Текст книги "Новый старт"

12

Я не могла дождаться, когда же начнутся занятия в школе и мы увидимся с Дженни и Ивонной.

– Ни за что не угадаете, что у нас случилось! – сказала я.

– Твой папа вернулся, и вы поехали в отпуск все вместе? – спросила Дженни.

Я поперхнулась:

– Щас!

– Да уж, как я тебя понимаю, – сказала Ивонна. – Между прочим, я даже не знаю, хочу ли я, чтобы мой вернулся. Он без конца стонал и жаловался, как он устает из-за того, что моя новорожденная сестричка плачет по ночам. Только один раз и сходил с нами в нормальный бассейн, а так мы все должны были сидеть в скучном «лягушатнике» и нянчиться со скучной маленькой Бетани.

– А я каждый день плавала! Я теперь умею плавать вольным стилем и нырять умею, вот!

– Ты умеешь нырять по-настоящему? – поразилась Ивонна. – Прямо с бортика?

– И с вышки тоже!

– Ой, а меня научишь?

– Конечно, – бодро ответила я. – Давай вместе ходить в бассейн. И ты с нами, Джен.

– Ни за что! Ненавижу окунать голову под воду. Я за все каникулы ни разу не плавала, только шлепала по воде. Наверное, я трусиха.

– Но ты так здорово загорела! – сказала я. – А меня бабушка так обмазывала защитным кремом, даже и не скажешь, что я целую неделю провела в Испании, честное слово. Слушайте, что я вам расскажу про нашу бабушку! У нее завелся бойфренд!

– Что? Да она же старая! – сказала Ивонна.

– И такая сварливая командирша – извини, конечно, Эм, – сказала Дженни.

– И все-таки это правда! Удивительно, да? Он еще и моложе ее на пять лет, так что мы с мамой ее дразним, говорим – вот, связалась с мальчишкой. Я думала, она разозлится, а она нет, только краснеет и хихикает. И очень редко ворчит и почти не командует.

– Она часто с ним встречается? – спросила Дженни.

– Ну, он живет в Испании, но пока мы там были, она все время с ним куда-нибудь ходила, а теперь без конца ему звонит. Он собирается приехать осенью, а зимой она поедет к нему, – объяснила я.

– А ты видела, как они целуются? – захихикала Ивонна.

– В их возрасте не целуются! – сказала Дженни.

– Целуются, еще как! – возразила я. – Видели бы вы, как они прощались в аэропорту! Вита с Максиком делали вид, что их стошнило – ну, вы знаете, как маленькие дети себя ведут, – но бабушка с Эдди даже и внимания не обратили, только чмок-чмок-чмок, прямо как кинозвезды.

– Думаешь, они поженятся? – спросила Дженни. – Вот бы классно, ты была бы подружкой невесты.

– Ха-ха, представьте себе: я в розовом атласном платье! Я буду похожа на гигантское пирожное с кремом.

– У подружки может быть платье любого цвета. Тебе очень пойдет синее, Эм. Или зеленое.

– Ага, синий кит. Или зеленый великан.

– Это ты о чем? – спросила Ивонна. – Переживаешь, что ты толстая?

– Ивонна, воспитанные люди не говорят «толстый». Говорят «полный» или «крупный», – одернула ее Дженни. Потом обняла меня. – Вообще-то, Эм, ты уже совсем не такая полная, как раньше.

– Ага, я тоже подумала, что ты какая-то другая. – Ивонна подергала пояс моей школьной юбки. – Смотри, она тебе уже не жмет. Может, это у тебя просто был щенячий жирок. Ну, щенячья полнота!

– Ав-ав! – протявкала я, изображая громадного щенка.

Девочки засмеялись.

Я и правда продолжала худеть, хоть и не всегда соблюдала разные нудные диеты. Просто я больше не жевала без конца шоколадки.

И в бассейн начала регулярно ходить. В субботу мы пошли с Ивонной, отлично провели время. Брассом Ивонна плавала так же быстро, как я, но вольным стилем я ее побила! Еще я научила ее нырять, только мы не смогли как следует потренироваться, потому что сотрудник бассейна сказал, что во время общих сеансов нырять не разрешается.

– Но вы можете, если хотите, вступить в наш клуб «Раннее пташки» и тренироваться по утрам перед уроками.

Ивонну это не очень привлекло – пришлось бы слишком рано вставать. Я задумалась – имеет ли смысл записаться в клуб одной? Было бы замечательно хоть в одном виде спорта чего-нибудь добиться. У меня просто дух захватывало, когда я обгоняла других школьников. Я уже привыкла в любых соревнованиях приходить последней. Если буду упорно тренироваться, вдруг когда-нибудь приду первой?

Я спросила у мамы разрешения вступить в клуб «Ранние пташки».

– Ох, Эм, я по утрам и так ничего не успеваю. Водить тебя в бассейн, собирать Виту с Максиком в школу и бегом к первому заказчику – просто не представляю, как все это совместить.

– Мама, я и сама могу ходить в бассейн, правда, могу!

– Я знаю, конечно, что ты у нас в семье самая взрослая, но это наверняка не разрешается, – сказала мама. – Ладно, попробуем узнать.

В бассейне висело объявление: «Дети до девяти лет допускаются только в сопровождении взрослых».

– Все в порядке, мам! Мне уже больше девяти, значит, можно! – победно завопила я.

Все-таки в самый первый день мама отвела меня сама, а Виту с Максиком повела в школу бабушка.

На подходе к бассейну я начала нервничать. К тому времени как добралась до раздевалки, все внутренности у меня скрутились в тугой узел. Целая орава девчонок столпилась под душем. Все они были худенькие, не то что я. И все в таких красивых облегающих черных купальниках – настоящее спортивное снаряжение. Ни у одной не было здоровенного синего купальника в цветочек. Я подтянула его сзади повыше, чтобы лучше прикрыть попу. Втянула живот – от этого узел внутри свернулся еще туже.

Мама подошла со мной к самой воде. В бассейне уже плавало много детей. Они так и носились по дорожкам, такие спортивные, стремительные, с ума сойти можно. Все плавали в сто раз лучше меня.

– Я хочу домой! – зашептала я маме на ухо.

Я уже готова была шмыгнуть назад, в раздевалку, быстро одеться и сделать ноги, но тут меня заметила высокая блондинка в тренировочном костюме и подошла к нам упругой походкой, чуть ли не подпрыгивая на каждом шагу. Она весело улыбнулась мне. Она и сама была на удивление толстая, тренировочный костюм обтягивал ее не хуже купальника.

– Здравствуй, птенчик! Меня зовут Мэгги. Ты хочешь заниматься в клубе «Ранние пташки»? Посмотрим, что ты умеешь.

– Я мало что умею, – ответила я, глядя на детей, плескавшихся в бассейне. – Я не умею так быстро плавать, как они.

– Не волнуйся, я тоже не умею, во всяком случае, теперь! – сказала Мэгги. – Давай прыгай в воду и покажи, на что ты способна.

Я оглянулась на маму. Мама подняла вверх большие пальцы.

Я прыгнула в воду. От волнения забыла закрыть рот и тут же наглоталась воды. Я стала давиться и кашлять и сделалась вся красная.

– Ничего страшного, дорогая, – сказала Мэгги. – Сделай несколько глубоких вдохов, вот так. А теперь плыви!

Я поплыла, а она смотрела. Потом она кивнула.

– У меня получается хуже, чем у них, да? – спросила я.

– Пока да. Но у тебя есть потенциал. Если будешь как следует заниматься, к Рождеству ты у нас будешь плавать, как рыбка, а к следующему лету, может быть, станешь звездой «Ранних пташек»!

Я в этом сильно сомневалась, но занималась изо всех сил. Я ходила в бассейн почти каждый день перед уроками. Несколько самых хорошеньких стройных девочек хихикали и перешептывались, когда я принимала душ, но я очень старалась не обращать на них внимания. А из мальчишек некоторые нормально ко мне относились. Я помогла одному совсем маленькому мальчику открыть шкафчик, когда у него ключ застрял в замке, и он после этого стал ходить за мной хвостиком, как будто я его мама. Свою маму он вообще отодвинул: «Хочу, чтобы Эмили мне посушила волосы!», «Хочу, чтобы Эмили завязала мне шнурки!» В конце концов мне пришлось возиться с ним, как с Витой и Максиком, но я была не против. Он был довольно миленький малыш. А плавал так вообще классно – быстро и мощно. Я знала, что мне с ним никогда в жизни не сравниться, хоть он и был вдвое мельче меня. Но через несколько недель я уже здорово прибавила скорость, даже начала обгонять кое-кого из девочек помладше.

– Отлично, птенчик! – сказала мне Мэгги и пощупала мои руки выше локтя. – И мускулы появились, как у матроса Папая! Моя ранняя пташка Эмили быстро набирает форму!

Она просто шутила, хотела сделать мне приятное, но я и правда стала заметно более спортивной. В школе на физкультуре я по-прежнему была хуже всех, но, по крайней мере, уже не задыхалась. И похудела тоже! Правда, я все еще была толстая, но уже не такая жирная громадина, как раньше.

– Ты совсем как Нелли из того цикла Дженны Уильямс, – сказала Дженни. – Помнишь, «Подростки садятся на диету», она там ходит в бассейн? Слушай, Эм, а ты знаешь, что в следующую субботу у Дженны Уильямс встреча с читателями и она будет раздавать автографы?

– Правда?!

– Ага, об этом есть в Интернете, на сайте ее фан-клуба. У нее новая книжка выходит. Название та-а-акое классное – «Изумрудные сестры». В Ковент-Гардене открылся новый книжный магазин, называется «Эддимен», так Дженна Уильямс будет там весь день. Представляешь, я не смогу пойти, потому что мы уезжаем на выходные в Девон, к бабушке с дедушкой. Я маму просила, умоляла, а она говорит, я должна ехать с ними. Ничего не хотят понимать! Эм, если я дам тебе все мои книжки, ты попросишь Дженну Уильямс их подписать?

Я только глазами хлопала, пытаясь все это усвоить.

– В следующую субботу? Дженна Уильямс на самом деле там будет? Можно с ней поговорить? И получить автограф?

– Тебе можно, везучая! А у меня ничего не выйдет. Но ты возьмешь с собой мои книжки, да? Ну пожалуйста, Эм! Я тогда всю жизнь буду твоей самой лучшей подругой!

– Эй, это я твоя лучшая подруга! – пихнула ее Ивонна.

– Да, но если бы ты читала книги Дженны Уильямс, как мы с Эм, ты бы знала, что у человека могут быть две лучшие подруги! Как в той книжке, «Друзья навек», когда Эмма разлучилась с Али, но зато подружилась с Баночкой Джема! И вообще, можно очень хорошо дружить втроем, как Нелли, Марни и Надя в серии про подростков.

– Да хватит вам болтать про эту нудную Дженну Уильямс и ее дурацкие книжки. – Ивонна зевнула во весь рот: – Вы что, вообще ни о чем больше не думаете?

Мне было очень трудно думать о чем-нибудь другом.

Мне до смерти хотелось поехать в субботу в Лондон, на встречу с Дженной Уильямс.

Я дождалась, пока мама придет с работы и мы все сядем за стол. На ужин у нас был омлет по-испански. Бабушка теперь постоянно готовила испанские блюда. Мы только и ждали, что она завяжет волосы узлом, наденет платье с воланами и начнет танцевать фламенко.

– Я не люблю омлет по-испански. Хочу картошку! – сказала Вита.

– Я тоже хочу картошку, – сказал Максик.

– Прекратите! – сказала бабушка. – Ешь вкусный омлет, Вита, подай брату пример.

– Он такой противный! – Вита потыкала омлет вилкой. – И внутри какие-то гадкие кусочки напиханы!

– Это очень вкусные овощи, – сказала бабушка.

– Мерзкие овощи, – сказала Вита. – Вид такой, как будто кого-то стошнило в тарелку.

– Вита! Перестань безобразничать. Бабушка трудилась, готовила нам ужин… – сказала мама.

– Гадкий, мерзкий, гадкий, мерзкий… – завел Максик.

Мама сделала вид, что замахивается на него.

Она устало улыбнулась мне:

– Слава богу, хоть один разумный ребенок. Ты сегодня такая тихая, Эм. Что-нибудь случилось?

– Нет, все хорошо.

– Как дела в бассейне?

– Отлично! Сегодня Мэгги показывала мне старт прыжком, как на соревнованиях.

– Ты будешь участвовать в соревнованиях, Эм? – спросила бабушка, выскребая из Витиного омлета злополучные овощи.

– Пока я еще не так быстро плаваю, но если когда-нибудь меня включат в соревнования, буду уметь правильно стартовать.

– Гадкий, мерзкий, гадкий, мерзкий… – не унимался Максик.

– Максик, смени пластинку! – велела мама, потирая лоб.

– Гадкий, мерзкий, гадкий, мерзкий… – повторял Максик, давясь от хохота.

– Мам…

– Да, солнышко?

– Мам, ты знаешь такую писательницу, Дженну Уильямс?

– Да, а что?

– С ней будет большая встреча в Лондоне в субботу. Мне так хочется с ней встретиться, и я обещала Дженни, что попрошу подписать все ее книги. Я не могу ее подвести, она моя лучшая подруга, и вообще, мне самой ужасно хочется поехать. Можно, мам? Пожалуйста, скажи «да»! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Ох, Эм. – Мама откинулась на спинку стула и снова потерла лоб. – Я понимаю, зайка, что тебе очень хочется поехать, но это будет в субботу. Я не смогу тебя отвезти. Тем более на этой неделе – у меня как раз назначена большая свадьба. Я должна быть в доме у невесты к завтраку и работать без перерыва до начала смены в Розовом дворце. Нельзя подводить Виолетту, нас ведь всего двое, а тут явится целая танцевальная группа, нужно будет им покрасить волосы в фиолетовый цвет для номера на музыку «Дип Пёрпл».

– Я все понимаю, мама. Но меня не нужно отвозить, я и сама доеду.

– Не говори ерунду, Эм, – сказала бабушка.

– Это не ерунда! Слушайте, я же хожу одна в бассейн, правда, и все нормально, и в школу я хожу сама, я уже очень много всего делаю сама, и до Лондона прекрасно доеду, там всего-то чуть-чуть на поезде, и я даю честное слово, что не буду разговаривать с незнакомыми людьми. Пожалуйста, мамочка, скажи «да»!

– Ты в самом деле говоришь ерунду, солнышко! – воскликнула в отчаянии мама. – Я ни в коем случае не отпущу тебя в Лондон одну.

– Но я же должна встретиться с Дженной Уильямс, мама, я должна!

– Ах, Эм, перестань. – Мама оттолкнула тарелку и закрыла лицо руками. – Если бы папа был с нами, он бы тебя отвез…

Она прошептала эти слова одними губами, но мы все равно услышали.

Максик прекратил свои вопли и сполз под стол. Вита схватила Балерину и сунула палец в рот. Я так сильно стиснула руки, что колечко с изумрудом впилось мне в палец.

– Без него обойдемся, – сказала бабушка. – Я отвезу Эм.

Мы все вытаращили глаза.

– Что рты раскрыли? – сказала бабушка. – Я что, не могу отвезти родную внучку на встречу с этой Дженной Уильямс? Я знаю, что для девочки это много значит. Вот я ее и отвезу.

– Ой, бабушка! – Я обежала вокруг стола и повисла у бабушки на шее.

– Тихо, тихо, отпусти, дурочка, ты меня задушишь, – сказала бабушка, но сама на мгновение обняла меня в ответ.

– Мама, а как же Вита с Максиком? Я не смогу взять их с собой, у меня ни минутки свободной не будет с этой свадьбой и с этими фиолетовыми танцорами!

– Эх, раз пошла такая пьянка… – махнула рукой бабушка. – Я и их прихвачу. Гулять так гулять.

– Да мы-то не хотим встречаться с этой Дженной Уильямс, – возразила Вита. – Я ее не люблю, а Максик вообще еще читать не умеет.

– Выберите себе другое развлечение, какое вам хочется, – сказала бабушка.

– Здорово! – взвизгнула Вита. – Тогда я хочу пойти посмотреть балет, и еще хочу на рок-концерт, и еще хочу пойти в большой-большой магазин и купить кучу одежды, игрушек и собственный телевизор, и еще хочу в зоопарк, покататься на слоне, и покормить тигров, и…

– Я тебя саму скормлю тиграм, жадная барышня! – засмеялась бабушка. – А ты, Максик? Чего тебе хочется?

– Хочу на спиральный спуск, – сказал Максик.

– Что? – переспросила бабушка. – Вот прекрасно! Где я, по-твоему, найду тебе спиральный спуск? Посреди Пикадилли? Просто цирк!

– Не хочу в цирк. Я не люблю клоунов, – сказал Максик и очень удивился, когда все засмеялись.

– Настоящий клоун – это я, что собралась ехать в Лондон с вами тремя, – вздохнула бабушка. – Уже начинаю жалеть, что предложила.

Я так и ахнула – вдруг она передумает? Бабушка увидела, какое у меня сделалось лицо.

– Не пугайся, Эм. Я обязательно тебя отвезу. Ты это заслужила.

Ночью я снова устроила себе в ванной гнездышко из полотенец и немножко переделала свою сказку про Балерину. Я вырвала несколько страниц, где говорилось о том, какая у Балерины вредная, противная старая бабка-олениха с косыми глазами и шишковатыми коленками, имеющая привычку колотить своих внуков рогами по голове.

– Эм? Ты там пишешь? – Мама проскользнула в дверь и присела на край ванны. – Как идет? Можно взглянуть хоть одним глазком?

Я показала ей вырванные страницы. Мама захихикала:

– Я бы их оставила, очень смешно! Знаешь что, Эм? Возьми-ка ты свою сказку с собой в субботу покажешь Дженне Уильямс.

– Правда? Нет, она подумает, что это чушь какая-то. Да все так и есть, чушь и чепуха, детские выдумки.

– А по-моему, очень здорово! Ты ей покажи, Эм, вот и все. Я уверена, ей понравится, что ты тоже сочиняешь.

– Даже не верится – бабушка согласилась поехать со мной! С чего это она вдруг такая добрая?

– Ах, Эм, подумай сама! Если бы не ты, она не познакомилась бы с Эдди. Какие они смешные, правда? Наша бабушка влюбилась, как подросток. А сама всю жизнь была такой мужененавистницей! Моего папу просто терпеть не могла.

– И моего, – сказала я. Помолчали. – Мам, а ты правда не хочешь больше ни с кем встречаться?

Мама протянула руку, намотала на палец прядь моих волос.

– Правда, Эм. Меня не интересуют другие мужчины. Даже если предо мною явятся Робби Уильямс и Дэвид Бэкхем и подерутся из-за того, кому пригласить меня в ресторан.

– Тебе нужно только, чтобы папа вернулся? – спросила я шепотом.

– Не знаю даже, хочу ли, чтобы папа вернулся, – ответила мама. – Но этого все равно не случится. Сколько раз ни загадывай желание!

Когда мама ушла, я еще долго шептала в подушку – загадывала желание. На руке у меня была Балерина, а тетрадку я прижимала к груди. Я никак не могла решить, показать свою сказку Дженне Уильямс или не показывать. Мысленно я подбирала, что надеть на субботнюю встречу. Лучше всего – то зеленое платье и колечко с изумрудом, ведь ее новая книжка называется «Изумрудные сестры». Новая джинсовая курточка выбивается из зеленой гаммы, но в магазине ее можно будет снять. Попрошу маму сделать мне прическу и вплести зеленую ленту.

Тут мне пришло в голову нечто еще получше. Не было сил ждать до утра. Я выскользнула из постели и прошлепала через лестничную площадку к маминой комнате. Мама сидела в постели и читала книгу под названием «Научись наслаждаться тем, что ты теперь одна».

– Эм? Что такое, солнышко?

– Мама, покрасишь мне волосы?

– Что-о? Ну нет, ты же сама знаешь! Во всяком случае, пока тебе не исполнится шестнадцать.

– Да мне не насовсем. Сделай мне изумрудно-зеленый оттенок на одну только субботу! Ой, пожалуйста, мамочка, пожалуйста, пожалуйста! Это будет так классно! Дженна Уильямс наверняка оценит!

– Сомневаюсь, что наша бабушка при всей своей новоявленной доброте согласится везти в Лондон ярко-зеленую внучку, – сказала мама.

В итоге она встала в субботу рано утром и выкрасила мне спреем одну прядку сбоку. Получилось та-ак классно!

Вита сразу потребовала себе такую же. И Максик за ней.

– Нет, это только для Эм. В конце концов, это ведь она у нас принцесса Эсмеральда, – сказала мама. – Так, прошу всех вас, ведите себя очень-очень хорошо и слушайтесь бабушку. Слышали меня? Не вздумай ей грубить, Эм. А ты не выпендривайся, Вита. И не устраивай, пожалуйста, истерик, Максик.

Мама поцеловала каждого из нас на прощание и ушла причесывать невесту со всеми ее подружками. Я насыпала Вите с Максиком кукурузных хлопьев, залила молоком, потом приготовила для бабушки чай с гренками, красиво разложила все на подносе, даже корочки обрезала и разделила гренки с джемом на аккуратные треугольнички. Они так и сверкали на фоне праздничного фарфора, синего с белым. Я срезала с хризантемы в горшке оранжевый цветок и пустила его плавать в стеклянной мисочке. Все это я очень осторожно отнесла в бабушкину комнату.

Бабушка еще спала. Без макияжа ее лицо казалось как-то мягче. Она чуть-чуть улыбалась во сне. Может быть, ей снился Эдди.

Проснувшись и увидев завтрак на подносе, бабушка нахмурила брови.

– Зачем это ты взяла мой сервиз с ивами, Эм? Еще разобьешь! И незачем обрывать цветы с комнатных растений, дуреха.

– Я просто хотела устроить тебе красивый завтрак, бабушка.

Бабушка села на кровати, пригладила рукой волосы. Ее лицо тоже разгладилось.

– Ах, Эм. Что ж, действительно, красиво. Даже жалко есть. Спасибо тебе, моя дорогая. – Тут она заморгала. – Эм, что у тебя с волосами?

Она совершенно не одобрила мою зеленую прядку, но этого уже нельзя было изменить.

Я сказала:

– Дженне Уильямс понравится.

– Значит, у Дженны Уильямс нет вкуса, – отрезала бабушка. – Просто преступление – портить краской такие чудесные волосы!

– Настоящее украшение! Так Эдди говорит, – объявила я, подпрыгивая на бабушкином матрасе.

– Осторожно, чай! Сиди спокойно, Эм!

– Не могу, я так волнуюсь! Я увижу Дженну Уильямс!

– Было бы из-за чего шум поднимать! Странный ты ребенок, Эм, – сказала бабушка. – Но все-таки приятно видеть тебя в таком хорошем настроении.

Перед выходом из дома мы немножко поспорили.

– Зачем ты тащишь с собой эти громадные сумищи? – спросила бабушка.

– В них все книги Дженны Уильямс. Я обещала Дженни, что получу для нее автографы. Ну, и мои книги Дженны Уильямс тоже.

Еще там лежала тетрадка со сказкой про Балерину, но я постеснялась сказать бабушке, что, может быть, покажу ее Дженне Уильямс. Я и саму Балерину с собой прихватила, но ее не нужно было укладывать в сумку – она сидела у меня на руке и помогала нести поклажу.

– Господи ты боже мой, не будешь же ты таскаться с такими тяжестями по всему Лондону! Пусть Дженни сама получает автографы на свои книжки.

– Она не может, бабушка, в том-то все и дело. Я обещала! Я не могу ее подвести, она моя подруга. А свои книжки мне тоже обязательно нужно подписать.

– Выбери одну свою книгу и одну из книг Дженни, этого будет больше чем достаточно. И ради Господа Бога, сними эту дурацкую игрушку, не поволочем же мы еще и ее в Лондон.

– Бабушка, Балерина – член семьи!

– Какая дребедень! Между прочим, это не твоя игрушка, а Виты.

С Витой я договорилась заранее, что возьму сегодня Балерину (в договоре фигурировали большой пакет конфет с шипучкой, мой серебристый лак для ногтей с блестками и моя фиолетовая гелевая ручка). Мне было позарез необходимо прикрыть колечко с изумрудом, иначе бабушка всполошилась бы, что я его потеряю. Кроме того, мне нужна была моральная поддержка Балерины, а то вдруг я онемею, когда буду разговаривать с Дженной Уильямс.

– Пусть Эм возьмет Балерину на время, мне не жалко, – сказала Вита сладким голоском милой маленькой девочки.

Бабушка погладила Виту и покачала головой, глядя на меня.

– Ну хорошо, Эм, если тебе так хочется выглядеть дурочкой с этим оленем на руке, ради бога. Но нельзя же в самом деле тащить с собой столько книг! Я их нести не буду – ты знаешь, у меня болят руки. Ты и сама заработаешь артрит, если станешь таскать такие грузы.

Я переменила тактику.

– Ладно, ладно, я оставлю сумки. Возьму только несколько книжек в школьном рюкзаке, его можно нести на спине.

Я кинулась в детскую и затолкала почти все книжки в свой рюкзак, еще и тетрадку про Балерину впихнула. Когда взвалила ранец на спину, чуть не ткнулась носом в пол, но я была уверена, что скоро приноровлюсь к весу. При бабушке я делала вид, будто рюкзак легкий, как перышко. К счастью, она не обратила внимания на то, как он раздулся.

До станции идти было десять минут. За это время мне стало дико жарко, я совсем выбилась из сил, а лямки рюкзака постоянно защемляли мои длинные волосы и чуть не выдирали их с корнем, если я наклоняла голову.

– Ты как, Эм? Не слишком тяжело? – спросила бабушка.

– Что ты, совсем не тяжело! – ответила я решительно.

В поезде я наконец-то с облегчением сбросила рюкзак и расправила ноющие плечи. Вита с Максиком стали меня передразнивать. Получился своеобразный сидячий танец: пошевелить левым плечом, правым плечом, левую руку вверх, правую руку вверх, ладони положить на макушку, помахать руками в воздухе и все сначала, пока не надоест.

Нам долго не надоедало. Сперва бабушка пыталась нас стыдить, говорила, что на нас все смотрят, но потом другие дети в вагоне стали за нами повторять, а там и их родители тоже присоединились. Бабушка подняла брови и вздохнула. Но она и сама разок проделала то же самое, когда поезд уже подъезжал к вокзалу Ватерлоо.

Бабушка сказала:

– Я заглянула на сайт Дженны Уильямс со своего рабочего компьютера. Она начнет подписывать автографы только в час дня, так что мы еще успеем погулять по городу.

Мы прошлись по набережной, посмотрели на большое колесо обозрения «Миллениум».

Вита стала клянчить:

– Ой, бабушка, можно нам прокатиться?

– Не думаю, заюшка. Тут такая большая очередь. Терпеть не могу очередей. Спина очень болит, когда долго стоишь на одном месте, и столько времени проходит зря, – сказала бабушка.

– Ой, бабулечка, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – пристала к ней Вита.

Бабушка дрогнула.

– Ну…

Максик смотрел на них, как на сумасшедших.

– Нет! Не хочу, там высоко, страшно!

– Я думала, ты любишь спиральный спуск, – сказала бабушка. – Там тоже высоко и страшно.

– Там можно сесть к кому-нибудь на коленки.

Я сказала:

– Знаешь, Максик, давай постелем мою куртку на пол в кабинке, ты сядешь ко мне на коленки, и будет совсем не страшно.

Мы его уговорили и встали в очередь за билетами, а потом в другую очередь – к колесу.

– Ох, спинушка моя! – вздыхала бабушка. – Максик, может, и сядет, а вот я, наверное, лягу! Все-таки зря мы связались с этим колесом обозрения.

Может, она была и права. Мне вспомнилась книжка Дженны Уильямс «Флора Роза». Там маленький Ленни ужасно испугался, когда они катались на колесе «Миллениум». Мне тоже стало как-то не по себе. Колесо ужасно высокое. А вдруг оно застрянет, когда мы будем на самом верху, и сиди тогда в кабинке невесть сколько времени!

– Не хочу! – поскуливал Максик. – Страшно!

– Да нет, не страшно, – соврала я.

Хотела взять его на руки, но мне было не осилить сразу и Максика, и рюкзак с книжками.

Пришлось бабушке взять Максика, хоть она и вздыхала, когда он стал пинать ее светло-розовую юбку грязными ботинками.

– Не болтай ногами, Максик! И прекрати ныть, это действует мне на нервы.

Максик перестал ныть и заревел в голос.

– Господи ты боже мой! – сказала бабушка. – Слушайте, мы приехали сюда развлекаться, а вы себя ведете так, будто я вас мучаю. Может быть, пойдем дальше, Эм?

– Нет, нет, пожалуйста, покатаемся, я хочу покататься, так нечестно! – завопила Вита и тоже разревелась.

– Господи, перестаньте сейчас же, не то я вас возьму и стукну лбами друг об дружку! И зачем я только согласилась с вами ехать? – Бабушка со злостью посмотрела на меня.

– Потому что ты самая-самая добрая, хорошая бабушка, и я тебе ужасно благодарна! – Я не поскупилась на лесть.

– Да, я добрая и хорошая, только очень глупая, – сказала бабушка, держа за руки Виту и Максика, которые старались переорать друг друга.

Бабушка дернула их за руки. Они завыли еще громче. На нас начали оборачиваться.

– Прекратите! Прекратите немедленно, вы меня позорите! Если вы сейчас же не прекратите, мы пойдем домой, и никаких прогулок!

Я перепугалась:

– Все нормально, бабушка. Я побуду с Максиком, а вы с Витой прокатитесь на колесе.

Бабушка задумалась:

– Но тогда ты не сможешь прокатиться, Эм, а ведь ты единственная ведешь себя разумно. Тебе не будет обидно?

Мне ни капельки не было обидно, но я решила этого не показывать.

– Может быть, как-нибудь в другой раз покатаюсь, – сказала я, напустив на себя скорбный вид.

– Ты хорошая девочка, Эм. Вот! – Бабушка порылась в сумке и сунула мне в руку пятифунтовую банкноту. – Купите себе по мороженому, пока будете ждать нас с Витой.

Я давно уже была готова что-нибудь съесть. Утром я провозилась с завтраками для всех остальных и совсем забыла поесть сама. Я купила нам с Максиком по большому рожку «Девяносто девять». Максик уже доревелся до икоты.

– Лижи не торопясь, а то будешь икать еще хуже, – сказала я ему. – Смотри, Вита с бабушкой садятся в кабинку. Поехали!

Максик передернулся.

– Прости, что я не большой и храбрый мальчик, – сказал он уныло.

– Ты же не виноват, Максик. Не расстраивайся. Скажи, чего тебе хочется? Вита вот катается на колесе, и тебе тоже полагается какое-нибудь развлечение. Смотри, она нам машет. Ой, как они уже высоко!

Максик пригнул голову:

– Не хочу смотреть!

Я помахала Вите в ответ. Взяла вялую руку Максика и приподняла ее, как будто он тоже машет. Он машинально взмахнул и другой рукой, и мороженое шмякнулось на землю.

– Ай, мое мороженое!

– Ой-ой! Ну ладно, можешь доесть мое. Или, хочешь, я тебе еще куплю. Бабушка нам оставила кучу денег.

– А это уже и будет мое развлечение – другое мороженое? – спросил Максик.

– Нет-нет, развлечение ты тоже можешь выбрать.

– Спиральный спуск?

– Максик! Послушай, в Лондоне нет ни одного спирального спуска, я тебя уверяю. Они бывают только на пляжах. И даже если мы поедем на побережье и пойдем на мол, вряд ли тебе это так уж понравится. Ты можешь, конечно, сесть со мной на коврик, но тебе ведь не это нужно, так? Тебе нужен папа.

Максик зажал уши ладошками, липкими от мороженого, но я знала, что он все слышит.

– Я тоже скучаю по нему, Максик. Так скучаю… Все бы отдала, только бы он вернулся. Сто раз загадывала. – Я сняла Балерину со своей руки и посмотрела на колечко. – Хочешь, загадаем еще раз на моем волшебном изумруде?

– А сбудется? – Максик отнял руки от головы.

– Ну… Пока не сбылось. Может, на этот раз сбудется. Попробуем?

Максик взял меня за руку, и мы загадали желание про папу. Я долго бормотала про себя волшебные слова. Максик просто повторял: «Папа, папа, папа, папа, папа». Потом мы с ним оглянулись. Кругом были чьи-то папы, они смеялись, болтали, шутили, кого-то звали, корчили смешные рожицы. А нашего папы не было.

Балерина заползла на мою руку и погладила лапкой Максика по щеке. Максик отмахнулся – у него не было настроения слушать ее истории. Да и у меня тоже. Я расстегнула школьный рюкзак и прочла первую страничку своей тетрадки. Сердце у меня больно заколотилось. Сказка вдруг показалась мне такой дурацкой, совершенно младенческой. Неужели Дженна Уильямс захочет ее прочесть? Скорее всего, она скажет мне что-нибудь приятное, а про себя подумает, что я убогая, несчастная идиотка. Я затолкала тетрадку поглубже в рюкзак, под все остальные книжки.

Мы с Максиком сели на какие-то ступеньки и стали молча ждать. Кажется, целая вечность прошла, пока Вита с бабушкой вылезли наконец из своей кабинки и подошли к нам. Вита кружилась и пританцовывала.

– Так здорово на колесе обозрения! Я видела Букингемский дворец, королева помахала мне рукой! – пропела она сладеньким голосочком.

– Поразительно, так далеко видно! – Бабушка и сама чуть не пустилась в пляс. – Ах, боже мой, какие мрачные лица! Максик, что ты за дурачок! Ну, идем, прогуляемся по набережной.

Я забеспокоилась:

– Может, лучше разыщем тот книжный магазин?

– Не говори ерунду, Эм, твоя драгоценная Дженна Уильямс явится туда только через полтора часа. Мы зря там проторчим без дела. Нет, я хочу вам показать шекспировский театр «Глобус», до него всего пара минут – мы видели с колеса обозрения. Он построен как точная копия настоящего театра елизаветинской эпохи.