Текст книги "Иван Калита"

ГЛАВА 14

Атаман созвал круг, чтобы решить судьбу царевича. Многие есаулы на этом сборе вдруг повели себя вызывающе. Такого выпада атаман не ожидал. Они требовали взять за царевича выкуп. Были даже голоса предать его казни. Кто-то предложил выменять его за оружие у русских князей.

Но уважаемые, бывалые казаки хорошо представляли возможные последствия такого неразумного решения. И они стали доказывать, что, если Узбек прознает даже о пленении своего сына, добра ждать нельзя. Он нагрянет на них не только с войском, но заставит и русских князей прийти ему на помощь.

Однако молодые задиристые есаулы, еще по-настоящему не попробовавшие острие татарских сабель, чтобы показать себя героями, настаивали кто на казни, кто на выкупе. Атаман, который молча взирал на этот спор, не выдержал. А вывел его из терпения молодой есаул Гудым. Речь его была горячей, смелой и даже вызывающей по отношению к старым казакам. Когда у него вылетели слова, что старых казаков больше тянет на покой и что им давно не хочется брать саблю в руки, его перебил Еремей.

– Стой! – грозно прикрикнул он. – А ну скажи, Гудым, где ты был, когда мы уводили татарские табуны и те послали вдогон воинов? Кто заорал: «Обходют!» и бросился спасать свою шкуру? Аль ты думаешь, мы не заметили, как ты сиганул вроде веверицы?

Многие рассмеялись. Гудым, опустив голову, забился в угол. А атаман продолжал:

– А вот Зосим бросился на татар, увлекая за собой остальных. Татары бежали.

Горячка у молодых спала. Смиренно слушали Зосима, Курбата. Совет решил вернуть царевича, даже одарив его подарками как гостя атамана. Молодежь, уступив в одном, все же решила подковырнуть стариков в другом. Зная, с какой любовью они относились к Андрею, один из них предложил:

– Пусть обратно царевича отвезет тот, кто его и похитил.

Атаман вдруг сразу согласился и послал Гудыма в степь за Андреем.

Дары дали царевичу хорошие: пояс золотой фряжский с жемчугом, два золотых бизилика с алмазом, кинжал дамасский с позолоченной рукоятью и каменьями. Глаза царевича от такого богатства загорелись огнем. Когда атаман представил Андрея как старшего провожатого, царевич посмотрел на него снизу вверх – он был гораздо ниже уруса, улыбнулся и согласно кивнул. От многочисленной охраны они оба отказались. Атаман посмотрел на Курбата, тот кивнул, мол, пусть будет по-ихнему.

Подаренный кинжал царевич повесил на золотой пояс и не снимал рук с его рукояти. Один из есаулов вскользь заметил:

– Вот он и воткнет этот кинжал в провожатого.

Царевич знал русский и понял сказанное. Лицо у него внезапно покраснело, глаза налились гневом. И он буркнул на своем родном:

– Кто так думает, сам способен быть предателем.

Более сотни казаков все же отправились добровольно их провожать. Проехав несколько верст и заметив, что царевич начал нервничать, Андрей дал сигнал, чтобы казаки возвращались на кош. Оставшись вдвоем, монгол спросил у Андрея, кто их освободил. Когда тот рассказал, как было дело, царевич долго смеялся и постоянно бил его по плечу.

– Батыр! Батыр! – повторял он.

– Куда же мы поедем? – спросил Андрей.

– На мою стоянку, – был ответ.

– Да там же никого нет, – заметил сопровождающий.

Царевич решительно замотал головой:

– Они умрут, но не уйдут оттуда. Если вернутся без меня, всех ждет смерть.

– Когда ты вернешься с ними домой, то ты их тоже предашь казни?

– Пусть живут эти шакалы. Но им будет сказано, что если кто обмолвится об этом хоть словом, будет тут же задушен.

Говорил он эти слова легко, просто, но для Андрея они показались жуткими. Так легко распоряжаться жизнью людей! И он понял другое: свое пленение он хочет сохранить в тайне. Даже его верные торгауты и те ведь не знали, где он был.

Монгол хорошо ориентировался в степи и охотно делился с Андреем своими знаниями. Похоже, Андрей понравился царевичу. Завязавшиеся теплые отношения закрепил накрапывавший дождь. Был поздний вечер. Тучи, покрывшие небо, нагнали в степь темноту. Ехать было небезопасно, и они решили переночевать. Плащ Алима выручил их обоих. Царевич был благодарен.

Свои шатры он увидел издали и известил об этом Андрея.

– Мы приехали, – объявил царевич и спрыгнул с коня. – Давай прощаться.

Они обнялись и потерлись щеками. Царевич пошел, но неожиданно вернулся.

– Подожди, – по-русски произнес он.

Подошел к Андрею и, сняв с пальца кольцо, подал его урусу. Тот, взяв кольцо, положил на ладонь и посмотрел. Оно было необыкновенное. Змеиное тело в три кольца, вместо головы – алмаз. Оторвав от него взгляд, Андрей посмотрел на царевича.

– Если тебе понадобится моя помощь, передай его мне, – пояснил царевич значение своего подарка.

– А если меня схватят, когда я поеду к вам? – спросил Андрей, продолжая держать в руке кольцо, не зная, что с ним делать.

– Покажи его, и ты станешь моим гостем.

Андрей поблагодарил царевича за подарок, вскочил на коня и помчался. Монгол крикнул ему вслед:

– Почаще гляди на солнце и курганы.

И долго еще смотрел на удалявшегося уруса.

Расставшись с царевичем, Андрей вдруг почувствовал на душе какую-то легкость. Ему хотелось полететь птицей по цветущей степи.

Следуя советам царевича, под вечер он был уже на месте.

ГЛАВА 15

Вернувшись, Андрей узнал, что атаман ушел в поход. Парень задумался: чем бы заняться? Ушел с атаманом в поход и Митяй. С другими молодыми казаками Андрей пока не «сжился», разве что с Захаром. Но и того тоже не было.

Проходя по одной из улиц, он обратил внимание, как два казака, повесив на комолы волокушу, чинили ее.

– Бог помощь, – проговорил он, подходя.

Один из них, пожилой, брудастый казак, не отрываясь от работы, ответил:

– Бог-то поможет, помоги ты!

Андрей, глядя, как у того ловко работают пальцы, завязывая нить, с горечью признался:

– Я так не могу!

– Это не можешь, вентарь с каюком помогнешь отнесть.

Андрей обрадовался:

– Помогу, а зазулю ловить возьмете?

До этого молчавший казак, гундор, ответил:

– Чего же не взять, возьмем.

– А когда?

– Да вот закончу.

– Тогда я мигом сбегаю, возьму бурсаков да картыша, – почти крикнул обрадованный Андрей. Казаки не без радостного чувства переглянулись.

Андрей помог загрузить колымагу. Гундор сходил за кобылой, за ней бежал и жеребенок. Брудастый взял вожжи, и они поехали.

Наконец, они выехали на небольшую поляну, окруженную тем же густым терном. Дона еще не было видно, но Андрей почувствовал его по запаху тины и дыхнувшей на него речной прохладой. Место было обжитым. Сразу бросились в глаза комолы, их было несколько штук, остатки костра с приспособлением для варки пищи, бочки, налитые водой. Как потом он узнал, в них на зиму солили рыбу. В буераке, который отсекал поляну от леса, они показали вырытую ими нору, скрывавшуюся за густым ивняком. В ней рыбаки прятались от разной вражины. Выстлана она была старыми шкурами. Висела кое-какая одежонка.

Так впервые Андрей оказался на Дону. Тут было посвежее. На поляне, загрузив в каюк несколько волокуш, подняли его на плечи и стали спускаться к берегу, заросшему густым камышом. Проход в нем был давно пробит, и они, спустив каюк на воду, поплыли ставить волокуши. Андрея рыбаки засадили за весла и только командовали то грести ближе к берегу, то против течения. Из воды торчал комол. Надо было подплыть ближе.

– Трошки подай.

Гундор схватился за комол и привязал волокушу. Незаметно они поставили их несколько штук и вышли на берег.

– Будылья набери, уху сварганим, – обратился гундор к Андрею.

Пока гундор колдовал над варевом, брудастый сходил в пещеру и принес под мышкой увесистый бочонок и кубок. Гундор разлил дразнящую запахом уху. Брудастый вытащил из бочонка пробку и налил в кубок жидкости. Подав его Андрею, коротко сказал:

– С починком тя! Пей!

Андрею ничего не оставалось, как осушить кубок. Ему показалось, что такой вкусной ухи он отродясь не едал. Кашевары варили доброе варево, но это… Больше Андрей пить не стал. Брудастый и не настаивал. Наоборот, добрым взглядом оценил парня.

Гундор и брудастый набрались хорошо. И вдруг гундору вздумалось проверить волокуши. Брудастый его пытался отговорить. Но куда там. Еле державшегося на ногах казака пытался задержать и Андрей. Но тот прогундосил:

– Ну ты, кугарь, меня… казака! – и он ударил себя в грудь.

– Пущай идеть! – подал голос брудастый.

Андрей махнул рукой и поплелся в тень спать.

Сон не шел, и Андрей хорошо слышал, как гундор несколько раз упал, но все же спустил каюк на воду. Слышно было, как он бьет веслами по воде. И вдруг что-то бултыхнулось и стихло. Андрей приподнялся. Тишина. Только слышно, как где-то стрекочет кузнечик.

– Эй! – окликнул гундора Андрей.

Но он не отвечал. Андрей подождал какое-то время и опять окликнул его. В ответ – тишина. И он стремглав бросился к реке. Пробежав камышовую часть, Андрей увидел, что каюк без гундора медленно плыл по течению, а прямо перед ним кто-то невидимый дергал волокушу и от нее убегали волны и ходуном ходил ближайший комол.

Догадка прожгла Андрею мозг: «Гундор свалился в реку и зацепился за сеть!» Он нырнул. Хотя вода была не очень прозрачна, все равно ему удалось разглядеть его тело. Подплыв, Андрей убедился в своей правоте. Нож оказался у него на поясе. Распутать волокушу было невозможно, так как казак запутался в ней руками и ногами. Нож быстро помог освободить бедолагу. Вытащив на берег, он поднял его за ноги. Изо рта и носа побежала вода. Положив на землю, Андрей несколько раз нажал грудную клетку. Так поступали у них на Клязьме. Гундор задышал. Когда отдышался, с трудом поднялся, тупым взглядом посмотрел на Андрея, махнул рукой и, сделав несколько шагов, свалился. Андрей, убедившись, что он жив, поднялся на поляну, взяв с колымаги кожину, бросил ее под куст и завалился спать.

Наутро, когда Андрей проснулся, он нашел брудастого около гундора. Тот, подложив руки под голову, сладко спал. Брудастый никак не мог понять, отчего же руки и ноги гундора повязаны частями волокуши.

– Ты глянь, – сказал брудастый подошедшему Андрею и потряс частью волокуши на ноге гундора, – что это?

Андрей рассказал, как ему пришлось спасать утопавшего казака. Брудастый выслушал спокойно, только заметил:

– Он быстро наладит.

Когда брудастый рассказывал гундору о происшедшем, он только часто моргал да потирал свою черепушку, силясь вспомнить, а так ли это было. Потом гундор куда-то исчез. Андрей не знал, что делать, и поглядел на брудастого. А тот развалился, подложив под голову полено, и глядел в голубое небо. Кроме солнца да необозримой голубизны там ничего не было, даже курганники и те куда-то запропастились. Он постарался заснуть.

Гундор появился, держа руку за спиной. Подойдя к Андрею, он легко ногой толкнул его под бок.

– Эй, – проговорил он.

Андрей открыл глаза. Гундор поманил его пальцем. Андрей поднялся.

– Че надо? – позевывая, спросил он.

Вместо ответа гундор протянул ему нож. И какой! Широкое лезвие с канавкой, темно-серый цвет говорил знатоку, что это очень хорошая сталь, да и работа знатная. Рукоять была инкрустирована золотом, а на конце вделан огромный бриллиант. Даже непросвещенному человеку была понятна его огромная стоимость.

– На, – коротко прогундосил хозяин, – бери.

Андрей взял его в руки, посмотрел и протянул назад.

– Нет, – он покачал головой, – если ты даешь его мне за то, что я тебя… – он не стал говорить, что спас, – это не по-казацки.

Гундор посмотрел по сторонам, увидел бревно и потянул к нему за рукав Андрея.

Они сели, и гундор рассказал о своей жизни. Был он, как и его отец, смердом. У них был свой кусок земли, который кормил и одевал их. У смердов, не как у князей да бояр, которые женили детей по выгоде. Ему понравилась дочь такого же смерда, только из другой деревни. Большие, смеющиеся глаза, доброе, ласковое лицо. Сыграли свадьбу. В положенное время родился сын. Радость в семье была неописуемой. Но надо же было так случиться, что в их местах охотился князь. Он повстречал его жену. Та запала ему в душу. Недолго думая, он послал своих людей, те схватили и привели ее к князю. Когда она ему надоела, он выгнал ее на улицу. Она пришла домой и все рассказала. А наутро одежду жены нашли на берегу реки.

Глубокое горе вошло ему в душу. Темной ночью он направился к княжеским хоромам. Но его схватила стража, сильно избила. С той поры он стал гундосить. Отлежавшись, он все же выполнил задуманное. Бросив мясо собакам, обложил дом соломой, а потом, подперев дверь, поджег ее. После этой мести и бежал сюда, на Дон. Но у него остался сын. И он не знает, что с ним. Да и никогда не узнает. То, что сделал Андрей, напомнило ему о сыне.

– И я дарю тебе нож в память о своем сыне. Возьми, не обижай старого казака. Я его честно добыл в походе, сняв с пояса поверженного мной одного татарского хана.

– Бери, – раздался за спиной голос брудастого, – коль дают. Дай ему малую отраду.

Андрей замялся. Брудастый взял кинжал у гундора и подвесил его к поясу Андрея.

– Да пусть он будет хранителем твоей жизни, – сказав, перекрестил Андрея. – Храни тя Бог!

Кош нельзя было узнать. Когда они покидали его, там царило безмятежное спокойствие. А вернулись к кипящему «казану». Нарядные казаки гордо вышагивали друг перед другом. Сразу можно было понять, что вернулся атаман с хорошим дуваном.

Все страшное для них осталось позади: звериные норы, густые камыши и болотистые плавни со змеями, с черными пауками мармуками, тарантулами, не говоря о слепнях и мошках. Нет больше и ожидания удобного момента для нападения или хоронения от явной силы противника. Все позади, все вновь впереди. Но когда это будет! А сегодня все те, кто остался жив, помолились иконе Покрова Пресвятой Богородицы, этой надежной защитницы казаков, чтобы глубоко ей поклониться, отблагодарив дорогими подарками ее за помощь и поддержку. А после молитвы казаки пошли на сборище. Об этом известили звуки медного круга.

Услышав монотонные удары, Андрей, помогавший разгружать колымагу, вопросительно глянул на гундора. Тот, встряхивая мешок с вяленой рыбой, прогундосил:

– Атаман с походу вернулся. На круг сбирают. Как бы не судить кого будуть.

Андрей, оттащив последний бочонок в хранилище, поддернул порты и спросил:

– Я пойду?

Гундор кивнул головой, добавив:

– И мы сейчас пойдем.

Андрей торопился, думая, что, если вернулся атаман, значит, вернулся и Митяй.

Когда Андрей пришел к месту, где должен был проходить круг, казаков там было видимо-невидимо. И сколько он ни искал, Митяя так и не встретил. Заметив, что говор стихает, он понял – вот-вот начнется круг. И это остановило его поиски. Радости на душе не было. И вдруг кто-то легонько ударил его по плечу. Он оглянулся. Но сзади стоял старый усатый казак, который глядел совсем в другую сторону. Полный недоумения, он даже подумал: «Неуж показалось?» Но тут по другому плечу его опять ударили. Он резко повернулся и не поверил своим глазам:

– Митяй!

Они обнялись. Митяй сильно поморщился, ибо его левая рука получила сабельный удар. Хотя тот прошелся скользя и это спасло руку, но боль от этого не убавилась. Митяй начал рассказывать, что да как, но на них зашипели:

– Тихо, вы! Атаман!

Казаки снимают шапки. Атаман с есаулами и дьяком выходят на середину. Они тоже снимают головные уборы и кланяются на четыре стороны. Атаман сделал шаг вперед, кашлянул в кулак и заговорил:

– Друзеки мои верные! Молодцы знатны! Отблагодарим же спасительницу нашу, помогшую нам победить силу вражу! – и он затянул, повернувшись на восток, а за ним весь круг: – «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с тобою; благословенна ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших».

Атаман, как и весь круг, трижды перекрестился, низко кланяясь. И вновь обратился к казакам:

– Помянем и тех, чьи головы остались на земле вражьей. Все ж они были казаки добры. Светлая им память.

Все хором повторили эти слова и опять крестились. Выждав, атаман продолжил:

– Думаю, настала пора вновь звать рязанских купцов. Нам есть что им предложить: какие табуны гуляют, да и дуван наш не беден. Пусть, как заведено, везут хлеб, оружие, одежду.

Из толпы пробрался к центру немолодой рослый казак. Шел он степенно, важно, кося глазами на казаков. Одет не хуже атамана – что сапоги, кафтан, кобур. Подойдя, расправил усы и проговорил:

– Мысля моя: звать и купцов московских. Деньга у их есть и товар хороший, – сказав, еще раз пробежался рукой по усам и так же важно направился на место.

Криками да шапками поддержали казаки своего товарища. Атаман согласно кивнул.

– У кого еще че есть? – атаман пробежался глазами по кругу.

Но молчала казацкая вольница.

– Есть у меня, – глухо сказал атаман.

И все поняли, что сейчас и будет самое важное. И не обманулись, поняв это с первых слов атамана.

– Как будем жить, друзи? Будем ли рушить обычаи отцов и дедов наших? – он глядит на казаков.

– В чем дело, атаман?

– Да, в чем дело? – зашумела толпа.

Атаман поднял руку:

– Не нами заведено было: в походе каплюнник не лучше любого отпадчика.

– Верно! Верно! – заорала толпа, поняв, куда клонит атаман.

– Так будем блюсти наши старые законы? – спрашивает атаман.

– Будем, будем, – ревут казаки.

– Кажи, кто? – сквозь рев слышится голос.

Атаман повернулся к есаулу:

– Приведи!

Вскоре появляются с обнаженными саблями казаки, а между ними средних лет казак. Голова его низко опущена. Рубаха до пупа разорвана. Видна волосатая грудь и поблескивает крестик. Стража останавливается в нескольких шагах от атамана и расступается. Атаман подходит к казаку, за подбородок поднял его голову.

– А ну смотри в их очи! – потребовал он.

Казак валится на колени:

– Друзи! Братцы! Простите Христа ради!

– Еще Христа вспоминаешь, – к нему подскочил какой-то казак и сорвал крест. – нет ему пощады! – кричит он, обращаясь к толпе.

– Нет! – орет толпа.

– Кий ему! Кий! До смерти!

Казак бьет себя в грудь:

– Простите, ради Христа простите, бес попутал.

По его щекам текут слезы. Казак, сорвавший крест, презрительно смотрит на него:

– Будь хоть сейчас казаком!

Толпа ахнула. Человек словно очнулся. Он поднялся на ноги, глядя исподлобья, обвел казацкие ряды.

– Готов принять от вас смерть! – хоть и подрагивал его голос, но все же сказал он эти слова твердо.

– Увести в яму, – приказал атаман и добавил: – приговор исполним завтра!

С испорченным настроением покидали круг казаки. И жалко товарища, хотя какой он товарищ! Такие и до беды довести могут. Мало ли погибло казаков от таких, как он. Сколько случаев: его в дозор, а он тайно берет с собой питие. А выпивший – какой страж. Вот и вырезает злой татарин казаков. Нет. Таким пощады нельзя давать. Но и пить в этот день не хотелось. Удивлен хозяин кабачка Асаф: почему никто не заходит?

За ночь на площади успели поставить толстый столб с двумя кольцами. Рядом – огромный чан, в котором на цепочке плавал коряк. С другой стороны столба куча кий. Площадь с утра заполняется казаками. Переговариваются друг с другом и ждут.

Андрей с Митяем, как закончился круг, ушли к себе и всю ночь проговорили. Утром внезапно заявился Курбат. Вот было радости у Андрея! Да и тот не скрывал ее. Андрей попытался было рассказать, как он после их расставания жил, да тот остановил:

– Потом, Андрей. Пошли. Привыкать надо, да на ус себе мотай! – сказал он.

Андрей понял, что Курбат звал на площадь.

Он и Митяй подошли как раз в тот момент, когда преступника вели к столбу. За ними дьяк с бумагой. Подойдя к столбу, дьяк, развернув бумагу, что-то стал читать. Но ветер относил слова, и Андрей с Митяем не расслышали ни одного слова. Закончив читать, дьяк свернул бумагу, приговоренный ближе подошел к столбу и поднял руки. Два казака сыромятными ремнями привязали их к кольцам.

И… казнь началась. Первым к чану подошел плотный казак. Он зачерпнул коряком водки, выпил. Рукавом обтер усы. Взял из кучи кий. Дважды встряхнул им. Потом подошел к приговоренному:

– Прости, душа казацкая! Прости, братику!

И, расставив пошире ноги, стеганул кием так, что лопнула у того на спине кожа. Подходит второй… Андрей с Митяем бить не стали и хотели было куда-то удалиться, как на их пути возник Курбат. Он потряс перед ними пальцем.

– Без этого не будет послушания, – сказал он и добавил: – завтра, Андрей, тебя будут принимать в казаки. Хоть и наслышался о твоих подвигах, но… надо показать всему казачеству твою наловку.

Может быть, не скажи Курбат этих слов, спал бы Андрей более спокойно. Однако это была его первая ночь, когда он просыпался, и не раз, с тревогой в сердце.

Этот день запомнился Андрею на всю жизнь. Небо точно позаботилось о том, чтобы был он тихим, мягким, даже нежным. Наступал обычный и необычный новый день.