Текст книги "Читая Фрейда. Изучение трудов Фрейда в хронологической перспективе"

Остроумие и его отношение к бессознательному (1905с)

Фрейд коллекционировал остроты – по-немецки Witz, – а также еврейские анекдоты: у него было тонкое чувство юмора. Неудивительно, что он захотел обнаружить скрытые пружины смеха. В этой работе он систематически рассматривает огромное разнообразие форм комического, которые попадают под общее понятие остроумия, и выдвигает гипотезу, что остроумие выявляет влияние бессознательного, которое исподволь руководит словом и речью. Механизмы, производящие комический эффект, имеют значительное сходство с психической работой, которая осуществляется в сновидении: мы наблюдаем здесь сгущение, что означает выразить многое, сказав мало; здесь же мы снова встречаем процесс смещения, позволяющий обойти запреты, которые цензура накладывает на вытесненное содержание агрессивного или сексуального характера, позволяя ему вернуться в другой форме; наконец, мы узнаем здесь и процедуру наглядного изображения [figuration], которая изменяет форму слов, создавая двусмысленности или игру слов, или трансформирует мысль, порождая нонсенс или заменяя мысль на противоположную. Но в отличие от сновидения, которое Фрейд рассматривает как асоциальный продукт психики, остроумие представляет собой наиболее социальную форму психической деятельности: это усовершенствованная игра, цель которой – получить выигрыш, удовольствие, таким образом, здесь мы не находим механизма регрессии, как в сновидении. Конечно, и в сновидении существует поиск удовольствия, но там оно возникает в процессе регрессии к галлюцинаторному удовлетворению, чтобы избежать неудовольствия.

Биографии и история

Сходство между сновидениями, ошибочными действиями и остроумием

Фрейд – обладатель тонкого чувства юмора

Возможно, именно Флисс побудил своего друга к этому труду, поскольку, прочитав «Толкование сновидений», присланное ему Фрейдом в гранках, он заметил, что в сновидениях очень часто встречается игра слов. Фрейд ему ответил: «Все сновидцы – невыносимые шутники по необходимости, поскольку они находятся в затруднении, и прямой путь для них закрыт. <…> Характер забавного всех бессознательных процессов тесно связан с теорией остроумия и комического» (Фрейд Флиссу, письмо от 11 сентября 1899, p. 263). В «Исследовании истерии» Фрейд впервые показал роль символизации и полисемии на примере сновидения фрау Сесиль М… (1895d, р. 145, n. 1), и в «Толковании сновидений» он приводит тому многочисленные примеры. Публикация в 1898 г. работы Теодора Липпса «Komik und Humor» также повлияла на решение Фрейда взяться за перо. Работа над этим произведением, постоянно увеличивающимся в объеме и по многим причинам трудоемким, отняла у него много времени, тем более что одновременно с «Остроумием» он писал «Три очерка по теории сексуальности», выделив каждой работе отдельное место на рабочем столе. Оба труда вышли в свет одновременно в 1905 г.

Однако интерес Фрейда к остроумию был не только научным, поскольку он сам обладал тонким чувством юмора: его переписка изобилует забавными анекдотами. Многие современники отмечали его способность найти смешную сторону почти в любой ситуации. В 1938 г., когда Фрейд покидал Австрию, чтобы искать убежища в Лондоне, подписывая по требованию нацистских властей декларацию, удостоверяющую, что он не подвергался преследованиям, Фрейд сопроводил ее комментарием, свидетельствующим о его чувстве юмора: «От всего сердца могу рекомендовать Гестапо каждому».

«Witz» с трудом поддается переводу

«Остроумие и его отношение к бессознательному» представляет гораздо большие трудности для перевода, чем все остальные труды Фрейда, и этим отчасти объясняется тот факт, что это произведение – одно из наименее известных в аудитории, не владеющей немецким языком. Уже сам термин «Witz» – чье произношение в немецком языке созвучно с «Вlitz» (молния) – не имеет соответствия в большинстве других языков. На французский, например, оно было переведено как «mot d’esprit» (острота), Переводчик Д. Мессье пишет: «Этот термин может обозначать как остроту, так и остроумие, то есть способность „быть остроумным“» (1988, р. 423). Напротив, переводчики «Полного собрания сочинений» считают предыдущий перевод некорректным и предпочитают термин «trait d’esprit» (острота) – перевод слова «Witz», предложенный Лаканом, – так как в слове «Witz» нет части со значением «слово», и «mot d’esprit» (букв. остроумное слово) таким образом можно спутать с немецким «Wortwitz» (игра слов) и «Gedankenwitz» (игра ума) (Bourguignon et al., 1989, р. 150). Кроме того, как перевести смешную игру слов в немецком языке, если соответствующих слов не существует в других языках? Именно это делает большую часть труда непереводимой. Большинство переводчиков предпочли внести необходимые разъяснения в сносках, пытаясь сделать как можно более доступными мысли Фрейда, столь выразительные в немецком оригинале.

Изучая произведение

Ссылки на страницы приводятся по изданию: Freud S. (1905с). Le mor d’esprit et sa relation à l’inconscient, trad. D. Messier. Paris, 1988, 442 р.

Это произведение делится на три части: первая посвящена технике остроумия, т. е. разным приемам, которые использует психика, чтобы произвести комический эффект; вторая часть рассматривает побудительные мотивы остроумия, в частности роль, которую играет удовольствие с точки зрения психической экономии; третья часть изучает отношения между остроумием и сновидением в свете понятия «исполнение желания»; завершается труд коротким очерком о разных родах комического.

• ТЕХНИКИ, НА КОТОРЫХ ОСНОВАН КОМИЧЕСКИЙ ЭФФЕКТ ОСТРОТ

Комический эффект остроты достигается, по мнению Фрейда, за счет двух различных техник: первая основывается на словах как таковых и зависит от вербального выражения; вторая основана на мысли, которая содержится в остроте, и от вербального выражения не зависит.

• Техники, основанные на игре слов

В том, что касается острот, основанных на игре слов, Фрейд выделяет три различных способа, построенных на общей технике – сгущении – механизме, характерном для работы сновидения.

Первый способ состоит в сгущении двух слов или двух фрагментов слов, при котором рождается неологизм, бессмысленный на первый взгляд. Но это смешанное слово получает смешной для слушателей смысл. Например, Фрейд приводит остроту, обыгрывающую термин фамиллионерно – необычное слово, которое произносит некий персонаж в романе Гейне. В этом романе автор создает образ человека из народа, кичащегося отношениями, которые он поддерживает с богатым бароном Ротшильдом. Хвастаясь перед поэтом своим престижным знакомством, человек из народа заявляет: «…я сидел рядом с Соломоном Ротшильдом, и он обращался со мной совершенно как с ровней, совершенно фамиллионерно» (р. 56). В этом примере комический эффект создается благодаря слову, которое формирует высказывание: используется техника контаминации двух слов – «фамильярно» и «миллионер», в которых нет ничего смешного, если взять их по отдельности. Потом эти слова претерпевают сгущение, образуя смешанное слово, чтобы создать неологизм – «фамиллионерно». Это слово непонятно само по себе, но слушатели, знающие контекст, мгновенно схватывают его смысл, что вызывает взрыв смеха. Фрейд приводит и другие примеры смешного, связанного с техникой сгущения с последующим образованием замещающего понятия, скажем, слово «Клеопольд», которое он разбирает так: «Злые языки Европы окрестили, говорят, однажды некоего монарха по имени Леопольд Клеопольдом из-за его тогдашних отношений с дамой по имени Клео…» (р. 64).

Второй способ заключается в использовании единственного слова, которому придается двойное значение. Фрейд приводит пример, основанный на созвучии фамилии «Rousseau» и слов «roux» (рыжий) и «sot» (дурак). Хозяйка дома пошутила следующим образом, столкнувшись с полным отсутствием воспитания у приглашенного в гости молодого человека. Обратившись к этому невеже, который носил имя своего предка Жан-Жака Руссо и был рыжеволосым, она с юмором сказала: «Меня познакомили с рыжим и глупым юношей, а вовсе не с Руссо» (р. 79). Здесь техника остроумия состоит в том, что одно и то же слово – Руссо — используется дважды: сперва целиком, а затем разделенным на слоги, как в шараде.

Третий способ, используемый для создания острот, состоит в упоминании двусмысленности или нескольких смыслов одного и того же слова, как это делается в игре слов. Игра слов – идеальный случай многократного использования одного и того же материала: «…здесь над словом не производят никаких насильственных манипуляций, оно не расчленяется на части, составляющие его <…> именно благодаря слову как оно есть и его точному положению в структуре фразы удается, при определенном стечении обстоятельств, выразить двойной смысл» (р. 91). Фрейд иллюстрирует эту технику примером: «Одним из первых действий Наполеона III после его прихода к власти явилась, говорят, конфискация имущества Орлеанского дома. В эту эпоху бытовала превосходная игра слов: „C’est le premier vol de l’aigle“»[4]4
  «Это первый полет орла». Острота основана на двойном значении французского слова «vol» (полет и грабеж); Орленком же называли Наполеона III. – Прим. ред.


[Закрыть] (р. 91).

По Фрейду, образование сгущения происходит при всех трех способах по закону экономии средств, как это видно в приведенном выше примере: «„Vol“, – говорит нам Фрейд, – означает как „полет“, так и „грабеж“. Не произошли ли при этом сгущение и экономия? Разумеется: ведь вся вторая мысль опущена, и при этом без всякой замены» (р. 100). Фрейд подводит итог: «Все эти техники подчиняются тенденции к концентрации («zusammendrängende Tendenz»), или, точнее, тенденции к экономии» (р. 100), иначе говоря, экономии выразительных средств.

Что касается каламбуров, это, без сомнения, самый распространенный вид остроумия, но они составляют «самую низшую разновидность остроумия, основанную на словах (Wortwitze), «вероятно, потому, что они – „самые дешевые“ и могут быть созданы без особого труда» (р. 104).

• Техники, основанные на мысли

Продолжая подробное исследование различных техник, Фрейд рассматривает остроты, основанные на мысли, т. е. обусловленные не словом как таковым, а ходом мысли и не зависящие от вербального выражения. В этих случаях работа остроумия, как он называет ее по аналогии с работой сна, пользуется ходом мыслей, отклоняющимся от нормальной рассудочной деятельности, как техническим средством, чтобы произвести остроумное выражение. Фрейд называет несколько способов, например: смещение, которое использует логику, чтобы скрыть ошибку в рассуждениях; или другую процедуру, которая использует бессмыслицу, чтобы создать остроту. Что превращает бессмыслицу в остроту? Фрейд остроумно отвечает, что «в такой остроумной бессмыслице скрывается смысл, и именно этот смысл в бессмыслице превращает бессмыслицу в остроту» (р. 123). Итак, здесь техника заключается в том, чтобы сказать глупость, бессмыслицу, значение которой подчеркивает другую глупость, другую бессмыслицу.

• Безобидные и тенденциозные остроты

В зависимости от разных реакций, которые остроты вызывают у слушателей, их можно разделить на безобидные и тенденциозные. Смысл безобидной остроты в ней самой, она не преследует никакой особой цели. Напротив, тенденциозная острота имеет умысел и подчиняется разным побудительным причинам, таким как враждебность (агрессия, сатира, цинизм), сквернословие (стремится к обнажению), непристойность, подчеркивающая сексуальное, и скептицизм, который, с точки зрения Фрейда, является худшим из мотивов.

• ОСТРОТЫ КАК ИСТОЧНИК УДОВОЛЬСТВИЯ И КАК СОЦИАЛЬНАЯ СВЯЗЬ

Во второй части работы Фрейд задается вопросом о роли, которую в механизме остроумия играет удовольствие. Механизмы, обеспечивающие эффект удовольствия, проще обнаружить в тенденциозных остротах, чем в безобидных, поскольку в первых удовлетворяется некое стремление, а удовлетворение – это источник удовольствия. Но это стремление сталкивается с препятствиями, которые острота позволяет обойти, будь то внешние препятствия (страх перед лицом, в которое метит скрытое оскорбление) или внутренние препятствия, связанные с воспитанием. В двух случаях употребления тенденциозных острот они доставляют удовольствие, потому что выигрыш удовольствия соответствует «экономии, полученной на издержках торможения или подавления» (р. 226). В безобидных остротах техника остроумия сама по себе является источником удовольствия, как при игре слов.

Тенденциозное остроумие имеет социальное значение, которым не обладает безобидное, поскольку требует участия трех лиц: первого, которое острит; второго, выступающего как объект враждебной или сексуальной агрессии; наконец, третьего, которое слышит остроту и получает удовольствие, согласно замыслу. Почему присутствие третьего лица необходимо? По Фрейду, острота направлена на то, чтобы доставить удовольствие одновременно своему автору и третьему лицу, которое ее слышит: «Таким образом, острота – это плутовка, служанка двух господ» (р. 282). Но удовольствие автора – тайное, поскольку обычно автор остроты смеется над ней не сам, а как бы рикошетом, через человека, которого он рассмешил (р. 283).

• ОСТРОУМИЕ, СНОВИДЕНИЕ И РАЗНООБРАЗИЕ КОМИЧЕСКОГО

• Сновидение, острота и возвращение к детскому бессознательному

В третьей части Фрейд сравнивает сновидение и остроту и заканчивает свой труд очерком о комическом, юморе и остроумии.

Вначале Фрейд сравнивает сновидение и остроумие, стараясь установить сходства и различия. Сновидение – это, прежде всего, выражение осуществления желания с целью избежать неудовольствия, в то время как острота служит для получения удовольствия. Это удовольствие достигается сновидением не только за счет различных техник, но и через возвращение к детскому бессознательному, которое является его первоначальным источником. В период, когда ребенок овладевает речью, можно наблюдать, как он играет со словами и соединяет их, не заботясь о смысле, получая удовольствие в основном от их звучания. Это удовольствие постепенно становится ему недоступным из-за появления внутреннего критика – цензуры, допускающей только словосочетания, имеющие смысл. Позднее взрослый будет использовать это обращение к игре словами, чтобы вернуть детское удовольствие и обойти цензуру, бунтуя против ограничений мысли и реальности.

• Разнообразие комического

Фрейд продолжает свои размышления, изучая разные формы комического – такие, как имитация, пародия, карикатура и т. д. Он видит источник удовольствия от некоторых форм комического в сравнении собственного Я с другим человеком. Труд заканчивается очерком, посвященным юмору, который Фрейд отделяет от иронии; этот текст получит продолжение 20 годами позже в короткой статье под названием «Юмор» (1927d), в которой Фрейд введет понятие Сверх-Я.

Постфрейдисты

Лакан: остроумие и «вспышки» осознания

«Возвращение» к первым работам Фрейда

В начале 1950-х годов Жак Лакан призвал психоаналитиков вернуться к Фрейду. Что означало это возвращение к Фрейду? На самом деле речь шла не о всех сочинениях Фрейда, а только о его первых теоретических работах, в которых он говорит о бессознательном в связи с речью: Толкование сновидений, Психопатология обыденной жизни, Остроумие и его отношении к бессознательному. Эти три труда, написанные почти одновременно между 1900 и 1905 гг., уделяют особенное внимание речи как скрытому выражению бессознательного, и именно в этой трилогии Лакан почерпнул свои основные понятия, в частности понятие остроумия, которому он придаст «статус истинного психоаналитического концепта» (Roudinesco, Plon, 1997).

Деятельность Лакана разворачивалась в несколько этапов. В 1953 г. он начинает свой доклад на римском конгрессе[5]5
  Название конгресса – «Fonction et champ de la parole et du langage». – Прим. ред.


[Закрыть] с призыва вернуться к смыслу.

«Смысл возвращения к Фрейду – это возвращение к смыслу Фрейда», – заявил он, остроумно играя словами (1955, p. 405). Подчеркивая важность смысла, Лакан стремился восстановить психоаналитический опыт бессознательного в его оригинальном, чисто фрейдистском значении, как он его понимал, поскольку полагал, что его современники пренебрегают смыслом слова (1953, p. 243).

Бессознательное, структурированное как язык

Начиная с 1956 г. Лакан сосредоточился на символическом измерении опыта бессознательного, опираясь на достижения лингвистики, особенно на различение понятий «означаемое» и «означающее», введенных швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром. Это позволило Лакану выявить «главенство означающего над означаемым» – таково было, с его точки зрения, одно из существенных заключений, вытекающих из работы Фрейда Толкование сновидений. Действительно, применение метода свободных ассоциаций все ближе и ближе подводит к мысленным цепочкам, которые, в свою очередь, ведут к речевым цепочкам, – техника, позволяющая найти след утерянного означающего: «За этим словом – вся структура языка, которую аналитический опыт открывает в бессознательном» (Lacan, 1957, р. 494–495). Под этим структуральным углом зрения Лакан пересмотрел понятие сгущения, общее для сновидения и для остроты, которую он переводит как «остроумное замечание» [или остроумная мысль, trait d’esprit], и пришел к выводу, что острота есть означающее, которое разоблачает при помощи языковой игры бессознательную истину, которую субъект старался скрыть.

В результате пересмотра понятий сгущения и смещения Лакан выдвинул свое знаменитое предположение, будто «бессознательное структурировано как язык». В этом предположении содержится в сжатом виде главная гипотеза Лакана, согласно которой механизмы формирования бессознательного в точности соответствуют механизмам формирования смысла в языке, как отмечает Жоэль Дор: «Можно даже считать эту гипотезу основной в теоретических разработках Лакана, хотя бы потому, что это предположение воплощает смысл возвращения к Фрейду, к которому Лакан не прекращал призывать с самого начала своей работы» (Dor, 1985, р. 17).

Расхождения во взглядах на технику, теорию и обучение

Психоаналитические труды Лакана, особенно те, которые имеют отношение к проблемам языка, вызывали – и сегодня по-прежнему вызывают – интерес, выходящий далеко за пределы психоаналитических кругов. В то же время очень рано проявились расхождения по основным вопросам между Лаканом и его коллегами, принадлежащими к Международной психоаналитической ассоциации (МПА). В 1953 г. эти противоречия привели к расколу, и в 1964 г. Лакан «в одиночку» основал Французскую школу психоанализа. Он принял решение распустить ее незадолго до своей смерти в 1980 г. С тех пор движение лаканистов раздроблено на многочисленные группы.

Я думаю, что, с точки зрения техники, «возвращение» к Фрейду, провозглашенное Лаканом в 1953 г., сконцентрировало внимание на неврозе и на вербальной коммуникации, что противоречило более поздним трудам Фрейда, написанным после 1915 г., в которых Фрейд исследует возможность психоаналитического лечения пациентов с расстройствами вербальной коммуникации и символизации, таких как депрессивные больные и психотики (Quinodoz, 2000, 2002).

Кроме того, Лакан уделял все больше и больше внимания исключительно словам анализанда, учитывая в основном «вспышки»[6]6
  Немецкий язык допускает забавную игру слов, сближая слова «Blitz» (вспышка) и «Witz» (игра слов); это сгущение и смещение не имеют соответствия во французском языке для выражения момента «Einfall», как называл его Фрейд (в английском «insight»). – Прим. автора.


[Закрыть] осознания символического смысла речи субъекта, которые он называет «значимыми прорывами бессознательного». Помимо риска злоупотребления игрой слов и переоценки ее значения в интерпретации, эта техника привела Лакана к сокращению длительности сессий и недооценке того обстоятельства, что для проработки переноса и контрпереноса нужно время. Однако по этому принципиальному вопросу я думаю, что осознание смысла не дано каждому изначально, наоборот, это медленный процесс, который происходит постепенно и чаще всего требует всей строгости классических психоаналитических рамок, чтобы развиваться в соответствующем ритме, которого необходимо придерживаться до самого конца.

Технические вопросы, связанные с практикой укороченных сессий, – далеко не единственное расхождение между лаканистами и психоаналитиками, принадлежащими к Международной психоаналитической Ассоциации. Как указывал недавно Д. Видлоше[7]7
  Daniel Widlöcher – французский психоаналитик, с 2001 г. президент МПА. – Прим. ред.


[Закрыть] (Widlöcher, 2003), непреодолимые противоречия существуют и по множеству других вопросов, особенно по вопросу об использовании контрпереноса, которое решительно отвергал Лакан и до сих пор отрицают его последователи (Duparc, 2001).

Что касается профессионального обучения будущих психоаналитиков, Лакан был резко против такой его организации, какая была принята в МПА, особенно он оспаривал «предварительный отбор» и предварительный личный (так называемый «обучающий») анализ. Он считал, что поэтапное прохождение курса, как и иерархическая организация Ассоциации, держит его коллег в состоянии постоянной зависимости. Когда в 1964 г. он основал собственную школу, то установил принцип, согласно которому школа не давала разрешения на работу и не накладывала запрета, а ответственность за результат анализа полностью лежал на самом психоаналитике; таков смысл его формулировки «психоаналитик сам себя допускает к работе». Такой отказ от какой бы то ни было сторонней оценки привел к появлению большого количества людей, которые называли себя «психоаналитиками», ссылаясь на Лакана, притом что никто не знал, где и чему они учились.

Некоторые психоаналитики, принадлежащие к Лакановскому течению, хотели бы вернуться в Международную психоаналитическую ассоциацию, основанную Фрейдом. Однако технические и теоретические позиции, как мне кажется, слишком далеко развели тех и других.

Английская школа: от примитивного символизма к символической репрезентации

Распространение лечения за пределы невроза

Психоаналитики английской школы также рассматривали вопрос символизации, но под другим углом зрения, и это позволило проводить психоаналитическое лечение пациентов с трудностями вербальной коммуникации. Вербализация – это высокоразвитая форма символизации. Таким образом, психоаналитическое лечение может быть предоставлено не только невротическим пациентам, способным общаться между собой и с другими при помощи слов, но и тем пациентам, у которых преобладает конкретное мышление, но которые, тем не менее, могут развить свою функцию символизации и способность к вербальной коммуникации благодаря проработке.

С 1916 г. Э. Джонс изучал вопросы символизации, развивая точку зрения Фрейда, высказанную в Толковании сновидений (1900а). Джонс различал сознательную и бессознательную символизацию и рассматривал создание символа как результат интрапсихического конфликта, а сам символ представлял с его точки зрения вытесненное.

Немного позже М. Кляйн разработала новый подход к вопросу символизации, исходя из опыта своей работы с детьми и понимания игры во время сессии как символическое выражение бессознательных конфликтов. В статье «Значение символа для образования Я» (1930), материалом для которой стали наблюдения за Диком, мальчиком-аутистом четырех лет, М. Кляйн показывает, что образование символа может быть специфически заторможено и что действие этого торможения ведет к серьезным последствиям для будущего развития Я. Она приходит к выводу, что, если процесс символизации не происходит, развитие Я останавливается; причиной такого торможения она полагает чрезмерную тревогу, связанную с агрессивными фантазиями ребенка по отношению к телу матери и с растущим чувством вины.

Переход от примитивной к развитой символизации

Тот факт, что процесс формирования символа может быть заторможен в ходе детского развития, позволил Х. Сигал и У.Р. Биону пойти дальше в исследованиях, начатых М. Кляйн. Эти авторы не только установили различия между примитивной и развитой формами символизации, но и выявили переходные процессы между этими двумя формами символизации, опираясь на понятия «шизоидно-параноидной» и «депрессивной» позиций. Мы вернемся к более подробному рассмотрению их взглядов, обратившись к развитию идей Фрейда об особенностях языка шизофреника в «Бессознательном» (Метапсихология, 1915е).

Работы Сигал и Биона, а также труды Г. Розенфельда о нарциссическом переносе, легли в основу психоаналитического лечения психотических, нарциссических и пограничных пациентов, которых сегодня мы встречаем на наших кушетках чаще, чем невротиков.

Хронология понятий

Механизмы сновидения (сгущение, смещение, осуществление желания) в приложении к остроумию, к комическому и юмору.