Текст книги "Разрисованная мама"

Но когда я бросила взгляд на Совенка Морриса, его очки насмешливо блеснули мне вслед.

Гирлянда маргариток

Мэриголд предложила пойти встретить Стар, но я ее отговорила. И слава богу – нисколько не сомневаюсь, что Стар умерла бы от стыда на месте, если бы все ее новые друзья и подружки в школе увидели Мэриголд, да еще в ее нынешнем состоянии.

– У Стар сегодня после уроков секция по нетболу [6]6
  Нетбол – род баскетбола для девочек (англ.).


[Закрыть], – сказала я. – Так что пойдем-ка лучше домой.

– Вот еще, не хочу! То же мне придумала! Скука какая! Чего мы там не видели? – упиралась Мэриголд. – Лучше давай повеселимся, прошвырнёмся по магазинам! Стар мне уже плешь проела насчет твоих шмоток, только и твердит, что давным-давно пора купить тебе пару футболок, джинсы и спортивный костюм.

– Не надо. Терпеть не могу все эти джинсы! Ты же знаешь, я их не люблю… – заныла я, с тоской поглядывая на свою пыльную бархатную юбку и большие пальцы ног, торчавшие из серебряных босоножек – писка моды пятидесятых.

– Ладно, не любишь – не надо. Тогда купим тебе те шмотки, которые тебе по душе. Как насчет туфель на шпильке? – предложила Мэриголд.

Видение настоящих «взрослых» шпилек на минуту вспыхнуло у меня в голове. Но я ведь прекрасно знала, что никто не позволит мне носить в школу такие туфли. Мисс Хилл и так уже цеплялась к моим серебряным босоножкам.

– Знаешь, боюсь, для школы они не совсем подходят, – сказала она. Пожалуй, слишком… э-э-э… легкомысленные. Попроси лучше свою маму купить тебе обычные сандалии.

Я нашла в себе силы посмотреть ей в глаза.

– У моей мамы сейчас нет денег, чтобы купить мне новую обувь, мисс Хилл, – пробормотала я. – Мы и эти-то купили на распродаже.

В общем-то, это было почти правдой. Мои босоножки и в самом деле были сэконд-хенд, однако с нас содрали за них целую десятку, поскольку они были в прекрасном состоянии.

– Да и мне позарез нужна новая пара, – со счастливым видом заявила Мэриголд. – А кстати, какой размер у Стар? Думаю, нам всем пора обзавестись новыми туфлями.

– Мэриголд, послушай… у нас же нет денег. И не будет, пока мы не получим очередное пособие.

– А вот это ты видела? – воскликнула Мэриголд, вытащив из кармашка узеньких шортов пластиковую карточку и торжествующе помахала ею у меня перед носом.

– Но я думала… Стар говорила, что ты не можешь больше пользоваться своей кредитной карточкой.

– А я завела еще одну, вот так-то! – объяснила Мэриголд, целуя карточку и засовывая ее обратно в карман так быстро, что я даже не успела разглядеть, на чье имя она выдана. – Так что пробежимся по магазинам, Дол! И держи хвост морковкой! Я-то уж знаю, как тебя порадовать.

Мне, конечно, страшно хотелось отправиться за обновками. Я уже знала, что, когда Мэриголд в таком настроении, она с радостью купит мне все что угодно, – стоит только сказать об этом. И не только туфли на шпильке, а вообще любые, какие я захочу. А потом потащит меня за одеждой и, вполне возможно, приобретет для меня целый ворох сказочных туалетов. Может быть, промелькнуло у меня в голове, если я появлюсь в майке от какого-нибудь известного кутюрье и в сногсшибательных джинсах, Таша, обомлев от неожиданности, станет бегать за мной по всей школе и сама умолять меня о дружбе?

Однако при этом я твердо помнила, что у Мэриголд в банке нет ни цента и ее пластиковая карточка – просто кусок пластмассы. Если, конечно, это ее карточка, а не кого-то еще. Пару раз до этого ей уже случалось позаимствовать на время чужую кредитную карточку. Стар тогда мрачно предрекала, что за такие дела Мэриголд запросто может угодить за решетку. И что тогда станет с нами?

– Что-то мне не хочется сегодня бродить по магазинам. Это такое занудство. Лучше… лучше… – Я отчаянно пыталась предложить взамен что-то другое… бесплатное. – Давай лучше прогуляемся по Бич Брук.

– По Брук?

– Да. Помнишь, как ты водила нас гулять вниз по реке, когда мы были еще совсем маленькие?

– По какой такой реке?

– Ну-у… не знаю. Сейчас я уже не помню. Мы там всегда кормили уток – ты, я и Стар. Помнишь?

Мэриголд частенько забывала подобные пустяки. Но сейчас ее лицо вдруг просияло.

– Да! Да, конечно, вспомнила! Это было давно – мы бродили там, когда ты еще не ходила в школу. Господи, неужели ты тоже это помнишь?! Ты ведь тогда была совершенная кроха, Дол! Ладно, идет, раз ты так хочешь, пойдем кормить уток! Ты классно придумала. Ах да, нам ведь нужен хлеб.

– Может, прихватим вместо хлеба те кексы? Ну, которые получились не очень удачно.

– Классная идея, Дол! Устроим для уток вечеринку, да такую, что они не скоро ее забудут! – Мэриголд в восторге кинулась меня обнимать. – Да что с тобой, Дол? Расслабься! Ты будто лягушку проглотила. Что-то не так?

– Нет, нет, все чудесно.

– Ты и в самом деле хочешь пойти покормить уток? Только честно!

– Да! Еще как!

– Тогда решено. Дол… я, конечно, знаю, что поступила по-свински и изрядно попортила тебе кровь. Но скажи честно: я, по-твоему, и в самом деле такая плохая мать?

– Ну что ты! Конечно нет! Ты замечательная мать.

– А вот Стар говорит…

– Забудь о Стар. Пошли! Нам еще надо забежать домой за кексами.

Мы помчались домой, набрали огромную сумку кексов, а потом не спеша прогулялись до самого Бич Брук. Мэриголд под конец стала спотыкаться на своих высоченных каблуках и ныть, что эти туфли ее прикончат. В конце концов она стащила их и сунула в сумку с кексами. После этого она сразу повеселела и весело зашлепала по тротуару длинными, стройными ногами. Вокруг левой лодыжки у нее была татуировка в виде гирлянды бело-желтых маргариток с длинными побегами, похожими на усы, обвивавшимися вокруг ноги, а заканчивалось все это великолепие еще одной потрясающей маргариткой, нежно-розовой, красовавшейся на ее большом пальце. Маргаритки – не совсем обычные цветы. Они символизируют много самых разных вещей. Считается, например, что гирлянда из этих цветов защитит вас от сглаза. Маргаритки приносят удачу и отводят беду. Правда, гирлянда из маргариток, которой обзавелась Мэриголд, срабатывала далеко не всегда, но ведь на полный успех в таких случаях надеяться глупо?

Бич Брук, сказать по правде, меня разочаровал. Как-то раз я услышала, как Кайли и Ивонна взахлеб рассказывали о том, какой шикарный пикник они устроили в его окрестностях. С их слов получалось, что во всем мире нет более прекрасного места. Но речушка сильно обмелела, а та вода, что еще оставалась, была покрыта пленкой отвратительной зеленой слизи, которая сбивалась к берегу в кромку пены.

– Уток нет… – уныло вздохнула я.

– А мы поищем и обязательно найдем хоть одну, – пообещала Мэриголд и тут же яростно выругалась, поскольку угодила босой ногой в крапиву.

– Хорошо бы отыскать листочек щавеля, чтобы не так горел ожог, – сказала она, но, сколько мы ни искали, щавеля нигде не было. – Черт, до чего же больно! – пожаловалась Мэриголд, потирая покрасневшее место. – Послушай, я поднимусь немного вверх, чтобы идти по травке.

Она протянула мне руку, и я вскарабкалась вслед за ней по склону, а тяжелая сумка с кексами то и дело колотила меня по ноге. Мэриголд машинально сунула руку в сумку, висевшую у нее на плече, вытащила кекс и принялась крошить его и кидать кусочки на землю, так что теперь за нами тянулся след из крошек.

– Помнишь ту сказку, когда ребятишки остались в лесу и кидали крошки хлеба на дорогу, чтобы не потеряться? – спросила она. – Была у меня когда-то книжка сказок, там я ее и прочитала, когда мне было столько же лет, сколько тебе. Вообще-то у меня книг почти не было. Может, я взяла ее у кого-то в школе?

– Не люблю сказки. Все хорошее там достается только красивым, а уродцам вечно не везет, – пробурчала я.

– Да что ты говоришь? Тогда радуйся. Ты-то ведь красавица, – улыбнулась Мэриголд.

– Если бы это было в сказке, у тебя язык бы отсох, потому что ты врешь, – буркнула я, однако невольно в знак благодарности сжала ей руку

– Вообще-то я в детстве тоже не очень любила сказки – мне больше нравилось рассматривать картинки. Все эти принцессы, русалочки и феи с длинными волосами и в потрясающих платьях. Слушай, а это идея! Какая могла бы получиться потрясная татуировка на заказ!

– А ты сегодня была у Стива? Помнишь, он попросил тебя сделать кое-что для него?

– Вот еще! Скучища!

– Но ведь ты же ему обещала!

– Вот завтра и схожу. И сделаю что-нибудь эдакое – по мотивам волшебных сказок… фигурку женщины в развевающихся юбках и всю увешанную драгоценностями!

Я промолчала.

Мы обе хорошо знали, что единственными клиентами студии «Радуга», желающими сделать татуировку на заказ, были, как правило, огромные байкеры на своих мотоциклах. А у них обычно фантазии хватало только на какой-нибудь скелет, лихо оседлавший мощный «Харли Дэвидсон». И уж ни о каком водовороте юбок тут речь, конечно, не шла.

– Сегодня на чтении я нарисовала себе чернилами на руке четырех телепузиков, – сообщила я. – Их легко рисовать, они ведь такие круглые и пузатые. Сначала красного, потом желтого и зеленого. Хотела нарисовать фиолетового, поэтому пришлось попросить у Совенка Морриса его фломастер. Знаешь, ему купили такой классный набор фломастеров.

– Осленка ?!

– Да нет же, Совенка! Его так прозвали, потому что он носит очки с толстыми стеклами. Хотя Осленок тоже неплохо – он порой соображает со скрипом. И его вечно все дразнят.

– Бедный малыш! А тебя тоже дразнят, Дол?

– Нет, конечно. Я же не ношу очки! – поспешно объяснила я. – Так вот, нарисовала я, значит, телепузиков, а мисс Хилл увидела и велела мне пойти и вымыть руки. Ну и что мне было делать? Не драться же с ней!

Тут я представила, как я сверкну своими ведьмиными зелеными глазищами и вмиг превращу мисс Хилл в гигантского серого телепузика с огромными буравчиками-антеннами на голове, как у исполинского таракана.

– В этой сказке, я помню, еще была злющая старая ведьма, которая крала детей, – добавила Мэриголд.

– Знаю. Теперь я тоже вспомнила. Стар читала мне эту сказку, когда я была еще маленькая. Она страшная, – кивнула я.

– Да уж, ведьма и в самом деле была жутковатая… и все равно мне нравилось разглядывать картинку, где она была нарисована – с таким длинным крючковатым носом, растрепанными седыми космами и костлявыми пальцами.

– Ну на самом деле ведьма-то как раз была ничуть не страшная. Это их папа и мама все начали. Они заманили Ганса и Гретель в лес и бросили их на съедение диким зверям. А сами убежали – дескать, выбирайтесь, если сможете. И все равно конец у сказки счастливый – Гансу и Гретель удалось убежать от злой ведьмы и по дорожке из крошек выбраться из леса. Они вернулись домой, к папе и маме, и опять стали жить вместе дружной семьей.

– Но я бы никогда не бросила ни тебя, ни Стар! – твердо сказала Мэриголд.

– Я знаю.

– Да, я пропадала целую ночь, я могу выкинуть что-нибудь и похлеще, но мне бы никогда и в голову не пришло избавиться от вас!

– Я знаю ! Это же просто глупая сказка!

– Знаешь… а вот попробуй представить себе. Что, если бы эта самая ведьма жила в наши дни? Какой у нее, по-твоему, был бы дом? Наверное, избушка из имбирных пряников?

– Из имбирных пряников была бы крыша. А сама избушка была бы сложена из леденцов.

– И кусочков кекса. Кекса, правда? Чтобы заморочить голову глупым старым уткам. Слушай, а давай сами выстроим такой пряничный домик – как в сказке? Давай?

– Здорово!!!

Мэриголд тут же перевернула сумку и вытряхнула наши кексы прямо на траву. А потом принялась раскладывать их по кучкам, сортируя по размеру.

– Нам понадобится нож, – объявила она. – И еще что-нибудь для склеивания.

– Твоя воля – закон, о великий строитель пряничных домиков! – пропела я, сбрасывая с плеча школьную сумку. Из моей линейки получился неплохой нож, а клеящим карандашом мы принялись скреплять между собой кусочки кекса.

Я уселась по-турецки и не отрываясь следила, как мелькают длинные белые пальцы Мэриголд и как прямо у меня на глазах вырастает самый что ни на есть настоящий пряничный домик. А сама незаметно клевала кусочки кекса.

– Да ты сейчас слопаешь всю крышу! – возмутилась Мэриголд, шутливо толкнув меня ногой. – А ну прекрати немедленно! Пойди-ка лучше нарви маргариток и лютиков. Свяжем их вместе, и сама увидишь, какие из них получатся прикольные занавески.

Вскочив на ноги, я охотно помчалась выполнять ее приказ.

– Где же ты, Дол? – окликнула меня Мэриголд. – Я уже практически кончила с домиком, пора вешать занавески.

– Но я не нашла ни одной маргаритки, – пожаловалась я. – Слушай, а может, эти сойдут? – Я бросила ей на колени несколько одуванчиков.

– Разве я тебя за одуванчиками посылала? Говорят, кто рвет одуванчики, тот писается в постели! – расхохотавшись, бросила Мэриголд, и тут она заметила мое лицо.

– Ох, Дол, прости! Я просто пошутила. Перестань, прошу тебя – ты ведь не писала в постель бог знает сколько времени!

– Ш-ш-ш! – зашикала я, испуганно озираясь по сторонам. При мысли о том, что ее мог услышать кто-то из моих одноклассников, мне стало дурно.

– Да не волнуйся ты так! – успокоила меня Мэриголд, старательно укрепляя на крыше изогнутую каминную трубу. – Помнишь, я рассказывала, как меня маленькую отдали в чужую семью? Так вот, моя приемная мать, когда я писала в постель, вытаскивала из-под меня мокрую простыню, наматывала мне ее на голову и заставляла так ходить, пока она не просохнет. Этот запах мочи! Он пропитывал мою кожу, мои волосы, пропитывал меня всю! Он до сих пор меня преследует!.. А остальные дети просто помирали со смеху.

– Но это же ужасно!

– Она была настоящей стервой! – согласилась Мэриголд. Руки у нее слегка задрожали, и каминная труба переломилась надвое.

Выругавшись сквозь зубы, она принялась за ее починку и вскоре вновь водрузила трубу на желтый скат бисквитной крыши.

– Выходит, ты была очень несчастна, когда была маленькой, да, Мэриголд? – спросила я.

– М-м-м… иногда.

– Как это ужасно – не иметь матери… – тоскливо вздохнула я, прижавшись к ней.

– У меня была мать. Просто она отказалась от меня. Впрочем, мне наплевать. Знаешь, чего бы мне по-настоящему хотелось, Дол? – Мэриголд бросила на меня взгляд. Ее зеленые глаза сияли. – Никогда не угадаешь – сестренку! Господи, как же мне всегда хотелось иметь сестренку! Поэтому я так рада, что у Стар есть ты, а у тебя – Стар!

– А мы рады, что у нас есть ты! Ты нам как старшая сестра! – засмеялась я. – Ох, Мэриголд, какая прелесть! Самый настоящий пряничный домик, как в сказке!

– А что, если мы сделаем занавески из листьев клевера? Они у нас будут совсем как бархатные – очень стильно! – заявила Мэриголд. —Ну-ка тащи сюда клевер!

Побродив немного, я отыскала наконец кустик клевера и от радости выдрала его с корнем. Потом присела на корточки и стала осторожно отрывать от него листик за листиком.

– Интересно, кто поселится в твоем домике? Может быть, кролик? – предположила я.

– Ну это вряд ли – слишком уж они большие и неповоротливые. Нет, я знаю, кто тут станет жить. Две крошечные мышки-норушки. И сейчас они нас внимательно разглядывают. Носики у них шевелятся от любопытства – так им хочется поскорее заполучить этот хорошенький домик! Если мы будем сидеть очень тихо…

– ОЙ!!! СМОТРИ, МЭРИГОЛД! СМОТРИ!!!

– Дол! Это, по-твоему, «очень тихо»?! Ну вот что ты наделала! Спугнула их!

– Да нет же, ты только посмотри, что я нашла! – Я сунула ей под нос листик клевера. —Это же четырехлистник!

– Ух ты! – восхищенно присвистнула Мэриголд. – Четырехлистник! Знаешь, Дол, я уже чувствую, как счастье само идет мне в руки! Стекает с этих лепестков прямо на меня! Счастливица Дол! – И она со вздохом вернула мне клеверные листочки.

– Нет, это ты счастливица, Мэриголд! – закричала я. – Четырехлистник – твой! И не вздумай отказываться, не то все испортишь!

– О нет! Я этого просто не переживу! – ужаснулась Мэриголд, и мы дружно захихикали. Мэриголд покрутила счастливым листком у себя перед глазами, потом аккуратно разорвала его на несколько частей и распихала по карманам. – Мне привалит удача, удача, удача! – напевала она.

Соорудив из других клеверных лепестков занавески для окон, мы сели перед домиком и, затаив дыхание, стали ждать, когда появятся мышки. Ждать пришлось долго. Раньше всех домиком заинтересовались мухи и жуки, а вслед за ними и стрекоза, которая уселась на самый верх каминной трубы.

– Мышки такие робкие… – вздохнула Мэриголд. – Могу себе представить, как им не терпится подобраться поближе и разглядеть хорошенько свой домик, ведь он лучше всякой норки! Да только у бедняжек не хватает смелости сделать это, пока мы здесь. Может, оставим им домик и пойдем отсюда?

– Пойдем. Я только боюсь, что сюда забежит какой-нибудь кролик. Или лиса, например? Ведь они наступят на домик и даже не заметят его!

– Давай обнесем домик забором, – предложила Мэриголд. – Лучше всего каменным.

Набрав кучу мелких камешков, мы выложили их стеной вокруг нашего пряничного домика, оставив спереди небольшой лаз, через который не смог бы пробраться никто, кроме мышки.

– Здорово получилось! – обрадовалась я.

– Просто великолепно, – согласилась Мэриголд.

Мы взялись за руки и ушли оттуда. Но, не пройдя и нескольких шагов, Мэриголд не выдержала и украдкой оглянулась.

– Вон они! Я их вижу ! Они только что пробрались в дом! Ей-богу, у них даже лапки дрожали от нетерпения! – пробормотала Мэриголд, подталкивая меня локтем в бок.

– Правда?!

– Правда! – твердо сказала она.

И мы отправились дальше, бросив в опустевшую сумку туфли Мэриголд. Чуть ниже по течению речка стала немного шире. Потом сделала крутой изгиб и стала совсем широкой, по берегам ее, издавая резкий запах, кучками гнили водоросли.

– Смотри! Утки! – закричала Мэриголд.

– Ух ты, какие они раскормленные! Они такие жирные, что, наверное, и взлететь-то не смогут! Не нужны им наши кексы – пусть посидят на диете, – сказала я.

– Тем более что нашим мышкам очень нужен их новый домик! – поддержала меня Мэриголд.

– Как ты думаешь, они сестры?

– Наверняка. Дора и Дафна. Дора, конечно же, старшая. – Мэриголд покосилась на меня. – Зато крошка Дафна гораздо красивее. У нее большие глазки, круглые и блестящие, как бусинки. И совершенно замечательные ушки – мягкие и шелковистые снаружи, а внутри словно крохотные розовые раковинки.

– Эта Дафна просто прелесть. И конечно, она самая умная из сестер, хотя и младшая.

– Конечно! Дафна – лучшая ученица в мышиной школе! И потом, знаешь, у нее настоящий талант! Возьмет, к примеру, лесной орешек, грызет, грызет его своими острыми зубками, и вдруг – бац! – получается статуэтка! Только очень маленькая. А своими деревянными кошками она просто прославилась на весь лес! Представляешь, что придумала эта хитрюга? Делает их основание неровным, так что достаточно только чуть толкнуть их лапкой или просто махнуть хвостом – и кошки валятся на землю, как кегли! Все мышата в лесу просто обожают кошачий кегельбан!

Мэриголд рассказывала все так живо, что я своими глазами увидела, как мыши резвятся в траве прямо у моих ног. Никто не умел придумывать всякие волшебные истории лучше Мэриголд, даже Стар было до нее далеко в этом смысле. К тому же в последнее время Стар уже почти не играла со мной в разные игры. Она говорила, что разучилась играть. Конечно, она старалась, как могла, но дело в том, что сама она во все это больше не верила.

А я была даже рада, что эта новая игра в мышек и их пряничный домик – только наша, моя и Мэриголд. Как же редко мы бывали с ней вдвоем! Мэриголд развеселилась, не казалась уже пугливой, и с ней было очень весело. А Стар только и делает, что цепляется к ней по всякому поводу, так что при ней Мэриголд вечно дергается и нервничает. Не то что со мной – вдвоем нам по-прежнему здорово.

– Я люблю тебя, Мэриголд, – прошептала я.

– И я тоже люблю тебя, Долли Долфин, – ответила она, прижимая меня к себе.

Под гладкой кожей проступали ее ребра. Мэриголд казалась такой хрупкой, почти воздушной – точь-в-точь как гирлянда из маргариток, обвивавшая ее лодыжку. Только Мэриголд была живая и теплая, а гирлянда – нет.

Мы все шли и шли вперед, пока речушка, превратившись в настоящую реку, не привела нас в городской парк. Теперь мы были уже очень далеко от дома. Мэриголд так увлеклась своей сказкой про мышей, что и думать забыла о времени. А мне было жалко ее прерывать – я боялась, что все испорчу. Для Мэриголд не существовало будущего времени – она жила в настоящем. О Стар она, похоже, вообще забыла.

А Стар наверняка сломала себе голову, почему я, как обычно, не дождалась ее возле школы. Вероятно, побродив немного, она помчалась домой. И теперь сидит там одна, гадает, куда подевались мы с Мэриголд, и волнуется. А я по себе знаю, как это ужасно.

Я гнала эти мысли прочь, изо всех сил стараясь думать только о Доре с Дафной, но наконец не выдержала.

– Стар наверняка с ума сходит, куда это мы пропали, – сказала я.

Мэриголд страшно удивилась:

– Ты же говорила – у нее тренировка по нетболу!

– Но ведь сейчас уже, наверное, шестой час.

– Не может быть! Шутишь!

– Точно. И к тому же нам еще черт знает сколько добираться до дома!

– Доедем на автобусе, – пробормотала Мэриголд, роясь в карманах в поисках мелочи. Вытащив бумажную салфетку, куда она завернула четырехлистник, она задумчиво посмотрела на него, и на губах ее заиграла улыбка.

Подошедший автобус украшали афиши ближайших рок-концертов, и Мэриголд, все еще увлеченная рассказом о Доре и Дафне, вдруг, запнувшись на полуслове, застыла с открытым ртом.

– Что с тобой? – удивилась я.

– «Эмералд Сити» дает концерт в честь своего воссоединения! О боже! «Эмералд Сити», ну надо же! Как-то раз мне посчастливилось попасть на два их концерта, но это когда было! Еще в восьмидесятых! Микки просто тащился от них – это его любимая группа!

В животе у меня похолодело. Это был дурной знак: стоило Мэриголд заговорить о Микки – и все шло кувырком. Вот и сейчас, словно завороженная, она не отрывала глаз от афиши. В руках она машинально крутила листик клевера.