Текст книги "Бархатистые прикосновения"

Гостиная, в которой они разговаривали, напоминала музей – так много в ней было антикварных вещей. Но вид у комнаты был вполне обжитой. Здесь уже находились Тони и Патти, одетая в пурпурное атласное платье с открытыми плечами, пышными рукавами и с лифом на китовом усе, подпирающем груди так, что они почти вывалились наружу. Ее черные волнистые волосы украшала белая камелия.

Вскоре появилась Армина, облаченная в облегающее серебристое платье, надетое на голое тело – это позволяло окружающим любоваться ее торчащими сосками, аппетитными ягодицами и таинственной впадиной между ними, отчетливо обозначающейся при ходьбе. Изящная, миниатюрная, дьявольски сексуальная, она была воплощением греховности. Оказавшись в окружении очаровательных женщин, Ирвин расцвел, но продолжал выказывать Карен свое особое расположение.

Мэллори беседовал с Мартой Райнер, секретаршей Ирвина, одетой в платье цвета детской неожиданности, совершенно не оживляющее ее невзрачную внешность. Ее каштановые волосы были стянуты в пучок, на носу блестели очки в дорогой оправе. Уставившись бессмысленным взглядом на маркиза, она пыталась следить за разговором своего шефа с его соблазнительницами. Не вызывало сомнений, что она сексуально озабочена и боготворит своего босса. В руке Марта сжимала блокнот и шариковую ручку, готовая стенографировать в любой момент.

– Как ты думаешь, Ирвин выпускает с ней пар, если поблизости не оказывается никого получше? – шепотом спросил Тони у Карен, сохраняя благопристойное выражение лица, соответствующее его почтенной бородке, синей бархатной бабочке и красному парадному кушаку.

– Вполне возможно, – ответила Карен, облизывая соль с края бокала с коктейлем «Маргарита».

– Как же она страдает, бедняжка! – покачал головой Тони, пригубливая бокал виски со льдом. – Она такая худенькая. Мне так и хочется пожалеть ее и приголубить.

– Желаю успеха! – сказала Карен, косясь на Мэллори. Планы Тони на этот вечер ее совершенно не беспокоили.

Всех пригласили к столу. После аппетитных закусок из даров моря гостям подали мясное жаркое с жареным картофелем, йоркширским пудингом и домашними овощами. На десерт принесли экзотический фруктовый пирог с персиками и взбитыми сливками, пропитанный коньяком и политый глазурью. Кофе пили на террасе.

Прислонившись спиной к балюстраде, Мэллори, одетый во фрак, раскурил подаренную ему Ирвином сигару и, зажав ее, как указку, между пальцами, поделился с Карен своими планами переустройства усадьбы:

– Мне представляется, что неплохо разбить перед домом несколько лабиринтов. Раньше они здесь были. Вы их видели на старых планах?

– Да, – ответила Карен. – Один из них был разбит возле озера. – У нее кружилась голова после выпитого вина. В желудке ощущалась приятная тяжесть. Ей казалось странным, что маркиз советуется с ней, но голос его ласкал ей слух, отдаваясь эхом в копчике.

– Но вечнозеленые кустарники долго растут, – резонно заметил Ирвин. – Не правда ли?

Американец устроился в старинном резном кресле, украшенном головами химер, звериными лапами, звездами и свастиками. По бокам от него стояли Армина и Патти, оказывающие гостю особое внимание, как в интересах Мэллори, так и преследуя собственные цели: они знали, что Ирвин будет щедр с ними.

– Но ведь можно разбить розарий или посадить взрослые растения, купленные в оранжерее, – возразил маркиз. – А еще лучше – устроить японский садик с каменными дорожками, водоемами, бамбуковыми перегородками и крохотными деревцами.

– У меня есть друг-японец, – сказала Карен. – Он мог бы проконсультировать вас по этому вопросу. – Перед ее мысленным взором возникла квартира Кана, с ее оригинальным интерьером, в котором ей было приятно предаваться плотским утехам.

– Вы правы! Лучше всего устроить несколько разных лабиринтов: традиционный английский, японский, розарий. Марта, отметьте это в своем блокноте и свяжитесь с дизайнером.

– Хорошо, мистер Дуайер, – покраснев, сказала секретарша, раскрывая блокнот дрожащей после выпитого шампанского рукой.

Над садом взошла полная луна, посеребрив верхушки деревьев. Загадочные звезды на черном небе придавали вечеру особое очарование.

– Вы когда-нибудь бывали в Америке? – спросил Ирвин у Карен, закидывая ногу на ногу.

– Нет. Но мои родители сейчас в Штатах.

– Вам обязательно следует побывать у нас! Приглашаю вас к себе в Лос-Анджелес. Нет, я приглашаю к себе всех присутствующих! – сказал Ирвин, взмахнув рукой.

– Лично я с удовольствием принимаю это приглашение! – воскликнула Армина и, наклонившись к американцу, погладила его по бедру.

– И я тоже! – промурлыкала Патти, поводя плечами и наклоняясь так, чтобы гость мог рассмотреть ее груди.

– Решено! – хлопнул он в ладоши. – В конце месяца все летим в Америку на «конкорде». И вы тоже, Карен. В Штатах мы пересядем на мой личный реактивный самолет.

Лицо Марты покрылось красными пятнами, на глаза у нее навернулись слезы. Тони, разлегшийся в шезлонге, расплылся в улыбке. Мэллори куда-то исчез.

Из гостиной послышались звуки фортепиано. Заинтригованная ими, Карен прошла в дом и застала хозяина за пианино: он самозабвенно играл сонату Бетховена. Карен неслышно приблизилась к нему и застыла, пораженная страстностью его игры.

По спине у нее побежали мурашки, промежность взопрела, и в ней, словно в парниковой грядке, проклюнулся стебелек. Но маркиз был далек от суетных мыслей, он погрузился в мир музыкальных грез. Карен подошла к инструменту и, положив руки на его черную полированную крышку, стала наблюдать за пальцами Мэллори.

Длинные и сильные, они беспощадно стучали по клавиатуре, извлекая из нее резкие, тревожные звуки, похожие на удары рапирой. Он играл так же уверенно, как и фехтовал.

Шелк стал тереть соски Карен, она расстегнула пуговицы на груди и распахнула платье. Мэллори скользнул по ней рассеянным взглядом и продолжал играть. Карен начала гладить и сжимать соски, все сильнее возбуждаясь от проникновенной музыки. По телу ее распространился жар. Соки текли по ее ногам ручьями, голова шла кругом. А маркиз все играл и играл, не обращая на нее внимания. Наконец он взял финальный аккорд и откинулся в изнеможении на спинку стула. Его взгляд обрел осмысленность. Карен убрала с грудей руки, он встал, наклонился и начал ее целовать. По спине ее пробежала дрожь, она пошатнулась.

– Только музыка может передать всю палитру человеческих чувств, – прошептал маркиз, оторвавшись от ее груди.

Она сжала его руку. Он погладил ее по щеке и, склонив голову, вновь впился в сосок. Рука его скользнула по ее животу к промежности. Она почувствовала, как он сжал трепетный хоботок. Фаллос под его брюками пришел в необычайное волнение и уперся ей в лобок. Она раздвинула ноги и начала тереться о него низом живота.

Маркиз стал торопливо ощупывать ее обнаженное тело. Карен охнула, содрогнулась в экстазе и подставила губы для поцелуя. В музыкальную гостиную неслышно вошла Армина.

– Вот вы где! – воскликнула она. – Ирвин хочет посмотреть порнографические рисунки.

Окаменев, маркиз отшатнулся от Карен. Она похолодела, огорченная несвоевременным вторжением настырной кокотки. В дверях возникла фигура американца, за ним появилась и вся его свита. Попыхивая сигарой, Ирвин пророкотал:

– Надеюсь, мы вам не помешали! Предлагаю закончить деловую часть вечера и после этого хорошенько развлечься.

Мэллори одернул смокинг и повел гостя в библиотеку. Дверь отпер Тони, он галантно пропустил американца и маркиза вперед.

– Вот это красота! – ахнул Ирвин. – Я тоже хочу иметь такую на своей вилле. – Он обвел восхищенным взглядом зал, где в шкафах и на стеллажах стояли тысячи томов в прекрасных старинных переплетах. Карен и Тони изрядно попотели, но к прибытию гостя привели книги в полный порядок.

– Они такие старые! – воскликнула Марта.

– Это фантастика! – сказал американец, рассматривая лепной потолок, украшенный резными панелями. – Это золотая жила, мой друг! – Он похлопал Мэллори по плечу. – У меня возникла идея: не открывайте свои закрома для публики! Мы сделаем видеофильм, дадим рекламное объявление в профессиональных изданиях и будем проводить здесь, платные семинары и деловые конференции. Часть замка придется переустроить в гостиницу. Деньги потекут рекой! – Он обернулся к очкастой секретарше:

– Запишите эту идею в блокнот. Марта!

– Слушаюсь, мистер Дуайер!

Ирвин устремил на Карен пламенный взгляд и спросил:

– Здесь есть факсовый аппарат?

– Наш компьютер подключен к Интернету, – ответила она.

– Прекрасно! – Ирвин потер ладони. – Завтра же отправьте срочное сообщение в Штаты, Марта!

– Вы еще не видели самого интересного, – сказал маркиз, доставая ключ от хранилища раритетов. Сияя, словно ребенок, предвкушающий подарок, он взмахом руки предложил Ирвину пройти в маленькую комнату. От волнения Карен сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Приближался решающий момент.

Комната была освещена мягким светом. Мэллори подошел к шкафу и вдруг, застыв на месте, воскликнул:

– В чем дело? Кто здесь шарил?

– Этого не может быть! – воскликнула Карен. – Утром все было в полном порядке.

Но маркиз был прав: кто-то взломал замок и похитил рисунки Бедуэлла. Обнаружив пропажу, маркиз побледнел и закричал:

– Где они? Боже, мои любимые рисунки исчезли! Если я узнаю, что это дело ваших рук, Карен, я засажу вас в тюрьму!

Глава 10

Усадьбу Блэквуд-Тауэрс наводнили сотрудники криминальной полиции, как в униформе, так и в штатском. Такое обилие молодых мужчин привело Армину в жутчайшее волнение, поэтому она держала руки за спиной, чтобы не запустить их в промежность.

– Но ведь ты способна почуять полицейского за милю, не так ли, Патти? – спросила она у подруги, плотоядно разглядывая сыщиков в джинсах и кроссовках.

– Мой папа служил в армии, и я с детства обожаю военных, – призналась Патти, озираясь по сторонам. – От одного вида мундира я прихожу в экстаз. Честно говоря, я надеюсь закрутить роман с кем-нибудь из этих симпатичных парней.

– Я бы тоже не отказалась от инспектора, – сказала Армина, поедая глазами всех полицейских подряд – и мужчин, и женщин. – Мне думается, мне удастся его совратить.

Мэллори позвонил в полицейский участок, и в усадьбу устремились все свободные младшие и старшие чины. Розыск возглавил инспектор Коллард. Он прибыл в усадьбу в цивильном костюме, но лишь от одного его начальственного облика Патти едва не кончила.

Всем, кто находился в замке во время чрезвычайного происшествия, было приказано никуда не отлучаться. Эксперты осмотрели место преступления и сняли у всех отпечатки пальцев. Гостей маркиза собрали в гостиной и по одному приглашали в кабинет для беседы.

Мэллори стал мрачнее грозовой тучи, в пропаже рисунков он обвинил Карен. И даже на Тони пало подозрение, поскольку он порекомендовал маркизу взять ее на работу.

Уединившись с инспектором Коллардом в кабинете, лорд Бернет без обиняков заявил, что архивисты могли сговориться, поскольку лишь им было известно, где именно хранятся рисунки и какова их стоимость.

– Мои сотрудники установили, что похититель проник в комнату через окно, вскрыв его снаружи и предварительно обесточив сигнализацию, – возразил инспектор. Ему доводилось сталкиваться с разными преступлениями, в том числе с такими, которые совершались самими владельцами похищенных предметов ради получения крупной страховки.

Побледнев как мел, Мэллори воскликнул:

– Неужели вы допускаете, что грабитель действовал в одиночку, без наводки?!

Коллард побарабанил пальцами по столу.

– Все проживающие в доме будут опрошены. Не могли бы вы дать мне список лиц, навещавших вас в последнее время, и перечень пропавших вещей?

Мэллори был чрезвычайно удручен пропажей наиболее ценных экспонатов своей коллекции, которыми он хотел похвастаться перед Ирвином. С исчезновением рисунков рухнули его надежды поправить финансовые дела. Теперь американец не вложит ни гроша в его проект развития усадьбы, а без крупных вложений капитала этот план обречен на провал.

– Похищением произведений искусства всегда кто-то руководит, сэр, – сказал инспектор, внимательно наблюдая за выражением лица маркиза. – Воры получают от заказчика список нужных ему предметов и сведения об их местонахождении. Разумеется, такие сделки совершатся исключительно на черном рынке. Открыто краденые вещи не продают! Но мы должны проверить все версии.

– Не следует ли из сказанного вами, инспектор, – насторожился Мэллори, – что если мои рисунки окажутся в руках бесчестного коллекционера, он спрячет их в сейф и никогда никому не покажет?

– А вы демонстрировали свои рисунки, сэр? Выставляли их в какой-нибудь картинной галерее? – вперил в него пронзительный взгляд Коллард.

– Нет, но собирался это сделать! Мы с мистером Дуайером намеревались показать их публике. Я принесу вам их копии, отпечатанные на цветном принтере, – сказал маркиз и, выйдя на минуту из кабинета, вскоре вернулся с папкой.

Коллард внимательно изучил отпечатки и задумчиво произнес:

– Пожалуй, целесообразно все это размножить и раздать моим сотрудникам. Это поможет им в работе.

– Не убивайтесь так, милочка! – сказал Карен Ирвин. Они разговаривали, уединившись в оранжерее, чтобы подкрепиться легким завтраком, приготовленным на скорую руку слугами, – гренками с повидлом, чаем и кофе.

– Как же мне не волноваться, если он обвиняет меня в краже! – воскликнула Карен, едва не расплескав чай из чашки.

– Я поговорю с маркизом. Он взволнован пропажей любимых рисунков и утратил самообладание.

– А вы не думаете, что я воровка?

– Нет, разумеется! Я разбираюсь в людях, крошка! Рисунки похитил кто-то другой, но из своих. Так говорит мне мое чутье!

– Вы думаете, это сделал кто-то из прислуги? Карен наморщила лобик, задумавшись: перед ее мысленным взором проплыла вереница знакомых лиц. Может быть, рисунки стащил конюх Тейт? Ему вечно не хватает денег. Или байкер Спайк? Вряд ли, хотя у него и могло возникнуть желание купить новый дорогой мотоцикл. Ар-мина? Вполне возможно, она абсолютно лишена принципов. Патти? Нет, она слишком прямолинейна. Неужели Тони? Боже, какой ужас!

Карен сникла, Ирвин ободряюще потрепал ее по плечу.

– Вам нравится ваш шеф? Между вами что-то было? Она покачала головой:

– Нет, ничего серьезного.

– Вы расстроены этим?

– Не очень. Лучше не смешивать работу и удовольствие.

– Я с радостью взял бы вас на работу, – оживился американец. – Но при условии, что вы не станете крутить романы с другими моими сотрудниками! Вы меня понимаете?

Это было сказано таким интимным тоном, что у Карен мурашки побежали по коже. Ирвин поцеловал ей руку. Она взволнованно вскочила и, обняв его, поцеловала в губы, прижавшись к нему всем телом. Он погладил ее по спине, и головка его члена уперлась ей в живот. Отшатнувшись, он спросил:

– Где мы можем уединиться?

– В моем коттедже! – выдохнула она. – Но нас вряд ли отсюда выпустят…

– Я все улажу, – сказал Ирвин и вышел. Отсутствовал он не долго. Вернувшись, он

подхватил ее шаль и сумочку со стола и сказал:

– Все в порядке. Мы можем идти. Нам запрещено лишь покидать пределы имения.

Свежий утренний воздух приятно холодил Карен лицо и успокаивал ее расшатанные ночными неприятностями нервы. Ведя автомобиль, Карен пыталась вспомнить, с каким настроением она шла вчера на банкет: с надеждой или со сладким предчувствием? Нет уж, довольно с нее девичьих грез! Отныне она будет довольствоваться плотскими удовольствиями. Никаких серьезных отношений, никаких обязательств! Так гораздо спокойнее! С таким настроением она вошла в кухню коттеджа.

Она взяла из холодильника упаковку апельсинового сока и поднялась с ней наверх. Ирвин принял душ и, чистый и бодрый, пружинисто подошел к кровати. Его напрягшийся член предстал перед Карен во всем своем великолепии – длинный, толстый, с лиловой разбухшей головкой, начинающей багроветь. Кожа морщинистой мошонки подрагивала, выдавая охватившее Ирвина волнение. Оно моментально передалось Карен. Раздевшись, она легла на кровать, трепеща в ожидании соития.

– Ты такая красивая, малышка, – прошептал Ирвин. – Я захотел овладеть тобой, как только ты вошла в гостиную. Сильный, широкоплечий, полный энергии мужского обаяния, Ирвин наполнял Карен всепоглощающей страстью одним лишь своим взглядом. Он лег с ней рядом и крепко сжал руками ее полные груди. Она ахнула и, прижавшись к нему, обвила его ногами. От него исходила зрелая уверенность, его движения были целенаправленны, они возбуждали в ней вожделение. Пальцы его деловито раздвинули ее срамные губы, проникли в горячее лоно, теребили клитор, ласкали анус.

Карен погладила его мускулистое тело, и на душе у нее полегчало. В объятиях Ирвина она чувствовала себя защищенной. Его пальцы радовали ее наружные половые губы и услаждали клитор. Она застонала от удовольствия, Ирвин часто и отрывисто задышал, переполняемый страстью, нырнул в ее промежность и стал пить ее нектар, лаская языком преддверие влагалища, раздвигая бедра и просовывая язык в анус. Оргазм окатил ее теплой волной с головы до ног, она вскрикнула и задергалась.

Ноги ее раздвинулись сами собой, согнувшись в коленях. Она обхватила Ирвина руками, и он вонзил в нее свой меч по самую рукоятку. Скосив глаза, она с замирающим сердцем наблюдала, как этот великолепный инструмент играет на ее сокровенных струнах, как он ходит по ним, изогнувшись, словно смычок, и как мягко шлепается его мошонка по ее ягодицам.

– Ты чудо, крошка! – прохрипел Ирвин и ускорил телодвижения.

Он едва ли не пронзал ее фаллосом. Она тихонько повизгивала, вцепившись в него руками и ногами, и кончала раз за разом, едва не теряя сознание. Наконец Ирвин зарычал и дернулся так, что Карен стало больно. И тотчас же струя спермы излилась в ее лоно, и она поняла, что он наконец-то пришел к финишу.

Испытав оргазм, Марта вскрикнула.

Тони блаженно улыбнулся, искренне радуясь обретению в ее лице союзника. Ведь неудовлетворенная женщина – самый опасный враг!

– Мне так стыдно, – пряча глаза, сказала она, отдышавшись. – Ты подумаешь, что я завожусь с пол-оборота.

– Ну что ты, крошка! Просто так уж вышло, нам обоим было очень хорошо, – сказал Тони, подумав, что несет несусветную чушь.

Она сняла с члена презерватив, помыла утомленный инструмент любви и вытерла его розовым полотенцем. Тони был тронут до глубины души.

– Сколько тебе лет, Марта? – спросил он, укрываясь одеялом.

– Дамам такие вопросы не задают, – Кокетливо сказала она.

Тони расхохотался и закурил сигарету.

– фу, какая гадость! – поморщилась Марта. – Это ведь очень вредно, дорогой! Подумай о своем здоровье, ты ведь уже не молод.

Такого укола с ее стороны Тони не ожидал. Оказывается, у нее есть зубки! Но даже эту колкость Тони готов был ей простить: Марта выглядела несчастной, и ему хотелось подарить ей немного радости.

Он зашел к ней в комнату под каким-то невинным предлогом и застал ее в слезах. Марта расстроилась, увидев в окно, как ее босс укатил на машине с Карен. Эта ситуация показалась Тони чрезвычайно удачной: если Карен поехала укреплять отношения с влиятельным американским магнатом, то ему грех упустить возможность обрести союзника в лице его секретарши. При сложившихся обстоятельствах было бы глупо не воспользоваться таким счастливым случаем.

– Мне стыдно, что я изменила мистеру Дуайеру, – вздохнула Марта, прижимаясь к Тони.

Он сжал ее спелую грудь и стал теребить сосок.

– Ты с ним трахаешься? – спросил он.

– Ну, не совсем так, – призналась, потупившись, американка. В розовой ночной рубашке и с волосами, рассыпавшимися по плечам, она выглядела моложе и привлекательнее. – Ему нравится, когда я беру в рот его член после деловых совещаний. Так он выпускает пар.

– А он не отвечает тебе такой же любезностью на твой самоотверженный жест? – с трудом сдерживая смех, с серьезным лицом спросил Тони, подергивая ее за клитор.

– Нет! – густо покраснев, ответила Марта. – Мне вообще никто ничего подобного не делал.

– Неужели? Дорогая, ты заслуживаешь награды! – сказал Тони и нырнул под одеяло.

Вскоре он услышал, как Марта снова запищала, и, удовлетворенно вздохнув, опять принялся сосать ее разбухший клитор: ему нравилось доставлять женщинам удовольствие. На этот раз он, правда, делал это не без задней мысли. Ублажая Марту, он обретал в ее лице сторонника. А Карен наверняка заручится поддержкой ее босса. Таким образом, им обоим удастся выйти сухими из воды. Впрочем, поправил себя он, сухими их можно назвать, только выражаясь фигурально.

Репортеры и фотокорреспонденты столпились у ворот усадьбы, словно стая стервятников. Мэллори давал интервью перед кинокамерой. На телеэкранах демонстрировали копии похищенных рисунков Бедуэлла. Возмущенные зрители посылали в телестудии гневные письма. Защитники общественной морали негодовали.

Полиция вела усиленный розыск пропавших раритетов в Порткомбе и его окрестностях, но безрезультатно.

Распаленная обилием окружающих ее мужчин в мундирах, Патти не выдержала и сама поехала в участок, решив во что бы то ни стало соблазнить сержанта Харви, которого она видела мельком в усадьбе Блэквуд.

Припарковав машину напротив участка, запертого на ночь, Патти постучалась в дверь соседнего дома. На крыльцо вышел одетый в гражданское Харви, обтирая ладонью масленые губы: он прервал свой ужин.

– Что вы здесь делаете, мисс? – нахмурившись, спросил он. – Разве вам разрешено покидать усадьбу? Все должны находиться на ее территории до особого распоряжения инспектора Колларда.

– Я знаю, – сказала Патти, поводя бедрами и расправляя плечи, чтобы блузка обтянула ее торчащие соски. – Мне нужно было повидаться с вами.

Сержант оживился, заинтригованный ее словами и направленными на него сосками.

– Это как-то связано с кражей рисунков? – спросил он, еще не до конца веря, что ему так повезло. Раскрытие преступления в замке маркиза наверняка продвинуло бы его по служебной лестнице.

– Мы не могли бы поговорить в участке? – спросила Патти.

– Хорошо, мисс, – сказал сержант и пошел надевать униформу.

Увидев его в мундире с тремя нашивками на погонах, застегнутом на блестящие пуговицы, и в полицейской фуражке, Патти пришла в неистовство. В груди ее вспыхнул пожар. Она пожалела, что не надела трусики, потому что сок стекал по бедрам.

Сержант провел ее в кабинет и указал на стул у стола.

– Я лучше постою, – ответила она. Лицо сержанта стало суровым.

– Послушайте, мисс, что вам нужно? Вы прервали мой ужин, а теперь морочите мне голову!

– И как вы со мной поступите, сержант? Накажете? – спросила Патти, прислоняясь к стене.

– Я – вас? Накажу? Как вас понимать? – опешил Харви, вытаращив глаза на ее выпяченные груди. Он знал, с кем имеет дело, от своей подружки – буфетчицы местного паба. Патти была девицей иного пошиба, и он не знал, как вести себя с ней. Заметив, что он растерялся, бесстыдница надула губки и проворковала:

– Я поступила дурно, не так ли? Заявилась сюда без серьезной причины, оторвала вас от ужина. Накажите меня, сержант!

– Что вам нужно? – спросил он и густо покраснел, сообразив, что задает ей дурацкие вопросы.

– Мне хотелось взглянуть на ваш участок, – сказала Патти с апломбом Марлен Дитрих в роли шпионки Маты Хари. – У вас есть наручники и дубинка? Покажите!

Сержант извлек из кожаного подсумка браслеты, а из специального футляра, прикрепленного кольцом к ремню, дубинку и показал все это Патти. Он был далек от садомазохизма и даже не подозревал, что она получает удовольствие от созерцания этих предметов усмирения и пытки. Патти сравнила дубинку с толстым пенисом сержанта, обозначившимся в штанине его форменных брюк, облизнула кончиком розового языка губки и спросила:

– Можно мне надеть наручники? На лбу сержанта Харви выступили капли пота, терпение его лопнуло, и он рявкнул:

– Руки за спину! – Таким тоном он обращался только к правонарушителям.

Патти с радостью повернулась к нему спиной, но резонно заметила:

– Я подумала, сержант, что в таком положении я не смогу нажать на свою кнопочку любви, если мне этого захочется, Вы сделаете это для меня?

– Не смейте так разговаривать со мной! – Он защелкнул у нее на запястьях стальные браслеты.

– Вы сердитесь, сержант? – спросила Патти, оттопыривая голый зад.

– Еще как! Какая дерзость – оторвать меня от ужина! Харви тяжело дышал, член его встал и откровенно топорщился.

– Так накажите же меня скорее! Только наденьте фуражку, в ней вы чертовски сексуальны!

Харви исполнил ее пожелание и прижал ее к стене. Патти зажмурилась и подставила ему губки для поцелуя. Он впился в них и просунул ей в рот язык. Патти открыла глаза, желая получше рассмотреть его фуражку и воротничок мундира, который тер шею.

– Ты развратница! Дрянная девчонка! Я тебя проучу! – прорычал сержант и стал расстегивать китель.

– Не снимайте его! – вскричала Патти.

– Заткнись! Мне же нужно добраться до своего маленького приятеля! Ведь ты хочешь на него полюбоваться, не так ли?

Он рывком расстегнул ширинку – из нее выскочил здоровенный член с пурпурной головкой. Сержант задрал на Патти юбку, грубо сунул ладонь в ее промежность и, раздвинув ей ноги, насадил ее на член. Патти охнула, плотнее прижалась спиной к стене и завертела задом. Пенис вошел в нее целиком. Сжав рукой ее грудь, Харви начал быстро работать торсом. Глаза его налились кровью. Он вытянул пенис из лона Патти, торопливо снял с нее наручники и, подхватив ее на руки, отнес на стол, упираясь членом в спину.

Спустя мгновение Патти распростерлась на столе, задрав согнутые в коленях ноги и глядя на фотографию королевы, здоровающейся с высшими чинами полиции, одетыми в штатское. Харви начал тискать и сосать ее груди. Она сжала в кулаке его маленького друга и начала его массировать. В кабинете запахло потом, мужскими и женскими соками, несвежей одеждой и одеколоном «Олд спайс». От такого букета ароматов Патти неистово задергалась и, не придумав ничего лучше, вытянула дубинку из футляра, притороченного к его ремню, и засадила ее в лоно. Ей сразу же стало гораздо лучше.

С чувственным оскалом и с горящим взором воинствующей нимфоманки Патти стала гонять резиновую палку вверх и вниз по влагалищу. К величайшему изумлению сержанта, дубинка вошла туда целиком. Харви вытаращил глаза и раскрыл рот, его маленький друг вдруг начал удлиняться и разбухать. Патти покосилась на него и, вытянув дубинку из влагалища, стала тереть клитор. По ее телу пробежали горячие волны. Патти застонала.

Не медля ни секунды, сержант вогнал ей пенис между распухших срамных губ и принялся тарабанить ее со всей силой своей классовой ненависти к паразитам из высшего общества. Участок наполнился женским визгом и криком. Харви вспотел, пот капал с его лица на грудь извивающейся в оргазме кокотки. Наконец сержант утробно зарычал и кончил.

Позже, когда они уже пили чай на его кухне, сержант поинтересовался, что Патти хотела ему сообщить.

– Это не важно, – хитро улыбнулась Патти. – Я получила то, что хотела.

Она живо представила себе лица подружек, когда они узнают о ее приключениях в полицейском участке, и рассмеялась.

– Что здесь происходит, Мэллори? Почему полицейские звонят мне по ночам? – спросил у брата Синклер, войдя в Красную гостиную спустя два дня.

– Идет розыск пропавших рисунков. Разве ты этого не знаешь? – холодно ответил Мэллори, глядя на него с подозрением.

– Ну и каков же результат всей этой суматохи? Нашли полицейские преступника? Вышли они на след рисунков? – спросил Синклер, наливая в бокал коньяк из графина.

– Пока нет. Но я не сомневаюсь, что их украли Карен и Тони, – мрачным тоном ответил Мэллори.

– Неужели? Выходит, ты поторопился, беря Карен на работу? Она сразу же показалась мне подозрительной, эта хитрая стерва! Уж больно умная. – Синклер отхлебнул из бокала и облизнул губы.

– Надеюсь, что у тебя самого есть стопроцентное алиби, – пробурчал Мэллори. – Где ты был, когда все это случилось?

– В гостях у своей знакомой, в Найтсбридже. Она почтенная дама, жена члена парламента. Мне стоило немалых трудов уговорить ее подтвердить этот факт в участке.

– А где были Целин и Джо?

– У них обеих тоже есть алиби. Короче говоря, братец, плакали твои рисуночки!

Полицейские все еще сновали по усадьбе. Журналисты выведывали у прислуги пикантные подробности жизни маркиза: больше всего их интересовали его отношения с дамами, гостящими у него по несколько месяцев.

Вынужденная находиться в заточении в Лавровом коттедже, Карен утешалась встречами с Тони и Ирвином. Но даже их ласки не могли успокоить ее расшатавшиеся нервы. Чудовищное обвинение в краже рисунков основательно потрясло ее. Расследование должно было, разумеется, в скором времени завершиться. И хотя официального обвинения инспектор ей не предъявил, Карен оставалась главной подозреваемой. С такой репутацией можно было забыть о карьере и высокооплачиваемой работе.

Появление на пороге ее домика Синклера стало для Карен еще одним потрясением. Одетый в желтый двубортный пиджак из тонкой шерсти, бежевую сорочку с узким галстуком, песочные брюки с ремнем от Армани и в солнцезащитных очках от Кэлвина Клайна, брат маркиза держался непринужденно и самоуверенно.

– Я слышал, у тебя неприятности, крошка, – сказал он. – Сочувствую, я могу тебе как-то помочь?

– Спасибо, вряд ли, – ответила Карен, пропуская его в дом.

– Тебе не наскучило сидеть в заточении? Могу я пригласить тебя поужинать со мной?

Карен усмехнулась: даже в такой печальной ситуации Синклер не утратил чувства юмора. На пропавшие рисунки ей было наплевать, сейчас ее заботила только ее репутация. Продолжать тосковать у нее не было сил, поэтому она приняла приглашение Синклера и поехала с ним в шикарный ресторан в предместье Порткомба. Пила она мало, вызвавшись сесть за руль после ужина. По дороге домой Синклер спросил, выставив указательный палец:

– Это ты украла рисунки?

– Нет, конечно! – ответила Карен.

– Я знаю. А Мэллори круглый идиот. Он не должен был обвинять тебя в том, чего ты не делала. Вот я лично в этом уверен.

– Почему ты в этом уверен? – Карен снизила скорость, чтобы не врезаться в темноте в оленя, и навострила уши: судя по голосу, Синклер явно что-то подозревал.

– Это долгая история! Если хочешь ее услышать, тебе придется заехать ко мне и остаться у меня на ночь.

Карен молча кивнула: в голове ее уже созрел план.

Спальня Синклера в заброшенном флигеле производила все то же жутковатое впечатление, но на этот раз Карен полностью контролировала свои эмоции.

Синклер снял пиджак, накинул его на спинку троноподобного стула и спросил:

– Хочешь выпить?

– Нет, благодарю. Я рассчитываю на удовольствие иного сорта, – ответила Карен и обняла его за талию. Пульс ее участился, соски набухли. Ее всегда волновали отчаянные парни.