Текст книги "Стрелок (сборник)"

Потом его губы крепко сжались. Он снял трубку уцелевшего телефона и набрал номер. Связь установилась после первого же звонка.

– Здравствуйте, не вешайте трубку, – произнес голос Алекс. – С вами говорит Алекс Метейе. Меня несколько часов не будет дома. После звукового сигнала сообщите ваше имя и номер телефона, чтобы я смогла вам перезвонить, когда вернусь.

Терье пожал плечами и повесил трубку. Он закончил дела, потом снова взялся за телефон, чтобы позвонить владельцу квартиры, который жил в том же доме, на втором этаже. Пока тот поднимался, Терье связался с гаражом и попросил подогнать машину.

– Ну и ну! – сказал хозяин квартиры, увидев разруху, и свистнул.

– Я решил не продлевать аренду, – сообщил Терье. – Все, что осталось от мебели, – ваше. Идет?

– Ну что ж, – произнес хозяин после минутного раздумья. – Не хочу быть гадом. А что случилось?

– У девушки сдали нервы. Знаете, как бывает.

– Красивая брюнетка? – Хозяин сделал глубокомысленную мину. – А так, вроде, и не подумаешь. Я видел, как она уходила – в начале дня. Не знаю, когда она пришла, кстати.

Он подмигнул Терье. Мартен повернулся к нему спиной. Зазвонил телефон. Терье снял трубку.

– Хочу поговорить с Луиджи.

Голос был свистящим, металлическим, ненормально высоким. Тот, кто находился на другом конце провода, использовал специальный прибор типа вокскодера для искажения звука, или это был немой, которого научили говорить.

– Какой номер вы набираете? – спросил Терье.

Разговор прервался. Терье повесил трубку. Через секунду телефон затрещал снова.

– Алло?

– Не могу дозвониться до Луиджи Росси, – сказал измененный голос. – Я в ярости. Кто-то заплатит за это. Может быть – вы.

– Объясните, – сказал Терье.

Послышался звук, наверное – хихиканье. Связь прекратилась. Телефон молчал. Раздался звонок в дверь – парень из гаража пришел сказать, что «ситроен DS21» стоит у подъезда. Терье сунул ключи от машины в карман, дал служащему на чай, и тот удалился. Минуту спустя Мартен и хозяин квартиры вместе спускались по лестнице.

– Жалко терять вас, – заметил хозяин. – Вы были идеальным съемщиком. Спокойным, тихим и вообще… Насколько я понимаю… – Он заговорщицки улыбнулся Терье. – У вас есть свои тайные драмы.

– Я бы не назвал это драмой, – ответил Терье.

Было 17.30. Терье закинул багаж на заднее сиденье видавшего виды «ситроена», сел за руль и тронулся с места. Он проехал по объездной аллее в сторону Версальских ворот, потом встроился в медленный и очень плотный поток машин. Старый блекло-серый «форд-капри» с матовым черным капотом двигался следом за ним.

4

Чтобы выбраться на южное шоссе, Терье сделал разворот на забитой автомобилями площади Версальских ворот. Он заметил, что «форд-капри» делает то же самое. Сквозь потоки машин и выхлопных газов Мартен дотащился по наружным бульварам до Орлеанских ворот, выехал на съезд к автостраде, потом на само шоссе. «Капри» по-прежнему виднелся вдали.

К половине седьмого Терье удалился от Парижа всего километров на тридцать, но теперь движение становилось свободнее. «Капри» все еще маячил сзади. Терье довел скорость до 125 километров в час, «капри» – тоже. Он сбросил скорость до 90 километров в час. «Капри» держался на приличном расстоянии.

Приблизившись к зоне стоянки Эшер, Терье опять снизил скорость. Посмотрел, как спускаются сумерки и как движутся машины. Было еще светло, и автомобилей ехало много. Мартен периодически поглядывал в зеркало дальнего вида. Стемнело.

К половине одиннадцатого Терье был недалеко от Пуатье. Увидев табличку, предупреждавшую о зоне отдыха, он долго и плавно давил на педаль тормоза. Снижение скорости было постепенным, красные стоп-сигналы горели долго. Мартен свернул с шоссе, въехал под козырек бензоколонки, ему заправили полный бак, проверили машину и вымыли ветровое стекло.

«Капри» тоже понадобилось горючее. Машина встала под козырьком на некотором расстоянии от «ситроена». Терье пошел в туалет автозаправки пописать. Возвращаясь к своему автомобилю, он обогнул «капри» сзади и взглянул на своего преследователя, который не покидал машины. Это был высокий худой парень с синюшным лицом, в черной кожаной куртке, черных очках, с копной взъерошенных черных волос. Терье подался к «ситроену», заплатил заправщику, сел за руль. Мокрый снег крутился в оранжевом свете фонарей. Мартен отъехал и припарковался на стоянке за кафе самообслуживания.

Интерьер ресторана был весь из оранжевого и черного пластика. Ни один человек тут не ужинал. Место было не такое, чтобы подолгу засиживаться за едой. Нагружая свой поднос, Терье увидел боковым зрением, что «капри» тоже въезжает на стоянку. Машина остановилась, но водитель не вышел.

Пока Терье ел, на паркинг прибыл «вольво». Из него появилась довольно симпатичная брюнетка лет сорока, с нежной кожей. Вместе с двумя детьми она подалась в кафе. Мальчишки задирали друг друга. Женщина приструнила одного, утешила другого – спокойно, терпеливо и твердо. Терье следил за происходящим внимательно и с одобрением. Посмотрев на капризных мальчишек, он чуть поджал губы.

Закончив есть, Терье вернулся в «ситроен». Он глянул в сторону «форда», стоявшего в тридцати метрах, – в этот момент там тлел огонек сигареты. Мартен перетащил чемодан к себе, открыл его на переднем сиденье, взял коробку, в которую перед отъездом сложил «Хеклер-Кох» 4. Присоединил к рамке ствол 32-го калибра, заполнил пулями магазин и прищелкнул его. Положил пистолет в боковой карман кожаного пальто и покинул машину. Было холодно. По краям стоянки намело сугробы. Оранжевые фонари светили тускло. Синюшный молодой человек сидел в «капри» и курил американскую сигарету. Он испуганно глянул на Терье, когда тот приблизился.

– Зачем ты за мной следишь? – спросил Мартен.

– Что вы сказали?

Терье сквозь открытое окно ударил молодого человека в переносицу рукояткой пистолета. Сигарета выпала. Оглушенный парень, сморщившись, ловил воздух тонкогубым ртом. Мартен открыл дверцу, сгреб молодого человека за горловину белого свитера и сорвал с сиденья. Уложил на землю. Парень пытался встать. Терье пнул его в голову, и тот затих. Мартен быстро обыскал его – минут через десять-пятнадцать заявится симпатичная мамаша с выводком и включит фары.

В карманах у синюшного парня лежал швейцарский ножик с выдвижными лезвиями, пластиковый кошелек, пачка «Винстон», газовая зажигалка и бумажник типа тех, что негры продают на тротуарах. Терье обнаружил в кошельке пятьсот франков новыми банкнотами по сто, соединенными скрепкой, три потрепанных бумажки по десять франков, талоны на заправку, удостоверение личности, карту соцстрахования, права, техпаспорт, автостраховку на имя Альфреда Шатона, разнорабочего, проживающего в Монтрее, и еще любовное письмо от девицы. Это все. Альфред Шатон зашевелился. Терье пощипал его за виски, чтобы ускорить возвращение в сознание, потом сгреб в охапку, стукнул головой о корпус машины и, держа за волосы, протащил лицом по ручке задней дверцы. Наконец Мартен усадил парня на землю, привалив спиной к машине, и залепил пощечину.

– Перестаньте, господи, вы спятили! – заскулил Альфред. – Я ничего не знаю. Я стрелочник.

– Зачем ты за мной следил?

– Мне сказали.

– Кто?

– Кто-то.

Терье пнул его в селезенку. Альфреда согнуло в дугу, он завалился на бок, корчась и скуля на сверхвысокой частоте. Указательным и большим пальцем Терье зажал ему нос, вынуждая дышать ртом и не вопить, пока в пятидесяти метрах от них брюнетка с малышней садилась в «вольво», чтобы отъехать.

– И кто же? – повторил Терье. – Начать сначала?

– Пожалуйста, не надо. Парни. По фамилии Росси. Итальянцы.

Внезапно Терье вспомнил фамилию Росси. Вернее, Луиджи Росси в тот самый момент, когда он появился на мотоцикле у серпантина дороги, которая связывает Албенгу и Гарессио в Северной Италии. Терье в очках «Полароид», лежа между камнями под прикрытием сосновых веток, снял защитный кожух с пистолета, прицелился в мотоциклиста, задержал дыхание, нажал на спусковой крючок. Луиджи Росси полетел на мокрую дорогу, попытался встать. Вторая пуля калибра 7,62 попала ему в лоб, куски шлема и головы разлетелись в стороны. Луиджи Росси упал лицом на мокрую дорогу, мертвый наверняка. Терье быстро вернулся на лесную дорогу к 403-му «пежо» с зимней резиной и отправился в Турин.

Он вспомнил. В то время он только начинал работать. Мистер Кокс заплатил ему 20 000 франков.

– А имена у этих Росси есть?

– Мне не сказали.

– Они просто сообщили тебе, что их зовут Росси, – предположил Терье.

– Да. То есть нет. Я слышал, как они между собой разговаривали. Они братья – двоюродные или вроде того. Я не знаю.

– Они братья, а по имени друг друга не зовут – обращаются по фамилии?

– Я не знаю. Да.

– Думаю, ты сможешь мне их описать, – предложил Терье.

– Обязательно, – согласился синюшный молодой человек.

– Иди назад в свою тачку.

Альфред Шатон залез в «капри», морщась от страха и боли.

– Что вы со мной сделаете? Господи, я же только стрелочник! Я скажу вам все, что захотите.

– Это ты устроил погром в моей квартире?

– Что? Нет. Нет!

– Знаешь кто?

– Понятия не имею.

Терье сгреб его левой рукой за шкирку и оттащил в глубь машины. Одновременно сам сел за руль, вытащил пистолет и приставил конец ствола к горлу мертвенно-бледного парня.

– Главное – вообще не двигайся.

Шатон заморгал. Терье нажал кнопку прикуривателя. Молодой человек, замерев, следил за его движениями.

– Я выжгу тебе глаз, – сказал Терье.

– За что? За что! Вы спятили!

Парень заплакал. Прикуриватель со щелчком вернулся в исходное положение, готовый к использованию.

– Мне велели передать вам так! – закричал молодой человек. – Сказали, чтобы ехал за вами, а когда вы меня вычислите, я должен был сообщить, что работаю на Росси! Клянусь, это правда!

– Кто велел?

– Не знаю. Я их не знаю. Я вам их опишу.

– Не стоит, – решил Терье.

– Суки! – заорал синюшный парень. – Они обещали, что вы тихий, что, может, прижмете чуть-чуть, но надо просто сказать, что я стрелочник, назвать братьев Росси, тогда вы оставите меня в покое! Вы ведь теперь отпустите меня, правда?

– Ну конечно.

Терье чуть отодвинулся на сиденье, отвел ствол от горла молодого человека. Тот захныкал и стал тереть себе горло.

– Ой, спасибо, спасибо!

– Привет мистеру Коксу, – сказал Терье и выстрелил парню в сердце.

5

Около полуночи Терье остановился в очередном мотеле за восемьдесят километров от места, где он убил синюшного молодого человека. За стойкой регистрации при свете настольной лампы читала книжку крашеная блондинка с тонкими чертами лица, одетая в толстый темно-синий свитер в резинку и суконные брюки. Грудь и ресницы у нее были потрясающие. Терье дал бы ей лет двадцать шесть. Она вручила ему ключ.

– Что читаете? – спросил Мартен.

Она показала обложку.

– Про путешествие во времени, – сказала блондинка. – Смешно? Думаете, это для детей?

– Вовсе нет. Лично я путешествия во времени одобряю, – заметил Терье. – Как раз этим сейчас занят.

Девица посмотрела на него устало и враждебно.

– Клеитесь?

– Да не особенно, – ответил Терье. – Спокойной ночи.

Он добрался до номера, сполоснулся, надел пижаму, взял телефон и попросил соединить его с номером Алекс. Был час ночи. Если Мартен разбудит ее – поделом. Но он снова попал на автоответчик. Дождался звукового сигнала. Ему нечего было сказать Алекс.

– Можешь оставить кота себе, дурочка, – наконец произнес Терье.

Ночью пошел снег. Терье покинул мотель, когда еще не рассвело. Снег по-прежнему падал. Мартен сразу же свернул с шоссе и направился на запад. Из-за непогоды продвигался медленно. Было около полудня, когда «ситроен» достиг Нозака. Здесь снега не наблюдалось.

На малой скорости Терье исколесил городок вдоль и попереек. На одной из окраин обнаружился белый приземистый парфюмерный заводик. В центре плотный поток машин шел медленно. Несколько раз Терье чуть не въехал под кирпич на улицах с односторонним движением. Вокруг здания субпрефектуры виднелись столбики парковочных автоматов, большинство из них украшала желтоватая наклейка с надписью «Нет платным парковкам в Нозаке!» и адресом комитета местных активистов.

В конце концов «ситроен» покинул центр и прибыл в квартал индивидуальной застройки, где остановился у небольшого фешенебельного особняка. Не выключая мотор, Терье шагнул на тротуар. Постоял секунду неподвижно. Казалось, он колебался. Вдруг Мартен подошел ко входу в дом и начал рассматривать почтовые ящики в подъезде. Из будки появилась консьержка родом с Антильских остров. Терье встал к ней спиной.

– Вы что-то ищете?

Он развернулся к косьержке, отрицательно покачал головой, потом кивнул.

– Мадемуазель Фре.

Консьержка озадаченно замерла, потом вскинула голову.

– Господин Фре и его супруга скончались, – сказала она.

– Я не знал. А дочь?

– Мадам Шрадер? – уточнила антилька. – Мадам Шрадер? – нетерпеливо переспросила она, поскольку Терье не отвечал.

– Да, – наконец произнес Терье. Вокруг его губ появилась тонкая белая полоска.

– Она живет не так далеко, – сообщила консьержка. – Сейчас найду вам точный адрес.

Она вернулась в будку, оставив стеклянную дверь открытой. Терье развернулся. Когда антилька появилась с бумажкой в руке, он уже сел в «ситроен» и тронулся с места.

Мартен пообедал в центре. Наружный декор пивной «Брассери де Флер» датировался XIX веком, недавно его отреставрировали. Внутри было полно отсеков с кожаной обивкой, низких деревянных перегородок, панно из матового стекла с рисунком и прочих совершенно новых деталей. Посетителей собралось мало. Терье устроился в одном из отсеков. Подошел тощий гарсон лет шестидесяти в длинной блузе и черном пиджаке. Терье пристально посмотрел на него, попросил свиную колбаску и мюнхенское пиво. Официант принял заказ и удалился. Когда он вернулся с едой и пол-литровой кружкой пива, Терье тремя пальцами тронул гарсона за локоть.

– Не признаешь меня, Деде?

Официант с удивлением глянул на него, потом набрал воздуха в легкие. В его красных глазах стояли слезы.

– Твою мать! – прошептал он.

Терье пригласил его сесть. Деде опасливо покосился в сторону кухни и кассы, сказал, что не может.

– Мне надо обслуживать зал, – объяснил он. – Мартен Терье! Вот дела, твою мать! – Он вытер глаза и лоб тряпкой, которой убирал столы. – Ты стал джентльменом. Видел бы твой отец!

– Он бы только разозлился, – заметил Терье.

– У тебя бизнес?

– Точно.

– Ты приехал навестить этот сучий город. Вернулся, чтобы нассать им на головы.

– Не совсем так, – сказал Терье.

Злобно улыбаясь, Деде покачал головой. Он смотрел в пустоту, а не на Терье. Тот приступил к свиной колбаске – она была резиновой.

– Ты тут не задерживайся, знаешь, – шепнул Деде.

– Не понял?

– Паршивое тут место. Мы бы с твоим отцом много чего сделали, если б только остались в Париже. Здесь жить не надо.

– Согласен.

– Деде! – заорал от кассы какой-то мелкий начальник с крысиной мордой и усиками в три волосины.

Деде что-то буркнул, кивнул в сторону Терье и неохотно отошел. Терье заставил себя съесть половину того, что ему дали, не взял ни десерта, ни кофе, положил на стол сумму, указанную в кассовом чеке, плюс солидные чаевые, и вышел из пивной, больше не увидав Деде.

В «ситроене» он раскрыл мишленовский путеводитель. В Нозаке имелись полдюжины низкосортных отелей и два заведения поприличней, но ветхих. Один из них удостоился черной отметки с расшифровкой «тихий»; второй – красной с расшифровкой «очень тихий». Терье завел мотор и отправился во второй отель.

Это было стоявшее в глубине французского парка высокое здание из светлого камня под черепичной крышей, с кучей башенок и большими деревянными ставнями, на которых облупливалась краска. Среди щебня на подъездной аллее чавкала грязь. На центральной лужайке валялась пустая банка из-под пива «Кроненбург». В воздухе вокруг садового гнома витало амбре топленого жира. Внутри было получше, но пыльно. Множество ковров, гардин, лакированного дерева. Молодой администратор в бордовом пиджаке, идеально причесанная горничная в качестве рассыльного, которой Терье отдал свою дорожную сумку. В очень тесном лифте, явно добавленном к зданию позже, они добрались до второго, последнего, этажа. Номер был просторным. Высокие потолки и лепнина, очень большая кровать, старинная мебель. На ванне виднелись подтеки ржавчины, но она была огромной и массивной. Минибар отсутствовал. Терье заказал себе бутылку виски «Джей энд Би», лед, упаковку имбирного эля, а также местный телефонный справочник. Он наполнил бокал, снял трубку и позвонил Анне.

– Это Анна Шрадер, – ответила она. – Слушаю.

– Это Мартен, – представился Терье.

– Алло? Какой номер вы набираете?

– Анна, это Мартен Терье. Я в городе.

– Вы ошиблись, – сказал голос бесстрастно. Анна повесила трубку.

Терье вздохнул. Посидев секунду неподвижно, он открыл раздел профессиональной информации и нашел телефон производителя электронного оборудования (на самом деле речь шла о заводике, который занимался сборкой проигрывателей из плат, изготовленных в другом месте). Мартен набрал номер и попросил Феликса Шрадера. Его попросили представиться. Он назвался. Мартена соединили с Феликсом.

– Та-там! – воскликнул Феликс Шрадер. – Мартен Терье! Неужели? Где ты? – Голос у него был ломким. Феликс пытался говорить баритоном, но срывался на писк в конце каждого восклицания.

– В городе. Я вернулся.

– Вернулся? Надолго?

– Пока не знаю.

– Потрясающе! – Феликс, казалось, действительно обрадовался. – Выпьем вместе? Постой! – Терье подождал. – А не хочешь зайти к нам – перекусить? – спросил Феликс после паузы.

– Мне неловко.

Феликс сказал, что не должно быть ничего подобного – он ждет Мартена сегодня же.

– Скажи-ка, ты знаешь, что я женился на Анне Фре? – спросил Феликс.

– Мне сообщили. Поздравляю.

– Не с чем… Я дам тебе адрес. В восемь вечера, идет?

Терье согласился, записал адрес. Вытянулся на кровати, скрестив ладони под головой. Бокал остался стоять на расстоянии вытянутой руки.

Позднее Мартен рывком проснулся, в поту и с вязкостью во рту. Снаружи и в комнате стемнело, он зажег свет. Из зеркала шкафа угрюмо глянуло его собственное желтое отражение. Было 19.00.

Из-за урона, нанесенного гардеробу Терье при разгроме квартиры, выбор одежды у него был небольшим. Он прошел в ванную, взяв сине-пепельный костюм, голубую рубашку и галстук в синюю полоску. Принял душ, побрился и переоделся. Как он ни усердствовал, чистя зубы, от металлического привкуса во рту избавиться не удалось.

Когда Терье спустился, холл отеля был ярко освещен. Постояльцы, беседуя, направлялись к бару – две-три состоятельные пары и группа громко говоривших мужчин. У всех у них за плечами немало лет и еще больше денег.

В киоске по соседству продавались газеты, сигареты, всякие безделушки. Терье купил пачку «Голуаз» и взглянул на прессу. На первой странице «Франс Суар» была напечатана плохая фотография Алекс. Терье купил газету, пошел в машину, стоявшую на подъездной аллее. Он взглянул на часы и зажег потолочный светильник, чтобы прочесть, что писали про Алекс.

Ее убили между полуночью и тремя часами утра, предварительно изнасиловав и подвергнув пыткам. Тело обнаружила утром уборщица. По свидетельству соседей, молодая женщина вела свободный образ жизни. Следствие считает, что нападавших было не менее трех. Полиция располагает серьезными уликами.

Читая, Терье поднес большой и указательный пальцы к лицу и машинально тер бровь. Потом кинул газету на пол «ситроена», выключил верхний свет, ладонью разгладил лоб. На мгновение он как будто задумался. Не похоже, что Мартен испытал потрясение. Может быть, легкую жалость. Он наверняка о чем-то думал: его лицо напряглось.

Через секунду Терье цокнул языком, выключил свет в салоне и тронулся с места. Он хмурил брови на всем протяжении пути.

Дом Шрадеров оказался чем-то вроде элегантного шале из дерева, выкрашенного в белое и ярко-синее, посреди ухоженного сада, в квартале аналогичных особняков. Над входной дверью имелся деревянный козырек, под ним – электрический фонарь, который зажегся вскоре после того, как Терье позвонил. Когда в открытой двери показалась Анна, она была ярко освещена и точно так же красива, как в его памяти.

6

Мартен помнил. Анна Фре обещала ему ждать десять лет.

– Дай мне десять лет, – попросил Мартен. – Если повезет, то, может, меньше. Если нет – понадобится десять лет. Я все рассчитал.

Анна поклялась ждать. Она поцеловала его и заплакала. Ей шестнадцать с половиной, Мартену восемнадцать, он высокий, сильный, глупый и расчетливый. И планы у него дурацкие.

В ту же ночь он простился с Деде. Отцу не сказал ничего. Шарль Терье, отец Мартена, приехал в Нозак вскоре после Второй мировой войны в сопровождении беременной жены и приятеля, Деде. Оба только что сколотили небольшую сумму на тряпье и металлоломе – в основном на сборе цветных металлов. В то время утильщики – мелкие и покрупнее, в большинстве своем овернцы – грызлись за доступ к утилизации военных складов с помощью взяток, махинаций, зачастую обкрадывая друг друга, иногда постреливая. Шарль Терье получил в голову пулю из маузера, она там засела и вызывала у него приступы безумия, особенно, если он выпивал. Шарль бросил употреблять спиртное. По рассказам Деде, до травмы он был сообразительным. Потом женился на стерве. Деде уговорил его уехать подальше от Парижа, где начинало пахнуть жареным, и осесть на юго-западе – перейти на разведение норки.

– Здоровая жизнь, – рассуждал Деде – Снова человеком станешь.

Норки сдохли, деньги пропали. Родился Мартен, и его мать смылась с одним дальнобойщиком, застрявшем на пару дней в Нозаке из-за лопнувшей оси. Мартена мать бросила. Шарль Терье держал паренька в ежовых рукавицах. Деде тоже занимался Терье младшим, но был мягче и гибче. Позже, когда Шарль Терье захотел послать сына работать, Деде уговорил дать парню доучиться в лицее. Тот же Деде на шестнадцатилетие отвез Мартена в Париж и с помощью шлюхи из квартала Мадлен растолковал, что к чему. Плюс купил скутер.

В лицее Мартен водился с буржуйскими сынками – те одолжили у него скутер. Благодаря мопеду он попал в компанию богачей и тут же по уши влюбился в Анну Фре, которая носила дорогую одежду, тончайшие капроновые чулки и душилась «Герлен».

Все хотели Анну Фре, но та только смеялась, встряхивала волосами, ускользала и не давалась никому. Мартен за немалые деньги купил заочный курс бодиболдинга. Но у девушек обеспеченного класса он не пользовался успехом, они считали Терье немного вульгарным. Он наверстывал на стороне, даже вступил в связь со сборщицей с предприятия Фре. Но его страсть не могла довольствоваться такой девицей.

Однажды субботним вечером Анна попросила Мартена проводить ее до дома после вечеринки, где все танцевали под Майлза Дэвиса, и они страстно поцеловались. Потом Терье сказал: Анна выбрала его в качестве сопровождающего, чтобы не приставали другие. Она бурно воспротестовала. Мартен заметил, что стесняется своего низкого происхождения, и Анна снова горячо возразила, мол, она считает: Мартен совсем не такая дубина, как остальные, и именно по причине его социального происхождения. Другие – избалованные мальчишки. А он – нет. Мол, Мартен знает о трудностях реальной жизни, летом работает, а не ездит отдыхать, он вынужден бороться, чтобы попасть наверх, и все это делает его человеком зрелым и глубоким, – заключила Анна.

Но когда Мартен языком раздвинул ей губы, она казалась удивленной, а когда он попытался прижаться к ней, – высвободилась. Анна бросила «спокойной ночи» и убежала, немного раскрасневшись, в тот фешенебельный особняк, в котором позже появится антильская консьержка.

В следующую субботу Мартен сказал Анне, что любит ее. Потом все пошло своим чередом. Во время летних каникул Анна не часто отвечала на письма Мартена, оставшегося в Нозаке работать. Но в новом учебном году она целовалась уже охотнее и соглашалась на более смелые ласки.

В начале декабря изумленный Мартен получил приглашение на ужин в семейство Фре. По такому случаю он надел галстук и позаимствовал у отца рубашку с запонками. За столом, под перекрестным огнем вопросов со стороны родителей Анны, он отвечал неудачно и путался в столовых приборах. Захмелев от выпитого поочередно белого и красного вина, Терье стал болтливым и больше не контролировал лексику.

После ужина папаша Фре увел парня в свой кабинет. Он дал понять молодому человеку, что того ждет совсем не блестящее будущее, Анна же должна со временем выйти за человека своего круга. В заключение он потребовал от Мартена прекратить встречаться с дочерью и выпустил мальчика на улицу с черного входа.

В ту ночь, обезумев от ярости и унижения, Мартен чуть не подрался с отцом, потому что Шарль Терье был пьян и придирался к сыну по поводу взятой рубашки и запонок. К счастью, у отца случился очередной приступ до того, как дело приняло дурной оборот.

В последнее время Шарль Терье снова стал пить. Дружки Мартена как-то угостили его спиртным в пивной, где Шарль работал официантом. Последовавшие затем изменения в его поведении сильно их позабавили. Затем они стали поить его снова и снова, дразнили Шарля Терье шавкой.

Когда официанту из-за неприличного поведения дали расчет, пристыженные и озадаченные балбесы встретились с Шарлем Терье и вместе с ним затеяли поход по барам. Напившись, Шарль опять начал паясничать. На рассвете у него случился приступ дикого гнева. Оставшиеся оболтусы веселились. Шарль Терье шатался по пустым улицам и кричал, что отсюда надо валить. Потом он угнал чужой мотоцикл, на первом же повороте потерял равновесие и разбил череп о поребрик.

– Я вернусь и убью их, они у меня дерьмо жрать будут, – пообещал на рассвете Мартен семейному приятелю, Деде.

Перед этим Терье поцеловал Анну Фре, и она поклялась ждать его десять лет.

Даже если б отец не умер, Мартену нечего было сказать ему на прощанье. В то утро он, не дожидаясь похорон, сел в поезд, доехал до Тулузы и записался в армию.

7

И еще он помнил вот что…

– А вы что, ничего не скажете? – спросила итальянская журналистка.

Терье пожал плечами.

– Ничего такого, что было бы вам интересно.

Двое других белых солдат только что долго трендели про свои корни, про бойцовский характер и еще – после некоторого нажима – про идеологические убеждения, мол, надо же кому-то встать на пути проникновения коммунизма в Африку. Один был англичанином, другой немцем. Они, Терье, журналистка и сопровождавший ее бородатый негр довольно продвинутого вида, одетый в форму правительственных войск без знаков различия, находились в разгромленном салоне каменного отеля. Вентиляторы не работали, окна были выбиты, за баром виднелась куча нечистот, хотя сортир находился в двух метрах от стойки. За осколками стекол лежала улица, пустынная и раскаленная добела. Посреди нее все еще валялся одетый в шорты труп повстанца лет пятнадцати, которого солдаты правительства забили насмерть незадолго до приезда журналистки. В километре-двух периодически слышалась стрельба.

Журналистка с интересом смотрела на Терье, и тот смущенно ответил, что у него вроде такое же прошлое, как и у других, только сначала он отслужил во Франции в армии, в десантных войсках.

– А драться вы любите?

Терье пожал плечали.

– Не особо.

– Почему вы здесь? Из идейных соображений?

Журналистка что-то записывала в маленький блокнот. У нее были короткие светлые волосы и черные глаза. Довольно крупная, полноватая, сексапильная, в камуфляже. Когда она говорила, было видно, как за белыми зубами двигался язык.

– Нет, – ответил Терье смущенно. – Я только ради денег.

– Мне это интересно, – сказала журналистка. – Вы и ваши коллеги всегда начинаете с того, что приехали ради денег. А если копнуть, обнаруживается другое. На самом деле мне хочется найти того, кто прибыл сюда только чтобы заработать. – По-французски она говорила безупречно. – Но я в это не верю. Рисковать жизнью исключительно ради обогащения – бывает ли такое, понимаете? Я спрашиваю себя. – Она постучала карандашом по своим белым резцам.

– Ну, у меня в жизни есть план, – пробормотал Терье.

– План жизни? – Итальянка округлила брови.

– Да ладно, бросьте, – ответил Терье.

Он встретился взглядом с бородатым негром, одетым в форму без знаков различия. Негр чуть улыбался.

– Так что за план жизни? – настаивала итальянка.

– Блин, – сказал Терье. – Хочу накопить денег. Дал себе на это десять лет. Потом завязываю и начинаю новую жизнь.

– Кем?

– Это вас не касается, мадам.

Италянка смотрела на него с улыбкой, ее черные глаза смеялись и, может быть, немного заманивали.

Вдруг распахнулась дверь сортира. Оттуда вылетел тринадцатилетний негр в шортах цвета хаки и в красной каске. Он с воплем открыл огонь по присутствовавшим.

За пять секунд раздалось где-то пятнадцать или семнадцать выстрелов. Когда снова настала тишина, немец, англичанин и итальянка лежали, уткнувшись носом в пол. Снайпер-подросток сидел возле дверного проема в сортир, без красной каски, с дырками в сердце и на лице – мертвый. Терье и негр стояли в безупречной стойке, сжимая обеими руками теплые автоматические пистолеты. Они оценивающе посмотрели друг на друга и обменялись едва заметными улыбками. Те, что лежали, вжавшись в пол, начали подниматься, лица у них были зелеными. Негр в форме без знаков различия расслабился, хлопнул Терье по плечу, подошел к трупу и забрал у него оружие.

– Интересно, какие суки продали им «армалайты»… – заметил он. Негр тоже превосходно говорил по-французски.

Терье хотел что-то ответить, но вдруг правая нога резко согнулась, и он оказался на полу. Потряс головой. Бедро болело, из него хлестала кровь.

– Давящую повязку, – выговорил он с трудом.

Позже, совершенно оглушенный и горящий в лихорадке, Терье лежал в кровати в гостинице. Ставни закрыты, окно за ними – распахнуто. Слышно, как далеко, километров за десять, стреляла артиллерия. Негр Стэнли сидел в изголовье кровати с бутылкой водки и лимонами и, улыбаясь, смотрел на Мартена. Кожа у Стэнли до того черная, что если он не улыбался, в темноте его почти не видно. Между артиллерийскими залпами доносились жуткие стоны откуда-то из отеля. Похоже, пытали пленного. Но если прислушаться, становилось ясно, что это итальянская журналистка трахалась с мужиком.

– Для вас эта война кончена, – заметил Стэнли. – С таким бедром вы меньше месяца не проваляетесь. Есть планы на дальнейшее?

– Нет.

– У меня к вам предложение, – сказал Стэнли. – Ваша реакция сегодня утром была выше всяких похвал.

– Что? – спросил ничего не понимающий Терье.

– Все залегли, – ответил Стэнли.

– А, да, – буркнул Терье. – Да.