Текст книги "Жизнь после смерти согласно Православной Традиции"

Во всех сверхъестественных явлениях и ощущениях заключается значительная опасность впасть в заблуждение, которую нельзя недооценивать.

С одной стороны, очевидно, что бывает обман сознания в форме бреда или галлюцинаций, порожденных возможным болезненным состоянием умирающего, или проекций воображения, соответствующих либо желаниям, либо страхам. К этому мы еще вернемся.

С другой стороны, умирающий, который ранее не научился, как говорит Писание, различать духов (ср.: 1 Кор. 12:10), не всякому духу верить, но испытывать духов, от Бога ли они (ср.: 1 Ин. 4:1), может не знать о многообразной природе этих феноменов и принять за явление Христа, святого или Ангела явление демона, предстающего под видом того или другого. Согласно святым отцам, Ангелы являются людям всегда под одним видом и именно в качестве тех, кем они являются; демоны же, напротив, являются под разными видами и принимают разные обманчивые обличия[196]196
  См.: Синаксарий на 3/16 мая.


[Закрыть]. И в этом случае их цель – обмануть человека именно в этот важнейший момент смерти, где в последнее мгновение решается его вечная участь. И вообще, они стремятся показать видение, уверяющее человека в его будущем, рассеять его страх перед Судом Божиим и добиться того, чтобы человек не покаялся в момент, когда ему предоставляется последняя возможность покаяния.

С этой точки зрения рассказы о пограничных состояниях, представленные в некоторых недавних книгах, должны рассматриваться с большой осторожностью и разборчивостью – как относительно их формы, так и относительно выводов, которые можно из них сделать.

Пограничный опыт – это опыт, пережитый людьми: 1) которые были реанимированы после диагностированной врачами клинической смерти; 2) которые вследствие аварии, тяжелых ранений или болезни находились в состоянии, близком к смерти; 3) которые, уже умирая, успели описать то, что они испытывали, тем, кто находился рядом с ними. Некоторые люди, относящиеся к первым двум категориям, смогли сохранить в памяти пережитое ими и составить более или менее подробный рассказ.

Такого рода рассказы были собраны в 70-е годы в США доктором Раймондом Моуди (dr. Raymond Moody) в книге, имевшей широкий резонанс, «Жизнь после жизни»[197]197
  Moody R. Life after life. Atlanta, 1975 (рус. изд.: Моуди Р. Жизнь после жизни. М., 1990).


[Закрыть]. Другие книги того же рода[198]198
  К примеру: Wheeler D. R. Journey to the Other Side. New York, 1977; Osis K., Haraldson E. Ce qu’ils ont vu au seuil de la mort. Paris, 1982 (At the hour of the death. New York, 1977); Kübler-Ross E. La Mort est un autre soleil. Paris, 1988; Moody R. Lumières nouvelles sur la vie après la vie. Paris, 1978.


[Закрыть] также пользовались большим успехом, поскольку, пусть и со светской точки зрения, давали некоторые разъяснения – для широкой публики – относительно той реальности, которая незнакома и считается непознаваемой, а точнее, несли убежденность (безотносительно к вероисповеданию) в жизни после смерти и предлагали убедительные умозаключения о ее природе.

Что касается достоверности этих рассказов, а также ценности их интерпретаций и сделанных из них выводов, то следует сначала сделать три замечания методологического характера.

Замечание первое: если люди, которым был поставлен диагноз клинической смерти, смогли вернуться к жизни, то они не были вполне мертвы. Следовательно, их рассказы нельзя рассматривать как свидетельства об опыте смерти в строгом смысле слова. Тем не менее они сохраняют ценность как свидетельства об опыте приближения к смерти.

Второе замечание: эти рассказы довольно редко представлены в необработанном виде; они прошли через фильтр памяти со всеми ее бессознательными интерпретативными элементами, позволяющими придать воспоминаниям структуру и смысл, которые могут быть выражены понятийно в последовательном рассказе. Было установлено, что некоторые такие рассказы были перетолкованы в свете эзотерических, оккультных и спиритических произведений.

Третье замечание: эти рассказы были отобраны и встроены в определенную концепцию самими авторами книг, в которых эти рассказы собраны, и часто включены составителями в определенную «теоретически идеальную» «модель» интерпретации, призванную придать им некоторую целостность и последовательность[199]199
  См., например: Moody R. La vie après la vie. Paris, 1977. Р. 35–39.


[Закрыть], и эта модель неизбежно отражает личное мнение автора[200]200
  Как честно признает сам R. Moody. См.: Ibid. Р. 17.


[Закрыть].

Относительно самих рассказов необходимо отметить еще кое-что.

Их обобщение, сделанное Р. Моуди[201]201
  См.: Moody R. La vie après la vie. Р. 35–37.


[Закрыть], выделяет два основных этапа:

1. Умирающий начинает слышать неприятный шум и в то же время чувствует, что его несет с большой скоростью сквозь темное пространство. После этого он оказывается вне своего физического тела, но при этом не покидает непосредственно того места, в котором он находился; он видит свое собственное тело, а также людей, окружающих его тело, как зритель, – на расстоянии.

2. Другие существа идут к нему навстречу, по-видимому, с целью помочь ему. Сначала он чувствует присутствие неких духов, чья роль, как ему кажется, состоит в том, чтобы помочь ему перейти в мир иной (некоторые видят их как умерших до них родственников и друзей, другие – как «Ангелов-хранителей» или «духовных наставников»). Потом ему является «духовное существо незнакомого вида, некий дух, вызывающий особую симпатию, весь проникнутый любовью, “существо света”. Это существо ставит перед ним вопрос, заставляющий его подвести итог всей его прошедшей жизни. Существо оказывает ему содействие в этом, обеспечивая ему мгновенное панорамное видение всех событий, значимых для его судьбы»[202]202
  Ibid. P. 36 и далее.


[Закрыть].

Р. Моуди тем не менее счел важным уточнить, что:

1) несмотря на поразительное сходство между различными свидетельствами, на которые он ссылается, нет двух абсолютно одинаковых рассказов;

2) он не нашел ни одного свидетельства, которое содержало бы все детали, которые он суммирует в «фотороботе» воспоминания (например, иногда «существо света» не являлось и панорамное видение жизни имело место независимо от него);

3) ни один отмеченный элемент полученных им индивидуальных свидетельств не встречается регулярно во всех рассказах;

4) порядок, в котором умирающий проходит разные описанные этапы, может отличаться от порядка, представленного его «теоретической моделью» (например, многие люди утверждали, что они увидели «существо света» немного раньше или в сам момент, когда они покинули физическое тело, а не как в его «теоретической модели» – несколько мгновений спустя)[203]203
  См.: Ibid. P. 37–38.


[Закрыть].

С точки зрения Православного Предания, первый этап не содержит ничего неожиданного[204]204
  По данной теме в православном мире находим истории, похожие на рассказы, приводимые Р. Моуди в своих книгах. См., например: Uexküll A. Unbelievable for Many, but Actually True Occurrence. P. 1–36; это английский перевод рассказа, появившегося в конце XIX в. в «Московском журнале» и переизданного в 1916 г. еп. Никоном (Рождественским), членом Священного Синода, в своем журнале «Троицкие листки». Автор этого рассказа У. Уескуелл (U. Uexküll) стал монахом Православной Церкви. См. также рассказ, приведенный митр. Иерофеем (Влахосом), повествующий о похожем опыте, пережитом несколько лет назад митр. Каллиником Эдесским (Иерофей (Влахос), митр. Жизнь после смерти. С. 88–89).


[Закрыть] и не требует особой осторожности[205]205
  См.: Серафим (Роуз), иером. Душа после смерти. С. 30–35; Иерофей (Влахос), митр. Жизнь после смерти. С. 82–97.


[Закрыть]: речь идет об этапе разлучения души с телом (или, точнее, о его первой фазе, поскольку этот этап, как мы увидим в следующей главе, длится некоторое время). Человек становится способным увидеть свое тело извне, не переставая считать его своим. Такой опыт «декорпорации» (оставления тела) можно пережить не только в случае смерти, но и в других случаях, например, в разных формах мистического экстаза. Этот этап подробно описывается в книге Р. Моуди, а также в других книгах такого жанра, интересующихся в основном внетелесным опытом и тем, что переживается непосредственно post-mortem[206]206
  В посмертии (лат.). Это также является причиной целого набора оккультной литературы (вдохновителями которой стали Сведенборг, теософия или спиритизм) или в духе [религий] Дальнего Востока (почерпнутой, например, из тибетской «Книги мертвых»), которую опровергает иером. Серафим (Роуз) в своей книге «Душа после смерти» (с. 131–182).


[Закрыть]. Однако этот этап мало упоминается в христианской литературе, так как она уделяет основное внимание последующим этапам жизни после смерти и итоговой участи души.

Второй этап содержит элементы, которые мы указывали выше, опираясь на свидетельства Православного Предания: панорамное видение умирающим событий своей жизни и созерцание своих близких, умерших одновременно с ним или до него[207]207
  См. комментарии иером. Серафима (Роуза) в его книге «Душа после смерти» (с. 35–45).


[Закрыть]. Упоминание «существа света» может соответствовать одному из указанных нами явлений. Однако наименование «существо света» или тем более «сущность», которые использует Р. Моуди, являются общими выражениями, цель которых состоит в том, чтобы собрать под одно наименование явления, по-разному определенные свидетелями или зачастую вообще не определенные. Такое наименование подталкивает к тому, чтобы поверить, что речь идет об одной реальности, одинаковой во всех случаях, – и в этом кроется неправда. Именно здесь есть опасность впасть в заблуждение и запутаться, о которой мы говорили ранее.

Опыты, описанные Р. Моуди, несомненно, имеют реальную основу и не могут быть оспорены по своей сути[208]208
  См.: Там же. С. 30–35; Иерофей (Влахос), митр. Жизнь после смерти. С. 82–97.


[Закрыть], но должны быть рассмотрены с рассудительностью в том, что касается их интерпретации. Большинство свидетелей, как кажется, не располагают средствами для такого разбора, который позволил бы им распознать природу виде́ния. «Существо света» во всех случаях демонстрирует положительное расположение и чувство любви, но этого недостаточно для того, чтобы охарактеризовать его как положительное существо (Ангел, святой и даже Христос): святоотеческие свидетельства показывают нам, что диавол не всегда является под видом злобного существа, но часто имитирует заботливость и доброту, чтобы прельстить человека и отвести его от Бога. Мы видим это, например, в житии святых мучеников Тимофея и Мавры, где диавол является им в самый пик их мучений, в момент, когда они очень близки к смерти, с целью утешить их, но истинная цель его была лишить их плодов мученичества[209]209
  См. Синаксарий на 3/16 мая.


[Закрыть]. Успокаивающий характер видения «существа света» – также недостаточное условие для того, чтобы мы уверились в том, что это положительное существо: как мы уже сказали, диавол тоже может показать умирающему светлое и спокойное видение потустороннего мира с целью отвратить его от страха Божия и от необходимого для его спасения покаяния. Однако то, что являющееся существо подготавливает человека предстать перед Богом и вызывает в нем чувство покаяния, наоборот, указывает на то, что это существо нужно определить как «от Бога». Тем не менее было отмечено, что в приведенных святоотеческих свидетельствах святые, если их не узнаю́т, дают [некоторые] знаки, чтобы быть опознанными[210]210
  Иером. Серафим (Роуз), посвятивший большую часть своей книги «Душа после смерти» критическому анализу книги Р. Моуди «Жизнь после жизни», достаточно сдержанно относится к отождествлению «существа света» с Ангелами, поскольку эти существа лишены видимой формы, систематически представлены как приятные, даже смешные, не располагают умирающего к покаянию и не ведут его никуда (см.: Серафим (Роуз), иером. Душа после смерти. С. 45–47).


[Закрыть].

И все же в целом святые отцы наделены способностью различения [духов], стяжав ее по благодати Божией после долгих лет подвижничества, на протяжении которых они просветились чтением Писания, опытом старших святых отцов и советами опытного духовного наставника. Более того, традиционная практика трезвения в восточно-христианской духовности не оставляет никакого места блужданиям воображения. Многие святоотеческие тексты показывают нам, что святые отцы, которым случаются видения в момент смерти, не только не ищут этих видений, но довольно сдержанно принимают их и признают их истинность. Святоотеческие свидетельства могут рассматриваться как надежные и достойные доверия по этой причине, а также по двум другим: 1) святые, которые принадлежали разным обществам и эпохам, имели сходный опыт; 2) определенное количество записанных фактов – в частности, сверхъестественные видения и звуки – было засвидетельствовано людьми из окружения святых в момент их смерти[211]211
  См.: Григорий Великий, свт. Собеседования… IV, 12, 15, 20; Леонтий Неапольский. Житие святого Симеона Юродивого. 41.


[Закрыть]. Ко всему этому стоит добавить определенное количество откровений о смерти и о потустороннем мире, ниспосланных некоторым святым отцам в разные моменты их жизни, в которых явно исключается вероятность бредового умопомрачения, связанного, например, с болезнью.

Глава III
С первого по третий день после смерти: отделение души от тела

1. Природа смерти: отделение души от тела

Христианство, подобно многим другим религиям и философским системам, считает, что смерть как событие – это когда душа отделяется от тела, выходя из него. Такое определение смерти постоянно встречается во всех святоотеческих творениях[212]212
  См. среди прочего: Климент Александрийский. Строматы. VII, 12, 71, 3; Апофтегмы. (Анонимная серия). № 1419 (№ 491); Афанасий Великий, свт. Слово против язычников. 33; Григорий Нисский, свт. Против Аполлинария. 17 // PG. T. 45. Col. 1153D; Григорий Богослов, свт. Стихотворения нравственные. 46, 25 // PG. T. 37. Col. 947А; Иоанн Златоуст, свт. Об утешении при смерти. II, 1; Он же. Беседы о статуях, к антиохийскому народу. V, 3; Он же. Толкование на Второе Послание к Коринфянам. Беседа Х, 2; Григорий Великий, свт. Собеседования… IV, 7, 9; Григорий Палама, свт. К Ксении. 9. Среди современных авторов см.: Булгаков С., прот. Лествица Иаковля. С. 467; Иустин (Попович), прп. Догматика Православной Церкви. Ч. 6. Эсхатология // Собрание творений. М., 2007. Т. 4. С. 348; Иерофей (Влахос), митр. Жизнь после смерти. С. 33; Василиадис Н. П. Таинство смерти. ТСЛ, 1998. С. 90.


[Закрыть], а также отражено в богослужениях Православной Церкви, которые предшествуют, сопутствуют кончине или следуют за ней.

Для тела душа – это принцип его жизни (то, что одушевляет его), его организации, его движения, его сохранения[213]213
  См.: Ларше Ж.-Кл. Исцеление психических болезней. М., 2007. С. 31–42.


[Закрыть]; тело, от которого душа отделилась, становится неподвижным. Оно перестает быть организмом, его составляющие теряют свое единство, и их отношение и связь разрушаются[214]214
  См.: Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. 8, 5–6; Иоанн Златоуст, свт. Толкование на псалмы. Беседа 48, 5.


[Закрыть]. Именно в этом смысле взятый от земли человек возвращается в землю (см.: Быт. 3:19).

Душа же после расставания с телом продолжает существовать и жить[215]215
  См.: Афанасий Великий, свт. Слово против язычников. 33; Григорий Нис‐ ский, свт. Большое огласительное слово. 8, 8; Иоанн Златоуст, свт. Об утешении при смерти. II, 1.


[Закрыть]: она бессмертна[216]216
  См. среди прочего: Иустин Философ, св. Диалог с Трифоном Иудеем. 5; Афанасий Великий, свт. Слово против язычников. 33; Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. 8, 8; Иоанн Златоуст, свт. Об утешении при смерти. II, 1. Некоторые отцы утверждают, что душа бессмертна по природе (см.: Афа– насий Великий, свт. Слово против язычников. 33; Григорий Нисский, свт. Большое огласительное слово. 8, 8). Другие полагают, что раз душа сотворена, то по природе своей она смертна, и что она бессмертна только благодаря благодати, которая подается всем человеческим душам (см.: Иустин Философ, св. Диалог с Трифоном Иудеем. 5).


[Закрыть]. Поэтому смерть, понимаемая в смысле завершенной реальности, есть только смерть тела[217]217
  См.: Афанасий Великий, свт. Слово против язычников. 33; Григорий Нис‐ ский, свт. Большое огласительное слово. 8, 8; Иоанн Златоуст, свт. Толкование на псалмы. Беседа 48, 5; «Разделение души и тела – это смерть тела» (Григорий Палама, свт. К Ксении. 9).


[Закрыть]. Лишившись тела, душа лишается и свойств, пригодных для телесной жизни и для своих отношений с телом[218]218
  См.: Никита Стифат, прп. О душе. 13, 68 и 70; Каллист и Игнатий Ксанфопулы, свв. Духовная сотница. 69.


[Закрыть]; а точнее, она лишается их деятельности, поскольку эти свойства возвращаются к состоянию потенциальности, как это было с момента зачатия и до полного формирования самого тела, когда человек находился в состоянии эмбриона и плода, когда душа уже полностью присутствовала, со всеми ее силами, а тело еще было недостаточно развитым, чтобы позволить себе применить их[219]219
  См.: Larchet J.-Cl. Thérapeutique des maladies mentales. Paris, 1992. Р. 41–42, 45–48 (рус. изд.: Ларше Ж.-Кл. Исцеление психических болезней. М., 2011. С. 51–52; 56–59); Idem. Pour une éthique de la procréation. Éléments d’anthropologie patristique. Paris, 1998. Р. 107–110.


[Закрыть].

2. Разделение души и тела проходит более или менее легко

Это разделение является естественным процессом (в рамках падшей природы), но различные сверхъестественные и духовные факторы могут вмешаться в этот процесс, в результате чего он ускоряется и упрощается или, наоборот, замедляется и становится более сложным и мучительным.

С одной стороны, святые отцы считают, что страсти отягчают душу и осложняют ее взлет (что нужно понимать символически) и привязывают ее к телу, тем самым осложняя ее разлучение с ним[220]220
  Этот символизм ярко показан в диалоге Платона «Федр» и часто используется свт. Григорием Нисским.


[Закрыть]. И наоборот, добродетели, свидетельствующие об отсутствии соответствующих страстей, а также о положительной привязанности души к небесному миру и о ее непрестанном движении к Богу, упрощают отделение души и ее восхождение.

С другой стороны, Ангелы и демоны, которые находятся рядом с человеком в момент его смерти (и которые, как мы видели, часто являются ему), борются за душу человека, когда та по своим духовным склонностям недостаточно четко связана с одной из этих сторон. В то время как Ангелы пытаются вознести душу вместе с собой, демоны, наоборот, стараются удержать ее в теле и в границах этого мира, и чем больше душа привязана к этому миру, тем демонам проще[221]221
  В качестве примера см.: Апофтегмы. (Анонимная серия). № 491. О борьбе Ангелов и демонов за душу усопшего см. ниже, гл. IV наст. изд.


[Закрыть].

3. Присутствие души на земле в первые три дня после смерти

Некоторые святые отцы, а также некоторые тексты, представляющие авторитет для Православной Церкви, указывают, что на протяжении первых трех дней после «клинической» смерти (имеется в виду тот момент смерти, который можно заметить и определить со стороны) душа почти во всех случаях «остается на земле»[222]222
  См. анонимный текст, опубликованный К. Крумбахером: Krumbacher K. Studien zu den Legenden des hl. Theodosius // Sitzungsberichte der philosophish-philologischen und der historischen Classe der königlischen Bayerischen Akademie der Wissenschaften. Münich, 1982. P. 348–350), согласно Parisinus graеcus. 1140A, f. 82 r-v, цитируемый в: Vogel C. L’environnement culturel du défunt durant la période paléochrétienne // La maladie et la mort du chrétien dans la Liturgie. Rome, 1975. P. 398. Этот текст, похоже, тесно связан с пассажем из «De mensibus» (Ioannis Laurentii Lydi Liber de mensibus / Éd. R. Wunsch. Bibliotheca scriptorum Graecorum et Romanorum Teubneriana. Leipzig, 1898. IV, 26. Р. 84) И. Ликоса (VI в.); см. также: Макарий Александрийский, прп. Слово об исходе душ праведников и грешников… Р. 177. Жития святых рассказывают тем временем о некоторых редких случаях из жизни святых, когда душа была вознесена на небо сразу же после момента их смерти.


[Закрыть]. Об этом мы можем прочитать в «Номоканоне» Мануила Малаксоса: «Пусть почтут память усопшего и пусть раздадут пищу бедным на третий, девятый и сороковой день после смерти; на третий день – потому что души усопших остаются на земле до третьего дня после отделения их души от тела и могут, вместе с их Ангелами-хранителями, посетить все места, которые только они захотят»[223]223
  Мануил Малаксос. Номоканон. Канон 162.


[Закрыть]. Этот текст выражает очень древнее учение. Преподобный Макарий Александрийский утверждает, что душа, оставаясь после смерти на земле, «утешает домашних и тело, из которого она вышла»[224]224
  Макарий Александрийский, прп. Слово об исходе душ праведников и грешников… Р. 177.


[Закрыть]. Он также уточняет: «Душа остается на протяжении еще двух дней с Ангелами, которые приняли ее, чтобы она шла с ними и ходила везде, куда только она захочет. Если она хочет к своему телу, она идет некоторое время к нему на могилу; [также иногда она идет] на некоторое время к ее близким, туда, где ей было привычно, и когда эти два дня проходят – она летает, ходит и ищет тех, кто ее любит, подобно тому как птица ищет свое гнездо. Также добродетельная душа идет в места, где она обычно совершала свои добрые дела»[225]225
  Ibid. Р. 179.


[Закрыть]. Святой Феогност повторяет и развивает учение преподобного Макария[226]226
  См.: Феогност, св. Сокровищница. XV² // CCSG. Vol. 5. Р. 127.


[Закрыть]. То же мы встречаем и у одного современного духовного наставника, святителя, архиепис-копа Иоанна (Максимовича): «Во время двух первых дней душа наслаждается относительной свободой и может посещать места на земле, которые ей были дороги»[227]227
  См.: Иоанн (Максимович), архиеп. Жизнь после смерти. С. 397.


[Закрыть]. Святитель Феофан Затворник придерживается такого же мнения; он пишет одному из своих духовных чад, супруга которого была на смертном одре: «В первые часы и дни она будет около Вас. И только не проговорит, да увидеть ее нельзя, а [она-]то тут…»[228]228
  Феофан Затворник, свт. Письма к его умирающей сестре [Анне Васильевне] и к скорбному мужу сестры [прот. Александру Захарьевичу Крутикову] // Душеполезное чтение. 1894. Ч. 2. Август. С. 596.


[Закрыть]

Однако последний случай – это не правило: некоторые другие рассказы говорят о явлениях – в состоянии бодрствования или во сне – самих усопших их окружающим первые дни после их смерти.

Третьему, как и девятому и сороковому дням, придают большое значение в богослужении и в молитвах за усопших[229]229
  Здесь речь идет также об одной древней традиции. Среди источников см.: Апо-стольские постановления. VIII, 42; Макарий Александрийский, прп. Слово об исходе душ праведников и грешников… Р. 177–179; Феодор Петрский. Житие святого Феодосия. 8 (ed. H. Usener). Р. 22; Палладий Еленопольский, свт. Лавсаик. 21; Феогност, св. Сокровищница. XV² // CCSG. Vol. 5. Р. 127. См. также исследование: Dagron G. Troisième, neuvième et quarantième jours dans la tradition byzantine: temps chrétien et anthropologie // Le temps chrétien de la fin de l’Antiquité au Moyen Age, II^e—XIII^e siècle. Paris, 1984. Р. 419–430.


[Закрыть]; в древних христианских текстах этому дню уделяют больше места, нежели дню погребения[230]230
  См.: Vogel C. L’environnement culturel du défunt durant la période paléochrétienne. P. 401.


[Закрыть], и он знаменует собой окончание процесса разделения и начало нового этапа посмертной жизни (post-mortem). Здесь мы видим символическую связь между воскресением Христа (которое совершилось также на третий день)[231]231
  См.: Апостольские постановления. VIII, 42.


[Закрыть] и вознесением души на небо[232]232
  См.: Макарий Александрийский, прп. Слово об исходе душ праведников и грешников… Р. 179; Феогност, св. Сокровищница. XV² // CCSG. Vol. 5. Р. 127; Иоанн (Максимович), архиеп. Жизнь после смерти. С. 398.


[Закрыть].

В период первых трех дней после смерти тело не теряет своей узнаваемой формы[233]233
  См. анонимные тексты (связанные с De mensibus. IV, 26 И. Ликоса) в изд.: Krumbacher K. Studien zu den Legenden des hl. Theodosius: «Когда человек умирает, на третий день он меняется и его внешний вид стирается» (Р. 345–347), «На третий день после своей кончины внутренности человеческого существа, его живот и его кишечник разжижаются; это то, что называется разложением» (Р. 348–350); цит. по: La maladie et la mort du chrétien dans la Liturgie. P. 401.


[Закрыть]. В древности считали, что на протяжении этих трех дней отделившаяся от тела душа могла бы возвратиться в него и что, соответственно, усопший мог бы вернуться к жизни[234]234
  См.: Dagron G. Troisième, neuvième et quarantième jours dans la tradition byzantine: temps chrétien et anthropologie. P. 426.


[Закрыть]. Ведь рассказы, упоминающие о каком-либо чудесном воскресении, почти всегда говорят, что это имеет место в первые три дня[235]235
  См.: Ibid.


[Закрыть]. Отсюда – верование и практика, согласно которым усопший должен быть погребен не раньше, чем пройдут эти три дня[236]236
  См.: Ibid.


[Закрыть]. Эти верования нужно рассматривать в символическом сопоставлении с тем, что душа Христа отделилась от Его тела на три дня, последовавших за Его смертью, чтобы спуститься в ад, прежде чем воссоединиться с телом на третий день, чтобы воскреснуть.

Опыты покидания тела и возвращения в него, описанные православными верующими[237]237
  Подобно св. Анастасии, которая возвращается из потустороннего мира по истечении трех дней (Откровение Анастасии / Ed. Homburg. Р. 2), или совсем недавние, описанные K. Uexküll (см. выше, гл. II, примеч. 77 на с. 67–68 наст. изд.).


[Закрыть] или авторами, собравшими такие опыты пограничного состояния[238]238
  См. выше, гл. II, с. 64–70.


[Закрыть], в рамках этой концепции могут найти себе обоснование. Так, святой Афанасий пишет: «…как же получается, что некоторые люди… умирают, видят видения и возвращаются к жизни после двух-трех дней, чтобы все рассказать? Это потому, что их душа не полностью оставила тело»[239]239
  Псевдо-Афанасий. Вопросы к Антиоху. 127 // PG. T. 28. Сol. 677.


[Закрыть]. Тем не менее, безусловно, требуется следующая оговорка: современная медицина с ее техникой фиксирует момент смерти с гораздо большей точностью, нежели медицина древняя, хотя и ее определение смерти остается достаточно относительным и нечетким[240]240
  Относительно данного вопроса см. критические замечания врача Марка Андроникова (на тот момент глава службы скорой помощи в одной из крупнейших больниц Парижа), который показывает, что современное определение смерти носит отпечаток многих противоречий: Andronikof M. Transplantation d’organes et éthique chrétienne. Paris, 1993. Р. 5–7.


[Закрыть], и поэтому она также может допустить ошибку[241]241
  Это подтверждает большое количество возвращений к жизни после констатации врачом клинической смерти (см. выше, гл. II, с. 64 и далее).


[Закрыть]. И все же возвращение к нормальной жизни после клинической смерти не может, при современном уровне медицинских знаний, превышать предел нескольких часов и даже нескольких минут в случае неподключенного искусственного дыхания, предотвращающего тяжкие и необратимые повреждения мозга. Впрочем, это не противоречит рассказам о чудесном воскресении, произошедшем позднее этого срока, поскольку в чуде законы природы преодолеваются трансцендентным и непостижимым образом.

4. Смерть как процесс

Из предыдущих замечаний ясно, что в Православной Традиции, вопреки позиции современной медицины, смерть не рассматривается как точечное, мгновенное и необратимое событие. Конечно, есть некий момент смерти, соответствующий тому, что медицина называет «клинической смертью»; для тела этот момент соответствует исчезновению всякого замечаемого признака жизни, а для души – ее исходу из тела. Но, как мы только что увидели, этот исход ранее третьего дня не считается ни окончательным, ни даже полным, как это подтверждает высказывание святого Афанасия, приведенное выше: «душа не полностью оставила тело»[242]242
  Псевдо-Афанасий. Вопросы к Антиоху. 127 // PG. T. 28. Col. 677.


[Закрыть]. Итак, Православная Традиция рассматривает смерть – разделение души и тела – как процесс[243]243
  См.: Andronikof M. Transplantation d’organes et éthique chrétienne. Р. 53.


[Закрыть], который длится три дня.

5. Этические последствия

Эта концепция предполагает некоторые обязанности для людей, окружающих умирающего.

Первая обязанность, о которой мы уже упомянули, – не приступать к погребению покойника раньше, чем пройдет этот трехдневный период.

Вторая – это относиться с уважением к его телу. Это отчасти объясняет важность забот о теле покойного во время похоронных обрядов, предшествующих захоронению[244]244
  См.: Vogel C. L’environnement culturel du défunt durant la période paléochrétienne. P. 383–413.


[Закрыть].

Задаваясь вопросом о том, какая с точки зрения Православия этическая позиция уместна относительно взятия органов (которые наше общество хотело бы использовать в своих нуждах), доктор Марк Андроников проявляет особую сдержанность: изъятие, которое необходимо провести непосредственно сразу же после клинической констатации смерти, чтобы орган был еще пригодным для использования, может ранить, шокировать и потрясти умирающего, когда процесс смерти еще не завершен[245]245
  См.: Andronikof M. Transplantation d’organes et éthique chrétienne. Р. 93; Idem. Le médecin face au patient de religion chrétienne orthodoxe // Ethique et pratique médicale / Durant H., Biclet P., Hervé C. (èd.). Paris, 1995. P. 24: («Промежуток разделения между душой и органическим телом, по традиции, обычно меньше трех дней. Всякое вмешательство в умершего в этот промежуток времени, считается, вероятно, за пагубное. Откуда и сдержанность некоторых в отношении взятия органов и даже вскрытия»).


[Закрыть], а сам умирающий уже переживает страдания, связанные с отделением его души от тела.

6. Отделение души от тела как испытание

Для святых разлучение души с телом – событие не только легкое, но еще и причина для радости. Так, святой Феогност пишет: «…неописуемо и невыразимо наслаждение души, которая с чувством духовной уверенности (πληροφορία) отделяется от тела и освобождается от него, как от одежды. Ведь когда она достигла через него то, на что она надеялась, она без печали освобождается от тела»[246]246
  Феогност, св. О жизни деятельной, созерцательной и о священстве. 61.


[Закрыть].

Однако для простого человека, который при приближении смерти[247]247
  См. выше, гл. II, с. 44–49 наст. изд.


[Закрыть] боялся разделения души и тела, это разделение сопровождается мучениями и является, таким образом, новым испытанием. Авторы богослужебных погребальных текстов упоминают о «многотрудном» разлучении души от плоти[248]248
  См.: Требник. Последование погребения мирских человек. Стихиры подобны на целование усопших, глас 2-й, стихира 8-я.


[Закрыть] и как бы воздыхают: «Увы мне, яковый подвиг имать душа разлучающися от телесе!»[249]249
  Требник. Последование погребения священника. Стихиры прп. Иоанна Дамаскина, глас 2-й.


[Закрыть] Преподобный Макарий Александрийский говорит об этом испытании следующими словами: «…душа мучается из-за отделения от тела – ее спутника; для нее это болезненно, и она плачет из-за разлучения от общения с ним, оттого, что она отделена от сожития с ним»[250]250
  Макарий Александрийский, прп. Слово об исходе душ праведников и грешников… Р. 178. Чуть дальше этот же текст говорит о «скорби, которую душа переносит из-за отделения от тела» (р. 179). См. также: Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов (Алфавитный патерик). Илия. 1; Феофил. 4.


[Закрыть]. Толкуя слова апостола Павла мы… воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься (2 Кор. 5:4), святой Иоанн Златоуст отмечает: «…покинуть свое тело для большинства кажется мучительным… и в итоге душа испытывает много мучений, когда отделяется от тела» [251]251
  Иоанн Златоуст, свт. Толкование на Второе Послание к Коринфянам. Беседа Х, 2.


[Закрыть].

Трудность разлучения души и тела и испытываемые во время этого разлучения страдания не обязательно являются знаком патологической привязанности к телу или «филаутии» (страстной любви к себе, себялюбия), которую святой Максим Исповедник определяет как «любовь к телу» в отрицательном смысле слова и в которой он видит источник многих других страстей. Прежде всего речь идет о естественном страдании, порождаемом разрывом двух элементов, которые составляют вместе и неразрывно человеческую природу и которые человек носил в себе соединенными. Ведь это разделение противоестественно[252]252
  См.: Булгаков С., прот. Православие. Очерки учения Православной Церкви. М., 1991. С. 381.


[Закрыть]. В каком-то смысле оно является насилием против природы и гармонии человеческого состава, как преподобный Иоанн Дамаскин показывает в одной из стихир, которые он написал для службы погребения мирян: «Воистину устрашающа тайна смерти, как душа насильно разлучается от тела, от их гармонии, и как их весьма естественная родственная связь разрывается по воле Божией»[253]253
  Μικρόν Εὐχολόγιον. Ἀθῆναι, 1992. Σ. 243. (В ц. – слав. Требнике отсутствует.)


[Закрыть].

Этот же святой указывает, что процесс разделения совершается по Божественной воле, и здесь проявляется Божий Промысл, так как речь идет о разрушении человеческого состава в его падшем состоянии (то есть подверженного тлению) ради последующего восстановления в состоянии лучшем, нетленном. Именно в этом смысле отец Сергий Булгаков видит в разделении души и тела «таинство, в котором… совершается суд Божий над падшим Адамом», что в то же время способствует осуществлению «нового рождения в мир духовный»[254]254
  Ср.: Булгаков С., прот. Православие. Очерки… С. 381.


[Закрыть]. Именно эта перспектива наполняет радостью святых, да и всех верующих, которые уверены в обещанном Христом обновлении и в которых предвкушение нового рождения – предмет их упования – заставляет забывать эти родовые муки.