Текст книги "Чечено-российские отношения и идея чеченской государственности. Политический очерк"

Сколько их, политических и религиозных деятелей, командиров отрядов и рядовых бойцов, способствовавших утверждению советской власти в регионе и за её пределами, уничтоженных этой же властью, – не сосчитать. По сведениям Г. В. Марченко («Антисоветское движение в Чечне в 1920—1930 гг.»), за 1937—1939 гг. только бывших партизан было арестовано и расстреляно 1037 человек. Партизаны – это участники войны с белогвардейцами и казаками.

В данной главе можно упомянуть и о так называемом Северо-Кавказском эмирате. У чеченцев есть поговорка: «Шен юьртахь цхьаннех ца хилла имам» («Никто не становится имамом в своём селе»). Эта поговорка применима и ко многим дагестанским, в основном аварским богословам – религиозным деятелям, которые, не получив поддержку в своих краях, перебирались в Чечню и здесь самоутверждались или как просто муллы, или как имамы. Из таких имамов был известный Шамиль, а в годы гражданской войны – и Узун-Хаджи. Позже имамом в Чечне заявится другой аварец – Нажмутдин Гоцинский. В 1998 году в Чечне объявится ещё один «имам» из Дагестана – «главнокомандующий» Повстанческой армии имама при яндарбиевском общественно-политическом союзе «Кавказская конференция», автор книги «Наша борьба и повстанческая армия имама» Шамиль (Магомед) Тагаев, который сам себя именовал имамом Чечни и Дагестана. Но это – так, между прочим. Узун-Хаджи вроде провозгласили имамом в мае 1919 года в Ботлихе. А имамствовать он спустился почему-то в Ведено, которое, как и Шамиль, сделал своей ставкой. Власть его была чисто номинальной. Можно, к примеру, упомянуть про один случай, рассказанный автору жителем села Ведено Магомадовым, андийцем по происхождению. Как он рассказывал, мюриды Узун-Хаджи арестовали его отца по обвинению в краже лошади. Шариатский суд приговорил его к повешению. На окраине села Дышне-Ведено, в сторону Харачоя, возвели виселицу и уже набросили верёвку с петлей на шею. С этой компанией поравнялся возвращающийся из Харачоя мой дед Сусу, по имени которого я сейчас ношу фамилию. Узнав в стоящем на помосте для повешения своего знакомого, Сусу подскакал к помосту и срубил саблей верёвку. Приговорённый вскочил на круп его лошади, и они через сёла Дышне-Ведено и Ведено ускакали в наше село Эшилхатой. Попытаться отбить приговорённого для мюридов Узун-Хаджи значило вступить в конфликт с тейпом харачоевцев. На это они не решились. Да и пропавшая лошадь вскоре нашлась. К тому же дед, видимо, был достаточно известным человеком. У него во дворе стояла под навесом пушка с достаточным количеством снарядов. Попасть к нему эта пушка могла или в результате покупки у российского гарнизона в крепости Ведено при помощи его друга Седика Гудаева, служившего в крепости, или её могли привезти его племянники Мажда Музиев и Инал Азарсанов, возвратившиеся домой из чеченского полка «Дикой дивизии». Второе кажется более вероятным: в своём романе «Алун шераш» Халид Ошаев упоминает о двух всадниках-харачоевцах «Дикой дивизии», везущих домой пушку. Участник тех событий, житель села Ведено Абдурашид Мадаев рассказывал мне, что эту пушку Сусу, к тому времени уже пожилой человек, отдал им, группе харачоевцев, когда они пошли на помощь жителям села Старый Юрт (Девкар-Эвла), подвергшегося нападению казаков. Использовали её и в боях против деникинцев. В село она, конечно, больше не вернулась. Какая пушка! Вскоре настали времена, когда даже за спрятанный кинжал можно было получить срок. В районе Узун-Хаджи был известен старшему поколению как учёный алим и участник восстания в округе в 1877—1878 гг. К тому же он был гость. И помощь его против деникинцев, которого горцы обоснованно рассматривали как генерала ненавистного царского режима, была очень кстати. И эта помощь также символизировала проявление традиционной солидарности и единства народов Дагестана и Чечни в борьбе против извечной российской агрессии. Отряды, организованные им и его министром многих министерств чеченцем Иналуком Арсанукаевым, приняли достаточно активное участие в боях с деникинцами. Большевики, загнанные белогвардейцами в горы, установили с ним некий союз, причислив свои отряды в состав его «армии», и умело использовали его влияние среди верующих чеченцев в войне против деникинцев. После его смерти в 1920 году Северо-Кавказский эмират перестал существовать. Просто люди разошлись по домам: красные – в Грозный, аварцы – в свои горы, чеченцы – по своим сёлам. Похоронен Узун-Хаджи в Шамиль-Хуторе Дышне-Веденского административного поселения.

Надежды чеченского народа на то, что с утверждением советской власти он получит землю, право самому избирать власть, устраивать свою жизнь по религиозным и национальным обрядам и обычаям, не оправдались. После отступления добровольческой армии в Грозный 17 марта 1920 года вошли войска, состоящие из чеченских отрядов и групп красноармейцев, под командованием Н. Гикало. Большевики 3 апреля в Грозном созвали съезд чеченского народа. Выступивший на съезде представитель центральной власти С. М. Киров поблагодарил чеченский и ингушский народы за самоотверженную борьбу за установление советской власти и предупредил: «И повторяю, горе тем, кто встанет нам поперёк дороги. Выборная власть у вас будет тогда, когда Чечня станет организованной, теперь же ревком должен быть по назначению. Но состоять он будет из одних чеченцев. Поставленный у вас ревком будет твёрдой властью с неограниченными полномочиями» (цитируется по статье «Становление советской политической системы в Чечне. Начальный этап», А. Бугаев, З. Алхастова).

Тот же С. Киров на учредительном съезде Горской Республики 21 апреля сделал реверанс в отношении духовенства: «Советская власть не имеет ничего против религиозных постулатов, если они не проявляют попыток негативного вмешательства в политическую обстановку» (Д. Гакаев, «Очерки политической истории Чечни»). Но продолжалась эта веротерпимость недолго. Чеченское духовенство в форме мюридизма изначально, по сути своей организации, предполагает именно «вмешательство» в политическую, общественную, социальную, бытовую – во все сферы жизни верующих. Этого власть большевиков допустить не могла, как не допускала и власть царская, хотя на определённых этапах российские власти использовали и до сих пор используют влияние религиозных деятелей на верующих. И потому шариатские суды вскоре были ликвидированы.

И ревкомы тоже перестали быть «чеченскими». После включения города Грозный и Сунженского округа в состав Чечни и объединения Чечни и Ингушской области все чеченские руководители органов управления, лидеры духовных сообществ, просто авторитетные лица из среды чеченцев, а также небольшая прослойка интеллигенции были репрессированы. Период политических иллюзий и надежд закончился. Начался период глубокого разочарования народа и жесточайших репрессий властей, пик которого пришёлся на 1944 год – год поголовной депортации чеченцев, ингушей и других народов. Секретное постановление Совета министров СССР от 24 ноября 1948 года определило статус депортированных народов: «Установить, что переселение в отдалённые районы Советского Союза чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и других произведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства».

Постановление президиума ЦК КПСС от 24 ноября 1956 года констатировало: «Массовое выселение целых народов не вызывалось необходимостью и не диктовалось военными соображениями, а было одним из проявлений культа личности, грубым нарушением основных принципов национальной политики». Верховный Совет СССР 14 ноября 1989 года принял декларацию «О признании незаконными и преступными репрессивных актов против народов, подвергшихся насильственному переселению, и обеспечении их прав». Верховный Совет РСФСР 26 апреля 1991 года принял закон «О реабилитации репрессированных народов». Эти документы тем самым признали незаконный и преступный характер актов репрессий и депортации народов. Пленарное заседание ПАСЕ (Парламентской ассамблеи Совета Европы) 26 февраля 2004 года, ровно через 60 лет после события, признало депортацию чеченского народа 23 февраля 1944 года актом геноцида. Партия, правительство страны, осуществившей депортацию чеченцев и других народов, международные организации, всё прогрессивное человечество признали преступлениями репрессивные акты советского государства, и в их числе депортацию народов.

Но в современной России и Чечне находятся и «исследователи» этих событий, и публицисты, и государственные «деятели», которые пытаются оправдать эти акты-события, найти какие-то причины, якобы обосновывающие депортацию, в частности, чеченцев, Примером таких работ последних годов может быть сочинение Андрея Савельева «Чёрная книга чеченской войны». В ней, например, без всяких доказательств делаются такие утверждения: «Оккупация Чечни фашистами с осени 1942 года показала, что чеченцы охотно и в массовом порядке сотрудничали с фашистами. Из перешедших на сторону врага чеченцев и местного населения был сформирован Северо-Кавказский легион, чечено-ингушский пехотный полк и карательные отряды». Автор не может не знать, что ничего из всего этого не было. Не была территория Чечено-Ингушетии под фашистской оккупацией. Не было никакого чечено-ингушского пехотного полка в составе немецких войск. Это явная клевета! Но пишет он, пишут другие.

Интересная метаморфоза произошла и с отношением чеченских властей к памятному в истории чеченцев дню 23 февраля. В 2010 году, 23 февраля, в киноконцертном зале Грозного на мероприятии, посвящённом памяти жертв депортации, был обнародован указ президента Чеченской Республики Рамзана Кадырова, в котором писалось: «В память о жертвах событий, связанных с актом величайшего произвола и беззакония на государственном уровне в отношении чеченцев, – их насильственного переселения в Среднюю Азию и Казахстан 23 февраля 1944 года, отдавая дань уважения отцам и матерям, выдержавшим все тяготы и лишения в условиях переселения, установить 23 февраля днём памяти и скорби». Актом «величайшего произвола и беззакония на государственном уровне» охарактеризована депортация чеченцев в этом указе. Но в следующем, 2011 году, 11 апреля выходит другой указ Рамзана Кадырова, о перенесении дня памяти и скорби на 10 мая, на день, который фактически становится днём поминовения Ахмата Кадырова, погибшего в результате теракта 9 мая 2004 года. Трагедия 60-летней давности, в результате которой почти полмиллиона чеченцев и ингушей подверглись жесточайшему насилию, оказалась затушёванной. Более того, были запрещены не только все мероприятия 23 февраля, но и упоминания об этой депортации. Появились высказывания главы республики о том, что сама депортация чеченцев была небеспричинной. Чеченцы, оказывается, устраивали антисоветские восстания, дезертировали из армии в годы Отечественной войны, сотрудничали с немцами – в общем, весь набор лживых обвинений, не раз развенчанных в многочисленных публикациях и осуждённых на высшем государственном и международном уровне. «Сами виноваты, не надо было противиться власти», звучит лейтмотивом в этих высказываниях и в проводимой в регионе политике, которая, несомненно, управляется, направляется свыше. Не сказанным, но подразумевающимся за ним остаётся: «Мы вам покажем кузькину мать, если посмеете тоже». Такие рассуждения и обоснования сродни утверждениям некоторых религиозных деятелей, обслуживающих власть, которые при любой власти и во все времена делали и делают заявления типа того, что любая власть от Бога и нельзя ей противиться. Такими заявлениями и рассуждениями можно оправдать любые преступления. Противление преступной власти не только не может считаться преступлением, но не может даже порицаться. Напротив, «когда правительственная власть все те средства, какими она располагает, употребляет на то, чтобы вести целый народ к гибели, тогда не только правом, но и обязанностью каждого сына народа является бунт» (Адольф Гитлер, «Моя борьба»). Но и бунта же тоже в рассматриваемый период не было, что и будет в дальнейшем доказано.

Но сперва – почему произошла такая метаморфоза, переоценка руководителем народа-жертвы, события, имеющего государственное и международное значение и характеризующего всю политику российского государства в отношении своих граждан и в области соблюдения международных норм по правам человека? Ни один глава региона в России не будет самостоятельно, без ведома высшего руководства страны делать заявления и тем более издавать указы по вопросам, имеющим государственное и международное значение. А именно таким является факт депортации народов СССР, правопреемником которого объявила себя современная Россия. Стремлением высшего руководства страны предать забвению, стереть из памяти подрастающего поколения страницы преступных актов российского государства в отношении чеченского народа можно объяснить кампанию по очернению чеченского народа и оправданию преступного по сути акта депортации народов СССР и такой же преступной войны 1994—2009 гг. против чеченского народа. В выступлениях главы Чеченской Республики и некоторых исследователей данного вопроса есть высказывания, заслуживающие понимания. Это то, что пора прекратить использовать в политических целях имевшее место в своё время преступление, которое было только одним звеном в цепи аналогичных, пора прекратить использовать его в риторике, объективно способствующей разжиганию межнациональной и межконфессиональной розни и представлять чеченский народ единственной жертвой преступного политического строя. Да, всё это верно. Но, говоря об этом, не надо искать какие-то причины, оправдывающие само преступление, уже признанное и российскими властями, и международным сообществом, не надо возлагать на чеченский народ вину за то, что якобы российское (советское) руководство того периода было вынуждено пойти на это. Это во-первых. А во-вторых, чеченцы не только никогда не возлагали вину за постигшее их несчастье на русский и другие народы, но даже и на советскую власть, а всегда понимали, и в высказываниях любого чеченца по этому поводу всегда подчёркивалось то, что русский и другие народы равно и не меньше пострадали от деятельности преступной партии большевиков, захватившей власть в России. И даже в партии выделяли конкретных лиц – руководителей, организаторов, исполнителей этой и других преступных акций.

В других главах данной работы уже писалось, что в России намерены в очередной раз переписать историю страны. С таким намерением можно рассматривать и попытки новой оценки событий, осуждённых и на государственном, и на международном уровнях как государственное преступление, имя которому – геноцид. Намерение переписать историю, дать новую оценку факту депортации чеченцев может быть связано и с тем, что депортация чеченцев в 1944 году и события, предшествующие ей и последовавшие за ней, характеризуют российскую государственную политику как последовательно преемственную, в результате которой народы России оказались в состоянии новой российско-чеченской войны 1994—2009 гг. Какова эта политика?

Я не собираюсь выступать обличителем российской государственной политики, характеризовать её государственных мужей и давать оценки историческим фактам и государственным деятелям. И тем более не хочу выступать в роли человека, доказывающего, что он не верблюд, то есть доказывать, что не может быть в чём-то виновен весь народ: это очевидно всем. Но считаю необходимым провести небольшой экскурс по страницам истории. Большевистская власть в стране утвердилась на крови. И прежде всего на крови русского народа. Террор, устроенный этой властью над всеми народами страны, имеет свои этапы и названия этих этапов. Часть из них назовём по последовательности: продразвёрстка, красный террор, расказачивание, раскулачивание и коллективизация, разоружение населения, партийные чистки, депортации и репрессии в отношении сословий и классов, депортации и репрессии в отношении отдельных этнических и конфессиональных групп, репрессии в армии, депортации народов, идеологический террор.

Продразвёрстка. Впервые введена постановлением министерства земледелия Временного правительства России от 2 декабря 1916 года в связи с острой необходимостью содержать воюющую армию, которая к концу 1916 года увеличилась до 15 млн человек. В 1917 году Временное правительство 25 марта приняло закон о передаче хлеба в распоряжение государства. Законом предусматривалась обязательная передача хлеба по установленным нормам и закупочным ценам государственным комиссиям во главе с губернским и уездным эмиссарам. С приходом к власти большевиков этот порядок был узаконен декретом ЦИК от 9 мая 1918 года. Так как цены на все продукты за время революции подскочили в двадцать и более раз, деньги превратились в пустые бумажки, и продразвёрстка из закупки сельхозпродукции превратилась в реквизицию – насильственное изъятие. Изъятие не только хлеба, но и мяса, картошки, другой сельхозпродукции по заранее установленным нормам производилось специальными продовольственными отрядами – реквизиционными отрядами рабочих и создаваемыми на местах комитетами бедноты. Причём нормы реквизиции устанавливались не с учётом населения, земель, урожайности и других факторов, а исходя из потребностей армии и городского населения, не оставляя крестьянам ничего для собственного прокорма и для посева. Продотряды были объединены в специальную Продармию. Реквизиция сельхозпродукции производилась крайне жёсткими мерами и сопровождалась кровавыми репрессиями в отношении крестьянства. Практиковалось взятие заложников из населённых пунктов для принуждения к сдаче сельхозпродукции. В истории эти мероприятия известны как «военный коммунизм». Всё это вызвало массовые восстания в центральных губерниях России, на Украине, Урале и в Сибири. В 1918 году произошли восстания в Ярославской и Пензенской губерниях, в 1919 году – в Тамбовской и Воронежской губерниях, в 1921 году – снова в Тамбовской губернии, на Дону и Кубани. Согласно исследованию Е. Жупиковой «Повстанческое движение на Северном Кавказе», в 1920—1925 гг. только на Дону и Кубани в Армии возрождения под руководством генерала П. Фостикова в антисоветском восстании в 105 отрядах насчитывалось 40 тыс. человек. В Ижевско-Воткинском восстании августа – ноября 1918 года участвовало до 25 тыс. человек. Только подсчитанных жертв (расстрелянных) участников этого восстания и жителей этого региона насчитывают 7983 человек. После подавления Кронштадтского мятежа 28 февраля расстреляно 2103 человек, осуждено 6459 человек (источник: А. Г. Ефимов, «Ижевцы и воткинцы. Борьба с большевиками в 1918—1920 гг.»). В Антоновском восстании в Тамбовской губернии участвовали 25—30% всего населения, фактически – все мужчины. Ижевская народная армия повстанцев насчитывала 70 тыс. человек (Сергей Шмарко, «Россия в 1917—1925 годах. Арифметика потерь»). Восстания происходили в отдельных волостях различных губерний и беспощадно подавлялись частями Продармии, частями регулярной армии и отрядами ВЧК с применением артиллерии, со взятием заложников, расстрелами на месте, изъятием всей сельхозпродукции.

Мощное антибольшевистское движение на юге России вызвало расказачивание, начатое в 1920—1921 гг. Так, Кавказское бюро ВКП (б) во главе с Орджоникидзе приняло решение выселить 18 казачьих станиц с 60-тысячным населением. Выселено около 35 тыс. Причём все мужчины в возрасте от 18 до 50 лет были в большинстве своём расстреляны или сосланы в районы Севера. Книга, которая описывает эти события, автором Гродненским озаглавлена так: «Неоконченная война: История вооружённого конфликта в Чечне». Этот и многие другие авторы пишут, что земли выселенных казаков были отданы чеченцам. Во-первых, это были земли, с которых когда-то были загнаны в горы чеченцы. Во-вторых, землю ни чеченцы, ни русские не получили. Все земли у всех были отняты вообще, под предлогом коллективизации. При чём тут «конфликт в Чечне»?

Другим фактором, вызывающим антисоветские восстания в России, на Украине и в других регионах, была война против религии и священнослужителей, объявленная на государственном уровне. В этой войне в России только по учтённым данным в период с 1918 по 1930 год было расстреляно или умерло в концентрационных лагерях около 42 тыс. священнослужителей только христианских церквей. В Ставропольской епархии в 1918 году казнили 37 служителей церкви. В Воронеже в 1919 году – 160. В соответствии с декретами все земли церквей и церковные ценности были изъяты. Все эти мероприятия проводились в рамках объявленного и законодательно установленного государственного красного террора.

Красный террор. Был объявлен декретом СНК (Совета народных комиссаров) 5 сентября 1918 года. Поводом послужило покушение на Ленина. И хотя в ноябре того же года было объявлено о прекращении действия данного декрета, террор продолжался все годы советской власти, а с 1937 года принял такие масштабы, что в истории он получил название Большого террора. Красный и Большой террор производились под непосредственным руководством ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии, позднее – ОГПУ, потом НКВД, далее – КГБ…) Ф. Дзержинского, комиссариатом юстиции под руководством И. Штейнберга. Оба – евреи. Как исторический факт можно констатировать то, что абсолютное большинство руководства советской власти того периода и особенно репрессивных органов составляли евреи. И хотя в период 1932—1933 гг. были репрессированы, расстреляны, осуждены около 100 тыс. евреев, в репрессивных органах они долгое время составляли большинство руководителей. Для осуществления террора по всей стране были созданы военно-революционные трибуналы и ревкомы (революционные комитеты) с огромными полномочиями, от которых лично Ленин требовал расстреливать и вешать, зачастую на месте. Отменённую Временным правительством смертную казнь большевики ввели декретом СНК «О суде» 24 ноября 1917 года. Исследователями этих событий часто приводятся указания Ленина о необходимости осуществления массового террора. Так, в подавлении восстания в Пензенской губернии он требовал: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационные лагеря вне города». Он же в телеграмме властям Пензенской губернии требует: «Повесить, непременно повесить, чтобы народ видел, не меньше ста заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. Отнять у них весь хлеб». Так что концлагеря – это не изобретение Гитлера, а террор – не метод чеченцев и мусульман. И не просто причуда отдельных личностей вроде Ленина, Дзержинского. На высшем государственном уровне, в ЦК РКП (б) и ВЧК разрабатывались инструкции: «Расстреливать всех контрреволюционеров. Предоставить районам право самостоятельно расстреливать. Устраивать на местах концлагеря. Принять меры, чтобы трупы не попадали в нежелательные руки». В «контрреволюционеры» зачислялись все бывшие офицеры, жандармы, попы, все члены других партий, все участники забастовок, всё дворянское сословие, все буржуа, то есть имевшие какой-либо достаток, все имеющие на руках без разрешения властей оружие. Количество этого контингента определялось по норме, плану, спускаемому сверху. Обычно план перевыполнялся.

Происхождение (сословие, образование) определяло судьбу человека. В дальнейшем к данной квалификации прибавилась графа «национальность». Именно по этому признаку были репрессированы многие народы в СССР, в том числе и чеченцы. Только за период 1918—1919 гг. в центральной части России было, по приводимым в исследованиях данным, расстреляно не менее 10 тыс. человек, заключено в концентрационные лагеря 9496 человек, взято в заложники 13 111 человек, арестовано и осуждено 86 893 человек. Но есть и другие цифры. Комиссия, созданная Деникиным в конце 1919 года, определила погибших от террора большевиков за тот же период 1918—1919 гг.: 1 766 188 человек, из них 60 тыс. солдат, 54 650 офицеров, 1500 священников, 815 тыс. крестьян, 193 тысяч рабочих, 59 тыс. бывших полицейских, 13 тыс. помещиков, 370 тыс. представителей интеллигенции. В этом списке самый большой контингент после крестьянства составляет интеллигенция. Интеллигентов расстреливали, уничтожали скопом и поодиночке. В августе 1918 года в Финском заливе было затоплено несколько барж с офицерами и представителями интеллигенции. В сентябре 1918 года в Петрограде было расстреляно более 800 представителей бывшей знати, профессора. В Кронштадте – 100 человек этого сословия. В 1920 году в Крыму ревком и ревтрибуналы под руководством Белы Куна и Розалии Залкинд (Землячки) расстреляли по официальным данным 56 тыс. человек. По исследованиям историков, эта цифра может быть около 120 тыс. человек. По официальным данным, только по приговорам ревтрибуналов за период 1917—1922 гг. было расстреляно 140 тыс. человек. А сколько было внесудебных расправ! Так как Деникин контролировал только южную часть России и только оттуда мог иметь информацию, становится ясно, что данные его комиссии можно без сомнения увеличить в несколько раз.

По официальным данным, приводимым в исследованиях историков, в годы Большого террора в стране только за 1937—1938 гг. по делам НКВД было арестовано 1 525 259 человек. Из них приговорены к расстрелу 681 692 человека. По репрессиям в армии арестованы 10 838 офицеров и генералов, из них 692 расстреляны. Репрессиям – ссылкам, заключениям в лагеря – подвергались семьи всех расстрелянных и осуждённых: жёны, родители, дети. В период Большого террора в 1938—1939 гг. только в Политбюро ЦК КПСС были подписаны 383 списка, по которым были арестованы 43 768 человек, большинство из которых было расстреляно. Были арестованы 18 тыс. жён арестованных и расстрелянных, изъяты 25 тыс. их детей.

Все эти репрессии приводили к массовым восстаниям, вооружённым выступлениям различных группировок. Здесь приведены примеры восстаний и выступлений только крестьян Центральной России, без учёта таких организованных движений, как Добровольческая армия Деникина, война против большевиков под командованием генералов Колчака и Врангеля, организованные выступления в Сибири, в Закавказье, басмаческое движение в Средней Азии и другие. С подавлением организованных массовых восстаний протестная форма населения России приняла форму вооружённых нападений на представителей органов власти и на государственные и административные учреждения. Эти нападения власть именовала бандитизмом. В период 1924—1929 гг. таких «бандгрупп» было зарегистрировано 12 154. В той же работе С. Шрамко подводятся итоги гражданской войны: «Из 11 с лишком миллионов погибших более 10 миллионов приходится на мирное население». И далее: «Нам нужно признать: то была не просто гражданская война, но война против народа, прежде всего – крестьянства».

Изложив всё это, я задаюсь вопросом: а были ли в Чечне восстания и выступления против советской власти, соизмеримые с теми, что происходили в других регионах страны, по причине которых чеченцы якобы заслужили депортации в 1944 году, как продолжают утверждать некоторые горе-политики и писаки? Подчёркиваю: соизмеримые. Нет. Не было таковых. Хотя репрессии большевиков не могли не вызывать протестные явления, как и во всей стране. На этом можно бы и точку поставить. В исторической науке дискуссии на эти темы прошли. Политическая и юридическая оценка на государственном и международном уровне дана.

Но для полноты картины совершим краткий экскурс в историю несчастной Чечни того периода. Продразвёрстка Чечни не коснулась, и массовые репрессии периода красного террора 1917—1920 гг. Чечню обошли. В этот период чеченцы с оружием в руках отстаивали советскую власть в войнах против казачьих отрядов Бичераховых и других и армии Деникина, тем самым оттянув на себя значительные силы армии Деникина, выступившей в поход на Москву. По свидетельству той же Е. Жупиковой, деникинцы после себя в Чечне оставили 21 сожжённый и истреблённый аул и 15 тыс. погибших чеченцев. К организованному большевиками массовому выселению терских казаков чеченцы отношения не имели или имели косвенное. Хотя и рассчитывали на возвращение своих земель. В выделившейся в 1922 году из состава Горской Республики Чеченской автономной области большевики то назначали выборы в исполкомы, то заменяли их ревкомами. В Чечне действовали шариатские суды. Мюриды Али Митаева, а также накшбандийских шейхов обеспечивали охрану железнодорожных путей и общественный порядок. Последнее было сопряжено с большими трудностями. На руках у населения было большое количество оружия. Оружие для горцев, веками вынужденных отстаивать свою территорию от внешних угроз, было как неизменный атрибут костюма, как обязательная принадлежность в хозяйстве. Отнять у горца оружие значило посягнуть на его честь. Существовали строгие неписаные общепринятые правила применения оружия. Оружие могло применяться только при явной угрозе собственной жизни, при посягательстве на честь, при защите невооружённого и при защите женщины. Неправомерное применение оружия влекло за собой общественное осуждение и презрение, что было хуже любых практикуемых в так называемых «цивилизованных» странах форм уголовных наказаний. В период послевоенной разрухи и нищеты в Чечне, как и во всей стране, участились случаи применения оружия в целях грабежа, угона скота, в общем, в действиях, носящих уголовный характер. Религиозные авторитеты, шариатские суды старались вести с ними борьбу, население осуждало эти действия и требовало от властей применения строгих мер. Но власть-то фактически в Чечне была своя. В сельских исполкомах, в районных ревкомах почти все, а в республиканском ревкоме в преобладающем количестве членами и руководителями были чеченцы. Причём на местном, сельском и районном уровнях большинство из них были или муллами, или из достаточно зажиточного слоя населения. На короткий четырёхлетний период, с 1920 по 1925 год, в Чечне была, хоть и в форме автономии, своя национальная государственность. Но с преобладающим влиянием исламского духовенства, с чем советская власть, объявившая по всей стране войну религии, мириться не могла. Для пресечения участившихся уголовных преступлений и начала кампании по отстранению от власти религиозных авторитетов была развёрнута кампания по разоружению населения. Штаб СКВО (Северо-Кавказского военного округа) в апреле 1922 года решает провести войсковую операцию по разоружению населения Чечни. Поводом для начала разоружения послужило то, что в Чечню сбежал потерпевший поражение в Дагестане Нажмутдин Гоцинский вместе с внуком Шамиля Саидбеком. С 1922 по 1925 год прошло несколько крупных войсковых операций Северо-Кавказского военного округа и войск ОГПУ по разоружению населения. Были привлечены крупные воинские подразделения в количестве от 5 до 8 тыс. человек. Например, в операции 1925 года под командованием Уборевича участвовало 7505 военных, в том числе 2017 кавалеристов, 24 артиллерийских орудия, 239 пулемётов, восемь самолётов и один бронепоезд. Сёла подвергались авиабомбардировкам, артобстрелам. Все карательные меры, применявшиеся в центральной России, такие как взятие заложников, расстрелы на месте и по приговорам ревтрибуналов, были применены.