Текст книги "Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию"

Глава 11
Кабульский нелегальный центр в действии

Эффективно и сравнительно безопасно вести антибританскую деятельность в «независимой» полосе Британской Индии можно было лишь с афганской территории. В Москве и Ташкенте это прекрасно понимали, поэтому Рой до последнего добивался от афганских властей разрешения создать революционный центр в Кабуле. Афганское правительство, желая заполучить в свое распоряжение российское оружие и золото, создавало видимость того, что готово открыть коридор к границам Индии. Оно дало согласие на прибытие М. Роя в Кабул и на ввоз в Афганистан (но не на провоз в «независимую» полосу!) вооружения для пуштунских племен. Готовящийся обман был настолько очевиден, что советское руководство и Коминтерн так и не решились предоставить оружие афганской стороне для его дальнейшего распределения среди приграничных племен.

Несмотря на сложившуюся тупиковую ситуацию, установление дипломатических отношений между Москвой и Кабулом, а также на общую атмосферу ненависти к англичанам, царившую в Афганистане, предпринимались попытки для продолжения антибританской деятельности в этой стране и в Индии. В связи с этим руководство Коминтерна (под все возрастающим контролем НКИД) сконцентрировало свои усилия на создании в Кабуле нелегального центра, который бы осуществлял поддержку мятежных приграничных пуштунских племен и антибританских сил в Индии.

Для решения этой сложной задачи 5 января 1921 г. из Кушки в Кабул по поручению М. Роя выехал Мохаммед Али, которому предстояло стать первым резидентом Коминтерна в Афганистане. Следует отметить, что выбор руководством Туркбюро был сделан удачно, так как М. Али, как никто другой из окружения М. Роя, подходил для опасной нелегальной работы в Афганистане и Индии. Этот молодой человек имел большой опыт антибританской деятельности, приобретенный в годы Первой мировой войны. У Али были хорошие отношения с афганскими властями, так как он числился одним из секретарей «Временного правительства Индии», которое поддерживал Аманулла-хан. Большое значение имели и многочисленные связи Али среди индийских иммигрантов в Кабуле. Одним словом, Коминтерн послал в афганскую столицу достаточно опытного агента, хорошо знавшего обстановку как в Афганистане, так и в приграничных районах Северо-Западной Индии.

В тесном контакте с советским посольством в Кабуле М. Али должен был выполнить ряд важных заданий КИ, которые, несмотря на достаточно большие возможности коминтерновского резидента в Афганистане, были, мягко говоря, крайне трудно выполнимыми и требовали больших средств и времени. М. Али предстояло создать в «афганском коридоре» нелегальную агентурную сеть, которая сочетала бы революционную работу с разведывательно-диверсионной деятельностью против Великобритании.

Чтобы ускорить установление прочных связей между Коминтерном и антибританскими организациями в Индии, М. Али было приказано тайно организовать переброску в Советскую Россию лидеров индийского национально-освободительного движения. Рой планировал с их участием организовать в Ташкенте Всеиндийский революционный конгресс. Дополнительно к этому М. Али должен был предпринять шаги для создания в Индии «Всеиндийской революционной партии» и первых коммунистических ячеек в крупнейших городах Индостана{1}.

Кроме этого, резидент Коминтерна в Кабуле получил от Туркбюро КИ ряд заданий с целью создания в Афганистане и Индии агентурной сети для сбора развединформации и контрабанды российского оружия в полосу «независимых» пуштунских племен. Для этого М. Али поручалось организовать прибытие из Индии в Ташкент «ответственных работников», чтобы они смогли пройти политическую и военную подготовку. Вероятно, базой для такого «спецтренинга» должны были стать «Индийские командные курсы всех родов оружия».

М. Рой особо важное значение уделял установлению сотрудничества с приграничными пуштунскими племенами, представителей которых предполагалось переправить в Ташкент через Памир и Бадахшан. М. Али должен был сообщить пуштунским вождям, что те «могут получить оружие в том случае, если они в состоянии его транспортировать», т.е. тайно провезти горными тропами через Афганистан{2}.

С помощью горцев «независимой» полосы М. Али поручалось не только организовать доставку вооружения в Британскую Индию, но и создать в неконтролируемых английской администрацией горных районах коминтерновскую типографию для печати и распространения среди населения революционной литературы.

Для реализации этих планов Туркбюро КИ предоставило М. Али значительную свободу действий и право курировать коминтерновскую агентуру из числа восточных националистов в районах вдоль индо-афганской границы. Через советское посольство в Кабуле он также получил для своей деятельности значительные средства золотом и в английской валюте. Большие полномочия, активная, но осторожная антибританская деятельность в Кабуле, а также солидные финансовые ресурсы, имевшиеся в его распоряжении, сделали М. Али в 1921—1922 гг. центральной фигурой всех коминтерновских операций в «афганском коридоре». В связи с этим в шифровках советского посольства в Ташкент и Москву он проходил под агентурным псевдонимом «Босс».

Для воспроизведения более точной картины начала деятельности М. Али в Кабуле следует отметить, что ему удалось установить хорошие деловые отношения с Сурицем, который, будучи представителем Коминтерна в Центральной Азии, осуществлял непосредственное руководство его деятельностью. Однако первое время М. Али оказался в роли слуги двух господ, получая указания как от М. Роя, так и от Я. Сурица. Последний не хотел, чтобы революционные мечтания М. Роя срывали практическую антибританскую работу в Афганистане и Индии. Постоянный контроль афганских властей за деятельностью посольства РСФСР и активный английский шпионаж в Кабуле заставляли советского полпреда действовать с максимальной осторожностью. В этой связи коминтерновский резидент вскоре перешел под полный контроль Я. Сурица.

Возвращение М. Али в Афганистан и возобновление его работы среди индийских иммигрантов прошло без больших осложнений, если не считать кратковременного ареста в Герате{3}. Прибыв в Кабул, коминтерновский резидент сразу же поселился в доме бывшего министра внутренних дел «Временного правительства Индии» М. Обейдуллы, у которого в тот момент были хорошие отношения с афганскими властями. Тот гарантировал чиновникам эмира, что М. Али «не будет развивать в Афганистане коммунистическую пропаганду»{4}, чем на длительное время обеспечил ему безопасность и хорошие условия для работы. Разумеется, покровительство Обейдуллы было щедро и, зная стиль работы М. Али, деликатно оплачено. Учитывая эти факты, можно с уверенностью считать, что бывший министр «Временного правительства Индии» стал советским «агентом влияния» в Кабуле. Фактическая вербовка Обейдуллы была первым крупным успехом резидента КИ в Афганистане.

Еще во «Временном правительстве Индии» Обейдулла поддерживал тесные связи с племенами «независимой» полосы и ваххабитами. Постепенно эти связи в Индии были переданы им М. Али. Кроме этого, Обейдулла был дружен с афганским военным министром М. Надир-ханом, который был сторонником активной поддержки антибританской борьбы пуштунов СЗПП. Среди вождей приграничных племен Надир пользовался большим авторитетом и великолепно знал обстановку на афгано-индийской границе. Вероятнее всего, с помощью Обейдуллы М. Али получал ценную информацию о ситуации в зоне пуштунских племен и ходе боевых действий горцев с британскими войсками.

С середины лета 1921 г. наступил наиболее активный период в деятельности М. Али в Афганистане. К этому времени Я. Сурица на посту советского полпреда в Кабуле сменил Ф. Раскольников, который имел указания Москвы продолжить нелегальную работу по налаживанию надежных связей с Индией, включая поддержку воинственных пуштунских племен. По сложившейся уже практике новый советский посланник одновременно был назначен представителем Коминтерна в Афганистане{5}.

В Москве все еще надеялись, что с помощью усиления конспирации антибританская деятельность советской разведки и Коминтерна в Афганистане будет продолжена и расширена. Тот факт, что с марта 1921 г. с Англией были де-факто установлены дипломатические отношения, большевистское руководство в тот момент никоим образом не смущал. «Тайная война» в Центральной Азии продолжалась: британская сторона поддерживала басмачество в Средней Азии, а Советская Россия, в свою очередь, была готова использовать вооруженную борьбу пуштунов для дестабилизации ситуации в Индии.

Летом 1921 г. обстановка в зоне пуштунских племен складывалась явно не в пользу антибританских сил. Из-за сильной засухи во многих районах «независимой» полосы почти полностью погибли урожай и скот. В этой ситуации Ф. Раскольников был вынужден срочно оказать финансовую помощь Абдур Разаку, чтобы «сохранить боевое ядро в племенной полосе»{6}. Лидеру вазиров было отправлено 15 тыс. рублей золотом.

В августе 1921 г., когда стала очевидной тщетность попыток не допустить спада активных боевых действий в «независимой» полосе Британской Индии, Ф. Раскольников санкционировал план М. Али по созданию в этом районе конспиративного центра, который должен был бы координировать деятельность других антибританских «центров», действовавших в приграничных районах Северо-Западной Индии. Главной задачей «конспиративного центра» Раскольников считал создание «надежного аппарата связи с Индией», а затем и с Россией через Памир{7}.

Резидент Коминтерна в Афганистане предлагал Раскольникову организовать в Баджауре или землях момандов новый «центр», который бы функционировал (с санкции местного мусульманского духовенства!) под видом легальной культурно-просветительской организации с типографией и школой. Задачи данного центра заключались в следующем:

1. Распространение пропаганды среди пуштунских племен.

2. Установление надежных каналов связи между Кабулом и Индией.

3. «Отыскание надежного пути в Россию через территорию независимых племен, минуя Афганистан»{8}.

4. Издание агитационной литературы для распространения в Индии.

5. «Осуществление террора в Индии», если возникнет необходимость.

На эти цели М. Али просил представителя Коминтерна в Афганистане Раскольникова выделить на первые три месяца 10 тыс. рупий{9}. Сверх этой суммы 12 тыс. рупий Али планировал в виде ежегодной субсидии выплатить руководству «Комитета сподвижников священной войны». Резидент КИ не представлял себе реализации своего плана без тесного сотрудничества с этой организацией, влиятельной в зоне пуштунских племен.

В связи с этим с 1921 г. «Комитет сподвижников священной войны» стал получать ежемесячную субсидию в 1 тыс. рупий. Данная сумма не удовлетворила руководство этой организации, и оно не позволило прибывшему в конце 1921 г. представителю КИ Абдул Азизу создать в Чамарканде комитет III Интернационала. Более того, из-за враждебного отношения к нему Абдул Азиз был вынужден уехать в баджаурское селение Сеид-Аша. Выплата коминтерновской субсидии ваххабитам была временно прекращена.

В феврале 1922 г. временный председатель «Комитета» Фазл Илахи вновь прислал в Кабул Мохаммеда Ясина, который передал Раскольникову письмо лидера ваххабитов, в котором высказывал пожелание возобновить сотрудничество. Кроме этого письма, Ф. Раскольников получил от Фазла Илахи рекомендательные письма от некоторых известных индийских политиков и рукописную копию соглашения, заключенного в 1915 г. «Комитетом сподвижников священной войны» с германским представителем в Кабуле. Этот документ свидетельствовал, что Германия в годы Первой мировой войны обязалась выплачивать этой организации огромные суммы, чтобы спровоцировать вооруженное антибританское восстание в зоне пуштунских племен{10}. Копия этого договора должна была не только послужить образцом для выработки новых условий сотрудничества «Комитета» с Коминтерном, но и, видимо, послужить некоторым оправданием за инцидент с Абдул Азизом. Желание Коминтерна использовать возможности ваххабитов для нелегальной работы в Британской Индии привело к возобновлению их сотрудничества. Как показали события ближайших лет, КИ не только увеличил финансирование «Чамаркандского центра», но и более трезво сформулировал цели и задачи перед его руководством.

Восстановлению контактов между советским полпредством и «Комитетом сподвижников священной войны» способствовал приезд в Кабул одного из лидеров этой организации, Мауланы Башира, общепризнанного вождя в борьбе пуштунских племен Вазиристана против Великобритании. Несмотря на то что у Башира был явный «антагонизм к коммунизму», Ф. Раскольников выплатил ему 5 тыс. рублей золотом и договорился с ним о дальнейшей связи{11}. В апреле 1922 г. Башир уехал в Чамарканд. Постепенно с помощью ваххабитов Коминтерн стал налаживать антибританскую работу в зоне пуштунских племен.

Установление сотрудничества с ваххабитами из Чамарканда не было единичным эпизодом в деятельности Коминтерна в Афганистане. Использование националистических партий, тайных обществ и признанных антибританских племенных лидеров против Англии с 1921 г. стало обычным явлением в работе коминтерновских структур и советской разведки в Центральной Азии. Правда, при этом вопросы сбора развединформации, саботажа и диверсий в тылу английских войск становились первоочередными, а коммунистическая агитация среди трудящихся Востока отходила на задний план. Воинственные пуштунские племена были готовы получать помощь от любого врага Англии и упорно с оружием в руках сражаться против «инглизи», но твердо хранили верность своим обычаям и исламу. Ради достижения практических задач Коминтерну временно приходилось жертвовать идеологическими установками.

Ярким примером проведения подобной тактики в жизнь стало установление контроля Коминтерна над деятельностью Кабульского комитета партии Индийского национального конгресса (ИНК). Созданное летом 1921 г. в Кабуле единственное зарубежное представительство ИНК с момента своего возникновения оказалось удобной крышей для деятельности коминтерновских агентов в Афганистане. Так, глава Кабульского комитета доктор Нур Мохаммад, являясь одновременно представителем ИНК и Халифатского комитета за границей, обещал вероятнее всего М. Али «пригласить в Россию в Коминтерн официальных представителей национальных индреворганизаций»{12}. Лично Нур Мохаммад тесных контактов с советским посольством и Раскольниковым старался не поддерживать, но его ближайшее окружение почти полностью состояло из коминтерновских агентов. В руководство Кабульского комитета ИНК входил Обейдулла, который щедро финансировался М. Али; Икбал, уже известный читателю по делу Абдул Хака; Сафар Хасан, завербованный М. Али, и, разумеется, сам М. Али. В январе 1922 г. к ним присоединился и активно включился в нелегальную работу Мохаммед Шафик – секретарь созданной М. Роем в Ташкенте Коммунистической партии Индии{13}.

С приездом Шафика нелегальная деятельность КИ среди представителей приграничных пуштунских племен значительно усилилась. Не имея возможности из-за запрета афганских властей выехать в Индию, Шафик в Кабуле создал «Пограничную национальную партию» (ПНП), программа которой предусматривала освобождение пуштунов «независимой» полосы и Индии от английского господства. Работа ПНП в обязательном порядке предусматривала сотрудничество с афганским правительством, чтобы с его помощью добиться освобождения независимых племен от «английского ига». В связи с этим программа ПНП была отослана Аманулле-хану для одобрения, что вызвало недовольство Ф. Раскольникова.

Представитель КИ в Афганистане справедливо считал, что цели Коминтерна и афганского правительства в зоне пуштунских племен не совпадают. По этому поводу он писал в Исполком Коминтерна: «Революционная работа среди „независимых“ племен монархического Афганистана преследует аннексионистско-империалистические цели; мы же стремимся к действительной независимости племен и Индии. К тому же в данном случае не может быть гарантирована тайна, и, в случае поворота афганской политики, мы с головой будем выданы англичанам»{14}. По этим соображениям Раскольников отказался обсуждать с руководством «Пограничной национальной партии» какие-либо вопросы о совместной работе среди пуштунских племен Британской Индии.

Не сумев привлечь внимание Ф. Раскольникова к ПНП, Шафик прервал с этой организацией связь и потратил коминтерновские средства на подготовку подрывных акций против англичан в Индии. В Кабуле ему удалось найти специалиста, изготовившего за 500 фунтов стерлингов 20 бомб, которые частями вместе с агитационной литературой были переправлены в административный центр СЗПП г. Пешавар. На транспортные и текущие расходы Шафик затратил еще 500 фунтов стерлингов. Столь большие траты его не смущали, и он запросил у Ф. Раскольникова новых денег{15}.

Бесконтрольная активность Шафика, который не хотел фактически подчиняться приказам Ф. Раскольникова, довольно скоро закончилась. После жалоб советского полпреда его отозвали из Кабула, а затем отправили в Индию, где он в Пешаваре был арестован английской полицией и до 1927 г. находился в заключении{16}. Судя по материалам Пешаварского процесса 1924 г. и по довольно мягкому приговору Шафику, эпизод с доставкой в г. Пешавар двух десятков бомб остался тайной для британской разведки. В противном случае одному из первых индийских коммунистов грозила бы смертная казнь, а не 3 года тюрьмы.

Бойкот Ф. Раскольниковым ПНП и отзыв Шафика из Кабула доказали, что Коминтерн стремился использовать приграничные пуштунские племена для подрыва британского господства в Индии, но не собирался помогать Афганистану включать «независимую» полосу в состав его территории. Воссоединение пуштунских земель под властью афганского монарха являлось бы ощутимым ударом по могуществу всей Британской империи в Центральной Азии. Однако в Москве в тот момент предпочитали использовать мятежи пуштунов в качестве детонатора для будущей «революции» в Индии.

По этой причине осенью 1921 г. закончилась провалом еще одна попытка пуштунских националистов получить помощь от советского посольства в Кабуле. Некто Абдул Вали-хан создал в афганской столице «Общество слуг Индии». Программа этой организации предусматривала борьбу против Англии «за объединение Афганистана с независимыми племенами и с Северо-Западной Пограничной провинцией Индии (с главным городом Пешаваром) и далее с Пенджабом и Белуджистаном»{17}. Без советского золота и вооружения «Общество слуг Индии» распалось уже через месяц. Правда, даже после этого при личных контактах с представителями советского посольства Вали-хан продолжал безрезультатно настаивать на срочном выделении приграничным племенам крупных денежных сумм.

Ведя тонкую игру, советские представители использовали Вали-хана в своих целях: с его помощью Ф. Раскольникову удалось установить связь с некоторыми вождями приграничных пуштунских племен. Кроме этого, Вали-хан использовался полпредством в качестве источника ценных сведений по Афганистану. Осознав бесперспективность своих попыток получить крупномасштабную финансовую помощь от Советской России и КИ для пуштунов Британской Индии, Вали-хан сам прервал контакты с полпредством РСФСР в Кабуле.

Совсем в ином ключе развивалось сотрудничество Коминтерна с Обейдуллой и его сторонниками. По сообщениям Ф. Раскольникова в Москву, этот влиятельный в Афганистане индийский националист примыкал к левому крылу ИНК и считал, что приграничные пуштунские племена «являются главным внешним рычагом для ускорения и облегчения индийской революции»{18}. Через М. Али Ф. Раcкольниковым было передано Обейдулле 2 тыс. фунтов стерлингов «для финансирования (антибританского. – Ю.Т.) движения среди независимых племен» {19}. Еще около 5 тыс. фунтов стерлингов было израсходовано Коминтерном на поддержку индийских националистов, примыкавших, скорее всего, к той же группе Обейдуллы.

Фактически денег на поддержку антибританской борьбы пуштунских племен «независимой» полосы полпредство РСФСР тратило значительно больше. По данным английской разведки, с октября 1922 до октября 1923 г. Ф. Раскольников потратил на эти цели 800 тыс. афганских рупий (по курсу кабульских менял – около 320 тыс. рублей золотом){20}.

Ф. Раскольников считал пуштунские племена универсальным орудием, с помощью которого Советская Россия и Коминтерн могут влиять на афганское правительство и вести подготовку к будущей революции в Индии. В связи с этим, не жалея средств и сил, в условиях постоянной слежки афганской полиции и английских агентов в «независимой» полосе Британской Индии создавались опорные пункты Коминтерна. В 1922 г. таких конспиративных центров было пять.

Самым важным по своему значению и активности среди приграничных племен был так называемый чамаркандский центр «Комитета сподвижников священной войны».

18 января 1924 г. Исполком Коминтерна принял постановление о создании в зоне пуштунских племен сети подпольных ячеек с целью активизации своей деятельности в районе индо-афганской границы. С помощью ваххабитов в Хайбарском проходе и Вазиристане удалось создать два комитета, финансировавшиеся КИ и выполнявшие его указания. Первоначально предполагалось создать подпольную группу в важном стратегическом центре г. Кветте, но «Комитет сподвижников священной войны» не смог этого сделать, так как в Белуджистане его влияние было ограниченно.

Коминтерновская нелегальная группа в Хайбаре была создана в мае 1924 г. К этому времени в этот район тайно прибыл представитель Коминтерна (одновременно сотрудник советского посольства в Кабуле) У. Мистральский, который привез деньги и директивы для местных «активистов». Члены хайбарской группы осуществляли антибританскую пропаганду среди местных пуштунских племен афридиев и момандов. Главной задачей этой группы было всеми способами добиваться вывода британских войск из Хайбарского прохода.

В г. Ване коминтерновская группа начала свою работу в июле 1924 г. Ей поручалось создать обширную нелегальную сеть в Вазиристане и Белуджистане. Учитывая особенности обстановки в относительно спокойном Хайбаре и мятежном Вазиристане, Коминтерн использовал различные способы для подрыва британских позиций в зоне пуштунских племен. В Хайбаре велась активная пропаганда с целью убеждения афридиев не служить в частях британской армии, бойкотировать английские товары и не выполнять распоряжений британских властей. Эта работа принесла результаты: англичане вынуждены были приступить к вербовке мужчин из других племен. Кроме этого, в иррегулярных племенных формированиях, созданных британскими властями, были основаны коминтерновские ячейки.

В Вазиристане, где еще оставались очаги вооруженного сопротивления британским войскам, коминтерновцы призывали племена к восстанию против Англии. Большое внимание также уделялось выявлению британской агентуры среди племен. К концу 1924 г. ванская группа смогла создать свои опорные пункты близ форта Сандемана.

Антибританская деятельность Коминтерна в зоне пуштунских племен потребовала больших средств, которые ваххабиты и их сторонники получили в необходимом количестве. Так, к декабрю 1924 г. хайберская группа истратила 12 447 фунтов стерлингов, а ванская – 4216 фунтов стерлингов{21}.

Сеид-Ашанский центр в Баджауре возглавлял Гулям Мохаммад Азис, рекомендованный на эту работу М. Али. Будучи кадровым военным, Гулям Азис смог организовать среди местной молодежи школы «для воспитания патанских революционеров» и начать работу среди английских войск, вероятнее всего, среди различных племенных формирований, нанятых на британскую службу. Ему удалось доставить в горы печатный станок и приступить к выпуску агитационной литературы{22}.

В одной из листовок содержался призыв к горцам продолжать борьбу против англичан, несмотря на мирный договор между Афганистаном и Англией. Возможно, именно в этой агитке афганцев обзывали «свиньями» за то, что они прекратили войну против англичан. Возмущенный Г. Чичерин вынужден был лично вмешаться, чтобы пресечь подобную коминтерновскую «самодеятельность», провоцировавшую ухудшение отношений с Афганистаном{23}. Ф. Раскольников также придерживался мнения, что связь с этим центром придется прекратить, если Гулям Азис «будет продолжать выпуск таких, противоречащих духу нашей политике в Индии, воззваний»{24}.

Дальнейшая судьба коминтерновского центра по архивным документам не прослеживается. Видимо, его деятельность была недолгой. Прежде всего из-за того, что британские власти оперативно предприняли энергичные меры для ликвидации в «независимой» полосе тайных военных школ для пуштунских юношей. Объективности ради надо отметить, что большая часть этих учебных заведений возникала без какой-либо помощи извне. Сами племена были заинтересованы в том, чтобы их соплеменники – ветераны Первой мировой войны – передали свой боевой опыт молодежи, а Коминтерн пытался использовать данную ситуацию в своих целях.

Так, в Дире был создан еще один коминтерновский «центр» во главе с личным другом все того же М. Али неким Макфи, который также начал создавать школы в полосе «независимых» племен...

Крупным успехом Коминтерна в Британской Индии было установление сотрудничества с лидером горных момандов Турангзаем, многотысячные отряды которого ранее неоднократно угрожали административному центру СЗПП г. Пешавару. Разумеется, с мусульманским богословом такого высокого уровня взаимодействие коминтерновских агентов было возможно только на основе совместной вооруженной борьбы против Англии. Любая коммунистическая агитация среди верных Турангзаю момандов в газиабадском «центре» привела бы к немедленному разрыву с этим племенным лидером. Очевидно, что советскому полпредству связь с ним удалось установить через чамаркандских ваххабитов.

Весной 1922 г. вместе с первыми достижениями в зоне пуштунских племен Ф. Раскольников фактически был вынужден констатировать провал плана М. Али и создать единый антибританский центр в районе северо-западной границы Индии. Столкнувшись с разобщенностью приграничных племен, Ф. Раскольников с горечью был вынужден доложить в НКИД: «Разложение как результат реакции, разрозненность отдельных племен и отдельных представителей племен, отсутствие объединяющей все племена организации, желание каждого представителя племен быть главарем и вытекающие из этого личные склоки на почве соревнования являются весьма серьезным преткновением для нашей работы среди племен. Нам приходится размениваться на переговоры с каждым отдельным „вождем“ и распылять нашу субсидию на мелкие подачки. Эта неспособность восточных людей к организационному объединению и их мания величия уже неоднократно тормозила нашу революционную деятельность на Востоке...»{25}

Нежелание пуштунов объединиться для подготовки революции в Индии не могло не раздражать Раскольникова, но «неорганизованность» восточных националистов не мешала ему использовать их для сбора разведывательной информации о ситуации в «независимой» полосе и сведений об английских войсках, сконцентрированных на индо-афганской границе. Коминтерновские агенты снабжались полпредством специальной анкетой, в которой содержался перечень вопросов, интересовавших советских представителей в Кабуле{26}.

Прежде всего Коминтерну было необходимо иметь точные данные о всех антибританских «центрах», действовавших в то время в «независимой» полосе: их точное местонахождение; финансовые возможности; количество вооружения, которым они располагают; их связи с другими организациями и степень влияния среди приграничных племен; их связи с Кабулом (особенно с иностранными посольствами там). Кроме этого, агенты Коминтерна должны были собрать точные сведения о потребностях центров в оружии, деньгах и агитационной литературе. В опроснике Ф. Раскольникова особо оговаривался пункт о надежном способе пересылки оружия, чтобы оно не попало в руки англичан и афганских властей. Одним словом, Коминтерн хотел выявить наличие различных националистических организаций в зоне пуштунских племен, чтобы некоторым из них оказать помощь и вовлечь в сферу своего влияния.

Вероятнее всего, что одновременно с решением этой задачи осуществлялась и негласная ревизия тех центров, которые уже получали деньги от Коминтерна. Зная тягу восточных деятелей к золоту и интригам, такая бдительность была вполне оправданной.

Вторая часть «опросника Раскольникова» была посвящена выяснению военного потенциала «независимых» пуштунских племен. В первую очередь Коминтерн интересовало количество и качество оружия, имевшегося у горцев. Кроме этого, Коминтерн требовал от Ф. Раскольникова данных относительно того, в какой степени племена пострадали от карательных операций британских войск и неурожая 1921 г. и «сколько воинов можно ожидать от каждого отдельного племени в случае необходимости» {27}. Коминтерновские агенты должны были собрать также информацию о связях племен с афганским правительством, включая сведения о реакции патанов на призыв эмира поддерживать с Англией мир в течение ближайших 3 лет.

Другим направление деятельности коминтерновской агентуры в СЗПП была «работа» по хассадарской системе. Иррегулярные племенные формирования, сформированные британскими властями в «независимой» полосе, вызывали пристальный интерес Коминтерна по ряду причин.

1. В самой «независимой» полосе эти части были довольно эффективным, хотя достаточно дорогостоящим средством укрепления английского влияния среди горных племен.

2. Хассадары, как местные жители, были наиболее опасны при проведении любых антибританских акций в зоне пуштунских племен.

3. Для многих хассадаров английская служба была вынужденной, чтобы не умереть с голода. Даже получая плату от колониальной администрации, многие из этих пуштунов продолжали ненавидеть Великобританию. Они были готовы поднять мятеж при любом удобном моменте или вести за деньги агентурную работу против «инглизи».

Разумеется, самую подробную информацию агенты Коминтерна должны были собирать о численности, дислокации, укреплениях и вооружении британских войск в «независимой» полосе. Поэтому большая часть «опросника Раскольникова» была посвящена этой проблеме. При этом особое внимание уделялось новым фортификационным сооружениям, построенным Англией в последнее время (численности их гарнизонов и количеству артиллерийского вооружения), а также военным дорогам.

Пуштуны за деньги с большой готовностью предоставляли требуемую информацию коминтерновским агентам и оказывали им посильное содействие в их работе против Англии. Однако в Москве, видимо, решили, что для большей эффективности советской разведки в зоне пуштунских племен должны работать хорошо подготовленные профессионалы, а не революционеры-любители. Порой дело доходило до курьезов. Так, весной 1922 г. Ф. Раскольников не разрешил распространение среди приграничных пуштунских племен коминтерновской агитационной литературы на английском и персидском языках, так как на брошюрах были проставлены знаки советских типографий{28}.