Текст книги "Разрисованная мама"

Жаклин УИЛСОН
РАЗРИСОВАННАЯ МАМА

Крест

В свой день рождения Мэриголд, как обычно, была немного не в себе. Мы со Стар [1]1
  Стар (star) — звезда (англ.).


[Закрыть], прекрасно зная, что с ней всегда хватает проблем, из кожи вон лезли, чтобы все обошлось. Стар приготовила для Мэриголд [2]2
  Мэриголд (Marigold) — ноготки, календула (англ.) – садовое растение с оранжево-желтыми цветками.


[Закрыть] в подарок прелестную поздравительную открытку в форме золотистого ноготка и, раскрашивая ее, извела все чернила в оранжевом фломастере. Потом уже серебряными чернилами вывела две сверкающие «тройки» и затейливую надпись: «С днем рождения!» Наконец-то пригодились ее каллиграфические способности.

Я в своей начальной школе еще только учусь красиво писать, поэтому свою поздравительную открытку решила нарисовать. Поскольку Мэриголд стукнуло тридцать три, я подумала, что неплохо бы изобразить на открытке тридцать три вещи из тех, которые она особенно любит. Для начала я нарисовала Микки (как я себе его представляла, ведь в жизни я его никогда в глаза не видела), потом нарисовала Стар и себя. После чего я нарисовала студию «Радуга», где делают все эти татуировки, паб «Виктория армз» и ее любимый ночной клуб. Все это я изобразила в самом центре, а по краям нарисовала Лондон, и берег моря, и ночное звездное небо. На открытке уже почти не оставалось места, но я все же втиснула туда еще CD-плеер с грудой дисков рок-группы «Эмералд Сити» [3]3
  Эмералд сити (Emerald City) — Изумрудный город (англ.).


[Закрыть], а вокруг разбросала туфельки на шпильках, бикини, джинсы, разноцветные топики и еще множество всяких колечек, сережек и браслетов.

Тут мне пришлось остановиться, и я принялась раскрашивать нарисованное в разные цвета. Сначала я хотела украсить открытку рамочкой из ноготков, но, вспомнив, что Стар к тому времени начисто извела оранжевый фломастер, я переделала ноготки в пурпурные розы. Ведь всем известно, что именно пурпурные розы означают настоящую любовь. А так как Мэриголд прямо помешана на разных символах, я очень надеялась, что мой намек не пройдет незамеченным. Покончив с розами, я старательно вывела внизу свое имя.

Кроме открыток были, конечно, еще и подарки. Стар удалось где-то откопать CD с самыми известными хитами «Эмералд Сити», к тому же всего за два фунта – просто даром, можно сказать. Впрочем, и неудивительно, учитывая, что приобрела она их на субботней распродаже. А я отыскала для Мэриголд блестящую заколку для волос, изумрудно-зеленую, прямо под цвет ее глаз. А в придачу мы купили еще точно такого же зеленого цвета шелковистую бумагу и зеленую атласную ленту, чтобы наши подарки выглядели совсем уж потрясающе.

– Как ты думаешь, ей понравится? – приставала я к Стар.

– Держу пари, что да, – кивнула она. Потом взяла в руки зеленую заколку и, щелкнув ее зубчиками перед моим носом, заставила ее это подтвердить: «Я и в самом деле классный подарок».

Мэриголд долго обнимала и тискала нас обеих и твердила, какие мы лапочки и как ее порадовали наши подарки. Но я заметила, что в ее зеленых глазах сверкают слезы.

– Тогда почему ты плачешь? – спросила я.

– Плачет, потому что счастлива, – ответила за нее Стар. – Разве не так, Мэриголд?

– М-м-м, – промычала Мэриголд. Потом шмыгнула носом и тыльной стороной ладони вытерла глаза. Мне показалось, что Мэриголд вся дрожит, но она заставила себя улыбнуться. – Ну вот, смотрите, – я больше не плачу. Все в порядке, Дол? Ты довольна?

Какой уж тут порядок, когда она проплакала чуть ли не весь день! Плакала, когда слушала «Эмералд Сити»: дескать, эта музыка напоминает ей о прежних временах. Плакала даже, когда я собственноручно зачесала ей волосы наверх, а потом заколола новой зеленой заколкой.

– Господи, нет! Вы только посмотрите на мою шею! Вся в морщинах! – простонала Мэриголд. В полном отчаянии она озабоченно трогала свою гладкую белую шею, пока мы в два голоса уверяли ее, что все в порядке и ей не о чем волноваться. – Я, правда, выгляжу такой старой!

–Да какая ты старая?! – возмутилась Стар. – Самая что ни на есть молодая!

– Тридцать три года!.. – уныло протянула Мэриголд. – Зря ты написала эту кошмарную цифру прямо посредине своей чудесной открытки, дорогая. Глаза бы мои на нее не глядели! Подумать только – тридцать три! Именно столько было Иисусу Христу, когда его распяли… Вы это знаете?

Мэриголд часто рассказывала нам всякие интересные истории из Библии. А все потому, что побывала в церковной миссии.

– Тридцать три… – пробормотала она себе под нос. – Он тоже старался… очень старался. Любил детей… даже падших женщин и то любил. Он вообще старался помочь всем, даже самым дурным людям. Он был такой классный! А посмотрите, что с ним сделали? Распяли его на кресте и замучили до смерти!

– Мэриголд, – резко одернула ее Стар, – ты даже не посмотрела на открытку Дол.

– Ох… да, конечно, дорогая, она очаровательна! – кивнула Мэриголд. Поморгав, она принялась разглядывать мою открытку. – А что все это означает?

– Да так, глупости всякие, – промямлила я смущенно. – Не обращай внимания.

– Она нарисовала все то, что ты любишь, – подсказала Стар.

– Прелесть какая! – восхитилась Мэриголд. Она все смотрела и смотрела на открытку, словно не могла насмотреться. А потом вдруг снова принялась плакать.

– Мэриголд!

– Простите! Только от всего этого мне вообще тошно делается. Нет, вы только посмотрите: и паб, и высокие каблуки, и все эти сексапильные топики! Разве все эти штучки для мам? Дол нужно было нарисовать… ну, я не знаю… котенка там… или хорошенький домашний халатик… или что-нибудь из «Маркса и Спенсера». Словом, то, что полагается.

– Но ты же все это терпеть не можешь, а ты ведь моя мама! – возразила я.

– Дол бог знает сколько времени рисовала тебе эту открытку, – вмешалась Стар. Лицо ее медленно наливалось краской.

– Да знаю я, знаю. Она просто прелесть, я ведь уже сказала. Просто я совершенно безнадежна, разве вы этого еще не поняли? – Мэриголд снова зашмыгала носом. – Ладно, проехали. Давайте лучше завтракать, девочки. Эй, а где мой пирог? Праздничный пирог со свечками на завтрак! Классная идея, верно?

Мы молча переглянулись.

– Но мы не купили тебе пирог! – закричала Стар. – Ты же прекрасно это знаешь ! Мы у тебя спросили, и ты сказала, что праздничный пирог – это последняя вещь, которую ты хотела бы получить на день рождения! Неужели ты не помнишь?!

– Нет, – прошептала Мэриголд. Вид у нее был потерянный.

Но я-то помнила, как она твердила, чтобы мы ни в коем случае не покупали ей праздничный пирог, потому как она, дескать, начала толстеть, а от сахарной глазури у нее только разболятся зубы, и вообще при одной лишь мысли о праздничном пироге ей становится тошно.

– Я обожаю праздничный пирог, – пробормотала Мэриголд. – У меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог! И вы знаете, как много это для меня значит, потому что у меня ко дню рождения всегда был праздничный пирог – еще с тех пор, как я была совсем маленькой! И настоящий день рождения – как полагается! И мне, кстати, совершенно непонятно, как это вы, девочки, предпочитаете отправиться в «Макдоналдс», или в «Лазер Квест», или в какое-то другое дурацкое место и устроить там вечеринку, вместо того чтобы отпраздновать мой день рождения дома, как все нормальные люди!

– Никакое это не дурацкое место! – проворчала я.

Стар то и дело пропадала на вечеринках, а еще ни разу даже в «Макдоналдсе» не была. Впрочем, и в «Лазер Квест» меня тоже пока что не приглашали. Оставалось только надеяться, что в старших классах у меня тоже будет много друзей. А пока у меня не было своей компании. Да я не очень и переживала – с большинством из моих одноклассников я бы не стала дружить, даже если бы мне отвалили за это кучу денег. Ну, разве что с Ташей.

– Ладно, ладно, – быстро перестроилась Стар. – Сейчас сбегаю и куплю тебе праздничный пирог. – По субботам «Маркс и Спенсер» открывается рано. Я скоро.

Она подхватила хозяйственную сумку и выскочила из дома, громко хлопнув дверью.

– Она опять на меня рассердилась! – захныкала Мэриголд.

– Ничего подобного. Просто пошла купить тебе твой пирог, – отрезала я.

– Рассердилась, рассердилась, рассердилась, – нахмурившись, твердила Мэриголд. – Вот и в миссии одна из сестер всегда мне так говорила: «Я очень сержусь на тебя, Мэриголд!» Она смотрела прямо мне в глаза и повторяла злобно: «Сержусь, сержусь, сержусь». Нет, все-таки она была очень странная. Она никогда нас не била, она знала, что не имеет права и пальцем нас тронуть, но было хорошо заметно, что порой у нее просто руки чешутся это сделать. И потому она все повторяла: «Сержусь, сержусь, сержусь».

– Мэриголд… – Я не знала, как ее успокоить. Сказать по правде, у меня просто мурашки по спине ползли всякий раз, когда она начинала так бормотать. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы вернулась Стар.

– Это были просто слова. Злые слова!

Я неуверенно хихикнула – а вдруг Мэриголд просто шутит. Но она удивленно взглянула на меня.

– Я в том смысле, что мы уже проходили кроссворды [4]4
  Игра слов: crosswords — злые слова, crossword– кроссворды (англ.).


[Закрыть]. В школе, – объяснила я. – Но я так и не научилась их решать. Когда дело доходит до орфографии – мне конец. Наверное, я просто безнадежна.

– Я тоже, – кивнула Мэриголд. – Всегда ненавидела школу. Не успевала вылезти из одной неприятности, как тут же попадала в другую.

– Да, это точно, – поддакнула я. Поколебавшись немного, набрала полную пригоршню кукурузных хлопьев и принялась жевать, чтобы как-то продержаться до завтрака.

Мэриголд последовала моему примеру.

– А вот Стар у нас умная, – сказала я. – А в восьмом классе еще умнее стала.

– Это верно. Вся пошла в своего отца, – подтвердила Мэриголд. – Микки был самым толковым парнем из всех, кого я знала. Умница! Артистичная натура! И при этом не какая-нибудь размазня. Обдурить его никому не удавалось.

– Жаль, что он не был и моим отцом тоже… – вздохнула я.

Мэриголд ласково похлопала меня по плечу.

– Ладно, все это ерунда. Зато теперь ты – моя мама, – великодушно сказала я, решив, что это ее подбодрит. Но Мэриголд снова залилась слезами.

– Тупое и к тому же совершенно никчемное существо! Ну что я за мама, скажи на милость?!

– Ты – самая лучшая мама в мире! И не плачь больше, а то у тебя глаза станут красными, как у кролика. И распухнут.

– Точно. Глазки красные, шейка морщинистая, да еще по самые уши в слезах! Брр, гадость какая! Вот и все мои достижения за тридцать три года! Ну конечно, если не считать двух таких замечательных девочек, как вы! Интересно, что бы подумал обо мне Микки, окажись он здесь в эту минуту? Ведь он вечно твердил, что у меня потрясающее будущее, а оказалось, что я так ничего и не добилась в жизни.

– Глупости! Что значит – ничего не добилась?! А как ты рисуешь? А какие чудесные платья шьешь? А еще ты танцуешь, и работаешь в студии… и…

– Да, надо признаться честно: если в самое ближайшее время у меня не хватит решимости чего-то добиться в жизни, то этого не будет уже никогда. Ах, если бы Микки вернулся! Рядом с ним я совсем другой человек! Не знаю, как это ему удавалось, но когда он был со мной, я чувствовала себя так… – Мэриголд взмахнула руками, и браслеты ее мелодично зазвенели. – Просто слов найти не могу… Иди сюда, Дол.

Она крепко прижала меня к себе. Уткнувшись носом ей в плечо, я уютно свернулась клубочком, с удовольствием вдыхая такой знакомый, горьковатый запах ее духов. Шелковистые рыжие волосы Мэриголд щекотали мне нос. Я осторожно пригладила их, наслаждаясь тем, как они струятся у меня между пальцами.

– Кстати, тебе пора подкрасить корни, Мэриголд. И пряди на концах секутся. Хочешь, я их немного подстригу?

– По-прежнему мечтаешь стать парикмахером?

– Как это ты догадалась?! – прорычала я, растопырив пальцы наподобие ножниц и делая вид, что сейчас обкорнаю ей волосы под самый корень.

– Думаешь, я забыла, как ты обрила налысо свою несчастную Барби! – хмыкнула Мэриголд.

– Между прочим, и ту, что подарили Стар, тоже! Ух она и бесилась…

– Ах вы, девчонки! Хотела бы я тоже иметь сестру!

– Большое дело! Ты нам и так как старшая сестра!

– Да? А я вот порой чувствую себя так, словно стою на распутье, Дол. Словно дорога моей жизни расходится крестом. Эй, послушай-ка! А может, мне сделать татуировку в виде креста? Как тебе такая мысль?

– Ну, боюсь, у тебя просто места не хватит, – фыркнула я, ткнув пальцем в ее разукрашенные руки.

Мэриголд принялась придирчиво разглядывать их, поворачивая то так, то эдак, чтобы было лучше видно.

– А что, если сделать ее вот тут, прямо над локтем? Здорово! Потрясающая идея! Крест на руке! Так, где-то тут была бумага! – Мэриголд схватила мою поздравительную открытку и принялась чертить на обратной ее стороне, но я ничуть не обиделась. Карандаш ее так и летал по бумаге. Прикусив нижнюю губу, она забыла обо всем. А я, затаив дыхание, заглядывала ей через плечо.

– Как ты здорово рисуешь! – с завистью протянула я.

Руки ее еще слегка дрожали, но линии рисунка были четкими и выразительными. Через минуту у меня перед глазами возник потрясающе изящный кельтский крест, увитый розами и плющом.

– Розы… – вздохнула Мэриголд, бросив на меня взгляд. – В точности как на твоей открытке, Дол.

Я прямо-таки раздулась от гордости. Но на душе у меня кошки скребли. Я прекрасно знала, что скажет Стар, узнав об очередной затее с татуировкой.

– Просто прелесть! – похвалила я рисунок. – А может, пусть он так и остается на бумаге? Вставим его в рамку и повесим у тебя над кроватью.

– А я хочу, чтобы он был не на бумаге, а на мне, – заупрямилась Мэриголд. Ее зеленые глаза сверкали, как звезды. – Интересно, у Стива кто-нибудь записывался на утро? Просто терпения нет ждать до завтра! Решено: иду к нему сейчас! Пусть сделает мне эту татуировку прямо сегодня! Будет особый подарок ко дню рождения! – Мэриголд сорвалась с места. – Пошли!

– А Стар? Ведь она побежала тебе за праздничным пирогом!

– Ох ты! – От разочарования она даже скривилась. – Ну да, конечно. Я и забыла. Ну давай же, Стар! Куда она запропастилась? Какого черта ей вообще понадобилось бежать за этим дурацким пирогом?!

Это было настолько несправедливо, что я даже отвела глаза в сторону. В этом вся Мэриголд – уж коли что втемяшится ей в голову, она готова все сокрушить на своем пути, лишь бы добиться своего! Такое уже бывало, и не раз. Конечно, мне нужно было бы сказать ей, как она сейчас несправедлива по отношению к Стар, но я так и не решилась. И в этом тоже не было ничего удивительного – такие уж мы, Мэриголд и я, неисправимые!

Стар не было, казалось, целую вечность. Мэриголд металась из угла в угол, звонко цокая своими высоченными каблуками, время от времени испускала трагические стоны и выразительно поглядывала на часы. Когда же наконец в дверях, осторожно держа в руке огромную коробку, появилась Стар, Мэриголд стоило невероятных усилий, чтобы сдержаться.

– Стар! Господи, помилуй, как же ты долго, дорогая!

– Извини, там было полно народу. К тому же на обратном пути боялась споткнуться и уронить торт. Надеюсь, он тебе понравится. Только я не знала, какой взять: бисквитный или с фруктами. В конце концов взяла бисквит – он дешевле. Но, может, тебе больше нравится фруктовый?

– Все равно! – беспечно отмахнулась Мэриголд. – Ладно, пошли, девочки. Съедим по кусочку торта.

Едва удостоив торт взглядом, она поспешно вытащила его из коробки. Она даже не удосужилась переложить его на красивое блюдо! Потом повернулась к буфету, выбрала нож поострее и уже нацелилась отрезать кусок.

– Сначала загадай желание! – остановила ее Стар.

Мэриголд удивленно вздернула брови, но безропотно зажмурилась и загадала желание. Мне нетрудно было его угадать – я и так видела, как шевельнулись ее губы, когда она беззвучно прошептала: «Микки». Потом она взмахнула ножом, отрезала кусок и затолкала его в рот так быстро, что только крошки в разные стороны полетели.

– Что за спешка? – удивилась Стар.

Я едва не поперхнулась своим куском.

– Собираюсь поскорее заскочить к Стиву, чтобы успеть до начала приема. Представь себе: я только что нарисовала самую потрясающую татуировку, какую только можно вообразить! – сообщила Мэриголд.

– Нет, – отрезала Стар. – Никаких татуировок! Ты же дала слово !

– Но это такая прелесть, дорогая! Только представь себе: крест в знак того, что я нахожусь на распутье. Нет, ты только посмотри! – И Мэриголд ткнула пальцем в свой рисунок.

– Ты испортила поздравительную открытку, которую нарисовала тебе Дол! – ужаснулась Стар.

– Нет, нет, все в порядке, – торопливо вмешалась я.

– Ты же сама твердила, что это просто безобразие – снова и снова разрисовывать себя татуировками! Ты сказала, что уже накопила достаточно денег, чтобы свести их лазером. Ты это говорила или не ты?! – рявкнула Стар.

– Подумаешь! Я бы и не то сказала, лишь бы успокоить тебя, дорогая. Да, мне нравятся мои татуировки. Они – это что-то! Что-то необыкновенное! И заставляют меня чувствовать себя необыкновенной! – заупрямилась Мэриголд.

– Угу! Точь-в-точь пугало на ярмарке! – брякнула Стар.

Наступила гробовая тишина. Мы застыли с открытыми ртами, смущенные и ошарашенные, не в силах поверить в то, что сказала Стар. По-моему, ей и самой в это не верилось.

– Ладно, значит, я пугало, – дрожащим голосом пробормотала Мэриголд. – Ну и пусть, мне наплевать, что ты так думаешь! И я вовсе не намерена подчиняться твоим узколобым взглядам, Стар. Можешь считать, что я всегда была, так сказать, по другую сторону баррикад.

– Ты говоришь точь-в-точь как третьесортная актриса в каком-то захудалом фильме! Послушай, ну почему бы тебе не вести себя нормально?!

– А я не хочу быть нормальной! – отрезала Мэриголд. – Я вообще не понимаю: из-за чего вдруг весь этот шум? Какая муха тебя укусила, Стар?

– Может быть, я просто повзрослела? А вот ты-то когда повзрослеешь, Мэриголд, интересно знать? – Сама того не замечая, Стар раскрошила весь свой кусок торта, так его и не попробовав. Потом аккуратно отряхнула руки и чуть ли не бегом ринулась в спальню.

Мы с Мэриголд уставились друг на друга. Мэриголд попыталась сделать вид, что ничего не случилось. Потом обхватила голову руками, словно боялась, как бы та не развалилась на части.

– Что мне делать? – прошептала она, обращаясь ко мне.

– Стар, наверное, из-за торта расстроилась, – сказала я. – Решила, что он тебе не понравился.

– Ерунда, я знаю, что у нее просто пунктик насчет татуировок, но я умираю, как хочу этот крест, Дол!

Я безнадежно пожала плечами. Если и был на свете человек, который осмелился бы что-то запретить Мэриголд, так это Стар. Лично у меня никогда это не получалось.

– Он будет выглядеть просто сногсшибательно! – Мэриголд снова взялась за свое. – Нужно бежать к Стиву прямо сейчас, а то потом у него не будет времени. Ты идешь?

Я все еще колебалась. Я ведь не Стар, которая с самого начала объявила, что ноги ее не будет в студии «Радуга». А меня атмосфера студии манила и притягивала, хотя, сказать по правде, его клиенты были довольно страшноватые типы. Да и сам Стив – огромный, с лысой, как бильярдный шар, головой, окладистой бородой и острым языком, в кончик которого было продето кольцо, – пугал меня до дрожи в коленках. При виде того, как это колечко влажно поблескивает у него во рту, у меня всякий раз к горлу подкатывала тошнота. Естественно, он тут же это заметил и теперь при каждом удобном случае показывал мне язык.

– Пожалуйста, – взмолилась Мэриголд, – пойдем со мной! Это ведь больно, а с тобой мне будет легче.

– А ты говорила, это совсем не больно.

– На локте будет больно. Когда татуировка ложится на сустав, всегда больно.

– Но тогда зачем?..

– Если придется вытерпеть боль, то тогда наверняка получится что-то необыкновенное, – заявила Мэриголд.

– В таком случае это вообще глупо, – буркнула я.

– Ты мне нужна – я буду держать тебя за руку, и это придаст мне смелости, – продолжала Мэриголд. – А если откажешься, – пригрозила она, – то я вообще махну на все рукой и попрошу Стива вытатуировать крест прямо у меня на лице – так, чтобы он закрыл и лоб, и нос, и еще захватил обе щеки! – Мэриголд покачала головой. – Не обращай внимания, Дол. Я пошутила.

Честно говоря, я не была в этом так уж уверена. Когда на Мэриголд находит подобный бзик, она и не такое выкинуть может. Наверное, я и в самом деле нужна ей сейчас. Меня раздирали сомнения. С одной стороны, мне было как-то не по себе. А с другой – я вдруг почувствовала себя неожиданно взрослой. И потом… как-никак, ей была нужна не Стар, а именно я. А это уже было что-то!

Однако при мысли о Стар мне стало как-то неуютно.

– Пошли же, Дол!.. – ныла Мэриголд, подпрыгивая на месте от нетерпения.

– Секундочку, – буркнула я и побежала в спальню.

Помявшись немного, я собралась с духом и осторожно постучала в дверь – на тот случай, если Стар плачет и ей неприятно меня видеть. Она не ответила, и я робко проскользнула в дверь. Стар устроилась на краю кровати, крепко сжатые кулаки ее лежали на коленях, длинные распущенные волосы закрывали лицо.

– Стар, ты меня слышишь? Послушай, Стар, она просит, чтобы я пошла с ней.

Стар равнодушно пожала плечами, как будто все это нисколько ее не касалось.

– Может, у Стива кто-то записан на утро? – с надеждой сказала я. – Тогда он откажется. Или, может, она снова передумает. Ты же ее знаешь, верно, Стар?

– Да уж, знаю, – стиснув зубы, пробормотала Стар.

– Стар!

– Ох, да перестань ты повторять: «Стар! Стар!» Ты меня просто с ума сведешь!

– Ты не рассердишься, если я пойду с ней? Лучше уж я, чем никто, верно?

– Иди куда хочешь!

– А может, и ты с нами?

Стар метнула в мою сторону испепеляющий взгляд.

– Ноги моей не будет в этом идиотском ателье!

Я еще подождала немного, ломая голову, как бы поправить дело.

– Торт был просто замечательный, Стар.

Ответа не последовало, и мне стало ясно, что я понапрасну трачу время. Снизу до меня донесся звук захлопнувшейся двери. Пора было уходить. Я вприпрыжку бросилась за Мэриголд и догнала ее уже на середине лестницы. – Подожди, я иду!

– А я уж решила, что ты не пойдешь, – сказала Мэриголд. И рассмеялась. – А ты согласилась, согласилась, согласилась! – пропела она. Едва дождавшись, когда мы окажемся внизу, она обхватила меня и закружила вокруг себя.

– Господи помилуй! Ну и дела! – Миссис Лафт, стоя у дверей, вынимала из ящика почту. – Разве можно так шуметь на лестнице?! Безобразие! Бегают вверх-вниз, топают ногами и ночью, и утром чуть свет! Просто соображения нет у некоторых людей, вот что я скажу!

– Для меня что-нибудь есть? – с надеждой спросила Мэриголд. Она всегда так спрашивает – особенно на Рождество и на свой день рождения: вдруг Микки даст о себе знать. С тех пор, как мы въехали в муниципальную квартиру, она каждые три месяца уведомляет почтовое ведомство о том, что у нас изменился адрес. Это единственное, что она не забывает сделать.

– Счет за электричество, – буркнула миссис Лафт, сунув ей в руку бумажку.

– Думаю, не стоит беспокоиться по этому поводу, – беспечно бросила Мэриголд, запихивая нераспечатанный счет в ящик старого письменного стола, стоявшего в холле.

Я с беспокойством посмотрела на нее.

– Весьма ответственное отношение, ничего не скажешь! – неодобрительно фыркнула миссис Лафт. – Нормальные люди считают своим долгом вовремя платить по счетам. А вот есть такие вертихвостки – не будем указывать пальцем! – что швыряют деньги на ветер и думать ни о чем не думают! А уж как прокормить и ее и детей – это пусть у государства голова болит!

Мэриголд не осталась в долгу и посоветовала миссис Лафт не совать свой нос в чужие дела.

– Ничего другого я от вас, милочка, и не ожидала! – надулась миссис Лафт. Она бочком прошмыгнула в свою квартиру, и я слышала, как тапки без задников хлопают по ее пяткам.

– Выжившая из ума старая крыса! – проворчала Мэриголд, взяв меня за руку. – Пошли, Дол. Нам и так придется бежать всю дорогу, а то не успеем.

Мэриголд, несмотря на свои высоченные каблуки, бежала намного быстрее меня. Каждый раз, когда нужно было поворачивать на другую улицу, мне приходилось останавливаться и жадно хватать ртом воздух, чтобы немного отдышаться и унять боль в боку. И все равно, когда мы наконец добежали до ателье «Радуга», в боку у меня отчаянно кололо. На двери висела табличка: «Закрыто». Но Мэриголд забарабанила по матовому стеклу своими длинными ногтями, и Стив подошел к двери.

– Ox, ox! – застонал он, едва увидев, кто перед ним. – Послушай, Голди, у меня нет времени. Ни за какую работу я сейчас не возьмусь, особенно если придется повозиться. У меня клиент придет к десяти.

– Ой, Стив, ну будь душкой! Какой еще клиент? Если байкер, то он вряд ли продерет глаза даже к одиннадцати! А если новичок, так он, может, еще передумает. Ну, Стив, прошу тебя, дорогой! У меня сегодня день рождения! И у меня сногсшибательная идея! Держу пари, ты будешь в восторге! Вот смотри!

Она сунула ему под нос мою поздравительную открытку.

– Малость замысловато, – промычал он, разглядывая мой рисунок.

Я покраснела как рак. Мне было неприятно, что он смеется надо мной.

– Ну Стив! – Мэриголд нетерпеливо топнула ногой.

Стив не сразу догадался перевернуть открытку.

– Ага!

– Умопомрачительно, верно? Мне кажется, вот тут будет в самый раз. – Мэриголд похлопала себя по левому локтю.

Стив поцокал языком, и я снова заметила, как блеснуло колечко.

– Платишь наличными или как?

– Как только получу пособие, – сказала Мэриголд.

— А как насчет того, чтобы поработать денек-другой, когда понадобится что-то сделать на заказ?

– Все что угодно! Самый шикарный заказ за одну минуту!

– А вот этого лучше не надо, Голди. Помнишь того парня, которому ты вместо «руки самурая» нарисовала какой-то рот до ушей?

Мэриголд расплылась в улыбке. Потом приподнялась на цыпочки, обняла Стива за шею и что-то зашептала ему на ухо.

Повернувшись к ним спиной, я принялась разглядывать стену с рисунками татуировок. Естественно, тут было все, что обычно бывает в подобных местах, все эти набившие оскомину тигры, драконы и тому подобное. И черепа, конечно. В общем, весь обычный набор кельтской символики. Теперь я понимала, почему Мэриголд никак не может устоять перед искушением в очередной раз заполучить подобную картинку. Какого-нибудь пышущего пламенем дракона, или тигренка, или череп в залихватски сдвинутом на затылок кокетливом паричке.

Мэриголд по-прежнему висела на шее у Стива. И он наконец сдался.

– Ладно, ладно, будет тебе твой крест. Только не вздумай визжать на все ателье, понятно? Мне вовсе не улыбается, если ты своими воплями спугнешь потенциального клиента.

– Даже не пикну! – торжественно пообещала она.

Стив принялся копаться в своем ящичке с иглами для татуировки, разглядывая их под разными углами.

– Ты просто гений, Стив, – бормотала Мэриголд, торопливо переводя свой крест на копирку. – В этом деле тебе никто и в подметки не годится.

– Льстивая девка! – пробурчал он, протирая ей руку спиртом. Потом намылил ее как следует и смыл пену водой. А после этого аккуратно наложил копирку ей на руку, пригладил, чтобы бумага плотно прилегала к коже, снял бумагу и принялся придирчиво разглядывать рисунок. – Ты не передумаешь, Голди?

– Ни за что на свете! – решительно отрезала Мэриголд и ухватилась за меня свободной правой рукой.

Стив помазал ей кожу поверх рисунка каким-то кремом, налил в плошку чернила, натянул резиновые перчатки и включил машинку.

Я попыталась смотреть, но надолго меня не хватило. Отведя глаза в сторону, я все крепче сжимала руку Мэриголд, чувствуя, как ее острые ногти глубоко вонзаются в мою ладонь. Из глаз ее катились слезы, она до боли закусила нижнюю губу, но слово свое она сдержала – с губ Мэриголд не сорвалось ни звука.

Машинка громко жужжала. Стив тихонько насвистывал сквозь зубы, лицо у него стало сосредоточенным. То и дело он останавливался, опять брызгал чем-то на кожу Мэриголд, вытирал насухо и снова принимался за работу.

Наконец я решилась посмотреть. И увидела, как черная линия понемногу принимает очертания креста. Но прошло, наверно, не менее часа, прежде чем рисунок был закончен. В приемной уже нетерпеливо переминались с ноги на ногу два клиента, но Стив предложил им полюбоваться на крест, и теперь оба они, затаив дыхание, следили за его работой.

– Все. Готово! – объявил наконец Стив.

Мэриголд медленно поднялась на ноги и осторожно распрямила затекшую руку. Блузка на груди у нее была мокрой от пота. Лицо Мэриголд приняло какой-то странный мертвенно-бледный оттенок, но стоило ей только увидеть в зеркале свой новый крест, как оно мигом порозовело.

– Ох, Стив, выглядит просто замечательно!

– Это же твой собственный рисунок, крошка, – проворчал Стив, покрывая рисунок какой-то мазью.

Он уже потянулся было, чтобы перебинтовать ей руку, но Мэриголд отпрыгнула в сторону.

– Дай мне полюбоваться им хоть одну минуту! – взмолилась она. Вытянув шею, она буквально пожирала рисунок глазами.

– И вправду клевая татуировка! – заявил один из клиентов. – Готов держать пари на что угодно, моя девушка придет в восторг, когда увидит! Классно смотрится! Сделаете ей в точности такой же крест, как у вас?

– Лучше я нарисую другой крест, специально для нее. Надеюсь, она не будет против, – сказала Мэриголд. – А этот крест – мой!

Потом она позволила Стиву забинтовать ей руку и, кивнув на меня, подмигнула:

– И это — тоже мое! – Она взъерошила мне волосы. – Ладно, пошли, Дол. Пока, Стив, дорогой.

Стив не ответил – он в это время с озабоченным видом вытаскивал использованные иголки из машинки и складывал их в стерилизатор.

– А это не забудешь? – буркнул он, помахав моей поздравительной открыткой.

– Зачем мне эта бумажка? – фыркнула Мэриголд. – Теперь мой крест будет со мной вечно!

– А мне показалось, что это твоя поздравительная открытка, – напомнил ей Стив.

– Ух ты, черт возьми! – спохватилась Мэриголд, хватая открытку. – Прости меня, Дол.

– Все нормально, – пожала я плечами.

– Эй, надеюсь, ты не станешь дуться на меня? Ведь сегодня как-никак мой день рождения! Лично я рассчитываю, что мы как следует повеселимся, – заявила Мэриголд.

Но планы ее пошли прахом. Когда мы обе вернулись домой, Стар не удостоила нас даже словом. А при виде свежего бинта у Мэриголд на руке ее просто перекосило от отвращения.

Пообедали мы остатками праздничного торта. Мэриголд купила бутылку вина для себя и сок для меня и Стар.

– Ну а теперь выпьем за здоровье новорожденной! – предложила она.

Мэриголд «уговорила» бутылку меньше чем за полчаса и скоро объявила, что у нее слипаются глаза. Она прилегла на диване, бережно прижав к себе забинтованную руку. И, не успев договорить, провалилась в сон.

Стар молча смотрела на нее.

– Она так много выпила просто потому, что у нее болит рука, – объяснила я.

– Ну и кто, по-твоему, в этом виноват? – проворчала Стар.

Теперь, когда Мэриголд отключилась, со Стар стало куда легче поладить. Пока нас не было, она успела переделать все дела и могла теперь поиграть со мной.