Текст книги "Разрисованная мама"

– Как плохо без телевизора! – тоскливо протянула я.

На прошлой неделе фирма, где мы купили в рассрочку телевизор и видеомагнитофон, забрала их обратно. Виной всему была забывчивость Мэриголд – она как-то упустила из виду, что и за то, и за другое следовало платить.

– Может, сыграем в телевизор, а, Стар? – взмолилась я.

– О нет, только не это! Дол, умоляю – твои идиотские игры сведут меня с ума! – простонала Стар.

– Ну пожалуйста!

– Ладно. Десять минут – и ты от меня отстанешь!

Мы отправились в спальню, плотно закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить Мэриголд. Вначале ничего не получалось – Стар жаловалась, что все это полный идиотизм, – но в конце концов она втянулась, и дело пошло на лад. Я предложила изобразить сериал «Кумиры толпы», поскольку давно уже заметила, что Стар нравится передразнивать известных исполнителей. Потом мы плавно перешли к детской программе о больнице, и я очень натурально изобразила маленькую девочку, трагически умиравшую от рака, а Стар сыграла медсестру. После этого мы обе стали играть в ветеринаров, а старый плюшевый мишка, когда-то принадлежавший Стар, моя собачка из китайского фарфора и кукла-тролль, которую мы выиграли на ярмарке, должны были изображать больных животных.

Заметив, что Стар начала уставать, я предложила заняться супами – дескать, у Стар здорово получаются всякие приправы, поэтому мы еще немного поиграли в «Соседей». Потом мы перешли к «Уроженцам Ист-Энда», а после этого Стар вдруг сама предложила поиграть в «Друзей». К сожалению, мы с ней обе хотели играть Рэчел, так что вместо этого мы занялись прическами. Телевизор был забыт, и мы стали играть в парикмахерскую.

Так прошло часа полтора, и время летело незаметно. Мы обе совершенно забыли о Мэриголд.

Она проснулась полной сил, снова заговорила о своем кресте – я слышала, как она что-то бормотала себе под нос, убаюкивая забинтованную руку. А после чая отправилась к себе в спальню и сидела там, казалось, целую вечность.

– С тобой все в порядке, Мэриголд? – не выдержала я наконец, благоразумно решив остаться за дверью.

– Все хорошо, просто замечательно, лучше не бывает! – пропела Мэриголд.

Очень скоро она вышла, одетая в самую короткую из своих юбок и туфли на высоченных каблуках. Черный пуловер с длинными рукавами прикрывал забинтованную руку.

– Ты куда-то собралась, – коротко бросила Стар.

– Конечно, а то как же, дорогая. Должна же я отпраздновать свой день рождения! – заявила Мэриголд.

Стар тяжело вздохнула.

– Только не дуйся, хорошо? Забегу ненадолго в «Вик», и все. И через пару часов вернусь домой, обещаю.

Мы обе молча смотрели на нее.

– Я обещаю, – повторила она. И осторожно потрогала забинтованную руку. – Я на распутье, девочки. И должна обязательно выбрать верную дорогу. Но я ее найду – вот увидите! И непременно вернусь к десяти. Ну, в крайнем случае, к половине одиннадцатого.

Мы ждали Мэриголд до полуночи. Потом не выдержали и отправились спать.

Мэриголд

Проснулась я ужасно рано – еще даже не рассвело. Сердце стучало у меня в груди редко и глухо, как молот.

Не открывая глаз, я пошарила вокруг в поисках своего любимого шелкового шарфа, который обожала брать в постель. Стар не раз ехидно намекала, что по ночам я заматываюсь в него, как в пеленку. И частенько прятала его, когда злилась на меня по-настоящему.

Поискав шарф, я нащупала только сбившуюся простыню и комковатую подушку. Тогда я разгладила простыню и только тут обнаружила, что все это время лежала на своем шарфе. Вытащив его из-под себя, я поспешно прижала его к носу, с упоением вдыхая знакомый сладковатый аромат, похожий на запах пудры.

Однако где-то в самом дальнем уголке моего сердца копошился страх. И вдруг я вспомнила…

– Стар! – Сев на постели, я протянула руку и тронула Стар за плечо. – Стар, проснись! Уже утро. Ну… то есть почти. Как ты думаешь, Мэриголд уже вернулась?

– Сходи и посмотри, если тебе так интересно, – буркнула Стар, поплотнее заворачиваясь в одеяло.

Вот этого-то мне как раз хотелось меньше всего. При мысли о том, что нужно заглянуть в спальню к Мэриголд, мне стало страшно. Страшно, потому что непонятно было, в каком она состоянии. Страшно, потому что, может быть, она там не одна. И еще страшнее, если ее вообще не окажется в спальне.

– Сходи сама, Стар, а? – заныла я. – Ты ведь старше! Ну, Стар, ну что тебе стоит?..

– Мне до чертиков надоело быть старшей, ясно? Меня тошнит снова и снова все здесь улаживать. Тошнит, понимаешь? Тошнит!!! – отрезала Стар, но мое чуткое ухо уловило в ее голосе подозрительную хрипотцу. И я похолодела – а вдруг она плачет?

– Ладно, сама схожу, – согласилась я. И вылезла из постели.

Сердце мое к тому времени было похоже на полузамерзшую пташку, уже покрытую коркой льда, но все еще слабо трепыхавшуюся у меня в груди.

– Не будь дурой, – прошептала я себе, стараясь подражать интонациям Стар. – Конечно, она уже вернулась. И спит мертвым сном. Тихонечко загляни к ней в комнату и убедишься собственными глазами.

Я прошлепала через нашу спальню и осторожно вышла в коридор. И сразу же увидела дверь в комнату Мэриголд – она была распахнута настежь. Я окаменела, судорожно пытаясь вспомнить, была ли она открыта вчера вечером. И не могла. С того места, где я стояла, был виден краешек постели. Но, как я ни старалась, я никак не могла различить очертаний ее тела под одеялом. Вытянув шею, я пыталась разглядеть, не высовываются ли из-под одеяла ее ноги, но так ничего и не увидела.

«Наверняка она просто свернулась калачиком. Или поджала под себя ноги. Поэтому-то ее и не видно. Ты же прекрасно знаешь, что она всегда так спит? Сейчас же пойди и проверь», – уговаривала я себя.

Но так и осталась стоять, как стояла, будто ноги у меня приросли к полу. Потом облизала губы и шепотом окликнула Мэриголд. Ничего – полная тишина. Решившись наконец, я на цыпочках подкралась к двери и, затаив дыхание, одним глазком заглянула к ней в комнату. Спальня была пуста. Чтобы тут же убедиться в этом, достаточно было одного взгляда, однако я на всякий случай сначала заглянула во все углы, потом откинула одеяло и даже убрала подушку, словно Мэриголд, превратившись в шарик, запросто могла закатиться куда-нибудь в уголок, так что я ее сразу не заметила. Встав на колени, я заглянула под кровать и для верности даже пошарила там руками, набрав полные пригоршни пыли. Под кроватью было пусто. Задыхаясь, я тупо соображала, что же делать дальше.

После этого я заглянула в ванную. А потом и в туалет. Напоследок отправилась на кухню —не иначе как от страха у меня чересчур разыгралось воображение, потому что я вдруг вообразила, что Мэриголд, решив приготовить завтрак, встала пораньше и сейчас жарит тосты. Но на кухне не было ни души. Тишину нарушало только мерное кап-кап-кап – опять подтекал кран на кухне, а ни одна из нас не знала, как заменить прокладку. Я уставилась на кран, моргая всякий раз, когда из него выкатывалась очередная капля. Я долго стояла так – пока у меня перед глазами не стало все расплываться.

Потом я вернулась к Стар. Она лежала, укрывшись с головой одеялом, – в точности, как перед моим уходом. Но по ее дыханию я могла безошибочно сказать, что Стар не спит и прислушивается, стараясь догадаться, что происходит.

– Она не вернулась…

Стар рывком села в постели, и я услышала, как она с трудом проглотила вставший в горле комок. Я готова была поклясться, что слышу, как копошатся в ее голове мысли.

– В туалете смотрела? – бросила она.

– Смотрела. Ее нигде нет.

– Который час?

– Полшестого.

– О господи… – Теперь в ее голосе тоже явственно слышался страх. – Ладно. А может… может, она просто решила прийти к завтраку?

– Стар… а что, если… что, если она вообще не вернется?!

– Вернется. Куда она денется!

– А вдруг с ней что-нибудь случилось?

– С ней вечно что-то случается! – буркнула Стар. Потом подсела ко мне поближе и сжала мою руку ледяными пальцами. – Не думай об этом. Держу пари, с ней все в порядке. Просто подцепила очередного парня и осталась у него до утра.

– Но Мэриголд никогда бы не решилась остаться на всю ночь, – возразила я, забираясь к Стар под одеяло.

– Как видишь, осталась! Да ты замерзла совсем! Холодная, как лягушка.

– Извини.

– Ладно, ничего. Иди сюда. – Стар притянула меня к себе, согревая и заворачивая в одеяло.

– Ох, Стар… – шептала я, глотая слезы.

– Шшш, перестань! Еще промочишь мою любимую подушку!

– А с Мэриголд все в порядке, ведь правда?

– В полном – только крыша на одном гвозде, а так все о'кей. Она скоро вернется, вот увидишь. Мы сейчас согреемся и уснем, а когда проснемся, то наверняка услышим, как Мэриголд распевает одну из своих идиотских песенок. Хочешь, поспорим?

– Да. Конечно. Ты права. Ох, как я люблю, когда ты не сердишься, Стар!

– Да уж! Сама ненавижу рычать на тебя, Дол. У тебя глаза тогда становятся, как у обиженного Бэмби! Ладно, давай спи.

– Мне нравится Бэмби. – Я закрыла глаза и попыталась представить себе Бэмби. Как он резвится вокруг цветка, а птички весело кружат у него над головой, и Тампер тоже подпевает им, отбивая такт лапками. И вдруг мне в голову пришло такое, что я окаменела.

– Что еще? – сонным голосом пробормотала Стар, почувствовав, как я вздрогнула.

– Но ведь маму Бэмби застрелили!

– О господи, Дол! Перестань болтать глупости и спи!

Но спать я не могла. Впрочем, Стар тоже, хотя она поначалу изо всех сил пыталась делать вид, что спит. Каждые несколько минут мы, не сговариваясь, переворачивались на другой бок, снова тесно прижимаясь друг к другу, как две ложки. Я пыталась считать до ста, твердя про себя, что к тому времени, как я досчитаю, Мэриголд уж наверняка вернется. Сто… двести… триста…

Мне было бы спокойнее, если бы мой шелковый шарф был со мной, но я оставила его в своей постели, а вылезать мне не хотелось. Вместо него я прижала к носу краешек простыни и смастерила из него нечто вроде козырька. Стало немного легче. Потом я закрыла глаза, но тут же у меня перед глазами как будто вспыхнул экран телевизора. По нему быстро, сменяя друг друга, побежали картинки, наглядно демонстрирующие все те ужасы, которые могли произойти с Мэриголд. Мне стало так страшно, что я даже посильнее ткнула уголком простыни себе в глаз, чтобы избавиться от проклятого наваждения. Стало больно, но мелькавшие на экране телевизора изображения сделались как будто даже ярче. Стиснув зубы, я замычала с закрытым ртом, чтобы по крайней мере не слышать, что происходит. А потом с силой шмякнулась головой об подушку – может, хоть так удастся вырубить этот проклятый телевизор…

– Какого… чем это ты занимаешься? – сердито толкнула меня Стар.

– Стараюсь устроиться поудобнее.

– Прикольно, ничего не скажешь!

– Это для того, чтобы выкинуть из головы всякие глупости. А то мне уже совсем страшно!

– Послушай, что я скажу, Дол. Давай рассказывать друг другу страшные истории, только по-настоящему страшные, давай? Помнишь, я пошла в гости, а потом еще осталась переночевать? Так вот, мы смотрели один фильм, там девчонки решили подшутить еще над одной девчонкой, и вот когда она спустила ноги с постели, то оказалась прямо в самой середине какого-то кошмарного клубка из змей, пауков и слизней. И все это шевелилось у нее под ногами! И тогда она завопила как сумасшедшая и кинулась бежать, и тогда все другие змеи зашипели, а потом бросились на нее разом – прямо на голову! Они обвились у нее вокруг шеи и заползли ей под одежду, и…

– Замолчи! Немедленно замолчи, слышишь?! – закричала я, вся трясясь от страха. Но, как ни странно, это помогло! Все наваждение мигом развеялось, и вдруг оказалось, что мы просто играем в какую-то игру. Это было, конечно, тоже страшно – и в то же время смешно.

Естественно, никаких фильмов ужасов по видику я никогда не видела, но легко их себе представляла. А Стар к тому же и раньше пересказывала мне фильмы – например, про того мужчину, которого убили, а он потом, уже после смерти, стал являться во сне каким-то ребятам, и пальцы у него были острые, как ножи, так что он мог любого разрезать надвое. Р-р-раз – и пополам!

– Ну, если хочешь, у меня есть кое-что получше – привидение! Причем не какое-то там, а самое что ни на есть настоящее! Это мистер Роулинг! – выпалила я.

Мистер Роулинг – это старичок-сосед, который жил в квартире над нами. Он уже был болен, когда мы переехали в этот дом. Мистер Роулинг прекрасно знал, что жить ему осталось недолго, и он ни от кого не скрывал, что собирается завещать свое тело для науки. Мне пришлось спросить у Стар, что это значит, но когда она мне все рассказала, то по ночам меня стали мучить кошмары: стоило мне только закрыть глаза, как мне снились студенты, кромсавшие острыми ножами то, что еще оставалось от бедного мистера Роулинга.

– Мистер Роулинг совсем не страшный – просто славный безобидный старичок, – твердо заявила Стар.

– Конечно, может быть, он и был совсем не страшный, когда еще был жив, а сейчас-то? Ведь все эти студенты вырезали ему глаза, и там, где они когда-то были, сейчас ужасные, окровавленные глазницы! А потом они искромсали его всего своими острыми ножиками, и сняли кожу, и вырезали ему внутренности, и печенку, и селезенку, и почки… и даже кишки! И эти кишки вывалились у него из живота, все такие скользкие и вонючие, а то, что осталось от него, с каждым днем разлагается все сильнее, так что когда он бродит по ночам, то от него при каждом его шаге отваливаются кусочки и с хлюпаньем падают на землю, словно жирные, скользкие слизняки. А он, бедняга, горько жалеет о том, что завещал свое тело для медицинских опытов, потому что это оказалось так больно, что каждую ночь он слезает с прозекторского стола и бредет сюда, возвращается в этот дом, где ему было так хорошо… и, может быть, как раз в эту минуту он поднимается вверх по лестнице! Представь, как он идет, медленно шаркая ногами, и думает про себя:" Мне всегда нравилась эта девочка… как ее?.. Стар! Она всегда была так мила со мной, пойду-ка я загляну, посмотрю, как она там?" И вот он идет, Стар, медленно-медленно тащится вверх по лестнице, а гниющие куски его тела глухо шлепаются об землю, как жирные черви… вот он подходит все ближе… ближе…

Где-то скрипнула половица, и мы обе истошно заорали. Подскочив на кровати, мы прижались друг к другу, прислушиваясь и гадая про себя: может, это наконец вернулась Мэриголд?! Стояла мертвая тишина. И вдруг нашего слуха коснулось громкое шипение бойлера. Звук донесся из кухни. С таким звуком обычно включался обогреватель для воды.

– Вот и хорошо! – с облегчением вздохнула Стар. – По крайней мере, через пару минут можно сходить принять ванну.

– Ладно, только давай сначала еще разок обойдем квартиру. Может, она вернулась, а мы ее просто не услышали. Вдруг мы задремали? Мы ведь могли уснуть и сами не заметить этого? – предположила я.

Мы, шлепая босыми пятками, еще раз обежали квартиру, хотя ни одной минуты не сомневались, что Мэриголд дома нет. В конце концов мы махнули на все рукой и залезли в ванну – сразу вдвоем, потому что горячей воды на две ванны явно было маловато. Мы чувствовали себя так, словно вновь стали детьми. Сначала Стар помыла голову мне, а потом я ей. Мне с детства ужасно хотелось походить на Стар, но больше всего я завидовала ее роскошным длинным волосам, похожим на густую шелковистую гриву. Мои собственные волосы были тусклые, какого-то мышиного цвета, но я все равно радовалась, когда они выросли и стали падать мне на плечи.

Наверное, Стар пошла в своего отца, а я – в своего. Ни одна из нас нисколечко не была похожа на Мэриголд, хотя обе мы унаследовали зеленый цвет ее глаз.

«Ведьмовские глаза», – часто повторяла Мэриголд.

Впрочем, глаза у Стар были скорее голубовато-зеленые, а мои – серые с зеленоватым отливом. А вот глаза Мэриголд напоминали два влажных сияющих изумруда самой чистейшей пробы. Они были того непередаваемого зеленого цвета, какого бывает молодая трава на лугу, или водоросли в морской пучине, или заросший осокой пруд. Но иногда глаза Мэриголд начинали сверкать так ярко, что жутковато делалось – казалось, из них искры сыплются, как из фейерверка.

– А что, если Мэриголд… – начала я. И тут же прикусила язык.

– Прекрати гадать, что да как! – отрезала Стар. – Лучше объясни, почему у меня волосы все в мыле – ты, будущий парикмахер? – Она опрокинула себе на голову кувшин воды, потом вылезла из ванны и принялась вытираться полотенцем.

Я, не отрываясь, смотрела на нее.

– А ну перестань таращиться! – рявкнула Стар.

Но я не могла – взгляд мой точно прилип к ней. Так странно было видеть, что у нее уже есть грудь. Я украдкой скосила глаза на свою собственную, но она, увы, все еще была плоской, как у мальчишки.

– Прыщики надо зеленкой мазать, – съехидничала Стар. – А теперь поворачивайся, я вытру тебе спину.

После ванны мы обе натянули школьную форму. Точнее… э-э-э… наш вариант школьной формы. На мне было одно из платьев Мэриголд, которое она для меня укоротила, черное, вышитое крохотными серебряными звездочками и полумесяцами. Я называла его «ведьминым» и считала, что ничего красивее просто быть не может. От него еще слабо пахло духами, которыми обычно душилась Мэриголд. Улучив момент, я уткнулась в него носом и с наслаждением вдохнула знакомый запах.

– Потом пахнет, что ли? – хмыкнула Стар.

– Нет!

– Просто диву даюсь, почему ты продолжаешь таскать эту ужасную старую тряпку! Тебя же задразнят!

– А меня и так дразнят! – Я пожала плечами.

Самое странное, что сама Стар, когда училась в младших классах, имела привычку носить куда более смелые наряды, но никто никогда не осмеливался дразнить Стар. А вот перейдя в старшие классы, она здорово изменилась. Сначала непререкаемым тоном заявила, что теперь будет носить обычную школьную форму – дескать, она хочет, чтобы у нее была форма. А потом вытянула у Мэриголд деньги, улучив момент, когда та только что вернулась с почты, получив пособие, отправилась прямиком на распродажу школьных вещей и купила себе омерзительную серую юбку, такой же жакет, а к нему несколько белоснежных блузок и даже галстук.

Стар обновила ее, когда пошла в восьмой класс, укоротив юбку и утыкав значками лацканы жакета. Именно так в их школе ходили самые крутые модницы. Судя по всему, стремление Стар всегда поступать по-своему на этом закончилось.

Придирчиво оглядев себя в зеркале, Стар покрутила меня перед собой, вглядываясь в мое платье.

– Потом или не потом, но его давно нужно постирать!

– Ну уж нет. Ты его испортишь!

– Все, что можно было испортить, испортилось уже давно! Вон смотри, на спине шов разошелся! Стой смирно. Сейчас зашью… Ну вот и хорошо, – кивнула она, закончив работу. Потом окинула взглядом стол – стоявшие на нем три тарелки, три ложки и три кружки почему-то вдруг живо напомнили мне сказку о трех медведях.

– Не хочу есть, – пробормотала я.

– Я тоже… – вздохнула Стар. – Знаешь, что я тебе скажу… кошелек, конечно, прихватила Мэриголд, но зато у меня есть фунт, который я, – помнишь? – нашла тогда в парке. Хочешь, по дороге в школу купим по шоколадке?

– А обязательно идти в школу? – Конечно.

– Но…

– Будет куда хуже, если мы останемся дома и будем ждать, поверь мне, Дол! Так что сейчас мы с тобой пойдем в школу, как все нормальные люди. Только не вздумай кому-нибудь проболтаться, что она куда-то пропала, слышишь?

– А она правда… Я хочу сказать – Мэриголд и вправду пропала?!

– Не знаю. Но зато я знаю совершенно точно, что, если ты станешь болтать об этом на переменке или будешь сидеть на уроке с потерянным видом, отвечать через пень колоду и тебе влепят «пару», тогда – поверь моему слову, Дол! – они непременно сообщат социальным работникам, и нас обеих отправят в приют!

– Нет!

– Может, даже в разные приюты!

– Перестань, Стар!

– Так что держи рот на замке и веди себя так, словно тебе все трын-трава! И, ради всего святого, возьми себя в руки! Улыбайся!

Я попыталась. Стар вздохнула и прижала меня к себе.

– Она появится, поверь мне, как только мы уйдем в школу!

– Давай оставим ей записку?

– Что? – поперхнулась Стар, удивленно глядя на меня.

– На всякий случай. Чтобы она знала, что с нами все в порядке.

– О… ладно, как хочешь. Будто она станет волноваться из-за таких пустяков!

– Ты же знаешь, она не может измениться.

– Еще как может! – буркнула Стар, выпроваживая меня за дверь.

Спустившись на один пролет, я притворилась, что забыла забежать в туалет, и Стар, поворчав, дала мне ключ. Я вмиг взлетела по лестнице, отперла дверь, потом выдрала листок из тетрадки и наспех нацарапала:

Мы в шкле

Скоро вирнемси

Надеюс с табой все в порядки

Мы тже

Очин любим тибя

Долли и Стар

После этого я бегом кинулась вниз. Скрипнула дверь, и на пороге появилась внушительная фигура миссис Лафт в ночной рубашке. На голове у нее серебряными улитками свернулись бигуди.

– Сколько же раз можно говорить?! Девочки, прекратите носиться по лестнице вверх-вниз! У меня вся квартира ходуном ходит! И потом лестница – она же может не выдержать и обвалиться! Ступеньки все прогнили насквозь! Я уже сто раз говорила об этом управляющему, да разве меня кто-нибудь слушает? Смотрите, провалитесь в дырку и сломаете шею, если не будете смотреть под ноги!

Я застыла на месте, глядя на ветхие деревянные ступеньки у меня под ногами. И вдруг представила, как одна из них с ужасающим треском разлетается у меня под ногами, нога проваливается внутрь, а вслед за ней и я сама камнем лечу куда-то вниз, в темноту, где нет ничего, кроме кромешной тьмы и жуткого запаха гнили.

Дальше я спускалась на цыпочках, внимательно разглядывая ступеньки и едва осмеливаясь дышать.

– Пошли, Дол, а то опоздаем, – поторопила меня Стар.

Когда я подошла к ней, она прошептала мне на ухо:

– Если что тут и прогнило, так только тот мусор, что у нее в голове! Мелет всякий вздор!

– Как поживает ваша… э-э-э… мать? – брезгливо осведомилась миссис Лафт.

– Прекрасно, – отрезала Стар.

– Никаких больше заскоков? – неприязненно продолжала она.

– Не понимаю, о чем это вы? – буркнула Стар и потянула меня за руку. – Идем скорее, Дол!

– Дол, Стар, – пробормотала миссис Лафт, саркастически покачивая головой.

– Старая корова, – прошипела Стар, когда за нашей спиной захлопнулась дверь.

– Угу, точно! Старая корова, – подхватила я. Мне живо представились коровьи рога, кокетливо выглядывающие из массы локончиков на голове миссис Лафт, и объемистое вымя, тяжело колышущееся под тонкой тканью нейлонового пеньюара.

По дороге Стар остановилась у газетного киоска и купила нам по батончику «Марса». С наслаждением вонзив зубы в шоколадную плитку, я отхватила огромный кусок и даже зажмурилась от удовольствия.

– Обожаю «Марс», – призналась я с набитым ртом.

– Я тоже, – кивнула Стар. – Неплохо я придумала? А теперь побежали. Будешь ждать меня возле школы после уроков, договорились?

– Хорошо, – послушно ответила я. И даже выдавила из себя улыбку.

– Можешь доесть мой «Марс», – великодушно предложила Стар и побежала к своим одноклассницам, только что выпорхнувшим из школьного автобуса. А я поплелась в направлении начальной школы Холибрук. Почти всех учеников, кроме меня, привозили на машине матери, даже тех, кто уже учился в шестом классе. Мэриголд редко провожала меня в школу. Утром она любила подольше поваляться в постели. Впрочем, я нисколько не возражала – так было даже проще. Честно говоря, я до сих пор со страхом вспоминала о тех случаях, когда она увязывалась за мной, потому что тогда она заходила в школу, да еще и пускалась в разговоры с учителями.

Чтобы поскорее забыть об этом, я прибавила шагу, а поравнявшись со школьными воротами, суеверно постучала по ним – на счастье.

Увы, это не сработало. На уроке письма нам велели разбиться на пары, чтобы мы могли писать друг другу письма, но никто не выразил особого желания стать моим напарником. В конце концов мне пришлось удовлетвориться Ронни Черли.

– Предатели! – возмущенно фыркнул он, пересев на самую дальнюю парту и даже не глядя в мою сторону.

В результате, вместо того чтобы выполнить задание как положено, мне пришлось написать длинное письмо самой себе, а мисс Хилл, наша учительница, проворчав, что мне следует внимательнее выслушивать задание, влепила мне… нет, даже не двойку, а прочерк.

Ронни Черли разозлился как черт, потому что из-за этого он тоже получил прочерк. Возмутившись, он заявил, что это несправедливо, поскольку все произошло по моей вине. А потом шепотом пообещал, что разберется со мной на большой перемене.

– Ой, напугал! Сейчас умру со страха! – фыркнула я голосом Стар, постаравшись сделать вид, что тоже разозлилась не на шутку.

Однако я испугалась, и еще как! Дружков у Ронни Черли хватало. Поэтому, когда на перемене пришло время идти в столовую, я благоразумно решила укрыться в раздевалке.

Взобравшись на скамейку, я прижалась носом к оконному стеклу, уныло разглядывая школьный двор. Обнаружив мое отсутствие, Ронни Черли и его дружки избрали своей жертвой подслеповатого Совенка Морриса. Подумав о несчастном Совенке, я ощутила нечто вроде укола совести, но что я могла сделать? Потом я долго слонялась по раздевалке и, чтобы убить время, разглядывала развешанные на крючках унылые пальто и жакеты, гадая, как бы они заиграли, расцвеченные фантазией Мэриголд. Сюда пришить бархатную оборку, а сюда подкладку из пурпурного атласа или застежку в кельтском духе или, к примеру, вышитого шелком зеленого дракона, изрыгающего пламя… Увлекшись, я очнулась, лишь когда мимо меня галопом пронеслась миссис Дунстан, заместитель директора, таща за руку какого-то малыша, разбившего себе коленку. Я испуганно выпустила рукав чьего-то пальто, будто он обжег мне пальцы.

Заметив меня, миссис Дунстан сердито спросила, что я тут делаю и неужели мне до сих пор неизвестно, что детям не разрешается болтаться в раздевалке во время перемены? Кровь ударила мне в лицо – терпеть не могу, когда мне читают нотации. Миссис Дунстан, нахмурившись, смотрела на меня, как удав на кролика.

– А для чего, скажи на милость, тебе понадобилось трогать чужое пальто? Надеюсь, ты не шарила по карманам?

Я словно приросла к месту. От возмущения я даже не знала, что сказать, просто молча смотрела на нее.

– Я не воровка! – выдавила я из себя наконец.

– А я этого и не говорила, – отрезала миссис Дунстан. – Ну а теперь беги во двор. И смотри, если я снова поймаю тебя в раздевалке!

Забыв обо всем, я пулей вылетела из школы и промчалась на дикой скорости почти до самого дома. Только тут я опомнилась. Сидеть дома в одиночестве было куда хуже. К тому же я обещала Стар, что буду ждать ее возле школы.

Я помнила, что дала ей слово. Потоптавшись на месте, я вскинула голову, закусила губу и надменно расправила плечи, словно мне все до лампочки. Однако я могла бы поклясться, что чувствую, как взгляд миссис Дунстан прожигает мне спину.

Когда я, запыхавшись, проскользнула на школьный двор, до звонка на урок оставалось секунд тридцать, не больше. Но тридцать секунд – это очень много… это чуть ли не вечность – особенно когда Ронни Черли и его дружки пинают тебя в живот или ставят «китайское клеймо» на запястьях.

Сегодня мне все никак не удавалось сосредоточиться. Перед глазами у меня стояла наша опустевшая квартира, а в голове крутились мысли о том, вернулась ли наконец Мэриголд. Покусывая ручку, я нарисовала ноготок – в точности такой, как ее татуировка, не забыв ни изящно изогнутый тонкий стебель, ни яркую головку с лицом Мэриголд и остроконечными лепестками. Потом я нарисовала ее еще раз. И еще. А потом шепотом окликнула ее: «Мэриголд!» Я повторяла ее имя снова и снова. Наверное, мне казалось, что если я буду звать ее, то с Мэриголд ничего не случится.

– С кем это она разговаривает?

– Сама с собой, наверное.

– Чокнутая!

– Ага! В точности, как ее мамаша!

Повернув голову, я встретилась взглядом с Кайли Ричардс и Ивонной Мейсон и, не раздумывая, плюнула в их сторону. Плевок угодил на учебник Кайли. Я не заметила, как испачкала рот чернилами, и теперь на странице красовалась нежно-голубая клякса.

Кайли пронзительно вскрикнула:

– Черт! Она плюнула мне на учебник! Чуть в меня не попала! Мерзость какая – ведь она запросто могла заразить меня какой-нибудь гадостью! Нет, это просто кошмар!

Мисс Хилл велела Кайли успокоиться и прекратить этот спектакль. Потом взяла промокашку, молча вытерла плевок и удивленно уставилась на меня.

– Что сегодня с тобой такое?

Незаметно стиснув кулаки, я вызывающе вскинула подбородок и улыбнулась, словно мне все нипочем.

Мне, естественно, велели убираться из класса и стоять в коридоре под дверью. Я уныло подпирала ее, пока не прозвенел звонок, а потом еще пришлось выслушивать бесконечную нотацию, которую прочитала мне мисс Хилл. А время поджимало – мне позарез нужно было вырваться и бежать к школе, где училась Стар. Иначе Стар, не увидев меня во дворе, непременно решит, что я не дождалась ее и ушла домой. И тогда она уйдет без меня.

– Ты даже не слушаешь, что я говорю! – возмутилась мисс Хилл. Глаза ее впились в меня, как два буравчика. – Ты сегодня просто на себя не похожа. Что-нибудь случилось?

– Мне бы не хотелось сегодня опаздывать домой, мисс Хилл.

Она замолчала, но я могла бы поклясться, что язык ее буквально подергивается от желания что-то сказать – точь-в-точь как хвост у рыбы, которую выбросили на берег.

– У тебя дома все в порядке? – наконец спросила она.

– О… да, конечно. Все отлично.

– Твоя мать…

– С ней все в порядке, – пропела я, от души надеясь, что мой голос звучит достаточно уверенно, чтобы у мисс Хилл не возникло ни малейших сомнений.

По лицу мисс Хилл, однако, было заметно, что убедить ее мне не удалось. В конце концов она слегка махнула рукой, давая понять, что я свободна. Я опрометью бросилась бежать, решив, что лучше улизнуть, пока она не передумала.

Звонок с уроков прозвенел в тот момент, когда я, запыхавшись, влетела во двор. Стар появилась одной из первых – на этот раз она была одна. И сразу же подозрительно уставилась на меня.

– Проболталась кому-нибудь? – спросила она.

– Ни одной душе, честное слово, – торжественно поклялась я.

– Хорошо, – кивнула Стар. – Извини, Дол. Я в общем-то и не сомневалась, что ты будешь держать язык за зубами.

До самого дома мы почти не разговаривали. Когда мы свернули на свою улицу, я нерешительно взяла Стар за руку. Она и не подумала возражать. Ладонь Стар была такой же потной, как у меня.