Текст книги "Сон о белом городе"

– Полярный день и полярная ночь. Нам говорили о таком, – поделился Налор, порывы ветра со стороны моря стелился по чистому песку прекрасного пляжа, до героев доносилось необычайно приятное шуршание мелких волн и редкий визг чаек, что гнездились в мраморных скалах крошечных островков неподалеку. Сложно было представить даже, что когда-то здесь существовал порт.

– Верно, не зря тебе позволили обучаться в университете, – усмехнулся доктор, обернувшись.

С берега открывалось живописное полотно всего склона: пальмовая аллея казалась крошечной, а здание вокзала затерялось где-то среди золотистых полей пшеницы, даже серый монолит размытых стен вдали отливал призрачным серебристым сиянием. Налор все вглядывался в силуэт кругосветной магистрали, по меридиану которой промчался молниеносно длинный состав, громадные двухуровневые вагоны с побережья походили скорее на пятна.

Бескрайнее синее море по обыкновению было спокойным, и размытая линия горизонта растаяла, побледнев и пропав из виду. Внезапно с уст Сарджерта, когда он заметил идущий прямо на них катер с единственной фигурой человека на борту, сорвалось удивленно:

– Неужели это Эрик?

Джер, чьи серебристые волосы тормошил ветер, сразу пришел в оживление и ухватился за свою сумку.

Босые герои в выглаженных разноцветных кителях дождались прибытия товарища, из окон одного из домов раздалась приятная довоенная музыка, и доктор, пожелавший однажды насладиться одиночеством среди колосьев пшеничных полей у стен, определил в словах исполнителя старый итальянский язык.

– Здесь так хорошо. Вовсе неудивительно, что доктор Вальцлаф не появляется в университете, – высказался Джер, разглядывая фигуру мужчины на судне, что становилась все отчетливее.

Ролан вскоре даже разглядел, что тело товарища было покрыто черной тканью тонкого плавательного костюма, а на его все еще влажных светлых волосах с медным оттенком лежала дыхательная маска.

– Верно, но это всего лишь один из несчетного множества способов скоротать целую вечность, – полушепотом ответил Ролан, когда длинный катер остановился в пяти метрах от берега, на борту также показался роботизированный слуга в нелепом деловом костюме, держа в своих механических руках широкую доску.

– Не ожидал вас здесь увидеть, разве вам с Анной без меня совсем не обойтись? – прокричал издали Эрик и, переполняясь неподдельным чувством какого-то детского восторга, размахивал руками, после чего спрыгнул в воду, что была ему по колено, чтобы затем направиться к гостям.

За неделю, проведенную на райском берегу вдали от городской рутины, Эрик заметно изменился, словно бы он заново увлекся собственной жизнью, открыв для себя нечто новое. Некоторое время назад апатия Вальцлафа заставила коллег серьезно насторожиться, Хейзель даже хотела насильно запереть его в газовой камере хотя бы на один сеанс.

– Мы с Анной уже решили, что больше тебя никогда не увидим, – поприветствовал товарища Сарджерт, внешне Эрик выглядел младше героя, ему было около двадцати, и он проживал эти годы впервые. Напарники без излишнего официоза пожали друг другу руки, и удивленный Вальцлаф остановился в одном шаге от Джера, по-дружески протянув ему руку.

– Здравствуйте, доктор, – проговорил не сразу Налор, коснувшись осторожно руки Вальцлафа, длинный катер с заглушенным двигателем одиноко раскачивался на волнах, а роботизированный слуга безучастно наблюдал за сценой, дожидаясь указаний Эрика.

– И кто ты такой, отважный студент? – доброжелательно обратился к компаньону Ролана Вальцлаф, одним коленом коснувшись теплого песка, чтобы поравняться с мальчишкой, на светлых волосах доктора все еще болталась дыхательная маска.

– Джер. Джер Налор, я искал вас в университете, – не без волнения в голосе выговорил студент и оправил свой серый китель, позабавив Сарджерта.

– Интересно, почему же ты искал со мной личной встречи, а не обратился к моей цифровой копии или к коллегам? – заинтригованно спросил Эрик, высоко над головами всех троих промчались чайки, издавав прерывистый визг.

– Я должен вам кое-что передать, для этого нам нужно встретиться лично, – признался сразу Налор, расстегнув молнию сумки, а Ролан вдруг поймал себя на мысли, что его присутствие может смутить малолетнего студента, но отстраняться было уже слишком поздно, ведь это могло быть воспринято неправильно.

– Я вырос на той же ферме, которую несколькими годами ранее закончили вы, – сообщил мальчишка. – Допускаю, что вы этого уже и не помните, но с вами вместе училась Жозе Браунсайд, теперь она служит наставником у нас, – говорил последовательно Джер, локонов его серебристых волос вновь ласково прикоснулся ветер, из открытых окон милого домика до героев доносилась приятная музыка.

– Мне удалось опередить обучение, и именно по этой причине мне еще не стерли первичную память, – словно воспроизводил заготовленную заранее речь Налор и, вытащив из сумки таинственный бумажный сверток, следом протянул его доктору Вальцлафу, заверив: – Жозе очень просила передать.

Эрик принял посылку и, разглядывая сверток в своих ладонях, погрузился в раздумья, после чего выпрямился в полный рост, развернул бумагу и обнаружил продолговатую стальную пластинку с инициалами и серийным номером.

– Жозе Браунсайд, – повторился нерешительно после пронзительного молчания Эрик, от чего Сарджерту показалось, что в этот миг перед глазами изумленного Вальцлафа возникает множество полузабытых образов, каждый из которых поврежден настолько, что более не несет в себе никакой информации, а лишь калечит разум от чудовищной полноты незнания. «Словно он пытается ухватиться за нечто, что каждый раз отстраняется от него еще на один шаг», – пронеслось в мыслях героя, теперь они с Джером поравнялись и стояли напротив Эрика.

– Спасибо тебе, Джер, – произнес слова благодарности осторожный Вальцлаф, безмятежность на его лице выдавала, что он уже смирился с увядающими на глазах цветами воспоминаний. – Жозе еще что-нибудь мне передавала? – поинтересовался доктор, Налор отрицательно покачал головой.

Какое-то время, что для Сарджерта показалось целой вечностью, все трое стояли на берегу молча, длинный катер со слугой на борту также оставался неподвижен, а о теплый песок с приятным шумом бились редкие волны. Форменные цветные кителя Ролана и Джера выглядели неестественно на живописном побережье гавани, что никоем образом не предрасполагает к работе.

– Хотите выйти в море? – предложил вдруг как-то легкомысленно Вальцлаф, его глаза снова наполнились ребяческим восторгом, словно бы последней сцены и не происходило все, словно бы память о ней исчезла мгновенно, также как и воспоминания о временах обучения на ферме.

– Прямо сейчас? К вечеру Налор должен вернуться в учебный центр, – возразил Сарджерт, мотивируя отказаться от этой идеи и Джера, но мальчишка ожидаемо загорелся внезапной затеей Эрика.

– Последние циклы лета, Ролан, – уверял мужчину в красном товарищ, от чего Налор сразу рассмеялся.

– Только ненадолго, – сдался без боя Ролан.

Эрик, жестом руки подозвав к себе роботизированного слугу, на что тот незамедлительно спрыгнул с катера и направился к героям, с напускной торжественностью завил иронично:

– Прошу на борт, господа.

– Джер, тебе не следует портить форму: поменять ее ты сможешь только в городе, – заметил Ролан, когда его босых ног коснулась теплая морская вода.

– Его сможет донести мой верный старком! – отшучивался Эрик, и молчаливый андроид одним усилием своих полумеханических конечностей поднял трепетно мальчишку с песка, положил себе на руки и перенести к судну.

Наконец, все четверо оказались на борту длинного катера, выглаженные брюки Сарджерта теперь были мокрыми, но его сейчас это волновало меньше всего. Джер вместе со слугой устроился на носу лодки, свесив ноги, от чего на лице мальчишки сияла улыбка, в свою очередь, Ролан развалился на диване, откуда внимательно рассматривал очертания белокаменного кругосветного моста вдали, продолговатая спортивная доска лежала у ног Вальцлафа. Катер бесшумно тронулся с места и, разрезая носом волны, всего через минуту покинул гавань, вскоре разноцветные домики безымянного прибрежного городка остались позади, а приятная довоенная музыка затихла.

– Мы отойдем от берега всего на пару километров: хочу вам кое-что показать, – разъяснил неясно Эрик, пока тонкие крылья машины поднимали ее над поверхностью воды на одну пятую метра. Продолговатое белое судно лезвиями крыльев прорезало волны, время от времени раскачивалось из стороны в сторону и, словно бы уподобляясь комете, оставляло за собой длинный хвост из белесых полос возмущенной воды. Песчаный пляж за кормой удалялся неумолимо.

– Джер, осторожнее! – предупредил вдруг капитан, после чего над головами героев поднялся белоснежный треугольный парус, в один миг наполнившись попутным ветром, и следом от мачты параллельно растянулась еще одна полоса синего шелка. Сарджерт нашел это зрелище впечатляющим, хотя и знал, что паруса скорее были декоративным.

– Ролан, как вы с Анной переживаете мое отсутствие? – спросил с дружеской усмешкой Вальцлаф, пока беззаботный Налор наслаждался прохладными каплями воды, что разбивались игриво о его босые ноги. Живописный берег гавани неумолимо уменьшался.

– Также как и регулярное отсутствие Черненко и Керна. Приходиться больше разговаривать и уделять внимание ее новым украшениям, – отшучивался Сарджерт. Переданный Джером стальной брелок лежал в руках Вальцлафа, вот только героя никак не покидало ощущение, что Эрик просто не может воспринять эту вещь, будто бы для него ее попросту не существует.

Судно под парусами все удалялось от берега, городские стены превратились в сплошное серое пятно, из-за которого стальными прутьями поднимались стволы громадных артиллерийских орудий. Должно быть, что на заре становления нового мира здесь происходили ожесточенные баталии и артиллерийские дуэли, правды о темных веках не знал никто, поскольку люди сознательно предали ее забвению на пути к золотому веку.

– Кто этот малолетний студент? – обратился полушепотом к герою Вальцлаф, при всем желании Налор в эту минуту точно не мог услышать их разговор: крылья катера с шумом прорезали синюю морскую гладь, а Джер под присмотром чуткого андроида молчаливо любовался неописуемым безоблачным небосклоном, полотно которого словно наполнилось несчетным множеством штрихов акварели.

– Джер Налор, встретил его сегодня. Он так хотел найти тебя, – рассказал Сарджерт, умолчав о роли появления льва в этой истории, хотя, на самом деле, Ролан едва ли мог самостоятельно отыскать занятия лучше, чем бесцельную прогулку по городу в компании своего цифрового помощника.

– Я так и понял. Он славный парень, если решился проехать весь город, чтобы только передать мне это лично и исполнить просьбу той девушки, – отозвался лестно о мальчишке Эрик, со вниманием сыщика разглядывая подаренный сувенир неизвестного назначения. Сарджерт не ошибся: его коллега, действительно, позабыл все, что могло связывать его с некой Жозе Браунсайд, точно бы теперь брелок с выбитыми в металле инициалами стал молчаливым напоминанием о навсегда утраченном времени, где Вальцлаф, наверняка, был счастлив.

– Почему она не пришла лично? – проронил вслух задумчивый капитан, крылатый катер под парусами на огромной скорости промчался прямо под исполинским пролетом кругосветного моста, внешне он напоминал скорее римские акведуки, изумленный Налор успел запечатлеть проносящийся по направлению к городским стенам состав. Высоко в небе рисовался черный силуэт парящей спасательной станции, что повторяла форму распустившегося тюльпана и делала нахождение за пределами города безопасным.

– Этого я точно не могу тебе сказать, Джер знает больше, – начал свою речь Сарджерт, на мгновенье затаив дыхание, поскольку он сам не помнил своего прошлого, будто бы длительное время существовал только в коротком отрезке дарованного высочайшей волей бог-машины настоящего. Ролану вдруг показалось, что синева бескрайнего моря вокруг позволила задавленной окружающим шумом мысли прорасти. – Если проведенное вместе время было столь ценным, чтобы сохранить его в разуме одной Жозе, от чего она не изготовила клона тебя или вовсе не подменила память? Разве это правильно, обрекать дорого сердцу человека на осознание масштабов пустоты в собственном прошлом, украденном в пользу всеобщего блага? – закончил последовательно герой, его коллега какое-то время молчал, словно попытался заглянуть за размытый горизонт.

– Быть может, ты прав, Ролан, – после непродолжительного молчания сорвалось с уст Вальцлафа, двигатель судна был выключен, и катер, разрезая волны, стал медленно снижать скорость. – Я просто не могу этого знать.

Джер в университетском кителе одного тона с гротескными стенами, одной рукой боязливо схватившись за холодную ладонь андроида, стал пристально вглядываться в обратную сторону, где виднелся силуэт монолита городских стен, омываемых водами бескрайнего синего моря. Древний океан на этом месте перестал существовать, поддавшись тщательной настройке климата планеты. Огромный жилой массив на северном полюсе Земли поражал воображение, хотя, в сущности, он мало отличался от множества других городов, разбросанных по всей планете и по другим обитаемым мирам. В безжизненных глазах слуги находили свое отражение черные тюльпаны повисших в синеве небес спасательных станций, что своими сетями, уподобившись надзирателям, покрыли весь небосвод.

Помимо арочного моста рукотворного меридиана к границам мегаполиса протянулась и громада планетарной дороги, по которой всего через несколько циклов промчится массивный спутник, огромные массы воды переместятся следом, изменив климат на следующий сезон.

Джер знал, что в скором времени настанет короткая дождливая осень, разговора Ролана и Эрика было не слышно, потом коллеги вовсе замолчали. Мальчишка в расстегнутом кителе выпустил налившуюся теплом прикосновений ладонь механического слуги и ненадолго закрыл глаза. Золотящиеся лучи солнца стелились привычно по глянцу безмятежного моря, порывы теплого ветра затихли. Налор почувствовал, как катер на предельно низкой скорости приступил к плавному маневрированию, крылья под днищем свернулись, и судно всей площадью снова легло на воду.

– Взгляните! – перебил пронзительную тишину на судне студент, когда до него донесся приглушенный визг чаек, а перед глазами Джера возникли причудливые металлические конструкции, поднимающиеся из толщи воды всего в полусотне метров от катера. Птицы, что селились на горизонтальных поверхностях заброшенного сооружения стального дерева, даже не заметили появления гостей.

Сотни стальных балок образовывали несколько идеальных колец, от округлых поверхностей которых отходили линии мощных кранов, загадочная металлическая конструкция заметно проржавела, меньшая часть сегментов широкой платформы накренились. Толстые бетонные сваи обросли зеленым мхом и пятнами кораллов.

Белоснежный катер замер напротив оставленного людьми по неизвестной причине много лета назад сооружения, чей монструозный силуэт в синеве чистого моря казался естественным, словно бы согласующимся с великим алгоритмом. Механический слуга по указке капитана всего за один миг собрал широкий треугольный парус.

– Когда-то давно здесь была космическая верфь, – огласил видом знатока Вальцлаф, когда все трое собрались на носу корабля, разглядывая причудливые древние остовы, большая часть строения уже была утоплена, местами из толщи воды вздымались порванные трубы. Тут и там гнездились шумные чайки с белыми крыльями, серые глаза андроида оживленно забегали по сторонам, точно бы машина пыталась отследить движение каждой особи.

– Занятно, – сухо прокомментировал Сарджерт. На одном из огромных вертикальных колец сохранился затертый серийный номер, линии монструозного крана поверх стапелей стали домом для шумных чаек.

– Думал, вам будет интересно взглянуть птичий приют, – признался Эрик и, взяв в руки длинную воздушную доску, надел прозрачную дыхательную маску. Ролан и Джер не успели произнести ни слова, прежде чем Вальцлаф пробежал к самому краю катера и, умело бросив доску под ноги, поднялся в воздух. Единственное тонкое крыло позволяло доктору держаться в полуметре над поверхностью воды, огибая препятствия. «Чему-то он научился», – признался мысленно Сарджерт, он вместе с Джером наблюдал за показательным полетом коллеги с борта катера, Вальцлаф, балансируя ногами на доске, промчался под проржавевшими сегментами крана, от чего сотни встревоженных чаек вынуждены были покинуть свой приют.

– Я снова привел в полную готовность ближайший спасательный борт, – признался вдруг механическим голосом андроид, Налор нашел этот комментарий забавным, пока увлеченный Вальцлаф продолжал изгонять из своих жилищ бедных птиц. Сарджерт стоял позади Джера, но ему тоже стало смешно, поскольку он уже очень давно не видел своего коллегу таким живым.

Эрик в черном плавательном костюме описал несколько кругов возле остова громадного стального кольца, где некогда осуществлялась сборка космического судна, и затем погнался за клином улетающих птиц. Всецело отдавшись какому-то безумному ребяческому порыву, доктор Вальцлаф пытался настигнуть чаек, что устремились куда-то за горизонт, но они неумолимо удалялись, более не замечая спортсмена. Вскоре полный легкомысленности Эрик оставил эту идею и повернул обратно к катеру.

– Я тоже так хочу, – сказал искренне и как-то невинно мальчишка, а роботизированный слуга одновременно с Роланом покачал головой в полном негодовании, поскольку доска была предназначена всего на одного человека.

– У нас не так много времени. Обещаю, что когда-нибудь ты сможешь это сделать, – объяснился разумно герой, как вдруг на борту катера вновь появилась фигура Вальцлафа, подаренный брелок висел на его руке.

– Уже не терпится попробовать самому? – неожиданно спросил у ученика легкомысленный Вальцлаф, Ролан хотел их остановить, но студент оказался быстрее: Джеру потребовалось всего пару секунд, чтобы оказаться на доске вместе с доктором.

Мужчина в красном кителе, оставшись на борту катера в компании андроида, молчаливо наблюдал за изумленным Джером и Эриком, что, стоя на доске, неспешно огибали остовы стального дерева. Редкие порывы ветра приносили с собой вечернюю прохладу, потускневшие лучи солнца стелились по поверхности бархатного синего моря, оставляя масляные пятна из бликов.

– Если желаете, мы можем приблизиться к нашим друзьям, – предложил роботизированный слуга, и после непродолжительной паузы жестом руки Ролан дал понять, что согласен на этот маневр. Тогда безымянный андроид в элегантном костюме с промокшими комично брюками встал за штурвал судна, и катер стал крадучись подплывать к ставшей домом для несчетного множества птиц верфи. Благодаря полумеханическим глазам слуга прекрасно видел всю прилегающую к сооружению местность под водой, поэтому построить безопасный маршрут для него не составляло труда.

Через пару минут Вальцлаф и Налор, наконец, возвратились на борт, тяжело дыша, восхищенный случившимся приключением босоногий Джер звонко смеялся, к удивлению героя, его серая университетская форма была сухой.

– Впервые не упал! – заявил Вальцлаф, бросив доску на пол перед ногами, а позволивший этой сцене случиться Сарджерт еще раз поразился собственным легкомыслием.

Сияющего от восторга Джера было попросту не узнать, он все говорил о полете восхищенно, говорил, как позднее и сам встанет на доску, казалось, что даже где-то в биомеханическом сердце бездушной машины рядом с ним возникло нечто теплое, отозвавшись на искру жизни в глазах этого мальчишки.

Вернувшиеся к своим гнездам чайки снова стали заселять брошенное сооружение, а над длинным катером поднялся белоснежный треугольный парус вместе с синим шелковым маневровым полотном, знаменуя скорое возвращение к песчаному пляжу северной гавани. Судно стремительно набирало скорость, разрезая чистый глянец под острыми крыльями, мертвенный силуэт верфи в вечернем зареве удалялся. Кроме героев на многие километры вокруг не было ни души, лишь распустившиеся в небе тюльпаны спасательных станций своими сенсорами сопровождали катер.

Глава 3

Головокружительные небеса над готическими сводами стеклянного купола белого города окрасились в кровавые полутона заходящего солнца, даже чистый мрамор небоскребов и мириады зеркал их фасадов приобрели этот розоватый оттенок, словно бы вечер занимал особенное место в ритме райской утопии, ведь в это время все столь привычное при свете дня становилось необыкновенным. Сарджерт по-настоящему любил встречать вечера, наслаждаться вспыхивающими лабиринтами огней, слышать голоса праздных людей и видеть их улыбки, герой не знал, когда вдруг осознал отчетливо, что ему более среди них места. Нет, Ролан не чувствовал себя нелюдимым и не испытывал к остальным пренебрежения, попросту по какой-то странной причине отдалялся от них, хотя скорее окружающие невольно отдалялись от него, будто бы он воспринимал действительность иначе. Сарджерт не чувствовал боли и не считал это проблемой и просто жил, гордо наслаждаясь одиночеством. В мгновенья перед наступлением вечера одиночество становилось особенно прекрасным, от чего иногда он ловил себя на мысли, что в этом благородном одиночестве, когда ты сам не идешь навстречу людям, и они делают то же самое, заключается подлинная свобода.

– В эти часы я обычно гуляю по улицам случившейся утопии, – размышлял мысленно Ролан, неспешно идя вслед за учеником, чьи необыкновенные серебристые волосы бледнели в полутьме, отливающей на брусчатке от густых крон деревьев.

Четверть часа назад они оставили Вальцлафа на побережье, тот обещал вернуться в университет через несколько дней, если, конечно, не найдет другого более интересного занятия, которым сможет увлечься с такой же страстью и ревностью.

Внезапно протянутые между ветками деревьев гирлянды возгорелись мягкими однотонными огоньками, походившими на пламя восковых свечей, свет сделал возможным разглядеть переплеты несчетного множества книг на деревянных полках. Территория парка близь станции совмещалась с открытой библиотекой, где, по словам Джера, поздними вечерами любили собираться жители ближайших домов, чтобы развлечься в обществе друг друга, поговорить и послушать музыку, однако сейчас парк казался безлюдным, лишь фигуры Сарджерта и Налора виднелись среди книжных полок и стволов деревьев.

Доктор оставил прояснившиеся в огнях гирлянд собрания сочинений на разных языках, но студент в безупречной форме замер напротив длинной книжной полки, вынудив наставника остановиться следом. Немногословный Ролан стал свидетелем того, как глаза Джера забегали по пестрой мозаике переплетов.

– Тысячи наименований, наверняка, найдется что-нибудь, что будет тебе по душе, – обнадежил Сарджерт, ученик стоял перед ним и бесцельно смотрел на длинную книжную полку, листья деревьев вокруг приятно зашуршали, встревоженные внезапным дуновением ветра.

– Я получу разрешение на свободное чтение только к концу года, а до тех пор я вижу только пустые страницы в красочных обложках, – признался Налор и взял в руки первое попавшееся издание большого собрания сочинений какого-то древнего автора. Пальцы студента забегали по страницам печатного текста, но его пустому взгляду открывался лишь сплошной белый цвет.

Внимательный Ролан, предварительно взяв книгу из рук мальчишки, прочел первый абзац:

– «Башня серебряной горы». Грэм Валет. Сочинения узника тюрьмы, просидевшего в заточении по политическому делу двенадцать лет. В одиночной камере были только бумага и чернила.

Сверкающие золотом пуговицы на кителе Джера были застегнуты, а брюки – выглажены услужливым андроидом еще в гавани.

– Целых двенадцать лет наедине со своими мыслями, – удивился недоверчиво Налор, хотя и знал, что у наставника нет причин вводить его в заблуждение.

– Из-за происхождения его нельзя было ни убить, ни отпустить. В последствие он осознал, что обрел подлинную свободу, находясь внутри высокой башни на самом отшибе империи, – пояснил для ученика Ролан, одновременно отложив собрание обратно на полку, собеседники вновь пришли в движение.

Вскоре под пышными кронами всевозможных широколиственных деревьев сразу за асфальтом пустой дороги доктор вдруг увидел силуэт высокой стальной калитки, мужчина без труда догадался, что они почти добрались до фермы.

– Забавно получается, даже непонятно: свободу внутри тюрьмы? – задался вопросом вслух Налор, на этот раз Сарджерт решил оставить юного студента без ответа.

Обособленная от остального парка осиновая роща оборвалась стремительно, и оба героя, выйдя прямо на дорогу, остановились завороженные алым небом, что приобретало подобный оттенок в последние минуты перед закатом и воцарением ночи. Сплошная пелена алого высоко над их головами бархатным полотном стелилась над прозрачным стеклом грандиозного купола, словно бы по его поверхности растеклась акварель, оранжевый солнечный диск уже скрылся из виду, утонув где-то за монолитом стены, от чего доктор, взглянув на ученика, предположил вслух:

– По всей вероятности, Вальцлаф в эту минуту наслаждается прекрасным закатом на побережье, если еще не вздумал выйти в море вновь.

– Полагаю, Жозе будет очень рада, когда я ей все в подробностях расскажу, – заверил наставника Налор.

Собеседники стояли напротив ворот огромного учебного центра, в обширных подвалах которого по точным характеристикам выращивали новые серии граждан вместе с матрицами их личностей, точно как растения на ферме.

– Да, весьма на это надеюсь, – согласился Сарджерт, университетская форма на его теле была в безупречном состоянии, а в руках мальчишки снова лежала сумка, казалось, что к ней доктор уже привык и больше не удивлялся от одного ее вида.

Налор обратил свой взгляд на стеклянные фасады зданий фермы, в саду ухоженного двора за калиткой гуляли несколько учеников в строгих одеждах, и сказал, мысленно отсчитав время:

– У меня есть еще пять минут,

Прилегающая к забору фермы улица была совершенно безлюдной, даже в широких окнах белокаменных домов не горел свет, словно бы и они были частью большой декорации.

– Джер, а ты об этом забудешь, когда тебе сотрут память? – сорвалось опрометчиво с уст задумчивого доктора, перед глазами которого возникла стальная безделушка, подаренная Вальцлафу откуда-то из прошлой жизни.

Ролан заметил, как тонкие губы Налора собрались в призрачную улыбку, точно бы он словно приговоренный перед эшафотом смиренно дожидался той пугающей минуты, когда приговор будет приведен в исполнение. Сарджерту доводилось слышать, что это мероприятие происходит внутри фермы в торжественной обстановке: будущие граждане в парадных одеждах в последний раз могут насладиться общей памятью о проведенных вместе со сверстниками временах, перед тем как ее уничтожат, взамен оставив только матрицу личности, чье деление создает цифровых слуг. Среди тех, кто проходит процедуру инициации, остается мало общего, лишь только те, кого алгоритм отбирает в ряды наставников, могут сохранить собственные воспоминания в целости, прекрасно осознавая, что их близкие уже и не смогут вспомнить об их дружбе.

– Не знаю, – выговорил Джер, когда стальная калитка перед героями бесшумно отворилась. – Даже думать об этом не хочу, но ведь только так я могу получить свободу.

– Наверное, ты прав, – сгладил углы доктор. – Не стану тебя больше задерживать, – сказал Сарджерт, порыв ветра прощально встормошил волосы обоих.

– Да, спасибо вам, доктор, – выговорил после неловкой паузы Джер, в формальном жесте приложив ладонь к сердцу, а Ролан решительно похлопал мальчишку по плечу, тот ответил детской улыбкой.

Несколько учеников в однообразных серых одеждах сидели на скамье у маленького фонтана, распевая какую-то мелодию под чутким руководством стройного преподавателя в красном.

– До скорой встречи, – сказал Ролан и, манерно откланявшись, отстранился на несколько шагов от калитки, прежде чем Джер нехотя обернулся и удалился от наставника.

Вскоре герой вновь остался в одиночестве на пороге утопающего в огнях гирлянд парка.

– Подлинная свобода кроется не в самой возможности перемещения, а в свободе мысли, именно об этом говорилось в книге, – полушепотом проговорил полный усталой задумчивости доктор, возвратившись к библиотеке, фигура мальчишки к тому моменту исчезла среди холодных стеклянных фасадов номерного учебного центра.

– Сложно представить, что когда-то мой товарищ Вальцлаф носил эту форму и учился здесь, – усмехнулся мысленно Сарджерт, в глубине цветущего парка, среди деревьев и кустарников, подобно тысячам светлячков сияли мягкими огнями фонари развешенных меж веток гирлянд.

Внимание одинокого героя привлекло единственное окно на бетонном теле длинного дома перед ним, по случайному совпадению приглушенный желтый свет горел лишь только в нем, а в остальном полосы мутных зеркал оставались совершенно безжизненными. Полный раздумий Ролан в эту минуту представил, что за этим окном, подобно узнику в высокой башне, проживает последний человек на Земле, внезапно желтое пятно света погасло и за этим окном, бетонное чудовище жилого дома теперь было мертво. Сарджерт решительно обернулся, за строгой калиткой стальных ворот не было никого, от чего герой вдруг почувствовал именно себя единственным узником в высокой башне.

Прекрасное небо далеко над сводами купола переменилось, окрасившись в холодные полутона, на теле которого виднелись мерцающие звезды. На секунду доктор снова забылся, будто бы ворох бессвязных мыслей покинул его отчистившийся разум.

– В такое время и совсем никого, – заметил удивленно Ролан, как вдруг откуда-то из-за спины до него донесся хлесткий треск, сменившийся шелестом страниц: с длинной деревянной полки на землю упала книга в твердом переплете, именно ее несколькими минутами ранее брал в руки Налор.

Доктор Сарджерт отступил на два шага назад и склонился над раскрытой книгой, чтобы положить ее обратно. Прерывистый шелест страниц все не прекращался, сердце героя застучало чаще, и перед глазами Ролана словно возник мистический фантом. «Амалия…» – повторился мужчина, почувствовав горечь на языке, странным образом Ролан не мог назвать, где и когда он услышал это имя, страницы толстой книги не переставали бешено сменять друг друга до тех пор, пока не оголился узорчатый задний форзац. Все это время Сарджерт, затаив дыхание, не переставал своими глазами терзать страницы текста, безотрывно всматриваясь куда-то в несуществующее полотно, точно оно было сокрыто где-то между строк.