханской земли, также возненавидели своих ханов, верой и правдой служивших британским властям. Крупные ханы, став богатыми землевладельцами и жестоко эксплуатируя своих соплеменников, потеряли былой авторитет среди соплеменников. Их власть ослабла, и они уже не могли удержать пуштунов от антианглийских выступлений.

Подводя итоги «новой наступательной политики» Англии на северо-западной границе Британской Индии, необходимо отметить, что военные и экономические меры британских властей обеспечили только временное затишье в полосе «независимых» пуштунских племен. Англичане не могли заставить пуштунов отказаться от борьбы за свою свободу. Не только нищета заставляла их совершать вооруженные рейды против англичан – они боролись с «неверными», которые стремились завоевать их земли. Пока Великобритания предпринимала попытки покорить пуштунские племена, ни о каком прочном мире на индо-афганской границе не могло быть и речи.